Не сумев взять Севастополь сходу, немецкие войска блокировали город с суши и 11 ноября 1941 года начали свое первое генеральное наступление…
Представляется, именно в тот год в молодом и не очень молодом фронтовом народе, взращенном партией, началось прорастание – сквозь «советское», отвергавшее всякое прошлое – исторической памяти, русскости…
Кто-то скажет: это ещё нужно доказать. Можно и доказать.
Но к этому вернёмся позже.
Вспомни те осенние дни. 70 лет прошло.
Батарея, огонь!
В тот же час, когда в Одессе, в штабе Приморской армии 30 сентября 1941 года живо обсуждалась полученная директива Ставки, приказывающая «в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского Оборонительного района на Крымский полуостров», в Симферополе, в штабе 51-й армии, оборонявшей Крым, лишь мельком глянули на свежую, подхлёстывающую директиву – «всеми силами удерживать крымские перешейки». Обсуждать было нечего. Сил оставалось мало. И Ставка, конечно, об этом знала.
К этому времени дивизии 11-й армии вермахта, под командованием Эриха фон Манштейна, уже прочно вошли в Перекопский перешеек, взяв – после длительных жесточайших боёв – Армянск и готовясь к прорыву Ишуньских позиций и выходу на простор Крымских степей. Позднейший анализ показал: «Овладев Перекопскими позициями, командование 11-й немецкой армии не решилось начать всеми своими силами бой за Пятиозерье. Если бы решилось, нам бы не устоять». Манштейн в течение нескольких недель «накачивал» перешейки подразделениями двух корпусов – танками, артиллерией, пехотой, чтобы прорыв был совершён наверняка. Приморская армия, переброшенная из Одессы, не имела возможности повлиять на ход и исход боев за Ишуньские позиции.
Немецкое наступление, начатое 24 октября, привело к тому, что через четверо суток танки Манштейна вырвались на степной простор и устремились – часть на Феодосию, часть на Евпаторию, обогнув с запада Приморскую армию, оставив её в тылу, – к Севастополю. Приморской армии пришлось спешным порядком прорываться к Севастополю. Отдельные подразделения пробивались в город уже и после 10 ноября, когда город был взят в блокаду.
Севастополь, непреступный с моря, не был готов к обороне со стороны суши.
29 октября в Городе-крепости было введено осадное положение. 30 октября первая моторизованная колонна 11-й армии, прорвавшись вдоль морского побережья из района г. Саки, была встречена в районе Николаевки огнём 4-х башенной 54-й береговой батареи (командир – лейтенант Иван Иванович Заика)… Отлетали башни от танков, разлетались в клочья грузовики с пехотой…
Так началась героическая оборона великого города.
Любой ценой
10 ноября 1941 года был издан Приказ командующего Черноморским флотом Ф.С. Октябрьского, обращённый к войскам Севастопольского оборонительного района, извещающий, что Решением Верховного Командования на него возложено руководство обороной города. В приказе звенело: «Славному Черноморскому флоту и боевой Приморской армии поручена защита знаменитого исторического Севастополя… Мы обязаны превратить Севастополь в неприступную крепость и на подступах к городу истребить не одну дивизию зарвавшихся фашистских мерзавцев… Мы имеем тысячи замечательных бойцов, мощный Черноморский флот, севастопольскую береговую оборону, славную авиацию. Вместе с нами закалённая в боях Приморская армия… Все это вселяет в нас полную уверенность, что враг не пройдет, разобьет свой череп о нашу силу, нашу мощь…»
К этому времени силы обороны были значительно увеличены, в том числе и за счёт переброски морских пехотинцев из Новороссийска. Были созданы три рубежа обороны, охватывающие Севастополь с суши: передовой, основной и тыловой. Они были разделены радиально, исходя из опыта обороны Одессы (http://odnarodyna.com.ua/articles/4/2131.html), на четыре сектора. Подступы к Севастополю прикрывали шесть десятков артиллерийских дотов и дзотов, свыше 220 пулемётных дотов и дзотов, противотанковые рвы, окопы, проволочные заграждения, десятки тысяч противотанковых и противопехотных мин…
Всего этого было мало. На первых порах не находилось сил прикрыть все подходы. Поэтому отдельные подразделения безо всяких укреплений, даже и малым числом, сдерживали на дальних подступах продвижение немцев – как могли, случалось, одними гранатами. Так, 7 ноября, южнее Бахчисарая в районе деревни Дуванкой (Верхнесадовое), боевое охранение морских пехотинцев из пяти человек (политрук Николай Фильченков, матросы Иван Красносельский, Даниил Одинцов, Юрий Паршин, Василий Цибулько) вступили в битву первоначально с семью, а затем ещё с 15-ю немецкими танками, уничтожили 10. Когда кончились патроны, моряки поступали так, опоясывались гранатами и бросались со связками грант под танки. О подробностях узнали случайно: один из пятерых ещё оставался жив, когда подошло подкрепление. Всем посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
«Для устойчивости обороны Севастополя, - телеграфировал вице-адмирал Октябрьский в Москву 11 ноября, - прошу как можно скорее дать одну сотню пулеметов, три тысячи винтовок…» Он не был уверен, что и эту малость получит: положение всюду было тяжёлое. Просил он так же прислать одну горнострелковую дивизию и десять танков для резерва командования на случай прорыва противника.
Враг разобьёт свой череп…
Хроника Севастопольской обороны за вторник 11 ноября безэмоционально повествует: «Утром, после непродолжительной артиллерийской и авиационной подготовки, немецко-фашистские войска перешли в наступление на главном и вспомогательном направлениях… …передовые подразделения 72-й немецкой дивизии были выбиты из Варнутки (с. Гончарное на трассе Севастополь – Ялта)… К исходу дня немцы заняли деревни Варнутка и Кучук-Мускомья (Резервное). Дальнейший натиск врага удалось сдержать при поддержке огня береговых батарей и крейсеров «Красный Крым» и «Червона Украина»…»
Читая хроники, отмечающие тяжелейшие моменты войны, иногда возникает физическое ощущение бессилия, мол, отсюда не дотянуться, чтобы помочь! Будто сделано всё возможное для облегчения ситуации в своём времени.
В тот же день наша авиация бомбила скопления немецких войск в ущельях гор восточнее Бахчисарая, а партизаны Севастопольского отряда, в составе которого было около 50 школьников 8-10-х классов, под командованием В.В. Красникова взорвали мост на Ялтинском шоссе в районе Варнутки…
В Севастополе в тот же день было принято решение о создании двух спецкомбинатов, на одном из которых будет налажено производство минометов, мин, ручных и противотанковых гранат, на втором – в подвалах Инкерманского завода шампанских вин, будет производство по пошиву белья, обуви и обмундирования…
Штурм города длился почти непрестанно на многих направлениях много суток. Передышка наступила 25 ноября. За время боёв первого наступления противник потеснил войска СОР лишь на 1- 4 км , потеряв убитыми около 15 тыс. солдат и офицеров, 150 танков, 131 самолет и много другой боевой техники. Потери защитников Севастополя – убитыми, ранеными и пропавшими без вести – 16 493 бойца и командира, в их числе раненых 7600 (5700 из них вывезены на Кавказ).
Второе наступление начнётся 17 декабря.
Святая Русь очнулась в их глазах
В Пушкинской повести «Капитанская дочка» незабываем эпизод штурма крепости и момент контратаки. Помните? «Комендант, Иван Игнатьич и я мигом очутились за крепостным валом; но обробелый гарнизон не тронулся. "Что ж вы, детушки, стоите?" - закричал Иван Кузмич. - "Умирать, так умирать: дело служивое!"»
Вероятно, так бывало во все времена. Вне зависимости от «духа времени» от перемен идей и настроений сущность народа оставалась неизменной. В решающий момент, в той или иной форме, само слетало с губ, как у коменданта крепости капитана Миронова: «Умирать, так умирать: дело служивое!»
Какова «физика» и «химия» передачи этого свойства из поколения в поколение? Оно, возможно, сродни тому феноменальному обстоятельству, что когда в полк, почти начисто выбитый (это было замечено и при обороне Одессы), приходило необученное пополнение, то оно от горстки ветеранов, про которых говорят «таких и пуля не берёт», очень быстро набиралось особой силы, и полк в целом сохранял прежние высокие боевые качества.
Так от капли святой воды освящается вода в новом колодце.
В своих мемуарах Николай Иванович Крылов (известный нам маршал, дважды Герой Советского Союза, фактический создатель Ракетных войск стратегического назначения СССР), в ту пору полковник – начальник штаба Приморской армии, вспоминал день, когда командарм генерал Петров, возвращаясь из войск четвёртого сектора, сказал: «Давайте завернём на пятнадцать минут на Братское…»
Братское – это мемориальное кладбище, где Крылов прежде не бывал, но пирамидальный храм-памятник на вершине склона (он называет его «часовней»), конечно, издали видел. «Мы подъехали к каменной ограде, - рассказывает он в своей книге «Не померкнет никогда». – Надпись у ворот с невысокой аркой сообщала, что здесь покоятся 127 тысяч защитников Севастополя, оборонявших его в 1854-1855 годах. Цифра была мне знакома, но сейчас показалась особенно внушительной. Какая громадная армия нашла вечный покой на этом пологом склоне холма… Подымаясь по склону, мы останавливались у безымянных братских могил, покрытых одинаковыми квадратными плитами из шершавого серого камня, сквозь трещины которого проросла жёсткая трава, а кое-где и деревца. Читали полустёшиеся надписи на надгробиях офицеров: «Штабс-капитан Севского пехотного полка», «4-го флотского экипажа лейтенант», «В чине капитана смертельно ранен на 3-м бастионе штуцерной пулей...» А на стенах часовни мы увидели длинный перечень воинских частей с трех-четырехзначными цифрами (потерь) против названия каждой… Попади я сюда ещё полгода назад, до войны, - всё это, вероятно, показалось бы бесконечно далеким. Но теперь под Севастополем снова гремели орудия и события первой его обороны словно приблизились, порой как бы совмещаясь в сознании с сегодняшними. У нас в штабе ходила по рукам раздобытая кем-то «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского. В частях бойцы задавали вопросы о Нахимове, о матросе Кошке. И я чувствовал, что мне небезразличны давние потери Камчатского егерского полка, позиции которого наверняка находились в пределах одного из нынешних секторов обороны. Задевала что-то в душе и надпись на старой могильной плите: «Пал в сражении при Чёрной». Эта речка и её долина постоянно были у меня перед глазами на рабочей карте…»
А учили-то о прошлых войнах иначе.
Полковнику Н.И. Крылову (1903-1972) в 1941-м было 38 лет, воевать он начал с 16-ти, с 1919 года; закончил Гражданскую войну командиром батальона. Вскоре, в декабре 1941 года он будет тяжело ранен при артобстреле во время выезда в войска. Он откажется от эвакуации из города. Как отказывались покинуть Севастополь многие раненые – и рядовые и командиры. Как бывало и в Крымскую войну. Он пишет: «Другая была эпоха, другой, чуждый нам строй – крепостная империя Николая Палкина. Но русские люди защищали под Севастополем родную землю. И когда к нему снова подступил враг…»
Вот так и просыпается в русском человеке русская память.
Упала на чело капля воды из святого колодца.
В те дни вспомнили и Чудское озеро и Бородино, и Севастопольскую страду; у нас появились бронепоезда – «Илья Муромец» и «Кузьма Минин»…
Возвращалось понимание и ощущение общих пространств и единства истории.
Севастополь осенью 1941 года был оклеен воззванием:
«Храбрые и отважные моряки Черноморского флота! Ни шагу назад! Так же, как били врага под Одессой, как бьют его под Ленинградом и Москвой, бейте поганую фашистскую сволочь, громите озверелые гитлеровские орды, выполняйте свой священный долг перед Родиной! Помните — за вами вся страна, весь советский народ. Трудящиеся Севастополя! Все силы на разгром врага! Если потребуется, с новой силой повторим героический подвиг героев обороны города в 1854–1855 гг.»
Они повторили.
Олег Слепынин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
