Г.Я.Мокеев Главным священным городом древлян был "Коростень", сожженный после длительной осады в 946 году войском киевской княгини Ольги (разночтение "Искоростень" говорит о посаде под городищем). А одним из священных городов полян был "Полкостень" близ Переяславля. Названия городов двусловны, а слова требуют пояснений.

Слово "стень" – это тень, призрак, видение, символ, кумир, ложный бог (словарь Срезневского). Митрополит Иларион в середине XI века говорил: "И снесе Моисей от Синайской горы закон, а не благодать, стень а не истину" или "Стенной закон в Иерусалиме отлучающе (Владимир) от идол, а се чистую веру и крещение свято въводяше в жизнь вечную" (Слово о Законе и Благодати, Похвала Владимиру). "Истине пришъдши – праздьн есть стень" (Супрасл.лет, р.312).

Давно вышедшее из употребления древнее русское слово "стень", тоже в составе двусловных терминов, обнаруживается впервые у... Геродота ( в. V до н.э .) в гл. IV его "Истории", затем у других древнегреческих и римских историков вплоть до II века н.э. Они писали о великой реке Восточной Европы "Борустене" (позднее черее "ф" – Борисфен), о людях — "борустенитах" (борисфенитах), плававших по реке до "Торжища борустенитов" — пристани и поселения на берегу Черного моря около Ольвиополя.

В ХVIII веке донские казаки воспринимали реку Дон как живое божество, любовно называя его "Дон Иванович". Эллины времен Геродота передавали легенду: от Зевса и дочери Борустеня (борустенитки) родился первый скиф Таргитай, который затем породил трех скифских царей – родоначальников трех скифских племен. "Борустень" в легенде выступает в качестве живого божества. Но только ли одна река?

Греками использовалось древнейшее словено-русское имя реки без перевода, как варварское, а не эллинское название. Об этом позволяет говорить факт исчезновения позднее непонятного грекам "стень" и замены его окончанием "сфен" (возможно "святой"). Слово "стень" как волшебный лучик пронизывает тьму веков и высвечивает в их глубине существование русского языка, русских! Более того, двусловное "Борустень" указывает на существование у них древнейшего русского бога – "Бора"! А кем был этот неведомый бог?

Известия Геродота позволяют считать Борустеня не только речным божеством, но верховным богом борустенитов (IV, с.5,17,18,24,47,83 и мн.др.). У греков существовала своеобразная троица: богиня Афина – ее город Афины – горожане афиняне. У русских тоже могла быть такая же троица: стень Бор – его город Борустень – горожане борустениты. Об этом и позволяет говорить поздняя аналогия: у древлян в городе Коростене (у горожан коростенитов) стоял стень (бог) Кор, у полян в городе Полкостене (у полкостенитов) – какой-то свой бог. Уяснив понятие "стень" требуется теперь "разобраться" в древнейших словено-русских богах.

Верховный древлянский бог "Кор" был ипостасью бога-солнца. Его праздник – зимний солнцеворот – "Корочун" – самый короткий день в году 21-28 декабря (у русов он – "Коляда"). Слово "коро" (как и "коло") означало круг: в первую очередь – круг солнца, во вторую – начало наступления света, коловрат). Символ Кора – возможно тур-корова (как символ Зевса – бык). От слова "коро" – кора дерева, корзина, коробка, корчага (от "коло" – колесо, коловорот, колка...)

У западных словен до ХII века в городе "Коренице" (!) на острове Руяне в особом храме стоял идол Коревита ("вит" – светоносный бог; Шеппинг. Световит. ВрОИДР, кн. 13,М.,1852. Смесь, с.8).

У полян в Полкостене вероятно стоял идол "Полкана" – мифического с верх-могучего словенского бога-воина в виде вооруженного человеко-коня Китовраса или Кентавра.

"Бор" в древнейшие времена был главным из старейших арийских богов! В Афганистане (древней стране ариев) до сих пор указывают на священную гору "Тора-Бора". Судя по старейшим германским легендам, "Тор" был богом грома и молнии (как Зевс, Юпитер, Перун...), а "Бор"— самим Творцом Вселенной! Причем дети его - "бури" (Один, Гойнир, Лодьюр) создали в этой Вселенной огражденный рай - землю "Митгард" (А.Н. Веселовский. СОРЯС, вып.6,с.23).

"Боревит" был западно-словенским богом и до ХII века в Коренице в особом храме стоял его священный пятиглавый идол (Шеппинг., Там же). Что символизировали его главы — неизвестно.

У древних греков "Бор" каким-то образом превратился в ледяного "Борея" — северного бога-духа ветра. Борею был даже поставлен особый храм на реке Исиссе. Он был сыном Астрея и Эос, а в Элладе взял себе в жены афинянку Орифию, отчего греки считали его "зятем эллинов". В храме, конечно, стоял какой-то кумир бога.

Но сам Борей обитал где-то на севере, и судя по всему — на Борустене-Днепре. Там находилась "страна Борея", так как еще севернее находилась другая страна — "Гиперборея" (она была "за Бореем", "за спиной ледяного Борея"). Кстати, из Гипербореи происходили боги Аполлон, Артемида, Латона... Из-за Бора ("Вогаs") в Элладу прибыли строители храма Аполлона в Дельфах Олень и Тамир, гиперборейцем был и Пифагор.

Поскольку гиперборейцев, как и страну Гиперборею, упоминают с VIII века до н.э. Гомер, затем Гесиод, Гекатей, Геродот, то и страна — город — капище Борея (Борустеня., Бора по-русски) существовали с этого же времени. Впрочем, Геродот, ссылавшийся на Гомера, не расшифровывал имени "Борустень" (он не знал, что такое "стень"), не отождествлял второстепенного ветродуя Борея с первостепенным арийским Творцом Вселенной Бором — идол которого, надо полагать, стоял на Замковой горе над киевской Почайной – позднее, в граде Боруске, Боричеве.

Сообщив о земледельцах и торгашах "борустенитах", живших по Борустеню-Днепру, Геродот рассказал затем о живших где-то рядом с ними в 15 днях пути от причерноморских греков земледельцах "сколотах", затем о живших еще дальше в 20 днях пути "неврах", "меланхленах", "будинах". Севернее этих племен находилось три пустыни (незаселенных земли). И только потом уже у моря-океана Гиперборея.

Вспомнив о "Днепровском древе" и сидевших в V-Х веках по его ветвям-притокам земледельческих словенских племенах (см. илл. в «НКР», № 7/2003), можно также картографировать и древнейшие "Геродотовские" племена. Ведь у них на той же территории была та же земледельческая культура с охотой, рыболовством, скотоводством, садоводством, с теми же племенными связями.

На правобережьи Днепра по реке Рось на запад до Бугa и Днестра, а на юг до Ингула очевидно сидели "борустениты" (прарусы и возможно еще уличи), по Тетереву и Ирпеню — "невры" в стране "Невриде" (прадревляне), по Припяти и "вверх Днепра" возможно "меланхлены" (прадреговичи), по Десне и Сейму до верховьев Дона многочисленные "будины" (прасеверы), на юге от Сейма и до Ворсклы на левобережья Днепра сидели "сколоты" (праполяне). Отрезанные от севера пустынями, а с юга ограниченные скифами Дикого поля "геродотовские" племена представляли собой все ту же компактную заселенную "крону" ветвей-притоков "Днепровского древа". Племена были оседлыми и во все времена их вряд ли кто мог силой "выкурить" из лесов со своих насиженных мест. Тем более что именно тогда до V века до н.э. сложился "тандем" указанных приднепровских земледельцев с ольвиопольскими посредниками-торгашами эллинами, а позднее — с ромеями-византийцами. На протяжении полутора тысяч лет племена "Днепровского древа" могли лишь менять иногда по каким-то причинам свои имена, — например, по-разному могли называть их соседи, особенно переменяющиеся кочевники. Попробуем рассмотреть их названия исходя из русского языка.

Слово "борустениты" можно разделить не на два, а даже на три слова: бор-рус-стениты (такое расчленение действительно произошло позднее, с отпадением "стениты"). Русые и рыжие (рудые) "русы" назывались позднее еще "ругами" (возможно от "ругаться"). "Невры", "Неврида" — страна, где живут не воры, неверы, не вруны — все слова с русским отрицанием (хотя позднее у древлян здесь появился город "Вручий", да и тот от колдунов-лекарей). "Меланхлены" — люди в черных одеждах (по Геродоту, самоназвание неизвестно). "Будины" — от будинка, будивельника, по-украински — дома, деревни, от живущих в деревнях. У богатых будинов (по Геродоту) дома были украшены резными сфинксами, грифонами... "Сколоты" — от сколота — насмешка, зубоскальства. В общем, на "Днепровском древе" издревле "седова" люди простые, честные, домовитые, веселые и, вместе с тем, зубоскалы и даже матерщинники, — последним из них приходилось часто биться со свирепыми кочевниками Дикого поля, а потому — ругаться. И все это еще при Геродоте в V веке до н.э.

Сведения о Борустене можно конкретизировать, привязав все к конкретному месту. Град тогда был главным культовым центром племен "древа", потому что посредниками между этими племенами и причерноморскими греками выступали воины-купцы борустениты — люди Верховного бога Бора. Идол бога стоял на высокой Замковой горе посреди крома и кромских клетей (только имея склады, борустениты могли торговать около Ольвии). На Клинце, как и позднее, собиралось вече бористенитов — высший орган племенной власти. Для этого здесь имелась площадь со степенью-трибуной (позднее — Лобное место). С узкой горы Уздыхальницы сюда вел мост черев "Боричев ров" и гужевой путь "Боричев увоз" от Киевской горы.

Уникальная неприступная крепость на столовой Замковой горе служила гарантом безопасности живших рядом с нею бористенитов. Они заселяли Подол не только в верхней незатопляемой зоне, но и возле Почаинских пристаней. Там же возникли подольские торговища, а перед Боричевым увозом на Киевской горе — Бабин Торжок. Товары привозили с севера и востока невры, будины, сколоты.., да и греки с юга (как в будинский Гелон). Наличие племенных войск, складов, торжищ может говорить о какой-то особой социально-политической организации племен, во главе которых стояли князья-жрецы (knez – по-словенски жрец) и выборные старейшины-воеводы.

Археологи привязывают борустенитов к Поздне-Трипольской или точнее к Чернолесской культуре (до Ш века до н.э.), ареал которой охватывает лесостепное Правобережье Днепра; Неврида — ареал Милоградской культуре в зоне лесного Правобережья, будииы — ареал Юхновской культуры в лесном Левобережьи, а сколоты — ареал Бондарихинской культуры в лесостепном Левобережьи Днепра.

Боруск
(II в. до н.э. - I в. н.э.)

"И живяху кождо с своим родом, на своих местех,
… имеяху бо обычаи свои и закон отец своих и предания кождо свой нрав"
Нестор-летописец

На первую смену-коррекцию имени града на Замковой горе (Борустеня на Боруск) повлияли естественное сокращение длинного имени на короткое и смена греческих информаторов на римских. Страбон еще писал о Борисфене в I веке н.э., но уже Птолемей во П веке упоминал в зоне реки "борисков" или "борусцев", причем они соседствовали с "саварами". Наша Влесова книга говорит о "борусцах" как предках русских. Диодор Сицилийский (I в. до н.э.) упоминал еще где-то здесь же племя "палов", а Плиний Старший (I в. н.э.) — "спалов". Наш Нестор (конец XI в.) тоже допускал в речи термин "поли" (поляне). Он же, а позднее Шафарик, к словенам относил также "норцев" ("норцы суть словене").

Новые имена племен тоже можно объяснить исходя из русского языка. "Бор-русы" — русские бога Бора; "норцы" — конечно, от "нор", но в отличие от хат будинов, полей, борусков, они строили избы из бревен, а крыши вероятно накрывали дерном в противопожарных целях, — отчего деревни их напоминали в лесах гнездовья "земляных нор". "Будины", очевидно, стали "саварами" или "суварами" — от "сэу" — черные (арийск., скифск.). Так же вероятно их называли боруски и спады за их черные волосы, потому что сами они были "златовласыми" или рыжими. Кстати, на их территориях выращивалась рожь, а ни в Западной Европе, ни в Греции рожь не росла. Золотистые хлебные поля обрабатывались златокудрыми хлеборобами.

Римские писатели отбросили от греческого "Борисфен" бессмысленное для них "фен" и племя борисфенитов стало борисками, борусками, борусцами, очевидно по имени града Боруска. Но римляне отобразили лишь местные реалии, местный процесс: река Борисфен стала "Данапром".

Боруск очевидно занимал ту же столовую Замковую гору, а посад его находился под горой. Существовали и пристани на Подоле с необходимыми торговищами. Культовый центр прарусов сдерживал смертоносный напор сарматов на племена "Днепровского древа": борусцев, норцев, саваров, спалов.

Археологи уже "суммарно" очертили зону этих приднепровских словен как ареал земледельческой Зарубинецкой культуры. Следы культуры "зaрубинцев" были найдены на Замковой горе в нижних культурных слоях.

Боричев
(II – IV вв.)

«Кий ще Хорив? — Та це ж Киселивка»
Шутка

Для второй смены имени града на Замковой горе (Боруска на Боричев) могло быть несколько причин. Одна из них — возможный разгром Боруска сарматами. Поскольку в новом имени исчезла "русская" составляющая крепость была восстановлена, возможно, древлянами (И. Забелин), погром которых не коснулся. Культовый центр борусцев просто превратился в мощную пограничную крепость древлян-воинов: борян, боричей. Хотя капище Бора оставалось — без бога было нельзя. Во II - Ш веках, воюя с римлянами, какие-то "бораны" (боряне) вместе с готами и карпами переправлялись через Дунай и опустошали Фракию, Македонию, осаждали Фессалоники, а в 257 роду по морю напали даже на Трапезунд.

Крепость на Замковой горе могла быть восстановлена или перестроена с приходом сюда разгромленных римлянами даков (гетов – по-гречески). Дион Хризостом (II век) писал, что почти все причерноморские города в его время принадлежали "гетам". Нашествием гетов можно объяснить смену Зарубинецкой культуры племен Приднепровья на более развитую Черняховскую (появление плужного земледелия, круговой керамики и проч.). Изобилие римских монет свидетельствует и о развитии торговли с ромеями. "В III - IV вв. здесь производится какой-то пограничный торг с северными поздне-зарубинецкими племенами", а "в готской" части низовий Днепра "существовало много каменных крепостей" (Б. Рыбаков). Следы Черняховской культуры найдены на Замковой и других киевских горах.

О внешнем влиянии гетов на "киевское" градостроительство позволяют говорить элементы регулярности на Подоле, причем, под Боричевым градом. Река Глубочица была дважды искусственно отклонена в сторону Оболони под прямыми углами: один раз от ее естественного русла - в сторону Щекавицы, второй — в сторону Почайны. Река была превращена в водяной ров прямоугольной в плане Боричево-Подольской крепости. Тогда же в ней у ворот утвердился главный подольский торг — Торговище.

Следы регулярной планировки улиц Боричево-Подольской крепости видны и на ранних планах Киева. В ее прямоугольной части улицы как бы проложены были с равным ритмом (позднее ритм несколько сбит).

Все сказанное позволяет говорить о времени наибольшего "расцвета" Боричева в III - IV веках, во времена Черняховской гетско-словенской культуры, во времена владения Боричевым русами и древлянами.

Борск и Киянов
(V - IX вв.)

"Лe беда, — кии явися, щеки яви ти ся, хор явится".
Перевод: Едва (возникнет) беда, (пусть) явятся копья, лодки, ополчение!
Т.Н. Кудрявцева

Кардинальная смена имен крупного населенного пункта необходимо должна была иметь "период двух имен": одного — "наступающего", другого - исчезающего. Естественно, должна была иметься и причина для такого процесса. Здесь видятся две причины: одна — новая смена хозяев Замковой горы (древляне — поляне), другая — появление рядом с Боричевым новой "Киевской" крепости, активный рост киевского посада, который, в конце концов окружил Боричев: и крепость, и посад. Начнем с последнего.

Древлянский Боричев видимо был опять разгромлен кочевниками — гуннами в конце IV века. Во всяком случае, в V веке город попал (для восстановления) к полянам (полянская династия Кия) и слегка изменил имя. В сокращенной Новгородской летописи "увоз Боричев" указан как "оувыз борцев" (Супрасльская рук., 1836,с.2), или по разночтению "оув ызборцев", то есть у изборцев. По одной из версий, княгиня Ольга была родом из Изборска, т.е. "из Борска", из Боричева. Город стал снова местом сбора словенских войск — "Сборск" или "Борск". Так же, как позднее на границах Русской земли появился Изборск перед Псковом и Изборск у Львова. А если Ольга была родом из Борска, то есть "местная", а не "пришлая", то этим легко объяснить не только ее популярность в Киеве, но и выгоды женитьбы на ней "пришлого" князя Игоря, по совету "пришлого же" старшего его брата Олега. Княжеская династия этим актом стала "киевской", закрепилась в Киеве (последующие князья: Святослав, Владимир...).

В V веке (430 г., по Длугошу, Стрыйковскому) на мысу Киевской горы, где начинался "увоз Боричев", был возведен "градец мал" Киев. Поставленный напротив бсричевской вежи (бастиона),он прикрыл развилку дорог: Верхнюю Киевскую в долину Киянки и Боричев увоз по Уздыхальнице. В сущности градец Киев был отдельно стоящим предградьем Борска. Теперь чтобы прорваться к Борску-Боричеву нужно было сначала взять градец Киев, потом Боричеву вежу (бастион), крепости Уздыхальницу, Клинец... В Киеве-замке обосновались князья (Кий...) с дружиной на Детинке.

Посад oт Киевской крепости развивался в две стороны: на Киевскую гору и в долину речки Киянки по Киевской дороге-улице вокруг Боричева-Борска на Подол к Почайне и Днепру. От посада по Киянке жители стали "киянами", а все разраставшееся поселение на Киевских горах — "Киян-городом" или "Кияновым". Длугош и Стрыйковский писали, что Киев уже в "430 году составляли четыре города: Киев, Щекавица, Хоревица и Лыбедь" (о "боричейских" именах они не знали).

С. Рожнецкий еще в начале XX века писал: "Кияне" — часто встречаемое в начальных летописях древнейшее название киевлян (1097, 1146, 1115) и др. годы). Оно было производимо от Кыян-города". "Киянов, Киян-град, кияне - не плод случайности, а напротив - произведение древних времен, имеющее свею историю" (Из истории Киева и Днепра. Изв.ОРЯС, ХVI, СПб., с.30, 61). "По былине "О молодце и королевне" упоминается город Киянов, причем Киян-град и Киев-град были тождественны" (Гильфердинг, былина № 127). Скандинавы тоже называли населенный пункт Koenugardhar, Коепоgагdг, от "кона", то есть "Исконный град". "Название должно быть отнесено к самой ранней эпохе появления варягов, т.е. к 9 веку" (Рожнецкий, там же, с 60). "Куяне" были ближайшими жителями из русов к мусульманам (по указанию арабских писателей).

+ + +

В середине IX века восточные племена "Днепровского древа": поляне, северы, а также дреговичи и вятичи попали в данническую зависимость к хазарам. Только "кияне" (русы и древляне) послали хазарам меч как символ противоборства и войны. Киев снова вернулся от полян к русам с городами Правобережья Любечем, Родней, Витичевым и др. В 864 году Киев перестраивается и укрепляется (ПСРД,1.ч, I,Л.,1926,с.9; Псковск.лет.,П.М.,1955,с.9).

В 882 году великий русский князь Олег объявил Киев "стольным городом Руси: "Се буди мати городомъ роускимъ. И беша у него словени, и варязи, и прочии, прозваша ся русью". Запись говорит о каком-то "юридическом" провозглашении Киева главным городом Руси, а всех его разноплеменных жителей — русскими (как это практикуется поныне). С этого года все разночтения имени города ликвидированы, включая Боричев, Борск, Киянов... Киев окончательно перешел и от полян к руси, что нашло отображение в летописной фразе "поляне, яже ныне зовомая русь".

Но в Киевской крепости Олег посадил своего брата Игоря с Ольгой. Сам же устроил свой двор на Щекавице. В 989 году внук Ольги князь Владимир выстроил вокруг своего двора более крупную крепость; "Залож и град Киев болий прьваго" (ПСРЛ,27). Эта, уже христианская крепость получила вскоре имя ее строителя "Владимир" (ПСРЛ, II, 1044 г.). Но княжеский замок был лишь одним из городов Киевского гнездовья из 5 крепостей: Боричева-Борска, Киева-Владимира, Детинки, Хоревицы (Вознесенская гора) и Щекавицы.

После крещения Руси, затем строительства Ярославом Мудрым нового христианского города на Киевской горе, "Сей бо Киев" воспринимался как "слава, и честь, и мати, и глава всей Руской земле бысть! ". — Но это уже другая история, к тому же не об "отце", а о "матери русских городов".

Геннадий Мокеев

Ссылки по теме:

Отец городов русских. Часть 1

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"