В раскалённом августе 1812 года из уст в уста, с затаённым восторгом, неслось по Руси: «Государь сказал Кутузову "Иди спасать Россию!"».
Русский офицер Фёдор Глинка тогда же, 17 августа 1812 года записал в своих «Письмах»: «От часу более распространяется слух о скором прибытии к армии Светлейшего Князя Голенищева-Кутузова. Говорят, что народ встречает его повсюду с неизъяснимым восторгом. Все жители городов выходят навстречу, отпрягают лошадей, везут на себе карету; древние старцы заставляют внуков лобызать стопы его, матери выносят грудных младенцев, падают на колени и подымают их к небу! Весь народ называет его спасителем…»
Путь к главнейшему делу жизни национального героя России – светлейшего князя генерал-фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского пролегал и через Киев.
Тень Аустерлица
Военным губернатором древней столицы Кутузов был назначен в 1806 году, в прямой связи с поражением соединённой русско-австрийской армии под Аустерлицем. Назначение явилось проявлением некоего рода монаршей немилости, иные даже твердят: «почётной ссылкой».
Известно, что вины Кутузова в Аустерлицком несчастии нет; история судит: «Кутузов лишь формально исполнял обязанности главнокомандующего союзной армией, он был скован присутствием двух императоров (Александра I и австрийского императора Франца I) и планом битвы, составленным австрийским генералом Вейротером»… План самого Кутузова был иным. При этом можно вспомнить, что в исторической науке существует гипотеза о прямом предательстве Франца Вейротера в пользу французов, основанная на ряде «странных ошибок», допущенных генералом союзников, который ещё в 1799 году, составив маршрут для Швейцарского похода Суворова, пустил русскую армию по дороге, которой не существовало.
Сам Кутузов оценил Аустерлиц в письме жене, через десять дней после сражения, кратко: «Ты слышала конечно об наших несчастиях. Могу тебе сказать в утешение, что я себя не обвиняю ни в чем, хотя я к себе очень строг».
Горошки и Константинополь
Письма Кутузова жене из Киева и с Волыни – бесценное наследие, уточняющие его черты – человека, обладавшего исключительно тонким умом – администратора, полководца, богомольца, политика, златоуста, семьянина…
На Волыни у Кутузова с 1792 года было имение. Императрица Екатерина Великая пожаловала его своему выдающемуся генералу в честь первой годовщины подписания Ясского мирного договора, закрепившего за Россией всё Северное Причерноморье, включая Крым (что стало возможным после взятия Измаила, где Кутузов был первым комендантом). Имение Горошки «с 2000 душ мужского пола из бывших польских земель» пожаловано было ему в вечное и потомственное владение имение. В ту пору (1792-1794) Кутузов состоял чрезвычайным и полномочным послом России в Османской империи.
Каков же Кутузов был дипломат?
Историк, советский академик Евгений Тарле, говоря о М.И. Голенищеве-Кутузове как о дипломате, пишет: «Можно сказать, что как государственный человек он принес России в области военной политики такую огромную пользу, которую не затмевает и не должна затмевать даже яркая слава полководца». В воспоминаниях «Мой век» генерала Сергея Ивановича Маевского, который одно время заведовал канцелярией полководца, мы видим живое лицо Кутузова. Маевский писал: «Можно сказать, что Кутузов не говорил, но играл языком: это был другой Моцарт или Россини, обвораживавший слух разговорным своим смычком. Но, при всем его творческом даре, он уподоблялся импровизатору; и тогда только был как будто вдохновен, когда попадал на мысль, или когда потрясаем был страстью, нуждою, или дипломатическою уверткою... Никто лучше его не умел одного заставить говорить, а другого – чувствовать…»
По завершении Кутузовым блистательной миссии в Константинополе Екатерина II пожаловала своему генералу ещё ряд мелких владений на Волыни, в том числе местечко Райгородок. Руки до всего этого хозяйства, которое стойко не приносило доход, у Кутузова не доходили много лет. В 1802 году он, наконец, испросил у императора Александра Павловича годовой отпуск (продлил потом ещё на год) для поправки своих хозяйственных дел…
Сразу скажем, что в хозяйственных вопросах Кутузову не везло. Его частенько обворовывали; один из управляющих попросту утянул у него из шкатулки 10 тысяч, на которые Кутузов очень рассчитывал, и улизнул в соседнюю Польшу. Случались и пожары. Так у него сгорел Райгородок (у некоторых жителей не осталось и рубашки), который пришлось отстраивать. По поводу одного из толковых управляющих Кутузов в 1803 году тонко замечает жене: «Новым экономом я поныне очень доволен; он профессор; но дай Бог, чтобы у него было хотя на половину честности противу его ума».
Супругой полководца была Екатерина Ильинична (урождённая Бибикова, 1754-1824), сестра Александра Ильича Бибикова, друга Суворова, усмирителя Пугачёвского бунта. В счастливом браке у Кутузовых родилось пять дочерей, а единственный их сын умер в младенчестве.
О Киевской жизни «первого» периода он сообщает жене с присущим ему тонким остроумием: «29 марта, Киев (1803). Здесь такая скука, что я не удивляюсь, что многие идут в монахи. Все равно жить, что в монастыре, что здесь в городе...»
В конце отпускного срока, в 1804 году, мы видим, что Кутузова продолжают терзать хозяйственные неурядицы; ему даже грезится нищенская старость, он пишет: «17-го ноября, Житомир. Посылаю, мой друг, 1000 р., и еще сколько могу, присылать буду до отъезда своего. Скучно работать и поправлять экономию, когда вижу, что состояние так расстроено; иногда, ей Богу, из отчаяния хочется все бросить и отдаться на волю Божию. Видя же себя уже в таких летах и здоровье, что другова имения не наживу, боюсь проводить дни старости в бедности и нужде, а все труды и опасности молодых лет, и раны, видеть потерянными; и эта скучная мысль отвлекает меня от всего и делает неспособным. Как-нибудь надобно, хотя на время, себе помочь: посмотрю, что можно будет сделать на контрактах в Киеве…»
Контракты – известная киевская ярмарка.
В Горошках был дворец, окружённый парком…
Скажем о его судьбе.
Дворец погиб в 1919 году, в Гражданскую войну. В 1959 году в парке был установлен памятник М.И. Кутузову, который при раскрутке оранжевой истерии образца 2004 года был разрушен, а бронзовый бюст украден. Ныне мы можем видеть новый памятник.
Горошки одно время именовалось Кутузово – с 1912-го по 1921 годы. Ныне – Володарск-Волынский, в честь революционера, сподвижника Троцкого (Володарский - псевдоним, настоящее имя – Моисей Гольдштейн), - убитого в Петрограде в 1918-м году, как теперь показывают, на бытовой почве.
Киевские письма
Нет, хозяйственно-экономическая деятельность не удел великого полководца. Через два года, уже губернатором, в ноябре 1806-го Кутузов сообщает жене: «28-го ноября, Киев... Денег жду всякий день и не могу дождаться; поверь, что мне это тяжело. Теперь такая глухая пора, что ничего продать невозможно…»
В новейшие времена сложно представить губернатора, испытывающие финансовые трудности. Но Кутузов взяток не брал, а Киев строил. Экскурсоводы старой школы указывали, что Киев обязан Кутузову появлением Александровского (Владимирского) спуска, соединившего Крещатик с Подолом. В ХIХ веке эта улица долгое время оставалась единственной мощёной улицей Киева, некоторое время она даже и именовалась – Мостовая…
Кутузов был человеком глубоко верующим, это известно. Видим это и по замечательным его письмам.
«25-го марта. Киев (1807)… Сегодня Благовещенье. Здесь нельзя обедни прогулять; был в Братском монастыре и приехал домой в два часа ночью…»
Речь о Киево-Братском Богоявленском монастыре на Подоле, устроенном в 17 веке. Из контекста ясно: «нельзя обедни прогулять» - непозволительно в святом Киеве. Письма его порой завершаются: «Прости, мой друг, спешу в церковь».
Не раз в своих письмах он говорит о кольцах «с мощей Варвары мученицы», которые посылал своим дочерям и их подругам.
В древнем Михайловском Златоверхом монастыре существовал благочестивый обычай освещать девичьи кольца на раке с мощами великомученицы Варвары. Освещались также и венчальные кольца. В ту пору над ракой висела икона великомученицы Варвары с ризой, украшенной драгоценными камнями и обручальными кольцами императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны с крупными бриллиантами. Эти кольца императрицы обменяли здесь на простенькие серебряные кольца. Вот и вся родня и знакомые Кутузова просили таких колец, что губернатор и исполнял: «Кольцы с мощей Варвары мученицы посылаю», «Посылаю два колечка Варвары мученицы. Меньшое – отошли к княгине Катерине Алексеевне Волконской. Обещал ей при отъезде, а большое - Авдотье… Катенька и Дашенька, мои друзья, здравствуйте. Посылаю Авдотье колечко Варвары мученицы, которое давно ей обещал...»
Кутузов, отстраненный службой в Киеве от войны в Европе, с громадным вниманием следил за её перипетиями. Примечательно, что он не был ревнив к успехам приемника. 5 февраля 1807 года он пишет жене: «Мы получили известия об победе над Бонапартием. Дай Бог. Я нынче себя узнал, что независтлив…» Речь о сражении в Восточной Пруссии под Прейсиш-Эйлау (Багратионовск, Калининградская обл.)
О том сражении историки скажут как о чрезвычайно кровавом, но и как о первым сражении, которое Наполеон не выиграл (впрочем, и не проиграл: генерал граф Леонтий Леонтьевич Беннигсен, командующий русской армией, не закрепил успех). Екатерина Ильинична, женщина красивая и очень умная, так же внимательно следила за всей военно-политической обстановкой в Европе и делилась с Кутузовым всеми Петербургскими новостями: «20 октября (1803), Житомир. Я, мой друг, получил твое последнее письмо, в котором ты пишешь об отставке Державина и об тех слухах, что Розенберга переводят в Крым…», «20-го февраля. Киев (1807)… Ты пишешь, что надеемся сладить с Шведами, это мне вероятно… да только как защитим их другие гавани, кроме финляндских, от англичан, Карлскрон, Штокгольм и протчее; …не о том уже только идет дело, чтобы признать Бонапарта, а ежели об Финляндии, то труднее кончить без войны…»
В Киеве Кутузов был не чужд и светских развлечений. Вот он пишет: «10-го апреля, Киев (1807)… Александра Васильевна Браницкая всё здесь живет. Мы с нею в дружбе и я всякий вечер у ней, чаю напьюсь дома и не ужинаю, стало неубыточен и можно меня хорошо принимать; только мне с нею очень весело...»
В том, что «неубыточен» тонкая шутка: графиня Браницкая, некогда входившая в ближайший круг Екатерины II, владелица Шуваловского (Юсуповского) дворца в Петербурге и нескольких очень крупных имений в Малороссии, имела годовой доход под два миллионов рублей золотом.
Упоминает Кутузов и о балете: «Балет превеликий, а танцуют все так, как танцовала Сантина, - на тот манер… Прости, мой друг, спешу в церковь…»
Вопреки легендарному утверждению, навязанному, кстати, и академиком Е. Тарле, будто Кутузов был без одного глаза, это не так. В своём «Нашествии Наполеона на Россию» Тарле пишет уверенно: «Глаз у него выбила турецкая пуля в битве под Алуштой, когда ему было еще 29 лет». Опровергая это мнение, иногда ссылаются на портрет Кутузова 1777 года, с которого полковник глядит на нас в оба глаза. Но и это, собственно, не опровержение, так как портрет Кутузова в мундире командира Луганского пикинерского полка выполнен для невесты (женился Кутузов в 1778 году), где на лице по просьбе заказчика отсутствует след от чудовищного ранения…
Тем не мене, Тарле ошибался - и с выбитым глазом, впрочем, как и с возрастом Кутузова.
Но о ранах полководца, однотипных, полученных им в Крыму и в Очакове, поговорим чуть позже. Здесь же скажем, что и из Киевских писем мы знаем о том, что у Кутузова не был выбит глаз, он пишет в конце 1806 года: «Мы все здоровы, у меня однакож после того, как болели глаза, и теперь часто побаливают...»
Боль унималась, когда он окуривал себя каким-то особым спиртом.
Раны
В июле 1774 года турки, нарушив мирный договор, не смирившись с потерей Крыма, высадили в районе Алушты крупный десант. Чтобы предотвратить продвижение многотысячного отряда вглубь полуострова, ему навстречу был выдвинут Московский легион (экспериментальное соединение), в котором одним из гренадёрских батальонов командовал подполковник М.И. Голенищев-Кутузов. Турки закрепились в районе деревни Шума, устроив хитроумную ловушку для русских. Но сами попали в западню, оказались под обстрелом сверху. Кутузов повёл свой батальон в штыковую атаку, это было как вдохновение, турки бросили укрепления, покатились к морю. В Шумском сражении Кутузов был ранен. Пуля разбила левую часть головы – между виском и глазом и вылетела под правым глазом. Кусок свинца прошёл внутри головы почти параллельно глазам, не задев их и не коснувшись мозга.
В 1820-е годы на месте Шумского сражения, при губернаторстве графа Воронцова, герое Отечественной войны, был сооружён Кутузовский фонтан – оригинальный памятник великому полководцу. Фонтан существует и ныне, восстановленный после Великой Отечественной войны.
В литературе указываются различные даты, когда произошло Шумское сражение – и 24 и 27 июня и 24 июля (так и на современной табличке). Между тем десант был осуществлён 22 июня, а Шумское сражение, как теперь установлено, произошло на следующий день – 23 июля.
Кутузов долго лечился. Через 16 месяцев высочайшем указом от 26 ноября 1775 года подполковник Голенищев-Кутузов был пожалован в кавалеры «военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия в четвёртом классе». Это была первая награда. Императрица Екатерина II, следя за судьбой столь чудесно выжившего офицера, распорядилась предоставить Кутузову годичный отпуск для лечения повелела для этой цели выдать ему тысячу червонных. Лечился Кутузов на тёплых водах в союзной Пруссии. Но и не только лечился, там он изучал языки, к чему был способен. В течении того же года он посетил Австрию, Англию, Голландию, Италию, где при всяком удобном случае учился военному искусству.
Вернувшись, он был поставлен командиром Луганского пикинерского полка (пикинер – воин легкой кавалерии, вооружённый пикой, саблей и карабином). Полк, состоящий из 10 эскадронов, расселён был на пограничных реках Лугань и Северский Донец. Вскоре Кутузов получил чин полковника.
Екатерина Великая, отлично разбираясь в людях, побеседовав с ним несколько раз, заключила: «Надобно беречь Кутузова, он у меня будет великим генералом».
Собственно, её опеку можно счесть вкладом императрицы в победы грядущих царствований. Она умела находить и воспитывать людей.
Чудовищная рана, когда пуля прошла сквозь череп с обратной стороны глаз, которую первоначально полагали смертельной, оказалась первой.
Через 14 лет, 18 августа 1788 году при осаде крепости Очаков, когда турки совершили вылазку, пытаясь разорвать блокаду, генерал-майор Кутузов получил вторую рану. Турецкая пуля прошла почти точно по траектории первой.
Австрийский принц Шарль-Жозеф де Линь, сподвижник Потёмкина, командовавший при осаде Очакова артиллерией, во время боя подозвал Кутузова к амбразуре. В это момент пуля ударила Кутузову в щёку, рядом с местом первого ранения. Де Линь записал в дневник (он оставил 32 тома записей): «Вчера опять прострелили голову Кутузову. Думаю, что сегодня или завтра умрет». Позже он пророчески отметил: «Должно полагать, что судьба бережёт Кутузова к чему-нибудь великому, раз он остался жив после двух смертельных ран». Главный хирург армии Массо высказался в том же духе, отметив чудесность события: «Если бы такой случай передала нам история, мы бы сочли это басней. Но мы сами видели чудо, случившееся с генералом Кутузовым». О ранении под Очаковым Массо говорит, что Кутузов был ранен «пулей, которая пролетела сквозь голову через левый висок и вышла у правого глаза, но не лишила оного». По поводу этого ранения существовало и другое мнение. Например, Суворов, который при осаде Очакова был ранен в шею двумя неделями прежде и свидетелем ранения Кутузова не был, пересказывал с чьих-то слов: «Пуля ударила его в щёку и вылетела в затылок». Это вошло в литературу. Но позже первый биограф Кутузова, человек осведомлённый, Филипп Мартынович Синельников в своей книге «Жизнь, военные и политические деяния генерал-фельдмаршала князя М. Ил. Голенищева-Кутузова Смоленского» (1813-1814) сообщает иное: «Пуля прошла навылет из виска в висок позади обоих глаз. Сей опасный сквозной порыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок чаятельно расстоянием прошла пуля и мимо самого мозга – после излечения не оставила других последствий как только что один глаз несколько искосило. Все думали, что он умрёт…»
Советские исследователи, любопытствуя, в 1933 году вскрыли могилу в Казанском соборе, превращённом в музей истории религии и атеизма, подтвердили слова Синельникова: «Двукратное касательное непроникающее черепно-мозговое ранение, без нарушения твердой мозговой оболочки…»
В книге Алексея Шишова «Неизвестный Кутузов» читаем о реакции государыни на весть о втором ранении Кутузова: «Узнав из потемкинского донесения о ранении давно примеченного ею военачальника, императрица Екатерина II уже 31 августа в письме Г.А. Потемкину запрашивала о его здоровье: «Отпиши, каков Кутузов и как он ранен, и от меня прикажи наведываться». 18 сентября (через месяц после ранения) она снова передаёт наказ генерал-фельдмаршалу: «Пошли, пожалуй, от меня наведываться, какой генерал-майор Кутузов, я весьма жалею о его ранах». Позднее, 7 ноября императрица вновь справляется о нем у Потемкина: «отпиши ко мне... каков генерал Кутузов».
Два пулевых однотипных ранения в висок, каждое из которых полагается смертельным, воспринималось и современниками, как и в наши дни, Божиим чудом, посетившим Русь, указавшим непростой путь спасения.
Было и третье ранение в лицо.
Именно после третьего, «лёгкого» ранения в правую часть лица в сражении при Аустерлице (рана пришлась под прежде травмированный, искошенный глаз), Кутузов стал страдать от болей глаз, а правое веко стало непроизвольно закрываться, что принудило к ношению чёрной повязки и вызвало слухи об отсутствии глаза.
Преемник
Говоря об предшественниках Кутузова, спасителях России, непременно вспоминают и подвиг Минина и Пожарского. Совсем не случайно над могилой фельдмаршала в Казанском соборе Петербурга водружено полотно Фёдора Яковлевича Алексеева «Чудо от Казанской иконы Божией Матери в Москве», напоминающей о событиях 1612 года.
Приметен тот факт, что Кутузов, как установлено, состоял в кровном родстве, по материнской линии, с князем Пожарским.
Менее известно, что Кутузов имеет отношение и к полю Полтавской битвы. Там он сдал очень серьёзный экзамен.
Поездка императрицы 1787 года в Крым не была, вопреки придумке либеральных трактовщиков, праздной прогулкой по «потёмкинским деревням». Помимо прочего в Полтаве, где Пётр Великий в 1709 году вразумлял объединителя Европы Карла ХII, генерал-фельдмаршал Григорий Александрович Потёмкин-Таврический провёл военные учения. За манёврами наблюдали европейские и турецкие дипломаты и впеатления они там получили острые.
Там Потёмкиным были продемонстрированы новейшие вооружения и тактики (лёгкая кавалерия и егеря – лёгкая пехота).
На этих учениях Бугским егерским корпусом, состоящим из четырёх полков, командовал генерал-майор М.И. Голенищев-Кутузов. Этот корпус Кутузов формировал лично, после чего обучил солдат меткой стрельбе, умению не бояться рукопашных схваток, маскироваться, перемещаться по пересечённой местности. Отбирались в корпус солдаты «самого лучшего проворного и здорового состояния», при этом «росту небольшого».
Императрица отметила сорокалетнего генерала (теперь известно, Кутузов родился не в 1745, а в 1747 году): «Благодарю вас, господин генерал, отселе вы у меня считаетесь между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов».
Квартира
Квартира Кутузова в Киеве располагалась в Печерской крепости, рядом с Лаврой и святыми мощами – на Никольской улице, в казённом губернаторском доме, где находилась и его канцелярия.
Ныне в этом здании музей скульптора Ивана Гончара. Наименование улицы впоследствии менялось, как это нередко бывает, «в соответствии с моментом». При советской власти Никольскую, названную в честь военного собора, переименовали в улицу Январского восстания - в честь восстания заводских рабочих против Центральной рады. При оранжевых гордецах дом имел кощунственный адрес «ул. Мазепы», 29. С 2010-го, после разделения улицы (прообраз вероятной федерализации «по менталитетам») адрес стал – ул. Лаврская, 19.
Здание пребывает почти в таком виде, в каком его оставил Кутузов: реконструкция осуществлялась во время его губернаторства. Заштукатурен лишь герб – двуглавый орёл на фронтоне. В письмах полководца можно найти упоминания о реконструкции: «12-го декабря (1806). Киев… Сегодня у меня бал и первый раз в новой зале, которая прошлую осень кончена и это мне делает много хлопот…»
При Кутузове около дома был великолепный соловьиный сад: «Я хожу всякий день поутру по целому часу пешком по саду, этим хочу лечиться от толщины. В саду столько соловьев, что я и в Горошках больше не слыхивал; для их нарочно держут муравьев с яйцами. Погода теперь прекрасная и все фруктовые деревья цветут. Хлебы везде хороши, только беда, что подвод много надобно посылать с провиантом к армии в рабочую пору…»
В Киеве с 1912 года (с перерывом на 1930-е, когда историю отменили) есть улица Кутузова. Но нет на ней памятной доски о славном губернаторстве. Несомненно, место доске и на парадной стене губернаторского дома.
То, что в Киеве рано или поздно мемориальные доски в честь Кутузова появятся, сомнений нет. Впрочем, в наши дни мудрено сказать, насколько это событие отдалено от нас.
После Киева
После Киева Кутузов будет командовать корпусом, а затем всей Молдавской армией. Он одержит ряд побед в войне с Османской империей, за что будет пожалован титулом графа. За грандиозный разгром турок при Слободзеи на Дунае (15 тысяч его войск уничтожили 60 тысячную армию визиря, пленив 12 тысяч), за блистательное окончание войны и заключение Бухарестского мирного договора он будет награжден титулом светлейшего князя (29 июля 1812).
Через 10 дней, 8 августа государь назначит его главнокомандующим всеми русскими армиями, действующими против Наполеона. Ещё через десять дней, 18 августа Кутузов прибудет в главную квартиру в Царёво-Займище…
Фёдор Глинка записал: «18 августа. Наконец прибыл сей лаврами и сединами увенчанный вождь!.. Я сейчас видел Светлейшего Голенищева-Кутузова, сидящего на простой скамье подле одной избы, множество генералов окружили его. Радость войск неописанна. У всех лица сделались светлее, и военные беседы вокруг огней радостнее. Дымные поля биваков начинают оглашаться песнями».
Оттуда и у Пушкина:
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал — и спас...»
Впереди будет Бородино и главное решение жизни – сберечь армию, оставить горящую Москву, о дымы которой Наполеон в безумной своей гордыне непременно разобьёт себе череп.
Кутузов был против похода русской армии за пределы России.
Если б решение зависело от него, племена германцев и италийцев, вероятно, и до сих пор там боролась бы за свою независимость и единство. Ну а наши офицеры не нахватались бы там европейской дури.
Но – по грехам нашим.
Пушкин
В новую эпоху, в час новых испытаний, Александр Пушкин пришёл в Казанский собор к могиле Кутузова. Перед гробницею святой, над которой чудотворные иконы и трофейные штандарты, где совсем рядом Минин и князь Пожарский, он замер. Он описал потом своё сокровенное, свою о России душевную муку:
«…О старец грозный! На мгновенье
Явись у двери гробовой,
Явись, вдохни восторг и рвенье
Полкам, оставленным тобой!
Явись и дланию своей
Нам укажи в толпе вождей,
Кто твой наследник…»
Русь, стоя у той могилы, не раз ещё повторит те слова.
Гробница фельдмаршала Кутузова находится в Казанском соборе русской воинской славы напротив придела святых Антония и Феодосия Киево-Печерских.
Это навсегда, так уж судилось.
Олег Слепынин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
