Близится очередной, 71 Праздник Победы. Победы, добытой нашим народом в самой трагичной и страшной войне человечества. Великий день торжества и скорби, где парадные маршы и гром салюта неотъемлемы от мерного молоточка метронома, отсчитывающего минуту молчания. Всего минуту, одну, но, наверное, самую чувственную минуту этого дня.
Тяжко ковалась эта Победа. Неимоверными усилиями сильных… И не маленький молоточек метронома, а громадный молот ковал символ победы. И каким мог стать тот символ, долго не было понятно. Первые полтора года из кузницы войны вполне могла появиться и возвыситься над всем миром черная нацистская свастика – знак почерневшей совести, измененного сатаной мира. Но люди, долго бывшие наковальней, принимавшей на себя всю чудовищную тяжесть ударов, выстояли. Они вырвали молот войны из рук врага и выковали свой символ, и вынесли из кузницы звезду – знак торжества Человека, доброй воли и истины! В какой-то момент произошел этот спасительный для всего человечества перелом.
Все это было, и было не абстрактно. За этим переломом стоит воля и сила конкретных людей. Я нарочно не буду называть имя города, о котором хочу написать, потому что развернувшиеся в нем события в той или иной мере были характерны не столько для места, сколько для времени. Пусть он так и звучит как «Город». Но ту часть его, про которую напишу, я открою. Люди должны знать и помнить.
За время войны в самом Городе и вокруг него было много таких мест. Бои здесь носили особенно ожесточенный характер с самого начала. Но все-таки среди горожан это место особенное.
Чижовка. Забавное, звонкое название бывшей казачьей слободы, примыкавшей к Городу с юга, разбросанной по крутым холмам, высоко стоящим над заливными лугами поймы спокойной и тихой русской реки. Интересно, что как до войны, так и после, Чижовка изменилась мало. Конечно, время идет, и в ее цветущие сады, в ее кривенькие, петляющие по горам улочки с частной застройкой, врезаются кварталы стекло-бетонных многоэтажек, убогенькие хаты и домишки давно заменили коттеджи и таунхаусы, но до сих пор она остается слободой, какой-то особенно удалой, вольной и прозрачной. Когда-то Царь Петр построил на Чижовке себе дачу, хотя даже в то время от Города, где у него был дворец, ее не отделял ни один метр. Здесь всегда была какая-то своя, неповторимая энергетика. Был на Чижовке и свой задиристый нрав, известный всей округе, охранявший ее, чижовскую особливость. Даже во второй половине 20 века, когда Чижовка была уже отчасти центром Города, ее жители, выходя по тем или иным делам говорили: «Пойду в город выйду». Слобода росла и развивалась. Внутри ее уже появилось свое территориальное деление на Ближнюю и Дальнюю Чижовку, Гусиновку, Новую Слободку, Маслозавод и так далее. Главной, осевой линией всей Чижовки стала улица Большая Чижовская, переименованная большевиками сначала в Варейкиса, а после и по наши дни в 20-летия Октября. По этой улице и началась с 30-х годов застройка современными большими каменными домами, постройка дамбы и второго в Городе моста на левый берег реки. В одном из этих домов, бывшем с самого начала родильным, появилось на свет очень много горожан, в том числе и Ваш автор, до сих пор живущий в другом довоенном доме на той же улице.
Вот и пишу я о том, что мне близко и знакомо от рождения. И хотя я не был очевидцем тех эпохальных событий, но я каждый день хожу по священной земле, священной для всего русского… да нет, наверное, для всего человеческого рода.
Враг прорвался к Городу в начале июля 1942 года. Наступали лучшие армии вермахта и его сателлитов. Гитлеровцы понимали, что успех этого наступления это ключ к победе во всей Восточной кампании. Это был момент истины для фюрера. Вся мощь тогдашнего «Евросоюза» – Рейха не могла выдержать дольше этого года, весь его ресурс бросался в топку. 900 тысяч воинов в составе 6-ти армий начали операцию Фальк Блау на южном крыле советско-германского фронта. Прорыв фашистов к Городу был молниеносным. Их боевой дух, подорванный поражением в Битве за Москву, возрос колоссально. Исполняя приказы фюрера, они действовали не только стремительно и самоуверенно, но даже нагло и фанатично, словно не замечая препятствий. Сломив за двое суток на южных подступах к Городу героическое сопротивление его немногочисленных защитников, 6 июля фашисты ворвались на Чижовку и далее через нее в центр. С этого дня в слободе начался бой, о котором я и веду свой рассказ. Это был бой, длившийся 203 дня, дольше, чем вся Сталинградская битва. Всем патриотам известен Мамаев курган в Сталинграде, Невский пятачок в Ленинграде, Малахов курган в Севастополе… есть такое ратное поле и в этом городе – Чижовский плацдарм.
Оказавшись на Чижовке, немцы предприняли попытку овладеть и левым берегом города. По невзорванному мосту они переправились через реку и создали небольшой плацдарм в непосредственном соприкосновении со стратегической для Советского Союза железной дорогой Москва-Юг, однако удержание его сулило им большие потери, которых Гитлер приказывал избегать. Несмотря на то, что в неразберихе оборонявшихся, захваченный почти без боя плацдарм в течение суток практически никто не пытался ликвидировать, фашисты, оценив все стратегические выгоды чижовских высот, отошли назад за реку, взорвав за собой переправу.
Без промедления они начали превращать слободу в крепость. С чижовских холмов прекрасно просматривались не только левобережные кварталы города, но и десятки километров степной равнины за ними. Речная пойма в Городе была не просто двумя берегами, это в ширь около двух километров заливных лугов, со множеством небольших озер, стариц, болотец, с петляющими между ними рукавами реки и островами. Перепад высот составлял около 60-70 метров. Между частными домиками протянулись сплошные ряды траншей и ходов сообщений, склоны холмов ощетинились рядами колючей проволоки, скрытые в складках местности, окопались минометные батареи. Под каждым домом либо блиндаж, либо пулеметная точка. Артиллерия, невидимая для наших войск, пристреляла каждый метр между берегами. Все подступы к холмам – сплошное минное поле. На всех прямых улицах укрытые за домами танки. Были на Чижовке и несколько больших каменных зданий: Предтеченский собор и Рождественская церковь, школа связистов и Романовские казармы, кирпичный завод и другие небольшие фабричные постройки, двухэтажная красная школа. Дальше в город таких домов становилось все больше и больше. Каждый такой дом превратился в цитадель, защищенную всеми возможными фортификационными постройками от рвов и проволочных заграждений, до бетонированных дотов и танковых капониров. Немцы затаскивали пушки на верхние этажи зданий, не говоря уже о станковых пулеметах и зенитных установках. Корректировщики огня могли не напрягаясь вымерять до сантиметра действия своих артиллеристов и минометчиков. С южного фланга вся эта группировка была прикрыта лесом, превращенным в мощную базу войск, с северного – захваченным центром города. В тылу располагались все возможные части от медиков и инженеров, до тяжелой артиллерии и карателей СД. И все это при безграничном господстве в воздухе фашистской авиации.
Левый берег подвергался непрерывному огневому воздействию. Его заводы, а это были самые инновационные по тем временам предприятия – авиационный, синтетического каучука и др., электростанция и многие жилые постройки были разрушены артиллерией и авиацией противника. Под обстрелом находилась линия стратегической железной дороги. Небольшие очаги сопротивления группками бойцов полностью погибшего 498 стрелкового полка 232 СД и нескольких неполных полков НКВД, в этой части города в течение нескольких дней были подавлены.
Оборону города по левому берегу реки напротив Чижовки занимали остатки вышедшей из окружения, потерявший до трех четвертей личного состава в тяжелых арьергардных боях, 6-й стрелковой дивизии генерал-майора И.Д. Гришина. Воины, всю последнюю неделю не евшие и не спавшие, на виду у фашистов окапывались на новом для себя рубеже. Но об обороне не было и речи. Как только ситуация в районе Города стала понятна верховному командованию, стали поступать приказы немедленно очистить город от прорвавшихся фашистов. Однако группировка врага в десятки раз превосходила сила и средства наших разрозненных подразделений. Маршевые соединения начинали пополнять отступавшие и разбитые части Красной Армии, но это происходило медленно. Железная дорога оказалась под постоянным обстрелом и только благодаря героическим усилиям путейщиков могла пропустить за ночь 6-7 эшелонов в обе стороны. Бригады железнодорожников располагались в трехстах метрах друг от друга вблизи полотна и чуть ли не вручную ! проводили составы, моментально ремонтируя поврежденную дорогу. Солдаты шли к Городу пешими маршами по 100-150 км. Однако, уже на третий день боев в городе, 8 июля, сводные части 84-го и 125-го полков 6-й дивизии получили приказ перейти в наступление. Им была поставлена задача закрепиться на берегу, занятом неприятелем и обеспечить наведение переправы.
Отступление кончилось. Оступление, в котором они потеряли большинство товарищей, в котором падал их боевой дух, остановилось на этом рубеже. Какие мысли были у этих солдат? Они видели перед собой в зареве пожарищ древний русский Город, видели погибшие стрелковые полки всего одной дивизии, вставшие насмерть до последнего солдата перед двадцатикратно превосходящим противником, только чтобы обеспечить их выход из окружения и позади себя они видели бескрайний простор русских степей, где не было уже никаких войск на пути врага. Но теперь им предстояло перейти в наступление… Сводные части двух полков, а на самом деле чуть больше одной роты, они вплавь переправились на правый берег у взорванного моста и продвинувшись до середины дамбы заняли оборону по обеим ее сторонам. Это позволило натянуть канат, через реку, а по нему и пешеходный мостик, скрытый в развалинах. Рота держалась больше двух недель, скрытно переправляя на крохотный пятачок земли боеприпасы и ведя постоянные бои ! с передовым охранением гитлеровцев.
26 июля, получивший пополнение, 125-й полк (а по численности всего один сводный батальон) перешел по мостику реку и смяв передовые рубежи врага прорвался к подножию чижовских холмов, захватив 16 крайних домиков. Так образовался Чижовский плацдарм.
Если кого-то заинтересовал мой рассказ до этой части, то я позволю себе порекомендовать ссылки, по которым Вы найдете всю информацию, касающуюся самих военных действий, номеров частей и подразделений, принимавших участие в боях, фамилии отличившихся бойцов и командиров.
Немцы пытались уничтожить наш передовой десант. Но лишенные возможности применять артиллерию и авиацию по узкой кромке захваченной батальоном капитана Ивана Буялова, они сами стали нести потери от артполков с левого берега. Теперь уже напротив Чижовки стояла не одна 6-я СД, а все силы и средства вышедшей из окружения 40-й Армии генерала М.М. Попова. Несмотря на то, что армия понесла тяжелые потери, а пополнение шло медленно, управление войсками уже пришло в должный порядок, была отлажена связь, появилась четкая организация действий. Со стороны немцев армии противостояла группировка под командованием генерала Блюма. Передовые позиции занимали полки 57-й и 323-й пехотных дивизий. За их спиной находились части 22-й танковой дивизии и 140-го минометного полка. Во второй эшелон группировки входили 75, 202, 383 и 387-я пехотные дивизии, 221-й и 323-й саперные батальоны, 152-й строительный батальон. Резерв в составе унтер-офицерских курсов дивизий находился за Городом.
К августу начала формироваться ударная группировка 40-й армии и разрабатываться наступательная операция. Каждое наступление в Городе имело целью выбить немцев и полностью уничтожить их войска. Но наведение переправы через реку, по которой могла бы пройти техника, было невозможно. Любая попытка сделать это срывалась артиллерией или авиацией врага. Выход из положения подсказали инженеры. Они предложили соорудить подводную переправу, что обеспечит ее надежную маскировку, гарантирует быструю переброску через реку машин любой грузоподъемности и в большом количестве. Переправу строили не только саперы, но и все, кого можно было использовать на этой работе. В ночное время люди носили на себе обломки железобетонных конструкций, кирпич, булыжник, которыми изобиловала территория левобережья. Все укладывали на дно реки немного южнее электростанции. Специалисты называли это усилением дна. Когда работа была закончена, армия получила падежную связь между берегами. Над полосой бетонно-кирпично-каменного полотна полуметровый слой воды. С воздуха такую переправу не заметишь, с немецких позиций тоже.
В ночь на 12 августа на правый берег прошли танки, пушки, грузовики и повозки. Скопление значительных сил на плацдарме оказалось для противника неожиданным. Простейшее сооружение на реке сыграло большую роль в успешном решении важнейшей боевой задачи.
Наступление ударной группировки 40-й армии началось утром 12 августа. Теперь вместе с 6-й дивизией в штурме Чижовки участвовали 100-я стрелковая дивизия полковника Ф. И. Перхоровича, 111-я стрелковая бригада майора И. Ф. Дремова, 14-я танковая бригада подполковника С. Т. Стызика (всего 28 танков – один батальон), 16-я истребительная бригада майора И. В. Купина. Их поддерживали батареи 1109-го и 595-го армейских артиллерийских полков, 128-й минометный полк, несколько дивизионов "катюш" и штурмовая авиация.
Первым налетом враг был захвачен врасплох. Наступление развивалось стремительно и быстро проникло на всю глубину обороны противника. Но быстро придя в себя и подтянув резервы, гитлеровцы повсеместно контратаковали и оттеснили наши войска почти до исходных рубежей. Завязались тяжелые, кровопролитные бои. Продвижение Красной Армии застопорилось. Приходилось отражать до десятка контратак в день на каждом участке. Что раньше было редкостью, теперь стало постоянством – немцы атаковали ночью. Здесь, наверное, впервые наши солдаты столкнулись с тем, что враг не считается с собственными потерями. Бои быстро переходили в рукопашные схватки, в которых враг терял преимущество авиации и артиллерии. Продвижение наших войск вперед на 50 метров в день считалось большим успехом и давалось ценой невероятных усилий. Сражались за каждую комнату в доме, каждый подвал, каждый сарай. Все тылы наших войск массированно обрабатывались немецкими самолетами, любое скопление техники быстро уничтожалось врагом. Как только наши танки находили себе место в атаке, на них тут же пикировали юнкерсы и утюжили хейнкели. Возникло чудовищное месиво из разрушенных домов, сожженной техники, сбитых самолетов, раздавленных пушек и человеческих тел. Взятие каждого домика оборачивалось множеством боев за его удержание.
В атакующем порыве советских войск проявился массовый героизм солдат и офицеров. Напомню, что соотношение атакующих и обороняющихся, по всем законам военной науки, должно быть не менее 4 к 1, а в условиях города и 7 к 1. Наши войска в атаке уступали и количественно, и по оснащению. Несмотря на то, что главных целей наступления добиться не смогли, важнейшие задачи были выполнены – удалось значительно расширить плацдарм, закрепиться не у подножия, а на вершинах холмов, а главное – нанести врагу серьезный урон, заставить вводить в бой резервы. На юге начинались битвы за Кавказ и Сталинград, но противник там не только лишался возможности получить подкрепление. В разгар боев, немцы были вынуждены снять из Сталинграда 75-ю пехотную дивизию и бросить ее в бой на Чижовке. Все «местные» резервы ими были использованы, пополнения постоянно поступали из глубокого тыла, но и их было недостаточно.
Если в силу объективных причин атакующие возможности Красной Армии были исчерпаны, то неисчерпаемым оказался именно боевой порыв, дух воинов. Фашисты не прекращали попыток ликвидировать плацдарм ни днем, ни ночью. Их самолеты бомбили все светлое время суток так, что когда одна партия еще не закончила атаку, на смену ей приходила другая. Когда самолеты меняли свои цели, начинала бить тяжелая артиллерия, затем шли танки и пехота. Немцы атаковали и в лоб, и с флангов. Десятки атак в день приходилось отражать нашим воинам на отвоеванных рубежах. Никто не отошел ни на шаг. И дело здесь не в знаменитом Приказе № 227. Он вышел уже позже начавшихся боев на Чижовке. Каждый боец осознанно шел на подвиг. Они гибли. Чижовку между собой прозвали «долиной смерти». Кто туда уходил, назад не возвращался. Но в отличие от 41-го года, в этих боях тяжелейшие потери нес и враг. Он постоянно просил подкрепления. Еще в начале сражения за Чижовку командующий 323-й пехотной дивизией генерал фон Берген клялся своему начальству: "Я не уйду из Города до тех пор, пока в дивизии уцелеет хоть один солдат"/ЦАМО СССР, ф. 203, он. 2843, д. 41, л. 21. Немцы сражались отчаянно, погибали в атаках целыми батальонами, но продолжали лезть вперед. Их боевой дух был еще силен, но вместе с потерями он начинал таять. Обещанное им Гитлером жизненное пространство на Востоке, оборачивалось лишь могильной ямой на дне глубокой воронки.
Русские уже не были теми «мальчиками для битья», тем «пушечным мясом», как прежде. Они все также шли на пулеметы, на смерть, но теперь они шли в наступление, они шли вперед и несли эту смерть на своих граненых штыках, они сминали эти пулеметы и шли дальше.
Третий штурм Чижовки начался 15 сентября. На этот раз в боевых порядках ударной группировка 40-й армии, кроме ранее названных соединений, действовали 25-й танковый корпус, 159-я и 206-я стрелковые дивизии, 229-я стрелковая бригада. Все они уже участвовали во многих боях и не имели штатной численности техники, оружия и личного состава. Для переброски войск на плацдарм, в ночное время было построено девять переправ. Кроме того, имелись лодки и легкие плоты. Основной переправой для танков служила отремонтированная подводная дамба. Для движения машин по заболоченной пойме были разведаны маршруты с более твердым грунтом.
В 5 часов 40 минут 15 сентября на позиции врага обрушили залпы дивизионы четырех полков гвардейских минометов ("катюш"). Затем ударили орудия армейской, дивизионной и бригадной артиллерии. В артподготовке принимали участие и четыре бронепоезда. Пятьдесят пять минут полыхали взрывы в западной части Чижовки. Над позициями фашистов встала черная стена дыма. В это время войска переправлялись через реку, по разным маршрутам выходили к переднему краю, готовились к атаке.
В 6.35 ударная группировка перешла в наступление. Начался очередной штурм. Противник, введя в бой резервы, яростно оборонялся, предпринимал контратаки, но вынужден был пятиться назад, несмотря на то, что имел численное превосходство.
Тяжелейшие бои разгорались вокруг созданных врагом «цитаделей». Многочисленные атаки на них приводи к захвату в лучшем случае этажа или подвала. Потом шли контратаки и так многократно. Только за три дня боев части 40-й Армии потеряли убитыми, раненными и пропавшими без вести более 17 тысяч человек. Оборонявшийся враг терял не меньше. Наступление длилось до конца сентября. Его результатом стало значительное расширение и углубление плацдарма (на юге он соединился с соседним Шиловским плацдармом), создававшее предпосылки для охвата группировки врага в центре Города. Уничтожение большого количества живой силы противника привело теперь уже к настоящему падению боевого духа. Для его подъема Гитлер отправляет на фронт полк, никогда не покидавший пределов Рейха, свой именной, где он когда-то служил ефрейтором. Сюда, на Чижовку… Отборные немецкие красавцы, которых мы так часто видели на хрониках плацпарадов, филигранно чеканящих шаг, так и прибыли со всеми аксельбантами и хромов! ыми сапогами. Через два дня боев в полку в живых осталось 8 человек. Немецкая 323-я пехотная дивизия оставила на Чижовке 4250 человек только убитыми. По полторы тысячи потеряли 383-я и 387-я дивизии, немногим меньше 57-я и 75-я. 22-я танковая дивизия потеряла 68 танков и 550 человек погибшими.
К началу октября обе стороны выдохлись и перешли к жесткой обороне. Началась безжалостная снайперская война. Попытки отбить у противника позиции не прекращались ни на один день. По-прежнему уходили через реку, на Чижовку роты за ротами, но больших наступательных операций не было. Командование сняло с этого направления измотанные многомесячными боями части. 6-я дивизия была отправлена на переформирование, остальные на пополнение и на другие участки прорывов. В конце января ставка командования провела на данном участке советско-германского фронта ряд наступательных операций. Завершающая, из которых началась с Чижовского плацдарма. Город был освобожден 25 января, а вслед за ним и множество других русских городов. Была разбита огромная группировка врага – 26 дивизий уничтожено полностью. В плен попало более 100 тысяч вражеских солдат.
Но разве можно понять, хоть как-то почувствовать то, что происходило там, на плацдарме, из сухих сводок и статистики?.. Самое дорогое, что осталось нам в память это рассказы очевидцев, поступки и слова героев. Множество подвигов воинов описано и рассказано и я хочу лишь малую часть воспроизвести здесь.
Война шла уже второй год. Советская пропаганда в тылу работала четко. Доходчиво и бескомпромиссно был сформирован зверский облик врага. Молодежь, уходившая на фронт, действительно горела желанием покончить с гадами любой ценой. А еще, они очень любили свою Родину. На одном из собраний бойцов перед боем, молодой сибиряк сказал: «Когда я приехал сюда и увидел, что эти немецкие подонки сделали с русским Городом (изм. авт.), я больше не могу ни спать, ни есть! У меня болит вот тут, в груди! И я не успокоюсь, пока не отомщу этой гадине!» Высокие морально-волевые качества, истинный патриотизм были не только заслугой пропаганды и органов политуправления в войсках. Страна росла и развивалась, она предоставляла огромные возможности молодежи, во всем были видны перемены к лучшему и широчайшие перспективы. Слово руководителей не расходилось с делом. Росло доверие народа к власти. Но пришел бесчеловечный враг… Истреблять его всеми силами был тогда готов каждый. Немецкий солдат пред! ставлялся не как представитель самой сильной армии мира, а как убийца и мародер, грабитель и насильник.
Запомнилось письмо одного солдата своему отцу. Младший сержант минометной роты 29 июля 1942 г. писал: «Милый Отец! 12 дней как я на фронте. Лупим фрицев. Пока жив и здоров… Я все же надеюсь вернуться домой, как разобьем эту сволочь глубоко ненавистную всему советскому народу. Боевых средств у нас очень много, не как в прежние войны. Армия насыщена всем, но если по какой-либо случайности у меня нечем будет бить их, то я зубами буду грызть им глотки. Еще поживем назло немецким гадам. Целую твой Коля. Всем привет».
Бои на Чижовке были безжалостны. Раненых, по словам участников событий, было мало, тяжелых достреливали, потому что Город постоянно горел и выносить их было некуда. В рукопашных боях проявлялась неимоверная жестокость, а бои эти были постоянны. Ожесточение сторон было чудовищным. Ни русские, ни немцы не отступали ни на шаг. Только истребление неприятеля позволяло захватить его позицию. Несколько лет назад, два ветерана 100-й стрелковой дивизии Перхоровича вспоминали: «Мы прошли всю войну. Курскую дугу, форсировали Днепр, брали Киев и Львов, Польшу, Прагу. Но то, как здесь, на Чижовке, поднималась в атаку наша пехота, мы не видели больше никогда…»
А сколько было на Чижовке «домов Павлова»! Здания по многу раз переходили из рук в руки. От каменных строений кирпичного завода, школы связистов, красной школы, храмов, в результате боев не осталось даже фундаментов, не то, что стен. На штурм одного из таких каменных строений – нового детского садика, был направлен сводный отряд народного ополчения. Это были горожане, сражавшиеся вместе с регулярной армией. Комиссар отряда Даниил Максимович Куцыгин, еще недавно открывал этот садик для детишек, будучи первым секретарем райкома партии, а теперь он должен брать его штурмом! Он поднял свой отряд в атаку, успел крикнуть «За Родину!» – и пуля снайпера попала в висок под каску. В его отряде было много героев. Даже подростков. Перед тем же штурмом один пятнадцатилетний мальчик написал письмо матери и передал его через остававшихся в тылу санинструкторов. «Мама, мамочка, прости меня. Через 20 минут идти в бой. Там пулеметы. Поэтому прости меня, мама. Я очень боюсь. И мне сказали, ! что я могу не идти, потому что я еще мальчик. Но мне надо идти. Потому что другого мальчика, который бы пошел вместо меня, нет. Я очень люблю тебя, мама»… В том бою он остался жив.
В Городе можно встретить много улиц со смешными названиями. Улица Люлина, улица Куколкина, улица Скоробогатько… Но читая об этих людях, улыбка сходит с уст.
В разгар боев за здание кирпичного завода, в середине дня, когда многочисленные атаки и контратаки бросали наших бойцов то вперед, то назад, заместитель командира батальона, старший лейтенант Люлин, схватив боевое знамя, решительным броском прорвался в главный корпус завода. Огнем прокладывая себе путь, он пробрался на крышу и водрузил на ней красный флаг. Увидев его, бойцы пошли на решительный приступ, бой длился еще несколько часов. До вечера пробивались они к своему командиру, до вечера он оборонял Красное Знамя. Здание завода было захвачено, но Люлин погиб.
Так же и другие, «люди со смешными фамилиями»… Наверное, треть улиц Города носит имена героев… Есть на Чижовке улица Дзотова… В разгар августовского наступления два пулеметных взвода и отделение стрелков, объединенные под командованием лейтенанта, 22-х летнего осетина Лазаря Дзотова, переправились через реку на Чижовку. Впереди высота, руины, там враг, которого нужно выбить. Закипел бой. Лазарь повел бойцов в атаку и, вдруг, прямо перед ним открылась вражеская пулеметная точка и ударила по его бойцам. Не думая ни секунды, лейтенант рванулся к пулемету и заслонил собой своих товарищей. Мгновения хватило, чтобы наши солдаты подавили врага. Подбежав к сраженному командиру, они нашли его живым. С простреленной грудью он приказал оставить его на месте и продолжать атаку. Когда бойцы вернулись, выполнив задачу, Лазарь был уже мертв. В его руке был комсомольский билет, в котором лежала записка: «Моему Народу! В своей службе советскому народу дерусь до последней капли крови за честь, за свободу, за независимость советской земли. Я верен своей воинской клятве, которую принял перед лицом Великого моего Народа. Считаю себя до последней минуты своей жизни верным сыном народа».
В одном из боев, поднимая бойцов в атаку, командиру взвода, молодому лейтенанту оторвало руку. Видя, что атака может захлебнуться, он встал на ноги, поднял оторванную руку над головой и, размахивая ею, повел бойцов вперед. Солдаты рванулись вслед за своим командиром с такой яростью, что обратили ошеломленного врага в паническое бегство и истребили. Долгое время картина с этим эпизодом висела в зале памяти мемориала Чижовский плацдарм.
Вести о бесстрашных подвигах героев моментально облетали войска. И каждый из тех, кто шел на штурм Чижовки, был героем. В разгаре боя исчезали звания и чины, каждый воевал «за други своя», перед лицом смерти все становились равны. Так погиб на поле боя от попадания авиабомбы в танк бесстрашный командир 111-й танковой бригады, генерал-майор Ф.П. Король. А где-то рядом сражался радист-пулеметчик Дима Кретов. Он сам попросился в танковую бригаду, в которой служил его погибший брат, Герой Советского Союза. Сначала его взяли на кухню, потом освоил пулемет и занял место в экипаже танка, носящего имя Александр Кретов. В одном из боев танк был подбит и загорелся, весь экипаж погиб и только Митя был ранен. Он успел вытащить из полыхающей машины лобовой пулемет и в грудах битого кирпича принял свой последний неравный бой, сражаясь до последнего патрона, до последнего вздоха. Ему шел только четырнадцатый год.
По словам фашистов их «солдаты сходили с ума от страха, офицеры и те теряли голову»… «Земля на несколько километров вокруг дрожит и стонет. Где был холм или пригорок, там стала яма, величиной с дом, где был дом, появилась гора развалин»… В одном из писем немецкий солдат говорит: «После двух бессонных ночей, я пишу эти строки руками, залитыми кровью моих товарищей. Я пережил нечто ужасное. Мы провели 16 часов под огнем русских. Так прошел день ужаса».
В бесконечных боях и потерях они теряли не только боевой дух, но и веру в своего фюрера и в смысл всей этой войны. В неотправленном письме убитого фельдфебеля 593-го пехотного полка сказано: "В моем взводе осталось еще 8 человек. У нас много выбыло из строя... И все же нам приказано держать оборону. Да, дорогой мой Кресс, кто бы это мог подумать"/ЦАМО СССР, ф. 203, он. 2843, д. 41, л. 21./. Пленный обер-ефрейтор 11-й роты 594-го пехотного полка заявил на допросе: "Мы долго не выдержим. Германия не имеет больше человеческих резервов. Гитлер просчитался. Он нам обещал закончить войну еще в прошлое рождество. Но вот приближается второе рождество, а конца войны не видно"/ЦАМО СССР, ф. 203, он. 2843, д. 41, л. 21./. В том же духе высказался и другой пленный: "Когда солдаты получили приказ о том, чтобы продолжать удерживать рубеж, они повесили головы. Они говорили, что их опять гонят на убой. Еще одной зимы мы не выдержим"/ЦАМО СССР, ф. 203, он. 2843, д. 41, л. 21./. Итог всей военной авантюре подвел в своих мемуарах генерал Г. Гудериан: «в конце января 1943 года на северном участке бывшего фронта наступления немецкой армии пришлось оставить Город (изм. авт.). Итак, летняя кампания 1942 года закончилась для немецкой армии тяжелым поражением. С этого времени немецкие войска на востоке навсегда перестали наступать».
Два раза в год – 9 мая и 25 января я привожу своих детей, еще совсем маленьких мальчишек, вниз по улице к мемориалу «Чижовский плацдарм». Мы проходим в Зал памяти, обходим стены с тысячами фамилий, потом идем к братской могиле. Я становлюсь на колени и целую гранитную плиту. И когда младший сынишка спрашивает меня: «Папа, а кому ты кланяешься?», я отвечаю: «Здесь, под нашими ногами, в одной могиле лежат 15 тысяч наших святых, положивших душу свою за други своя… Это 15 тысяч моих отцов, моих пап, подаривших мне эту жизнь. А многие десятки тысяч лежат вокруг в этой чижовской земле, разорванные на кусочки, как рассеченные на частички просфоры. А передо мной стоит на постаменте Троица…», «Как Троица? Это же памятник солдатам!» – восклицает сынишка. «Такой уж явилась нашему Городу Троица. К Аврааму она пришла в виде трех ангелов, а к нам в виде трех солдат. Вместо нимбов у них каски, вместо крыльев – плащ-палатки, а в поднятых к небу руках они держат ППШ, которые спереди выглядят как кресты… Такая уж у нас Троица. На этом месте Люди победили полчища сатанинские в великой битве», я надеюсь, вырастет – сам все поймет… и никогда не плюнет на землю своего Города…
Игорь Карпов (г. Воронеж)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
