Мне было 5лет, когда я осознал, что такое смерть. Тогда была война с фашизмом. Наш город – Сталино (Донецк) был оккупирован в октябре 41-го года. Мужчины нашего двора (их было пятеро), ушли на фронт ещё летом, женщины и семеро внуков нашей бабушки – остались. Была ещё собака, большая дворняга, чёрная и злая – наш сторож. Настала зима суровая, выживать было трудно, женщины ходили по деревням – меняли вещи на продукты. К весне выжили, но истощали, больше всех истощала дворняга. Дед – хозяин двора и собаки обратился к немцам: «Пристрелите собаку – кормить нечем». Немцы располагались рядом, через дорогу, в большом многоэтажном здании. Пришёл офицер. Собака на цепи, она учуяла, что ей пришёл конец, смиренно легла, вытянула вперёд лапы, на них положила голову и ждёт. Дети здесь, тоже ждут. Офицер левой рукой вынимает пистолет, прицеливается, выстрел, голова склонилась набок, потекла кровь и никаких движений… Показательный расстрел состоялся. Было молчание. Дед сбросил собаку в заранее подготовленную яму и засыпал.
В ту же весеннюю пору, я услышал с улицы выстрелы. Быстро вышел за калитку и увидел убегающего человека и погоню за ним. Опять выстрел, человек упал и лежал без движений. Немцы вокруг всполошились, но успокоились быстро, узнав, в чём дело. Я подошёл к лежачему. Увидел кровь, много крови. Человек был мёртв. Я узнал его, он был главарём уличных подростков. Ему было 15 лет. Он что-то хотел украсть с машины. Ему тоже надо было выживать.
Наступило первое оккупационное лето. Нас пятилеток всегда куда-то влекло, мы путешествовали. Нас никто не трогал, но полицаев избегали – боялись их. За лето мы многое увидели, немало испытали. Мы познавали мир, обретали полезный опыт, самоутверждались. А однажды, в августе 42-го, на пути нашего движения оказалась преграда – колонна военнопленных. Наших. Они шли из города через мост в сторону клуба им.Ленина. Мы ждали, 10, 20, 30 минут, а они шли и шли. Огромная масса людей постепенно скрывалась за высоким забором клуба. Расстреляли всех. Слух о содеянном распространялся по городу, вселяя в души женщин, детей, стариков ужас. Тысячи убитых!
Пришло время немцам отступать. В первых числах сентября 43-го немцы, расположенные рядом через дорогу, начали выселение. Идет погрузка вещей в машины. Я у калитки – наблюдаю. В руках зеркальце. Солнечный зайчик бегает по стене здания напротив. Интересно! У немцев своя забота – погрузиться, да поскорей. И тут зайчик попадает на машину, осветил кабину, а оттуда немец как выскочит и пистолет из кобуры достаёт и как побежит на меня. Погоня! Для меня это не впервой. Я в калитку, к хате, в дверь, а на двери – замок! Оглядываюсь: в двух шагах от меня немец с пистолетом в левой руке. Медленно поднимает пистолет и в упор… Я вижу дуло, прицельную мушку. Страха нет, я спокоен, смерть принимаю как должное, ещё миг и… «Хальт!» – как взрыв. – Мама! Мгновенно загородив меня, и на чистом немецком языке с отчаянием чеканит фразы, они как выстрелы поражают немца с пистолетом. Офицер оторопел и почти оправдываясь, вступил в перепалку. Пистолет прячет, уходит, оглядываясь, ещё что-то выкрикивает, размахивая руками. Вот и всё – конец картины. Дальше было молчание, как будто ничего и не было. Никто никогда не напоминал, а свидетели были. Молчали. Упомянул об этом случае я, через сорок с лишним лет. Беседуя с мамой и вспоминая о разном, я спросил: «А помнишь, как немец хотел меня застрелить?» – «Молчи! Во второй раз я не переживу этой страшной картины». – Я замолчал и мысль: эта история для мамы стала реальным выстрелом в её душу с болью и страданием. Состояние её души передалось мне и навсегда оставалось в моей памяти, сочувствуя маме и её ребенку, которого она спасла.
Сейчас у меня есть дети и внуки и живем мы под обстрелами. Во время очередного обстрела я укрылся в более-менее безопасном укрытии, где уже были другие мирные жители, незнакомые мне дончане. Незнакомым дончанам я рассказал, как немцы в 43ем году, после поражения на Саур-Могиле, начали паническое отступление, и о попытке одного озлобленного немца застрелить меня. А также добавил к этой истории одну деталь. Немец – фашист, а всё-таки в его душе оказался уголок человечности, который обуздал возникшую злобность. И слушателям задал вопрос: «Если бы на месте немца был укроп-националист, он сумел бы сдержать свою мстительность?». «Нет!» – почти криком ответила рядом сидящая женщина, – «он бы застрелил вас обоих». Вот такая печаль наших дней.
На митинге протеста, по поводу гибели детей ДНР от рук карателей ВСУ, на постаменте памятника Ленину были расклеены несколько десятков фотографий погибших детей. Мамина боль и страдание, хранившиеся во мне, вырвались из подсознания и овладели всем моим существом. Силы меня покидали, слёз остановить я не мог, – это было рыдание и приближение моей смерти. Я умирал вместе с этими погибшими детками…
P.S. Души детей витают над Донбассом,
Души детей вопиют: Украина
Стреляет детей – «щє не вмерла» Украина –
Украина стреляет детей…
Стреляет, стреляет, стреляет она – Украина.
Хальт, Украина! Х-А-ЛЬТ!
Да есть ли в тебе уголок Человечности?
Опомнись!
Сентябрь, 2015 г.
Виталий Михайлович, дитя войны и он же – старик войны
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
