Последний год

Повествование о красном драконе и о народе, мечтающем о Земле Беловодии, в документах, размышлениях и легендах

ОТКРОВЕНИЕ СВ. ИОАННА

Триста лет кружил над Русью красный дракон. И видя, что время его пришло, придавил красный дракон склизким брюхом Москву, вытянул хвост по железной дороге от Москвы до Петербурга, оперся шестью шестипалыми лапами на смоленские, орловские, тульские, рязанские, ярославские и нижегородские земли.

И вышел ему в помощь из-за моря Зверь по прозвищу большевизм.

И невидим был дракон простому глазу в истинном своем облике, но явил себя красным цветом флагов и транспарантов.

Ангелы красного дракона и демоны Зверя по прозвищу большевизм в черных кожаных одеждах, меченные красной звездой, кричали, прельщая народ:

— Уничтожьте старое! Оно недостойно вас, ныне живущих! Убейте память о прошлом, чтобы ваши будущие поколения не отягчались сомнениями предков!

И давали они новые заповеди тем, кто поклонился красному дракону и принял цвет его флага.

Там, где было "Не бери чужого", они учили — возьми: ибо это принадлежит красному дракону, а значит, и тебе, поклонившемуся ему.

Там, где было "Не убий", — они кричали — убей врага красного дракона!

Там, где было "Прощай и врагам своим", — они вопили — нет пощады врагам красного дракона!

И в души тех, кого прельстили именем красного дракона, вселился дух гордыни, а в сердца их — имя верховного беса.

Но не вся Россия приняла красного дракона.

И рассвирепел дракон на жену и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божьи и имеющими свидетельство Иисуса Христа.

Тогда же на юго-восточной окраине России проживал народ, небесным покровителем которого являлся Михаил Архангел. Сами о себе они пели так:

Да вот знают очень мало про Уральских казаков.

Нет на Земле и в Небесах случайных имен и случайных символов. Первый храм, построенный уральцами, — единоверческий собор Св. Михаила. На закладке последнего присутствовал наследник русского престола Николай Романов. Он вложил в стены строящегося храма серебряную памятную пластину с надписью:

"Лета 1891, июля 31 дня в царствование Государя императора Александра III на сем месте его Императорским Высочеством Государем наследником цесаревичем Николаем Александровичем, Августейшим атаманом всех казачьих войск, собственноручно заложен храм сей Христа Спасителя, созидаемый Уральским войском в память истекшего 300-летия (1591 — 1891) службы Уральского казачьего войска Царю и Отечеству".

Жизнь и героическую гибель общины уральских казаков определили две легенды:
Сказание о Земле Беловодии и пророчество о красном драконе...

1. После завоевания Казани и Астрахани вся Волга стала русской рекой. Ватаги волжских казаков, не позволявшие слишком уж затягиваться ордынскому аркану на шее Москвы, вдруг стали досадной помехой в новой политике царя Ивана Грозного.

Ватага атамана Ивана Юрьевича Кольцо самочинно вела войну с ногайской ордой на Яике. В Москве повешены непокорные волжские атаманы Митяй Бритоусов и Юрьев, Иван Кольцо и Барбоша заочно приговорены к смертной казни.

В 1580 году атаманы Никитка Пан, Иван Кольцо, Яков Михайлов, Матвей Мещеряк да Барбоша "со товарищи" взяли столицу Ногайских татар Сарайчик в низовьях Яика. "Погромом погромили" и ушли на Волгу, где в следующем 1581 году соединились с дружиной атамана Ермака Тимофеевича (Ермак — прозвище, что значит артельный котел. Православное же имя то ли Ермолай, то ли Василий).

Собрались казаки в Круг, что делать? По Волге не разгуляешься, как в былые времена. Идет от Казани 40-тысячная рать стольника Мурашкина, выполняя указ Ивана Грозного — очистить Волгу от воровских атаманов.

2.
"Как вы думаете, братцы, да думаете.
Меня, Ермака, вы послушайте!
Проходит, друга, лето теплое,
Наступает зима холодная.
И где-то мы, друга, зимовать будем?
На Тихий Дон идтить — переход велик,
На Яик пойтить—так ворами слыть,
Под Казань грести — государь стоит.
У государя силы много-множество,
Не много, не мало — сорок тысячей.
Там нам, казакам, быть половленным,
По темным темницам порассаженным,
А мне, Ермаку, быть повешенным!"

Хитрил Ермак Тимофеевич. Давно сладился он с Максимом Яковлевичем Строгановым, который сманивал его на закаменных татар. Больно дерзки стали их набеги на городки, что поставил он на реке Чусовой. Вот и хотел Строганов пугнуть сибирского хана казаками, чтоб неповадно было.

3. Разделились казаки на Круге. Часть решила идти с Ермаком к Строганову, другая же — большая — ушла на Яик. Позднее уже с Яика вернулся к Ермаку Иван Кольцо. И 1 сентября 1582 года атаман Ермак с дружиной в 600 человек повел струги вверх по Чусовой, затем на юго-восток по реке Серебрянке с единственной целью! "пугнуть татар хана Кучума", а вышло покорение Сибири.

4. Об ушедших на Яик казаках ногайский князь Урус доносил Ивану Грозному в 1584 году: "На Яике появились казаки числом 600—700 и поставили город большой".

Видимо, эту дату и следует считать началом Яицкого войска, хотя известно, что еще в 1520-х годах приходил на Яик атаман новгородских ушкуев Василий Гугня.

С этого времени начинается длительная, упорная война казаков за Яик — золотое донышко.

Не успели "замирить" ногайскую орду, как от границ Китая прикочевала часть калмыцкой орды Зюнгор, и около 1630 года половодье калмыцких кибиток затопило степи в низовьях Яика. В этом половодье растворились остатки ногайской орды. А у казаков с калмыками "случилась война", результатом этой войны стало "замирение" в 1680 году. Калмыки откочевали к Волге и за Волгу.

Не успели оттеснить калмыков, новая напасть — под натиском воинственных джунгар киргиз-кайсаки Младшего жуза ушли из Приаралья, района зимних стоянок Младшей орды и приблизились к землям Яицкого войска. Столкновения с киргиз-кайсаками продолжались до середины XIX века.

Постоянная военная опасность выработала особый тип поселения: вдоль реки вытянулась линия форпостов (станиц), на равном расстоянии между форпостами стояли реданки (редуты), на половине расстояния между реданками и форпостами ставились "трети" — наблюдательные посты. По сути, это была последняя засечная линия от ордынских набегов.

5. Отношения с Москвой были не так однообразны. Отчасти выразились они в поговорке: "Живите, братцы, пока Москва не видит, Москва увидит, жить не даст". С другой стороны, яицким казакам Москвою были прощены "многие вины", и в 1591 году дружина яицких казаков участвовала в походе против "непослушника царского Шахмала, князя Тарковского". Начиная с этого первого похода, яицкие (уральские) казаки прошли весь ратный путь России.

Но есть у уральцев прелюбопытное сказание. Записал его Иосааф Железнов в первой половине XIX века. В нем говорится о трех яицких казаках, трех Иванах, якобы победивших Индрик-зверя на... поле Куликовом. Описание Индрик-зверя таково, что современный обыватель всерьез подумает об инопланетянах.

Тут и шерсточка железная погромыхивает, и на спине на тарелочке красный шар яблочком катается, глаза слепит, и ножками-то многими он борзо сучит, туда-сюда бегает, и нападает люто, безбоязненно и ухищренно. Что здесь правда, что выдумках— одному Богу известно.

6. Царь новой династии Михаил Федорович Романов пожаловал казаков за "многие службы" и, помня их неучастие в последней авантюре атамана Заруцкого и Марины Мнишек, "владенной грамотой" на Яик "с сущими в ней реки и притоки и со всеми угодьи от вершин до устья, чтоб на житье набираться вольными людьми". Отныне на все причуды и нововведения Москвы казаки отвечали раз и навсегда затверженной формулой: "Не можно сему быть, понеже войску Яицкому даровано от царя Михаила Федоровича право служить казачью службу по своему обыкновению, а в прочем ни в чем невредимому состоять".

А в зависимости от обстоятельств добавляли:
"Не можно сего принять, понеже войско Яицкое поселилось на Яике из вольных людей".
"Не бывало сего при наших дедах и отцах — не бывать и у нас".
"Терпеть сего не можем, понеже дело новое, незабычайное".

7. Москва на затейки горазда! Вдруг спрашивает: "Како веруешь?" — и присылает попов с новыми книгами. Казаки наивно в ответ: "Знаменуемся, мол, двуперстно, как показано нам святыми апостолами на дедовских образах, и книги у нас свои от отцов и дедов..."

Попов с новыми книгами выгнали — "Не можно сего принять, и все тут".

А на Яик из Москвы и Руси побежал народ иной — за веру гонимый, и стал рассказывать страшное. В Москве-де установлена новая вера, и уж кто-то и подсчитал имя Никона — в греческой-то форме как раз 666! Не иначе как лжепророк антихриста! Истинный трехсоставный крест, свидетельство трехдневных крестных мук Христа и указание на святую троицу, поменяли на латинскую раскоку: двуперстие на кукиш, а книги те новые привезены "из Венецыи", и в них вся ересь напежская.

Широко распространилась на Яике догадка диакона Феодора о нечистой троице; змей — диавол, зверь — власть светская "парь лукавый", лживый пророк — патриарх. Так начиналась будущая тайная сказка о красном драконе и близко рядом — мечта о земле справедливости и братства, о святой Беловодии.

8. Поверхностное мнение о "темных фанатиках" раскольниках, сжигавших себя в скитах, сопротивлявшихся прогрессивной церковной реформе, на самом деле не так безобидно, как кажется на первый взгляд. Основой для исправления церковных книг должны были стать рукописные древние славянские и греческие книги. Так было решено на соборе 1654 года. Но, то ли древних рукописей было мало, то ли справщики затруднялись должным образом разобраться, то ли... В действительности вышло более чем странно: решили признать нормой греческие книги, напечатанные в Венеции, и славянские требники, там же напечатанные для литовско-русских униатов. Прекрасно знали "темные" ревнители старины, в чем суть дела. Вторая половина XVII века от Степана Разина до Кондратия Булавина — война казачьего юга Руси за старую веру.

9. Были свои события и на Яике. После 1682 года тремя большими волнами ушли "на низ" на Яик опальные московские стрельцы. Особенно много их пришло в 1693 году. К слову сказать, стрельцы стали ядром немногочисленного Яицкого войска.

Вдогон стрельцам в 1695 году полетел царский указ — "Всех беглых из женами из детьми отвозить в прежние места на подводах". В ответ: "Не можно сего принять, понеже войско Яицкое поселилось на Яике из вольных людей".

10. В 1698 году на Яике восстание. Побили царский отряд, прибывший для розыска беглых старообрядцев. Затаился Яик, приготовился к войне, и разразилось бы побоище, да спас Рыжечка Заморенов. Вот как все вышло: В одном из сражений в Северную войну со шведом. А было их много, и больших и малых, одна Полтава чего стоит. Но не под Полтавой, нет... хотя кто говорит, что и под Полтавой... Но если б под Полтавой, тогда б все про Рыжечку знали... Нет, другое было сражение... незаметней. Воевали тогда проще. Вот поле, по левую, скажем, руку — шведы со своим королем Карлом, по правую — русские с царем Петром. Между них свободное место для диспозиции. Выстроились шеренгами, уже и горнисты затрубили, загромыхали барабаны. Вдруг царю Петру записочка от Карла. "Дорогой и любезный брат, отчего бы нам не заменить в честь праздника... (а правда, дело было под праздник) всеобщее побоище поединком богатырей, шведского и русского. Чей богатырь верх возьмет, того и победа!" И подпись — Карл XII.

Царь Петр не долго думая обратной записочкой дал согласие. И в подзорную трубу на шведскую сторону глянул... Матушка-заступпица... От шведов на чистое место не человек — гора в латах выехала. Под ней конь неимоверной величины весь железом, как сундук, окован стоит копытами перебирает, а под ними земля волной идет — не выдерживает такой тяжести.

Загрустил царь Петр — надо своего выставлять. Идет царь вдоль строя: преображенцы, семеновцы, конная гвардия — нет охотников! Стоят донцы, скучают— позевывают. Кубанцы тогда запорожцами были, на сторону смотрели. Дошел царь до яицких казаков... видит — есть от них охотник! Коник степной махонький, хвостом слепней отгоняет, а на конике казачишка незавидный — шапчонка небогатая, сапоги староватые, да к тому же рыж, а рыжих царь на дух не переносил. Не его же посылать.

Во второй раз пошел царь мимо гвардии — у героев испарина на лбах от царского взгляда закипает — а охотников нет! Стоят донцы, скучают — позевывают. О кубанцах и разговора никакого. А от яицких казаков рыжий недоумок на прежнем месте. Отвернулся царь. В третий раз пошел: гвардия глазами землю ковыряет — нет охотников! Стоят донцы, скучают — позевывают. О кубанцах... У яицких казаков рыцарь — герой на месте стоит, слепней на лету пикой сшибает.

У царя лицо гневом свело, щека дергается, а делать нечего, не самому же идти. Спрашивает царь казака:

— Ты что же, дурья башка, помысел имеешь шведа одолеть?

— Михаила Архангел пособит, отчего же не одолеть, царь-государь! В шведе оплошина есть, может, туда и угожу.

— Какая такая оплошина, — удивился царь Петр, — я в зрительную трубу, кроме горы в латах, ничего не вижу! Что за оплошина?!

— Мы, царь-государь, — казак ему в ответ, — на бухарскую сторону, в киргизску степь на три раза дальше трубы смотрим. Ближе б смотрели — давно б степной волк наши косточки растаскал. А про оплошину не скажу. Сглаза боюсь.

— Ну, иди, — только и сказал царь Петр.

Шепнул Рыжечка пару киргизских слов своему конику. Коник головой покачал и затрусил на чистое место перед шведом. А Рыжечка все оплошину разглядывает, примеряется. У шведа между шлемом и наплечными латами была узенькая полоска, не закрытая железом. Сюда и решил бить пикой Рыжечка.

Перед поединком, как положено, развели офицеры богатырей по отведенным местам, откуда наступать, объявили изготовку. В шведском лагере смех — откуда такого замухрышку нашли, у него даже сабли нет! А и правда, не любили яицкие казаки саблей махать. Сотники да есаулы только и носили, и то, так для вида на боку болталась. Объяснение тому простое: на багренье доставал казак из Яик-Горыныча осетров длинным багровищем, в бою противника — пикой. А если до рукопашной дело, полагался казак на пистоли, по две штуки за поясом обязательно заткнуты; ну и для надежности тонкий извилистый бухарский нож за голенищем. Так и Рыжечка был вооружен: пика, две пистоли за малиновым поясом да нож за голенищем.

Дали сигнал. Опустил швед забрало, нацелил на Рыжечку копье длиной в треть версты, и пошел его конь расчетливой рысью. Рыжечка со своей стороны к шведу подступает, а как поближе подъехал, видит: узка оплошина, не пробьет пика! Пику отбросил. А тут и вражье копье пред глазами замаячило. Миг! Кубарем скатился Рыжечка конику под брюхо! Ногами в седло, как клещ, вцепился! Прошло копье в пустом месте. Миг! И Рыжечка в седле. А казак в седле, дело — семечки. По самую рукоять вогнал бухарский нож в шведскую оплошину! Закачался швед, забулькал горлом да и рухнул навзничь всей тяжестью. Полная Победа! Все — уговор дороже денег. Отступил шведский король с досадным поражением.

Вернулся Рыжечка в русский лагерь. Ликованье! Царь Петр сам всем подряд чарки подносит! Рыжечку обнял, расцеловал. "Как героя величать?" — спрашивает.

— Рыжечкой, — отвечает герой.

— Вижу, что рыжий! По отцу как?

— По отечеству Егорий Максимович Заморенов, — отвечает Рыжечка.

— Проси, что хочешь, казак. Все исполню.

— Все?

— Все. Слово государя. — И думал Петр, что попросится Рыжечка во дворяне или еще на какую должность. А Рыжечка...

— Повели, царь-государь, отписать владену нам, яицким казакам, на реку Яик...

— Рекой вы и так от моего прадеда владеете, — перебил его царь, — проси дальше.

— Еще, надежа-государь, пожалуй нас нашим крестом и бородой, чтоб нам в наших старых обычаях невредиму быти, — сказал и затих.

Нахмурился царь Петр, а про себя думает: "Ну что за... народец, дует старую песню, и все тут". — Однако никуда не денешься, слово государя — держать надо.

— Ладно! — махнул царь рукой в сердцах.

— Для кого нет, а для яицких казаков есть! Писарь! Пиши в указ... Жалую на веки вечные яицких казаков их крестом и бородой, чтоб им насчет креста и бороды, и старых обычаев быть невредимым... И еще пиши отдельный указ, чтобы этому герою, славному поединщику, сиречь Егору Максимовичу Заморенову, он же и Рыжечка, с товарищами пить безданно и беспошлинно во всех царевых кабаках и трактирных заведениях целый год.

11. Рыжечка погиб в хивинском походе князя Бековича Черкасского. С этого похода начинается "добровольное" присоединение Средней Азии и Туркестана. Обильно полито это добровольство казачьей кровью.

12. Земляки не забыли того, кто первым отстоял перед царем-антихристом "бороду, крест и свой обычай". Бронзовый памятник Рыжечке стоял у здания Войскового правления на центральной площади. В середине 20-х годов нынешнего века люди красного дракона, взрывая триумфальную арку, на которой цветными кирпичиками было выложено: "Наследнику цесаревичу" (в честь приезда Николая Александровича Романова), убрали и бронзового Рыжечку. Взяли ночью, по-воровски, точнее — по-большевистски.

13. Спустя некоторое время на площади появился пьедестал, на нем земной шар, выкрашенный голубой краской, а на шаре бронзовый вождь мирового пролетариата. Под тяжестью вождя земной шар, сотворенный из неизвестного материала, планомерно давал трещину в самых неожиданных местах. По городу пошел слух, что вождь — вылитый Рыжечка, только переделанный. Подрезали бороду, подкоротили кафтан, заузили шаровары, слепили, из шапчонки фуражонку, и осталась от Рыжечки лишь рука, которой он приветствовал горожан в додраконьи времена.

14. Через несколько десятилетий, видимо, устав замазывать трещины на земном шаре, местная драконья власть заказала новый памятник по новым нормативам Госстандарта, с указующей вперед правой рукой. Но и тут не обошлось без казуса. Когда поставили обновленного вождя перед зданием нового обкома, оказалось, что правая рука показывает на храм Христа Спасителя, в котором тогда размещался "Музей атеизма". Взрывать храм... времена не те. Опять-таки ночью по-драконьи опустили правую руку и подняли левую. Теперь Ильич показывал всем местным коренным жителям на вокзал... Чем еще раз подтвердил свой пророческий дар. Рыжечка—Ленин на шаре явно уступал в художественной ценности "Девочке на шаре" Пикассо, поэтому и был поставлен во дворе мясокомбината. А истинный Рыжечка давно забыт, как забыты крест, борода и свой обычай на всей Великой Руси...

15. Но вернемся в то время, когда "свой обычай" был еще дорог русскому сердцу. Помня о том, что в небесной битве войско святого Михаила победило черную рать сатаны, и явно надеясь на помощь небесного воеводы, яицкие казаки поставили в своей столице, Яицком городке, первый храм — единоверческий собор Михаила Архангела. Культ святого Михаила существовал и раньше, но сейчас он был принят официально. В 1721 году атаман Федор Рукавишников привез из Санкт-Петербурга древнюю икону Пресвятой Богородицы, которой благословил его и войско греческий игумен Пимен.

"1721 года, октября в 13 день домового Воскресенского монастыря, что на Едесском острову, игумен Пимен благословил сим образом детей своих господина атамана Яицкого войска Федора Михайловича со всем его войском".

16. Следом за Рукавишниковым, в 1723 году нагрянул на Яик петровский полковник Захаров с комиссией. Рукавишников был казнен за "потрафление" расколу. А яицким казакам впервые произведена полная перепись. Всего их оказалось (без жен и детей) 3595 человек, из них 54 из донцов, 51 из поляков, 17 запорожцев, 7 мордвинов, 4 шведа, 2 немца, 2 турка, 1 итальянец, 1 черемис и 1 чухонец. Подавляющим большинством в войске были выходцы из Северной Руси, Москвы, Владимира и Рязани.

Малочисленность войска объясняется не только большими потерями (в одном только хивинском походе 1716 года, в котором погиб Рыжечка, сложили головы 1500 яицких казаков), но и уходом на службу в другие, часто пограничные города. Известно, что еще с 1634 по 1645 годы в города-крепости строившейся засечной линии от набегов крымских татар, Тулу, Ливны, Яблонев, Ст. Оскол, Козлов, Тамбов, набирались в службу и на вечное жительство яицкие казаки, знавшие "бой с татары".

17. Царь Петр слово сдержал, крест и бороду не тронул, но вновь выбранный казаками атаман Григорий Меркульев должен был получить высочайшее разрешение на атаманство. Сказка о красном драконе обрастала новыми подробностями. Антихрист как ни старался, все же обнаружил себя в Петре Первом. Приняв титул императора, он, по меткому выражению последователей старого письма, спрятался за букву "М". Без буквы "М" число титула "император" — 666.

Чрез "чувственных бесов" змей внушает и руководит деяниями Петра Первого.

Перепись в бесовские книги, ревизские сказки, где душу клеймят номером. Табель о рангах —опять впереди номер! А бритье бороды! А куцее немецкое платье! А сатанинский дым из ноздрищ! Все складывалось в чутком сознании старовера в страшную картину: кружит-кружит над Русью красный дракон и скликает на Русь своих ангелов.

18. В двадцатилетие после смерти Петра Первого в новопостроенной столице империи Санкт-Петербурге — династическая чехарда и засилье иноземных проходимцев, а на далеком юго-восточном рубеже яицкий казак Василий Арапов ставит Сакмарский городок "...выше Яицкого городка... на реке Сакмаре близ башкирцев, где перелазят и в Россию, ходят неприятельские каракалпаки и киргиз-кайсаки, и к городам, кои к тому в близости, чинят великие разорения, также и в полон берут многих русских людей..."

Так на протяжении двух тысяч верст река Яик стала укрепленной границей России.

19. В 1731 году императрица Анна Иоанновна подписывает жалованную грамоту о принятии в Российское подданство Младшего жуза киргиз-кайсацкой орды. Принимая подданство хан жуза Абулхаир просит о том, чтобы в устье реки Орь на Яике была построена русская крепость, которая служила бы для него зашитой. Известный государственный деятель сенатор И.К. Кирилов писал императрице Анне: "...О котором городе сами Абулхаир-хан и башкирцы просят, чтобы построить у устья Орь-реки, тот весьма нужен не только для одного содержания киргизцев, но и для отворения свободного с товарами пути в Бухары, в Бодокшин и в Индию, им император Петр Великий весьма домогался и не жалел ни казны, ни людей..."

В 1734 году И.К. Кирилов составил проект о задачах России на востоке. Он же и был назначен начальником экспедиции по строительству нового города. Итак, на Яике впервые по инициативе правительства строится сначала Орская крепость, а затем неподалеку от Сакмарского городка, построенного Василием Араповым, — крепость Оренбург.

С Василия Арапова и его сподвижников начинает свою историю новое казачье войско — Оренбургское.

20. В середине XVIII века усиливаются гонения на старообрядцев (особенно в царствование Елизаветы). На Яике в 1746 и 1753 годах столкновения казаков с военными командами, присланными "для розыска". В 1766 году правительство отменяет наемку. Отныне предписано "наряжать на службу" по очереди. В ответ— "Не можно сего принять..."

В 1770 году князь Потемкин задумал создать из взятых в службу яицких казаков "Московский легион". Все бы хорошо, но казаки должны обрить бороды и надеть особую форму... В ответ — "Не бывало этого при наших дедах, не бывать и у нас!"

В 1771 году 50 тысяч калмыцких кибиток двинулись в Китай. На приказ правительства — задержать калмыков — казачий круг ответил: "При наших дедах, прадедах было у нас с калмыками замирение, и ныне негоже нам с калмыцким народом то замирение нарушать".

Среди казаков распространяется слух о праведном государе Петре III, извели "праведнова царя" дескать за то, что имел он хотение восстановить старую русскую веру, прогнать иноземцев от трона и вернуть исконный русский обычай. Да жонка его, немка, про то дозналась... И извели бы Петра III до смерти, господь не допустил, и хоронится он в обличье простого человека до поры...

21. В начале января 1772 года для следствия по делу о неисполнении правительственных указов и для разбора тяжб между старшинской стороной и стороной непослушной (в основном голутвенные новики) в Яицкий городок прибывают генерал-майор фон Траубенберг и капитан гвардии Дурново с отрядом. Чтобы успокоить население казачьей столицы, фон Траубенберг решил наказать плетьми семь "непослушных" казаков. Но опыт успокоения крепостных крестьян в центральных губерниях России здесь дал результат неожиданный: отряд генерала разгромлен, тяжело ранен капитан Дурново, изрублен в куски фон Траубенберг, а войсковому атаману Тамбовцеву, пытавшемуся защитить генерала, разрубили грудь и вырвали сердце.

Дело нешуточное, не каждый день в империи рубят в куски генерал-майоров да еще с такими фамилиями. А посему в мае 1772 года оренбургский губернатор Рейнсдорп направляет карательный корпус генерал-майора Фреймана для подавления бунта яицких казаков.

Генерал Фрейман рассеял отряд казаков "непослушной" стороны, возглавляемый И. Пономаревым, И. Ульяновым, И. Зарубиным-Чикой, и 6 июня 1772 года занял Яицкий городок. Наказание за бунт было традиционным. 1000 казакам из отряда повстанцев "простили", отрезав уши и носы; из 120 приговоренных к смерти треть посажена на кол, треть четвертована, треть подвешена за ребра на крюки. Большинство же укрылось в тайных скитах и на отдаленных хуторах. Войску был объявлен указ Екатерины II — "Сим высочайшим повелением запрещается до будущего нашего указа сходиться в круги по прежнему обыкновению". Яицкие казаки лишались самой главной привилегии — казачьего самоуправления.

22. Тут-то и объявился в подходящее время и в подходящем месте царь Петр III, скрывавшийся за паспортом:

"Объявитель сего паспорта, вышедший из Польши и явившийся собою при Добрянском форпосте, веры раскольнической, Емельян, Иванов сын, Пугачев, по желанию его определен в Казанскую губернию, в Симбирскую провинцию к реке Иргизу; которому по тракту чинить свободный пропуск и давать квартиры по указу, а по прибытии явиться с сим паспортом в Симбирскую канцелярию... Приметами он: волосы на голове темно-русые и борода черная с сединой, от золотухи на левом виску шрам, от золотухи ниже правой и левой соски две ямки, росту два аршина четыре и четверть вершка, от роду сорок лет. Чего в верность дан сей от Добрянского форпостного правления. В благополучном по чуме месте 1772, август 12. Майор Мельников, пограничный лекарь Андрей Томашевский, Каптенармус Никифор Богданов".

До появления на Яике донской казак Емельян Пугачев ходил по старообрядческим скитам на Кавказе, Волге, на Ветке (раскольничьи скитьгна польско-русской границе), а к осени 1772 года оказался на Яике... Долго присматривался он к событиям в Яицком городке и, наконец, решился объявить себя царем Петром III. В свою очередь повстанцы 72-го года долго присматривались к нему и все же решились признать в сем человеке царя-избавителя. В результате этих двух решений в России разразилась война, потребовавшая участия лучших генералов империи (в том числе и Александра Суворова) для подавления столь нецивилизованного ответа яицких казаков: "Не можно сего принять..."

" История Пугачевского бунта", начиная с А.С. Пушкина, широко представлена в исторической и художественной литературе, добавим лишь следующее: 10 января 1775 года "для совершенного забвения нещастного происшествия сего на Яике" река Яик переименована в реку Урал, Яицкий городок — в Уральск, а яицкие казаки отныне стали называться уральскими. В этом же 1775 году упразднена Запорожская сечь. Часть запорожцев выведена на Кубань, часть на Яик (Урал) на Илецкую линию, и постепенно стала сливаться с бывшими яицкими казаками в единое Уральское казачье войско.

23. И все же к концу царствования Екатерины и уральские казаки идут "в службу" наемкой (участники итальянского и швейцарского походов фельдмаршала Суворова). Выбирают своего атамана. Петербург зорко следит за беспокойным войском ("Москва—та поглядывала, а этот— глаз не спускает").

В 1803 году правительство издаст первое законодательное положение об Уральском войске. Войско делится на 10 полков, вводится единообразный мундир (совершенно неудобный в бою) и артикулом установленное вооружение. В который раз отменяется наемка. В Петербурге не понятно — отчего эти дикари не принимают такой красивый мундир? Ах, к мундиру надо бороду обрить? И всего лишь? И в этом причина? Фу, какая дикость!

Гостивший в Оренбурге Александр I вызывает к себе атамана Уральского войска Назарова. Просвещенный государь приказывает сбрить Назарову бороду.

Валерий Поленов

 
Ссылки по теме:
 

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"