Венгры свалились как снег на голову. Настояли на встрече с главой облгосадминистрации. О сути вопроса отвечали уклончиво, но требовали срочной встречи с ультимативной европейской вежливойнаглостью. Неделя у главы области уже была расписана по минутам, но избежать встречи с незваными гостями оказалось непросто. Поэтому договорились на субботу. Консул прибыл к обеду. Губернаторским хлебосольством пренебрёг, виртуозно демонстрируя холодное снисходительное презрение. Прояснилась и причина напористости. Где-то недели за две до визита экспедиция обнаружила две могилысоветских солдат времён Великой Отечественной войны. Неподалёку были захоронены и венгры. О чём в областной газете была опубликована довольно скромная заметка. Консул прибыл посетить место захоронения и принять решение о перезахоронении останков, изначальнонастроившись на скандал и обвинения в нарушении каких-то конвенций из-за неспособности местных властей достойно содержать захоронения. В чём он был уверен, ещё нигде не побывав. Для организации скандала с ним приехала и журналистка. Лощёная, надменная и наглая баба.
Перспектива испорченных выходных меня не радовала, но отказать председателю облсовета я не мог.
Дело было за неделю до Дня Победы. В наших краях в это время, как правило, стоит ясная сухая погода. И принято в эти дни посещать кладбища и наводить порядок на могилах близких. В народе это время принято называть «проводки».В то время на кладбище мне идти ещё было не к кому. Все ещё были живы…
Поездка по трассе была неутомительной, а вот восемнадцать километров до села консульский «мэрс» ковылял за нашей Шкодой почти час. И мне доставляло удовольствие представлять, как бормочет свои венгерские ругательства водитель «мэрса». И не только мне. Поразительно, но за очень короткий промежуток времени эти представители дипкорпуса умудрились, демонстрируя нам своё превосходство и пренебрежение, пробудить стойкую неприязнь у всех, кто по долгу службы с ними общался, и кто почти не общался, и кто даже просто проходил мимо. Талант, однако.
Кладбище начиналось в метрах двухстах от села. Вокруг кладбища стояли машины. Народу было много. «Проводки». Между кладбищем и селом могилы венгров. Чуть поодаль работала экспедиция. На венгерских могилах копошились старушки. Убирали траву, подбеливали основания могильных камней. Приводили могилы в порядок. Дело близилось к завершению.
Задуманный скандал как-то не клеился. Хоть захоронение и не было по-европейски вылизано, но было ухожено и выглядело вполне пристойно. Эффект внезапности венграм ничего не дал. Было видно,что за могилами ухаживаюти старушки на могилах—это не приуроченная к их приезду демонстрация.Журналистка метнулась к старушкам, надеясь хоть здесь почерпнуть какой-нибудь негатив. Это было видно по заданным вопросам. Но весь напор и профессионализм наёмного борзописца разбился об искренность и простоту старушек. Ни одной фразы, которую можно было бы истолковать как плохое отношение к захоронениям. Конечно, она не поверила, что они делают это по своей инициативе. И продолжала допытываться, сколько им платят. А на вопрос, зачем они ухаживают за могилами врагов, которые убивали их отцов и мужей, получила ответ: «Яки б вони ни булы, алэ теж люды. В ных мабуть и диты е. Може,шукатьпрыйидуть». (Какие бы они ни были, но тоже люди. У них, наверное, и дети есть. Может, искать приедут.) Стало понятно, что беспокоиться не очем. Старушки мудрее. Я пошёл к раскопу.
Руководитель экспедиции Сергей Николаевич, фанат своего дела, был расстроен. Ему не удалось найти ничего, что могло бы пролить свет на то, из какой части погибшие, идентифицировать их.
— А сколько их было? — спросил я.
— Да всего двое.
У меня не стыковалось. Восемьдесят шесть венгров и всего двое погибших с нашей стороны. Что-то не так. Если учесть, что соотношение потерь обороняющейся и наступающей сторон, как правило, 1:3, то оборонять село должны были около тридцати человек. Неужели два человека — это все потери?
— Да тут ещё больше сотни немцев полегло. Но их немцы ещё в девяносто первом перезахоронили.
— А где же остальные наши погибшие?
— Их не было.
—???
И Сергей Николаевич рассказал мне историю этого боя. То, что удалось восстановить, разумеется. Он работал здесь уже больше недели. Успел опросить ещё оставшихся в живых очевидцев, поработать в архиве ив общих чертах восстановить события.
Горьким и бесславным для Красной Армии выдалось лето года 1941 от Рождества Христова. И было оно богато нестерпимым зноем и ярким, слепящим солнцем в ровной, как обеденный стол, Таврийской степи. И негде было укрыться от палящих лучей. Жажда не переставая скребла по горлу своими когтистыми лапами, и каждый глотокживительной влаги был дороже всех богатств мира.
Колонна двигалась медленно. Истощённые лошади из последних сил тащили подводы с ранеными. И страдали от жажды не меньше, чем раненые и бойцы.
Истекая кровью и изнывая от жары, под ударами фашистов откатывались солдаты навосток. Обоз преследовала венгерская конница.
Венгрыособенно выделялись жестокостью, высекая пятиконечные звёзды, играясь со своими жертвами и просто рубя их на улицах без разбору, с особой жестокостью добивая раненых.
Жестокость венгров в Воронеже дала свои плоды. Наследили венгры здорово. Сказать, что их ненавидели больше, чем немцев, — это не сказать ничего. Сказка о том, что генерал Ватутин (низкий ему поклон и вечная память) отдал приказ «венгров в плен не брать», — абсолютно не сказка, а исторический факт. Письменного приказа, конечно же, не было. Но слова были сказаны. И бойцы, будучи в курсе того, что творили венгры, восприняли это как некую индульгенцию. И поступали с венграми соответственно. То есть в плен не брали. В битве за Воронеж все до единого венгры были уничтожены без разбирательств и права на искупление.И это было справедливо. В итоге жестокость венгерской армии и свела венгерских солдат в могилу.
Но это будет потом…А сейчас эскадрон венгерских садистов догонял обоз… И раненых, и население нужно было спасать.Населению нужно было время, чтобы собраться и уйти. И обозу с ранеными нужно было время, чтобы оторваться от преследователей.
Принявший на себя командование ещё на границе с Румынией, измотанный бессонницей капитан-пограничник построил бойцов у низкой выбеленной мазанки. Оставалось их немного. Четыре неполных шеренги усталых, с потухшими глазами бойцов. Для того, чтобы задержать преследователей на сколько-нибудь значимое время, нужно было оставить почти половину…И они не вернутся… Как не возвращались все те, кто оставался прикрывать отход на пути к Новохристофоровке…
Капитан обрисовал ситуацию. И сказал: «Нужно задержать врага. Настолько, сколько будет возможно…Помните,каждая минута — это чья-то жизнь. Нужны двадцать добровольцев. Добровольцы, шаг вперёд!»
Шагнули почти все. Только трое остались рассматривать свои ботинки…
Капитан мысленно отбирал команду из добровольцев. Из строя раздался чёткий голос: «Товарищ капитан, разрешите обратиться!»
Обращался пожилой боец с цепким холодным взглядом. К немуобращались не иначе как «Васильич». Он был немногословен и спокоен всегда.
— Мне бы с глазу на глаз поговорить.
Они отошли.
— Оставлять такое количество людей не нужно. Останемся мы с Иваном, и с нами оставьте пулемётный расчёт. Этого будет достаточно. Мы их надолго задержим. Постараемся дать вам сутки.
Предложение было почти фантастическим. Капитан не верил в то, что четыре человека в состоянии сколько-нибудь существенно задержать погоню. Слишком неравны были силы.
Васильич был, мягко говоря, немолод. Немногословен. И умел всё. Он пользовался непререкаемым авторитетом, и часто в спорах его привлекали как арбитра. Он всегда умел погасить конфликт, подбодрить.Отличался хладнокровием, выдержкой и спокойствием. Не было случая, чтобы он повысил голос. Но просьбы его исполнялись быстрее иных приказов.
Никто не мог сказать, где и когда Васильич присоединился к обозу. Никто не заметил, когда и откуда появились две винтовки с оптическим прицелом. Во всей этой суматохе никто не обратил внимания на то, как Васильич тренирует Ивана и передаётему тонкости снайперского дела, поскольку Иван и сам стрелял отменно.
За плечами у Васильича была война с белофиннами и преподавание в школе снайперов после ранения. Дуэли с финскими снайперами были жестокими.
Капитан согласился с предложением Васильича, не надеясь на успех,скорее, от отчаяния. Да и какая-то задержка преследователей всё-таки будет.
Пулемётный расчёт расположился в покинутом, заросшем травой блиндаже на краю села, у границы колхозного сада. Васильич выбрал позиции для себя и Ивана в саду, оставив за спиной поросшую камышом балку.
Венгерская конница показалась около 16. Четыре всадника отделились от отряда, направились в село и через какое-время вернулись. Пулемётныйрасчёт в заросшем травой блиндаже, а тем более снайперы остались незамеченными. Отряд рысью двинулся к селу. Внезапный хлёсткий выстрел — и офицер упал с коня. Второй — и упал. Третий… Отряд смешался. Стало понятно, что бьют из сада. Отряд поскакал в сторону предполагаемого противника, обнажив шашки. Старый колхозный сад с низкими густыми деревьямине лучшее место для манёвра конницы. Но наглая уверенность и привычка добивать слабого противника (было очевидно, чтострелков немного)не оставляли возможности на раздумья. Шли плотно. До сада оставалось совсем немного... В это время заработал пулемёт. Атака захлебнулась. Всадников осталось немного. Спешившись, кавалеристы собирали раненых, ловили разбежавшихся лошадей, о повторной атаке никто и не думал. Слишком велики были потери.
Ночь прошла относительно спокойно.Утром подтянулись основные силы венгерской конницы. Подошли и немцы…
Атакующие несли потери. Среди обороняющихся потерь пока не было. Задача была выполнена. Более чем на сутки удалось задержать преследователей. Можно было отходить, но при свете дня это было сделать непросто. Ждали вечера.
Подробности этого дня опустим. Тем более что восстановить мы их можем, хотя и на основе фактов, но только силой воображения. Была немецкая пехота, были атаки конницы… В одну из таких атак лошадь провалилась в ветхий блиндаж. Пытаясь выбраться, обезумевшее от ужаса животное отчаянно молотило ногами внутри блиндажа, и оставаться в блиндаже у расчёта возможности уже не было. Выбираясь,пулемётный расчёт погиб. И это были все потери тех, кто защищал село.
Что касается снайперов, они ушли по заросшей камышом балке…
Такой мне представилась картина тех дней из рассказа Сергея Николаевича и стариков, которые были ещё детьми в то тяжёлое время и дожили до наших дней. Об этом подвиге (а я считаю, что бойцы совершили подвиг) известно крайне мало. Ввиду своей малозначительности на фоне великих сражений Великой Отечественной войны этот бой не вошёл в военные учебники, хотя опыт уничтожения врага в соотношении один к ста, на мой взгляд, заслуживает изучения.Иистория не упоминает о нём. Как и о многих других подобных, вполне успешных боях с многократно превосходящими силами врага. А их было совсем не мало.
Николай Машкин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
