Командир "Альфы"

Памяти Виктора Карпухина

Узнав о захвате чеченскими террористами-смертниками здания ДК металлургов на Дубровке, которые взяли в заложники более 800 зрителей мюзикла “Норд-Ост”, генсек НАТО Дж. Робертсон позвонил Президенту России Владимиру Путину, выразил соболезнование случившемуся и добавил, что его аналитики не видят выхода из сложившейся ситуации. Я не присутствовал при разговоре, но думаю, что ответ Путина, если его перевести с дипломатического языка на русский, прозвучал примерно так: “Спасибо, мы сами разберёмся. Выход есть и есть люди, на которых я полагаюсь”.

Когда пошли вторые сутки этой ужасной трагедии, газета “Известия” обратилась к бывшему командиру “Альфы”, Герою Советского Союза генерал-майору Виктору Фёдоровичу Карпухину: что надо делать, на его взгляд – ведь под угрозой жизни сотен людей? Карпухин ответил:

-  Террористов надо уничтожать безжалостно.

- Как? Ведь нет же ни одного варианта, чтобы и террористов убить, и чтобы заложники не пострадали?

- Нет. Но есть возможность освободить заложников с минимальными жертвами. Надо шапки снять перед теми нашими офицерами, которые сейчас потеют над разработками плана антитеррористической операции в Москве! Вы и представить себе не можете, в каком напряжении они сейчас находятся, сколько всяких факторов им приходится учитывать. Я уверен, будет найден оптимальный вариант. Тем более, есть спецсредства, чтобы видеть и слышать всё, что происходит в захваченном ДК. Безусловно, они сейчас применяются. И ещё. Чеченцы подготовлены хуже бойцов “Альфы”. (Подготовка теракта, как выяснилось позже, длилась более четырёх месяцев – В.М.)

- Хорошо, а шальные пули?

- Нет защиты от них. Зал, ограниченное пространство. Одна пуля – несколько раненых. Если граната, то осколки во все стороны. Взрывчатка… Хуже всего, если возникнет паника. Но то, что сегодня происходит в Москве, случилось потому, что террористы ушли из Будённовска, ушли из Первомайского. Уйдут завтра бандиты из столицы, послезавтра террор будет по всей стране. Я говорю неприятные вещи, но надо трезво и честно оценивать обстановку. Это очень страшно, но общество надо готовить к неизбежным жертвам. Наибольшая опасность будет угрожать спецназовцам. Психология: вооружённый человек сразу направит автомат на вооружённого.

- Вы сами пошли бы на такой штурм?

- Да. Только позовите. Я ходил на многие штурмы. Я это умею.

Слава Богу, что газета не обратилась с вопросом “Что делать?” к Новодворской, Политковской, Ковалёву или Боровому. Те бы насоветовали…

Номер “Известий” вышел в свет 26 октября, в день штурма. Читатели, ещё не переведя дух от пережитого (а стресс испытала вся страна), могли по достоинству оценить сказанное генералом, который заработал свои лампасы отнюдь не в кабинетной суете. Из очень немногих публичных выступлений Виктора Карпухина это оказалось последним.

Он скончался в спальном вагоне поезда “Минск – Москва”, не доезжая Орши, в ночь с 23 на 24 марта 2003 года. Диагноз – ишемическая болезнь сердца. Похоронили его на Николо-Архангельском кладбище 26 марта.

Произошёл некий мистический “сбой” с цифрой 27. Сам Виктор Фёдорович сказал однажды, что цифра 27 сопровождает его всю жизнь: 27 октября 1948 года родился, 27 декабря 1979 года участвовал в штурме дворца Амина (за что и получил звание Героя), до 27 декабря 1991 года находился за штатом после того, как Бакатин отстранил его от должности командира “Альфы”, - “и ещё было много событий по двадцать седьмым числам…”. Последние же даты таковы: 26 октября 2002 года выходит его последнее интервью, в этот же день – в точности по прогнозу – его боевые братья завершают сложнейшую и смертельно опасную операцию по штурму ДК; день штурма по Божьему промыслу совпадает с 10-летним юбилеем Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора “Альфа; 26 марта Герой предан земле…

Он хорошо знал своих парней и верил в них. Он был профессионалом высочайшего класса, поэтому поставил абсолютно точный диагноз ещё не случившемуся. Он был офицером и гражданином, поэтому в беседе с корреспондентом не стал подслащивать пилюлю, сказав действительно страшные слова, которые до него никто никогда не говорил, что “общество надо готовить к неизбежным жертвам”. Он был настоящим русским воином, поэтому спокойно и без рисовки подтвердил свою готовность ещё раз идти на смерть.

Говоря о Группе “А”, журналисты находили такие определения, как “шедевр советской системы”, “наиболее совершенное творение советской цивилизации” – и тому подобные. Редко говорящий или пишущий об “Альфе” не прибавляет слово “легендарная”. Есть расхожая поговорка: не перехвали, а то испортишь. Пока офицеры Группы раз за разом демонстрируют, что к ним она не относится. Военный журналист Константин Крылов пишет: “Не случайно, что в 90-х годах именно “Альфа” была для наших людей символом патриотизма, как полёт Гагарина, и именно знание, что “Альфа” пока существует, что её не разогнали, давало людям надежду, что пока ещё не всё потеряно. В группу верили, её не представляли себе побеждённой или ошибающейся, нашим бойцам приписывали сверхчеловеческие возможности и были уверены, что там, где “Альфа”, осечки не будет”.

Разве это не правда? На 10-летнем юбилее Ассоциации ветеранов Группы “А” мэр Москвы Юрий Лужков сказал: “Жизнь складывается так, что нужно быть поближе к “Альфе”. Спорить как будто не о чем.

“Альфа” родилась не из пены морской, как Афродита, а скорее как Афина Паллада “из головы Зевса” – то бишь Председателя КГБ СССР Ю.В.Андропова, который 29 июля 1974 года подписал секретный приказ 0089 ОВ (особой важности) о создании абсолютно законспирированного боевого подразделения. Толчком к такому решению стало происшествие 3 июля в аэропорту Внуково-2. Сотрудники КГБ только что проводили глазами “Боинг”, уносящий Ричарда Никсона в его родные Штаты, как на ВПП вне графика приземлился самолёт “Аэрофлота”, захваченный преступниками. Экипаж и пассажиры были взяты в заложники. Освобождали их, по меркам нынешнего спецназа, неумело – с перестрелкой, с жертвами. Спустя какое-то время один из заместителей Андропова, С.К.Цвигун, вызвал к себе начальника 7-го Управления Михаила Михайловича Милютина и передал слова патрона: требуется в сжатые сроки создать боевую группу, которая могла бы поставить заслон растущему воздушному терроризму. Речь шла только об угонщиках самолётов, это потом жизнь сама внесла поправку в определение задач, стоящих перед “Альфой”. М.М.Милютин и М.А.Варников разработали Положение о группе, которое Председатель КГБ одобрил.

После самого лютого “выбраковывания” тридцать офицеров (вначале Ю.В.Андропов определил – 20) приступили к специальной подготовке. Изучали опыт зарубежных спецназовцев: германской GSG-9, американской “Дельты”, австрийской “Кобры”, британской SAS – приёмы и методы борьбы с террористами, оснащение, организационный порядок, способы молниеносного и бесшумного захвата террористов: “тихо пришли, тихо взяли и тихо ушли”. Разумеется, наиважнейшей задачей в любой из операций являлась сохранение жизни заложников. Таким же скрупулёзным и придирчивым был отбор преподавателей специальных дисциплин.

О безупречности подготовки бойцов Группы “А” говорит следующее: ни одной неудачной операции; в период с 1974 по 1994 год потери составили 5 человек. Первым командиром Группы был Виталий Бубенин, назначенный лично Андроповым (ещё будучи лейтенантом, начальником погранзаставы, получил Героя за бой на о.Даманский), вторым – Зайцев Геннадий Николаевич, тоже Герой Советского Союза. С 1988 по 1991 год “Альфой” руководил Виктор Фёдорович Карпухин, удостоенный высшей награды страны за штурм дворца Амина в Кабуле.

Известно, что 28 марта 1979 года Группа “А” приняла боевое крещение. Некто Юрий Власенко проник в посольство США и потребовал самолёт для вылета за рубеж, в противном случае грозил взорвать устройство, находившееся при нём. Власенко вёл себя истерично, и Геннадий Зайцев, который вступил с ним в переговоры, понял, что тот готов на всё. Вести переговоры с террористами – это целая наука. Зайцев представился сотрудником консульского отдела МИДа и больше двух часов был с ним на связи. Когда стало понятно, что Власенко не переубедишь, приняли решение ранить его в правую руку, которой он сжимал чеку. Снайпер точно выполнил задачу, но террорист сумел выдернуть чеку левой рукой. На счастье, сработала только одна секция взрывного устройства, и никто, кроме террориста, не пострадал.

Подробности десятков специальных операций, в которых он участвовал, мы, скорее всего, никогда не узнаем (известна спецназовская поговорка: меньше будешь болтать – крепче голова на шее будет держаться). Поэтому обратимся к тем, кто имеет право слова, в том числе и к редким интервью с самим Виктором Фёдоровичем.

Геннадий Николаевич Зайцев:

-  Я приведу два примера, как работала “Альфа”. 18 ноября 1983 года над Сухуми террористы захватили Ту-134 и потребовали от экипажа, чтобы тот взял курс на Турцию. Однако Турции угонщики не увидели. Лётчики посадили лайнер в Тбилиси, и к делу приступили бойцы группы “А”. Ещё в воздухе, чтобы подтвердить серьёзность своих намерений, террористы убили членов экипажа и одного пассажира. Кстати, тогда пилотам полагалось табельное оружие и, благодаря этому, один из лётчиков смог открыть по негодяям огонь и заблокировал кабину. В ходе молниеносного, но тщательно подготовленного штурма, террористы были взяты живыми. И ни один заложник не пострадал.

Другой случай произошёл в Уфе 20 сентября 1986 года. Террористы, захватившие Ту-134, убили двух пассажиров, а до этого они расстреляли двух сотрудников милиции. “Альфа” пошла на штурм. Один из террористов был убит. Все заложники остались живы.

За всю историю существования нашего подразделения, когда “Альфа” была задействована против террористов, причём не только на воздушных судах, ни один из заложников не пострадал. Это я могу утверждать с полной ответственностью.

В 1988 году бойцы Группы освобождали автобус со школьниками в Минеральных водах, в 1989-м - заложников в саратовском СИЗО. В августе 1990-го Виктор Карпухин руководил штурмом сухумского изолятора, захваченного опасными преступниками. В операции участвовали и бойцы “Витязя”: впервые взаимодействовали спецподразделения разных силовых ведомств.

Ветеран “Альфы” Николай Калиткин, участник штурма:

- По общему мнению, операция в Сухуми была проведена блестяще. Это был далеко не рядовой случай. Укреплённый изолятор. Огромное количество оружия, оказавшегося в руках преступников – семи уголовников, приговорённых к смерти. Терять им было нечего: или смерть, или прорыв. Тяжёлая, вроде бы безвыходная ситуация. Но, с другой стороны, террористы выдвинули требования, а стало быть, с ними можно вести какой-то разговор.

В разработке операции принимали участие те люди, которые шли на штурм изолятора. Из числа офицеров среднего звена была создана группа, назовём её “оперативный штаб”, которая принимала решения, как действовать: по тому или иному варианту. Успех операции заключался в грамотном подборе кадров. Виктор Фёдорович Карпухин отбирал людей, за плечами которых было по две, три, а то и четыре специальных операции. В нас был дух победителей. Мы ни разу не проиграли. Мы были уверены, что сделаем свою работу, и сделаем её качественно.

Вот так сдержанно и скупо Николай Калиткин говорит об одной из блистательнейших операций Группы. Мне приходилось слышать такую байку. Во время встречи по обмену опытом с коллегами одного зарубежного элитного подразделения спецназа боец “Альфы” описал эту ситуацию в Сухуми немного подробнее, а в ответ услышал:

- Парни, мы вас, конечно, уважаем, но мы ж приехали делиться опытом, а не выслушивать всякую фантастику!..

Евгений Исаков:

- Сколько же это – считанные секунды, время, которое длится операция? Это столько же, сколько потребуется террористу, чтобы он успел нажать на спусковой крючок пистолета, приставленного к виску заложника. Или надавить кнопку взрывного устройства.

Любая операция, проводимая Группой “А”, длится по времени не более 10-12 секунд. Первые 2-3 секунды мои, остальные – группы захвата. Необходимо всё сделать так, чтобы захватить террориста на вдохе, защёлкнуть на нём наручники, освободить заложников, и только потом можно и выдохнуть.

Стреляя из автомата или пистолета, используя средства специального арсенала, боец группы всегда знает, куда попасть, и попадает туда, куда надо. В нашей работе всегда должны были участвовать только ювелиры, а не слоны в посудной лавке. Но в каком-то смысле Группа “А” и есть команда ювелиров особого профиля.

Вернёмся на несколько лет назад, в декабрь 79-го. Штурм дворца Амина (он же Тадж-бек) – одна из решающих и жестоких проверок Группы на мастерство и мужество. Участник штурма Николай Берлев так оценил эту боевую операцию:

- По всем правилам военной науки в том бою победить нам было почти невозможно. Противник многократно превосходил нас по численности. Победу одержали силой духа, сказались и многолетние тренировки, и боевая выучка. Тогда мы понесли первые потери..

Воспоминания участников штурма (есть уже много публикаций) невозможно читать без замирания сердца и чудовищного напряжения. Виктор Карпухин руководил одной из подгрупп “Грома”, приданной роте старшего лейтенанта В.Шарипова, им надлежало первыми выдвинуться по серпантинной дороге к дворцу на пяти БМП под прикрытием огня “Шилок”. Первая машина была сразу же подбита ураганным огнём осаждённых. Виктор Фёдорович вспоминал позже:

- Я был командиром одной из подгрупп. Когда БМП по дороге остановилась, я слегка припугнул оператора-наводчика. Сказал ему, чтоб не жалел боекомплекта, а стрелял в максимальном темпе. И он постарался, да так, что в машине просто дышать было нечем. Очень скоро все снаряды и патроны к пулемёту, спаренному с пушкой, были израсходованы.

Заставил механика-водителя подъехать поближе к дворцу. Под таким плотным огнём не то, что десантироваться, а высунуться – и то было безрассудно. Поэтому механик-водитель подогнал БМП почти к самому главному входу. Благодаря этому в моём экипаже легко ранили только двух человек. Все остальные подгруппы пострадали гораздо сильнее.

Я выскочил первым, рядом со мной оказался Саша Плюснин. Открыли прицельный огонь по афганцам, которые стреляли из окон. Тем самым дали возможность десантироваться всем остальным бойцам нашей подгруппы. Они сумели быстро проскочить под стены и прорваться во дворец.

Стрельба была такая, что на БМП все триплексы были разбиты, а фальшборт от стрелковых поражений выглядел как дуршлаг. Нас спасло только то, что мы были в бронежилетах, но ранены были практически все. Солдаты за нас цеплялись. Они бегали сзади и пытались получить хоть какое-то указание. Считалось: если ты рядом с “Альфой”, то жить останешься. Хотя с нами небезопасно было, потому что мы всё время лезли в самое пекло. Подготовка стрелковая нам помогла.

По лестнице я не вбежал, а вполз, как и все остальные. Бежать там было просто невозможно, и меня бы убили три раза, если б я там бегал. Там каждая ступенька завоёвывалась – примерно как в рейхстаге. Сравнить, наверное, можно. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали всё пространство вокруг, и потом – к следующему укрытию.

Михаил Михайлович Романов, командир группы “Гром”:

- Плотность огня была невероятная, ничего не было слышно… Ответный огонь из дворца вели не только гвардейцы, проснулись батальоны и танки, закопанные в землю. Прошло две минуты боя, а в отряде из 24 человек было уже 13 раненых. Что делать? Страх страхом, но задачу выполнять надо.

Выдвинулись к входу. Там уже были Карпухин, Берлев, тяжело ранило Емышева. Его срочно перенесли в БМП. Меня контузило, и я оказался в машине. Из ушей текла кровь, в голове – гул. Когда очухался, увидел, что рядом собрались Козлов, Голов, Плюснин, Соболев, Гришин, Филимонов, Семёнов… Прошли через окно с правой стороны. Ребята действовали отчаянно. Нам удалось прорваться на второй этаж. По звуку автомата определяли, где наш автомат, где чужой. Этажная площадка была залита кровью.

Один из руководителей операции “Шторм – 333” генерал-майор Юрий Иванович Дроздов так описывает картину окончания боя: “Вошли во дворец. Внизу, в холле, продолжали перевязывать раненых. Разгорячённые только что закончившемся боем, проверяя, нет ли затаившихся аминовцев, ходили спецназовцы и штурмовики. В.Карпухин подошёл с каской в руках, показал застрявшую в триплексе пулю.

- Смотри, генерал, как повезло. Я теперь маму увижу.”

Закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР Героями Советского Союза стали только четыре офицера: Г.И.Бояринов (посмертно), В.В.Колесник, Э.Г.Козлов и В.Ф.Карпухин. Вспоминая день, когда ему вручили Золотую Звезду, Виктор Фёдорович рассказывал:

- В этот день что-то вроде субботника было. После субботника нам объявили, что мы должны явиться в Кремль. Я скорее домой. Под душем постоял, костюм надел, галстук, даже просохнуть не удалось до конца – и в Кремль. Довольно долго ждали. Потом все сели вдоль стола и был зачитан текст Указа. Звёзды Героев были вручены и ордена Ленина.

Мы должны были опять на субботник вернуться, но зампред КГБ отпустил. Мы сбросились и поехали в ресторан “София”. Отдельный кабинет заказали… Решили побалагурить: на одного надели все наши награды. Получилось - пятижды Герой Советского Союза с десятью орденами Ленина. И вытолкнули его в зал. Там все сели.

Возглавить “Альфу” ему пришлось в самых разгар горбачёвской “перестройки”, когда заполыхали национальные окраины, бесконечные многотысячные митинги в крупных городах становились неуправляемыми и прочее, и прочее. “Альфе” вместе с “Вымпелом” и “Витязем” больше месяца пришлось поработать в Нахичевани, где одемокраченый народ взялся сносить государственную границу. Поработала она и в пылающем Баку, и в Нагорном Карабахе. В то же время президент Горбачёв, полюбивший заграничные турне, никуда не вылетал без сопровождения “Альфы”. При этом не забывал надеть под рубашку тонкий спецназовский бронежилет-“визит”. Шибко хотелось Михаилу Сергеевичу остаться в живых и своими глазами увидеть “дело всей своей жизни”, как он выразился, - развал великой Державы. Другие высокопоставленные чиновники тоже хотели иметь рядом супернадёжных парней. Приказ есть приказ – сопровождали. Справедливо и едко отозвался на сей счёт один из бойцов: “Использовать “Альфу” для охраны номенклатуры – это всё равно, что паровым молотом колоть грецкие орехи”. А тут пошёл накат на спецслужбы – да какой!.. Группа “А”, тем не менее, оставалась глубоко засекреченной, как и в год создания.

- Афганистан, Эфиопия, Вьетнам, Тбилиси, Ереван, Баку, Прибалтика, Сухуми, - вспоминал Виктор Фёдорович, - всё это чередовалось одно за другим. И критика сыпалась справа и слева. Складывалось такое впечатление, что мы сами захотели и поехали в Ереван, Тбилиси или Вильнюс… Загрузили три самолёта до зубов вооружёнными сотрудниками и отправились. Готовились мы для борьбы с терроризмом, но вдруг оказались вовлечены в политику.

И все задумались: а кому мы служим? Почему президент, который нас отправляет на такие дела, потом так же лихо от нас отказывается? Почему мы должны называть себя то десантниками, то пограничниками? Почему мы должны прятаться, скрывать своё имя, придумывать биографии?.. Политика – вещь относительная, внутригосударственная, сиюминутная. У нас была другая задача – борьба с терроризмом.

Январь 91-го. Нас отправили в Вильнюс. Группу мы сформировали быстро, но задачи штурмовать телебашню поначалу не было. Подразделение просто направлялось для охраны особо важных объектов и эвакуации секретных материалов – в частности, из КГБ республики. А затем было принято решение штурмовать телебашню и последовал приказ. Полагаю, команда поступила от кого-то из местных.

Вопреки всякой лжи, не затухающей и сегодня, о бесчеловечности “кровавых спецназовцев” у вильнюсского телецентра, “Альфа” заняла телецентр без единого выстрела. Зато, по английским источникам, руководство “Саюдиса” расставило своих снайперов на крышах и в квартирах прилегающих к телецентру и башне домов. Уже когда “альфовцы” вошли в ворота телецентра, пулю в спину получил молодой лейтенант Виктор Шатских. Пуля оказалась со стальным сердечником: стрелявший знал, что только такая пробьёт бронежилет. Виктор смог ещё добежать до третьего этажа. Озверелая толпа не позволила его вынести и не пропустила три “Скорых помощи”, которые вызвали одну за другой. Виктор Шатских скончался на руках товарищей от внутреннего кровоизлияния.

Вильнюсские события получили широкий резонанс в мире. Об окровавленном, а не “кроваовм” спецназе, правда, никто не вспоминал, галдели совсем о другом: спецназ и псковские десантники (76-я ВДД) устроили бойню в центре литовской столицы. Горбачёв перед камерами норвежского телевидения сокрушался: как же так, не доложили вовремя! Только сегодня утром, понимаете, Язов и Крючков рассказали, что происходит в Вильнюсе. Президент-шкура, президент-клоун даже такое брякнуть не постеснялся: “…И что эта, как её…(беспомощный жест в сторону кого-то за рамкой кадра) “Альфа” там. Кто это мог допустить?..” Может, и до сегодняшнего дня “не знает” – кто?..

Виктор Фёдорович Карпухин:

- Там стреляли. Восемь наших сотрудников получили ранения, в том числе осколочные, - об этом мало кто знает.

На похороны Виктора государство выделило мизерную сумму. Но у нас как раз была зарплата, мы сняли шапку и всё туда положили…

“Альфу”, помимо её воли, впихнули в политику. Крах августовского “путча” 1991 года и приход в КГБ Вадима Бакатина стал для Героя Советского Союза Виктора Карпухина причиной отстранения его от командования Группой “А”. Проведя свою разведку вокруг Белого дома и внутри него, Карпухин доложил В.А.Крючкову, что блокировать здание без крови невозможно. “Я доложил, что возле Белого дома около тридцати тысяч человек, все в крайнем возбуждении. С ними воевать – всё равно, что волку с курицей. Слава Богу, у Крючкова хватило ума не отдавать приказа”. “Альфа” запрограммирована была на борьбу с террористами, преступниками, но не со “своими”. Карпухин и в Вильнюсе не отдал приказа на применение оружия, потому что там были взбесившиеся, агрессивные, но – соотечественники.

- В самый напряжённый момент мне кто-то из Белого дома позвонил и спросил, где мы находимся. Я сказал, что в десяти минутах от них. Там у всех шок. Истолковали: мол, “Альфа” уже выдвинулась. Они и не знали, что на этом самом месте “в десяти минутах” мы базируемся уже десять лет, маскируясь под базу ДОСААФ. На штурм Белого дома мы так и не пошли.

Об этих событиях меня заслушивал Степашин, он возглавлял в КГБ соответствующую комиссию. Довольно долго я отчитывался, часов восемь, наверное. Мои действия никакой политической подоплёки не носили. В смутные времена всегда что-то подобное происходит.

На следующий день мне позвонили из секретариата Бакатина и сказали, что я приглашён в Кремль. Я пришёл в приёмную. До этого там уже побывали двое моих заместителей. Прождал в приёмной минут сорок. Потом из бакатинского кабинета вышел Шебаршин и “успокоил”: “До выяснения обстоятельств тебя отстранили от должности командира “Альфы”. Но ты не расстраивайся – меня тоже сняли”. А Бакатин меня даже не принял. Не посчитал нужным даже разговаривать со мной, несмотря на то, что я всё-таки генерал, Герой Советского Союза, и достаточно много орденов заработал не в кабинете…

Я вернулся в Группу, зашёл к себе в кабинет. Состояние, конечно, было несколько подавленное. Взял в кабинете какие-то личные вещи, опрокинул стакан водки и уехал к отцу на дачу. Меня вывели за штат, в резерв управления кадров. Был в резерве довольно долгое время, какие-то смехотворные должности предлагали. Однажды какой-то капитан, мне совершенно неизвестный, начал меня учить, как жить. Я сказал, что в его советах не нуждаюсь, и написал рапорт: “В связи с сокращением кадров и выслугой лет прошу уволить в запас”. Рапорт удовлетворили за 24 часа и потом ещё полгода не могли решить, какую же мне пенсию платить. Ничего не платили.

Бакатин, помнится, придя на Лубянку, сообщил офицерам, что пришёл сюда не руководить Комитетом, а развалить его, а заодно выбить “чекизм” из тех, у кого он ещё остался. Хорошую смену старым кадрам он привёл с собой: боевого генерала, Героя, уволили “с награждением ценным подарком”, как было сказано в приказе. Правда, Виктор Фёдорович так и не узнал – каким. Запамятовали вручить, видимо…

Виктор Фёдорович был благодарен Нурсултану Назарбаеву, который пригласил его к себе на должность советника, положил хороший оклад, достойный звания генерала и Героя Советского Союза. На этой должности проходила его адаптация к гражданской жизни, к которой он теперь был “приписан” навечно, оставаясь при этом офицером, профессионалом специфического свойства и назначения. Как сам он говорил, “переход к гражданке для военного человека – процесс болезненный”.

Карпухин не военным человеком стал только “по паспорту”. Бывших спецназовцев не бывает в природе. И никогда не будет.

После ухода с должности советника Назарбаева он был участником круговсветного автомобильного путешествия, затем создавал с ветеранами “Альфы” различные структуры для поддержки уволенных в запас бойцов спецназа, смог состояться и как коммерсант. В последнее время работал председателем Комитета ветеранов войны в Афганистане при Президенте России.

…Отпевали Героя в Елоховском соборе. Храм был забит людьми. На площади перед храмом также стояли десятки людей. Подавляющая часть – мужики разных возрастов: от “лейтенантского” до “генеральского”. Все они пришли проститься со своим братом. И те, кому чуть-чуть за двадцать, и те, кому уже давно за пятьдесят.

На поминках один из друзей Виктора Карпухина, когда мы отошли покурить, сказал неожиданные для меня слова:

-  Виктора я знаю больше 25 лет. Участвовал с ним во многих операциях – в том числе и под его руководством. Были ситуации – полная безнадёга, на первый взгляд. Да возьми же тот сухумский изолятор… Колечко из десяти букв: н е в о з м о ж н о! И мы внутри этого колечка. И всякий раз надо дырочку найти, и всякий раз находили. Он был не просто умный и мудрый человек – он был великий психолог. Ещё до начала любой операции он умел ( вот как – не умею сказать!) передать нам свой оптимизм: выполним задачу по высшему разряду. Я не о бодром голосе “политрука” сейчас говорю. Все мы – профи. Но есть командир, лидер. В минуты наивысшей собранности ты не просто кожей, а всем существом чувствуешь и настрой товарища, и его настрой.

Так вот, Виктор всегда излучал такой оптимизм!.. И он нам передавался. И я скажу, что этот оптимизм, наверное, его и погубил. Это был настоящий Русский Мужик, который, не задумываясь о смерти, вычерпывает себя до дна: я ж пока живой, так и надо выкладываться по полной программе!.. Иначе – для чего живу?

Всю жизнь он прожил в каком-то порыве. И умер – в дороге, а не на больничной постели.

Со святыми упокой, Христе, душу раба твоего, воина Виктора, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная.

Вячеслав Морозов

 
Ссылки по теме:
 

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"