Нет государств, которые не стремились бы к мощи и величию, к защите своих интересов. Одним из инструментов на этом пути является армия. Войны сопровождают всю историю человечества. В войнах всегда есть победители и побежденные. Россия никогда не вела захватнических войн – только освободительные. И потому Бог всегда был на нашей стороне. Наши предки побеждали или помогали побеждать более слабым государствам-союзникам при помощи таких людей, как генералиссимус Суворов и другие великие полководцы.
Военная карьера Суворова – единственный в мировой истории войн пример карьеры солдата – фельдмаршала– генералиссимуса.
Одиннадцати лет от роду Александр Суворов был записан в знаменитый лейб-гвардии Семеновский полк солдатом-мушкетером. Свой первый офицерский чин Суворов получил только в двадцать пять лет. Почему же он начал свою полководческую карьеру солдатом? Обычно дворянских детей с рождения приписывали к какому-либо из полков, и к двенадцати годам их ожидало производство в офицерский чин. Произошло это потому, что батюшка будущего полководца генерал-аншеф Василий Иванович Суворов, крестник самого Петра Великого, был уверен, что военная служба не по силам его хилому отпрыску. Но не бывает худа без добра. И нет правил без исключений.
ГАННИБАЛ И СУВОРОВ
СОЛДАТСКАЯ СЛУЖБА
По воспоминаниям французского посла графа Сегюра, Суворов «брал чины саблей». В течение тридцати лет полководец Суворов сражался за Отечество. Он участвовал в шести крупнейших войнах, был шесть раз ранен в боях, За двадцать своих походов войска Суворова захватили у неприятеля 609 знамен, 2670 пушек, 107 судов, 50 тысяч пленных.
Суворов дал 63 сражения и не проиграл ни одного, причем его войско только три раза численно превосходило неприятеля. Он не проиграл ни одной битвы, чем и заслужил звание генералиссимуса.
Год за годом всё сильнее раскручивается этот бесконечный спектакль на тему "вызов-ответ". И уже почти невозможно понять теперь: кто в истории начал первым? Но военные герои в любой стране почитаются как национальное достояние. Карл ХII не может быть любим Россией – он национальный герой Швеции. Наполеон, битый Кутузовым – национальный герой Франции. Люди моголоидной расы возвеличивают Чингисхана. Германия гордится своими военными гениями – Бисмарком и Мольтке. Трижды разделенная в обозримом прошлом Польша гордится Домбровским и Костюшко, которых военная судьба сводила и с Суворовым.
«… Одним из отрядов французских войск, с которым довелось иметь дело русским, командовал польский генерал Домбровский. Когда об этом доложили Суворову, тот сказал:
– Ах! Как я рад! Это знакомый. В польскую войну этот мальчик-красавчик попался в плен. Я его тотчас отпустил к маменьке, сказав: беги скорее домой и кланяйся мамаше, а не то русские тотчас убьют...»
Спустя два года после второго раздела Польши в 1793 году, Суворовым по приказу Екатерины II было подавлено восстание Тадеуша Костюшко. Тысячи поляков – борцов за независимость Польши – отправлены в тюрьмы, в Сибирь. Сам раненый Костюшко, герой войны за независимость Северной Америки, был ранен, взят Суворовым в плен и заключен в Петропавловскую крепость. Суворов производится в фельдмаршалы, и 3 декабря 1795 года Петербург устраивает ему торжественную встречу.
Суворов жил, мыслил и действовал именно так, как должен был, по представлению русских и православных людей, действовать и мыслить герой. Для многих поколений мужчин он – символ не только воинской доблести, личного мужества, но и благородного аскетизма и сыновнего Боголюбия, которые так редки среди вельмож всех времен и народов.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ЭКВИЛИБРИСТИКА
на старинных английских гравюрах полководец Суворов изображен великаном-варваром, который давит своими лаптями кучи несчастных «цивилизованных» турков и нещадно губит своих солдат. Удел побежденных – мифы о фантастической свирепости и нечеловеческой кровожадности своих победителей. «– Мы, де, слишком хорошо воспитаны, чтобы противостоять варварам, которые пренебрегли правилами военного хорошего тона!»
А слабая утеха побежденных – в осквернении памяти победителя. Так было и будет всегда.
Например, Это характерный случай исторической фальсификации, где все: от внешности до внутренней сущности происходящего – ложь.
А правда – в письме Суворова австрийскому принцу Кобургу о взятии Измаила:
«…Гарнизон состоял действительно из 35000 вооруженных людей, хотя Сираскир и получил провианту на 42000. Мы полонили: трех-бунчужногоПашу Мустафи, 1 Султана, сына Сираскова, Капиджи Башу, множество Бим-Башей и других чиновников. Всего 9000 вооруженных людей из коих в тот же день 2000 умерло от ран. Около 3000 женщин и детей в руках победителей. Тут было 1400 армян, всего 4285 христиан, да 135 жидов. Во время штурма погибло до 26000 турок и татар, в числе коих Сираскир сам, 4 Паши и 6 Султанов. Нам досталось 245 пушек и мортир, все почти литые, 364 знамена, 7 бунчугов, 2 санджака, превеликое множество пороху и других военных снарядов, магазины полные съестных припасов для людей и лошадей. Добычу, полученную нашими солдатами, ценят свыше миллиона рублей. Флотилия турецкая, стоявшая под батареями измаильскими, совершенно почти истреблена так, что мало осталось из оной судов, которые бы можно было, вычиня, употребить на Дунае.
Мы потеряли убитыми в приступе: 1 бригадира, 17 штаб-офицеров, 46 обер-офицеров, да 1816 рядовых. Ранено: 3 генерал-майоров, граф Безбородко, Мекноб и Львов, около 200 штаб– и обер-офицеров, да 2445 рядовых…»
Приведем и еще один документ. Это письмо Суворова властям крепости Измаил:
7 декабря 1790 г.
от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам.
Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но, соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую,даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего чрез двадцать четыре часа решительного от вас уведомления к восприятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства, и за то никто как Вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны…»
Вот образец военного этикета и чести, о которых у «почтенных Султанов» представления были весьма условными. Как, впрочем, и у английских карикатуристов со двора Св. Иакова – не менее почтенных потомков английских каперов-потрошителей, в течение столетий безбожно грабивших чужие морские суда по королевской лицензии.
Так продолжается и в наши дни: сильные по своей военной оснащенности государства считают, что они стоят вне морали. Иное дело, православная цивилизация. Суворов каждую битву начинал с чистой сорочки, и каждый свой день – с молитвы. Он не начинал ни одного сражения, не обратившись с молитвой ко Господу. Не начинал празднования побед без благодарственного молебствия. Раздачу орденов и наград он производил только в церквах и только после молебна. В скоромные дни он пил по три чашки со сливками, без хлеба и сухарей, в постные — без сливок. Строго соблюдал все посты, не исключая среды и пятницы. А во время Страстной недели Суворов ничего не ел, а только пил один черный чай без хлеба.
…По прибытии в армию необыкновенно сильного физически генерал-лейтенанта Ребиндера, назначенного комендантом в Мальту, Суворов встретил его следующими словами:
— Здравствуй, друг Ребиндер. Ты поплывешь на тот остров, где некогда Калипсо хотела хитрого Улисса уловить в свои сети. За тебя я также не боюсь: у тебя не устоит и железная клетка Ты, наш Голиаф, будешь стоять с храбрыми своими рыцарями на той неприступной Средиземного моря скале, которая несколько веков издевалась над турецким колоссом и была щитом христианству. Но прежде оставайся с нами, сперва побьем здесь безбожников.
Недаром марш, посвященный композитором А. Аренским памяти Суворова, назывался « С нами Бог». Это был один из любимых маршей дореволюционной России. И то, что через полтораста лет эти слова были выбиты на пряжках ремней гитлеровцев – не вина Суворова, ибо над вором, убийцей и захватчиком – Бога нет: Бог, как известно – воплощение Добра и Любви, но не алчности и стяжательства. Ибо есть люди, готовые называть родиной любое место, где есть что украсть. Они крадут у нас и героев.
ДУХОВНОСТЬ ПРОТИВ «БАЙРОНИЗМА»
То, что хорошо для мирового театра сатиры и юмора, не всегда хорошо для России. Что такое походы Суворова? Все походы Суворова – исполнение его воинский долга, ответы на вызовы истории и судьбы, переходы от обороны – к наступлению.
…Современники пишут, что во время разговора о вступлении в Рим французского генерала Бертье и о грабежах и злодеяниях там французов-республиканцев Суворов произнес:
«– Если бы я вступил в эту столицу мира, то строго запретил бы касаться памятников, святотатствовать. К ним должно благоговеть. Они — торжество древности, а нашего века — отчаяние. Но я велел бы срыть до основания ту башню, которая, как мне сказывали, стоит близ садов Мецената, где Вергилий и Гораций песнями своими обессмертили покровителя своего. С этой башни чудовище Нерон тешился вожженным им пламенем Рима и воспевал на арфе пожар Троп. Память такого исчадия ада должна изгладиться навеки…»
Тем не менее, именно с безумствующим Нероном сравнивал русского полководца английский поэт-лорд с типично английским именем Гордон Ноэль Байрон.
Но сравним личности Суворова и Байрона. Если Суворов был человеком весьма сдержанным в публичном проявлении глубоких чувств, просветленным, полным любви к жизни и Отечеству, то поэт-лорд был демонстративно страдательной личностью, его благородные и возвышенные страдания должна была видеть вся публика, какая есть на свете.
Если Суворов был откровенным и действующим противником бунтов и революций, то Байрона следует отнести к якобинцам, карбонариям, смутьянам, гражданам мира. Достаточно, впрочем, обратить внимание на либеральных нынешних демократов, пекущихся, якобы, о благе всего человечества путем его мягкого «ненасильственного» истребления.
Если Суворов был военным и поэтом, то Байрон был фарсовым актером в придуманной самим для себя пьесе про войну. Так, доводя себя до состояния аффекта, играют на амурном театре пылкие юноши для юных леди.
Суворов и сам писал стихи, поскольку в России наступила эпоха Просвещения, когда писали стихи все: те, кто знал грамоту и те, кто мог слагать их устно. «Если б я не был полководцем, то был бы писателем», – полагал он. При этом писал стихи он и по-французски, и по-немецки. В стихах Суворов мог написать и приказ, и реляцию. Стихи позволяли ему использовать аллегорию как оружие. Его афоризмы и стихотворные экспромты разлетались по миру подобно современным анекдотам. Вот рапорт на Высочайшее Имя, который Суворов написал при взятии неприступной крепости Измаил:
Слава Богу, слава вам!
Туртукай взят – и я там!
Демонический юноша Байрон отразил этот момент в поэме «Дон-Жуан», Песнь восьмая:
«…Суворов в этот день превосходил
Тимура и, пожалуй, Чингисхана:
Он созерцал горящий Измаил
И слушал вопли вражеского стана
Царице он депешу сочинил
Рукой окровавленной, как ни странно –
Стихами: «Слава Богу, слава вам! –
Писал он. – Крепость взята, и я там!»
Двустишье это, мнится мне, страшнее
Могучих слов: «Мене, Мене, Текел!»,
Которые, от ужаса бледнея,
Избранник Даниил уразумел.
Но сам пророк великой Иудеи
Над бедствием смеяться не посмел,
А этот рифмоплет – Нерону пара! –
Ещё острил при зареве пожара…»
Лорду Байрону «мнится» отчего-то, что христианский Пророк должен лить безудержные слезы на поражение тех, кто отнял у христиан Константинополь. Ему «страшно». А для православного полководца – наследника Александра Невского и Дмитрия Донского – сокрушать врагов веры и Отечества – прямая обязанность и делание добра. Для людей его, «байронического» склада Добро – это лишь красивая абстракция. Для Михаила Юрьевича Лермонтова, не обделенного байронизмом», но – русского, Суворов был «слугой царю, отцом солдатам».
Смеем предположить, что о страданиях «Дон Жуана» сам Суворов не стал бы читать при всей своей любви к чтению. Он мог бы ответить страдальцам словами из своих писем:
«…Правда, я не много общался с женщинами. Но, забавляясь в их обществе, я соблюдал всегда почтение. Мне недоставало времени заниматься с ними, и я страшился их. Женщины управляют здешней страной, как и везде. Но я не чувствовал в себе достаточной твердости защищаться от их прелестей…»
Суворов был карающим мечом Империи. Он был тем солдатом, который носил в ранце маршальский жезл Империи. А какая малая окраина, какая разделенная страна под различными предлогами не стремится к имперскому величию? Воля к экспансии – это воля к жизни. Волю к жизни, но с возмутительным и беспощадным нажимом демонстрируют, например, нынешние США – потомки пиратствующих каперов-британцев.
…Британский мореплаватель Кабот достиг берегов Северной Америки в 1497 году, после чего Великобритания – родина лорда Байрона предъявила претензии на весь континент.
Континент этот населяло множество различных индейских племен общей численностью около десяти миллионов человек. Местные жители были истреблены силой огнестрельного оружия, о котором не имели представления. Многие стали жертвой болезней, завезенных европейцами. Против этих болезней у них не было иммунитета, как нет его сейчас у больных СПИДом. Грипп, тиф, корь, ветряная оспа уничтожили за первые сто пятьдесят лет после прибытия европейцев около 95% местного населения.
Следовало бы обратить внимание поэту Байрону на эти исторические факты «…которые, от ужаса бледнея, избранник Даниил уразумел. Но сам пророк великой Иудеи над бедствием смеяться не посмел…»
Не будь у России личностей подобных полководцу Суворову, то самого имени ее, даже памятника ей уже не осталось бы на страницах изолганной истории.
Время Империй – это не позор нации, это пора ее праведного или неправедного величия.
РЕЙТИНГ ПО ГЕНЕРАЛУ ЛЭННИНГУ
Современный образец памятникам неправедного имперского мышления – книга американского генерала Майкла Ли Лэннинга «Сто великих полководцев». Фамилия его не только созвучна с фамилией вождя мирового пролетариата – капиталист Лэннинг и большевик Ленин очень близки между собой во взглядах на русскую историю. В книге Лэннинга великие полководцы всех веков расположены, как поп-звезды или спортсмены в скороспелом, хорошо оплаченном рейтинге. Генералиссимус Суворов в списке генерала Лэннинга поставлен на пятидесятую позицию. Под номером же сорок девятым – генерал Норман Шварцкопф. Просим не путать с брэндом фирмы, производящей средства против перхоти. Этот генерал руководил операцией «Буря в пустыне». «Блиц-криг» этот по тактике своей похож на традиционную для США войну с индейцами, которые вооружены луками и стрелами против пушек и ружей. Смешно ставить эту разбойничью операцию с победами Суворова. Она больше напоминает бомбовые удары по поверженной японской Империи. Важно здесь иное: не все золото, что блестит, пока свежо.Лэннингпишет:
«Одной только блестящей операции по освобождению Кувейта достаточно, чтобы Шварцкопф заслужил место в нашем перечне. Но его реальное значение связано с тем, что этот профессиональный американский офицер остался в армии после Вьетнама, чтобы реорганизовать армию, восстановить ее престиж на Родине и в мире, способствовать, в конечном счете, тому, что США стали единственной сверхдержавой в мире».
Это вполне откровенный образчик имперского мышления: цель США завоевание статуса «единственной сверхдержавы в мире». Интересно, как это у них со Шварцкопфом получится? Автора не волнуют неправедные мотивы, как вьетнамской войны, так и иракских войн. Он путает благородство сильного воина с вседозволенностью вооруженного бандита. Ему покажутся по-детски наивными суворовские поучения, равносильные приказам:
«… Остальным сдающимся давай пощаду: грех напрасно убивать. Они такие же люди».
«…Обывателя не обижать: он нас поит и кормит. Солдат — не разбойник. Святая добыча: возьми лагерь — все ваше, возьми крепость — все ваше. Без приказа отнюдь не ходить на добычу».
О том, что вытворяли американские военные преступники с иракскими пленными, недавно узнал весь мир. У них, у шварцкопфов[1] – совершенно иные нравственные истоки, нежели у Суворова, и на них не распространяются собственные призывы к всечеловеческому гуманизму. Вот бы, где и побледнеть за своих потомков юному романтическому лорду, который не знал суворовской заповеди:
Однако, что бы ни мнили о себе современные хулители великого полководца и, как бы то ни было – деяния Суворова принадлежат истории. История – это именно то, что мы имеем на сегодня, вследствие событий, происшедших вчера. Можно ли с обывательским аршином браться за ее раскрой и перелицовку? Слава, правда, справедливость, победа – вот с какими понятиями связана народная русская память о Суворове. Потому интерес к Суворову как к человеку, к истокам его духоподъемного военного гения, не иссякнет до тех пор, пока не иссякнет сама Россия. О том, что Суворов мистически силен и жив, свидетельствует не прекращающаяся война с ним всевозможных закройщиков, перелицовщиков и переписчиков истории. Он ответил всем им давно и коротко:
Пудра не порох,
Букли не пушки.
Коса не тесак,
Я не немец, а природный русак.
«Горжусь тем, что я русский!» – так писал Суворов.
2.ЧУДАК? ЮРОДИВЫЙ? ПРОВИДЕЦ
«Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся не ложные свидетели истины, а более всего я не требую того, кто почтет достойным трудиться обо мне, думать и писать. Сей есть масштаб, по которому я желал бы быть известным…» – справедливо и провидчески писал Суворов.
С глубочайшей точностью он охарактеризовал себя и в разговоре со знаменитым художником-портретистом:
«Ваша кисть изобразит черты лица моего — они видны. Но внутреннее человечество мое сокрыто. Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим».
Потому и говорили, что Суворов прикрывал блестящие достоинства странностями, желая избавить себя от преследования сильных завистников. Наверное, это и так, но отчасти. Граф Сент-Андре, почтенный сардинский генерал, преданный Суворову, сказал ему однажды в без лести: «Ваше Сиятельство имеете врагов, но не соперников». Суворов знал это. Он пел свою жизнь, как птицы небесные поют свои песни. Он старался не смотреть на хронометры, словно зная, что жизнь – это миг. А подчеркнутая его чудаковатость – одно из проявлений небесной, высокой духовной природы, пограничная с русским юродством.
Когда кто-то из товарищей сказал полководцу, что его трудно разгадать, то он быстро ответил:
– Помилуй бог! И не трудитесь, я вам сам себя раскрою: цари меня хвалили, солдаты любили, друзья мне удивлялись, враги меня ругали, придворные надо мною смеялись; побасенками говорил я правду при дворах, был Балакиревым[2] для пользы отечества и пел петухом, чтобы пробуждать сонливых...
Юродивым называют человека, который из благочестивых соображений симулирует безумие или эпатирует общество какими-либо иными способами. Православная церковь говорит, что юродивый сознательно и добровольно надевает на себя личину безумия, как побег от суетной мирской славы, как сокрытие от мира своего совершенства.
Вторым побудительным мотивом юродства наша церковь считает духовное наставление в шутливой и парадоксальной форме, чем и занимался весьма талантливо Александр Васильевич. Граф А. В. Воронцов писал брату в Лондон 15 декабря 1795 года: «Граф Суворов здесь! Блажной также,
чин по делам, а не к персоне».
Не станем перечислять все легендарные подскоки и ужимки Суворова в присутствии царственных особ. Он не жаловал столицу, презирал придворную клику, называя ее «стоглавой гидрой». Приведем лишь известные из литературных источников примеры смиреннической практики и реакций Суворова, которые, кроме православного содержания, принимали иногда самые неординарные формы[3].
НА УГОДНИЧЕСТВО
«…Многие очень ошибались, думая, что, отвечая Суворову хоть и нелепо, но скоро, тем угождали ему. Правда, Суворов замолчит, но оценит пустослова. При присоединении к нашей армии 3500 сардинских войск Суворов хотя и знал точное число, но несмотря на то он подходил к каждому из присутствовавших с вопросом числе их. Всякий отвечал наобум. Один — 5000, другой — 200, а некто — 20000.
“Ах, помилуй Бог, как ты щедр!” — вскрикнул Суворов и отскочил от него. Но один генерал объявил истинное число. Тотчас шепнул Суворов своему адъютанту, чтобы пригласил этого генерала к обеденному столу. За завтраком потчевал его из своих рук редькою, что у него почиталось особенным отличием…»
НА БЕСТАКТНОСТЬ
«…Дюк де Полиньяк приходит в Варшаве к Суворову и велит тотчас о себе доложить. Занятый делами и желая дать ему почувствовать такую нетерпеливость, Суворов не выходит более часа из своего кабинета. Вдруг выбегает с криком, нагнувшись, придерживая свой живот:
– О, проклятая колика! Она на час задержала вас, как мне это больно!
В продолжение разговора Полиньяк плюнул в платок. Тут отскочил от него граф, начал опять кричать, харкать, плевать на пол. Прошка тотчас подал чистый платок Дюку, а заплеванный взял в мытье. Подполковник Тищенко начал окуривать его курилицею со всех сторон. Равнодушная при этой церемонии неподвижность Полиньяка столь понравилась графу, что они после сблизились…»
НА НЕИСПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ
«…Занимаясь устройством крепостей, однажды Суворов поручил одному полковнику надзирать за работами на новых укреплениях. За недосугом или за леностью полковник передал это поручение младшему по рангу. Приехав осматривать работу и найдя неисправности, Суворов выговаривал полковнику, который в свое оправдание обвинял подчиненного.
– Ни он, и ни вы не виноваты, — отвечал Суворов.
При сих словах потребовал он прут и начал сечь свои сапоги, приговаривая:
– Не ленитесь, не ленитесь! Вы во всем виноваты. Если б вы сами ходили по работам, то этого бы не случилось…»
НА ДВОРЯНСКУЮ ЧЕСТЬ ИНКОГНИТО
«…Едучи на чухонской телеге по узким финским дорогам, Суворов не успел увернуться, и встретившийся с ним курьер ударил его плетью. Ехавший вместе с Суворовым его адъютант Курис хотел, было, закричать, что это главнокомандующий, но Суворов, зажав ему рот, сказал.
– Тише! Тише! помилуй Бог, курьер — дело великое!
По прибытии в Выборг Курис узнает, что курьер этот был поваром генерал-поручика Германа, отправившийся с курьерской подорожной за провизией в Петербург Курис доносит об этом графу, на что Суворов отвечал.
– Ну что же? Мы оба потеряли право на сатисфакцию, потому что оба ехали инкогнито…»
СУВОРОВСКАЯ НЕПРИТЯЗАТЕЛЬНОСТЬ
«…На совет доктора съездить на теплые воды Суворов отвечал:
-Помилуй Бог! Что тебе вздумалось? Туда посылай здоровых богачей, прихрамывающих игроков, интриганов и всякую сволочь. Там пусть они купаются в грязи, а я истинно болен. Мне нужна молитва, в деревне изба, баня, кашица и квас…»
«…Во время своего пребывания в Херсоне Суворов познакомился на вечеринке с сестрой нашего знаменитого адмирала Круза. Суворов узнал, что ее муж, капитан первого ранга Вальронд, разжалован в матросы. Тронутый несчастным положением этой благовоспитанной дамы, Суворов в день отъезда своего в армию, садясь в кибитку, сказал ей:
– Молись Богу. Он услышит молитву твою!
И по взятии Варшавы написал в Петербург:
«…Знаю, что матушка царица меня наградит, но величайшая для меня награда — помилование Вальронда». И просьба Суворова была уважена…»
«Справедливость завсегда без сапог ходит!» – сказал Мартын Иванович, персонаж рассказа Николая Сергеевича Лескова «Справедливый человек», один из яростных защитников личности Суворова в кругу неблагодарных, по его мнению, потомков.
СУВОРОВСКОЕ ЗДРАВОМЫСЛИЕ
«…Один офицер ничего не пил кроме воды, но был пренесносный, пустой болтун. Суворов прозвал его “водопьяновым” и сказал:
– Он пьет одну воду, но без хмелю колобродит, пуще пьяного. Зато есть у меня приятель К., который в духе ржаных и виноградных соков поет Гомером, и воспел Велизария.
Этим именем называл он иногда себя...»
СУВОРОВСКАЯ ИЗВИНИТЕЛЬНОСТЬ
«…Тючков (генерал-поручик и начальник Инженерного Департамента при Императрице Екатерине II) поздравлял Суворова с победами, но между прочим заметил, что он не присылает по своей обязанности карт и планов сражений в его Департамент.
Суворов признался, что виноват, тотчас вынес большую карту Европы, свернутую в трубку, положил ее на плечо, как ружье, отдал ею честь к ноге и положил к стопам Тючкова…»
ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ И ПРОВИДЕНЧЕСТВО
«…Секретарь Суворова Фукс принес для подписи приказ, в котором был прописан весь его титул. Суворов все это вымарал и написал своей рукой: «Суворов приказал».
– Неправда ли, так лучше? — спросил он после этого у Фукса.
– Да, — отвечал последний, — довольно сказать «Цезарь приказал», а еще лучше «он приказал», потому что кто не знает этого «он, которому все повинуется».
Суворов с улыбкой взглянул на Фукса и сказал:
– Вижу, что ты двенадцать лет служил при Безбородке…»[4]
Страниц нашего небольшого труда не хватит, чтобы воспроизвести на них все многообразие и всю цельность суворовской натуры. Но мы хотели бы обратить ваше внимание на то, что проницательность, интуиция Суворова иногда переходили в провиденциальность, свойственную людям, которых отметило небо. Так было в его оценке Ивана Кулибина или Наполеона Бонапарта, например.
…Полководца приводила в восхищение дерзость кулибинской мысли, сочетавшаяся с редкой интуицией. Суворов справедливо считал, что интуиция выше рассудка, поскольку у нее нет границ. Когда Кулибин бывал при дворе, то многие именитые особы вели себя с ним, как барин – с диковинным арапчонком. Суворов видел это. Однажды во время одного из приемов Суворов увидел Кулибина. Он прошел к нему через зал, остановился в нескольких шагах, отвесил изобретателю-самоучке нижайший поклон и громко, поставленным певческим голосом проговорил:
– Вашей милости!
Затем он, следуя придворному этикету, сделал в сторону Ивана Петровича еще один шаг, поклонился еще раз и сказал:
– Вашей чести!
И, подойдя к Кулибину вплотную, Суворов поклонился тому в пояс и добавил во всеуслышание:
-Вашей премудрости мое почтение!
Потом Александр Васильевич взял Ивана Петровича Кулибина за руку и, тихо осведомившись о состоянии его здоровья, воскликнул:
– Помилуй Бог, много ума! Скоро он изобретет нам ковер-самолет!
До начала эры воздухоплавания оставалось не так уж много лет.
Предвидел он и крушение Наполеона. Не может не вызвать изумления и признательности забота стремление Суворова уже в 1796 году, за полтора десятка лет до нашествия на Россию идти навстречу будущему противнику, «приняться за корень, бить французов — от них война родится». Еще в 1799 году, когда Суворов командовал объединенными австрийскими и русскими войсками, освободившими большую часть Италии от французской оккупации, он предлагал идти через Гренобль в Лион, а оттуда — на Париж, чтобы «Францию во Франции исправить». Но близорукая, если не сказать – предательская, политика австрийского двора расстроила этот блестящий план Суворова. Европе, а в особенности России, пришлось заплатить как минимум тремя миллионами человеческих жизней, которые были загублены во время наполеоновских войн.
Еще до своего последнего, итальянского похода, находясь в деревенском опальном уединении, где пел басом на клиросе и читал известия о победах Бонапарта, Суворов иногда восклицал:
«О, пора, пора уже унять мальчика. Далеко шагает!.. Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем. Великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастье свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, — он погибнет…»
Со временем так и произошло.
СУВОРОВ И ВРЕМЯ
Суворов не любил зеркал и хронометров. Для него словно бы не существовало времени и своего повседневного отражения в его зеркалах. Но его земное время шло, как идет оно для всех нас -русский Архистратиг умер в Санкт-Петербурге, в одном из домов на Крюковом канале.
Говорят, что когда императору Павлу I донесли о смерти Суворова, он задумался и тихо произнес:
– Вот еще один герой, который заплатил дань природе.
«…12 мая столица провожала великого полководца в последний путь. Шесть лошадей, покрытых черным сукном, медленно везли погребальную колесницу,
сопровождаемую тремя батальонами войск и двенадцатью орудиями. Впереди процессии шла длинная колонна офицеров, которые несли многочисленные награды генералиссимуса. Гвардия в похоронах не участвовала «по причине
усталости» после парада. Император действовал, вопреки своей приязни к личности Суворова, и по наущению одного из заговорщиков и своих будущих убийц – графа Палена.
«Известно, что подлецы и завистники обнесли его (Суворова – авт.) у Павла…», — мягко писал Н. Греч.[5] — «…Но в Павле доброе начало, наконец, взяло верх. Он выехал верхом на Невский проспект и остановился на углу Императорской библиотеки. Кортеж шел по Большой Садовой. По приближении гроба император снял шляпу, перекрестился и заплакал…»[6]
Может быть, в скорбной задумчивости, Император вспоминал. Например, вспоминал то, как Суворов, по своему обыкновению, начал проказничать и кривляться, когда впервые явился на Высочайшую аудиенцию. Тогда Павел I остановил его и сказал:
– Мы и без того понимаем друг друга.
Может быть, он вспомнил незаслуженные суворовские опалы. Или то, как после многих ссор и трений, после суворовских опал, он сказал все же полководцу: «Веди войну по-своему, воюй, как умеешь». А своего сына Константина направил в армию Суворова со словами: «-Поезжай и учись у него. Лучшего примера тебе дать и в лучшие
руки отдать не могу». Может быть, Император, думал о том, что бы историческое изречь в этот исторический миг. Но отдадим кесарю – кесарево: себя он к сонму героев не причислял, внеочередных воинских званий себе не присваивал, сам в походы не ходил, а воевал более на плацу. Он был убит 12 марта 1801 своими подданными. Не пулей, не саблей, не пушечным ядром. Менее, чем через год Павел I был убит золотою табакеркой, зажатой в руке Платона Зубова, одного из братьев Николая Зубова, зятя генералиссимуса Суворова. По другой версии – он был удушен шарфом.
Наполеон Бонапарт уже на острове Святой Елены выразился по этому поводу следующим образом: «Генерал Беннигсен был тем, кто нанес последний удар: он наступил на труп императора».[7]
Кто знает: не являлся ли верноподданный Суворов земным ангелом-хранителем помазанника Божьего, одного из русских царей-мучеников?
Суворов же перед смертью произносит полные смирения последние в своей жизни слова:
– Долго гонялся я за славой – всё мечта. Покой души – у Престола Всевышнего…
«Суворов был силен нравственными средствами военачальника более, чем стратегической и тактической механикой, влиянием на войска и волей», — справедливо, на наш взгляд, писал В. О. Ключевский. Величайший в истории войн полководец, истинный православный христианин, отец солдатам, завещал, как гласит предание, написать на своей надгробной плите слова «здесь лежит Суворов». Просто "Суворов", и этим все сказано о высочайшей степени его христианского смирения. А ведь он имел титулы:
Рымникский, светлейший князь Италийский;
граф Российской и Римской империи; генералиссимус российских морских и сухопутных войск; фельдмаршал австрийских и сардинских войск, Сардинского королевства гранд и принц.
За выдающиеся боевые заслуги он был награжден высшими российскими и зарубежными орденами: святого апостола Андрея Первозванного;
святого Георгия 3,2,1 степеней;
святого Владимира 1 степени;
святого Александра Невского;
святой Анны 1 степени;
святого Иоанна Иерусалимского;
австрийским – Марии Терезы 1 класса;
прусскими – Черного Орла, Красного Орла и «За достоинство»;
сардинскими – Благовещения и святых Маврикия и Лазаря;
баварскими – св. Губерта и Золотого Льва; французскими – Камельской Богородицы и св. Лазаря;
польскими – орденов Белого Орла и святого Станислава.
Орденов накопилось столько, что под них заказан был сундучок-подголовник – с покатой крышкой. Одних русских крестов и звезд у Александра Васильевича – на 200 тысяч. Цену Суворов знал – по обычаю того времени жалованную награду выкупал у казны за наличные.
После кончины полководца надпись на его первом надгробии гласила:
«Здесь лежит Суворов. Генералиссимус кн. Италийский Гр. Александр Васильевич Суворов-Рымникский. Род. 1729 г. Ноября 13-го дня. Скончался 1800 г. Мая 6-го дня. Тезоименитство его ноября 24-го».
Жена полководца Варвара Ивановна пережила мужа на пять лет. Она отказалась от докторов и в последнюю минуту отчетливо произнесла: «Ну, наконец-то! Я так соскучилась по Александру Васильевичу...»
Суворочка – графиня Наталья Александровна Зубова, любимица генералиссимуса жила в Москве. Когда грянул 1812 год, графиня с детьми покинула столицу. В дороге ее настиг неприятельский разъезд. Французский ротмистр, узнав, чья перед ним дочь, сопроводил ее эскортом до русских аванпостов. Она чтила память об отце. Одноэтажный деревянный дом Суворова в Ундоле, в котором он написал свою знаменитую книгу "Наука побеждать", она перевезла в свое имение Фетиньино. Наталья Александровна, умерла в 69 лет, оставив большое потомство.
Сын полководца – Аркадий Александрович Суворов станет боевым генералом. Но переживет своего отца лишь на одиннадцать лет. Переправляясь через реку во время боевых действий, Аркадий увидит, что течение уносит раненного солдата. Он бросится в воду, вытолкнет того на поверхность, а сам утонет в водовороте.
Верный денщик – Прохор Дубасов с женой и детьми получил вольную по суворовской записке и пять тысяч рублей серебром – по тем временам это состояние. Кроме того, он был принят на дворцовую службу – уже в царствование Александра-Благословенного.
Со смертью правнука Суворова – тоже Аркадия
(1834-1893), флигель-адъютанта императора Александра II, пресеклась княжеская и графская ветвь Суворовых.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Суворов – воин-умиротворитель, воин-богомолец, враг кровопролития и смуты. Самоотверженно и преданно служа гербу России, он прожил легендарную жизнь еще при жизни. А после своей кончины – независимо от мнения сэра Лэннинга – встал в боевой строй рядом с такими полководцами как Ганнибал, как Гай Юлий Цезарь и Александр Македонский, чьи великие и благородные тени, разумеется, не стали бы перестраиваться, чтобы уступить место генералу Шварцкопфу.
К великому воину земли Русской, солдату и поэту Суворову, в полной мере могут быть отнесены строки солдата и поэта Редиярда Киплинга:
«…Все отдав, я не встану из праха,
Мне не надо ни слов, ни похвал.
Я не жил, умирая от страха,
Я, убив в себе страх, воевал…»
Но самым мистическим образом переплетаются в русской истории судьбы ее великих людей! Генералиссимус граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский, князь Италийский (1729-1800) захоронен в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской Лавры, где покоятся мощи великого воина святого Благоверного князя Александра Невского.
Весь обращенный к Богу, стареющий Александр Васильевич Суворов пишет перед кончиной своей «Канон Спасителю и Господу нашему Иисусу Христу», который заканчивается словами:
«Се на умоление предлагаю Тебе, Господи, Матерь Твою Пречистую и всех от века Тебе угодивших. Молитва их у Тебе много может. Приими ходатайство их за меня недостойного. Не вем уже, что более Тебе изрещи: Твой есмь аз и спаси мя».
