Страницы из книги Николая Карташова в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия»
Герой Советского Союза генерал армии Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева... Не случайно Ватутина называли «генералом наступления», «генералом победы». А немецкие военачальники, испытавшие силу и мощь ватутинских ударов, окрестили его гроссмейстером. Узнав о смерти Ватутина, гитлеровский генерал из военных первого ряда Гудериан сказал: «Поздравляю нас всех. Это известие равноценно сообщению о победе в большом сражении... Очень опасно иметь такого противника».
Под камышовой стрехой
Если смотреть на село Чепухино сверху, то его белые хаты-мазанки под соломенными и камышовыми крышами чем-то напоминают дружное семейство грибов подберёзовиков на лесной опушке. По одной стороне торопливо бегут, искрятся под летним солнцем то золотом, то серебром прозрачные воды речки Палатовки. На другой – выстроились в один длинный ряд меловые горы, очень похожие на пузатые амбарные мешки с мукой или сахаром. От солнечных лучей горы тоже переливаются и блестят, как рыбная чешуя, вкраплениями кварцитов и сердоликов. Вскарабкаться на самую высокую гору, обозреть оттуда соколиным взором родное село – один из первых экзаменов для здешних мальчишек.
Хата семьи Ватутиных стоит прямо у подошвы высокой меловой горы. Гору эту Колька Ватутин покорил, когда ему исполнилось пять лет. С передышками он преодолел тогда многометровое расстояние. На самой макушке горы вовсю гулял вольный степной ветер, едва не сбивая с ног, но настырный пацанёнок выдержал испытание и добился своей цели. Он гордо стоял на вершине, тёплый забияка-ветер обдувал его счастливое загорелое лицо, трепал белые, как лён, вихрастые волосы на голове. А внизу, словно на ладони, в полуденной дрёме лежало родное село, всё утопающее в подсолнухах, вишневых и яблоневых садах. Хаты казались маленькими, а люди во дворах и на улицах были такими же мелкорослыми, как он сам.
«Родился 16 декабря 1901 г. в семье крестьянина в селе Чепухино (примечание: ныне – село Ватутино) Валуйского района, – написал будущий полководец в автобиографии, хранящейся в его личном деле. – До Великой Октябрьской революции родители занимались земледелием, причём до 1911 года отец жил в общей семье со своими двумя братьями и несколькими сестрами. Возглавлял семью мой дедушка. Семья в тот период по численности достигала до 25-26 человек и имела одно общее хозяйство – зажиточное, состоявшее из одной хаты, надворной постройки, ветряной мельницы, конной молотилки и 3-4 лошадей. Земли было: надельной до 15 десятин и кроме того почти ежегодно бралось в аренду у помещика до 10 десятин. Наёмный труд не применялся...»
(Примечание: десятина чуть больше гектара).
Уважение к хлебу
Курсант Полтавской школы красных командиров Ватутин в пору «великого стихийного бедствия – голода», в 1921 году охватившего и Черноземье, находился далеко от родного дома и помочь ничем не мог, хотя известно, что часть своего пайка он регулярно отсылал в Чепухино. По собственному признанию, в те жуткие месяцы окончилась его юность, он стал по-настоящему взрослым человеком. Впоследствии генерал-полковник К. В. Крайнюков, член Военного совета 1-го Украинского фронта, вспоминал об отношении Ватутина к хлебу. Прочитаем его рассказ:
«Однажды мы с ним [Ватутиным] отправились в войска первой линии, решив проверить организацию питания бойцов. И вот возле одной из походных кухонь генерал Ватутин обратил внимание на разбросанные хлебные корки и объедки. Он сразу нахмурился, посуровел и, обратившись к сопровождавшему нас командиру, приказал собрать личный состав. Затем, когда его распоряжение было выполнено, командующий фронтом, генерал армии, сам в детстве познавший нелёгкий крестьянский труд и нужду, напомнил бойцам о тех огромных усилиях, которые приходится прилагать, чтобы вырастить золотой колос. А потом нужно собрать урожай, обмолотить и помолоть зерно, выпечь добытый в поте лица хлеб наш насущный.
– Колхозный труженик не даст пропасть ни одной хлебной крошке, – говорил Николай Фёдорович. – Он всё как есть подберет. А некоторые молодые солдаты ещё не научились ценить и беречь хлеб – золото наше народное.
Он напомнил присутствующим о том, что в разорённых фашистами колхозах женщины и дети, заменившие ушедших на фронт мужчин, пашут на коровах, а подчас и сами впрягаются в плуги, чтобы добыть драгоценный хлеб и накормить им прежде всего воинов на фронте. Напомнил о том, что в тылу страны жестко нормирована выдача продуктов, и сказал о том, что ленинградцы в дни блокады получали всего лишь четвертушку хлеба.
А потом вспомнил и о том, как в далёком 1921 году он вместе с товарищами по службе отчислял из своего курсантского пайка в фонд помощи голодающим.
– Хорошо памятен мне двадцать первый год, – произнёс генерал армии Ватутин. Умерли тогда от голода мой младший брат Егор, мой отец и мой дед. И все они мечтали хоть о крошечке хлеба...
Слова командующего произвели сильное впечатление на бойцов».
«Малый Сатурн»
В декабре 1942 года фашисты пытались освободить и спасти окружённую в районе Сталинграда 6-ю армию Паулюса.
В этой непростой обстановке Ставка ВГК вынуждена была внести изменения в замысел операции «Сатурн». Согласно директиве, которую получил Ватутин 13 декабря, войска его фронта должны были быть перенацелены на разгром группы гитлеровских армий «Дон». В директиве предписывалось «главный удар направить не на юг, а на юго-восток в сторону Нижний Астахов и с выходом на Морозовск, с тем, чтобы Боковско-Морозовскую группу противника взять в клещи, пройтись по её тылам и ликвидировать её одновременным ударом с востока силами [5-й танковой армии генерал-лейенанта П. Л.] Романенко и [3-й гвардейской армии генерал-майора Д. Д.] Лелюшенко и с северо-запада силами [1-й гвардейской армии генерал-лейтенанта В. И.] Кузнецова и приданных ему подвижных частей. Задача Филиппова [командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова] при этом будет состоять в том, чтобы помочь Кузнецову ликвидировать итальянцев, выйти на реку Богучар районе Кременков и создать серьёзный заслон и против возможного удара противника с запада».
Теперь операция получила наименование «Малый Сатурн». В соответствии с директивой Ставки Николай Фёдорович принял решение главный удар нанести силами 1-й и 3-й гвардейских армий на тех же участках фронта, которые были намечены прежним планом, но не в сторону Миллерово и Лихая, а по сходящимся направлениям на Тацинскую и Морозовск. На 6-ю армию Воронежского фронта возлагалась задача после прорыва фашистской обороны на своём участке обеспечить поддержку главной ударной группировки Юго-Западного фронта с запада.
Все эти дни Ватутин находился в войсках. Вместе с командармами, начальниками штабов проводил рекогносцировочные мероприятия, уточнял на испещрённых красными стрелами картах направления предстоящих ударов, проверял готовность частей и соединений к выполнению поставленных задач. От него требовалось нечеловеческое напряжение.
Но, как назло, Николаю Фёдоровичу нездоровилось. Злая и опасная своими осложнениями болезнь туляремия одолевала командующего. Тёплая бекеша, валенки, глубоко надвинутая на уши папаха не спасали его от противного озноба. Температура скакала до 40°. Свалиться от болезни в такой критический момент – значит снять с себя ответственность за всю операцию. В силу своего характера Николай Фёдорович этого допустить не мог. Поэтому он всячески старался скрыть свой недуг.
– В госпиталь вам треба, товарищ генерал, – чуть ли не приказным тоном выговаривал ему адъютант майор Сирык. – Отлежаться бы трохи...
– Ты мне лучше, Яша, чайку сделай покрепче да погорячее, – следовал ответ Ватутина.
Но помощь докторов всё равно потребовалась. Лечили Николая Фёдоровича не в госпитале, а прямо на рабочем месте. Лучшие терапевты фронта постоянно находились рядом с ним и вскоре подняли на ноги своего командующего.
Перед грядущим наступлением воинам 1-й и 3-й гвардейских армий было зачитано обращение Военного совета Юго-Западного фронта. «Вы слышите стоны замученных и обездоленных советских людей: отцов и матерей, жён и детей наших, – говорилось в документе. – Ваши сердца преисполнены священной ненавистью к фашистской мерзости, отродью рода человеческого. Так же, как и в боях под Москвой, Ростовом и Тихвином, вы ждёте приказа – идти вперёд на разгром врага, на освобождение наших городов и сёл, наших семей.
Настал грозный час расплаты с лютым врагом. Приказ дан. Вперёд, всесокрушающей лавиной, славные воины!»
Утро 16 декабря, как и памятный день 19 ноября, выдалось туманное. Применять авиацию было нельзя. Но переносить дату операции никто не собирался. Как только стрелки часов подошли к заветной черте – морозный воздух тут же раскололи залпы артиллерийских орудий, с диким воем в сторону вражеских позиций полетели снаряды «катюш». После артиллерийской подготовки войска ударных группировок Юго-Западного и Воронежского фронтов перешли в наступление. Ватутин находился на командном пункте 1-й гвардейской армии и с нетерпением ждал докладов. Однако наступление развивалось в невысоком темпе. За первую половину дня 1-я гвардейская армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова и 6-я армия генерал-майора Ф.М. Харитонова Воронежского фронта сумели продвинуться вперёд только на 2-3 километра.
– Топчемся, топчемся на месте, – раздраженно выказывал свои претензии Ватутин генералу Кузнецову.
– Так точно, товарищ командующий, топчемся, – соглашался Кузнецов. – Я уже ввёл 25-й танковый корпус, по танки попали на минные поля. Пять машин уже потеряли...
– Как попали? Но ты же мне докладывал, что сапёры заранее сделали проходы для танков, обозначили вешками... Получается, немцы снова заминировали проходы? Разберитесь немедленно!
Вскоре последовал доклад Кузнецова:
– Немцы и итальянцы ставили мины ещё летом, затем осенью и вот сейчас, зимой. Сапёры извлекли те, которые были наверху. А мины, скрытые под снегом, вмерзшие в землю, не сумели обнаружить.
– Выходит, нам торт многослойный приготовили?
– Так точно, многослойный!
Ватутин на некоторое время задумался, пристально всматриваясь в степь, на которую быстро опускались зимние сумерки. Продолжать наступление по не разминированным проходам означало дальше гробить технику и терять людей.
– Танки вернуть на исходные, – с металлом в голосе сказал Ватутин. – Пехоту тоже. Пока не будут разминированы проходы, вперёд ни на шаг. Артиллерии вести беспокоящий огонь...
На следующий день, 17 декабря, после артиллерийской подготовки, а также при поддержке авиации – на этот раз погода благоприятствовала – наступление возобновилось. Причём, сразу две армии – 1-я гвардейская Кузнецова и 6-я Харитонова взяли хороший старт. Следом за ними вперёд пошла 3-я гвардейская армия генерала Д.Д. Лелюшенко. Как свидетельствуют документы, за три дня боев ударные группировки сумели основательно взломать оборону противника. На участке 1-й гвардейской и 6-й армии прорыв доставил 60 километров по фронту и 40 километров в глубину. Гвардейцы Лелюшенко в полосе наступления прорвали вражескую оборону на 20 километров. В результате боёв две немецкие и две итальянские дивизии были разгромлены полностью.
«К рассвету всё было закончено, – писал в те дни военный корреспондент газеты «Красная звезда» М.А. Вистинецкий. – Перестрелка стихла. На юго-восток потянулись колонны наших частей, разгромивших врага. На север поплелись многочисленные колонны пленных. Четыре неприятельские дивизии прекратили своё существование... Когда мы прибыли сюда вскоре после боя, высоко в небе кружился немецкий самолёт. Он долго петлял над полем, не открывая огня и не сбрасывая бомб. Очевидно, этот самолёт был прислан, чтобы разведать, что же здесь произошло, куда девались четыре гитлеровские дивизии. Наши бойцы, посмеиваясь, говорили: – Смотри, смотри, обрадуешь Гитлера».
А 20 декабря 1942 года вся та же «Красная звезда» поместила на первой полосе портрет Ватутина, под которым в рубрике «В последний час» говорилось о решительном наступлении частей и подразделений Юго-Западного фронта в районе среднего течения Дона и провале операции германского командования с целью деблокировать окружённую группировку. Вся страна, можно сказать, увидела одного из своих талантливых полководцев. В дальнейшем портрет Николая Фёдоровича ещё не раз будет появляться на страницах газет в ознаменование побед вверенного ему фронта.
Генерал наступления
26 января 1943 года в печати был опубликован приказ Верховного главнокомандующего по войскам Юго-Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского, Воронежского, Калининского, Волховского и Ленинградского фронтов, в котором была дана оценка их действиям в ходе указанных выше завершившихся или ещё продолжающихся наступательных операций. Вот выдержки из этого документа:
«В результате двухмесячных наступательных боёв Красная армия прорвала на широком фронте оборону немецко-фашистских войск, разбила сто две дивизии противника, захватила более 200 тысяч пленных, 13 000 орудий и много другой техники и продвинулась вперёд до 400 километров. Наши войска одержали серьёзную победу. Наступление наших войск продолжается.
Поздравляю бойцов, командиров и политработников Юго-Западного, Южного, Донского, Северо-Кавказского. Воронежского, Калининского, Волховского, Ленинградского фронтов с победой над немецко-фашистскими захватчиками и их союзниками – румынами, итальянцами, венграми под Сталинградом, на Дону и Северном Кавказе, под Воронежем, в районе Великих Лук, южнее Ладожского озера.
Объявляю благодарность командованию и доблестным войскам, разгромившим гитлеровские войска на подступах к Сталинграду, прорвавшим блокаду Ленинграда и освободившим от немецких оккупантов города – Кантемировка, Беловодск, Морозовский, Миллерово, Старобельск, Котельниково, Зимовники, Элиста, Сальск, Моздок, Нальчик, Минеральные Воды, Пятигорск, Ставрополь, Армавир, Валуйки, Россошь, Острогожск, Великие Луки, Шлиссельбург, Воронеж и многие другие города и тысячи населённых пунктов...»
Как следует из текста приказа, Сталин назвал первым Юго-Западный фронт. И это не случайно. Войска Ватутина, без всякого преувеличения, проявили себя с наилучшей стороны. Внезапность, манёвр, смелость стали отличительными чертами действий частей и соединений фронта. Причём побеждать врага удавалось не столько за счёт превосходства в технике и людях, сколько за счёт накопленного опыта командиров и возросшего боевого мастерства сержантского и рядового состава. Безусловно, решающая роль в этих победах принадлежала Ватутину, чей почерк умелого вождения войск стал ещё увереннее, тверже и энергичнее. Тогда же с легкой руки Сталина Николая Фёдоровича стали называть «генералом наступления».
В родительской хате
Войска Воронежского и Центрального фронтов готовились к битве на Курском выступе.
Кочуя в те весенние дни по вязким и разбитым дорогам из одной армии в другую, Николай Фёдорович не раз мысленно переносился в родную Чепухинку. Она была совсем рядом, до неё, как говорится, теперь вообще было рукой подать. В минуты нахлынувших чувств ему очень хотелось побывать дома, повидать мать, сестёр. Ещё в январе 1943 года, когда в ходе Острогожско-Россошанской операции от немецко-фашистских захватчиков был освобождён Валуйский район, Ватутин получил оттуда первую весточку. Секретарь Валуйского райкома ВКП(б) П.И. Тихонов сообщил, что его родные живы и здоровы. Сразу будто тяжёлый камень упал с души. Потом пришло письмо от младшей сестры Елены, которая от имени матери подробно написала о житье-бытье всей семьи. И вот, выбрав момент и получив разрешение от представителя Ставки Г.К. Жукова, Николай Федорович приехал в Чепухино.
Весть о приезде земляка – генерала моментально облетела село. И стар, и млад потянулись к хате Ватутиных. А в это время Николай Фёдорович общался с родными. Расцеловался с сестрами, обнял за плечи маму. Слёзы радости катились из глаз матери и сестёр. От них он узнал, как им жилось в оккупации. Когда фронт приблизился к Валуйкам, они собрались было эвакуироваться, но тяжело заболела одна из сестёр. Пришлось задержаться, а потом было поздно. В районе города Россошь, куда Ватутины сумели добраться, немцы перерезали дорогу, и они были вынуждены вернуться назад. Чепухино уже находилось в оккупированной зоне. Правда, немцев в селе не было. Но если бы они узнали о том, что там живёт семья советского генерала, то ни матери, ни сестрам было бы несдобровать. Однако всё обошлось, хотя староста, носивший зловещее и очень подходившее ему прозвище «Каюк», обещал это сделать. Но не успел – партизанская пуля настигла предателя. Других пособников оккупантов в селе больше не нашлось.
– Конечно, сынок, боялись, что за нами придут, – рассказывала мать Николаю Фёдоровичу. – Ведь Каюк выдал немцам нашего председателя колхоза Щеголева, которого они расстреляли. Следующие на очереди должны были быть мы. Он так и заявил: «Кончилась ваша жизнь. Не наши вы люди, Ватутины...»
Вера Ефимовна вытерла передником слёзы:
– А как жили, сынок, ты спрашиваешь?.. Жили, как и все наши. И терпели со всеми одинаково.
Всего каких-то пять быстротечных часов провёл Ватутин с матерью и сёстрами. За это же время он успел пообщаться и с односельчанами, которых у родительской хаты собралось тогда чуть ли не всё село. Земляки попросили Николая Фёдоровича временно оставить у себя брошенных оккупантами раненых и больных коней. Они пообещали их вылечить и, поработав на них в посевную, по первому требованию военкомата передать в действующую армию. Командующий удовлетворил просьбу земляков, а также подписал распоряжение выделить фураж для содержания трофейных коней. Другим распоряжением Ватутин поручил соответствующим службам фронта помочь колхозникам отремонтировать неисправные тракторы. Ватутину хотелось ещё побыть дома, но торопили неотложные дела. Тепло попрощавшись с родными, односельчанами, Николай Фёдорович уехал. Однако сюда – к меловым горам, вербам у реки ему уже не суждено было вернуться...
Память
29 февраля 1944 года Николай Федорович Ватутин был тяжело ранен в бою с бандеровцами. 15 апреля на сорок третьем году жизни скончался в госпитале. Похоронен в Советском (Мариинском) парке города Киева.
Память о полководце и его заслугах перед Отчизной живёт в людских сердцах. В местах, где он служил и воевал, ему установлены памятники, его именем названы улицы, проспекты, учебные заведения, морские суда... Достаточно сказать, что улицы и проспекты имени Ватутина имеются в более чем восьмидесяти населённых пунктах России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Молдовы... Но особенно полководца чтут на Белгородчине – на земле, где он родился и вырос. В Белгороде есть памятник знаменитому земляку, один из светлых городских проспектов носит его имя.
Стоят памятники полководцу в Валуйках, Старом Осколе, Чепухино (ныне село Ватутино)...
Однако с горечью приходится констатировать, что на соседней с Россией Украине, где Ватутин служил и которую освобождал от гитлеровских оккупантов, полководец стал объектом поругания и ненависти со стороны фашиствующих бандеровцев. Его памятники и почетные доски в ряде городов разрушены и изуродованы вандалами. В рамках так называемой десоветизации имя полководца исчезло из названий улиц и учебных заведений. Но в центре Киева, где стоит ему памятник, генерал Ватутин не сдаётся, сражается, чтобы победить. Потому что его дело правое и победа будет за ним. Будет воевать за своего героя и эта книга.
Николай Карташов
О писателе.
Николай Карташов – известный прозаик, публицист, лауреат литературной премии имени Н.М. Карамзина. В серии «Жизнь замечательных людей» московского издательства «Молодая гвардия» недавно вышла его новая книга «Ватутин». Ранее были изданы труды, посвящённые Николаю Станкевичу и Ивану Крамскому. Полководец, философ, художник – уроженцы воронежского, белгородского Черноземья. Достойные жизнеописания именитых земляков рождаются под пером писателя неслучайно. Ведь Николай Александрович тоже вырос в здешних местах – в селе Мухо-Удеровка Алексеевского района Белгородской области. Работал и работает в печати – военной и на гражданке. Сейчас шеф – редактор журнала «Человек и закон». Участник ликвидации катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции. Живёт в Москве.
Публикацию подготовил Пётр Чалый
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
