Что-то стало всё не так

Очерк

Эх... чув­ст­ву­е­те? Ви­та­ет, ви­та­ет се­го­дня в воз­ду­хе: «Что-то ста­ло всё не так». То­с­ка ка­кая-то по боль­шо­му счё­ту ви­та­ет в об­ще­ст­ве. Всё как-то дё­ше­во, осо­бен­но в куль­ту­ре: дё­ше­во бес­смыс­лен­но и мно­го. Цен­но­с­ти, преж­де все­го ду­хов­ные, ста­ли ка­ки­ми-то при­зрач­ны­ми и без­душ­ны­ми, ма­те­ри­а­ли­за­ция сплош­ная. Есть день­ги, ты – лич­ность, нет де­нег – так – по­сред­ст­вен­ность. В бы­лые вре­ме­на, ещё при ца­ре-ба­тюш­ке, в са­мый рас­цвет им­пе­рии Рос­сий­ской га­с­тар­бай­те­ра­ми (до­слов­ный пе­ре­вод с не­мец­ко­го – «гость-ра­бот­ник». – Авт.) бы­ли не ка­кие-то там без­гра­мот­ные ази­а­ты, а про­дви­ну­тые нем­цы, да и фран­цу­зы ра­бо­та­ли в Рос­сии-ма­туш­ке гу­вер­нё­ра­ми, пе­да­го­га­ми, ма­с­те­ра­ми, ин­же­не­ра­ми. Рос­сия во все вре­ме­на бы­ла стра­ной при­вле­ка­тель­ной для всех. Что при­вле­ка­ло? Без со­мне­ний – Рус­ский дух, ко­им про­пи­та­но всё: от сла­вян­ской куль­ту­ры – до не­смет­ных при­род­ных бо­гатств. И охот­ни­ков бы­ло на всё это бо­гат­ст­во не­ма­ло.

Ко­го толь­ко рус­ский сол­дат не би­вал: и шве­дов, и ту­рок, и нем­цев, и фран­цу­зов. Про­шед­ший дым и огонь за­щит­ник Оте­че­ст­ва в те вре­ме­на был лю­бим­цем об­ще­ст­ва, а ес­ли ты дво­ря­нин и не по­бы­вал на по­лях сра­же­ний, то блеск тво­е­го фа­миль­но­го гер­ба – ту­ск­нел. Честь мун­ди­ра офи­це­ра – не пу­с­тые сло­ва. Кор­не­ты, гу­са­ры, кня­зья, опо­я­сан­ные на­гра­да­ми вой­ны, бы­ли эли­той об­ще­ст­ва. Луч­шие де­вуш­ки из знат­ных ро­дов ста­но­ви­лись их жё­на­ми. А ка­кие бы­ли по­бе­ды рос­сий­ско­го шты­ка на по­ле бра­ни! Уша­ков, Су­во­ров, да и мно­го тех, ко­то­рые на­всег­да ото­гна­ли ту­рок от Чер­но­мор­ско­го по­бе­ре­жья. А Ер­мак с гор­ст­кой во­и­нов сра­жал­ся в та­ёж­ных де­б­рях Ир­ты­ша и То­бо­ла с ты­сяч­ны­ми от­ря­да­ми та­тар, по­беж­дая лишь толь­ко за счёт си­лы ду­ха, во­ен­ной сме­кал­ки. Во­ен­ные спе­ци­а­ли­с­ты до­ка­за­ли осо­бен­ность рус­ско­го во­и­на. Ес­ли нем­цы за­ча­с­тую вы­иг­ры­ва­ли сра­же­ния за счёт пла­на дей­ст­вий, рас­чё­та, то рус­ские во­и­ны вы­иг­ры­ва­ли сра­же­ния за счёт сво­ей не­пред­ска­зу­е­мо­с­ти, от­ва­ги, ре­ши­тель­но­с­ти. Рус­ский сол­дат лег­ко адап­ти­ру­ет­ся в лю­бом бою и в хо­де его про­яв­ля­ет во­ин­скую сме­кал­ку, хи­т­рость, что при­во­дит к по­бе­до­но­му ито­гу. Вспом­ни­те Уша­ко­ва, ко­то­рый под по­кро­вом но­чи, меж­ду бе­ре­го­вы­ми ту­рец­ки­ми пуш­ка­ми и вра­же­с­ки­ми ко­раб­ля­ми ввёл свои ко­раб­ли в пре­вос­хо­дя­щий во мно­го крат по мас­шта­бу ту­рец­кий флот. Тог­да но­чью тур­ки из сво­их пу­шек от­кры­ли стрель­бу, ча­ще по­па­дая в свои ко­раб­ли, а к ут­ру Уша­ков кра­си­во под­вёл итог то­го боя, на­не­ся не­по­пра­ви­мый ущерб ту­рец­ко­му фло­ту. При этом во вре­мя ма­нё­в­ров рус­ские ко­раб­ли уме­ло ис­поль­зо­ва­ли на­прав­ле­ние ве­т­ра, с по­мо­щью ко­то­ро­го за­ни­ма­ли луч­шие по­зи­ции.

Да что го­во­рить о брил­ли­ан­то­вых во­ен­ных на­чаль­ни­ках на­шей ис­то­рии. Я вспо­ми­наю се­бя, в год 1977. Ри­га. Кур­сант лёт­но­го учи­ли­ща граж­дан­ской авиа­ции. Кра­си­вая су­кон­ная фор­ма, пре­крас­ная пер­спек­ти­ва. Две с по­ло­ви­ной ты­ся­чи кур­сан­тов. В суб­бо­ту и в вос­кре­се­нье в учи­лищ­ном клу­бе про­хо­ди­ли тан­цы. Стрем­ле­ние по­зна­ко­мить­ся с кур­сан­том и вый­ти за не­го за­муж у ри­жа­нок бы­ло на­столь­ко ве­ли­ко, что в наш кур­сант­ский клуб на тан­цы би­ле­тов им все­гда не хва­та­ло. Ав­то­ри­тет лю­дей в по­го­нах, за­щит­ни­ков Ро­ди­ны, в те вре­ме­на был ве­лик. А та­кие ар­ти­с­ты, как Ал­ла Пу­га­чё­ва, Юрий Ан­то­нов, Ва­ле­рий Ле­он­ть­ев, бы­ли для нас не куль­то­вые идо­лы, об­ла­чён­ные в дол­ла­ро­вые ку­пю­ры, а му­зы­каль­ное со­про­вож­де­ние на­шей без­за­бот­ной кур­сант­ской жиз­ни.

Се­го­дня мун­дир за­щит­ни­ка оте­че­ст­ва как-то ушёл в тень, об­ще­ст­во от­де­лы­ва­ет­ся ка­ки­ми-то де­жур­ны­ми фра­за­ми, го­во­ря с эк­ра­нов те­ле­ви­зо­ра ти­па: «по­вы­сить во­ен­ным до­воль­ст­вие», «обес­пе­чить жи­ль­ём», «пе­ре­ве­с­ти на кон­тракт­ную ос­но­ву» и не бо­лее. Ни­кто из нас не об­ра­ща­ет вни­ма­ния на то, что в ми­ре нет си­лы, ко­то­рая ос­ме­лит­ся де­лать с на­ми то же са­мое, что де­ла­ют се­го­дня с Ли­ви­ей, Си­ри­ей, Ира­ном... Нас, Рос­сию, по­про­с­ту го­во­ря – бо­ят­ся, бо­ят­ся на­ше­го су­ро­во­го без­жа­ло­ст­но­го ме­ча, зная о его до­бле­с­ти и су­ро­во­с­ти.

По­че­му-то се­го­дня в по­ня­тии «во­ен­ный» есть до­ля ка­ко­го-то му­че­ни­ка, ко­то­рый по­лу­ча­ет ко­пей­ки, жи­вёт в не­при­спо­соб­лен­ном жи­лье и как член на­ше­го об­ще­ст­ва где-то сто­ит в на­ча­ле сту­пе­нек по по­пу­ляр­но­с­ти. А не сме­ём­ся ли мы, ува­жа­е­мые, та­ким рей­тин­гом са­ми над со­бой? Над сво­ей не­за­ви­си­мо­с­тью, над сво­им су­ве­ре­ни­те­том, сво­бо­дой. Хо­тя я – че­ло­век, не от­но­ся­щий­ся к скеп­ти­кам, уве­рен, что от­но­ше­ние к мун­ди­ру во­ен­но­го ско­ро из­ме­нит­ся, мо­жет, при­чи­ной то­му ста­нут ка­кие-ли­бо со­бы­тия. Ча­с­то об­ща­юсь с мо­ло­дё­жью и за­даю им од­ни и те же во­про­сы. К мо­е­му со­жа­ле­нию, от­ве­ты на них оди­на­ко­вы.

Спра­ши­ваю:

– Кто са­мый силь­ный муж­чи­на на пла­не­те?

От­ве­ча­ют:

– Тай­сон, Швар­це­нег­гер, Еме­ль­я­нен­ко (ого­ва­ри­ва­ясь при этом, что «Еме­ль­я­нен­ко был са­мый силь­ный, но те­перь ото­шёл», – авт.).

Сле­ду­ю­щий мой во­прос:

– Ка­кая са­мая мощ­ная и силь­ная стра­на в ми­ре?

От­ве­ча­ют:

– Аме­ри­ка, Япо­ния.

Спра­ши­ваю: «А по­че­му Япо­ния?»

От­ве­ча­ют:

– А по­то­му что Япо­ния – ро­ди­на ка­ра­тэ.

На­чи­наю рас­ска­зы­вать, что Япо­ния на­шей Ро­ди­не – Рос­сии – на пря­мом по­ле боя про­иг­ра­ла все вой­ны. Рос­сий­ский штык с лёг­ко­с­тью по­беж­дал япон­ских са­му­ра­ев. На что все оп­ра­ши­ва­е­мые рас­се­ян­но по­жи­ма­ют пле­ча­ми.

Да раз­ве это­го раз­драя ма­ло?.. В пред­став­ле­нии о ми­ре в мы­ш­ле­нии на­шей мо­ло­дё­жи?

Упу­ще­ние! Упу­ще­ние рос­сий­ской вла­с­ти, про­вал в ра­бо­те по вос­пи­та­нию па­т­ри­о­тов. Мы не зна­ем ис­тин­ных сво­их ге­ро­ев и ре­аль­ных за­щит­ни­ков. Мы не зна­ем о до­бле­с­ти во­ен­ных и мо­щи на­ших во­ору­жён­ных сил. На те­ле­ви­де­ние про­бра­лись лю­ди с не­тра­ди­ци­он­ной ори­ен­та­ци­ей и про­за­пад­ны­ми взгля­да­ми, ко­то­рые вос­слав­ля­ют за­пад­ные иде­а­лы и раз­мы­ва­ют рос­сий­ский па­т­ри­о­тизм и си­лу ору­жия. Счи­таю, на эту про­бле­му дав­но по­ра об­ра­тить вни­ма­ние на­ше­му пре­зи­ден­ту и с по­мо­щью то­го же ФСБ вы­явить в СМИ иде­о­ло­ги­че­с­ких вра­гов Рос­сии и про­сто не­вежд. Вы­явить от­кры­то, глас­но, вы­дво­рить их, чтоб дру­гим не­по­вад­но бы­ло. По­зна­ко­мил­ся на­мед­ни я с од­ним че­ло­ве­ком. В про­шлом он во­ен­ный – под­пол­ков­ник по­гра­нич­ных войск, аф­га­нец.

– Ну и что? – ска­же­те вы мне. – Вот не­ви­даль, этих аф­ган­цев мы на­ви­да­лись: пья­ни­цы они и дра­чу­ны!

Ан нет, ска­жу я вам, и по­де­люсь с ва­ми тем, что уз­нал я об этом по­гра­нич­ни­ке Вик­то­ре Дми­т­ри­е­ви­че Мос­ка­лен­ко. Всё по по­ряд­ку.

Вик­тор Дми­т­ри­е­вич ро­дил­ся в Кур­ган­ской об­ла­с­ти, в ме­с­теч­ке, от­ку­да вы­те­ка­ют мощ­ные ис­то­ки рек Ми­асс и То­бол. Тот, тот са­мый То­бол, по ко­то­ро­му по­бед­но во­дил свои от­ря­ды ле­ген­дар­ный Ер­мак. Ер­мак в тех кра­ях – лич­ность зна­чи­мая, на­вер­ное, по­то­му что в сво­ём об­ра­зе не­сёт сим­вол си­лы, по­бе­ды, не­со­кру­ши­мо­с­ти. Ко­неч­но, это не мог­ло не ос­та­вить то­ли­ку во­и­на в ду­ше тог­даш­не­го Вить­ки. Как и все, Ви­тя за­кон­чил шко­лу и по­сту­пил в ин­сти­тут. Учил­ся хо­ро­шо, прав­да, за­был встать на учёт в ме­ст­ном во­ен­ко­ма­те. Лишь толь­ко тог­да, ког­да ди­рек­тор сту­ден­че­с­ко­го об­ще­жи­тия уви­де­ла от­сут­ст­вие при­пис­но­го сви­де­тель­ст­ва, тут же от­пра­ви­ла Вик­то­ра в во­ен­ко­мат.

Во­ен­ко­му не по­нра­ви­лось на­ру­ше­ние, а Вик­тор как раз сда­вал ве­сен­нюю сес­сию. Ос­та­ва­лось сдать два за­чё­та, но гроз­ный ко­мис­сар, кста­ти, Ге­рой Со­вет­ско­го Со­ю­за, про­шт­ра­фив­ше­го­ся сту­ден­та не­мед­лен­но от­пра­вил слу­жить в ар­мию.

Вот так в судь­бе Вик­то­ра ока­за­лась служ­ба в Во­ору­жён­ных си­лах СССР. Даль­ше всё как у всех: ка­ран­тин, плац, на­ря­ды, му­ш­т­ра, пер­вое уволь­не­ние. Не иг­ра­ю­чи, но с до­сто­ин­ст­вом Ви­тя пе­ре­нёс тя­го­ты и ли­ше­ния во­ин­ской служ­бы, а по­сле окон­ча­ния сро­ка служ­бы по­сту­пил в Ал­ма-Атин­ское выс­шее ко­манд­ное по­гра­нич­ное учи­ли­ще КГБ СССР. И вновь во­ин­ские ис­пы­та­ния, учё­ба. В те вре­ме­на го­су­дар­ст­во осо­бое вни­ма­ние уде­ля­ло во­ен­но-па­т­ри­о­ти­че­с­кой под­го­тов­ке мо­ло­дё­жи. Вот и за Вик­то­ром, как и за мно­ги­ми дру­ги­ми кур­сан­та­ми учи­ли­ща, был за­креп­лён учеб­ный класс Ал­ма-Атин­ской об­ще­об­ра­зо­ва­тель­ной шко­лы, в ко­то­ром со школь­ни­ка­ми Вик­тор как на­став­ник за­ни­мал­ся НВП. Кста­ти, та­кие клас­сы в шко­лах од­но­вре­мен­но фор­ми­ро­ва­ли на­вы­ки офи­це­ра.

Не­спо­кой­но ста­но­ви­лось на гра­ни­це с Ки­та­ем, где тре­бо­ва­лось уси­ле­ние. И ко­ман­до­ва­ние КГБ СССР при­ня­ло ре­ше­ние о со­кра­ще­нии сро­ка обу­че­ния на че­ты­ре ме­ся­ца и про­ве­ло ус­ко­рен­ный вы­пуск то­го са­мо­го кур­са, на ко­то­ром учил­ся Вик­тор Дми­т­ри­е­вич Мос­ка­лен­ко. Вы­пуск был рас­пре­де­лён на гра­ни­цу с Ки­та­ем. Вик­тор в учи­ли­ще по­сту­пил, бу­ду­чи же­на­тым. Су­пру­гу свою, Свет­ла­ну, он при­вёз с Се­вер­но­го Кав­ка­за, где про­хо­дил сроч­ную служ­бу. Свет­ла­на у Вик­то­ра бы­ла учи­те­лем. Кста­ти, за­ста­ва Раддная, ку­да он при­был, на­зва­на в честь ис­сле­до­ва­те­ля Рад­да. В 1970 го­ду Вик­то­ра Дми­т­ри­е­ви­ча пе­ре­ве­ли на за­ста­ву Бла­го­сло­вен­ную. Сле­ду­ю­щая за­ста­ва в по­служ­ном спи­с­ке – Ди­чун. А в 1973 го­ду при­нял за­ста­ву Рад­да, на ко­то­рой и на­ча­лись пер­вые ис­пы­та­ния на зре­лость.

Не­за­кон­но пе­ре­шёл гра­ни­цу на­ру­ши­тель, и за­ста­ва Вик­то­ра Дми­т­ри­е­ви­ча его «про­мо­ха­ла», на­ру­ши­те­ля за­дер­жа­ли на со­сед­ней за­ста­ве, а у Вик­то­ра на­ча­лись су­ро­вые дни. На за­ста­ву по­еха­ли ко­мис­сии: на­чаль­ник по­ли­тот­де­ла, на­чаль­ник шта­ба. Из Ха­ба­ров­ска при­был про­ку­рор КГБ. «На за­ста­ве не хва­та­ло лю­дей, – взды­хая о про­шлых буд­нях, рас­ска­зы­вал Мос­ка­лен­ко. – И вот, в один пре­крас­ный день на за­ста­ву за­шёл ме­ст­ный па­сеч­ник, по­про­сил раз­ре­ше­ния прой­ти по Аму­ру, чтоб со­кра­тить путь. Раз­ре­ше­ние мы ему да­ли, а че­рез трид­цать ми­нут он вер­нул­ся и до­ло­жил о на­ру­ше­нии гра­ни­цы. Я тут же под­нял тре­вож­ную груп­пу, но его уже за­дер­жа­ли на со­сед­ней за­ста­ве. Я ока­зал­ся ви­но­ват. До это­го я да­вал те­ле­грам­му вы­ше­сто­я­ще­му на­чаль­ст­ву о том, что ле­вый фланг не мо­гу ох­ра­нять из-за от­сут­ст­вия лич­но­го со­ста­ва, но, к со­жа­ле­нию, свое­вре­мен­но мер ко­ман­до­ва­ни­ем при­ня­то не бы­ло. И, по­сле слу­чив­ше­го­ся, на за­ста­ву сра­зу до­ба­ви­ли от­де­ле­ние. По ито­гам про­вер­ки я по­лу­чил вы­го­вор, но ру­ки не опу­с­тил, уси­лен­но за­нял­ся за­ста­вой.

Да­ли гра­мо­ту к 100-ле­тию со дня рож­де­ния Ле­ни­на. И у нас со Свет­ла­ной к этой ве­ли­кой да­те ро­ди­лась де­воч­ка. Ко­неч­но же, мы её на­зва­ли в честь се­с­т­ры Вла­ди­ми­ра Уль­я­но­ва – Оль­гой. Это был 1970 год. А че­рез год со Свет­ла­ной по­еха­ли в от­пуск, и не ку­да-ни­будь, а в го­род Уль­я­новск, в ко­то­ром ро­дил­ся Ле­нин.

«По му­зе­ям хо­ди­ли, в ки­но по­смо­т­ре­ли фильм «Рус­ское по­ле», по­мним его и се­го­дня, как буд­то смо­т­ре­ли вче­ра, а от­но­ше­ние к нам в Уль­я­нов­ске со сто­ро­ны про­стых лю­дей бы­ло очень хо­ро­шим», – вспо­ми­на­ет же­на Вик­то­ра Свет­ла­на.

Да­лее – за­ста­ва Ди­чун – с 1971-го по 1973-й на­чаль­ник за­ста­вы.

Улы­ба­ясь, Свет­ла­на, су­пру­га Вик­то­ра, рас­ска­зы­ва­ет ку­рь­ё­зы по­гра­нич­ной служ­бы: «С вы­шки на­блю­да­ю­щий кри­чит: «К за­ста­ве мед­ведь идёт!», Вик­тор хва­та­ет ав­то­мат и бе­гом на­вст­ре­чу хищ­ни­ку. Мы, жен­щи­ны, за­мер­ли – страш­но ведь. А на­блю­да­ю­щий ве­дёт до­клад с вы­шки: «На­чаль­ник бе­жит, мед­ведь бе­жит». Че­рез ми­ну­ту опять тре­вож­ным го­ло­сом кри­чит: «Мед­ведь бе­жит, и на­чаль­ник бе­жит!» И ти­ши­на. Че­рез ог­ром­ную па­у­зу как-то не­ре­ши­тель­но на­блю­да­ю­щий до­кла­ды­ва­ет: «Мед­ведь ле­жит, и на­чаль­ник ле­жит!» По­том, ког­да мед­ве­дя све­же­ва­ли, уви­де­ли у не­го в шее у ка­ды­ка – пу­ля «Же­кан». Она-то и не да­ла мед­ве­дю за­лечь в бер­ло­гу. За­пас­лись са­лом мед­ве­жь­им тог­да на всю зи­му, фарш кру­ти­ли, де­ла­ли из не­го пель­ме­ни. В об­щем, за­ста­ва от та­ко­го по­дар­ка при­ро­ды улы­ба­лась, – вспо­ми­на­ла Свет­ла­на. – Вот толь­ко с ки­тай­ца­ми на гра­ни­це пло­хо бы­ло тог­да. По Аму­ру хо­ди­ли пас­са­жир­ские па­ро­хо­ди­ки, и ес­ли ки­тай­цы на па­лу­бе ви­де­ли зе­лё­ную фу­раж­ку по­гра­нич­ни­ка, то с со­пре­дель­ной сто­ро­ны от­кры­ва­ли огонь».

«В 1984 го­ду ме­ня за­ме­ти­ли как пе­ре­до­во­го офи­це­ра по­гра­нич­ни­ка, – про­дол­жа­ет рас­сказ Вик­тор, – и пе­ре­ве­ли офи­це­ром шта­ба Бла­го­ве­щен­ско­го по­гра­но­т­ря­да. В долж­но­с­ти се­к­ре­та­ря по­гра­нич­но­го пред­ста­ви­тель­ско­го ап­па­ра­та. Хо­дил на пе­ре­го­во­ры с ки­тай­ца­ми по на­ру­ши­те­лям су­до­ход­ст­ва, ре­жи­ма гра­ни­цы и дру­гим на­ру­ше­ни­ям. Че­рез год при­хо­дит те­ле­грам­ма: «При­быть в Ха­ба­ровск на мед­ко­мис­сию». При­бы­ли. До­во­дят при­каз: «При­быть во Вла­ди­во­с­ток». При­бы­ли, по­ста­ви­ли при­вив­ки, до­во­дят при­каз: «Ехать в Мо­зам­бик, ЮАР». При­каз есть при­каз, он не об­суж­да­ет­ся. При­бы­ли в Моск­ву в КГБ – двух­не­дель­ный ин­ст­рук­таж, за­ста­ви­ли учить пор­ту­галь­ский язык, вы­учил. И вот она – Аф­ри­ка, ЮАР, про­вин­ция Тэ­та, и я – со­вет­ник, спе­ци­а­лист. На ме­ст­ном на­ре­чии «ко­о­пе­рант». За­да­ча пе­ре­до мной ко­ман­до­ва­ни­ем бы­ла по­став­ле­на, я – спе­ци­а­лист, со­вет­ник – дол­жен был на­учить во­ору­жён­ные си­лы ЮАР ох­ра­нять гра­ни­цы, че­го они де­лать не уме­ли. А со вре­ме­нем по­нял – ни­ког­да и не на­учат­ся. Вы­да­ём на­ря­дам не­дель­ный про­дук­то­вый па­ёк – у них пра­зд­ник. Рис весь в ко­тёл, про­дук­ты на стол. Что не съе­ли – ку­рам, со­ба­кам. В об­щем, не уме­ли рас­счи­ты­вать па­ёк на оп­ре­де­лён­ное вре­мя. Это не из­ме­нишь и се­го­дня, та­ко­ва их куль­ту­ра. А ид­ти на гра­ни­цу, па­ёк – два ба­на­на. Го­лод­ные бы­ли они все­гда, все­гда про­си­ли у нас еду. С дву­мя ба­на­на­ми раз­ве на­во­ю­ешь мно­го? С пи­та­ни­ем и у нас, «ко­о­пе­ран­тов», бы­ло пло­хо, поч­ти пол­го­да без хле­ба. Жа­ри­ща! Ког­да при­ле­те­ли в Тэ­ту, как буд­то за­шли в рус­скую печ­ку – +50 гра­ду­сов! Тэ­та в пе­ре­во­де – «рас­ка­лён­ная ско­во­род­ка». Ору­жие во­зить с со­бой нам за­пре­ща­ли, но ав­то­мат, во­семь ма­га­зи­нов к не­му и весь ком­плект гра­нат все­гда бы­ли со мной. Как-то в го­ро­де вы­шел из уа­зи­ка по­ку­рить, по­яви­лись «Ми­ра­жи», ко­то­рые ста­ли бом­бить квар­та­лы. А мне что де­лать? При­жал­ся спи­ной к бал­ко­ну, смо­т­рю и жа­лею, вот он, этот «Ми­раж», низ­ко, двад­цать ме­т­ров вы­со­ты, а «Ка­ла­ша» в ру­ках нет, в уа­зи­ке всё ос­та­лось. Во­ди­тель мой – негр – па­лил из ав­то­ма­та во все сто­ро­ны. Раз – оче­редь про­шла ря­дом со мной! – В об­щем, улы­ба­ясь, Вик­тор до­ба­вил: – Обе­зу­мел он от стра­ха, по­том сам при­знал­ся, что не во­и­ны они – не­гры.

Два го­да Аф­ри­ки, по­том ещё год, и на­ча­лись бо­е­вые дей­ст­вия. Кста­ти, на­шу ра­бо­ту це­ни­ли в СССР – пла­ти­ли хо­ро­шее жа­ло­ва­ние по тем вре­ме­нам. На со­дер­жа­ние на­ших се­мей до­пла­чи­ва­ли по сто руб­лей и при­мер­но 1500–1800 че­ков в ме­сяц. При­ле­та­ем в Моск­ву, по­лу­ча­ем че­ки и в «Бе­рёз­ку», по­ку­па­ем всё, на что глаз смо­т­рит, – по­бед­но кон­ста­ти­ру­ет Вик­тор Дми­т­ри­е­вич о бы­лом бла­го­по­лу­чии.

– При­был об­рат­но, на Даль­ний Вос­ток, за­сту­пил на при­выч­ную служ­бу – офи­це­ром шта­ба Бла­го­ве­щен­ско­го по­гра­но­т­ря­да. Тог­да-то ме­ня и ко­ман­ди­ро­ва­ли в Аф­га­ни­с­тан. Ска­за­ли при­ни­мать ДШБ (де­сант­ный штур­мо­вой ба­та­ль­он).

Ба­та­ль­он – это ни мно­го, ни ма­ло, а 250 че­ло­век. Ком­плек­то­вать при­ка­за­но бы­ло в Ха­ба­ров­ске. Кста­ти, на мой вы­бор бы­ло пе­ре­да­но лич­но­го со­ста­ва око­ло ты­ся­чи че­ло­век. Из ты­ся­чи нуж­но бы­ло ото­брать 250. Бра­ко­вал, по­мню. На­чмед при­был, та­кой ва­ль­яж­ный офи­цер, а во вре­мя при­ви­вок шприц-ав­то­мат со­рвал­ся и сде­лал ра­ну, из ко­то­рой хлы­ну­ла кровь, от ви­да ко­то­рой врач тот упал в об­мо­рок. По­том он про­сил­ся ко мне в ба­та­ль­он, но я ему от­ка­зал, ска­зав: «По­ка к кро­ви ты при­вы­ка­ешь, мы мо­жем по­те­рять ра­не­но­го!» На­зна­чил дру­го­го – Ви­тю Што­пи­на, по­том он вы­но­сил из боя ра­не­ных. Я ему за­пре­щал, на что он от­ве­чал: «Ты бе­га­ешь, а я что – не дол­жен?». Вот так и бе­гал Ви­тя и спа­сал. Фор­ми­ро­ва­ние шло око­ло 15 дней, вме­с­те с при­ст­рел­кой ору­жия, вы­де­ле­ния ко­ман­ди­ров от­де­ле­ний, сер­жан­тов, пра­пор­щи­ков, офи­це­ров. 10 ию­ня 1983 го­да при­шёл в Ха­ба­ровск ИЛ-76, по­гру­зи­лись в не­го мы и курс – Тер­мез. Там уви­дел уже зна­ко­мых офи­це­ров, по­слу­шал их, стал вни­кать в курс де­ла, а че­рез не­сколь­ко дней – на вер­то­лё­тах в го­ры Па­ми­ра, в тре­ни­ро­воч­ный ла­герь, для фор­ми­ро­ва­ния гор­но­го ба­та­ль­о­на «Па­мир». На вы­со­ту 2200 ме­т­ров. Шу­ра­бат. Бы­ло не­об­хо­ди­мо, чтоб у бой­цов про­шла адап­та­ция к гор­ным вы­со­там, к не­хват­ке кис­ло­ро­да, а его на та­кой вы­со­те не хва­та­ет на 20 про­цен­тов.

13 ав­гу­с­та 1983 го­да – пер­вый бой. По­сту­пи­ло со­об­ще­ние, что в один вы­сот­ный аул за­шёл ка­ра­ван с ору­жи­ем. За­бра­сы­ва­ли нас бор­та­ми МИ-8, по семь че­ло­век на борт, на та­ких вы­со­тах вер­то­лёт боль­ше не ве­зёт. Вы­сад­ка про­шла бла­го­по­луч­но, и ме­с­то удоб­ное, аул под на­ми про­ст­ре­ли­ва­ет­ся прак­ти­че­с­ки весь. В пе­ре­ст­рел­ке мы вы­би­ли во­круг ау­ла прак­ти­че­с­ки всю ох­ра­ну и за­бло­ки­ро­ва­ли аул. И на­сту­пи­ла ти­ши­на. Бра­ли с со­бой та­д­жи­ка, тот в ру­пор орал: «Жен­щи­ны, ста­ри­ки и де­ти на вы­ход! Ждём». Аул как вы­мер. Слы­шу, в ра­ции го­во­рят: «Идут нам в под­держ­ку бор­ты». Я свя­зы­ва­юсь с ни­ми по ра­ции, про­шу их: «Вы вдоль улиц, «нур­са­ми», смо­же­те пуль­нуть?». Те от­ве­ча­ют: «Да без про­блем!» Ага, на­ле­та­ют, фей­ер­верк де­ла­ют кра­си­вый и ухо­дят. Та­д­жик вновь кри­чит им по ру­по­ру: «Жен­щи­ны, де­ти, ста­ри­ки, на вы­ход». Ука­за­ли им вы­ход, да­ли де­сять ми­нут. И по­ш­ли! Да как мно­го их вы­шло. Лад­но, ра­бо­та­ем даль­ше, аул вновь мёрт­вый, как ка­жет­ся. Я вновь че­рез та­д­жи­ка го­во­рю им: «Даю двад­цать ми­нут, тем же ко­ри­до­ром, что и жен­щи­ны, на вы­ход, ору­жие скла­ды­вать на вы­хо­де». И ти­ши­на. Сно­ва про­шу: «Даю все­го де­сять ми­нут, не сда­ди­тесь – нач­нём ра­бо­тать по вам с воз­ду­ха, ми­но­мё­тов ждать боль­ше не бу­ду». И по­ш­ли – как-то по-зло­му вы­дох­нул из се­бя Вик­тор Дми­т­ри­е­вич. – В ска­лах был за­ку­ток, мы их ту­да со­про­вож­да­ли, в ито­ге: 120 плен­ных и го­ра ору­жия. В сам аул на за­чи­ст­ку мы не вхо­ди­ли, вхо­ди­ла обыч­но аф­ган­ская ар­мия, ре­же – сол­да­ты ре­гу­ляр­ной Со­вет­ской ар­мии. Ге­не­рал при­ле­тел, по­смо­т­рел на плен­ных: «А что я в Моск­ве бу­ду го­во­рить?» Я ус­мех­нул­ся, от­ве­тил: «Не знаю, ге­не­рал, моё де­ло – во­е­вать, твоё – до­кла­ды­вать».

Наш ба­та­ль­он был сфор­ми­ро­ван в со­ста­ве Мос­ков­ско­го по­гра­но­т­ря­да, и сра­зу, всту­пив в бои, во­е­ва­ли прак­ти­че­с­ки бес­пре­рыв­но. Бра­ли аул, не­сколь­ко дней пе­ре­дыш­ка, сно­ва пе­ре­бра­сы­ва­ли на сле­ду­ю­щий аул, по пол­го­да не­пре­рыв­ных бо­ёв. Как пра­ви­ло, вес­ной-осе­нью вы­во­ди­ли нас. Ме­сяц ожи­да­ний – и сно­ва. Кор­ми­ли, оде­ва­ли нас, пре­тен­зий тут не бы­ло. Ка­ко­го бы на­ка­ла бой ни был, но к ве­че­ру он всё рав­но сти­хал, и в не­бе ур­ча­ли «вер­туш­ки». За­бра­сы­ва­ли нам па­ёк, за­би­ра­ли ра­не­ных. Ну, бы­ва­ли и за­тяж­ки об­ла­ка­ми за­кры­ты – вер­то­лёт не по­ш­лёшь, а об­ла­ка по­дол­гу ви­се­ли, то вни­зу под на­ми, то нас на­кро­ют.

А лич­ный со­став сме­ка­ли­с­тый был, не уны­вал ни­ког­да и за­ня­тие на­хо­дил все­гда, бы­ли и ку­ли­на­ры. Вот рас­ска­жу ре­цепт аф­ган­ско­го пи­ро­га. Для не­го не­об­хо­дим су­хой па­ёк: мас­ло сли­воч­ное, соль, вер­ми­шель, са­хар. Ка­зан до по­ло­ви­ны за­сы­па­ет­ся вер­ми­ше­лью и за­ли­ва­ет­ся во­дой так, чтоб скры­ла её на два паль­ца. Че­рез час вер­ми­шель на­бу­ха­ет, за­би­ра­ет в се­бя во­ду, и за­кла­ды­ва­ет­ся в неё, не жа­лея, мас­ло сли­воч­ное, соль и са­хар по вку­су. И ме­сим гра­на­той, в ко­то­рой пред­ва­ри­тель­но вы­кру­чи­ва­ем за­пал. По­лу­ча­ет­ся те­с­то, из ко­то­ро­го ле­пим тол­стый со­чень, кла­дём его на рас­ка­лён­ный ка­зан на ко­ст­ре и вы­пе­ка­ем на­сто­я­щий, ру­мя­ный аф­ган­ский бо­е­вой пи­рог, – го­во­рит Вик­тор Дми­т­ри­е­вич, ус­т­ре­мив взгляд в своё бо­е­вое про­шлое.

– Два го­да и пять аф­ган­ских ме­ся­цев про­ле­те­ли, как один день. По­мню по­след­ний день, с ве­че­ра по­ста­ви­ли пе­ред на­ми за­да­чу, взять ук­реп­лён­ный «ду­ха­ми» аул. Изу­чив кар­ту, по­нял, что пре­иму­ще­ст­во бу­дет у «ду­хов», вы­со­ты их, а нам при­дёт­ся вгры­зать­ся в зем­лю и да­вить их ог­не­вой мо­щью… – ску­ко­жив­шись, как-то сник­нув, Вик­тор Дми­т­ри­е­вич вы­дох­нул. – Ко­ро­че, бы­ло по­нят­но, что пред­сто­ит «хле­с­та­ло­во». Пер­вые вер­туш­ки по­ра­бо­та­ли по «ду­хам» ра­ке­та­ми, и я на пер­вой МИ-24. Зва­ли мы их «гор­ба­тые». Вы­са­ди­лись на склон и сра­зу по­па­ли под плот­ный огонь, от­бе­жа­ли от вер­то­лё­та ме­т­ров на де­сять – от пуль и раз­ры­вов го­ло­вы не под­нять, бо­ко­вым зре­ни­ем уви­дел – вер­то­лёт го­рит. Ещё че­рез мгно­ве­ние че­рез ниж­ний люк вер­туш­ки вы­та­щи­ли эки­паж. Ус­пе­ли всех спа­с­ти, и тут взрыв… Бах! И вер­то­лё­та нет. Ко­ро­че, огонь, взры­вы, – под­ра­ги­ва­ю­щим го­ло­сом рас­ска­зы­вал Вик­тор Дми­т­ри­е­вич, – на­ча­лось «хле­с­та­ло­во». Го­ло­вы не под­нять, но стре­ля­ли жё­ст­ко, и та сто­ро­на, и на­ша. Огонь «ду­хов» плот­нее был, нам сов­сем ту­го бы­ло. При пла­ни­ро­ва­нии боя я на­шёл ку­со­чек ска­лы, на ко­то­рую вы­са­ди­ли ми­но­мёт­чи­ков. По ра­ции при­шлось вы­звать огонь на се­бя, пе­ре­дал им: «Бей­те с пе­ре­хлё­с­том чуть!». И, вид­но, у од­ной ми­ны ото­рва­ло ста­би­ли­за­тор, взо­рва­лась она сза­ди ме­ня, спи­ну всю на­шпи­го­ва­ла ос­кол­ка­ми. От­ле­жал­ся чуть и – в бой. Обыч­но «бро­ни­ки» мы не на­де­ва­ли, вот пред­ставь, пу­ля по­па­да­ет в те­ло, ес­ли жиз­нен­ные ор­га­ны не за­де­ла, уш­ла на вы­лет и ты – жи­вой. А «бро­ник», он пу­лю не дер­жит, она про­би­ва­ет его и вхо­дит в те­ло твоё раз­вёр­ну­той, шан­сов спа­с­тись нет. Оч­нул­ся я по­сле ми­ны, уви­дел, что на­ши бе­гут впе­рёд, я встал и то­же пе­ре­беж­ка­ми впе­рёд. Пе­ре­до мной сер­жант, так раз­ма­ши­с­то бе­жал! А по­том рез­ко ос­та­на­вил­ся, ру­ка­ми за жи­вот и упал. Кста­ти, за два с по­ло­ви­ной го­да Аф­га­на, плот­ных бо­е­вых дей­ст­вий, уби­ты­ми я по­те­рял все­го тро­их.

Бой есть бой, – от­жи­ма­ем «ду­хов», бьём по ним из все­го. Го­ры – это не рав­ни­на – сплош­но­го фрон­та нет. «Ду­хи» каж­дую дыр­ку зна­ют, а мы – как сле­пые ко­тя­та. Офи­цер ря­дом за гор­ло схва­тил­ся, – кровь хле­щет, па­да­ет. «Ду­хи» ог­нём опять при­жа­ли к зем­ле нас, от­ра­бо­та­ли ми­но­мёт­чи­ки по ним, и опять «хле­с­та­ло­во», и пе­ре­беж­ка­ми к ним, вы­дав­ли­ва­ем их с вы­со­ты. А сер­жант-то тот, что за жи­вот схва­тил­ся и упал, с ав­то­ма­том на­пе­ре­вес, как ни в чём не бы­ва­ло, обо­гнал ме­ня. По­том вы­яс­ни­лось, что пу­ля 5,45 по­па­ла в ав­то­мат­ный ро­жок, скольз­ну­ла с не­го и ри­ко­ше­том по ко­жа­но­му рем­ню уда­ри­лась в пряж­ку рем­ня и за­ст­ря­ла. От уда­ра пу­ли за­дох­нул­ся, упал, а че­рез три ми­ну­ты сно­ва в бой. И офи­цер тот вы­жил, ко­то­ро­му пу­ля про­би­ла гор­ло. По­том взрыв – по­пал на про­ти­во­пе­хот­ную ми­ну. Оч­нул­ся и ви­жу – на мне сер­жант си­дит и го­во­рит: «Не ше­ве­лись, ко­ман­дир, – ты на ми­нах ле­жишь». А у ме­ня у го­ло­вы ми­на, под мыш­кой ми­на, по­ка обез­вре­ди­ли их – и бой за­кон­чил­ся, и вой­на для ме­ня то­же. Оч­нул­ся уже в гос­пи­та­ле, ге­не­рал си­дит:

– Ну, ку­да, Ви­тя, ты рвёшь­ся на пе­ре­до­вую? У те­бя и тут, в шта­бе, го­ло­ва ра­бо­та­ет хо­ро­шо. – На что я ему от­ве­тил тог­да:

– С аэ­ро­дро­ма под­ско­ка уп­рав­лять бо­ем не умею.

И сол­да­ты в ме­ня ве­ри­ли. Ведь про­яви я хоть раз тру­сость, сол­дат бы за мной в бой не по­шёл. От­ле­жал­ся в гос­пи­та­ле, вы­зва­ли в Моск­ву. За тот бой мне вру­чи­ли ор­ден Крас­ной звез­ды. По­сле Моск­вы при­был в Ха­ба­ровск, в Даль­не­во­с­точ­ный по­гра­нич­ный ок­руг, от­ку­да ушёл в ко­ман­ди­ров­ку в Аф­га­ни­с­тан. Во вре­мя до­кла­да о ко­ман­ди­ров­ке ге­не­рал глаз­ка­ми по­сма­т­ри­вал на мои на­град­ные план­ки, ко­то­рые на по­ря­док бы­ли со­лид­нее его. И как я по­нял, по­яв­ле­ние моё и до­клад при­шёл­ся ему не по ну­т­ру.

Ну что сде­ла­ешь, – улы­ба­ясь, под­во­дил чер­ту Вик­тор Дми­т­ри­е­вич, – за­кон­чил я своё бо­е­вое про­шлое служ­бой в ря­дах КГБ. До­мой по­ехал в 1989 го­ду, в род­ной Лес­ни­ковск, что под Кур­га­ном. Ус­т­ро­ил­ся в ли­цей пре­по­да­ва­те­лем НВП, в ко­то­ром и про­ра­бо­тал до­б­рых 16 лет.

Эх… за­ви­до­вал про се­бя я слу­ша­те­лям пред­ме­та НВП Лес­ни­ков­ско­го ли­цея. Быть уче­ни­ком та­ко­го в боль­шом смыс­ле во­и­на, про­шед­ше­го мно­го раз дым и огонь, – ве­ли­кая честь. И се­го­дня Вик­тор Дми­т­ри­е­вич со сво­ей Свет­ла­ной жи­вут в чу­дес­ном ме­с­те зем­ли рос­сий­ской, у ис­то­ков ре­ки То­бол, что в Кур­ган­ской об­ла­с­ти. По­ст­ро­и­ли дом в два уров­ня, сад и ого­род, в ко­то­ром мно­го-мно­го цве­тов. Сме­ясь, Вик­тор Дми­т­ри­е­вич, го­во­рит: «Еже­днев­но вы­пол­няю при­каз Свет­ла­ны: по­ли­вать и по­ли­вать цве­ты».

Мы чай пи­ли в их чи­с­том и свет­лом до­ме, в ко­то­ром лег­ко ды­шит­ся. Свет­ла­на для нас ис­пек­ла пи­ро­ги, мы ели и го­во­ри­ли, го­во­ри­ли мно­го, смо­т­ре­ли фо­то­гра­фии се­мей­но-бо­е­во­го аль­бо­ма. Ли­цо, прав­да, у Вик­то­ра Дми­т­ри­е­ви­ча на­пряг­лось, – раз­бе­ре­дил ду­шу его я сво­и­ми рас­спро­са­ми, но спа­си­бо ему – не по­ску­пил­ся, рас­ска­зал о том, как бес­ст­раш­но во­ю­ет рус­ский сол­дат. Ве­че­ре­ло. Нуж­но бы­ло ехать на ма­ши­не в Ека­те­рин­бург, а это поч­ти 400 км. Ос­тав­лял Вик­тор Дми­т­ри­е­вич нас до ут­ра, но по­еха­ли мы, на про­ща­ние сфо­то­гра­фи­ро­вав­шись.

Раз­бе­ре­ди­ла встре­ча с рос­сий­ским во­и­ном и мне ду­шу, по­че­му-то за­ду­мал­ся о нрав­ст­вен­но­с­ти, че­с­ти, как по­сле служ­бы в хра­ме; и в то же са­мое вре­мя лёг­кость в ду­ше и те­ле, и тре­вож­ные мыс­ли гу­ля­ли...

Ведь на­вер­ня­ка мир при­сталь­но на­блю­да­ет за на­ми и ждёт, ког­да мы ос­лаб­нем, что­бы уда­рить, и уда­ри­ли бы, ес­ли бы не та­кие во­и­ны, как Вик­тор Дми­т­ри­е­вич Мос­ка­лен­ко, – с ра­нен­ной ми­но­мёт­ны­ми ос­кол­ка­ми спи­ной, го­то­вый бе­жать в бой. Ког­да дрог­ну­ли гру­зи­ны, по­бро­са­ли аме­ри­кан­скую тех­ни­ку в Юж­ной Осе­тии, уви­дев рус­ских сол­дат! Не стал спра­ши­вать я Вик­то­ра Дми­т­ри­е­ви­ча: «А уде­ля­ет­ся ли те­бе вни­ма­ние гу­бер­на­то­ром Кур­ган­ской об­ла­с­ти?», «А при­гла­шал ли вас, Вик­тор Дми­т­ри­е­вич, гу­бер­на­тор на бан­кет в ка­че­ст­ве по­чёт­но­го гос­тя, про­шед­ше­го дым и огонь, пле­нив­ше­го 120 душ­ма­нов?» – Нет, ко­неч­но, не при­гла­шал! При­гла­шал он и са­дил ря­дом с со­бой всё тех ско­мо­ро­хов, ар­ти­с­тов, пев­цов и ак­тё­ров, шу­тов, ко­то­рых ещё толь­ко вче­ра не хо­ро­ни­ли с на­ми на од­ном клад­би­ще. Они се­го­дня – эли­та.

Да… что-то ста­ло всё не так со все­об­щим ув­ле­че­ни­ем га­зе­та­ми и Ин­тер­не­том, мы ста­ли дру­ги­ми. И се­го­дня унич­то­же­ние на­ше про­ис­хо­дит не фи­зи­че­с­ки, а мо­раль­но, нрав­ст­вен­но. Кто се­го­дня ну­жен на­шей стра­не: «го­во­ря­щие го­ло­вы» или ум­ные, че­ст­ные жур­на­ли­с­ты? Ге­не­ра­лы в са­у­нах или до­бле­ст­ные во­ен­ные? Обо­рот­ни в по­го­нах или че­ст­ные сле­до­ва­те­ли? Кор­руп­ци­о­не­ры у вла­с­ти или слу­ги на­ро­да, от­ста­и­ва­ю­щие ин­те­ре­сы не гор­ст­ки се­бе по­доб­ных, а всех на­ло­го­пла­тель­щи­ков?

Так кто се­го­дня нам ну­жен?

Здесь всё во мно­гом за­ви­сит от то­го, ка­кие за­да­чи, ка­кой за­каз нрав­ст­вен­но­с­ти ста­вит го­су­дар­ст­во, а го­су­дар­ст­во – это мы. 

Леонид Бабанин (г. Берёзово, Ханты-Мансийский автономный округ)

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"