Зимой 1995 года в Грозном и при штурме села Первомайское в Дагестане полковника Леонида Петрова мины обошли стороной, но то, что он магнит — известно всем. Леонид Константинович всю жизнь притягивает к себе добрых, деятельных людей.

Межрегиональная Ассоциация социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь», которую двадцать пять лет возглавляет Петров, объединяет российских ветеранов боевых действий.

Ассоциация «Русь» была создана в трудные для страны времена. На Северном Кавказе шла война. Гибли защитники России. Армия, органы внутренних дел и специальные службы страны нуждались в поддержке. И те, кто первыми приняли на себя удары организованной преступности и чеченских сепаратистов, отдав долг Родине в боевых порядках, продолжили свое служение Отечеству в системе ветеранских организаций.

Леонид Константинович Петров говорит: «У нас, военных, две жизни. Служба Родине — одна жизнь, а потом другая. Кто-то, окончив военную службу, уходит на грядки, а мы, работая в Ассоциации «Русь», поменяли один вариант активного служения Родине на другой»… Социальная защита ветеранов и действующих сотрудников органов внутренних дел, военнослужащих МВД, МО и членов их семей — вот главный смысл созидательной деятельности Межрегиональной Ассоциации «Русь».

В начале февраля 1995 года в Грозном бои еще не закончились. Ухала артиллерия, пылали пожары. Собровцы сводного отряда вели контрпартизанские действия, уничтожали дудаевских снайперов, искали схроны с оружием, работали по адресам и в засадах. Заместитель командира сводного СОБРа МВД России, полковник Петров Леонид Константинович, участвуя в спецоперации, продвигаясь на бэтээре, промчался возле давно подбитой российской БМП-2 и успел увидеть, что на броне под ржавым, лежалым снегом — тела двух солдат в бушлатах — жертв январского штурма.

Завершив операцию, Леонид Петров принял решение вернуться в расположение той же дорогой, хотя в Грозном это считалось опасным. За подорванный бэтээр с собровцами ичкерийскому минеру бы хорошо заплатили. Но заместитель командира сводного СОБРа рискнул. В ста метрах от подбитой БМП-2 стоял блокпост внутренних войск. И когда бэтээр СОБРа остановился возле него, полковник Петров подозвал старшего на блокпосту. Тот представился…

— Товарищ прапорщик, — сказал Леонид Константинович, — в ста метрах от вас подбитая БМП. За башней, под снегом, двое неподобранных — убитых солдат. Ребят надо поднять и отправить в морг, в Северный.

— Это не мои, — с вызывающим безразличием ответил прапорщик.

И тут собровцы, с которыми в этот день работал Петров, всегда ровный, спокойный, доброжелательный, узнали, на какую глубину переживания и боль способен их командир.

— Как это не твои?! — он впервые повысил голос. — Мы здесь все — наши! И ты — мой, и я — твой!

«Мы все — наши», — говорит о себе Леонид Константинович, уверенный, что он человек счастливый. «Все остается людям» — таково идейное содержание его служения.

В местечке Оредеж, в школе, где он учился, было хорошо поставлено военно-патриотическое воспитание. До Великой Отечественной войны Оредеж был райцентром, став в годы войны частью знаменитого на подступах к Ленинграду Лужского рубежа — партизанского края. Вот, где 12 января 1953 года посчастливилось родиться Леониду Петрову. И окружающий мир был наполнен приметами недавней войны. Можно было пойти за грибами и обнаружить в лесу блиндаж, пройдя по окопам, найти патроны и осколки снарядов, постоять в скорбном молчании у партизанских могил. В девятом классе учительница истории Баронова Елизавета Ивановна организовала для школьников пеший поход по местам партизанской славы. На несколько дней Леонид и его товарищи оказались в обстановке, где можно было со всей серьезностью осознать, какой ценой далась победа над фашизмом.

Мама Леонида, Евгения Казимировна, была эвакуирована в Челябинск из Псковской области. На Челябинском тракторном заводе, учась в ПТУ, она фрезеровала траки для танков, и, награжденная двумя медалями, стала ветераном труда.

Семья Петровых была исключительно трудовой. Отец Константин Иванович имел золотые руки и владел множеством профессий: работал на железной дороге, столярничал, плотничал, чинил мотоциклы. Все в доме, который возводили семьей, было сделано им: и комод, и кровать. Леонид был верным его помощником: дрова ли заготавливать, лес валить, пойти по грибы и ягоды, на рыбалку — старший сын всегда рядом. Мама Евгения Казимировна посвятила жизнь детям, и Леонид с сестрой Татьяной ее радовали.

Малая родина была тихим, спокойным местом, северная красота которого до сих пор радует душу Леонида Петрова. Русло зеркальной реки Оредеж связывает цепь озер, одно за другим, как жемчуг на драгоценной нитке. Каждое озеро под своим названием, и водная гладь волнует своей красотой, когда глядишь на нее с любимого косогора, на вершине которого старое кладбище, где лежат предки Леонида — оредежские крестьяне. А над рекой — железнодорожный арочный мост, по которому ходил с путейским молоточком дед Леонида — железнодорожник.

В детстве трудно осознать огромность мира, в котором живешь. Редко кто может безболезненно соединить свое «я» и глобальность пространства. Для большинства людей это сопоставление не в их пользу. Величественность земного шара может унизить, обезличивает, даже пугает, и мало кто чувствует в себе силы познать, что там, за горизонтом. Другие, которых немного, рвутся в небо, чтобы дерзко обозреть мир.

С ранних лет Леонид Петров мечтал стать летчиком. Если бы в детстве он пролетел над своим поселком, он бы увидел молокозавод, машинно-тракторную станцию, интернат, родную школу, две больницы, два отделения милиции, железнодорожное депо и два совхоза. «Оредеж — это не глушь, — сказал бы Леонид себе, — а крупный населенный пункт с замечательными людьми». Соседка по улице тетя Шура в годы войны была партизанской связной. На День Победы ее приглашали в школу, где учителя относились к своей работе самоотверженно, и ученик школы №33 Леня Петров мог позволить себе в мечтах самую великую цель, с уверенностью, что она достижима.

Этой уверенностью он во многом был обязан учителям: Евгении Тимофеевне Турилкиной — учителю зоологии. Тогда об экологии, как предмете, не говорили. А она возгревала в детях любовь к природе, бережное к ней отношение. «Интеллигентная, мягкая и одновременно требовательная вела уроки, как сказки рассказывала — заслушаешься! — вспоминает Леонид Константинович. — Таков был ее познавательно-воспитательный подход к учащимся».

Его классный руководитель в старших классах, Людмила Алексеевна сделала все, чтобы школьники полюбили ее уроки физкультуры.

— Все у нее было поставлено на дисциплину и спорт, — с благодарностью говорит полковник спецназа Петров. — И в мыслях не было прогулять школу. Нам было интересно учиться. Педагогический коллектив относился к нам, как к своим детям.

Математику преподавала Зинаида Федоровна, и хорошее знание этого предмета способствовало тому, что Леонид Петров рано определился с мечтой.

Помимо спорта его всегда интересовала техника. Зимой после школы — лыжи, санки, коньки. В Оредеже заливали каток. Машины чистили лед. Теплые раздевалки, играет музыка. Пацаны бегали на лыжах, играли в хоккей. У отца был мотоцикл, весной и летом Леонид с другом собирали и разбирали его. Их руки полюбили работу с железом.

В то время героика профессии военного летчика звучала со всех сторон. Билет в кино стоил пять копеек, и вжиться в образ Валерия Чкалова было легко. Школьник Петров готовил себя к летной работе самым серьезным образом. Рос на книжках и фильмах о летчиках, занимался спортом. Но в военкомате Леонида нацелили на Орджоникидзевское военное командное училище внутренних войск МВД СССР, и он стал курсантом…

В ту пору Леонид Петров еще не мог знать трудов русского философа Ивана Ильина. Широко известное теперь выражение «Понуждение к миру», — это из его философского наследия. Смысл такого направления в жизни и службе, которое выбрал курсант Петров, философ Иван Ильин выразил в своей знаменитой работе «О сопротивлении злу силою», где говорилось: «Те, кто творит государственное понуждение или пресечение — нуждаются не в злобе, а в беспристрастии, не в ненависти, а в выдержанном душевном равновесии, не в мстительности, а в справедливости. Им необходимы волевая выдержка, строгость и личная храбрость. Понуждение есть проявление не злобы, а духовной требовательности, волевой твердости, строгости. Человек не праведник и борьбу со злом ведет не в качестве праведника и не среди праведников. Он видит себя вынужденным помогать другим в борьбе и пресекать деятельность тех, которые уже предались злу и ищут всеобщей погибели».

Учеба в военном училище, применимо к философу Ивану Ильину, — это было освоение науки «о сопротивлении злу силою, о верных, необходимых и достойных путях этого сопротивления». В Орджоникидзевском Краснознаменном военном училище имени С. М. Кирова, где учился Леонид Петров, не было места «наивно-идиллическому взгляду на человеческое существо», во время учебного процесса «черные бездны истории и человеческой души стороной не обходились и не замалчивались».

Орджоникидзевское (позже Владикавказское) военное училище внутренних войск МВД СССР выковывало офицерские кадры, на долю которых выпала ликвидация межнациональных конфликтов в бывших союзных республиках, умиротворение Чечни — кровавая борьба со злом, о котором в православном Катехизисе сказано: «Зло — это неправильно понятая свобода и неверно направленная воля. Иначе говоря, злая воля».

Курсант Леонид Петров сохранился в памяти своих будущих боевых товарищей, как очень спортивный парень: бокс, рукопашный бой — вот его актив. А как иначе, когда комбат Владислав Сафонов родного шестого батальона был мастер спорта по боксу… Командир учебного батальона производил впечатление настоящей военной косточки: фактурный, хоризматичный, спортивный, подтянутый, высоколобый человек громадного роста, по-боксерски сухой. Сегодня полковник Леонид Петров знает, что его комбат потом служил в Ростове-на-Дону, воевал в Чечне и стал генералом.

А замполит батальона из 180 курсантов, майор Дронов, умел по-отечески деликатно заглянуть в душу, поговорить, проявить дипломатичность.

Командир 3-го учебного взвода, капитан Житнухин, был лет под тридцать, невысокого роста, высокоорганизованный, педантичный. По службе и в жизни у него все складывалось аккуратно и точно.

В 1972 году то, что курсанты изучали в классах и по учебникам, пришлось увидеть и применить на практике. Курсантов командировали в Назрань — на мероприятия по стабилизации общественного порядка в Ингушетии. Задачу: не допустить кровопролития и массовых беспорядков будущие офицеры успешно выполнили.

В училище Леонид Петров старался быть собранным, ответственным. Он рано понял, что в любых обстоятельствах человеческие отношения всегда на первом плане. И никто не слышал, чтобы он кого-то обозвал, унизил, оскорбил. В то же время курсант Петров никогда и ни под кого не подстраивался. Его однокашник по учебному батальону полковник Владимир Науменко вспоминал: «В училище и в армии Леонида Константиновича всегда уважали. Порядочный, работоспособный, упорный. Если увидит, что несправедливо решается вопрос, если кто-то превышает свои полномочия, всегда скажет об этом прямо. Он никогда не трусил и не делил людей на своих и чужих: дескать, с этим надо общаться, а с этим нет. Очень хороший офицер!»

Орджоникидзевское училище внутренних войск МВД СССР славилось горной подготовкой и боевым опытом преподавателей-фронтовиков, которые успешно передавали его последующим поколениям. Выпускников училища можно было считать и специалистами по межрегиональным отношениям, знатоками кавказских обычаев, горского менталитета, что в дальнейшем помогало офицерам при выполнении специальных задач на Северном Кавказе.

Закончившего училище с отличием лейтенанта Леонида Петрова распределили в элитную дивизию имени Ф. Э. Дзержинского, куда отбирали лучших выпускников. Он начал службу в первом полку…

История полка ведет свое начало с 72 штыков самокатного подразделения, поступившего в оперативное распоряжение Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) в Петрограде. В марте 1918 года отряд был направлен в Москву для борьбы с преступностью и бандитизмом, а 17 июля 1924 года 1-й полк стал основой для формирования дивизии особого назначения при коллегии ОГПУ, впоследствии отдельной дивизии оперативного назначения имени Ф. Э. Дзержинского.

На начальном этапе Великой Отечественной войны полк охранял государственные объекты Москвы, участвовал в ликвидации диверсионных групп противника в прифронтовой полосе и на территории города. 7 ноября 1941 года подразделения полка участвовали в знаменитом параде на Красной площади, после окончания которого сразу убыли на фронт. Воинами-дзержинцами было уничтожено более 2000 немецко-фашистских оккупантов, десятки националистических банд на Западной Украине и в Прибалтике. В 1945 году личный состав полка обеспечивал безопасность проведения Ялтинской и Потсдамской конференций.

После окончания ВОВ 1-й полк нес службу по выполнению важнейших оперативно-служебных задач.

Полковник Петров вспоминает: «В дивизии Дзержинского я служил, как дышал, и дышал, как пел. Мне повезло на командиров и подчиненных: солдат и сержантов — позитивных и положительных. Я понимал: не может быть человека стерильного. Вся жизнь сбалансирована, и надо было все приводить в гармонию.

...Служба была на первом месте, а жена на двадцать пятом. У нее температура под сорок, а я говорю ей: “Вызывай врача или скорую”, и спешил на службу — все в моей жизни было направлено на нее, но промахи были. Я всегда старался найти свою ошибку, увидеть ее и исправить. Пытался проанализировать ситуацию и сделать выводы. Для меня не было зазорным извиниться перед солдатом. Не в канцелярии, а перед строем, если я оказывался не прав».

Особая страница в биографии Леонида Константиновича Петрова — его пятнадцатилетняя служба в ОМСБОНе — Отдельном мотострелковом батальоне особого назначения ВВ МВД СССР. В задачи батальона входила охрана и оборона особо важных объектов Москвы: Центрального, Московского и Областного комитетов КПСС и четырех зданий 3-го специального отдела при Министерстве финансов СССР (Золотой фонд и Алмазный фонд СССР). Личный состав батальона участвовал в охране порядка в Москве при проведении XXII Олимпийских игр в 1980 году, во время праздничных демонстраций, народных гуляний, авиационных шоу.25

Один из сержантов Леонида Константиновича рассказывал: «Нашу роту он сделал лучшей в войсках. Помню его первую беседу с личным составом. Худощавый, среднего роста, манера говорить офицерская: никаких лишних слов. Выправка, форма сидит — обзавидуешься. Леонид Петров располагал к себе притягательной душевностью. Педагогические качества налицо. Требовательность к подчиненным в рамках устава. Скоро мы поняли, что наш заместитель командира роты — офицер с большой буквы».

Забота о подразделении, об его оснащении, снаряжении и быте — за это во внутренних войсках спрашивали особо. Так грамотно было организовано офицерское становление.

Призывников в дивизию Дзержинского отбирали особенно тщательно, а в Отдельный мотострелковый батальон особого назначения каждый год приходили сливки призыва: только русские, белорусы и украинцы, без судимых родственников, коммунисты и комсомольцы, образование высшее, средней рост 175-180 см, никаких наколок. Отбор кандидатов начинался с просмотра личных дел еще в военкоматах. Батальону нужна была развитая, дисциплинированная молодежь с добротной психикой.

Рота Леонида Петрова заступала в караул по охране здания Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза на сутки. Осознавание, что ты охраняешь мозговой центр огромной страны обостряло все чувства, дисциплинировало. Петрова радовало, что ему доверяют, верят в него, как в перспективного офицера, и он служил с полной отдачей сил. Нравилось, что в батальоне в приоритете гипертрофированное чувство ответственности. Здесь не могло быть вопроса: «»Как, ты не подготовил стрельбище?!» В других частях нередко в 18.00 офицеры заполняли автобусы и отправлялись по домам, но не в ОМСБОНе, где у командиров в порядке вещей был ненормированный рабочий день.

Накал службы был таков, что еще в учебке каждый второй солдат отсеивался. Леонид Петров считал службу в ОМСБОНе боевой, познавательной, интересной. Находиться в элитном коллективе для него было счастьем…

В здании ЦК КПСС он повидал немало государственных деятелей, знаменитых людей. Но никто из них с находящимися в карауле солдатами не общался. Только министр обороны СССР Дмитрий Федорович Устинов перед большими праздниками мог остановиться и спросить у бойца: «Как дела, как живете, как кормят?»

В ЦК КПСС все производило впечатление стабильности, всесилия и величия.

Но прошло время, и лидеры СССР отдали власть, сменили флаг. Но Родина, Россия, сохранилась той, которой присягали предшествующие поколения природных российских воинов. И Леонид Петров, верный присяге, остался защитником страны. Как и многих других офицеров его не коснулось коррупционное и криминальное растление. Перед ним были другие авторитеты, такие, как ермоловской, жуковской закваски генерал внутренних войск МВД России, заместитель командующего Игорь Николаевич Рубцов. Исключительно порядочный человек, для которого служба находилась на первом месте. И кроме малогабаритной трехкомнатной квартиры никаких приобретений у него не было.

Самоотречение от быта дано не каждому… А вот подчиненным с Рубцовым было легко, потому что для него не существовало невыполнимых задач, и он не был в плену у подхалимов. Вот на кого всегда ровнялся Леонид Константинович Петров, о котором его однокашник полковник Владимир Науменко говорил: «Большой путь прошел Леонид: от командира взвода до заместителя командира полка и всё своим трудом. Ведь никаких связей не было. Поэтому по несколько лет на должности. Петров ставил перед собой твердые цели и добивался их, выделяясь отношением к делу. В ОМСБОНе начинал с командира взвода, вырос до должности начальника штаба батальона. Упорно готовился к поступлению в Академию имени Фрунзе, самостоятельно подтянул немецкий, окончил Академию и военное училище с красным дипломом».

Становление Петрова, как старшего офицера, состоялось под руководством командира ОМСБОНа Дадонова Вячеслава Александровича.

Он предложил Леонида Константиновича на должность начальника штаба батальона, своего первого зама. Они работали в тандеме очень легко, относились друг к другу с уважением, по жизни шли дальше вместе, и Леонид Петров никогда не подводил командира, достигшего больших высот.

На всем протяжении службы в Отдельной орденов Жукова, Ленина и Октябрьской революции Краснознаменной дивизии оперативного назначения имени Ф. Э. Дзержинского, от командира взвода 1-го полка до заместителя командира 5-го полка, полковник Петров Леонид Константинович за своих солдат и офицеров стоял горой: внимательно следил за их служебным ростом, за прохождением рапортов, вовремя подавал на награды. И ни разу не похлопотал в отношении себя.. Попросить, походатайствовать за своего подчиненного — это одно. Но «как открыть рот» за себя — он не понимал. Не потому, что скромный. Таково было его офицерское воспитание, которое регламентировало: «Я забочусь о своих, а мой начальник должен заботиться обо мне. Это аксиома!» — считал Леонид Петров, но не каждый старший начальник эту аксиому исповедовал…

III

Главное Управление по организованной преступности МВД России было создано без особого информационно-пропагандистского шума. На здании «Главка по организованной», как именовали свою систему сотрудники, никогда не было вывески — это как в песне поется: «И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас!» Такой опасный враг — оргпреступность, как ядовитый гриб, выросла на просторах России, что руководству Главка пришлось применять особые меры безопасности.

Поэтому узнать про новую службу, что есть силовое подразделение, выполняющее боевые специфические задачи, полковник Леонид Константинович Петров мог только от своего человека. С полковником Булатовым Владимиром Ивановичем, спецназовцем МВД, который дал ему информацию о Специальном отделе быстрого реагирования ГУОП МВД России, Петрова связывали долгие годы товарищества по службе в дивизии Ф. Э. Дзержинского и в Академии Фрунзе.

К тому времени Леонид Константинович, заместитель командира 5-го полка, стал чувствовать, что его карьерный рост пробуксовывает. Вроде внешне хорошее, ровное прохождение: ни одного взыскания, но дальнейшее продвижение по службе уже давно оставалось обещанием. Все говорили, что не по его вине, но полковнику Петрову было от этого не легче. Он знал, что есть потенциал, есть результаты, а ему не дают возможности расти. Хотелось большого дела…

Новая система по борьбе с преступностью открывала другие горизонты и перспективы. Старший офицер дивизии Ф. Э. Дзержинского Леонид Петров знал, что мафия, как спрут, опутала всю страну, и, если не принять решительные меры, Россию может поглотить стихия криминального беспредела.

Оргпреступность больше не довольствовалась отъемом денег, имущества, а проникала в политику, в административные органы, в милицию, в судебную систему, чтобы решать свои вопросы, захватывала мелкий, средний бизнес и посягала на крупный.

Армия организованных преступных сообществ росла, как на дрожжах, и существующая система государственной безопасности: ФСК и МВД не успевали на это оперативно реагировать.

С новостью о создании Главного Управления по организованной преступности МВД России к Леониду Петрову пришло понимание, что есть дело, в котором нельзя не участвовать.

В Отдел быстрого реагирования ГУОП МВД России Петрова рекомендовал полковник Владимир Булатов, командир боевого отделения СОБРа.

После личной встречи с заместителем начальника отдела Селиверстовым Сергеем Александровичем, которому Петров приглянулся, состоялась встреча с командиром силового подразделения, ветераном Афганистана, полковником Зыряновым Александром Ивановичем, а потом с генералом Батуриным Борисом Никодимовичем, который курировал Специальный отдел быстрого реагирования. СОБР среди своих уже тогда называли отрядом. Это было офицерское подразделение, где служили люди только с высшим образованием, со служебным и жизненным опытом. Немало офицеров пришло в отряд после службы в армейском спецназе, специальных подразделениях внутренних войск, ВДВ, военно-морском флоте, милицейской разведке.

Собеседования произвели на Леонида Константиновича впечатление. Он как бы перенесся из одного эшелона жизни в другой. Внутренний дух, порядок, воинская дисциплина — все осталось прежним, но перед ним были матерые спецназовцы, умеющие действовать на грани фола. Беседуя, офицеры довели до него главное направление их службы: «Оперативники ГУОП копают, роют, собирают, систематизируют информацию, а собровцы ее реализуют, работая по оргпреступности в рамках закона по всей стране. „И в этом деле не дожмешь — получится проблема, пережмешь — проблема не меньше, а даже больше“», — сказал Петрову командир СОБРа полковник Зырянов Александр Иванович.

И руководству Отдела быстрого реагирования важно было подобрать людей, способных управлять задачей, которые были бы инициативны и вменяемы.

Встречи, беседа за беседой, сформировали в душе Петрова позицию: «Передо мной такие же, как я, сложившиеся, семейные люди, — думал он, — каждый со своим взглядом на жизнь, на работу, на отношение к службе, рискнувшие прийти в новые условия, в новую формацию, где все для них началось с чистого листа, и они вписались в коллектив, и служат большому делу, рискуя жизнью, здоровьем, всем!»

Раньше у Петрова даже и мысли не было, что он может расстаться с армией. Он видел и знал руководителей разного ранга: умных, но не решительных; чересчур решительных и не очень умных. В СОБРе он увидел «государевых людей», которым можно было полностью доверять и которых он принял, как авторитетов сразу же. И полковник Петров Леонид Константинович подал рапорт о переводе в СОБР.

Последнюю точку в деле каждого кандидата на службу в Главное Управление по организованной преступности ставил 1-й заместитель министра МВД России, начальник ГУОП, генерал-полковник Егоров Михаил Константинович. Личное собеседование с ним было особенным испытанием для офицеров, претендовавших на должность в Специальном отделе быстрого реагирования.

Собеседование, которое предстояло Леониду Петрову, было характерно тем, что начальник Главка собеседовал не один, а в окружении своих заместителей, руководителей отделов и других специалистов.

Столь своеобразный консилиум волновал в первую очередь тем, что предстояла беседа с 1-м заместителем министра, обладавшим всей полнотой власти и высотой личной ответственности.

Дзержинец Леонид Петров понимал, что этот экзамен изменит его офицерскую судьбу. То, что генерал Егоров М. К. придет на встречу, означало, что к Петрову есть интерес, но ведь каждый из присутствующих, обладающий полнотой опыта, будет иметь право возразить, высказать соображения: дескать, меня что-то насторожило, есть некая информация…

То, что начальник ГУОП МВД России берет на службу, пропуская людей через свое сердце, говорило, что этой системой руководит зрелый, работоспособный, энергичный профессионал, которому нужны результаты. В рамках рыночной экономики страна тогда раздавала госимущество направо и налево — кому ни попадя, криминал принимал в этом активное участие, а значит ГУОП должен был руководить неподкупный, творческий человек. Потому что противостоять доходам российских преступных сообществ мог только государственный деятель с чистой душой, без двойного дна, способный сражаться и побеждать мафиозный мир.

И полковник Петров, взвесив всю информацию, какую имел, уверовал, что он точно на правильном пути.

В беседе с 1-м заместителем министра МВД России, начальником ГУОП, полковник Петров Леонид Константинович не потерялся. Разговор был доброжелательный и очень конкретный: сколько лет, какое образование, где служил, как семья, как жена? Акцент был именно на жене: где работает, чем занимается, сколько зарабатывает. И комиссия оживилась, узнав, что зарплата Галины Петровой больше, чем у супруга. В армии тогда были сложности, офицеры получали не очень, сухари с НЗ отдавали солдатам. Тяжело было на это смотреть…

Беседа с начальником Главка шла так: понятный вопрос и простой ответ. Никаких подводных камней. И Петров понял, что генералу Егорову надо было показать его своим коллегам и принять общее решение. При этом никаких накачек. В армии была своя атмосфера, а здесь другая. Люди в погонах вроде бы все одинаковые и в то же время разные.

В ходе общего разговора Михаил Константинович как бы держал руку на пульсе и постоянно владел ситуацией. К концу разговора Петрову стало понятно, что перед ним единомышленники, которых подобрал и поставил на должность Егоров. И эти люди наверняка умели спорить с ним, могли перечить ему ради истины. И начальник ГУОП, если видел, что оппонент убеждает его, умел находить золотую середину. Для руководителя такого уровня это было редкое качество.

Петров знал, когда беседа закончится, решение по нему никто сразу не обнародует. Так и получилось.

— Решение до тебя будет доведено, — сказали. — Иди и служи.

Но вечером Леонид Петров получил из СОБРа неофициальное подтверждение: «Готовься. Твое личное дело мы затребуем. Будешь у нас служить».

И из Отдельной дивизии оперативного назначения имени Ф. Э. Дзержинского ВВ МВД России в СОБР ГУОП МВД России полковник Петров Леонид Константинович один из немногих ушел переводом. Всех остальных, кто хотел служить в милиции, других органах, сначала увольняли из внутренних войск, а потом они восстанавливались, на что уходило драгоценное время и силы. Быстрый перевод в СОБР на должность заместителя командира отряда по вооружению произошел благодаря авторитету генерала Егорова и правильности действий командира дивизии. Как говорит Леонид Константинович: «Мой перевод прошел без бури в стакане, очень спокойно»…

Ставя свою подпись на его назначении в СОБР ГУОП генерал Егоров Михаил Константинович брал на себя личную ответственность за дзержинца Петрова. И будущий заместитель командира СОБРа сразу почувствовал, что в его жизни появился человек, круто изменивший его судьбу. Для начальника ГУОП МВД России, как и для полковника Петрова, нравственной задачей было: «Я забочусь о своих подчиненных, а мой начальник заботиться обо мне». И в этом смысле генерал Егоров М. К. оказался на высоте. Внимание к личному составу, забота о людях были соразмерны его профессиональной требовательности. Готовя СОБР к выполнению задачи, он мог сказать: «Ребята, навалитесь, сделайте, а потом будем отдыхать, будем праздновать». И все понимали, что задачу надо выполнить по-любому, но без потерь. Выполнить приказ — вот, что было в приоритете. Сотрудники Главка по организованной верили в надежность начальника Управления, в его справедливость, человечность, в успех операций. Считалось за честь не подвести его.

У начальника Главка не было наушников, чтобы кто-то из доверенных лиц шептал ему на ухо. Егоров верил людям, но если чувствовал в докладе элемент фальши, всегда мог перепроверить информацию через своих подчиненных.Генерал-полковник Егоров умел распоряжаться временем и всегда находил возможность приехать в СОБР: смотрел, давал указания, рекомендации, разговаривал с офицерами — даже при случайной встрече в министерстве: остановится, спросит, никогда не пройдет мимо. Руку Михаила Константиновича в подразделении постоянно чувствовали и знали, что внутри себя генерал — человек радушный.

Но рапорт Леонида Петрова он мог и не подписать, поставить не точку, а запятую, сказав при этом: «Иди, Леонид Константинович, служи, где служишь. Спасибо за желание быть в спецназе, но у нас на этот счет свое мнение»…

СОБР сначала находился в центре Москвы, у Центрального Телеграфа, в здании ГУ ГАИ, в небольшом подвале. И начальник Главка по организованной выбил для СОБРа изолированное объемное двухэтажное здание с подвальными помещениями. Это была персональная заслуга Егорова, который создал максимально выгодные комфортные условия для отряда с тем, чтобы СОБР пребывал в постоянной боевой готовности.

Заявка на силовые операции СОБРа поступала непосредственно от начальника Главка или его заместителя. Специальный отдел быстрого реагирования задерживал лидеров преступных группировок, освобождал заложников, разоружал бандгруппы, перехватывал наркокурьеров и торговцев оружием. Работая под прикрытием, бойцы отряда внедрялись в банды, охраняли судей, членов их семей и важных свидетелей. Собровцы умели нейтрализовать террористов в зданиях, самолетах, движущемся автотранспорте, обладали горной, снайперской подготовкой, могли действовать как подводные пловцы, прыгали с парашютом, владели приемами борьбы и рукопашного боя.

Во взаимодействии с оперативными службами собровцы проводили реализацию подготовленных задач на всей территории России.

Начальник СОБРа ГУОП МВД России полковник Зырянов А. И. на первых порах показался армейскому офицеру Петрову каким-то неправильно-правильным командиром. В милицейской системе все оказалось дипломатичным, более мягким. Если кто-то из подчиненных накосячил, Александр Иванович не кричал, не топал ногами. Даже если ему перепадало от руководителя Главка, не устраивал разносов, не строил личный состав: «Вот я вас! Чтоб в последний раз!» Вызывая к себе виноватого, полковник Зырянов пальцем по столу не стучал, говорил вещи не грубые, но жесткие.

Петров Леонид Константинович вспоминает: «Выходишь от него, спина мокрая. Я видел ребят, у которых после разговора с Зыряновым, пот по лицу тек. Но ни крика, ни шума. СОБР — офицерское подразделение, где каждый с развитым чувством собственного достоинства. И Зырянов умел держать дисциплину с улыбкой. И отчитывал, улыбаясь, имел свой подход к работе и службе. Как удавалось так достойно работать с людьми, только ему одному известно». «Реально Зырянов был над нами, но он — один из нас», — так уважительно говорили в СОБРе о командире.

Александр Иванович принимал участие во всех опасных командировках: первый штурм Грозного, буденновские события. Готовя личный состав к операции, он полагался на своих заместителей, на их профессионализм, на начальников отделений, которые делали всю работу, а их подчиненные шли на задачу. Во всем присутствовал элемент доверия к сотрудникам. Полковник Зырянов никого не учил, понимая, что люди подготовлены так серьезно, что сами знают «куда шагнуть». Детализацией, как опытный командир, не занимался.

В СОБРе ГУОП Петров Леонид Константинович отвечал за материально-техническое обеспечение отряда оружием, спецсредствами, связью, транспортом. Все должно было быть лучшего, современного качества. Руководство Главного управления по организованной преступности пришло к выводу, что Специальным отрядам быстрого реагирования в скором времени понадобится тяжелое пехотное вооружение, так как предстоит работа не просто по уголовным преступным бандформированиям и милицейскому спецназу будут необходимы не только автоматические пистолеты Стечкина, но и ручные гранаты, противотанковые гранатометы РПГ-7, РПО «Шмель», снайперские винтовки, станковые пулеметы, и чтобы вооружить СОБР ГУОП пришлось обращаться в Министерство обороны: и эту задачу начальник ГУОП генерал Егоров Михаил Константинович и заместитель командира Министерского СОБРа полковник Петров Леонид Константинович решили в ходе совместного визита к заместителю министра обороны Кокошину Андрею Афанасьевичу.

Пресса в ту пору много писала о нестыковках ведомств, о недопонимании лидеров силовых структур. Но Петров стал свидетелем абсолютного взаимопонимания заместителей министра обороны и министра МВД России.

Егоров поставил себя в разговоре так, что, решая вопрос с Кокошиным, они в совершенно доброжелательной атмосфере поговорили о политике, о важных внутренних делах страны.

Петров уже знал, что Михаил Константинович может быть жестким, недипломатичным, но здесь при выполнении задачи он не противостоял собеседнику, разговаривал на равных и решил проблему по-доброму, хотя АПСы даже в армии считались дефицитным, престижным оружием. В Чечне обладателя пистолета Стечкина воспринимали с особым почитанием. Если этот двадцатизарядный с жесткой кобурой, прикладом и самовзводным механизмом пистолет висел на поясе, в глазах чеченцев российский офицер воспринимался отличным воином или очень большим начальником.

В интересах дела Егоров М. К. мог быть разным, умел перевоплощаться: у него был огромный опыт оперативной работы.

Куда только не вылетало подразделение в рамках оперативно-силовой деятельности. Когда начались события на Северном Кавказе, пошли командировки в Осетию, Дагестан, Чечню.

В начале 1995 года полковник Петров Леонид Константинович, меняя командира сводного СОБРа Зырянова А. И., встретился с начальником ГУОП МВД России Егоровым М. К. в Моздоке. Заменялась группировка МВД в Чечне, и Егоров инструктировал командира группировки, героя России Лысюка С. И. — в ту пору заместителя «Веги» (бывшего «Вымпела») и Леонида Петрова. Все было по-доброму, без командирского рыка. Генерал Егоров М. К. довел до старших офицеров общую обстановку и свое понимание главного в предстоящем нелегком деле: выполнить поставленные задачи, без нужды не рисковать и сохранить людей. Особое внимание обратил на взаимодействие с армейскими офицерами и подразделениями.

— Действуйте по ситуации, — говорил. — Ведите себя согласно обстановке. Выполняйте поставленные задачи, но людей не терять! Думайте, куда, что и как их направлять. Помните, в рамках поставленных задач может быть что угодно. При взаимодействии с армейцами важно наладить связь, взаимопонимание: кто, где находится…

Офицер СОБРа ГУОП МВД России Юрий Семенов рассказывал: «В начале февраля 1995 года в Грозном прихожу в штаб сводного отряда, и Леонид Константинович говорит мне:

— Пиши наградные на ребят.

Команда дана, сажусь и на тетрадных листочках начинаю работать. Написал. Приношу. Среди бумаг и наградной лист на Петрова. Он, увидя свой, говорит:

— Я тебе что сказал — писать на ребят. Я разве просил на меня заполнять?

И Леонид Константинович на моих глазах порвал свой наградной.

Я к командиру сводного отряда полковнику Лысюку:

— Что делать?!

— Значит так, — сказал Сергей Иванович. — Напишешь его наградной потихоньку, ему не показывай. И сразу ко мне.

Только таким образом боевая работа в Грозном полковника Петрова была отмечена.

— Я о Константиныче, как о человеке и офицере самого высокого мнения. — говорит Семенов. — Он чисто военный: спокойный, уравновешенный. В нем нет желания показать свое превосходство. Он всегда добивался, чтобы каждый понял поставленную задачу.

В Грозном он заболел, так ребята принесли ему полкоробки мандаринов. Духи еще были за Сунжей, артиллерия работала в полный рост. Мандарины Константиныч почти все раздал и на другой день поутру болезненно бледный, как и все обросший бородой, отбыл на операцию, сказав: “Надо ехать”».

Личный состав отряда был из иногородних подразделений. Как-то группа офицеров заявила: «Нас посылали в командировку на шестнадцать дней, все сроки прошли. Вы извините, мы уезжаем из Грозного». Петров с Лысюком пошли к этим людям, объяснились, и те остались воевать дальше. В сводном отряде Петров Леонид Константинович был в сильном авторитете, обладал высокой контактностью с людьми: настолько умел подойти к ним.

Перед первой командировкой в Чечню Леонид Петров принял решение сказать жене, чтобы в случае гибели его похоронили на родине — в Оредеже, а не в Москве. «Есть корни, откуда мое дерево выросло, — сказал он Галине. — Есть земля, где похоронены мои предки, и я хочу упокоиться дома».

Кладбище это на высоком бугре, внизу река, где Леонид с пацанами купались, ловили окуней, плотву. Красота неописуемая. И недалеко давно брошенный хутор, где родился его отец: остался только вросший в землю фундамент родного дома, яблони превратились в дички. Луг, поле, с левой стороны лес, а справа железная дорога, что все время звала за горизонт.

— Я не хочу, чтобы у меня был традиционный памятник в мраморе, — и жене полковника Петрова, как ей не было больно, пришлось выслушать жесткое пожелание до конца. — Не надо ничего искусственного, не сделанного природой. Найдете крупный валун, отвезете его в мастерскую, — спокойно рассуждал Леонид Константинович. — Там одну сторону отшлифуют, приклеят мою фотографию, напишут дату рождения и смерти. На месте захоронения будет холмик сырой земли, зеленая трава и полевой валун, один из тех, которых много в поле. Вот такой вариант единения с природой!

Только жене боевого офицера было по плечу выслушать такую просьбу мужа, уезжавшего на войну.

Они познакомились, когда лейтенант Леонид Петров служил в дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, а Галина училась на швею-мотористку в Томилино.

Товарищ дома праздновал свадьбу. У 1-ого полка был свой инструментальный ансамбль, и когда на площадке возле дома заиграла живая музыка, все вышли из-за свадебного стола; началась дискотека, появилась окрестная молодежь. В палисаднике Леонид Петров увидел сидящую на скамейке молоденькую красивую блондинку, подошел, спросил: «Как дела?» Познакомились, а потом договорились увидеться на следующий день.

Галя приехала в Москву из Горьковской области, из города металлургов Выксы, жила в общежитии ПТУ и в день, когда познакомилась с молодым офицером, гостила у дяди. Так свадьба товарища по службе в 1-ом полку дивизии стала предвестником личного счастья Леонида и Галины Петровых.

Год встречались, потом Леонид Константинович поехал в Выксу, познакомился с родителями Гали. Любимая девушка была характерной: учась в ПТУ, получила среднее образование, поступила в техникум, стремилась развиваться. И Леонид сказал: «Бросай техникум, сдавай экзамены в институт».

Когда расписались, квартиры не было. Леонид Петров уже служил в ОМСБОНе, и командир роты сообщил: «Рассматривали списки очередников на жилье, ты один из первых. Потерпите немножко». Квартиру, даже комнату снять не удалось, и полгода Леонид Петров ночевал в канцелярии, а Галина жила у брата: в выходной день приезжала в Лефортово, гуляла с мужем по парку или сидели в кафешке, никаких жалоб на трудности, а потом он возвращался в канцелярию части, а она в маленькую квартиру брата.

…Свою однокомнатную квартиру на Речном вокзале они получили накануне Нового года. С 30 на 31 декабря Леонид Константинович, помощник начальника штаба, заступал дежурным по части.

Перевез на машине жену, несколько чемоданов, кровать и стол. Прежний хозяин, офицер дивизии Дзержинского, выносил вещи, а Леонид вносил, потом сказал жене: «Я поехал» и вернулся в часть.

31 декабря сменился, приехал счастливый, а жена говорит: «Нет света!» Прежний хозяин, уезжая, все лампочки с патронами по-куркульски обрезал. Окна оказались не утеплены, стена снаружи мокрая, холодно. Но, пока Леонид Петров дежурил по части, Галина Геннадиевна утеплила все окна.

Встречали Новый год так… Ни телефона, ни радио, да еще часы встали. Стол накрыли на кухне. Четыре газовые конфорки горят, давая тепло. За стеной счастливый предновогодний шум! И когда там закричали «Ура!», — Леонид и Галина открыли шампанское и завели часы.

Всю жизнь у Петрова Леонида Константиновича на первом месте работа. Когда начались командировки на Северный Кавказ, он сказал жене:

— Звонить не получится. Не жди. Там проблемы со связью. Если что случится, тебе позвонят. Пока не звонят, все хорошо.

Он ввел такое правило, и за все командировки Галина Геннадиевна не получила ни одного звонка. И была спокойна. «Это я так думаю, — говорит Леонид Константинович, — что она была спокойна!»

Из командировок в Чечню старшие офицеры все чаще возвращались с мыслью, что все там делается вопреки военной науке, вопреки опыту Великой Отечественной войны, когда в ее завершении уже не ставились задачи: любой ценой, любым путем к такому-то времени взять город, районный центр.

После трагических событий в Буденновске нашли виноватых, и, помимо министра МВД, в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью сменился руководитель, что личный состав воспринял с болью. Не было секретом, что Президент России, Верховный Главнокомандующий Ельцин Б. Н. всегда использовал свои полномочия, как считал нужным. Зависимость от его непредсказуемого характера испытало на себе большинство российских руководителей. Не у всех получалось противостоять Ельцину разумом, логикой, здравым смыслом.

Попытки вмешательства политических лидеров страны в действия силовых структур утвердили в сознании воюющих в Чечне: от генералов до младших офицеров, что приказы надо исполнять не бездумно, а думать, как их выполнить, сохранив жизнь своим подчиненным и себе…

Таким был общий фон российской действительности. Силовые структуры были и оставались слепком реальной жизни страны.

Полковник Леонид Петров владел информацией о потерях и все больше задумывался о дальнейшей судьбе раненых солдат и офицеров. Будоражило сознание, что после госпитального лечения молодые ветераны оставались наедине с собой. Расходы на восстановление здоровья превышали их финансовые возможности. Количество инвалидов росло изо дня в день. Всем, кто, участвуя в боевых действиях, выработал стаж, надо было начинать думать о будущем, предстояло заново найти себя на гражданке. А капитализм диктовал, что только молодым везде у нас дорога. «Значит, — думал Леонид Петров, — надо искать что-то свое». Потом к офицерам СОБР ГУОП МВД России Владимиру Булатову, Сергею Селиверстову, десантнику Константину Мирзаянцу, их товарищам по оружию пришла мысль о создании своей организации ветеранов специальных подразделений. Первопроходцами в деле социальной защиты ветеранов спецназа были старшие братья чекисты — сотрудники Альфы. Они успешно решали вопросы трудоустройства увольняющихся офицеров, их медицинского обеспечения, помогали семьям. У альфовцев была своя успешная экономика и множество добрых, результативных дел.

Сначала идея ветеранской организации спецназовцев МВД, ВДВ, внутренних войск вызревала кулуарно. На стадии ее осмысления в узкий круг единомышленников был приглашен заместитель командира СОБРа ГУОП полковник Петров Леонид Константинович. Сначала думали организовать Фонд, но к тому времени к ветеранским фондам в России стали настороженно относиться, потому что внесенные в фонды средства могли распределяться не в очень правильном направлении.

Юридическое сопровождение документов по созданию Ассоциации социальной защиты ветеранов и сотрудников специальных подразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь» организовывали и вели старшие офицеры: Леонид Петров, Сергей Селиверстов, Владимир Булатов, Андрей Скворцов. Возглавить Ассоциацию общим мнением предложили Петрову Леониду Константиновичу. На этом организационном этапе он еще оставался исполняющим обязанности командира СОБРа ГУОП, так как полковник Зырянов А. И. подал рапорт и уволился.

Двадцатого декабря 1995 года уставные документы ветеранской Ассоциации «Русь» были подписаны, и Петров Л. К. стал ее президентом. 25 декабря в ходе спецоперации в Гудермесе погиб старший офицер СОБРа ГУОП Владимир Ласточкин. На памятнике в Екатеринбурге — на родине Героя России Ласточкина Владимира Евгеньевича золотыми буквами было высечено: «Ты выбрал путь исканий и потерь, и неустроенность, и риск без всякой меры»… Слова эти в полной мере отображали реалии жизни российских собровцев.

VII

Рапорт об увольнении из СОБРа полковника Леонида Петрова подписал заместитель министра МВД, начальник Главка по борьбе с организованной преступностью..

Девятого января 1996 года банда чеченского полевого командира Салмана Радуева ранним утром ворвалась в дагестанский Кизляр. В городе террористам оказали сопротивление дагестанские милиционеры, находящиеся в Кизляре командированные подразделения МВД, дислоцированный в городе батальон ВВ, казаки, и, кто мог из местных жителей. В Кизляре начались бои. Боевики захватили районную больницу, куда согнали больше двух тысяч заложников.

СОБР ГУОП МВД России, как и другие специальные подразделения Москвы и юга России, подняли по тревоге.

Полковник Леонид Петров ждал официального документа об увольнении в запас, а пока продолжал ежедневно выполнять свои обязанности. Во вторник, 9 января, прибыв в отряд, он шел по коридору второго этажа, и навстречу ему из кабинета вышел подполковник Крестьянинов Андрей Владимирович — начальник СОБРа. Это был всенародно избранный командир. Когда после ухода на пенсию полковника Зырянова А. И., ветерана Афганистана и Чечни, встал вопрос кому занять его место, полковник Петров, специально приглашенный для этого разговора к заместителю министра, назвал фамилию Крестьянинова и сказал:

— Вот подготовленный офицер, самый уважаемый человек.

Выслушав Петрова, заместитель министра подвел итог разговора:

— Кандидатуру Крестьянинова Андрея Владимировича на должность начальника СОБРа утверждаю, — сообщил он.

Командир 4-го боевого отделения Андрей Крестьянинов заслужил всеобщую любовь, потому что в нем все приводило личный состав в восторг: от фамилии до послужного списка командировок на войну. До Чечни были другие горячие точки и боевые операции, где Крестьянинов всегда выходил победителем, и не потому, что везло. Андрей Владимирович обладал спецназовским опытом, помноженным на ясный ум, волю к победе и любовь к людям…

Когда стоял вопрос по его приему в отряд, на тестировании по рукопашному бою против него выставили лучших бойцов: выдержать четыре боя по три минуты без кратковременных потерь сознания было невозможно. После успешного завершения теста собровцы удивлялись:

— Мы его бьем, а он не падает!

Начальник СОБРа Зырянов Александр Иванович ругал своих подчиненных:

— Разве так можно бить человека?! Ведь он начальник штаба учебного батальона!

Высокий, тренированный, с длинными мышцами, сухой, жилистый Крестьянинов, как казачья шашка, был гибок и остер на удар и слово.

Его служебный рост в СОБРе был закономерно быстр, как и способность Крестьянинова принимать решения.

— Леонид Константинович, — сходу сказал он. — Вы можете поехать со мной?

И полковник Петров, практически дембель, не задумываясь, ответил:

— Я готов.

Оставалось только позвонить жене и сообщить, что он улетает в командировку. Для семей спецназовцев было характерно не обозначать, куда лежит путь мужа, сына, отца, брата.

Улетая, Крестьянинов наказал дежурным, что, если позвонит мать, сказать ей, что он срочно командирован на полигон.

Сохранилась видеозапись, как на бреющем полете две вертушки Ми-8 доставляют офицеров СОБРа ГУОП МВД России из Моздока в Кизляр. Собровцы еще полны сил, кто- то улыбается в объектив. За бортом посеребренная снегом степь, узкие полосы защитных лесопосадок. Вот недавний офицер флота Василий Смирнов, братья-близнецы Кислые. На собровских камуфляжных куртках никаких знаков различий, на головах черные лыжные шапочки, которые зимой носила вся Объединенная группировка в Чечне.

«Министерский» СОБР летел на север Дагестана — в сопротивляющийся чеченским боевикам районный центр, где гибли мирные люди, и где предстояло освобождать заложников из больничного комплекса.

Видеокамера направлена на полковника Петрова. Строгое, волевое лицо, твердо сжатые губы. Видно, как он углублен в себя и сосредоточен. Президент Межрегиональной ассоциации «Русь» Петров Леонид Константинович воспоминает: «На подкорке тяжести не было. Но я чувствовал, что без крови не обойдется. Все шло к тому, что будет бой. Это я четко представлял. А если бой, значит, потери. Весь вопрос был, какие: двухсотые, трехсотые? И сколько? Мне хотелось ошибиться».

Собровцы ГУОП прибыли в Кизляр утром 10 января, когда автобусы с террористами и заложниками, по договоренности с правительством Дагестана, уже ехали в сторону Чечни.

На кизлярском полевом аэродроме офицерам бросились с глаза останки двух сгоревших вертолетов Ми-8.

…Вернувшись к собровцам, подполковник Крестьянинов сообщил, что личному составу на вертолетах приказано следовать за радуевцами, и возможно последует освобождение заложников на марше — в поле.

— «Альфа» и «Вега» на автотранспорте преследуют банду, — сказал Крестьянинов. — Приказ сверху: летим налегке, берем только боеприпасы, сумки со всем остальным оставляем в Кизляре на лейтенанта Лешу Рябко.

Пока сотрудники «министерского» СОБРа находились в воздухе, события менялись, как картинки в детском калейдоскопе. В захвате колонны на марше должны были участвовать грушники 22-й бригады и новороссийские десантники, но их вылет из Ханкалы задержала нелетная погода, «Альфу» и «Вегу» из-за нестыковки ведомств внутренние войска остановили на блокпосту, и спецназ ФСБ отстал от колонны боевиков с заложниками. На блокпост сотрудникам ППС из Новосибирской области у села Первомайское сначала пришло сообщение — беспрепятственно пропустить радуевцев, а когда на выходе из села голову колонны подвергли обстрелу из вертолета, и боевики вернулись, захватив блокпост с неопытными сотрудникам патрульно-постовой службы, которых журналисты почему-то прозвали омоновцами, от руководства по рации пришел другой приказ: «Колонну задержать, заложников оставить на блокпосту, боевиков спешить и отпустить их в Чечню пешим порядком».

Информацию под громкий хохот боевиков принял по рации начальник 5-ой оперативной зоны.

Есть видеохроника, где Салман Радуев, задрав голову, рядом с Хункар-Пашой Исрапиловым с тревогой следит за вертушками, барражирующими в воздухе, и заявляет телеоператорам иностранных агентств, что у него есть договоренность с Председателем Госсовета Дагестана Магомедом Али Магомедовым, что его отряд смертников беспрепятственно уйдет в Чечню. И если десант, находящийся в вертолетах, начнет высадку и приступит к боевым действиям, он, Салман Радуев, отдаст приказ о начале расстрела заложников.

Дальше снято, как две вертушки в серо-белом мареве садятся на дальней окраине Первомайского, и вооруженные люди, покинув винтокрылую технику, цепью залегают в снегу. Это зафиксирован прилет собровцев ГУОП, которые так и не получили приказ на атаку колонны. Ни корреспонденты, ни собровцы не знали, что Радуев, покидая кизлярскую районную больницу, обязался разминировать комплекс и прилегающую территорию, но не сделал этого, и в результате подорвался не только российский офицер-сапер, но и мирные жители. Радуев собирался довольствоваться тем, что гарантом его безопасности на маршруте станут дагестанские депутаты и заместитель министра МВД Дагестана генерал-майор Валерий Беев, но в реальности наполнил автобусы кизлярскими горожанами.

Боевики Ичкерии, покидая больницу, заявляли журналистам и остающимся больным, что в дороге их станут прикрывать только заложники-русские, но в плену у них оказался весь многонациональный мир униженного Дагестана: аварцы, даргинцы, лакцы, табасаранцы, кумыки, армяне, представители других народов. Захватив Первомайское, боевики сразу обеспечили себя питанием: резали скот, женщин-заложниц поставили к плитам готовить.

У собровцев и военнослужащих других подразделений армии, МВД, ФСБ, берущих Первомайское в кольцо оцепления, была возможность увидеть, как жители села покидают его, увозят нехитрый скарб, а это всегда тяжкое, надрывающее душу зрелище. Чеченские боевики не препятствовали выходу мирных людей. Радуев и его моджахеды знали, что большинство дагестанцев возмущены преступными действиями банды и готовы с оружием в руках идти на освобождение заложников и населенного пункта. Собровцы бдительно фиксировали, что чеченцы выставляют огневые точки и ведут фортификационные работы.

Полковник Петров вспоминает: «Под Первомайское мы прибыли налегке, только с боеприпасами, а теплые вещи остались в Кизляре. Нас положили на землю, запретив разжигать костры, и через час мы стали замерзать. Ни лопат, ни сухого пайка — все осталось в мешках».

В штабе, как заместитель командира отряда, он не бывал. Туда приглашались командир сводного СОБРа генерал-майор Карташов, полковники Журицкий, Рябинков, подполковник Крестьянинов. Задачи ставил 1-й заместитель министра МВД России, генерал-полковник Голубец. Он действовал по чужому плану, назначенный руководителем операции за сутки до штурма. Вникнув в обстановку, Голубец Павел Васильевич, уважаемый боевой генерал, выпускник-отличник двух Академий Вооруженных сил, успешно штурмовавший Черноречье, Аргун, Гудермес, попросил у высшей власти еще трое суток для подготовки операции по личному плану, но ему отказали, сообщив, что Президент России Ельцин Б. Н. ждет результат завтра, и что им утвержден план армейского генерала К. Так трагически все складывалось!

VIII

Четырнадцатого января 1996 года с КП пришел Андрей Владимирович Крестьянинов и сообщил, что завтра будет штурм и СОБРу ГУОП в боевом порядке определено место, указаны рубежи. Задачу поставили чисто по-военному. Указали первую и вторую линию вражеских окопов: оборону чеченцев с подготовленными огневыми точками, но где именно — никто не знал. Их предстояло выявить при атаке.

Сводный СОБР на исходные позиции стал выдвигаться не по темному времени, а с рассветом, что Петрову было вообще не понятно. Но задача была получена, и ее надлежало выполнить. Собровцы ГУОП выдвигались в предбоевом порядке — затылок в затылок, пригибаясь. Прошагали первые метры, и стали свистеть пули. Духи стреляли хаотично по направлениям, били из пулеметов по камышам.

Предстояло миновать четыре рва разной глубины и степени наполнения. На этом этапе пригодились штурмовые лестницы из легкого металла. То, что они были, — в Москве не забыл про них Андрей Крестьянинов.

До самого глубокого, с водой на дне, рва не дошли сто пятьдесят метров, и собровцам пришлось залечь под плотным огнем.

На правом фланге атаковали отряд специального назначения «Витязь», два отделения 8-го отряда «Русь», группа спецназовцев 1-го полка и спецгруппа «Ягуар» дивизии имени Ф. Э. Дзержинского ВВ МВД России, слева от них шел СОБР ГУОП, собровцы Московской области, Москвы, Краснодара, Волгограда, Ставрополья. Всего около трехсот штыков.

Предстояло взять населенный пункт протяженностью 1500 метров с запада на восток, а с севера на юг — 800 метров, рассеченный на две половины дорогой в сторону села Советского.

На правом фланге, где действовали «Витязь», собровцы ГУОП и Мособласть, главной трудностью были рвы; на левом фланге движению препятствовали измокшее, вязкое поле, дот, два дзота и длинный забор, в котором ичкерийцы пробили бойницы, вырыв за бетонной стеной пехотные ячейки.

На правом фланге с 9 утра артподготовку вели боевые машины пехоты, стреляя поверх голов выдвигающихся спецназовцев МВД. На левом фланге применялась артиллерия армейской Буйнакской бригады: пушки и зушки подожгли и разрушили несколько частных домов, но дот и дзоты продолжали вести огонь, а бетонный забор, так и не обваленный, стал большим препятствием для наступающих на южную окраину села собровцев.

Вертолеты выходили на рубеж атаки, прижимаясь к дороге, ведущей в Первомайское от села Советского, на северной окраине которого в капонире, отрытом в земле, располагался штаб операции по освобождению заложников.

Офицерам спецназа МВД, имеющим военное образование, было понятно, что противник — практически обыкновенный партизанский отряд. И не важно, сколько у него пулеметов и автоматов. Такие вооруженные группы в открытом бою всегда легко уничтожались регулярными частями. Но сегодня чеченцы имели надежный щит — заложников. По предварительным данным, Радуев, уходя из больницы, загнал в автобусы 165 горожан. Сохранить им жизнь было главной задачей атакующих спецназовцев, что считалось делом необыкновенной сложности. Поэтому артподготовка была щадящей, удары с воздуха косметическими, а результативным на перспективу мог стать только сосредоточенный огонь из автоматического оружия.

При атаке чеченских позиций надо было строго выдерживать линию наступательного движения: ни одно из подразделений не имело права отстать или увязнуть.

Пройдя четвертый поливной канал, который собровцы между собой называли арыком, вся линия атакующих залегла. Огонь радуевцев не давал поднять голову, зверствовали снайперы. И тут на правом фланге, где действовали вражеский АГЭЭС, пулемет и несколько автоматчиков, как из-под земли выросли бело-алмазные тени, словно взметнулись крылья сказочных птиц, и правый фланг закрыли от глаз залегших собровцев взрывы гранат. Это бойцы «Витязя» в белых маскхалатах, зайдя с тыла засыпанным снегом небольшим поливным рукавом, уничтожили группу боевиков, мешавшую собровцам ГУОП и «витязям» наступать.

Подполковник Андрей Крестьянинов поднялся в полный рост и крикнул:

— Ну что?! Поможем ребятам!?

И вся атакующая линия «витязей», собровцев ГУОП и Московской области быстро заняла первую линию чеченской обороны. Радуевцы отступили, оставив в траншее и пехотных ячейках несколько трупов, покореженное взрывами гранат оружие, лужи крови, бинты и шприцы. Коран запрещал боевикам принимать спиртное, но о наркотиках в этой книге ничего не говорилось.

Президент Межрегиональной Ассоциации ветеранов спецназа «Русь» Петров Леонид Константинович всегда говорит о «витязях» с благодарностью: «Они сделали главное: помогли нам в этот день не потерять ни одного человека. Благодаря им был обеспечен успех на правом фланге. Они — молодцы! Чем хороши срочники в спецназе? У 99% личного состава чувство страха практически отсутствует. Они безрассудны — это и хорошо, и плохо. Парни 18-20 лет соревнуются, кто круче. Главное, доказать командиру и друг другу, что они достойны службы в спецназе. Бойцы даже не думают о наградах. Для них важнее, чтобы командир похвалил: «Какой крутой парень, как он решил поставленную задачу!» С их командиром Никишиным Александром Николаевичем мы давно знали друг друга. Перед боем встретились. Я поделился с Никишиным гарнитурами для связи, он дал мне промедол: в войсках обеспечение лучше. С самого первого дня под Первомайским у наших подразделений было доброе взаимодействие. Личностные отношения командиров вообще укрепляет доверие между отрядами. В бою всегда проще, когда рядом чувствуешь надежное плечо. В отряде «Витязь» у Никишина была группа из 10 спецназовцев моего родного 1-го полка, где я служил лейтенантом, а потом подполковником».

Стало быстро темнеть. Периодически шел снег. Температура упала до —5, а спецназовцам МВД России и собровцам предстояло переждать ночь на мокрой земле. Кто-то из верхнего эшелона власти требовал, чтобы боевые действия продолжились. Но руководитель операции 1-й заместитель министра внутренних дел России, генерал-полковник Голубец Павел Васильевич настоял, чтобы специальные подразделения закрепились на отбитой у чеченцев первой линии обороны, пополнились боеприпасами, привели оружие к нормальному бою и отдыхали.

Командир СОБРа ГУОП МВД России подполковник Андрей Крестьянинов и его заместитель полковник Леонид Петров, отдав необходимые распоряжения, проверив, как устроились на ночь офицеры, нашли себе место в нескольких метрах от бруствера, из-за которого собровцы вели беспокоящий огонь по противнику. Невысокий бугор был покрыт небогатым настенным ковром, который кто-то принес из частного, разрушенного взрывом дома.

Собровцы, как и их соседи с «Витязя», сидели на матрацах, досках, дерюжках, фрагментах заборов, сорванном взрывами шифере. Зимний холод студил лица, ветер из-за Терека лез в рукава, загонял мокрый снег за шиворот.

Подполковник Крестьянинов только вернулся из штаба, и Петров знал от него, что штурм наутро возобновится.

Предыдущие ночи с 10 по 14 января прошли в ночевках в маловместительном Кавзике, где спали сидя, меняясь через каждые два часа. Благо были разрешены костры. С горячим питанием мало что получалось… Спасал сухпай. Магазины в окрестных селах вездесущие заместители командиров по тылу разыскали и закупились мгновенно, опустошив прилавки.

Собровцы оказались на подножном корму: делились остатками еды, у кого что осталось.

Несмотря на все трудности, командир СОБРа Андрей Крестьянинов, физически и морально сильный, верил в успех. Он только недавно взял в руки «маршальский жезл», хотел проявить себя, и Леонид Петров уважал его желание победить. Все разговоры боевых офицеров были о том, как проходит операция, где что не получилось, как лучше сделать и выполнить задачу. Весь их мыслительный процесс был подчинен тому, как пройти, как укрыться, как подобраться к врагу незамеченным. Как осуществить разведку, как взаимодействовать с соседями. Этот разговор после боя был похож на игру в шахматы: а что придумает твой противник?

В январе 1995 года Крестьянинов Андрей Владимирович штурмовал Грозный, тяжело переживал трагедию Буденновска, когда боевики ушли из истерзанного ими города безнаказанными, и очень хотел поквитаться с дудаевцами за кровь мирных жителей и погибших молодых солдат.

— Успокойся, — говорил ему полковник Леонид Петров. — твоя задача, как командира и первый твой успех будет, если ты вернешь домой живыми всех своих людей. Этот твой подвиг оценят как собровцы, так и родные подчиненных. Для тебя это главное! А задачу мы выполним по-любому.

Смотри, сколько здесь народа, сколько подразделений! Запомни, задачу мы выполним. И этим голову себе не забивай. Думай, как бы не подставить своих людей.

Перестрелки на первой линии то затихали, то начинались снова. Кто-нибудь из наблюдателей поднимался и огнем из автомата напоминал ичкерийцам, что российские спецназовцы начеку.

Потом из третьего эшелона пришли альфовцы и спецназовцы «Веги», что служили когда-то в легендарном «Вымпеле», а теперь пришли в МВД — в воюющее министерство. И на этот раз они крепко поддержали уставших бойцов и офицеров Министерства внутренних дел, взяв на себя обязательство вести беспокоящий огонь по противнику.

Догорало сено в скирдах, дымились крыши домов, рубили черное небо гирлянды осветительных ракет.

Понимая, что о грядущем дне постоянно говорить невозможно, старшие офицеры СОБРа ГУОП перешли на личное… У Леонида Петрова детей пока не было, у Андрея Крестьянинова трое. «Как они?» — поинтересовался Леонид Константинович. «Как супруга, как что?» — пошел разговор. Сна не было, и каждый задумался, как там дома? Понимание, что ты можешь не вернуться назад, присутствовало, но не подавляло: ни чувства страха, ни обреченности эти офицеры не испытывали. То, что в каждом деле есть процент боевых потерь — этот неоспоримый факт учитывался, но входишь ли ты в этот процент или нет — это было одному Богу известно!

К Петрову пришли мысли о доме: «Что останется после тебя, если вдруг не вернешься из боя?» И он стал с горечью думать, что не доделано: «Вот это можно было бы сделать, но не хватило времени… Надо было съездить к маме, помочь ей заготовить дров или оставить денег, чтобы их купить.. Племяннику не успел подсказать верное решение его вопроса!» Леонид Константинович в меньшей степени размышлял о себе, а как бы отталкивался от себя в мыслях, что случится, если его не станет.

Сна в таком холоде не было, и постепенно мысли вернулись в прежнее русло: «СОБР при выполнении задачи — это всегда скорость и сила, — размышлял Петров. — Доказательств, что здесь, в Первомайском, подразделение привычно боеспособно, было достаточно: собровцы не переносили эмоции на поле боя, их сплоченность и азарт бросались в глаза. Сегодняшний день показал им особую важность тактики. Но трудно было согласиться, что на тренировках все отработано». «Бой не перекричишь!» — Леонид Константинович знал эту спецназовскую истину.

— Мы в России ни к одной войне не были готовы, — таков был общий вывод двух беседующих офицеров.

— Что в прошлые века, что сегодня в Чечне налицо недооценка противника и переоценка своих сил и возможностей. Неужели это в крови нашего народа?! — с тревогой произнес Андрей Владимирович.

— Владеешь информацией, значит, владеешь миром, — сказал Леонид Петров. — Так и на войне. Если у тебя есть полнокровное разведдонесение о положении войск противника, его численности, дисклокации, его возможностях — ты эту информацию накладываешь на свои возможности. И ты обязан смоделировать действия противника и свои, и получить модель исхода боя. А у нас по жизни так: «Да что это за противник? Да раз плюнуть! Умиротворить Чечню? Да одним полком! Недооценка противника и переоценка себя — вот хроническая язва России. Но есть исключения… В 1941 году, несмотря на строгие указания — не противодействовать, не поддаваться на провокации, командующий Советским военным флотом, адмирал Николай Кузнецов, привел корабли в готовность и достойно отразил нападение гитлеровцев. Хотя страна не была готова к войне, Сталин не поверил разведдонесениям. И причина поражения на первом этапе Великой Отечественной войны — все та же недооценка противника и переоценка своих сил. Эти качества присущи не нашему народу, а тем, кто, находясь во власти, проявлял безответственную самонадеянность! — рассуждал полковник Петров.

На него, выросшего посреди северной красоты, где перед глазами всегда чарующий лентой горизонт, озера, холмы, косогоры, — плоский дагестанский пейзаж производил удручающее впечатление. «Как же тут среди унылых серых полей живут люди?» — думал он. Нет, явной нищеты не было. В российской деревне нищеты побольше. А здесь, в Первомайском, каменные дома, неплохие земляные участки. Но погреть душу природной красотой не получалось. Мерзопакостная погода: снег с дождем, грязная черная земля. Всем некомфортно: обувь промокла, неделю не меняли белье. Пейзаж унылый и общий фон беды… И тут Леонид Константинович поймал себя на неожиданно светлом чувстве, что придет весна и красота здесь будет неописуемая. Станет тепло, солнышко прогреет землю, дети начнут бегать, играть без устали, лошадки пастись. Радостная картина. А пока он видел то, что видел.

Никто в отряде не спал. Все переживали, как будет. С рассветом — вперед.

Утром 16 января до крайних домов за первой линией обороны чеченцев собровцы дошли и закрепились в считанные минуты. Если вчера удалось освободить несколько заложников, то сегодня не встретилось ни души. Подтверждалась информация, что заложников прячут.

Сто пятьдесят, двести метров собровцы прошли беспрепятственно. До второй линии обороны радуевцев оставалось пятьдесят метров — всего один огород, как навстречу пошел плотный автоматный огонь. Противник, маскируясь, оставался невидимым.

Чеченцы били из глубины домов, дворов, глинобитных построек, из-за бетонных заборчиков, металлических ворот, с крыш.

Собровцы атаковали подковой. Тактическое противодействие чеченцев было на уровне рекомендаций учебника сержанта Советской армии. Но полевым командирам удалось наладить связь, взаимодействие, быструю смену позиций, перемещение людей по ходам сообщений.

Заместителю командира СОБРа ГУОП полковнику Петрову бросился в глаза недостроенный трехэтажный дом на пересечении улиц, где мог находиться снайпер. Андрей Крестьянинов и Леонид Петров приняли решение обстрелять из «Шмелей» все здания напротив полосы движения собровцев.

Вот один дом загорелся: стрельба из него прекратилась. Три дома напротив, бывшие узлом обороны, также лишились защитников-радуевцев. Потом офицеры сосредоточенным огнем уничтожили грузовую машину, из кузова которой стрелял ДШК.

Следовало поразить еще один дом, который представлял опасность, и Андрей Владимирович взял эту задачу на себя. Сначала поручил это бойцу своего бывшего отделения и тут же вспомнил, что «Чечен» — с таким позывным воевал уроженец Грозного Андрей П. — только недавно стал отцом, и сам взял огнемет, сделав несколько шагов, войдя в проем между домом и глинобитным сараем, на рубеж открытия огня.

Собровцы ГУОП МВД России накапливались за домом, что был справа от Крестьянинова, и строением — слева от него. Леонид Петров находился в четырех метрах позади командира, поднимавшего на правое плечо «Шмель». Но вместо громоподобного выхлопа РПО, раздался винтовочный выстрел, крик отчаяния собровцев, и Крестьянинов стал валиться на спину.

Его, упавшего, находящегося без сознания, вынесли полковник Петров и собровцы. Чудо, что вражеский снайпер не поразил кого-то еще. Когда с Андрея Владимировича сняли бронежилет и куртку, Леонид Константинович вколол командиру промедол и перебинтовал шею: пуля снайпера вошла в нее слева.

Чтобы эвакуировать Андрея Владимировича, надо было пройти еще через одно простреливаемое пространство. Четверо бойцов СОБРа, сняв дверь с сарая, вынесли на ней смертельно раненного командира. Горе было всеобщим!

После гибели подполковника Крестьянинова, командир сводного СОБРа генерал-майор Карташов А. К. назначил своим заместителем полковника Леонида Петрова, и за дальнейшие действия собровцев при штурме Первомайского уже отвечал он.

Подполковник Андрей Крестьянинов погиб в 50 метрах от второй линии обороны чеченцев, в ста пятидесяти метрах от мечети, и, чтобы избежать возможных потерь, полковник Леонид Петров решил сам произвести разведку.

К месту гибели Крестьянинова он ушел, взяв с собой пулеметчика Павла Щенникова, остальные собровцы начали отход к первой линии, к валу, за которым был сосредоточен второй эшелон наступающих.

Немногословный водитель СОБРа Павел Щенников пришел в отряд из уголовного розыска, а здесь в Первомайском взял РПК и поразил всех хладнокровием, умением видеть поле боя, исключительной меткостью. Была в нем непоказная надежность, которая всегда покоряет, притягивает.

Павел сам вызвался сопровождать Петрова. Сухой, спортивный, физически сильный, он перебегал опасные участки, не тяготясь тяжестью пулемета. Ко второй линии чеченской обороны, в готовности ответить на огонь, они возвращались, прикрывая друг друга.

… На этой пашне, подготовленной дагестанцами к новому урожаю, собровцы ГУОП вчера подняли с земли заложника. За время операции они вытащили из развалин и сопроводили в тыл девять человек, плененных боевиками в Кизляре.

Полковник Леонид Петров сначала услышал звон, словно ударили в колокол, и его опрокинул мощный удар в лоб, будто стукнули молотком, и офицер потерял сознание.

Увидев, как рухнул на спину Петров, старший лейтенант Щенников который шел следом и страховал командира, попытался его поднять.

— Леонид Константинович, вы живы? — в хаосе звуков расслышал полковник и ответил:

— Да, жив.

Когда он очнулся, то разглядел, что лежит недалеко от металлического столба, вбитого в землю посреди вскопанного участка, и понял: отрекошетировав от столба, шальная пуля ударила в лоб плашмя. Голову покрывала плотной вязки лыжная шапочка, что погасила силу удара.

— Что будем делать?! — прокричал над ухом Щенников. Душил черный с подпалинами дым.

— Продвигаться вперед, — сказал Петров и, опираясь на Щенникова, встал.

И они продвинулись, взяв ориентиром обугленный дом, где собирались укрыться. Подбегая к нему, нацелясь на угол, за которым хотели встать, полковник Петров услышал близкую нарастающую стрельбу. Это за забором, из амбразуры окна в сторону «витязей» вел огонь радуевец.

Павел Щенников с пулеметом лег там, где собирался занять позицию, а Петров, задержавшись на открытом месте, кинул через высокий забор одну за другой гранаты, хотел окликнуть старшего лейтенанта, но не успел. Чеченец применил гранату в ответ, и полковника окутало облако близкого взрыва — не то порохового, не то химического — потому что, не теряя сознания, Петров потерял слух и ослеп.

Больно резануло глаза и, упав на колени, Леонид Константинович ощупал лицо. Кровь не выступила, а глухота и слепота были настоящими. Детонация выбила из Петрова память о Щенникове и, осознавая возможность плена, он удержал в руках автомат. Так утопающий радуется всплывшему рядом веслу. Казалось, возможность открыть глаза утрачена, и, приготовив оружие, Петров повел стволом. «Я живой! Не дай Бог, чтобы плен! Надо уходить с этого места», — цепко держалось в сознании, и полковник СОБРа, шатаясь, встал и, угрожающе поведя автоматом, сделал шаг.

—Что с вами?! Вы ранены? — Подбежав, крикнул Щен- ников,но контуженый полковник еле расслышал. Он открывал и закрывал ничего не видящие глаза. Движение век давалось с трудом: казалось, рядом щелкает фотоаппарат.

— Не могу смотреть, — сказал Петров. — Контролируй ситуацию. Не понимаю, что со мной. — Он теперь знал, что Щенников рядом.

«Свои!» — это вернуло силы. Теперь можно было дорого отдать свою жизнь. Открыв флягу с водой, Леонид Петров стал обмывать лицо. Цветовая гамма перед глазами бойко менялась.

Вода спасительно охладила. Инстинкт подсказал, что надо сильно моргать. Прошло несколько минут, и к Леониду Петрову стали возвращаться зрение и слух…

Их разведка дала результат, а Петрова и Щенникова уже разыскивали. За ними, вооруженный ПК, ушел Леня Ведров, гранатометчик Андрей Кукушкин, автоматчик Влад Суханов и Сергей Ожерельев.

Влад перед уходом сказал:

— Петрова надо вытаскивать.

И как в воду глядел. Когда собровская змейка дошла до Петрова, он и старший лейтенант Щенников отстреливались из окон одноэтажного дома.

В бою 16 января на передовой Леонид Константинович получил две контузии. При возвращении на первую линию были ранены еще два сотрудника СОБРа. В ночном бою в селе Советском пострадало еще несколько офицеров, получив ранения разной степени тяжести.

Восемнадцатого января село Первомайское было взято. С утра, перед штурмом, именно Л. К. Петров давал вводную новой штурмовой группе: сводному ОМОНу и «Альфе». Он не только нанес и довел задачу на карте, но и вывел штурмовые группы на исходные рубежи, эвакуировал погибших собровцев московского РУБОП, их оружие, и участвовал в зачистке села. «Самый сложный вопрос везде — это взаимодействие», — таким был один из главных выводов Петрова Леонида Константиновича после окончания операции.

СОБР ГУОП МВД России и его командир Крестьянинов Андрей Владимирович, штурмуя село, как советская пехота 1941 года, верные присяге, выполнили свою задачу с достоинством и честью. В ходе операции офицеры подразделения, весь спецназ МВД показали себя бойцами без страха и упрека. Большая часть боевиков Радуева были уничтожены. Из 165 заложников в ходе операции 11 погибли, остальные освобождены…

На борту транспортного ИЛ-76, уносящего СОБР из Моздока в Москву, полковник Леонид Петров с благодарностью и восхищением думал о Павле Щенникове, с которым они вдвоем были на разведвыходе, о Лене Жаринове — уверенном, матером воине, о получивших ранения Александре Долгове и Василии Смирнове, о старшем лейтенанте Алексее Грибанкове, о чудом оставшихся в живых братьях Кислых, и с огромной тоской вспоминал об Андрее Крестьянинове. По логике вещей, по большому счету он не должен был стрелять из РПО «Шмель». Но под огнем противника Андрей посчитал, что сделает это лучше, чем кто-то другой. «Есть в армии, особенно в спецназе, — размышлял Петров, — приоритет важности цели. И вражеский снайпер представлял для собровцев, начинающих штурм второй линии обороны чеченцев, грозную опасность. И снайпер противника имел задачу поражать цель по степени ее важности. Андрей был без знаков отличия, и враг не мог видеть в нем командира: он убил его, как свою реальную опасность, зная, какое это страшное оружие — огнемет».

Потом через радиста Сергея Егорычева полковник Петров запросил удар вертолетами по второй радуевской линии обороны.

Капитану Егорычеву, профессионалу с армейским опытом, он отдавал должное. «Сергей молодец! — думал на борту заместитель командира СОБРа Петров Леонид Константинович. — В управлении боем он был моей правой рукой. Связь была в заданном режиме. Проблем с ней не возникло. Егорычев работал классно, проявлял инициативу».

Володю Ласточкина отряд потерял в Гудермесе 25 декабря 1995 года, а 16 января 1996 года погиб Андрей Крестьянинов: только что принял под свою команду отряд и безвременно ушел из жизни.

Похороны еще больше сплотили подразделение. Подполковник Андрей Крестьянинов был лицом СОБРа, его знаменем.

Полковника Леонида Петрова тяготили мысли, что будет с отрядом. Подразделение выполнило задачу. Руководители Главка высоко оценили боевую работу собровцев, с уважением и пониманием подписали наградные листы.

Петрова не оставляла мысль, как быть дальше: забрать свой рапорт — послужить в отряде еще? Ему предлагали должность командира отряда и не увольняли из СОБРа еще три месяца. Из понимания, что надо давать дорогу молодым, вызрело, что, не разрывая контактов с СОБРом, он принесет больше пользы на общественной работе в Ассоциации ветеранов спецназа «Русь».

«Конечно, было тяжело уходить из отряда, — воспоминает Леонид Петров. — Ломало. Просто ломало. Не спал ночами. Переживал. Это была психологическая травма. Я уже не был «человеком-электричкой», живущим по расписанию: от станции к станции. Ведь почти тридцать лет в режиме, в особом графике. Я был в портупее, как конь в упряжке, и вдруг тебя выпустили на вольный выпас. И ты ошалел от счастья: травы навалом, солнце, вода. Все у тебя есть. И тебя не запрягают. И тебе не говорят: «Быть к 8 часам с плугом на борозде». Воля! Но вместе с волей пришла ответственность иного качества. Помогли новая работа, новая жизнь. Нужно было отстраивать Ассоциацию социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь», заниматься ремонтом помещения, выстраивать отношения, прорабатывать связи. Помогла встреча с руководителем общественной ветеранской организации «Альфа» Гончаровым Сергеем Алексеевичем. Мы пообщались, и он дал мне толчок, напутствие. Встретился с ветеранами из «Правопорядка». У них уже сложилась гражданская, поведенческая функция. Меня поддержали мои товарищи, коллеги, друзья.

Ассоциация «Русь» появилась с одобрения генерал-полковника Егорова Михаила Константиновича, который создал свою организацию «Лига ветеранов ГУБОП». И для него, и, соответственно для нас, была неприемлема финансовая помощь бизнесменов, желающих напрямую заходить в силовые структуры. Мы не приняли от них ни одной копейки, ни одного рубля в виде посулов, благодарностей. Мы искали, где найти финансирование, и создали некоммерческие структуры из числа доверенных сотрудников нашей системы по борьбе с организованной преступностью пенсионного возраста, работоспособных, которые могли бы оказывать посильную финансовую и материальную помощь службам Главка, что реально происходило и происходит в течение последних двадцати пяти лет».

Всем, кто начал соприкасаться с Ассоциацией ветеранов спецназа «Русь», возглавляемой Петровым Леонидом Константиновичем, и «Лигой ветеранов ГУБОП» под руководством Егорова Михаила Константиновича, бросалась в глаза устойчивость рабочей атмосферы, дисциплина, верность слову, исполнительность их сотрудников. Сразу становилась понятна реальность шагов, идей, мыслей, установок этих общественных организаций. Все обращавшиеся за помощью ветераны скоро убедились, что перед ними не пустышка, не фикция, что это не Фонды, которые собирают деньги и распределяют их между собой. Все средства этими новыми системами официально зарабатывались. У организаций была экономика, и каждый из ветеранов спецназа на гражданке снова приносил пользу в различных видах бизнеса, работая в том или ином качестве и направлении.

«Ассоциация «Русь», — рассказывает ее президент Петров Л. К., — создавая свою экономику, начала с простого — с охранной деятельности. Постепенно круг решаемых вопросов расширился. В 90-е годы многие деловые люди нуждались в защите.

На первом этапе мы обеспечивали безопасность структур, родственных нам, где работали бывшие сотрудники правоохранительных органов. Мы укрепляли свои позиции, свою статусность в Москве, в Московском регионе. Судя по результатам, о нас узнали: стали приходить люди, мы консультировали, брали под охрану, обеспечивали вопросы безопасности коммерческих структур — с чего начинали ветеранские организации «Альфа», «Витязь», «Вымпел».

Мы были востребованы, как вневедомственная охрана, частные охранные структуры. Так складывалась наша первоначальная экономика.

С первых дней работы Ассоциации «Русь» в приоритете были вопросы социальной значимости: трудоустройство бывших сотрудников, социальная защита увольняющихся в запас, их семей. Сначала мы помогали шести семьям погибших сотрудников правоохранительных органов, десантников. В процессе развития Ассоциации, ее становления, количество семей, которым мы помогаем, увеличилось до сорока. Под социальной защитой у нас не только спецназовцы. К нам обратились из ГУК ВВ, чтобы мы помогли семьям экипажей двух вертолетов, погибших в Грозном, и мы взяли на контроль их судьбу.

В уставных документах все красиво прописано, жизнь всегда идет немножечко по-другому. — рассказывает Леонид Константинович. — Пришлось учиться, другая наука пошла. Надо было разговаривать с людьми с особым вниманием, пропускать через себя их проблемы. И ты обязан помочь: либо советом или делом. Ты выслушивал и думал, как же разрешить ситуацию, чтобы человек от тебя ушел хотя бы с удовлетворительным решением. Это был новый для меня мир, другая ниша. За тобой, понятно, стоит личный опыт, и ты накладываешь его на проблему. И сам в процессе общения учишься. До тебя доводят проблему, а ты не знаешь, что делать. Начинаешь разговаривать. Идут в ход наводящие вопросы. И в процессе откровенного разговора рождается некая модель решения, как жгучей, так и любой другой проблемы. Преподавательница немецкого языка в Академии Фрунзе говорила мне: «Внимательно слушайте вопрос. Потому что в вопросе есть половина ответа». Да, сначала ты в тупике, не знаешь, чем можешь помочь. Но в разговоре по душам постепенно приходит решение.

Проблемы, с которыми приходят в Ассоциацию, могут быть самыми разнообразными. По бизнесу вопросы могут возникнуть как со стороны правоохранительных органов, наших же коллег, так и со стороны противоправных структур. Где-то надо дать совет и этого будет достаточно, или обеспечить юридическое сопровождение вопроса, подключить к проблемному человеку сотрудника — поручить ему этим человеком заниматься, ехать в его офис, бизнес-центр, побывать на проблемном участке и разобраться на месте.

Были ситуации, когда требовалась физическая защита, значит надо выставить охрану, персональную защиту- личку. И параллельно с этим проблему нужно было снимать. Так как любая личка, любая охрана может только затянуть решение проблемы. И мы встречались с криминальными структурами, общались: кто-то кому-то оказывался должен, кто-то неправильно понял, кто-то что-то не так написал. В результате мы садились за стол, разговаривали. По-разному: когда на повышенных тонах, чаще спокойно, пытались друг друга услышать. Не нравится мне эта фраза, но одновременно она очень простая и емкая: «разруливать ситуацию». Как на перекрестке регулировщикам, так и нам в Ассоциации приходилось многие проблемы таким же образом разрешать. И я не помню ни одного случая, когда у нашего клиента проблемы не решались бы, чтобы что-то случилось: или убили человека, или отняли у него бизнес — не было такого… Этот мой рассказ о 90-х годах, когда мы начинали… — вспоминает ветеран спецназа Петров Леонид Константинович. — Все эти сложности постепенно сошли на нет. Страна начала выходить из криминального кризиса. Все стало более менее упорядоченно. Цивилизация сказала свое слово. Стало можно решать проблемы в правовом поле, юридическим путем, через суды, юристов, правоохранительные органы.

Наша деятельность шла во взаимодействии с правоохранительными структурами, с Главком по организованной, ВДВ, внутренними войсками, МЧС, ФСБ, а теперь с Росгвардией.

Межрегиональная Ассоциация социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь» не ставила перед собой задачу подменить государство. Выбранная правовая форма деятельности помогла успешно решать вопросы ведомственного характера. Кому-то Ассоциация помогала поступить в военное училище, от имени организации написала благодарственное письмо, юридически оформила просьбу, чтобы чиновники рассмотрели важный для семьи ветерана вопрос».

Сотрудники Ассоциации «Русь» ходили по инстанциям, ходатайствовали, просили как за действующих сотрудников, так и за семьи погибших товарищей: за их детей и жен. Многие вопросы положительно решались.

Ассоциация проводила много спортивных мемориальных турниров памяти Героев России Андрея Крестьянинова, Владимира Ласточкина и других боевых друзей, которые заслуживали внимания и уважения при жизни и после героической гибели. Поддерживали их семьи. Дети ездили за границу, становились лауреатами творческих конкурсов. Одна девочка стала лауреатом международного музыкального конкурса. Около 15 лет успешно действовал детский спортивный клуб «Русь».

В Нижнем Новгороде, Мытищах, Санкт-Петербурге, Кашире и Балашихе, Москве и Калининграде были созданы родственные структуры. У Ассоциации «Русь» с ними общий план по военно-патриотической работе.

Особой заботой в Ассоциации стало возведение мемориалов. Для президента Ассоциации Петрова Леонида Константиновича особенно памятно и значимо создание памятника погибшим воинам 8-го отряда «Русь» внутренних войск МВД России. По рекомендации сотрудника Ассоциации Геннадия Гауэра нашли талантливую девушку-скульптора Татьяну Ломакину, авторский проект памятника получил одобрение в отряде. Ассоциация профинансировала исполнение мемориала, его установку.

Давно нет 8-го отряда, на месте, где первоначально возвели памятник, теперь жилой дом, но память об ОСНе «Русь» жива, памятник его героям стоит на Аллее Славы в расположении дивизии Ф. Э. Дзержинского. Такова была не просто конструктивная работа по обязательствам, взятым на себя Ассоциацией «Русь», а потребность души ее сотрудников, чтобы память о погибших боевых товарищах оставалась живой и действенной.

Президент Ассоциации «Русь» Петров Леонид Константинович говорит:

— Ассоциация не получает дотаций от государства, у нас нет никаких льгот на деятельность, мы платим все налоги. Все в наших руках, и в этом главный элемент нашей автономности, самостоятельности. Все зависит от условий, которые создаются в стране, от законов, которые принимаются, от экономики. И кризисы мимо нас не проходят. Мы эти вещи учитываем. Когда нужно, поясок затягиваем. Но вопросы помощи семьям погибших остаются на первом месте. Бухгалтер нашей Ассоциации знает: первое, что она должна сделать по итогам определенного финансового времени, это:

Выплатить все налоги.

Выплатить все социальные пособия, которые мы на себя взяли.

И только на третьем месте зарплата сотрудникам.

Нет денег — значит, наша зарплата подождет. Таковы приоритеты. И не было случая, чтобы было по-другому.

ХI

Леонид Петров убежден, что Ассоциация «Русь» изменила судьбу всех, кто связал с ней свою жизнь. Духовное зрение стало острее, границы понимания мира и российской действительности расширились, глубина сострадания к людям сплотила коллектив Ассоциации: ее Совет из восьми человек стал монолитом.

Сменив один вариант активной жизни на другой, ветераны боевых действий теперь могли уделять достойное внимание своим близким. Начиная работу в Ассоциации, Леонид Петров говорил себе: «Я — военный. Кроме армии, солдат, плаца, учений, стрельбища я ничего не видел. Служа в столице, я даже Москвы не знал. Мы с женой несколько раз сходили в театр, посетили Третьяковку, Пушкинский музей, Красную площадь. За счастье было — два, три выходных в месяц. Прослужив в дивизии больше 20 лет, я Москвы не видел».

Сказать о том, что у «государева человека» две жизни, мог только тот, кто знает служивых людей изнутри. Поэтому каждого из ветеранов, приходящих в Ассоциацию за помощью, встречают как соратника.

— Много бед происходит от одиночества, — говорит президент Ассоциации Петров Л. К. — Я считаю, — убежден он,— что участника боевых действий, получившего психологическую травму парня, на глазах которого погибли боевые товарищи, нельзя оставлять одного. Без работы тяжело любому. Если у вернувшегося из командировки нет психического заболевания, его даже не нужно в отпуск отпускать. Он должен работать в привычном окружении, чтобы у него не было ни одной свободной минуты на воспоминания, на мысли, чтобы пойти напиться… Даже есть смысл, чтобы он на час, или два пораньше уходил домой побыть с семьей, с женой. Главное, он не должен оставаться один. Бойцу, офицеру, пережившему психологическую травму, важен привычный график работы. Если был суточный график, пусть так будет и дальше. Через месяц, два, три его можно отпустить в отпуск, но не на целый месяц, лучше на неделю, на две, потому что тяжкие воспоминания и дурные мысли продолжают лезть в голову. Есть люди, сильные на войне, но слабые в быту, и воспоминания, расспросы чужих людей — это негативный фон. И под этот негатив после работы человек может остаться один. Приходит вечер, расходятся по домам друзья, а ветеран остается наедине с собой. Просыпается ночью и он опять со своими мыслями. В семье на этой почве возникают бытовые ссоры, скандалы по поводу распития спиртных напитков со случайными собутыльниками. За рамками работы, у вернувшегося с боевых действий, одиночества быть не должно!

Нашему поколению и тем, кто идет за нами — кому по сорок, сорок пять лет, легче, потому что военные — по жизни коллективисты.

— Мы никогда не будем единоличниками, — убежден Леонид Константинович. — Мы — старшие офицеры, прошедшие через горячие точки — люди коллектива. И коллектив либо нас отторгает, либо плотно держит у сердца, а мы держимся за него. В нашей Ассоциации по духу, по племени — мы все державники.

На одной из пресс-конференций, на вопрос, каким в идеале должно быть отношение государства к воевавшим людям, президент Ассоциации ветеранов спецназа «Русь» Петров Л. К. ответил:

— Во-первых, эти люди должны быть востребованы. Не важно, кто они — инвалиды, рядовые ветераны боевых действий. Они должны работать, если таково их желание. У них, защитников Отечества, не должно быть ограничений ни по возрасту, ни по здоровью. Ветеран должен приносить пользу. Если ветеран в рабочем коллективе, он в системе, и когда навалится посттравматическая волна, он ее встретит не в одиночку.

От воевавших людей нельзя избавляться искусственно. Мы знаем, как в бою люди теряют руку, ногу, но хотят продолжать служить, а им не дают такой возможности. Да, спецназовец больше не может ходить в атаку, но в армии и МВД много таких должностей, которые не требуют особого физического напряжения. Ветеран войны может вести какие-то учетные дела, преподавать, с блеском читать лекции.

Ветеран боевых действий должен быть востребован. Офицер спецназа, пройдя даже через одну операцию, обладает особыми знаниями и опытом и может с пользой передать свой духовный потенциал более молодым сотрудникам. Он может быть полезен в деле патриотического воспитания молодежи. Он должен идти к школьникам, к юношам призывного возраста.

ХII

Каждый из работников Ассоциации «Русь» отдал защите Родины лучшие годы, и, казалось, пришло время пожить для себя, но личные интересы не возобладали.

Судьба свела Леонида Петрова с Яцеком Палкевичем — всемирно известным путешественником, естествоиспытателем, журналистом, создателем первой в Европе школы выживания. Их познакомил Феликс Меркулов, офицер-десантник. И президент Ассоциации «Русь» считает, что Яцек привнес в жизнь и работу ветеранской организации «Русь» новые сверхзадачи и риски.

Инициатор и участник множества географических экспедиций, Палкевич, имея в активе путешествия по трудно- доступным районам мира, здесь, в России, дал начало новому этапу народной дипломатии.

Борьба с терроризмом — давняя мировая проблема, но большинство стран не имеют опыта совместного ему противодействия. Только американцы позволяли себе оказывать помощь попавшим в беду соотечественникам, применяя, никого не спрашивая, свой спецназ в различных районах мира. Многие другие страны до сих пор не готовы к этому и в первую очередь законодательно.

А двадцать лет назад Межрегиональная Ассоциация социальной защиты ветеранов и сотрудников специальных подразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь» начала проводить антитеррористические тренинги под руководством Яцека Палкевича и Леонида Петрова, задействуя в экспедициях по латиноамериканским странам, в Африке и Юго-Восточной Азии ветеранов и действующих сотрудников российских антитеррористических подразделений.

В очередной экспедиции в Перу Яцек Палкевич сказал Леониду Петрову: «Государства еще долго будут искать повод для взаимодействия, а народная дипломатия в вашем лице — это первые реальные шаги для возможных оборонительных действий по спасению людей, попавших в беду».

Больше десятка экспедиций по инициативе и под руководством Ассоциации «Русь» по отработке антитеррористических действий в разных частях света с участием спецназовцев ФСБ, внутренних войск, ВДВ и собровцев МВД России внесли свой вклад в принятие решенией, что защита граждан России, где бы они не находились, теперь один из главных постулатов доктрины Национальной безопасности страны. Ныне такая задача, поставленная Президентом России В. В. Путиным, в приоритете у МВД и Министерства обороны. В силовых структурах России это утверждено законодательно, как и готовность российских спецназовцев действовать совместно со спецназом стран, где возможно преступление против российских граждан.

Сегодня, когда журналисты говорят о ветеранской Ассоциации «Русь», то в первую очередь заслуженно вспоминают ее антитеррористические тренинги в малодоступных районах мира. Эти экспедиции стали визитной карточкой Ассоциации ветеранов и сотрудников специальных подразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь». В основу успеха экспедиций лег личный опыт неутомимого путешественника Яцека Палкевича, ум, воля, выносливость, верность дружбе которого проверены временем. Яцек щедро поделился опытом своих экстремальных путешествий с молодыми российскими офицерами и ветеранами боевых действий.

Леонид Петров говорит, что «Яцек Палкевич из тех редких людей, которые все время проверяют себя. Он соотносит себя и свои возможности с переменами в мире и активно сопротивляется времени, которое неумолимо». Президент Ассоциации «Русь» гордится дружбой с Палкевичем и любит рассказывать о нем: «Яцек — поляк. Гражданин Польши и Италии. Человек, который родился в немецком концлагере. Он сделал себя сам. Никто ему по жизни не помогал. У него старенькая мать в Польше, два сына и жена-красавица, бывшая фотомодель. Сейчас Яцеку за семьдесят, и он был одним из шести приближенных Римского папы, Иоанна Павла II, людей. Находясь с ним в учебном центре в Бразилии, мы узнали, что Яцек Палкевич, обучаясь здесь 30 лет назад, единственный из гражданских лиц за успехи в учебе награжден этим центром офицерским мачете. Получить такое признание от Министерства обороны Бразилии для путешественника-профессионала очень престижно. Просто в каждом настоящем мужчине неиссякаемо желание парить в воздухе, как птица: стать летчиком, космонавтом. И Яцек Палкевич, как мужественный польский рыцарь, в силу обстоятельств не став военным, всю жизнь тяготеет к армии, дисциплине и порядку. Его экспедиции с военными особенно удачны, потому что участники антитеррористических тренингов всегда твердо знают, чего хотят, во имя чего преодолевают сумасшедшие трудности.

Яцек Палкевич обладает таким опытом путешествий, что для него не существует недоступных регионов планеты. И мы в Ассоциации сочли правильным не отказываться от его опыта, наработанных связей, контактов, возможностей. Яцек принес нам огромную пользу. Он так подходит под знаменитое определение «человек мира» и свободен в выборе программ. Географические путешествия — некая составляющая его образа жизни. Как лидер экспедиций, он на этом и какие-то небольшие деньги зарабатывает, и живет, над собой не издеваясь. Он не пьет, но и не в сухом законе, может позволить себе рюмочку конька. С едой не перебарщивает. В экспедиции может позволить себе утреннюю пробежку, не изнуряющую, легкую, чтобы набрать тонус.

Я бы не сказал, что Яцек нечто особенное делает, чтобы выглядеть так моложаво, как он всегда выглядит. Он просто ведет здоровый образ жизни. Плюс сказывается здоровая генетика».

Россия стала составной частью главного дела Палкевича — его познания мира. Познание мира — вот, что соединило Яцека Палкевича и Леонида Петрова, сделало их побратимами.

— От экспедиции к экспедиции границы представления о планете менялись, — говорит Леонид Константинович. — Каждое путешествие — это не поездка за границу в обычном смысле, а всегда новый ландшафт, климат, другие звезды на небе. Как глоток напитка другого вкуса…

Тунис: пустыня, бескрайние пески, сумасшедшая жара, как будто другая планета — Марс.

Перу, джунгли. Мы плывем по Амазонке. Аллигаторы, змеи, питоны. В сельве москиты, как мессершмиты. И мы там. Параллельно с этим ты чисто профессионально общаешься с военными страны пребывания, со своими коллегами. Смотришь, как они одеты, в чем ходят по джунглям, как устроен быт, какое вооружение. Как решаются вопросы субординации. И все это запихиваешь себе в подкорку.

Мы были в Гималаях. А там революционная ситуация. Маоисты. Обострение. У них забастовки, а нам надо вернуться. Едем. И перед нами взрывают автобус. На нашей трассе. В горах. Счастье, что взорвали не нас.

Едем по горной дороге. Сижу с краю, — вспоминает Леонид Петров. — Смотрю в окно. И вижу пропасть, как камешки из-под колес сыпятся. Кожа в пупырышках от волнения, а в каждом пупырышке — нерв.

«Ты идешь в неизвестность» — таково было наше отношение к экспедициям. И каждый раз ты не знаешь, что тебя ждет. Есть план экспедиции, ее программа. Температура воздуха, солнце, высота, дождь, ветер — все параметры климата, куда нацелилась экспедиция, мы всегда знали примерно. Каким будет реальное содержание экспедиции — это всегда «Терра инкогнито».

Когда мы поднимались на Килиманджаро, навстречу вышли три рейнджера с носилками на колесах. Они везли груз «200» — японца лет 48. Он пошел заболевшим: кашлял, чихал, но не придал этому значения. А на высоте, где недостаток кислорода, случилась беда. Поднимался живой, а спускают вниз покойником. Не разбился, а просто резкий ураганный отек легких. И парень скончался.

Мы продолжили идти наверх — на самый высокий вулкан в мире, на самую высокую гору в Африке. Красота удивительная, мы вышли в час ночи, чтобы к рассвету достичь вершины. С 7 до 8 утра над Килиманджаро нет облаков, и с нее пол-Африки видно. Половина Африки у тебя под ногами! Великолепие. Потом появляются облака, и ты видишь только ледник. Все закрывает туман, и на расстоянии двух-трех шагов только силуэты твоих товарищей по экспедиции.

… Ночной штурм Килиманджаро. Два лишних шага сделаешь, и тебя выворачивает. Идешь, остро чувствуя свой организм. Кажется, тошнота подходит. Надо остановиться. А ты в команде — в цепочке. Так, «стоп»! Все встали. Отдышался. Три, пять минут максимум и дальше. И не только меня выворачивало. Два-три лишних шага сделал, не остановился и рвет.

Мы сознательно поднимались самым сложным маршрутом. И мы под легендой, что мы туристы. Местный, что сопровождал нас, сказал: «Зачем вам это надо? Идите нормально, как туристы ходят». В нашей группе были разновозрастные люди: от самых молодых — до тех, кому за шестьдесят. Мне тогда было пятьдесят с лишним.

На Килиманджаро четыре маршрута. Есть два «кокакольных» для людей в серьезном возрасте за 60 и 70 лет, — плавный недельный подъем и спуск — с местами для отдыха. Есть кафешки, где можно выпить чайку. Можно подняться даже скандинавской ходьбой — с палочками.

У нас был экстремальный подъем скальными участками. За спиной у каждого двадцать килограммов груза и шанс улететь, сорваться. Мы легких путей не искали.

Во Вьетнаме шли тропой Хо Ши Мина. И уже на финише самым опасным было переправиться через реку Меконг. Одному человеку, даже двоим, эту реку не перейти. Только втроем, держа друг друга, вращаясь по кругу. Или надо натянуть между берегами веревку. Очень бурная, текущая с гор, река. Воды по пояс или местами по грудь, но гляди — не то унесет. Не говорю про насекомых и змей — все присутствовало. В джунглях Вьетнама и Амазонки они везде.

На одном из островов Таити мы трое суток провели без капли воды. Нас было больше десяти человек, плюс один болел и ему требовалось принимать лекарства. Главным условием тренинга было самообеспечение из того, что есть под ногами и под руками: кокосы, раковины, сырая рыба. Мы продержались.

На Таити были подводные спуски с аквалангами. Ты спускаешься, как в аквариуме: видимость метров 30, 50 и даже больше. Солнце. Вода преломляется. Красота, как окно в космос….

— Инструкторы, конечно, страхуют. Но как-то раз я увлекся, — рассказывает Леонид Петров. — За мной в глубину Валера Журавлев идет. Мы уходим от группы.

Как потом выяснилось, красота подводного мира вызывает состояние эйфории. Так незаметно мы отклонились в глубину метров на 40-50, и инструктор нас еле догнал. А мы имели договоренность: отход от группы не менее чем на 20 метров. Но мы с Валерой увлеклись красотой погружения. Когда поднялись наверх, инструктор нам сделал втык: «Вы что натворили, ребята? Ведь на глубине легко потеряться! Океан есть океан. Скат, акула могли появиться в любую минуту».

В нашей экспедиционной группе был один экстремал, Алексей Максимов, бывший военный, любитель подводных съемок, который выразил желание поснимать акул.

Инструктор, итальянец, местный житель ответил:

— Я знаю, где есть акулы. Но это определённый риск.

Рифовые акулы, которых он имел ввиду, всего полтора, два метра, но зубы у них на месте. Щука тоже может укусить за палец так, что мало не покажется. А тут акулы…

На месте, где водились акулы, инструктор сказал нам:

— Спускаться по одному, внизу на дне собираемся. Акулы будут.

Я спустился первым. Жду. А наверху что-то замедлились. Смотрю: вверху шлюпка болтается. Я спокойно сижу на дне. Одна акула появилась, другая и начинают вокруг меня нарезать круги, а никого из ребят нет. Все еще наверху. А акулы подходят, подходят. Я смотрю по сторонам. Одни акулы, а у меня ни ножа, ничего. Только акваланг и не очень хорошее ощущение. Хотя инструктор говорил, что рифовые акулы могу напасть только в крайнем случае. Потом начали спускаться аквалангисты, все сели по кругу спина к спине и начались съемки. Вот такие психологические этюды…

В пустыне Сахара экспедиция Ассоциации «Русь» не просто шла, а отрабатывала специальные задачи. Яцек Палкевич проводил занятия по ориентированию, рассказывал, как отыскать воду, как сберечь в организме влагу. Пришли на место, где должен быть родник. Нашли отметки, разгребли песок, подняли тент, а воды нет. Пустыня. Яцек говорит: «Леня, нет воды». Руководству экспедиции было понятно, что у проводников могут быть свои запасы, но при такой остроте ситуации они вряд ли поделятся. Им заплатили, и они идут себе. Остальное не их проблемы. Так «Русь» училась экономить воду.

— В пустыне Сахара мы шли до одиннадцати, до половины двенадцатого дня — край! — рассказывает Леонид Петров. — Потом ты должен остановиться, расположиться на отдых и обед. И в 14.30, в 15 часов, иногда даже в 16.00 снова можно идти. Если уйдешь в 16 часов, то на движение по маршруту тебе остается всего два часа, потому что в 18 в пустыне уже темно. Можно двигаться ночью. Ночью даже комфортней идти. Но ночью разумней отдыхать, ведь днем тоже надо идти.

Мы решили попробовать идти в самую жару, когда в пустыне при температуре +51°С в тени все реально замирает. Жара. Мы сказали сопровождающим:

— Мы пойдем.

Местные аборигены ответили:

— Вы можете идти, но мы не пойдем.

— Почему? — спрашиваем.

— Верблюдов жалко, — говорят. А верблюд у них стоит как машина.

— Мы не пойдем! — проводники решительно заявили. — У нас не ходят в это время. Не принято.

И мы оставили эту затею. На верблюдах сопровождающих были приторочены наши вода и еда. Если бы мы сбились с курса, проводники рисковали бы нас не найти. А во фляжках у нас только по полтора литра воды.

В мыслях и действиях экспедиционников Ассоциации «Русь» пафос никогда не присутствовал. То, что экспедиции проходят в интересах России — это было записано у каждого на подкорке. Главным считалось — идти и не натереть себе ноги, сэкономить силы, не заблудиться, не получить травму, чтобы выполнить практические задания, что поставил перед спецназовцами Палкевич. Все шло в рабочем режиме. Но вот когда возвращались, душу Леонида Петрова, президента Ассоциации ветеранов и сотрудников специальных подразделений и спецслужб «Русь», грели мысли, что опыт очередной экспедиции будет обобщен и появится в методичке. Каждый из действующих сотрудников спецподразделений отчитается за экспедицию на другой континент перед руководством своего отряда... Будет обмен опытом, участники экспедиции проведут занятия с личным составом. Самые расторопные и вдумчивые станут авторами учебных пособий.

«А потом — верил Петров Леонид Константинович. — опыт, наработанный в экспедициях, будет востребован силовыми структурами». И сегодня, когда Президент России Путин Владимир Владимирович поставил перед правоохранительными органами и Вооруженными Силами задачу защиты своих граждан во всех регионах мира, специальным подразделениям антитеррора на учебных занятиях есть, на что опираться.

Беря людей в экспедицию, президент Ассоциации «Русь» взваливал на себя громадную ответственность за их жизнь и здоровье. У всех семьи и дети. Действующих офицеров спецназа командиры отпускали в надежде, что Леонид Петров вернет их в подразделения живыми и здоровыми. Такая мера ответственности висела над головой Петрова, боевого командира, как Дамоклов меч.

Во Вьетнаме одному офицеру, в прошлом десантнику, стало плохо. В Амазонии солнце на грунт не пробивается, а во Вьетнаме изнуряющие солнечные лучи достают до земли. Жара, духота, влажность в горах и джунглях действуют на каждого индивидуально. И участника экспедиции сразил тепловой удар. Остаток пути он ехал на слоне.

Была одна ситуация в Гималаях, когда пришлось двигаться по горному карнизу без страховки, и два гражданских человека в команде Петрова, не имевших отношения к спецназу, отказались идти на высоту. Петров сам оказался в такой ситуации в первый раз. Отвесная скала, под ногами четырехкилометровая пропасть, карниз местами до 60-70 сантиметров. Его преодолевали, прижавшись лицом и животом к стене. Длина отдельных участков 30—50 метров. Пройдя один карниз, два участника экспедиции сказали:

— Леонид Константинович, мы дальше не пойдем. Мы вернемся назад.

Переход по карнизам эти люди в возрасте посчитали запредельным риском. «Зачем?!» — твердо решили. И начальник экспедиции Леонид Петров назвал их заявление смелым и мужественным.

Организм этих людей оказался не готов к высоте, на которой в любой момент можно было потерять чувство реальности: ведь под ногами бездонная пропасть.

Дальше сложилась почти чрезвычайная ситуация. В ходе подъема экспедиция должна была выйти на высоту 5 000 метров. В итоге поднялись только на 4 800, а на оставшийся путь следовало потратить времени больше, чем надо, и назад, в базовый лагерь, где оставались палатки, мешки и спальники, по светлому времени уже не представлялось бы возможным вернуться. Да и на высоте 4800 некоторых участников экспедиции стала одолевать тошнота. Было принято решение прекратить восхождение и вернуться в базовый лагерь.

Только российские офицеры появились в лагере, как стемнело. В горах, как и в пустыне, темнеет быстро. «Каких-то десять-пятнадцать минут, и лампочка выключается», — так сформулировал для себя это обстоятельство Леонид Константинович Петров.

ХIII

В Венесуэле экспедиция Ассоциации «Русь» отрабатывала вопросы выживания без контактов с военными и полицией. В Перу ветераны российского спецназа проходили подготовку на базе действующего батальона морских пехотинцев, работающих по наркотикам в сельве.

Обо всех, кто прошел маршрутами экспедиции, у президента Ассоциации «Русь» Петрова Л. К. самые добрые воспоминания. Мужества, стойкости, психической выносливости россиянам не занимать. Польза экспедиций была и в отработке нюансов.

Так, вопросов потертости ног и паха на маршруте в спецназе не должно быть… Как их решать — известно с лейтенантских, солдатских лет. Но в одном из экстремальных походов в первый же день пах и ноги натерла треть группы. В армейском магазине местные проводники-спецназовцы упреждали: «Ребята, купите эти трусики и носочки. Они спасут вас от потертостей. Все это мы одеваем, когда уходим в сельву». Предупрежден, значит вооружен. Петров и еще несколько участников экспедиции воспользовались советом и прошли маршрут без потертостей. Хотя 35 градусов жары, пот, тропические дожди, броды, через которые шли. Нагрузки неимоверные. Но были в группе люди из кабинетов. Опытные, но уже не из строя. И тут сразу в сельву. А потертости — потеря боеспособности!

Это Яцек Палкевич рассказал о «Бразильском учебном центре по подготовке к войне в сельве» — одном из самых престижных в Южной Америке. Было интересно посмотреть, как готовят бразильских коммандос. Бразилия — не воюющая страна, у нее не воюющая в традиционном понимании армия, но отзывы о подготовке коммандос и учебном центре, расположенном чуть южнее экватора, были самые великолепные.

…Вопрос о возможном посещении бразильского центра «Сигес» решился через полгода.

Его главное ядро находится в городе Монаус. Остальные четыре базы, соответствующие четырем этапам подготовки коммандос, расположены в джунглях, в поперечнике 30 на 50 километров, и одной стороной выходят на Амазонку.

Вместо шести недель, из которых состоял полный курс спецподготовки младших и старших офицеров-майоров и подполковников бразильской армии, российским курсантам предстояла шестидневная, шестидесятичасовая программа.

В ходе учебного процесса россияне побывали только на одной базе, должны были на двух, но впервые за шестьдесят лет на Амазонке случилась засуха, и отработка занятий на водной глади не состоялась.

Каждая из четырех баз и ее инструкторы, обслуживающий персонал, нацелены только на определенные задачи, цели и тактику, которые отрабатываются в обстановке, приближенной к боевой.

Теоретические занятия сочетались с практическими и проходили с 7 утра до 22 часов вечера с незначительными перерывами. Каждое занятие не менее полутора часов сдвоенными парами. Перемещение от одной учебной точки к другой только строем.

Россиянам выдали предметы экипировки, снаряжение, боеукладку и по автоматической бельгийской винтовке «Пара-Фло» калибра 7,62, которую по лицензии производят в Бразилии.

С точки зрения российских офицеров, винтовка эта мало что из себя представляла. При ведении огня из двадцати стволов у 30—40% при стрельбе одиночными случались отказы: утыкания, недосыл патрона.

Все же остальное в учебном центре «Сигес» оказалось на высоте. Петров вспоминает: «По большому счету это полевая академия, где методически все выстроено. Требования к курсантам очень жесткие. Полтора месяца занятий проходят без выходных, по 10-12 часов в сутки. Движение только строем. Полная обезличка. Никаких званий и должностей. У каждого обучающегося головной убор — панама, на которой белый квадрат с двухзначным личным номером черной краской. Так было и у нас, что, видимо, удобно в рамках доклада и ответа.

От начала учебы до ее завершения традиционно остается меньше половины группы. Поступает, например, 46 человек — выпускается 24. Поступает 44 — выпускается 22. Строгий контроль за дисциплиной…

Нам было интересно и познавательно. В течении недели мы прошли ускоренный курс подготовки по вопросам выживания в сельве.

В бразильской армии есть подразделения, которые специализируются на войне в джунглях, и командиры этих отрядов обязаны пройти учебный центр, как некий трамплин перед повышением в должности, для получения очередного звания.

На каждом занятии присутствовало три, а то и пять участвующих в учебном процессе: преподаватель, контракт- ники помощники, сержанты и два солдата.

Для нас был минимум теории: а как еще в 60 часов уложить шестинедельную программу. Конечно, не все нам показали. Тактику давали в меньшей степени, больше приемы выживания: ориентирование, добыча огня и воды, обустройство лагеря, охранение на месте, отработали даже вопросы проведения специальной операции по освобождению захваченного в плен летчика. Мы получили новые знания, что-то закрепили в памяти, что-то повторили из того, что умели. Успели и пострелять.

В Бразилии мы были по видом участников неких коммерческих структур — туристов, но не военных. К концу недели, понаблюдав за нами, инструкторы учебного центра сказали: «Ну, мы понимаем, что вы не военные, но и не гражданские тоже». Это было видно из нашего обращения с оружием, из тех вопросов, которые мы задавали. А когда мы начали стрелять, то инструкторы обалдели. Мы посшибали даже палочки, на которых стояли мишени.

Думаю, мы останемся в памяти специалистов бразильского центра. Дипломы, полученные россиянами, объективно отражали успехи в освоении назначенной нам программы. Из Европы в бразильский центр по обучению войны в сельве учиться не приезжают…

Единственным европейцем, награжденным офицерским мачете по результатам учебы, был и остался в истории центра «Сигес» Яцек Палкевич, который открыл нам путь в бразильскую сельву».

Из каждой экспедиции, как руководитель спецназовской Ассоциации, Леонид Константинович привозил в Москву полезную для ветеранского дела информацию. Углублялось его представление о возможностях и границах социальной защиты военнослужащих. В каждой командировке Леонида Петрова интересовала духовная составляющая военных страны пребывания, их традиции, быт, условия прохождения службы.

«Бразилия — небогатая страна, — сделал он вывод, — и ее военные небогато живут, но у людей в погонах высокий уровень социальной защиты.

У инструктора учебного центра зарплата 240—250 американских долларов в месяц, но, поступая на военную службу, он гарантированно получает жилье. На государственные средства в Бразилии выстроены охраняемые микрорайоны, где есть городки для сержантов, для младших и старших офицеров». Все это Петров видел собственными глазами. Есть что-то и для высших офицеров. Обустройство по быту отлажено по восходящей. Престиж службы по-умному поддерживается. Военный ушел в отставку и имеет право на ношение личного оружия. В Бразилии он защищен не только социально, но и физически способен защитить семью и себя.

То, что российские спецназовцы сумели увидеть в Бразилии, впечатлило. Особенно порадовались за коллег, что у них нет проблем с жильем. Есть дом, и детишки всегда пристроены.

XIV

Очень полезной в профессиональном смысле для Леонида Петрова оказалась поездка в Соединенные Штаты Америки. Ветераны оперативной работы, сотрудники РУБОП, МУРа, московского ОМОНа и СОБРа: одиннадцать милиционеров, в большинстве своем участники боевых действий в Чечне, на трех новеньких Фордах отправились в автопробег через всю Америку: из Вашингтона в Лос-Анджелес, и проехали 5000 километров от океана до океана по двенадцати штатам.

Так, при поддержке политического обозревателя Центрального телевидения Владимира Соловьева была реализована идея Сергея Ломова, члена правления Российского Регионального общественного объединения оперативных служб «Честь» — посетить США, что было горячо поддержано российским отделением Международной полицейской ассоциации ИПА. Состоялся обмен опытом работы в неформальном дружеском общении.

Автопробег через весь континент — с востока на запад — был задуман, чтобы российские милиционеры пообщались не только со столичными американскими полицейскими. И 11 мая 2004 года одиннадцать россиян прилетели в аэропорт Нью-Йорка и оказались не только первыми российскими милиционерами, официально приглашенными в США, но и первыми, кто принял участие в церемониях поминовения погибших полицейских, что ежегодно проходят в Америке.

Парадная милицейская форма, в которой россияне появились в Вашингтонском метро, произвела фурор. Американцы очень радушно встречали офицеров из России, подходили с вопросами, желали успехов, счастливой дороги. В день поминовения американцев и россиян сблизили общие потери в борьбе с преступностью.

За день до теплых встреч с рядовыми американцами в Вашингтоне, россияне принимали участие в мероприятии — на мемориале в центре Нью-Йорка, возведенном в память полицейских и пожарных, погибших при ликвидации последствий чудовищного терракта — удара с воздуха по башням-близнецам.

Автопробег по Соединенным Штатам носил название «Через службу к дружбе». На Фордах, предоставленных компанией «Форд Моторс Россия», 17 мая 2004 года в первый день пробега россияне проехали больше 1000 километров через Пенсильванию, Иллинойс и Вирджинию. В городе Индианаполис их сопровождал 61-летний Билл Пайк, патрульный полицейский, стаж службы которого был сорок лет. Вечером на товарищеском ужине в его доме Билл показал коллегам из России свою самую дорогую награду — золотой пистолет, который Америка вручила ему за безупречную службу.

По дороге на Сент-Луис, как только российские Форды превысили скорость, их тут же догнала полицейская машина. Молодой американский коп, со всей строгостью находящегося при исполнении служителя закона, оштрафовал российских милиционеров и, прочитав лекцию об опасности превышения скорости на трассе для пассажиров, автомобилей и диких животных, уточнил, что он оштрафовал бы и самого Президента Соединенных Штатов.

В Сент-Луисе, на встрече с местными полицейскими, российские милиционеры рассказали о своей службе и о противодействии терроризму, когда находились в горячих точках.

Антикризисный центр 911 в Канзас-Сити, координирующий работу всех экстренных служб, начиная с автомобильной аварии и заканчивая террактом и землетрясением, поразил российских ветеранов завидной организаций, продуманностью и оснащенностью.

В американской полиции все направлено на то, чтобы максимально обезопасить сотрудника. Все подчинено правилу: «Задержание преступника не стоит жизни полицейского», — гибель сотрудника становится трагедией для всего штата, а в особых случаях для страны. Приметы подозреваемых в убийствах полицейских в 70-е , 80-е годы прошлого века до сих пор висят в управлениях — срока давности нет.

Российские милиционеры показали экстрарезультаты во время пребывания во Всеамериканском стрелковом клубе.

«Город азарта» Лас-Вегас остался в памяти путешественников, благодаря архитектурным изыскам, очень демократическим ценам и идеальной организации системы безопасности.

Особенно памятным стал семинар по борьбе с терроризмом в легендарной Полицейской Академии Лос-Анджелеса. Опыт наших сотрудников, воевавших в Чечне, американцы назвали бесценным и более двух часов задавали вопросы. В зале находились представители родов войск армии США, правоохранительных органов и спецслужб.

«То, что поездка в Америку была приурочена к Неделе памяти погибших полицейских, — считает Леонид Константинович, — сняло возможные нестыковки политико-психологического характера. Мы встретились с американцами, чтобы почтить память погибших при исполнении служебного долга. И это сразу сблизило нас, живущих в разных частях света. Общим было единение действующих защитников закона, ходящих по прессом бандитской пули».

— С какой человечностью и любовью в США тогда относились к памяти погибших полисменов, впечатлило, — говорит Петров. — На всех мероприятиях, куда приглашали российских офицеров, не было никакой заорганизованности. В каждом штате свои традиции. В Вашингтоне на Полицейской площади все началось с парада гостей: строевым шагом прошли англичане, канадская конная полиция, итальянские карабинеры. В полночь площадь погрузилась в молчание, и зажглись тысячи свечей. А до этого горел большой экран, на котором шел видеоряд с рассказами о погибших полицейских — их жизненном пути и героической смерти. Очень взволновала церемония. Стоит строй, проникновенно выступает руководитель полицейского департамента, потом легкая барабанная дробь, и из арки двое полицейских в форме, мужчина и женщина, выводят под уздцы оседланную лошадь конной полиции, и в стременах фирменные, начищенные до блеска высокие сапоги. И это знак высшего уважения к памяти погибших: «Вы, отдавшие жизнь при исполнении служебного долга, с нами! Незримые, вы по-прежнему в полицейском строю». Таков был смысл появления строевого коня перед многими тысячами людей.

И каждый из действующих полицейских знает, что, если он уйдет из жизни на боевом посту, его будут помнить, поддержат семью, что государство защитит и сохранит память о своем защитнике. Такое духовное единение взволновало и растрогало российских милиционеров, в жизни которых также были горькие боевые потери.

В памяти Петрова Леонида Константиновича запечатлелась встреча Президента США Буша с семьями погибших полисменов перед зданием Конгресса США. Российская делегация была единственной приглашенной на VIP-трибуну. Под звуки шотландской волынки на протяжении получаса американский Президент встречал родственников тех сотрудников, кто погиб в 2002 году, здоровался с ними за руку, находя для каждого члена семьи слова утешения, говорил им о высоком смысле полицейской работы, о том, что их отцы и братья — сыновья Америки — погибли не зря.

После выступления Президента, дали слово руководителям ФБР и ЦРУ, другим силовикам. Это ежегодное мероприятие транслировали американские федеральные телеканалы. Потом Буш спустился с трибуны и много времени посвятил общению с матерями, женами, сестрами, дочерями погибших.

Неделя погибших полицейских осталась в памяти Леонида Петрова, как системное мероприятие, призванное цементировать нацию, как крупнейшая в мире антикриминальная акция.

Преданность традициям, четкое понимание их воспитательного значения, строгая красота церемоний вызвали уважение россиян, послужили примером, которому хотелось следовать. Поразило радушие американских коллег, простых жителей США. Автопробег офицеров российской милиции по 12 штатам от океана до океана стал ярким примером всесильности народной дипломатии, стоящей над политикой, служащей вечным жизненным ценностям.

Такого рода поездки способствовали интеллектуальному росту, звали к переменам, ускоряли течение времени. Однажды президент Межрегиональной Ассоциации социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь», полковник Петров Леонид Константинович сказал себе: «Я каждый день меняюсь. В лучшую или худшую сторону — это кто как видит меня со стороны». Так он закамуфлировал свое неравнодушное отношение к жизни. Душа у него такая, что болит за все… Было время, когда в голову кому-то пришла идея переименовать СОБР, заменив дату происхождения отряда на 9 ноября. А был февраль 1992 года, когда создавался СОБР, но днем рождения знаменитого, легендарного подразделения назначили дату подписания приказа, переименовавшего СОБР в ОМСН. «Зачем? В голове не укладывается! — так сильно переживал Петров. — Но кто-то хотел кому-то угодить. И злополучный человеческий фактор победит только опора на традиции, — уверен Леонид Константинович. — Почему обрела мировую известность канадская конная полиция? Ответ в ее преданности традициям. Начало подразделения — XIX век. Парадная форма одежды — неизменные красные камзолы, высокие сапоги со шпорами. Но сегодня проезд на лошадях только в торжественных случаях.

А каким праздником для России стало возрождение гвардейского Преображенского полка! Эта инициатива Президента России Путина В. В. нашла благодарный отклик в сердцах ветеранов Вооруженных сил и Правоохранительных органов. Каждый российский полк и специальное подразделение должны иметь право на свою эмблему и вымпел. Это поднимает боевой дух, закаляет характеры».

Руководить спецназовской ветеранской Ассоциацией «Русь» мог только человек с сильным характером, смелый в решениях.

Когда экономический блок «Руси» стал снижать показатели, Леонид Константинович нашел нужного человека рядом. Супруга Галина Геннадиевна Петрова, начав рабочую деятельность в Швейном объединении «Москва» на фабрике «Красная швея» — в ста шагах от Красной площади, стала отличной производственницей: сначала начальником отдела ОТК, потом главным инженером. Пять участков в Москве — около 2000 тысяч рабочих, и она великолепно справлялась. Когда началась приватизация, коллектив фабрики рекомендовал Галине Петровой занять должность директора, взамен предыдущего, который помогал ей во всем, и Галина Геннадиевна, проявив совестливость, против него не пошла… Сначала Леонид Константинович в своем экономическом блоке предложил ей маленький участок. «И сразу, — как Петров говорит, — закружилось. Она ничего не трогала, но поняла кто и в каком качестве нужен. И на этом маленьком участке она поставила все на свои места».

Дальнейшее продвижение Галины Петровой предложил вице-президент Ассоциации «Русь» Константин Мирзаянц. Люди поняли и оценили ее возможности. Только один из учредителей посетовал: «Развели семейственность». Но увидев, что дивидендов и порядка стало намного больше, дальше эту тему не поднимал.

Сейчас Петрова Галина Геннадиевна успешный генеральный директор холдинга Ассоциации «Русь», под ее началом несколько предприятий. «И горя не знаем», — говорит Леонид Константинович, удовлетворенный своим решением о ее назначении.

Ассоциация «Русь» огромное внимание уделяет военно-патриотической работе с молодежью. В течение пятнадцати лет успешно действовал детский многофункциональный спортивный клуб «Русь», который в ближайшее время возобновит работу. Ежегодно Ассоциацией проводится турнир по боксу среди юношей, посвященный памяти Героя России, подполковника СОБРа ГУОП МВД России Андрея Владимировича Крестьянинова. В калининградской области среди учащихся старших классов всегда успешно проходят соревнования по пейнтболу памяти Героя России лейтенанта-собровца Алексея Бровковича.

«Судьба каждого человека начинается с выбора дороги жизни, — убежден Петров Леонид Константинович. — Помочь молодежи найти рубежи, за которыми откроется новая жизнь — наша обязанность. “Измени свою жизнь”, — говорим мы тем, кто в этом нуждается».

Валерий Ефимов, племянник Леонида Константиновича, заканчивал девятый класс. Приехав в Питер, дядя его спросил: «Как дела в школе?» «Все хорошо», — в ответ. Сестра говорит: «Была на собрании, хвалили». А парень глаза отводит. Леонид Константинович спрашивает: «Куда собираешься поступать?» «Не знаю, — ответил племянник. — Не думал еще». А Петров все почувствовал и наступает: «Поехали-ка в школу».

Встретились с классным руководителем, и та начала рассказывать:

— Мальчик хороший, способный, но ленится. Связался с компанией ребят, которые как-то дурно на него влияют. Балуются.. Не совсем внимательны на уроках. Иногда пропускают занятия.

И Валера голову опустил, а Леонид Константинович говорит:

— Спрашиваю его, куда собираешься поступать, а он, оказывается, еще не думал. Я хочу рекомендовать ему поступление в Академию МВД здесь, в Питере.

— Ну, это надо готовиться! — И классный руководитель пригласила для разговора завуча.

Сидели, беседовали. Прощаясь, в их присутствии полковник Петров сказал:

— Сейчас вернемся, обсудим все на семейном совете. Парня поправим. В школе ему еще год учиться.

Так Валерию Ефимову был дан посыл, что его видят абитуриентом Академии МВД.

Уже дома парень сказал: «Ну, я буду стараться. Стану готовиться».

Через полгода в военкомате он получил приписное. И его направили на тестирование. Перед поступлением для начала надо было блеснуть по физподготовке, а Валерий показал плохие результаты.

—Почему? — спросил Леонид Константинович.

— Там было скользко!

— Остальные бежали по дорожке, а ты один по льду?

До поступления оставалось еще полгода, и Петров написал племяннику распорядок дня, как в армии: во сколько подъем, когда в школу, физподготовка, самоподготовка, а сестре сказал: «Это не мне надо, а ему и вам».

Когда Валера Ефимов сдавал экзамены в Академию, то оказался в тройке лучших: и подтянулся, и пробежал, и теорию сдал на отлично.

Успешно кончив Академию МВД, он работал «на земле», задерживая преступника, получил ранение, был награжден медалью.

Сейчас Валерий Ефимов начальник отдела ГУВД г. Санкт-Петербурга, полковник. Семья, двое детей. И все в его судьбе решил правильный выбор дороги жизни.

«Молодежь сегодня неоднородна, — уверен Леонид Константинович, — она разная и в Москве, и за пределами МКАД, и если не заниматься молодежью со школы, даже с детского сада, не прививать ей любовь к Родине, к российскому флагу, гимну страны, ее истории, то бед не миновать.

Надо бороться с фальсификацией истории Великой Отечественной войны, истории Советской России, Гражданской войны.

Российской молодежи нужен трезвый, взвешенный, без политиканства единый школьный учебник истории, лишенный двойных стандартов».

Это Петрову принадлежит сравнение, что «российская жизнь, как река, как Байкал, сколько в него не вливается, великое озеро самоочистится. И российское общество очистится». «Дети по-любому взрослеют, — говорит ветеран боевых действий Петров Леонид Константинович. — В 90-е годы XX века средства массовой информации не находили в нашей молодежи ничего хорошего. А мы, участники спецопераций против террористов в Чечне, знали о массовом героизме молодых солдат во время боевых действий. Спасая товарищей, парни могли лечь на вражескую гранату, сгорая в подбитой технике, прикрывали пулеметным огнем боевых друзей».

Этим российским ребятам, спасшим Россию от сепаратистского раздела, ветераны Ассоциации «Русь» ставят памятники и считают это жизнеутверждающим вкладом в дело обороны страны.

Ветеранская Ассоциация «Русь» стоит на часах ратной памяти и по своим задачам сопряжена с прошлым, с историей героизма спецназовцев разных родов войск и правоохранительных органов. Одновременно это созидательная нравственная работа обращена в будущее. Ведь каждая новая победа Ассоциации «Русь» опирается на фундамент боевого опыта, знаний, личного мужества, самоотверженности товарищей по оружию.

То, что двадцатипятилетие Ассоциации «Русь» состоялось в год 75-летия Великой победы над фашизмом, глубоко символично. Ведь ее офицеры воспитаны на примере воинов, поднявших над Рейхстагом победные стяги. Краповые береты спецназовцев МВД не только цвета крови боевых товарищей, но и отцов и дедов, сокрушивших нацизм.

После первого штурма банды Радуева в Первомайском командир СОБРа ГУОП Андрей Крестьянинов и его заместитель Леонид Петров, вспоминая Великую Отечественную войну, набирались сил в разговорах о ней. Дети Андрея Владимировича ждали его возвращения в Москве, у полковника Петрова 15 января 1996 года детей еще не было, а сегодня в день двадцатипятилетия Ассоциации их у него двое: девятиклассница Алена и заканчивающий школу Платон, которым отец с любовью передает свой духовный опыт.

Коренная черта характера президента Межрегиональной Ассоциации социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь» Леонида Петрова — это умение все приводить в гармонию. Крайняя экспедиция, в которой он участвовал с коллективом своих сотрудников, была в Китай — в Синьзянский автономный округ, где несколько неспокойных районов. «Ничего такого экстраординарного не было, — рассказывал он. — Просто наблюдалась большая разница температур, что мы раньше не испытывали».

«Хотелось бы продолжать экспедиции дальше», — говорит Леонид Константинович. Ему еще хочется побывать на Кубе, в глубинной Сибири и на Дальнем Востоке. В нем, как и в его друге Яцеке Палкевиче, до сих пор горит желание парить в воздухе, как птица…

Виталий Носков

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"