Политики убаюкивают нас сообщениями о
том, что России все шире приоткрывается дверь в мир “общечеловеческих
ценностей”. Забывая напомнить, что это тот самый мир, где бомбят столицы других
государств во имя финансовых интересов, нападают на другие страны без веских
причин и открыто планируют убийство руководителей суверенных стран.
Нам следует запомнить дату: 8 марта 2002 года. В этот день мы узнали о
том, что США включили Россию — наряду с Северной Кореей, Ираном, Ираком,
Китаем, Сирией и Ливией — в список стран — целей для возможных
“контртеррористических” ударов ядерными зарядами малой мощности.
За месяц до того Джордж Буш объявил о планах кардинально изменить
армию, авиацию и флот Америки. Через пять лет военный бюджет США должен
превысить 360 млрд. долларов. Напомним: в 1996 году он составлял 244 млрд., а
в 1985-м, в самый разгар противостояния с мощным Советским Союзом, США ассигновали
на оборону только 305 млрд.
А недавно Вашингтон демонстративно разорвал российско-американский
договор по ПР0 1972 года.
То есть России брошен вызов. Мы делаем вид, что его не заметили. И
ответили, как у нас уже принято, уничтожением двух десятков стартовых
комплексов для самых мощных в мире ракет. Но, не зависимо от этого, нам очень
скоро может понадобиться много современного оружия. Но сможет ли его поставить
ВПК при его нынешнем состоянии?
Приехали!
Вспоминается как в 1999 году, будучи главой правительства, Владимир
Путин вдруг заявил, что локомотивом экономики станет военно-промышленный
комплекс. Зачем он это сказал? Представить, что глава правительства не знает
состояния ВПК невозможно, на законченного романтика он не похож. Значит, это
прием — говорить то, что от него хотят услышать, а вовсе не то, что он думает и
собирается делать. Что это именно так, впоследствии приходилось убеждаться
много раз. Но речь не о том...
Даже если бы В. Путин был искренним, все равно бы он опоздал более чем
на десять лет. Монстр окончательно обветшал, и стал не в силах ни только что-то
вытянуть, но даже стоять уже не мог. Сказалась череда бессмысленных
преобразований, в течение которых талантливые инженеры и рабочие вымирали от
нищеты, уходили с предприятий, спивались. НИИ закрывались, а страна не
заказывала новой техники. Сейчас мы уже нe можем воспроизвести многие из тех чудес, что
заставляли уважать страну. С горечью узнал, что Мотовилихинский завод (теперь
заводы) больше не может выпускать орудия большого диаметра, а единственный
завод по производству орудийных латунных гильз давно остановлен. Еще живы
конструкторские бюро и головные предприятия. Но этого мало — нужны сотни
предприятий-смежников, которые делают узлы и агрегаты, специальные материалы и
электронику. А вот эта сеть безжалостно разорена и разорвана. Приватизация “по
Чубайсу” разодрала тысячи кооперационных связей, пробила в ВПК зияющие бреши.
Головные заводы из-за этого не могут производить конечный продукт —
истребители, подводные лодки, самолеты-радары...
Иностранцы смеются, глядя, как русские с помпой подписывают контракты
на поставку оружия в другие страны, выполнить которые уже не смогут. Так мы не
знаем, как поставить Индии палубные истребители МиГ-29К. Да что там
истребители...
Итак, могущество оборонного комплекса страны — это миф.
Сегодня Россия в основном торгует запасами устаревшего оружия 80-х годов.
Нет, ВПК уже не сможет стать тягачом нашей экономики. Скоро просто
некому будет делать оружие. Для восстановления хотя бы основных контуров ВПК
нужны вложения в десятки миллиардов долларов, которых у страны просто нет.
Из-за развала отечественной электронной отрасли при создании умных систем
вооружения теперь широко используются зарубежные детали, доля которых в нашей
боевой электронике перевалила за 50 процентов. То есть, говорить о
независимости здесь уже не приходится. А ближайшее время Россия вообще потеряет
независимость в производстве важнейших видов оружия и будет вынуждена покупать
его за рубежом. Те, кто захочет обвинить меня в излишнем пессимизме, пусть
вспомнят, чьими самолетами сегодня комплектуется гражданский флот страны.
Впрочем, если будет на что покупать. Есть у нас РАВ — Российское
агентство по обычным вооружениям, которое занимается бронетанковым,
стрелковым, артиллерийским оружием и оптико-электронными системами. В 2000
году, когда в бюджет страны полились дополнительные доходы, а цены на нефть
подступали к 30 долларам за баррель, РАВ сдало российской армии одну боевую
машину пехоты, два комплекса инженерного обеспечения войск, два боевых
тренажера и аж три комплекта боевой экипировки военнослужащих!
При этом ом в России полностью развалены заказывающие структуры
Минобороны. Многочисленные слияния-разделения вкупе с десятилетним бюджетным
“удушением” армии привели к разрушению специальных институтов ПВО, ВВС,
Ракетных войск стратегического назначения. Научные школы в большинстве видов
Вооруженных сил вымерли или разбежались. У Сухопутных войск нет даже своего
НИИ.
Способность экономики страны обеспечить армию всем необходимым — еще
один миф.
Извечный вопрос
Кто виноват? В поисках ответа на этот вопрос взгляд чаще всего
обращается к Илье Клебанову, много лет отвечающего за ВПК и политику
вооружения. У оборонщиков он человек не популярный. Самое маленькое, что ему
ставят в вину это развал бриллианта отечественной промышленности ЛОМО в
бытность его директором, все остальное звучит так, что и не напишешь.
Что касается политики вооружения, то ни то что мы, присные, но даже
специалисты о ней имеют весьма и весьма смутное представление. Для широкой же
публики выдаются туманные фразы, смысл которых примерно таков: все то, что “у
нас ползает, летает и стреляет”, должно стать оружием всепогодного и
круглосуточного действия. Ну а что конкретно должно у нас ползать и летать?
Молчок. А еще г-н Клебанов любит порассуждать о том, что надо развивать
высокоточное оружие и заниматься модернизацией уже имеющейся техники.
В этом году трудами ведомства И. Клебанова и Минобороны появился
совершенно секретный документ под названием ГВП — Государственная программа
вооружения до 2010 года. О сорока восьми томах. Для кого она создана
неизвестно, поскольку даже руководители оборонных предприятий не знают даже
приоритетов ГВП. Те же, кому удавалось заглянуть в этот документ, говорят, что
это попытка накормить всех “семью хлебами”. Но, как известно. Чудесам этим
почти две тысячи лет и повторить их с тех пор не удается.
Не нудно быть глубоким аналитиком, чтобы прийти к выводу, что ГВП это
очередной документ о намерениях. Давайте вместе посчитаем. Сегодня
перспективные истребители стоят минимум 50—80 млн долларов — это с учетом
дешевизны российских рабочих и инженеров. Стало быть, 200 новых самолетов
обойдутся стране в 10—16 млрд долларов. Покупка 1000 новых танков (5—7 млн долларов
каждый) — от 5 до 7 млрд долларов. А каких денег будут стоить новые системы
ПВО, разведывательно-ударные комплексы высокоточного оружия, военно-космическая
группировка? Еще не менее 10 млрд долларов. Примерно 3—4 млрд как минимум потребуется
для создания боевого самолета пятого поколения. Около 4 млрд долларов нужно и
на то, чтобы произвести до 2010 года хотя бы 200 межконтинентальных ракет типа
“Тополь-М”, заменив выходящий из строя парк советских ракет. А еще неплохо было
бы иметь и средства для уничтожения вражеских спутников...
Иными словами, на девять оставшихся лет только на оружие необходимо по
крайней мере 45 млрд долларов. Притом что весь наш оборонный заказ на 2002 год
менее 2,5 млрд, включая затраты на горючее, тушенку, картошку и обмундирование
для военнослужащих. А из России только за госдолги каждый год за рубеж уходит
по четырнадцать и более миллиардов долларов. И будет уходить аж до 2030 года.
Вот и считайте сам и, чего стоит принятая бумажка ГПВ.
Без современных систем вооружения провести реформу армии невозможно.
Таким образом, мобильная технически оснащенная армия будущего — очередной миф.
По словам Ильи Клебанова, “национальным приоритетом в создании новых
видов вооружений” будут являться разработки самолета пятого поколения и новой
многоцелевой атомной подводной лодки, более быстроходной и менее заметной, чем
спущенный недавно на воду “Гепард”. В числе других приоритетов он называет
также разработку новых образцов высокоточного оружия, средств индивидуальной
защиты, связи, разведки и обнаружения. (Обратим внимание: баллистические
ракеты стратегического назначения в приоритетах не значатся!) А до 2010 года
России предложено лишь модернизировать старые образцы.
Зачем понадобился блеф под названием ГВП догадаться не трудно —
чиновник должен показывать свое рвение. И Клебанов здесь действует согласно
народной мудрости: не смог исправить тормоза — сделай громче гудок. А почему
ГВП окружен такой плотной завесой секретности тоже понятно: писался этот
документ исключительно для одного человека — президента, а представить его на
обсуждение — это неминуемо подставить себя под огонь критики.
Складывается впечатление, что компетентность некоторых министров — миф.
Так что, выходит, мы нашли виновного в плачевном состоянии ВПК? Боюсь,
нет. В лучшем случае, это козел отпущения. А персонифицировать вину вообще
невозможно. Перефразируя Герцена: широк круг революционеров... (далее по
тексту). И с сожалением должен признать, что главным врагом нашей оборонки
является ни нехватка средств и ни кто-то лично, а некомпетентность в управлении
и безответственность.
— У нас все умные: умное Правительство, блестящая Дума, очень толковые
руководители. Но почему в результате мы получаем эти провалы и завалы, в
которых реально находимся? —говорил на парламентских слушаниях директор одного
из заводов Агафонов. — Мне кажется, пришла пора все-таки говорить об
ответственности более персонифицированной. Например, сегодня руководитель
предприятия в соответствующем законодательстве несет ответственность вплоть до
уголовной за то, что он не вовремя выдаст зарплату. А, скажите, чем рискует
депутат, не голосуя или не принимая тот или иной закон?
Объятия отчима
Сейчас продолжается та лихорадка, которая у нас называется реформой. За
пять лет с 1995 по 2000 год управление оборонным комплексом перекраивалось
10(!) раз. К чему это привело?
Согласен, наш военно-промышленный комплекс избыточен. Теперь уже местами.
Но для его реформирования хорошо бы знать, а сколько у нас предприятий
исполняют оборонный заказ? Вопрос не простой, поскольку чисто оборонных
предприятий, пожалуй, и не осталось — все в той или иной степени заняты
выпуском гражданской продукции. Поэтому появился термин оборонно-промышленный
комплекс (ОПК). Он состоит в свою очередь из предприятий ВПК, а это свыше 1
тысячи 700 головных предприятий и учреждений. Общее же количество предприятий,
участвующих в реализации гособоронзаказа, оценивается на уровне 8 тысяч. Но в
стране нет органа, который бы мог назвать их точное число. То есть, несть им
числа. Хороши же мы хозяева!
На сегодняшний день объемы загрузки головных предприятий ВПК военными
заказами оцениваются до 55 процентов. Однако доля по гособоронзаказу составляет
не более 20, а для многих предприятий и менее 10 процентов. Остальное это
заказы иностранных заказчиков — 40 процентов, которые не могут определить
развитие ВПК на долгосрочную перспективу.
“Если доля иностранных заказчиков уменьшится в объеме наших заказов и
нам ее не удастся скомпенсировать, то мы можем потерять оборонку в ближайшие
пять-семь лет”. Этот вывод принадлежит… Николаю Баранову.
Мы все привыкли слышать, что и такое число оборонных предприятий
содержать стране не по силам. Но на парламентских слушаниях в Туле уважаемый
Николай Иванович привел поразительные данные. “Иногда говорят о том, что
оборонка тратит одну четвертую часть бюджета, а вот если взять такой пример,
что у нас около 4 миллиардов долларов составляет экспорт и из него не менее 1
миллиарда это различные виды налогов плюс налоги от непосредственно
гособоронзаказа, то гособоронзаказ на закупки вооружения и военной техники
составляет меньше, чем оборонка платит налогов вот таких видов деятельности”.
Можно без преувеличения сказать, что оборонка — это столп экономики. За
счет нее латаются многие дыры в экономике, благодаря ВПК поддерживается
технологический и технический уровень промышленности, сохраняется политическое
влияние в мире. В какой отрасли народного хозяйства России можно не платить за
выполненную работу годами? Найдите сегодня нефтяную компанию, которая по
Госзаказу поставила бензин или солярку, которой не заплачен 1996 год. И
согласились бы нефтяники с предложением: заплатить им половину без индексации, а
половину бумагами, которые будут отданы к концу года. А ведь это все
прописывается в федеральном законе о государственном бюджете.
Выходит, мало того, что мы вооружаем армию бесплатно, так и убыточность
ВПК это еще один миф.
Возможно, кому-то кажется, что благодаря экспортным заказам нам и
впредь удастся сохранить оборонные отрасли промышленности. Это иллюзия. Мало
того, что станочный парк изношен и безнадежно устарел — более 85 процентов
станков работают с до-горбачевских времен, неплатежи и низкая заработная плата
вымыли рабочие и инженерные кадры, а средний возраст руководящего состава
составляет 60 лет. И завтра будет просто некому работать. Кроме того, уходят не
просто люди, вместе с ними теряется технология. Все это не позволяет надеяться
на то, что удастся поддерживать высокое качество продукции. А при отсутствии
новых разработок, ориентация на зарубежные рынки лишь продлевает агонию
оборонной промышленности.
Ориентация исключительно на экспорт, при полном отсутствии внутреннего
рынка вооружения, таит много подводных камней. Возможности арсеналов в плане
поставок техники исчерпаны. По свидетельству заместителя директора
“Рособоронэкспорта” Владимира Пахомова, “такие страны как Китай, Индия не берут
уже старые образцы вооружения и военной техники, а заставляют наших
разработчиков и наши предприятия разрабатывать и поставлять довольно-таки
современную технику”. Оставим в стороне вопрос целесообразности вооружения
стран-соперников оружием более современным, чем имеется в российской армии.
Справедливости ради надо сказать, что техника, не стоящая на вооружении в
стране-продавце, находит покупателя очень трудно.
При поставках современных боевых кораблей, самолетов вертолетов,
ракетного оружия покупающие страны требуют тренажеры, преподавателей,
инструкторов. А у нас нет даже офицеров, которые бы сами эксплуатировали такое
вооружение и могли бы обучить индусов или китайцев. В результате заниматься
обучением приходится предприятиям ВПК, у которых нет учебной базы для
иностранцев.
Но, как уже говорилось, экспортные поставки не решают проблемы
сохранения оборонного потенциала. В основном продолжают распродаваться заделы
80-х годов. Для производства перспективного вооружения нужны НИИ и предприятия
в разных отраслях, способные предложить новые металлы и пластмассы,
измерительную технику и электронику, двигатели и системы управления... Никакие
экспортные поставки обеспечить оборонный потенциал не способны. А значит,
способность производить современное вооружение — миф.
В мае 2001 года в область валютного законодательства было внесено
изменение. Значит, был увеличен допустимый срок поступления валютной выручки по
основной номенклатуре до трех лет, то есть сейчас мы имеем возможность
подписывать контракты, где валютная выручка будет поступать как бы на
протяжении первых трех лет.
С одной стороны, это вроде бы для предприятий и не очень здорово, лучше
бы деньги получить пораньше. Но, с другой стороны, это позволяет, как бы
открыть сотрудничество с теми странами, с которыми мы раньше не сотрудничали
или в целом с какой-либо страной увеличить, так сказать, объем нашего
сотрудничества и тем самым, так сказать, укрепить там позиции и заработать
больше денег.
Не могу не привести еще один пример раздевания нищий оборонки. Скажем.
Доставить вагон боеприпасов на Дальний Восток стоит 100 тысяч рублей, а
перевозка обычного металла обходится в пять раз дешевле. Думаете, за 80 тысяч
железная дорога обеспечивает дополнительные меры безопасности? Да ничуть не
бывало. Руководитель специализирующегося на производстве боеприпасов предприятия
Государственного научно-производственного предприятия “Сплав” Николай Маковец
из этой ситуации делает убийственный вывод: “В принципе, подходы по перевозкам
закрывают эффективность и целесообразность работы в сибирском кусте, где у нас
абсолютно есть самостоятельный замкнутый комплекс по созданию вооружения”.
Иными словами, начинается автаркия в производстве вооружения. Она, несомненно,
усилится после реформы железнодорожного транспорта, а к чему это приведет,
лучше не задумываться.
Все что сказано выше, в основном относится к прерогативам
исполнительной власти. Но заметную лепту в дело разоружения страны внесли и
законодатели.
Поцелуи мачехи
Допустим, будут у нас самые современные боевые системы. Но есть мелочь,
без которой вся чудо-техника груда металла. Эта мелочь называется боеприпасы.
Так вот намерено или по недомыслию именно по боеприпасникам был нанесен самый
мощный удар. И как не печально это признать, Парламент этому способствовал.
Анализ всех проблем не входит в мои планы, поэтому приведу один пример.
Издревле цеха пороховых заводов разносили на километры друг от друга. Причина,
думаю, понятна. Поэтому занимали пороховые заводы тысячи гектар. Да и строили
их вдали от городов, значит, приходилось строить поселки для рабочих. Помимо
этого боеприпасному заводу необходим полигон. Раньше и в голову никому не
приходило брать плату за землю с казенных заводов. Имели они и другие льготы. А
теперь за землю надо платить, под застройку ее не отдашь, территорию завода
охранять, освещать, поселки содержать и т.д. и все это повисло на чахнущих
заводах. В результате либо мы потеряем боеприпасную отрасль либо каждый патрон,
снаряд, ракета будут стоить так дорого, что использовать их для обучения войск
станет непозволительной роскошью.
Активно культивируется миф, согласно которому стоит принять еще десяток
законов и оборонка оживет. Как видим, и нынешние-то ее душат. Судите сами.
Много лет оборонщики борются с такой глупостью как НДС на аванс.
Государство авансирует производство вооружения. Но продукция еще не произведена,
еще не включены станки, а уже надо платить. Еще нелепей то, что НДС на аванс
берется внутри производственной интегрированной структуры — промышленного
объединения — с каждого передела.
В той же боеприпасной промышленности несколько переделов: одно
предприятие делает комплект, второе снаряд, третье взрывчатку, третье
взрыватели и так далее. По существующему законодательству, вернее по
трактованию законодательства, при получении аванса каждому надо уплатить НДС. В
результате половина денег уходит в бюджет, не приступив к созданию той самой
добавочной стоимости. Причем, если внимательно читать закон, весь закон
пронизан тем, что НДС берется только с созданной продукции, только с
реализации. Но поскольку ограничения четко не оговорены, экономический блок
управления исполнительной власти докладывает Правительству и Президенту, что
все деньги перечислены, а из них половина вернулась в бюджет тут же, даже не
дав оснований для создания той самой добавленной стоимости.
Любопытно, что об этих бесчинствах со стороны МНС и Минфина наш
президент прекрасно осведомлен.
Один директор вспоминает, что в начале контртеррорестической операции в
Чечне в 1999 году премьер-министр В. Путин проводил совещение с участием
представителей промышленности, на котором в частности обсуждалась и проблема
поставки боеприпасов. Когда глава правительства услышал, что за выделенный
аванс промышленность может поставить лишь 50 процентов боеприпасов, он очень
удивился. Он поднял представителя экономического блока, получил подтверждение того,
что допущены ошибка, и НДС надо брать по реализации. И какой пункт возник в
протоколе. В последствии выяснилось, что соответствующее поручение было дано
тогдашнему Министру финансов Касьянову. Но вскоре выяснилось, что вопрос этот
на самом деле так и не был решен.
“Если бы Дума с учетом того, что Президент уже к этому руку
прикладывал, приняла бы простой закон в одну фразу, что в гособоронзаказе НДС
взимать при реализации проавансированной продукции, а не при ее авансировании,
нам стало бы гораздо легче” — говорят оборонщики.
С поразительным проворством правительство нашло дырку в документах,
регламентирующих финансирование гособоронзаказа. Дело в том, что в них
отсутствует такой важный показатель финансирования, как фактор времени. Нигде,
ничего не говорится, а когда же открывается и заканчивается финансирование, 1
января или 30 декабря. Воспользовавшись этим, Минфин провел поразительную по
цинизму операцию. 26 декабря 2001 года за три часа до конца последнего
банковского дня уходящего года на счет Министерства обороны поступило 12
миллиардов рублей предназначенных для оплаты гособоронзаказа. Естественно,
Минобороны не успело эти деньги направить предприятиям, а согласно Бюджетному
кодексу уже 1 января эти деньги попали в бюджет 2002 года в резерв Правительства,
который оно имеет право тратить до 1 сентября. Чрезвычайными усилиями
выцарапала часть этих денег, но не все.
То есть. Неустанная забота правительства о процветании госсектора
экономики — еще один миф. Дабы впредь не повторялись предновогодние шутки,
пожалуй, стоит прислушаться к просьбе генералов от промышленности и
законодательно прописать, что финансированием гособоронзаказа считается сдвиг
по банковским дням на 10 дней или по календарным на 15. Иными словами, деньги,
поступившие в декабре, позволяют открыть финансирование, скажем, до 15 декабря.
В заключение хотелось бы заметить, мифотворчество в политике — это не
российская выдумка, оно сопровождает деятельность правительств всех без
исключения стран, но все же силу ее определяют реальные дела.
Валентин Зубков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
