Муж Макаровой Ольги Ивановны, Василий Иванович, ушел на фронт с первых дней войны, оставив ее с тремя детьми. Из всех писем мужа она получила одно, последнее, в котором он сообщал о ранении двух товарищей-земляков и просил: «Пришлите как можно поскорей письмо мне, Олечка и мамочка, очень хочется знать, как вы живы-здоровы и как вы без меня живете. Пропиши, как насчет хлеба у вас, как деньги на детей дают или нет, что слышно про дорогого братишку Колю».
А потом почтальон вручила ей извещение, которого так боялись женщины-солдатки: «Ваш муж, красноармеец Макаров Василий Иванович, в бою за социалистическую Родину, верный военной присяге, проявив геройство и мужество, был убит 6 октября 1941 г., похоронен в районе д. Петрово Калининской области».
Но это было только начало испытаний, которые война обрушила на вдову солдата: «Брат мой,— вспоминает она,— Вася Жуков, как ушел на войну, так ни одной весточки о нем не было. Уже как война кончилась, пришел к нам Оголенков из Доронина, они с Васей в одном полку были. Рассказал нам, что был большой бой в Смоленской области. Там поле было, рожь на нем не скошена, так солдаты ее рвали, растирали колосья руками и ели. Окопы вырыли, но немцы так сильно наступали, что нашим пришлось отходить. А Вася с пулеметом остался, чтобы, значит, товарищей защитить. Что с ним было потом, Оголенков не знает».
Самое тяжелое, неизбывное горе выпало на долю солдатской вдовы, когда война докатилась до родных мест. «Стали мы беженцами,— рассказывает она.— Тогда многие женщины с детьми ходили из села в село, чтобы спастись. А стреляли, бомбили везде. Детишек я везла на санках, старшему было 4 года, а младшей, Шурочке, одиннадцать месяцев. Я ее привязала к себе и так несла на груди. На дорогах солдат немецких и машин ихних полно. В одном месте остановил меня офицер (он врач был), посмотрел на моих детей и сказал, что младшие совсем плохие, а старший еще крепкий. И дал хлеба. А так у меня был мешочек с мукой, зачерпну воды из проруби, разведу муку и кормлю детей. Они уже и плакать не могли. Потом этот мешочек отнял немецкий солдат. Двое младших у меня так и умерли на дороге. Уж не помню, как дошла домой. Похоронила их тут же в Валуево, вон из окошка могилки видны.
А когда немцев погнали, деревню сожгли. Жили кто в землянке, кто в сарае, ни у кого ни крошки хлеба. Весной варили и ели лебеду, крапиву, щавель. Картошку сажали очистками. Мать моя уже не вставала, а на огороде уже картошка подрастала. Вот она и просит: «Вынеси меня, я хоть посмотрю». Вынесла я, а она поглядела и говорит: «Нет, не доживу» и померла вскорости. И сыновья (трое их было) похоронить не могли, все на фронте были. Летом вызвали меня в сельсовет и говорят: «Поедешь на лесоразработку».— «У меня,— говорю,— ребенок маленький».— «Ничего, твоей сестре 15 лет, вот она и останется с ним». Так и уехала, работа была очень тяжелой и для мужчин, а мы, одни женщины, лес валили. Нам говорили, что, мол, каждое бревно—удар по врагу. За ударную работу получила премию: кусок мыла и две пачки махорки. Я ее на хлеб обменяла.
Замуж я больше не выходила, сына одна вырастила, в колхозе проработала всю жизнь. Вот так она у меня и прошла».
Записала В. Булычева
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
