Шок от нападения Гитлера, пережитый Страною и Вождем, был не только от внезапности (войну ждали!), а от невыносимого предчувствия, что всем-всем радужным начинаниям и надеждам – конец, крышка, сейчас либо опять военный коммунизм, либо под Гитлера – и третьего не дано, а потом – когда и какое будет это «потом»?.. Общенародное единство, спасительное в дальнейшем, чрезвычайно усиливало катастрофичность начала войны.
Едва ли не острее каждого советского человека переживал эти дни Вождь. Прожив четыре десятка лет в прежней России, Сталин не мог не понимать мобилизационного, временного характера своей власти. Судя по Его юношеским стихам и предвоенной политике, Он мог надеяться на постепенное полное умягчение советской жизни по мере ее наполнения, образования народа и воспитания в дружбе и братстве. Война хоронила лично для Него эти надежды бесповоротно, вся жизнь уйдет на преодоление разрух или закончится крахом и позором небывалым...
– Братья и сестры!.. – припомнил Он, наконец, семинарские свои уроки; после этого призыва, услышанного всеми миллионами заждавшегося народа, война и стала Отечественной.
« Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!» –
эхом Куликова поля раскатился над страной набат.
«Пусть ярость благородная
Вскипает как волна!
Идет война народная,
Священная война!» – эхом Бородина; оттого был услышан и претворен в Победу – через долгие четыре года неимоверных жертв и лишений.
Первой военной осенью в окружениях, «котлах» под Белостоком, Гродно и Минском, под Витебском, Оршей, Могилевом и Гомелем, под Мариуполем и Смоленском, Киевом, Черниговом и Уманью, Брянском и Вязьмой – только в плен было взято немцами около полутора миллионов красноармейцев и командиров... К первой военной зиме фронт проходил в сорока минутах езды от Кремля...
«Он спас, он спасет», – пророчествовал о Сталине в 1936 году один из Его западных почитателей Анри Барбюс. И все годы II мировой и некоторое время после Победы, в Тегеране, Ялте и Потсдаме это утверждение горячо разделяли все «объединенные нации». Позднее такая оценка Сталина была в корне пересмотрена там, а на пороге нашей перестройки новый подход объявили тогда еще советскому народу: Гитлер, Сталин – вот уж воплощения зла, и никакой разницы между ними нет!
Изрекающие подобное свидетельствуют не о слепоте своей или злонамеренности, а о принадлежности к некоей внеземной цивилизации, на свою и землян беду надумавшей присвоить нашу планету.
Диктатуры возникают ответом на безвременье национальных катастроф, катализаторами которых в новейшей истории повсюду выступают одни и те же бесы; этим сходство диктатур исчерпывается.
У вермахта на пряжках поясов было «С НАМИ БОГ», у нас – пентаграмма, но лозунги, эмблемы и декларации в обеих странах сути явлений не отражали. И то, что Гитлеру, Германии снова как в 1914-м – была назначена роль орудия, а Сталину, России – участь жертвы, что-нибудь да значит. Россия на сей раз свою судьбу правильно поняла: после ста дней и ночей разгромного хаоса напряглась на фронтах и в тылу до крайнего предела сил и возможностей, сплоченность свою, ничуть не большую, чем в 14-м году, не растеряв, усилила и заменила евразийский проект Гитлера – своим.
«Гитлер, напав на СССР, оправдал задним числом сталинскую политику террора», – сокрушаются инопланетяне нашей перестройки, упуская весь досталинский революционный террор: миллионы погибших, миллионную эмиграцию, несмываемое злодеяние убийства Царской Семьи будущими «жертвами сталинского террора». Не будь Сталина, нэповская (ельцинская тож) хазарская Россия рухнула бы под Гитлера, как Франция и прочие евространы.
Или, быть может, не будь Сталина, так и Гитлер бы не напал? Оправдала Сталина горбачевская перестройка, подготовленная сорокалетней ездой в незнаемое – без Сталина по сталинскому пути.
При Николаях-Александрах Держава Российская САМО-стоятельна была. Самодержцы могли позволить Себе просто БЫТЬ, и крены-шатания от бурного роста-развития и от внешних воздействий выправлялись одним уже бытием Удерживающего. Николаю II выпала эпоха нарастающих сложностей, ускорений и энергетик и небывалых вызовов, требующая для гармонизации своей яркого мощного Светоча! Ники сиял тихим домашним светом, не налегал на кормило, и в шторме войны мог пасть на Престоле жертвою измены и паники. Он и пал их жертвою, несмотря на ОТРЕЧЕНИЕ – или расплатою за него? – увлекая следом Державу, Династию, Семью...
Говорливые масоны поселили в Зимнем дворце гомункула Керенского, чтоб подорвать доверие к власти вообще – у русского народа законопослушного (и запечатлели в веках СПИД-опасностъ либерализма)...
Стараниями этих господ Ленин, после долгой охоты, поял-таки несовершеннолетнюю свихнувшуюся Россию, обещал выходить Ее ради Пролетариев Всех стран – не пришлось...
Что было бы, заполучи Россию товарищ Троцкий да с зиновьевыми-радеками – трудно сказать...
Сталин двадцатилетними усилиями неласково поднял обморочную Страну на ноги и сумел «так держать», покуда Она не очнулась. Последним Его благотворным окриком был грозный приказ «Ни шагу назад!» летом 1942-го. На исходе того года, у призрачных руин Сталинграда, ошеломив врага упорством сопротивления и внезапностью продуманного контрудара, Россия Советская вновь обрела прежнюю способность вращать Землю.
Замысел Гитлера взять на Курской дуге реванш за катастрофу Сталинградского окружения был разгадан, и Гитлер получил второй Сталинград, горчайше волжского. Обе ударные группировки гитлеровских «клещей» миллионной численности, вобравшие весь цвет германского воинства, в 50-дневных тяжелейших оборонительных боях, перешедших во встречные сражения, оказались разгромлены и покатились на запад; на их плечах советские войска стремительно форсировали Днепр и 6 ноября 1943 года освободили Киев!
Белорусская наступательная операция (июль, 1944) объединяла силы четырех фронтов: девятнадцать общевойсковых армий, две танковые и пять воздушных — всего 1,4 миллиона человек, 31 000 орудий, 5200 танков и около 5000 самолетов, Единой Волею слаженно ведомые «Вперед на запад!» Только за первые две недели боев командармы переносили свои КП к западу до семи-восьми раз, а штабы фронтов переезжали по три раза!..
В машинной войне такие темпы стратегического наступления против сильного противника возможны, когда боеспособные самоотверженные войска и самоотверженный трудоспособный тыл слиты воедино. За годы войны промышленность Советского Союза, тяжко пострадавшая от врага, живущая на скудных продовольственных и жестких топливно-энергетических и сырьевых лимитах, дала фронту, в частности, 98 тысяч танков и 108 тысяч самолетов. И вся эта сложная боевая техника, и очень многое другое, бесперебойно транспортировалось, нередко под бомбами и обстрелами, к местам назначения.
По своим официальным должностям Сталин был и Верховным Главнокомандующим вооруженных сил, и Главноначальствующим тыла. Верховная Власть непостижимо проста и как бы невещественна! А воплощается безусловно и повсеместно многосложной системой управления, все звенья которой четко взаимодействуют, если надежно взаимосвязаны. После катастрофического начала войны вопросам связи Сталин отдавал самое требовательное внимание.
22 июля 1941 года, в день первой немецкой бомбежки Москвы, недавний сталинский выдвиженец, 36-летний нарком связи СССР Пересыпкин Иван Терентьевич назначается также и начальником Управления связи РККА, и заместителем Наркома обороны (Сталина). Уже к лету 1942 года Ставка имела постоянную возможность выходить на прямую связь с любым абонентом на всей громадной протяженности фронтов и по всему тыловому пространству необъятной страны; отсутствие связи на любом уровне воспринималось как ЧП, надежность связи стала постоянной заботой командиров и руководителей, непременным показателем их служебного соответствия. Все подразделения Наркомата связи были военизированы или переведены на казарменное положение. Советские войска связи были тогда самыми многочисленными и дееспособными, на каждого рядового бойца (разнорабочего) в их частях приходился специалист, нередко с инженерным образованием. Присвоение И. Т. Пересыпкину звания маршала войск связи (июль, 1944) явилось государственным признанием выдающихся боевых заслуг этих войск.
Но лишь немногим в стране были ведомы трудовые баталии войск связи в глубоком тылу и прифронтовой полосе – по причине их сугубой секретности. Статистика тех скрытых баталий характеризует работу всего советского тыла Великой Отечественной, с первых ее недель проникшегося лозунгом «Все для фронта! Все для Победы!»
Отчаянной осенью 41-го в блокадный Ленинград проложили – за сутки! – 40-километровый кабель связи через Ладогу (29. X .), а следующим летом – второй (11. VI .1942); вместе с подводным бензопроводом эти кабельные линии стали истинным прорывом блокады!
...Суровейшей осенью 42-го в осажденный Сталинград проложен кабель связи через Волгу, кипящую от артобстрелов и бомбежек. Той же осенью в Закаспии строятся в считанные недели проводные телеграфные линии, строительство которых в мирное время растянулось бы на годы. За 45 суток построена и сдана линия Ташкент – Ашхабад – Кизиларват; 900 тонн медной проволоки для нее прокатал за четверо суток Кольчугинский завод, эвакуированный в Ташкент и развернутый там под открытым небом. Вторую подобную линию – вдоль южного берега Каспия в 1315 км длиной – шесть отдельных батальонов связи построили за 28 дней! 15 тысяч столбов были доставлены из Архангельска баржами по той же прифронтовой Волге, на левом берегу которой в это же время за считанные недели положена к Сталинграду 200-километровая железнодорожная ветка рельсами, снятыми с довоенного БАМа...
За страх так не работают и не воюют, тем более. А деньги в посленэповской сталинской «отдельно взятой стране» решающей роли не играли. Слабости людские и пороки не отменялись войной, а поначалу даже грубее проступили, бессовестнее, но тотчас сделались строго нетерпимы и наказуемы «по законам военного времени». Кое-кто уходил к немцам – немало таких было, однако же и тогда Народ в целом встал «За нашу Советскую Родину!», ибо советская власть при начале войны твердо определилась как власть державная. После первых военных побед над немецкими-итальянскими-румынскими и прочими рабочими и крестьянами цитадель дурного интернационализма – Коминтерн – был распущен; вместо «проклятьем заклейменного» Интернационала прозвучал новый отечественный Гимн. Возвращены погоны. Упразднены комиссары. Признана церковь. В горниле Отечественной войны Россия распелась!
Запела страна еще в предвоенные годы, подхватив новые советские лирические песни, но и славнейшие из них – «Катюша», «Люба-Любушка» – все-таки несли отметины дежурной политизации. Отечественная война, кроме великого горя и великих побед, ознаменована еще и невероятным урожаем песен, в большинстве напевных, сердечных и вовсе не затронутых политикой.
Мужественные лирические – «Землянка», «Темная ночь», «Вечер на рейде», «Соловьи»...
Негромкие жертвенно-суровые – «В лесу прифронтовом», «Дороги»...
И во множестве – бойкие, как бы маршевые, почти плясовые: «Вася-Василек», «На солнечной поляночке», «Лизавета»...
Любимые песни заполняли рукописные песенники, бытовали в самодельных вариантах, письма с «песенными ответами» пачками приходили в редакции радио и газет, пересылались полевой почтой из тыла – на фронт и с фронта – домой, от сердца к сердцу. Сердечность всенародная, она и есть соборность – вот истинное оружие России, единственно верное и неотразимое. Когда вымерзает сердечность между русскими, пушки плохо помогают России...
26 марта 1944 года советские войска перешли довоенную западную госграницу СССР и, с боями пройдя за десять месяцев насквозь пять европейских стран, зимой 1945 года ступили на землю Германии; 9 апреля пал Кенигсберг, 10 апреля взята Вена, 2 мая пал Берлин.
Война осточертела советскому народу, ее скорый конец был первой заботою всех и каждого, занимая умы и сердца днем и ночью! И однако не было сомнений, не случись долгожданная встреча союзников на Эльбе, танковые сталинградские корпуса устремились бы дальше вперед на запад – до Пиренеев, до Атлантики...
Девятого мая вся страна, весь мир, дыхание затая, слушали Обращение Сталина к народу:
– Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и ряда других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться»... На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чем бредили гитлеровцы... С Победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы!
Давным-давно не знала Россия такого тесного сознательного сотрудничества власти, командного слоя и остального населения, такого деятельного братского единения всех ее многоразличных народов, той монолитности державы, с какою она пришла к великой Победе. Наибольшую тяжесть руководства и ответственности военного лихолетья вынесли поколения, рожденные до революции, овеянные с колыбели семейным настроем артельности, соборности и стояния за други своя. Им еще хватило жизни ударно отстроить испепеленную, исполосованную по всему европейскому фасаду рубежами обороны и могильными рвами и на все протяженности до Тихого океана обескровленную Родину, не уступив при этом ядерной монополии Америке, отъевшейся на войне, без помех освоившей высокие технологии, не уступить Штатам и в технологиях, первыми выйти в Космос!..
Последним земным поклоном Сталина этим Ванькам-Встанькам и Машкам-Неваляшкам, вознесшим Его могущество превыше всех прежде бывших властителей, были Его кремлевские тосты летом 1945 года.
На приеме командующих войсками 24 мая:
— Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, за здоровье русского народа. (Бурные продолжительные аплодисменты, крики «ура!») Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него ясный ум, стойкий характер и терпение. У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 годах...
И на приеме участников Парада Победы 25 июня:
– Я бы хотел выпить за людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, грубо говоря, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладился – и кончено...
Вскоре за тем празднование Дня Победы было отменено*, заменено празднованием Нового года. От военной страды оставлены – единоначалие сверху донизу, скудость кумачевого быта и многочисленные лагеря, где к пленным немцам и пособникам оккупантов стали густо подмешиваться неостывшие или огорченные чем-либо вчерашние воины-освободители. Были возвращены кое-какие приметы прежней России: министерства вместо наркоматов, гимназическая форма одежды в женских школах... Далеко эта контрреволюция не зашла; обновить основательно, по-божески, послевоенную советскую жизнь ни Вождю, ни народу уже не достало сил.
Красноречивыми вехами послепобедных лет России стоят по кладбищам больших городов надгробия 50-летних генералов Второй мировой, не переживших своего Генералиссимуса. Инфаркты, инсульты – от ран скончались немногие. Скудости быта почти не касались их, но жизнь текла архискудная, и надгробья для них снимали с бесхозных солидных могил царского времени, обкорнав от излишних крестов и перерубив тексты. Множество их солдат тоже недолго вкушали терпкие плоды Победы, скромно полегли вокруг них, а большинство вдали – по сельским погостам полузаброшенным.
Верховному Главнокомандующему война как бы сошла благополучно для здоровья. Он заметно отяжелел, сказывались годы. Сдержанное величие полнее проступило в его облике, величие «самого человечного человека». При всем безудерже восхвалений, граничащих с обожанием, он все-таки оставался для современников – Современником, Соотечественником; они же сознавали и чувствовали себя сотрудниками Его, в конечном-то счете гордясь, что их усилия, их скромная отдача столь внушительно соединяются Им воедино!
Со временем, когда утомилась безопасная посмертная хула Его имени былыми прихлебателями; когда утешились бранью безвинно поломанные при нем и убедились в своей никчемушности иные неоцененные; когда ушли от дел, если не насовсем ушли, множества его «винтиков» и выявилась чистая сумма Сталинской Эпохи – громадная инерция роста второй Сверхдержавы (вот уж не скажешь: «при прочих равных условиях»!), инерция, на которой въехала в XXI век лукавая либеральная перестройка, опрокинувшая бывших советских людей из тесноты тотального коллективизма в пустоту беспризорной рассыпной единоличности; тогда-то и открылись взорам опрокинутых – зовущие горизонты сверхчеловеческой державной деятельности вождя. На отдалении да в смятении чувств работа всесоюзной инерции невольно воспринималась не только заслугой Сталина, но лично его работой, пуще усиливая впечатления утраты.
*Печатается по кн.: Б.Г.Белоголовый. Красный Август. «Кучково поле». Москва-Жуковский. 2007
Возвращено к 20-летию Победы, май 1965 года.
Борис Белоголовый
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
Шок от нападения Гитлера, пережитый Страною и Вождем, был не только от внезапности (войну ждали!), а от невыносимого предчувствия, что всем-всем радужным начинаниям и надеждам – конец, крышка, сейчас либо опять военный коммунизм, либо под Гитлера – и третьего не дано, а потом – когда и какое будет это «потом»?.. Общенародное единство, спасительное в дальнейшем, чрезвычайно усиливало катастрофичность начала войны.