На войне убивают по-настоящему. И ранят тоже. И это совсем не Голливуд. Это кино чёрно-белое. Единственный спецэффект – успеть доставить в госпиталь. В крайнем случае, всадить промедол, чтобы не откинуться от болевого шока.
Во время извлечения пули из руки была двухминутная остановка дыхания. Врачи вытащили с того света, потому не мог не вернуться и не поклониться им. Обнять двух бойцов, которые не отходили от меня ни на секунду, пока шили лицо. Фади в свою ладонь вложил мои пальцы, и я сжимал его руку, когда захлёстывала боль. Али вытирал испарину, а когда всё закончилось – поцеловал в лоб. А ведь у самого в реанимации за стенкой брат с пулей у сердца – снял снайпер. Они годятся мне в сыновья. Подумалось: не приведи Господи доли этих ребят нашим детям.
На госпиталь Хараста нападают ежедневно: под боком оливковая роща и можно скрытно подобраться. Воистину нет мира под оливами! Я не называю имени этого хирурга – просил не называть, не хочет волновать семью – он получил пулю, стоя у операционного стола, спасая раненого. В грудь навылет. Там вообще вся операционная бригада заняла госпитальные койки. Расстрелять врачей – есть ли большее преступление перед Господом?
Сирийские врачи уникальны: два года фронтового опыта. Они работают по двадцать часов на пределе физических сил и даже за их пределом. Два года в Сирию не поступают многие медикаменты и медоборудование. Онкологические больные, больные диабетом, туберкулёзом, церебральным параличом по-прежнему получают бесплатные лекарства, но это уже внутренние ресурсы. Эмбарго западной демократией наложено на всё - медикаменты, продовольствие, оборудование. Это борьба с режимом Асада или геноцид сирийского народа? Почему в экстазе слились западная демократия и исламский радикализм? Что общего? А общее одно – человеконенавистничество. Запад породил исламский радикализм, который его и сожрёт.
Сергей Бережной
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
