В Воронеже недавно вышла книга «Богучарский рубеж» Эдуарда Алексеевича Солорева, инженера-экономиста, поисковика отряда «Память» из ассоциации поискового движения юга Воронежской области. В сборнике представлены статьи, очерки и рассказы о событиях Великой Отечественной войны, связанных с земляками – участниками былых сражений на разных фронтах, и воинами, остановивших врага и освободивших Придонье. Географически это стык Воронежской, Волгоградской, Ростовской областей и Луганщины.
Предлагаем читателям рассказ краеведа об одном из поисков.
Весна 2014 года. С болью в сердце россияне следили за событиями в сопредельной Украине. Ещё не началась война на Донбассе. Да и не верилось в саму возможность осуществления такого сценария.
По поисковым делам мне тогда нужно было срочно связаться с Киевским «Национальным музеем истории Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» – тогда он ещё так назывался.
Дело в том, что в феврале 2010 года в Национальный музей «в рамках реституционных процессов» были переданы 1208 писем, вывезенных в 1942 году гитлеровцами из города Каменец-Подольский (Украина). Эта корреспонденция, датированная в основном июнем-июлем 1941 года, и не доставленная до адресатов, хранилась до 2009 года в фондах музеев города Вены (Республика Австрия).
На интернет-сайте Киевского музея появилась просьба научного коллектива: «откликнуться адресатов, адресантов, родных, близких, знакомых, всех, кто может пролить свет на их судьбы».[1]
Сотрудники музея объяснили цель своей благородной миссии:
«Почему даже личная переписка наших соотечественников стала объектом грабежа нацистских оккупантов? Что же ценного увидел враг в этих письмах? Ответ дал доктор Ольшлегер, который занимался отправкой корреспонденции в 1942 году в Австрию: «Эта коллекция даёт картину настроения советского народа в начале войны». Цинично, поскольку это «настроение» 70 лет пролежало в чужих фондах. А для нас – это бесценный клад. Боль обжигает сердце – сколько в этих неотправленных посланиях искалеченных судеб, сколько трагедий и слёз.
Наш моральный долг перед памятью авторов, большинство которых погибли в 1941 году – донести до потомков слова отчаянья, печали, любви, прощанья, надежды. Голоса из прошлого должны быть услышанными сегодня.
Пусть хоть и через 70 лет, но эти письма должны найти своих адресатов… Это наш священный долг».
Конечно же, сами письма не были размещены в свободном доступе на интернет-сайте Национального музея – только конверты с фамилиями и адресами отправителей и получателей. И это было правильным шагом: письма – это, всё-таки, слишком личное.
Несколько писем 1941 года из Каменец-Подольского так и не были доставлены адресатам и в нашу Воронежскую область: в Богучарский, Хохольский, Бутурлиновский, тогдашние районы – Хреновской и ныне липецкий Дрязгинский. А в областном центре – городе Воронеже – адресатам на улицах Красноармейской, Челюскинцев и улице 10-го января.
Получатель «богучарского» письма проживал в 1941 году в селе Песковатка Залиманского сельского совета. На фотокопии конверта удалось разобрать, что письмо направлялось Ивану Михайловичу Кравцову. Отправил же его из Действующей армии Кравцов П.И., адрес отправителя – полевая станция 356, п/я 18, подразделение № 4.
Это сейчас Песковатка – правобережная часть города Богучара. А в 40-е годы прошлого века село входило в состав Залиманского сельского совета. Вот и вся исходная информация, которой я обладал, когда решил разыскать родственников Ивана Михайловича Кравцова – получателя письма.
Работники администрации Залиманского сельского поселения «подняли» похозяйственную книгу по селу Песковатка. В довоенные и первые послевоенные годы эта книга являлась основным документом первичного учета сельского населения: в том числе, наличия у него земли, скота, жилых построек и другого имущества.
Из неё удалось узнать, что в селе Песковатка в 1940-х годах проживала многодетная семья Кравцовых: глава семьи Иван Михайлович, 1885 года рождения, его жена Марфа Фёдоровна, 1887 года рождения. Оба – украинцы. Их сыновья – Иван, Пётр и Егор, дочери – Галина и Елена. Так вот, один из их сыновей – Пётр Иванович Кравцов, родившийся в 1919 году, вполне мог быть отправителем письма, хранящегося в фондах Киевского музея. К сожалению, ответа на вопрос, на какой улице и в каком доме проживала семья Кравцовых, похозяйственная книга не дала. Но начало поиска было положено.
Дальше пошла работа с электронными базами данных Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации.
В Богучарском районе фамилия Кравцов очень распространена. В районной Книге Памяти увековечены два пропавших без вести Кравцова Петра Ивановича – но не подходил год рождения: 1901 и 1908 годы. Я тогда предположил, что Пётр Иванович мог быть призван в ряды Красной Армии не по месту своего рождения. А в этом случае, не вернувшийся с фронта воин мог выпасть из поля зрения составителей районной Книги Памяти.
Так и оказалось: в «недрах» интернет-сайта ОБД «Мемориал» удалось найти информацию о том, что в 1953 году Иван Михайлович Кравцов из села Песковатка разыскивал через Богучарский райвоенкомат своего сына Петра Ивановича, 1919 года рождения. Заполнявшему бланк анкеты работнику военкомата Иван Михайлович рассказал всё, что было ему известно о судьбе сына.
Место его рождения – село Терешково Богучарского района, до призыва в январе 1940 года в ряды Красной Армии Пётр Кравцов работал в шахте № 10 Краснолучского района Ворошиловградской области. Оттуда и призвался в армию, в город Николаев Украинской ССР в 255-й гаубично – артиллерийский полк (255 гап), где служил в звании сержанта.
В последнем полученном родителями письме сын указал, что его часть переводят в район Москвы. Само письмо, как сообщал в анкете Иван Михайлович, не сохранилось.[2]
Проводился ли действительно поиск в первые послевоенные годы, когда миллионы советских людей разыскивали своих не вернувшихся с войны родных и близких, неизвестно. На бланке анкеты сделана сухая резолюция: «Учесть без вести пропавшим в марте 1943 г.».
После того, как стало известно место службы Петра Кравцова, моя уверенность возросла: он и есть отправитель послания.
Дело в том, что в Киевском национальном музее среди многих полученных из Вены писем хранятся и те, которые отправляли воины, тоже служившие в 255 гап. Судьба этого полка оказалась трагической. В составе 116-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта полк в июне-июле 1941 года вел оборонительные бои, отходя от берега Днестра к городу Черкассы. Осенью 1941 года дивизия попала в «Киевский котёл», почти вся там и погибла. Петру Кравцову посчастливилось выйти из окружения, и родители в декабре 1941 года получили от него весточку.
Сомнений у меня практически не осталось, когда удалось найти информацию о втором письме Петра Кравцова, которое он отправлял в город Красный Луч (на шахту № 10). Именно там он работал до призыва. Письмо же должна была получить Евгения Денисовна Чередниченко.
Теперь оставалось самое сложное – найти родственников и вручить им послание из 1941 года.
Пришлось обращаться в официальные инстанции (в Богучарский отдел ЗАГС, в Управление Пенсионного фонда) – помочь пытались, но без успеха. Спасибо простым людям – жителям города Богучара и села Залиман. Только благодаря землякам и удалось найти родственников Петра Кравцова.
Спасибо жительнице села Залиман Любови Тихоновне Звозниковой, которая и направила мои поиски по нужному руслу. Благодарю и Татьяну Пантелеевну Крайнюченко – именно она сообщила информацию о живущих в Богучарском районе родственниках семьи Кравцовых – в сёлах Купянка, Залиман и в городе Богучаре.
Идти к родственникам с пустыми руками не хотелось. Нужна была копия письма. Когда я позвонил в Национальный музей в Киев и сказал, что я из России, повисла неловкая пауза. Но вскоре наш разговор продолжился. Сотрудник Национального музея Ярослава Леонидовна Пасичко внимательно выслушала мой сбивчивый рассказ, сердечно поблагодарив за информацию, и пообещала отправить почтой родственникам Петра Кравцова точную копию письма. По её словам, им вышлют муляж письма, изготовленный с использованием похожей бумаги, такого же цвета чернил. Для обеспечения полной идентичности даже специальным образом «состарят» бумагу.
Вскоре по электронной почте пришла из музея фотокопия письма Петра Кравцова.
…И вот направляюсь на песковатскую улицу Заречную: там живет Любовь Андреевна Цурикова – родная племянница Петра Кравцова. Она немного взволнована. Я тоже волнуюсь.
Пытаемся вместе прочитать письмо: «Пущено письмо 28/VII/41. Письмо от вашего сына и брата К. П. И. Во-первых, дорогие папаша и мамаша, братья и сестры, я вам сообщаю, что в данный момент я жив и здоров, чего и вам желаю, и передаю свой письменный привет всем – братьям и сестрам, папаше и мамаше. Ещё раз всем низкий поклон, а также передавайте братьям А. И. и И. И. и их женам Фросе и Клаве, Любе и Толе…».
У Любови Андреевны повлажнели глаза, она отложила письмо в сторону:
– Дядя Петя передаёт привет моим родителям и … мне! Брат А. И. – этой мой отец Андрей Иванович, его жена Фрося – моя мама, а Люба – это я!
Своего дядю Петра я помню хорошо. Вот, как сейчас помню, захожу я в первую комнату, это было в Терешково, чуть прошла, а он стоит перед зеркалом.
Увидел меня: «А, это ты, Любаша!» – «Дядь Петь, а вы куда собираетесь?» Он и отвечает: «Да гулять пойду, я же молодой!»
Мой отец и дядя Петя были очень похожие: оба невысокие, стройные и темноволосые. Жаль, что не сохранились фотографии дяди Пети. Он очень любил детей, спрашивал у меня, кем я хочу быть, когда вырасту?
Я ему и отвечаю: «Продавцом – конфетами буду торговать!» Ну, что ещё хотелось тогда ребёнку?
Чуть помолчав, продолжает:
– У моей мамы был старший брат Алексей, он жил в Луганской области. Дядя Петя перед войной сказал: «Я, наверное, до Алексея поеду подработать!» Семья у нас была работящая, никто работы не боялся. А был ли женат дядя Пётр, я, к сожалению, сказать не могу. Но, говорили, что девчата на него заглядывались.
Любови Андреевне было 10 лет, когда началась война. Отец писал им с фронта письма.
– Знаю, что он погиб в конце 1941 года под Москвой, – говорит она. – В самом начале нашего наступления.
А её дедушка и бабушка жили в конце Песковатки, в районе нынешнего хлебозавода. При немцах у них, единственных, в селе сохранилась корова. Немцы знали это, и приходили за «млеком».
– Мою маму и многих других жителей фашисты гоняли на работу, они строили дорогу по селу Залиман к линии фронта, – продолжает Любовь Андреевна Цурикова. – И я часто оставалась дома одна, а жили мы с мамой на улице Кирова в Богучаре. А когда в декабре 1942 года пришли наши солдаты – это было такое счастье!
Я оставил Любовь Андреевну наедине с письмом и с нахлынувшими на неё воспоминаниями.
Неизвестной осталась судьба солдата Великой Отечественной Петра Кравцова, одного из многих миллионов советских людей, которые летом 41-го верили в скорую победу над врагом.
«Скоро выйдут концы у нашего противника! И будем строить цветущую, молодую жизнь!» – это последние строки из его письма.
