Освобождение Правобережной Украины и Крыма Вторая половина 1943 года, на мой взгляд, характерна особыми, судьбоносными событиями во всей историографии великой войны. Что же это за события? – Прежде всего, начало освобождения Украины и массового изгнания немецко-фашистских захватчиков с территории Советского Союза. Второе события, которое для нас, православных, без сомнения можно считать главным – избрание Патриарха и Синода, восстановление легальных прав Православной Церкви на русской земле. И третье – знаменитая Тегеранская конференция, на которой Советский Союз фактически обрел статус великой мировой державы. И хотя впереди предстояли тяжелейшие сражения, горькие потери и разочарования, но именно к концу 1943 года мир существенно поменял свое лицо и впервые, пусть пока еще смутно, едва видимо, проявились контуры будущих важнейших геополитических процессов мировой цивилизации. События всего лишь шестидесятилетней давности лишний раз доказывают слова св. апостола Петра в его втором послании: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, тысяча лет, как один день» (2 Петр. 3,8), – да и с исторической точки зрения 60 лет не такой уж большой срок.

Итак, по порядку.

После поражения под Курском Гитлер окончательно убедился в том, что спасти Германию может только затягивание войны, нанесение союзникам чувствительных поражений, что, в конечном счете, приведет к разногласиям между ними и чудесному возрождению немецкой мощи, способной обеспечить ей победу. Этот безбожник, посланец сатаны истово верил в чудо. Что ж, и такое бывает. Впервые с начала войны в Берлине задумались о возможных переговорах с противником. Ближайший соратник фюрера доктор Геббельс, тот самый, кто в начале 1943 года призвал население рейха к тотальной войне, осенью в дневнике записал: «Проблема состоит в том, к какой стороне нам надлежит обратиться сначала – к Москве или к Англии и Америке. Во всяком случае, трудно успешно вести войну против обеих…. Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя… Во всяком случае, фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся… Англичане, – продолжал Геббельс запись в дневнике, – не хотят допустить большевизации Европы ни при каких обстоятельствах… Как только они осознают это… у них останется выбор лишь между большевизмом и некоторым потеплением по отношению к национал-социализму, и они, несомненно, проявят склонность к компромиссу с нами. Сам Черчилль – старый противник большевизма, и его сотрудничество с Москвой сегодня всего-навсего преходящий момент». Гитлер надеялся, что коалиция союзников распадется, Англия и Америка испугаются перспективы вторжения Красной Армии в Европу и, в конечном счете, объединятся с Германией для защиты Запада от большевиков. Нацистские вожди были недалеки от истины в своих надеждах. Они ошиблись только в сроках. Но, на то воля Божия. Пока же перспектив переговоров просто не предвиделось. Гитлер хорошо знал цену договоренностей с Западом. Со Сталиным же борьба шла на смерть, и Восточный фронт трещал по швам.

Уже в начале августа контрнаступление советских войск стало перерастать в общее стратегическое наступление, охватившее огромный фронт от Великих Лук до Азовского моря. Командование вермахта стремилось всеми силами стабилизировать положение, лихорадочно велось начатое еще зимой строительство оборонительного рубежа, по линии река Нарва, Псков, Орша, река Сож, среднее течение Днепра, река Молочная, названного как всегда помпезно «Восточным валом». Уже одно это говорит о том, что Гитлер в принципе не исключал возможности отступления за Днепр. Поэтому более чем странными кажутся утверждения бывших гитлеровских генералов, которые в мемуарах валили вину за поражения на неуступчивость фюрера в вопросах выравнивания линии фронта и подготовке заблаговременной обороны. Как же легко все валить на мертвого диктатора. Генералы вермахта как-то дружно забыли, что уже 11 августа Гитлер приказал форсировать работы на Днепре, а сразу после падения Харькова заявил: «Скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его – эту мощную водную преграду 700-900 метров ширины, высокий правый берег которой представляет цепь непрерывных дотов, природную непреступную крепость».

В Москве давно перестали обращать внимание на политическую трескотню вождей рейха и упорно решали задачу изгнания врага со своей территории. Осенью 1943 года на это были нацелены войска Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов. Им противостояли войска немецкой группы армий «Юг» в составе 1-й и 4-й танковых 6-й и 8-й полевых армий и 2-й армии группы армий «Центр». В общей сложности вражеская группировка насчитывала 1млн. 240 тыс. солдат и офицеров,12600 орудий и минометов, 2100 танков и штурмовых орудий, 2000 боевых самолетов. Командовал ее генерал-фельдмаршал Манштейн. Наши фронты могли противопоставить врагу 2 млн.633 тыс. человек, 51200 орудий и минометов, 2400 танков и САУ, 2850 самолетов. Как видите, за исключением личного состава и артиллерии силы почти равны. А ведь нам предстояло наступать на заранее подготовленные позиции. Не забудем и о том, что на дворе стояла осень 1943 года, и войска только-только начали в полной мере осваивать сложнейшую науку наступления в современной войне.

Удар по Левобережной Украине вызывался целым рядом объективных предпосылок. Прежде всего, он явился продолжением победоносного контрнаступления под Курском. Здесь у нас волей-неволей сосредоточились самые боеспособные войска, вооруженные в должном количестве современной техникой и оружием. Достаточно отметить, что 80% танковых корпусов находилось в составе южных фронтов, чтобы понять, где будет нанесен главный удар. Хотя, год спустя мы введем в заблуждение гитлеровское командование именно тем, что нанесем главный удар там, где не будет массового сосредоточения танков... Но год спустя. А пока наступление на Украину было крайне необходимо для освобождения Донбасса и Запорожья, Таврии и Крыма. Наконец, политический эффект от освобождения братского народа и выхода к границам союзников Германии многого стоил. Впрочем, так далеко Ставка не загадывала. Цель наступления определялась освобождением Левобережной Украины, форсированием Днепра с взятием Киева, Запорожья и выходом к Черному морю. Тоже немало. Ключевым звеном в стратегическом решении Ставки было нанесение главного удара на Киев. Решение это казалось несколько неожиданным. Но только на первый взгляд. Действительно, и нам, и немцам представлялось, что главные сражения развернуться за сырьевые районы Донбасса, Запорожья, Северной Таврии, Крым. Сама логика военного противостояния подталкивала к такому развитию событий. Гитлер не уставал повторять, что без Донбасса, запорожской стали, никопольского никеля, Крыма, а это значит Черного моря, Германия устоять не может. Но в Москве не поддались очевидному соблазну, и это только доказывает насколько плодотворно начала развиваться военная мысль в Ставке, Генеральном штабе Красной Армии. Если внимательно проанализировать карту театров военных действий, то можно заметить существенную стратегическую выгоду удара на киевском направлении. Здесь прорыв с выходом к рубежам непроходимого Полесья не только разрывает связь групп армий «Юг» и «Центр», но все единство Восточного фронта немцев, лишая воюющие на Украине войска вермахта значительной степени маневра и существенно ограничивая поступление резервов из групп армий «Центр» и «Север». Вот эту изюминку, которая сейчас, кажется такой простой и очевидной, немецкое командование не разгадало и жестоко поплатилось. Но, подчеркиваю, просто все кажется сейчас, а тогда в 1943 году было отнюдь не очевидно. Тем и примечательно военное искусство, вооруженная борьба, что ход и исход ее становится всем и вся понятны только после окончания боевых действий, и тогда в оценках начинает превалировать сослагательное наклонение. Кто из великих полководцев, военных начальников да и просто историков не качал горько головой, задавая себе вопрос: «Если бы…?» – Вспомните хотя бы Александра Македонского, Тимура, Наполеона…

Как бы то ни было, но Красной Армии для начала надо было решить задачу выхода к Днепру. События той осени достаточно освещены в научных и популярных трудах, искусстве, поэтому позволю остановиться только на важнейших, на мой взгляд узловых, моментах начала битвы за Украину.

7 августа началась Смоленская наступательная операция «Суворов», 13 августа Донбасская операция Юго-Западного и Южного фронтов. 26 августа перешли в наступление войска Центрального фронта. Без особой оперативной паузы продолжали наступать Воронежский и Степной фронты. Сначала, как и предполагалось, основная борьба развернулась за Донбасс. Во главу угла ставилась задача прорыва так называемого «Миусс-фронта». Для проведения Донбасской операции Ставка выделила крупные силы. В составе двух фронтов насчитывалось: 1млн.53 тыс. человек, 21000 орудий и минометов, 1257 танков и САУ, 1400 самолетов. У немцев «Миусс-фронт» держали 1-я танковая армия генерала Э. Макензена и вновь созданная 6:-я армия генерала К. Холлидта, того самого, кто зимой безуспешно пытался выручить из котла первую 6-ю армию Паулюса. Немцы имели 540 тыс. личного состава, 5400 орудий и минометов,900 танков и штурмовых орудий,1000 самолетов. Этих сил для обороны заранее подготовленных рубеже было достаточно, что и доказали первые дни боев. Наступали наши войска тяжело, медленно, неся большие потери. Сказывалось отсутствие опыта у командиров всех степеней, хорошей связи и взаимодействия с другими родами войск. Артиллерия отставала, авиация, наоборот, опережала действия пехоты и танков. Старая наша беда, которую мы только – только учились преодолевать. К счастью, и удача случается на фронте. Севернее наши войска взяли 23 августа Харьков и устремились к Полтаве и далее Черкассам и Кременчугу. Над всей немецкой группировкой в Донбассе нависла угроза отсечения и окружения. Позже в своих мемуарах командующий группой армий «Юг» Манштейн напишет: «Мы любой ценой должны были избежать опасности, выражавшейся в том, что наши части в результате глубоких вражеских прорывов могли быть отрезаны и могли разделить судьбу 6-й армии у Сталинграда». Конечно, немцы начали отвод войск, и фронт в Донбассе сразу покатился к Днепру. Севернее уверенно наступали войска Степного, Воронежского, Центрального и Брянского фронтов. В нашей историографии почему-то умалчивается, что немцы отступали организованно, с боями, контрударами, цепляясь за любые естественные и рукотворные препятствия. Регулярно получали подкрепления из Крыма, Тамани, из группы армий «Север». Десятки дивизий перемещались на сотни километров вдоль советско-германского фронта, ликвидировали возникающие осложнения на тех или иных участках и обеспечивали планомерный отход за линию Восточного вала. Но по обе стороны фронта понимали – главный узел завяжется на Днепре.

Пока же войска Красной Армии в полной мере знакомились с плодами объявленной немцами тотальной войны. В реальной жизни это означало полное опустошение оставляемой территории. Немецкие генералы, этакие «рыцари войны», не любили вспоминать свои изуверские выходки, обвиняя во всем СС и, конечно, лично Гитлера, маскировались, как могли, в своих приказах, но всего не скроешь. Так, тот же генерал-фельдмаршал Манштейн в приказе по войскам писал: «Опыт, полученный при оставлении территорий, показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с немецкими войсками…Только строжайшие меры войск позволят нам увести с собой сотни тысяч людей, скот и зерно…Любыми средствами (сейчас мы знаем, что это были за средства – С.К.) добиваться того, чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило на запад…Люди, способные носить оружие, любыми средствами (опять ЛЮБЫМИ – С.К.) должны быть собраны и партиями отправлены в тыл… Материальные средства, которые не могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены любыми средствами. Позже, на суде, адвокаты Манштейна будут взахлеб утверждать, что не было в приказах ни одной фразы о расстрелах и уничтожении мирного населения. Откуда же взялись сотни и сотни тысяч замученных обывателей, выжженная земля, и нескончаемое горе? Манштейн умел прятаться за округлыми фразами, а вот Гиммлер не прятался и в своем приказе требовал: «Необходимо добиваться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну…сделайте все, что в человеческих силах, для выполнения этого…» И сделали…! Так продолжился скорбный список наших потерь, вылившийся к концу войны в десятки миллионов и который до сих пор не дает покоя иным «ревнителям правды».

Что касается военной составляющей тех наступательных боев, то несмотря на отсутствие многих и многих навыков у командиров всех степеней и личного состава, положение дел все-таки начало выправляться. Горькая боевая учеба принесла свои плоды. Осенью 1943 года мы наступали по всем правилам военного искусства без существенных огрехов. Следствием этого стало не только успешное продвижение вперед, но и снижение потерь личного состава. Так, если в наступлении под Орлом и Белгородом мы имели порядка 180 тыс. безвозвратных потерь (что значит убитых и умерших впоследствии от ран – С.К.), то в Донбасской операции безвозвратные потери составили 66 тыс. человек. Хотя и это очень горькие цифры.

15 сентября Гитлер отдал приказ об общем отводе войск группы армий «Юг» на линию Мелитополь, Днепр, но Москва к тому времени уже была готова к форсированию Днепра. В директиве Ставки от 9 сентября говорилось: « В ходе боевых операций войскам Красной Армии приходится и придется преодолеть много водных преград. Быстрое и решительное форсирование рек, особенно крупных, подобных реке Десна и реке Днепр, будет иметь большое значение для дальнейших успехов наших войск…

За форсирование такой реки, как Десна в районе Богданово (Смоленской Области) и ниже, и равных Десне рек по трудности форсирования представлять к наградам:

1. Командующих армиями – к ордену Суворова 1-й степени.

2. Командиров корпусов, дивизий, бригад – к ордену Суворова 2-й степени.

3. Командиров полков, командиров инженерных, саперных и понтонных батальонов – к ордену Суворова 3-й степени.

За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленска и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».

Представлять к высокому званию Героя разрешалось и весь личный состав, форсировавший реку в числе первых и проявивший при этом героизм.

«Ой, Днипро, Днипро – ты широк, могуч…» – слова знаменитой песни. Осенью 1943 года они приобрели особое значение. Форсировать сходу такую водную преграду, да еще когда вражеский берег господствовал над местностью, было задачей наисложнейшей, но Красная Армия набрала такой темп, приобрела такую силу, что остановить ее не смог и Днепр. Первыми форсировали Днепр войска 13-й армии генерала Н.П. Пухова. Ее передовые части вышли к реке 21 сентября и уже на следующий день захватили плацдарм на правом берегу. Почти километровую водную преграду форсировали ночью на подручных средствах, под огнем противника. Ночью же подтянули понтоны, и к утру появились первые мосты. К утру появилась и немецкая авиация, но «люфтваффе» встретили мощное противодействие советской авиации, которая уже превосходила немецких асов по всем статьям. 22 сентября вышли к Днепру войска Воронежского фронта и тоже ночью захватили ставший потом знаменитым плацдарм в районе Лютежа. Всего-то 8 километров по фронту и 1 километр в глубину. Одновременно пришлось ликвидировать уже немецкий плацдарм в районе Дарницы (пригород Киева на левом берегу Днепра), а ведь его обороняли семь полнокровных дивизий. К концу месяца войска Воронежского фронта захватили девять плацдармов севернее и южнее Киева, в том числе Лютежский и Букринский. Последний – самый большой – 16 километров по фронту и 6 километров в глубину. С 25 по 30 сентября войска Степного фронта по всей полосе наступления вышли к Днепру, очистили левый берег и захватили на правом берегу пять плацдармов.22 сентября войска Юго-Западного фронта вышли к Днепру ниже Днепропетровска и, форсировав его, 25 сентября захватили на правом берегу несколько плацдармов. И только в районе Запорожья – Никополя немцы так и не пустили нас за Днепр. Более того, наши войска остановились на реке Молочной. Это, конечно, очень нервировало Ставку, отодвигало планы освобождения Тамани и Крыма, но на повестку дня встала главная задача – удар по киевской группировке немцев. Туда под Киев направлялись основные силы и средства, танки, артиллерия, авиация, зачастую с соседних фронтов, вызывая недовольство их командующих и Рокоссовского, и Конева, и Малиновского. Об этом они потом подробно расскажут в своих мемуарах. Но представители Ставки на фронтах маршалы Г.К. Жуков и А.М. Василевский, зная истинную подоплеку событий, в корне пресекали недовольство.

Не вдаваясь в подробности боев на Днепре, характеризовавшихся примерами массового героизма бойцов и командиров, хочу лишь отметить тот факт, что за форсирование Днепра 2438 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. Такое массовое награждение за одну операцию было единственным за всю историю войны. На Днепре стал Героем командир истребительно-противотанкового полка майор В.С. Петров. Потеряв обе руки, он не покинул поле боя и продолжал командовать полком. Этот удивительный человек не только провоюет без рук до конца войны, станет дважды Героем Советского Союза, но и после войны останется в рядах Вооруженных сил, дослужится до звания генерал-лейтенанта артиллерии, окончит львовский государственный университет, станет кандидатом военных наук. Мне посчастливилось не раз встречаться с этим человеком, видеть как тяжело, порой невозможно не только служить, работать, но и жить без двух рук, но никогда Василий Степанович не сетовал на судьбу, ни разу не пожаловался, не покривил душой. Истинная сила духа православного человека. В последние годы он любил повторять, что родился, жил, воевал и служил не какой-то самостийной Украине, а Киевской Руси и останется русским до конца дней своих. В боях за левобережную Украину стали дважды Героями Советского Союза и наши прославленные летчики А.И. Покрышкин и Д.Б. Глинка. И тысячи, десятки, сотни тысяч известных и безымянных героев, которых мы не забудем никогда. Бои, между тем, продолжались. Немцы довольно уверенно сидели на своих позициях, наращивая усилия на ликвидацию плацдармов, которые простреливались насквозь практически из всех видов оружия. Непрерывно атаковали, бомбили переправы. Гитлер, прибывший в штаб Манштейна, собрал всех генералов и обвинил их в трусости. Не стесняясь в выражениях, фюрер требовал побороть «сталинградский синдром», укрепить оборону. «Днепр отныне будет рубежом разделяющим обе армии, – кричал Гитлер. – Я прикажу расстрелять каждого солдата, офицера и генерала, виновного в отступлении…» Это, конечно, подстегивало войска, но объективное состояние дел показывало – немцы стали уже не те. Генерал вермахта Э. Бутлер отмечал: «Войска, испытывавшие в течение ряда лет огромную нагрузку и потерявшие большую часть офицерского и унтер-офицерского состава, уже не обладали ни достаточной стойкостью, ни способностью к сопротивлению… В результате летних боев силы немецкой Восточной армии оказались крайне ослабленными. Пополнить дивизии людским составом, а также восполнить потери в технике и сохранить на необходимом уровне боеспособность соединений не представлялось возможным». Вот и дожили мы до того момента, когда гитлеровские генералы начали принижать способность своих войск к сопротивлению. Впрочем, той осенью их откровения нас не интересовали. Войска находились на подъеме и еще больше воспрянули, когда в октябре Воронежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты были переименованы соответственно в 1, 2, 3, и 4-й Украинские, Центральный в 1-й Белорусский фронты.

Главные боевые события конца 1943 года можно свести к двум стратегическим наступательным операциям – Нижнеднепровской и Киевской.

Нижнеднепровская стратегическая операция 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов, в свою очередь, разбивалась на несколько фронтовых операций. Войскам этих трех фронтов противостояла 1-я танковая армия и часть сил 8-й полевой армии группы армий «Юг» и 6-я армия группы армий «А», насчитывающие 770 тыс. человек, 8000 орудий и минометов, 800 танков и штурмовых орудий. Их поддерживали 1000 самолетов 4-го воздушного флота. В наших войсках имелось более 1 млн.500 тыс. человек, 24437 орудий и минометов, 1160 танков и САУ, 2000 боевых самолетов. И опять подавляющего преимущества у наших войск не было.

Начало стратегическому наступлению в низовьях Днепра положили Мелитопольская и Кременчугская фронтовые операции. Мелитопольская операция войск 4-го Украинского фронта генерала Ф.И. Толбухина началась уже 26 сентября и началась трудно. Вместо запланированной более чем часовой огневой подготовки была проведена только сорокаминутная и, конечно, недостаточно эффективная. Войска продвигались медленно, несли большие потери. До 30 сентября удалось вклиниться в оборону противника всего на 2-5 километров. Наступление приостановили, пополнили запасы боеприпасов, горючего, уточнили задачи бойцам и командирам. Казалось бы, простые, очевидные мероприятия, но только после их проведения наметился перелом. Повторяю – наступать должным образом еще только учились. 9 октября уже к концу дня фронт был прорван, танковые и кавалерийские корпуса устремились в прорыв. Немцы спешно перебросили сюда из Крыма и Тамани до 9 дивизий, но не успевали вводить их в бой.23 октября наши войска освободили Мелитополь и перешли к преследованию противника.30 октября они освободили Геническ и вышли на побережье Сиваша. 1 ноября, преодолев укрепления Турецкого вала, ворвались на Перекопский перешеек. К исходу 5 ноября вышли к низовьям Днепра и захватили плацдарм на южном берегу Сиваша. Вот это был уже блестящий бросок, в результате которого войска Толбухина разгромили полностью 8 и частично 12 дивизий противника. Немцы потеряли 85 тыс. убитыми и ранеными, 22.тыс. сдались в плен. С подключение части сил 3-го Украинского фронта наши войска продвинулись на 50-320 км, освободили всю Северную Таврию, блокировали с суши Крымскую группировку... Впечатляющий итог, но нельзя не напомнить и о горьком опыте. Просчеты командования, все еще слабая подготовка войск и управления на начальном этапе стоили нам значительных потерь – 42700 человек убитыми и умершими от ран и почти 160 тыс. ранеными. Но главное, немцам удалось сохранить плацдарм на левом берегу Днепра в районе Никополя, который будет еще долго нависать над нашими войсками. Так что, несмотря на видимые успехи, командующие фронтами генералы Ф.И. Толбухин и Р.Я. Малиновский получили вполне справедливый нагоняй от Верховного. В первый и последний раз досталось на орехи и маршалу А.М. Василевскому, координировавшему действия фронтов. И было за что. Даже через много лет Александр Михайлович признавал правоту Сталина и очень переживал по поводу тех своих давних просчетов.

Кременчугская операция войск 2-го Украинского фронта генерала И.С. Конева началась 26 сентября и прошла без особых шероховатостей. Преследуя части 8-й армии немцев, наши войска сходу фронтальным ударом в трех местах прорвали немецкий фронт, вышли к Днепру и захватили плацдармы на правом берегу. Очень удачно и своевременно поработала наша авиация 5-й воздушной армии генерала С.К. Горюнова, разрушив железнодорожный мост у Кременчуга и немецкие понтонные переправы, лишив немецкое командование возможности перебрасывать подкрепления. Дальше, как говорится, дело техники. 29 сентября немцы оставили Кременчуг и вынуждены были переправляться на правый берег на подручных средствах. А войска Конева навели настоящие переправы и с минимальными потерями форсировали Днепр, расширяя и укрепляя сеть плацдармов .К 10 октября все было кончено, и сосед слева 3-й Украинский фронт начал Запорожскую наступательную операцию, которая длилась всего четверо суток. 14 октября ночью (впервые в истории современного военного искусства – С.К.) войска Малиновского штурмом овладели городом Запорожье и завершили ликвидацию вражеского плацдарма на правом берегу Днепра. Через десять дней уже правым крылом 3-й Украинский фронт начал Днепропетровскую наступательную операцию. 25 октября наши войска одним стремительным ударом освободили Днепропетровск и Днепродзержинск, форсировали Днепр и к 28 октября продвинулись на правобережье до 50 километров. Как же приятно писать эти строки, какой гордостью наполняется сердце. И пусть оставался занозой Никопольский плацдарм, немцы даже попытались нанести с него удар по тылам 3-го и 4-го Украинских фронтов, но события под Киевом быстро охладили их рвение. Устали и наши войска, так и не сумев пробиться к Кривому Рогу и Кировограду. Сейчас, анализируя те сражения, понимаешь, что это все и к лучшему. Как бы то ни было, а к исходу декабря в ходе почти трехмесячных боев войска 2-го,3-го и 4-го Украинских фронтов вышли на рубеж сев. Смелы, Чигирина, Знаменки, Кривого Рога, Софиевка, Запорожье, Верхний Рогачик, Каховка, Голая Пристань. На фронте, протяженностью 800 километров действовало с обеих сторон более 2 млн.300 тыс. человек. В результате боев на правом берегу Днепра был создан Кременчугский стратегический плацдарм более 400 километров по фронту и 100 километров в глубину. Примечательно, что впервые с начала войны немцы стали нести большие потери, чем наши войска, находясь при этом в обороне. Войска Украинских фронтов разгромили свыше 20 дивизий групп армий «Юг» и «А», в том числе 4 танковые и моторизованные, что сопоставимо со Сталинградом. Потери советских войск в Нижнеднепровской стратегической операции составили: безвозвратные – 173201 человек, санитарные – 581191 человек.

Квинтэссенцией всего осеннего наступления Красной Армии стали бои под Киевом. Хочу еще раз напомнить, Ставка считала удар на Киев основным в кампании, и нацеленные на столицу Украины войска 1-го Украинского фронта получили значительные подкрепления. В частности из 1-го Белорусского фронта передавались 13 армия генерала Н.П. Пухова и 60 армия генерала И.Д. Черняховского. Войска 1-го Украинского фронта (13 А, 60 А, 38 А, 40 А, 27 А, 47А, 3 гв. ТА, 2 ВА, 5 гв. тк, 1 гв. кк) под командованием одного из лучших полководцев Великой Отечественной войны генерала Н.Ф. Ватутина, захватив в конце сентября севернее и южнее Киева два плацдарма на правом берегу Днепра, дважды (с12 по 15 и с 21 по 23 октября) предпринимали безуспешные попытки наступления с южного Букринского плацдарма. Он был больше северного Лютежского по размерам и, казалось, позволял сосредоточить здесь значительные силы. Но только казалось. Недостаток переправочных средств не позволил переправить на правый берег тяжелую технику, особенно тяжелую артиллерию, а переправившиеся танки 3-й гв. ТА генерала П.С. Рыбалко не смогли наносить эффективных ударов из-за сильно пересеченной местности. Отсутствие мощной артиллерийской поддержки, огонь с левого берега оказался мало эффективным, скопление массы танков, которые вводились в бой последовательно малыми группами, не позволили нашим войскам прорвать линию немецкой обороны. К тому же, немцы во время боев за плацдармы сосредоточили на Букрине до 10 дивизий, в том числе 5 танковых и посадили их на господствующие, хорошо укрепленные высоты. Нашла, как говорится, коса на камень.

Вот тогда и был произведен, на мой взгляд, самый знаменитый маневр времен 2-й мировой войны. По настоянию Ставки, командование фронта решило перенести основной удар с южного Букринского плацдарма на северный Лютежский, скрытно перебросив с одного плацдарма на другой целую танковую армию генерала Рыбалко и 23-й стрелковый корпус 47-й армии. К тому времени Ватутин уже сумел переправить на Лютежский плацдарм 7-й тяжелый артиллерийский корпус прорыва. Наше командование, войска совершили нечто невозможное. Вы только представьте. Осенью, в распутицу дважды переправить через Днепр и один раз через Десну полтысячи танков, сотни тяжелых орудий и сотни тысяч бойцов, совершив мимо ничего не подозревающих немцев скрытый маневр вдоль линии фронта. Блестяще отработали разведчики и инженерные войска. Оставшиеся на Букрине армии в кратчайший срок соорудили в полосе своей обороны тысячи макетов танков и орудий, продолжали работать радиостанции 3-й гвардейской танковой армии, почерк радистов которой хорошо изучили немецкие связисты. И немцы поверили, продолжили укреплять Букрин и насыщать его резервами. Причем, роковую для себя ошибку допустило и фронтовое и высшее командование вермахта. Отдел по изучению армий Востока генерального штаба вермахта пришел к однозначному выводу: «После неудачных боев на букринском плацдарме основные события в ноябре развернутся в районе Мелитополя и Кривого Рога. Там советские войска попытаются замкнуть кольцо 6-й и 1-й танковой армий. Второй удар будет наноситься на Псков или Двинск-Рига, с целью сокрушить немецкий северный фланг». По-моему, это достойный ответ нынешним «ревнителям правды», толкующим о бездарности советских полководцев, Генштаба, Ставки и так превозносящих генералов вермахта. Хваленое немецкое командование не избегало ошибок, в том числе и роковых. Войн без ошибок не бывает.

Итак, к началу третьего наступления войска 1-го Украинского фронта насчитывали 671 тыс. человек, 7000 орудий и минометов, 675 танков и САУ, 700 самолетов. Им противостояла немецкая группировка численностью 500 тыс. человек, до 6000 орудий и минометов, около 400 танков и штурмовых орудий, свыше 600 самолетов. Оборона немцев на киевском направлении состояла из трех оборонительных рубежей, оборонительного обвода с использованием уцелевших сооружений Киевского Ура. Как видите, немцы, находясь в обороне, практически не уступали нам в силах и средствах и по всем правилам военной науки должны были, да они в этом и не сомневались, удержать Киев. Ватутину предстояло проявить незаурядное мастерство, чтобы опровергнуть каноны военной науки. Сложность решения задачи усугублялась тем, что скученность войск на Лютежском плацдарме шириной 8 километров и глубиной всего 1 километр (Букринский плацдарм – 16 км по фронту и 6 км в глубину) не давали нашему командованию ни одного шанса на задержку прорыва даже на сутки. И Ватутин рискнул. На направлении главного удара, в полосе 38-й армии, он сосредоточил силы, превосходящие противника по пехоте в 3 раза, артиллерии – в 5, и в танках – в 9 раз. Для отвлечения внимания немцев он начал наступление 1 ноября опять с Букринского плацдарма и только 3 ноября ударил на севере, подрезая всю киевскую группировку врага. Удар получился просто ошеломляющим. Уже к концу дня немцы начали отходить, чтобы избежать окружения, и отходить весьма стремительно. 6 ноября войска Ватутина освободили древнейшую столицу Руси Киев, 7 ноября Фастов, 12 ноября Житомир, разгромив 9 пехотных, 2 танковые и 1 моторизованную дивизии противника, уничтожив и захватив 1200 орудий и минометов, 600 танков и штурмовых орудий, 90 самолетов. За несколько дней был создан стратегический плацдарм в 230 километров по фронту и до 145 километров в глубину. Впервые за годы войны оперативная плотность артиллерии на участках прорыва составила более 300 , а на направлении главного удара – 344-416 орудий и минометов на 1 км фронта. Авиация совершала более 200 самолетовылетов в сутки. При этом потери советских войск в операции составили: безвозвратные – 6491 чел., санитарные – 24078 чел. Поразительные цифры, которые так старательно избегают вспоминать многие историографы войны! Никогда, ни до, ни после в противостоянии с немцами мы не побеждали так убедительно с такими минимальными потерями. Николай Федорович Ватутин проявил высшую степень полководческого мастерства и навеки остался в памяти благодарных киевлян. Памятник герою-освободителю встал на его могиле в центре древнего Киева по праву. И как же горько слышать сейчас требование, увы, многих самостийников о демонтаже памятника. Бога ради, опомнитесь братья малороссы! Грех ведь!

К сожалению, в целом не обошлось и без ложки дегтя. Да еще какой! Только на четвертый день наступления немецкое командование поняло, к чему может привести удар русских на киевском направлении и начало спешно перебрасывать силы и средства под Житомир и Белую Церковь. Надо отдать должное, маневр этот они совершили блестяще и в короткие сроки сосредоточили здесь мощнейший кулак: 48-й танковый корпус, оперативную группу «Маттенклот» и 13-й армейский корпус – всего 15 дивизий, из них 7 танковых и моторизованных. Наша разведка проморгала перегруппировку противника, а наступающие части оторвались от тылов и баз снабжения. Как это не горько вспоминать, но повторилась картина начала 1943 года. Помните, тогда наши войска продвинулись почти до Днепра, а в результате были отброшены далеко назад. Мы понесли тяжелейшие потери, оставили только что освобожденный Харьков и едва удержались на Курской дуге. К сожалению, в конце года наступили на те же грабли – недооценили противника. Правда, на сей раз, быстро это поняли и начали спешно переходить к обороне, но упустили время. 15 ноября, когда перебрасываемые с других участков и других фронтов подкрепления были еще на марше, немцы нанесли рассекающий удар из района юго-западнее Фастова, на Брусилов, и из района Черняхова, на Радомышль. 17 ноября они вышли в районе Коростышева на Житомирско-Киевское шоссе и развернули вдоль него наступление на Киев. На следующий день немцы окружили в районе Житомира часть сил 60-й армии. После двухдневных ожесточенных боев большая их часть прорвалась из окружения, оставив город.

Гитлеровская кинохроника вновь запестрела победными кинокадрами. Немецкая печать взахлеб предрекала неизбежное поражение Красной Армии. Особой похвалы удостоился генерал Гассо фон Мантейфель, командир 7-й танковой, бывшей роммелевской, «дивизии призраков». Он, служивший еще Вильгельму11, удостоившийся за войну 25 аудиенций у Гитлера, должен был выполнить личный приказ фюрера – ворваться в Киев.

Как же тяжелы были для нас эти дни! Ватутин знал, что в тылу сосредотачиваются большие резервы. Подходила 1-я гвардейская, 18-я, 1-я танковая армии, два танковых корпуса, но надо было выиграть время в тяжелых оборонительных боях. Сталин, готовившейся к поездке в Тегеран, был расстроен, послал на помощь Ватутину командующего соседним фронтом Рокоссовского, чем обидел Николая Федоровича. Но тут уж было не до обид. Приезд Рокоссовского оказался чисто символическим. К тому времени подошли резервы, и 26 ноября Ватутин нанес контрудар, который уже через трое суток стабилизировал фронт на рубеже Черняхово, Радомышль, Ставище, Юровка. Предпринимая воспитательные меры по отношению к Ватутину, Сталин, вообще говоря, не сомневался в разгроме немцев и со спокойной душой улетел на Тегеранскую конференцию. Но он не был бы Верховным Главнокомандующим, не был бы Сталиным, если бы оставил без внимания такие просчеты командования 1-го Украинского фронта. Нашим войскам эта ошибка стоила 26443 чел. убитыми и умершими от ран и 61030 чел. ранеными. Утешает лишь то, что потери немцев оказались в полтора раза выше, не считая 350 танков, которых они лишились в боях за Житомир.

Так закончилась военная эпопея 1943 года. Этой же осенью произошло событие чрезвычайной важности, а для нас православных, судьбоносное. В СССР было восстановлено Патриаршество, и Церковь, наконец, обрела легальный статус в общей системе советской государственности. Как все происходило подробно рассказано в книге М.П. Лобанова «Сталин», работе О.В. Золотарева «Война. Армия. Православие», я же не могу не остановиться на этом хотя бы фрагментарно. Первый председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпов вспоминал, что Сталин пригласил его к себе на дачу в субботу 4 сентября 1943 года, примерно в середине дня. Там уже были Маленков и Берия. После расспросов о митрополите Сергие, а также митрополите Ленинградском Алексии (Симанской) и экзархе Украины митрополите Киевском и Галицком Николае (Ярушевиче), каково положение православных церквей в Румынии, Болгарии, Югославии, в каком состоянии зарубежные связи с РПЦ, Сталин поинтересовался у Карпова внутренним положением Православной Церкви. Он спросил, сколько в СССР православных приходов, каково положение епископата, затем, задав Карпову несколько вопросов о том, какой он национальности, где учился, с какого времени в партии, сказал ему, что назрела необходимость создания специального государственного органа, который бы осуществлял связь между правительством и руководством Православной Церкви. Поинтересовался у Карпова, есть ли у него какие-либо предложения по этому поводу? Последний признался, что он не готовился к разговору в таком формате, но вообще, по его мнению, такой орган желательно было бы создать при Президиуме Верховного Совета СССР. Сталин не согласился и сказал, что нужен Комитет или Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР. «Совет должен осуществлять связь между правительством и патриархом. Совет сам решений не принимает, а докладывает обо всем правительству и от него передает государственные решения Церкви», – сформулировал свою мысль Сталин.

После этого, обменявшись с Маленковым и Берией мнениями, следует ли ему принять митрополитов Сергия, Алексия и Николая и согласившись с ними, что такая встреча необходима, И.В. Сталин спросил Г.Г. Карпова, когда можно ее провести. Оттуда же, с дачи, последний связался по телефону с митрополитом Сергием и от имени СНК сообщил ему, что правительство СССР готово принять его вместе с митрополитами Алексием и Николаем сегодня или завтра, в воскресенье, или в любой следующий день. Митрополит Сергий, который накануне специально был доставлен для этого из Ульяновска, как и Алексий из Ленинграда, не отходя от телефона, посоветовался с находившимися рядом митрополитами Алексием и Николаем. Митрополит Николай (Борис Дорофеевич Ярушевич) в то время замещал митрополита Сергия в руководстве Московской епархией. Он был одним из самых почитаемых православных архиереев, неутомимым пастырем, ярким проповедником, пользовался большим уважением у священников и прихожан. Не случайно именно митрополит Николай в 1942 году был назначен членом Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Митрополит Сергий ответил Г.Г. Карпову, что они согласны, чтобы их приняли сегодня же.

Через два часа, поздно вечером, И.В. Сталин принял их в Кремле. На встрече, кроме Г.Г. Карпова присутствовал В.М. Молотов. Она продолжалась более двух часов. Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности Православной Церкви, отметил и тот факт, что с фронта поступает немало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих. Затем поинтересовался проблемами Церкви.

Митрополит Сергий начал с того, что главной проблемой назвал вопрос о Патриархе, подчеркнув ненормальность ситуации, когда 18 лет не занимается этот высший церковный пост, а также длительное время отсутствует Священный Синод. Все это, заключил Сергий, ставит как первоочередную задачу скорейшее проведение Поместного собора. Митрополиты Алексий и Николай согласились с ним.

Сталин одобрительно отозвался о проведении Собора, но посоветовал в данное время созвать не Поместный, а архиерейский Собор, так как время не позволяет провести большое церковное собрание. Митрополиты согласились. Далее Сталин спросил, как будет называться Патриарх, когда может быть созван Собор епископов, нужна ли помощь правительства транспортом для доставки участников Собора. Он предложил также содействие в их размещении и финансовую помощь.

Митрополит Сергий сказал, что, по их мнению, надо, чтобы Патриарх назывался Московский и Всея Руси, а не всей России, как было при Тихоне. Сталин согласился с этим. Затем владыка Сергий сказал, что для подготовки Собора потребуется никак не меньше месяца, так как время военное, а собрать необходимо всех епископов, существуют трудности в передвижении по стране и т.д. Финансовую помощь Сергий отклонил.

Когда Сергий затронул вопрос о сроках, необходимых для подготовки Собора, Сталин улыбнулся и спросил его: «Нельзя ли проявить большевистские темпы?» – Потом, повернувшись к Карпову, попросил его помочь руководству Церкви с быстрейшим приездом епископов на Собор, привлечь для этого авиацию, другой транспорт. Карпов заверил Сталина, что вся необходимая работа будет проведена, и Собор можно открыть через 3-4 дня. Тут же Сталин и митрополиты Сергий, Алексий и Николай договорились назначить открытие Собора на 8 сентября.

Следующий вопрос, который поднял митрополит Сергий, был вопрос о кадрах священнослужителей. Поделившись трудностями в их подготовке, когда перестали существовать духовные школы, семинарии, академии, он сказал, что было бы неплохо открыть несколько епархиальных богословских курсов и там начать обучение священнослужителей. Сталин согласился с этим и предложил открыть не курсы, а духовные академии и училища. На это владыка Сергий и особенно митрополит Алексий, ответили, что на открытие академии и училищ у Церкви пока нет сил. К тому же в училища надо принимать молодежь лет с восемнадцати. Однако прежний опыт показал, что в этом возрасте выбор жизненного пути часто бывает случайным, нет сложившегося мировоззрения, нередко в духовные школы не готовые к этому делу молодые люди. Поэтому надо в будущем создавать новую систему подготовки кадров духовенства, а пока ограничиться открытием богословских курсов в епархиях. Выслушав, Сталин сказал: «Как хотите, но правительство не будет возражать и против открытия семинарий и академии».

Затем митрополит Сергий обратился к Сталину по поводу необходимости издания ежемесячного церковного журнала, а также дополнительного открытия приходов в епархиях, отметив, что их осталось недостаточно для удовлетворения нужд верующих. В этой связи он сказал, что желательно наделить властью по решению этих вопросов местные Советы и епархиальные управления. Сталин ответил, что никаких препятствий этому не будет.

Патриарший местоблюститель коснулся и такой проблемы, как освобождение архиереев, духовенства, находящихся в ссылках, лагерях, тюрьмах, а также о представлении возможности совершать богослужение, свободно передвигаться по стране, прописываться в городах тем священникам, которые отбыли наказания в местах лишения свободы. Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а Сергию подготовить список священников, находящихся в заключении.

Митрополит Алексий обратил внимание Сталина на необходимость позволить церковным организациям, епархиям, приходам отчислять часть средств на содержание православного центра, сославшись на то, что, например, Ленгорисполком не разрешает этого делать. Митрополиты Сергий и Николай высказались в пользу избрания священников в состав исполнительных органов приходов. При этом Сергий особо остановился на важности открытия в епархиях свечных заводов, фабрик по изготовлению церковной утвари, представления священникам права участвовать в распределении средств церковных приходов.

Сталин не возражал против принятия этих мер, обратившись к Карпову, он специально отметил, что не следует чинить никаких препятствий избранию священников в состав исполнительных органов православных приходов, открытию свечных заводов, участию духовенства в распоряжении церковными суммами, созданию духовных учебных заведений и т.д. Обратившись к митрополитам, он сказал, что Церковь может рассчитывать на помощь СНК СССР в вопросах ее жизнедеятельности. Потом добавил, что если это необходимо, то сейчас или в дальнейшем правительство готово выделить РПЦ необходимые денежные средства.

Затем Сталин повернул разговор в несколько иное русло. «Вот мне товарищ Карпов доложил, что вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты по дорогой цене на рынках, не имеете транспорта, – сказал он священнослужителям. – Правительство интересуется вашими нуждами и готово помочь». – Был же затронут вопрос о помещении для духовного центра в Москве.

Митрополит Сергий начал с того, что выразил просьбу о передаче Церкви игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре в Москве для размещения патриархии. Была высказана просьба, если это действительно возможно, помочь с транспортом. Что же касается продуктов, то они просят не беспокоиться: все необходимое можно купить на рынке...

Сталин ответил, что Карпов осмотрел предварительно помещение в Новодевичьем монастыре и у него сложилось мнение, что игуменский корпус мало подходит под размещение патриархии: в нем сыро, холодно, темно. Здание старое, требует большого ремонта. Поэтому правительство, обдумав все это, пришло к выводу предоставить Церкви другое помещение, в которое можно въезжать хоть завтра: оно свободно. Это трехэтажный особняк со всей мебелью – резиденция бывшего германского посла Шуленбурга в Чистом переулке. «Здание наше, советское», – специально оговорился Сталин. Неслышно подошедший А.Н. Поскребышев положил перед ним план особняка. Сталин повторил, что Карпов хоть завтра может показать здание.

Затем председатель Совнаркома вновь поднял вопрос о снабжении православных иерархов продуктами, подчеркнув, что на рынке их не так много, да и стоят они очень дорого. Правительство же, настаивал Сталин, будет обеспечивать продуктами по государственным ценам. «Кроме того, – сказал он, – завтра-послезавтра мы представим в ваше распоряжение 2-3 автомашины и горючее к ним». В конце этой части беседы Сталин вновь повторил о готовности государства снабжать митрополитов продуктами. Священнослужители еще раз вежливо отказались, отметив лишь, что на местах нередко можно столкнуться с переобложением налогами духовных лиц, и нельзя ли помочь пресечь это.

Сталин согласился помочь, но разбираться надо конкретно по каждому случаю, отметил он. После чего сказал, что раз никаких пожеланий и вопросов нет сейчас, то, может быть, они будут потом. «Правительство предполагает создать специальный орган – Совет по делам Русской Православной Церкви и председателем Совета назначить товарища Карпова. Как вы смотрите на это?» – обратился он к митрополитам.

В ответ митрополиты поблагодарили правительство и лично Сталина за оказанный прием, за уважение к Церкви, заверили председателя Совнаркома в своей патриотической позиции, всемерной поддержке правого дела советского народа в войне с фашистской Германией, отметили, что весьма благожелательно смотрят на создание нового государственного органа по делам Православной Церкви и на назначение Г.Г. Карпова на пост председателя.

Сталин подчеркнул, что Совет по делам Русской Православной Церкви будет представлять собой орган связи между правительством и патриархией и председатель Совета должен регулярно информировать СНК СССР о жизни Церкви. Потом, повернувшись к Карпову, он сказал ему: «Подберите себе двух-трех помощников, которые будут членами вашего Совета, создайте аппарат. Но только помните: во-первых, вы не обер-прокурор Синода, а во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность Церкви». Затем Сталин обратился к Молотову: «Надо довести до сведения населения о нашей встрече, а также сообщить в печати об избрании Патриарха».

Молотов тут же вместе с митрополитами Сергием и Алексием стали составлять проект официального сообщения для прессы об этой встрече Сталина с духовенством. Затем, после просмотра текста Сталиным, официальное сообщение было передано Поскребышеву для отправления в ТАСС.

Обратившись к митрополиту Сергию, Молотов спросил его, когда было бы лучше, по его мнению, принять в Москве делегацию англиканской церкви во главе с архиепископом Йоркским. Митрополит Сергий ответил, что раз Собор, на котором изберут Патриарха, будет проведен через 4 дня, то, следовательно, делегацию можно принять практически в любое время после этого. Выслушав, Молотов заключил, что целесообразно принять ее через месяц. Сталин согласился.

Встреча завершилась. Митрополит Сергий еще раз тепло поблагодарил за прием и поддержку нужд Церкви правительство СССР, лично Сталина, заверил его в полной поддержке духовенством и верующими политики партии и государства, ведущих борьбу с жестоким агрессором.

На следующий день 5 сентября 1943 года советская пресса сообщила: «4 сентября у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР тов. И.В. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, митрополитом Ленинградским Алексием и экзархом Украины, митрополитом Киевским и Галицким Николаем.

Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и Всея Руси и образования при патриархе Священного Синода.

Глава Правительства тов. И.В.Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий.

В беседе принял участие заместитель Председателя Совнаркома тов. В.М.Молотов».

8 сентября в Москве в присутствии 19 архиереев, 3 митрополитов, 11 архиепископов и 5 епископов (важно отметить, что на Соборе в Ульяновске архиереев было только 11 человек). Собор начал свою работу. Митрополит Сергий сделал доклад о патриотическом служении РПЦ в годы войны. К собравшимся обратился митрополит Алексий, который повел речь о кандидате на патриарший престол. «Я думаю, что этот вопрос бесконечно облегчается для нас тем, что у нас имеется уже носитель патриарших полномочий, – сказал Алексий, – поэтому я полагаю, что избрание со всеми подробностями, которые обычно сопровождают его, для нас является как будто ненужным».

По его предложению Патриархом был избран Сергий (Старогородский).

9 сентября 1943 года в советской прессе появилась следующая информация: «8 сентября в Москве состоялся Собор епископов православной церкви, созванный для избрания патриарха Московского и Всея Руси и образования при патриархе Священного Синода.

Собор епископов единодушно избрал митрополита Сергия патриархом Московским и Всея Руси.

Далее Собор единогласно принял оглашенное митрополитом Сергием обращение к правительству СССР с выражением благодарности за внимание к нуждам Русской Православной Церкви. Архиепископ Саратовский Григорий прочел обращение к христианам всего мира… Затем Собор приступил к избранию Священного Синода при патриархе Московском и Всея Руси. В состав Священного Синода избраны: Ленинградский митрополит Алексий, экзарх Украины Киевский и Галицкий митрополит Николай, архиепископы Ярославский, Красноярский, Куйбышевский и Горьковский».

12 сентября 1943 года в Богоявленском соборе в Москве состоялась интронизация нового патриарха. Правительство поздравило его с этим. Через некоторое время принцесса греческая Ирина прислала патриарху Сергию подарки для красноармейцев, которые по его поручению вручал на передовой генерал армии К.К. Рокоссовский. Восстановленная в правах Русская Православная Церковь сразу же активно включилась в международную деятельность. Не без помощи РПЦ формировалось в США, Канаде, Латинской Америке и Австралии общественное мнение, направленное на поддержку СССР в борьбе с фашизмом. В этой же связи, не могу согласиться с утверждением вышеупомянутого О.В. Золотарева, что И.В. Сталин восстановил патриаршество и легализовал православие из-за стремления произвести впечатление на западных союзников перед Тегеранской конференцией. Конечно, как великий политик, Сталин учитывал любые, даже малейшие нюансы политического климата, но никогда не питал иллюзий относительно своих западных партнеров. Более того, он уже тогда понял, что легализация Церкви скорее озаботит, чем порадует союзников. Не стоит забывать, сколько в свое время они приложили сил для разложения Православия в России, насаждения атеизма, и, конечно, безбожная Россия была для них более предпочтительна. Запад прекрасно понимал, что легализация в СССР Православия заканчивает формирование страны, как великой мировой державы, в которой уже летом 1943 года он, Запад, видел будущего противника. Понимал это и И.В. Сталин. Вот почему, отправляясь на Тегеранскую конференцию, он не только надеялся на открытие второго фронта в Европе, но и хотел закрепить статус СССР, как равного среди равных в ряду великих мировых держав.

О Тегеранской конференции, проходившей с 28 ноября по 1 декабря 1943 года рассказано, кажется, все. Я лишь хочу добавить, что самый краткий, при этом самый полный комментарий знаменитой встречи в верхах, ее хода и результатов, на мой взгляд, дал в своем стихотворении-притче «Тегеранские сны» поэт Юрий Кузнецов:

Вдали от северных развалин

Синь тегеранская горит.

Какая встреча, маршал Сталин! –

Лукавый Черчилль говорит.

Я верю в добрые приметы –

Сегодня сон приснился мне.

Руководителем планеты

Меня назначили во сне!

Конечно, это возвышенье

Прошу не принимать всерьез…

– Какое, право, совпаденье

С улыбкой Рузвельт произнес.

В знак нашей встречи незабвенной

Сегодня сон приснился мне.

Руководителем вселенной

Меня назначили во сне!

Раздумьем Сталин не смутился,

Неспешно трубку раскурил:

– Мне тоже сон сегодня снился,

Я никого не утвердил

Действительно, коротко и ясно. Победы Красной Армии были самым весомым аргументом в переговорах с Западом. Судьба благоволила Сталину, и он воспользовался этим подарком на все сто процентов. Авторитет советского Верховного Главнокомандующего возрос так высоко, что в мировом общественном мнении он как-то незаметно превратился из злодея в спасителя человечества. Лукавый Черчилль за глаза перестал называть его фамильярно «дядюшка Джо», а Рузвельт и не пытался маскировать своего уважения к кремлевскому диктатору. Второй фронт наконец-то вышел из полосы пустопорожних обещаний в реальную плоскость. Запад понял – ему надо спешить, чтобы не оставить все лавры победителя этому азиату. Под вспышками «юпитеров» фотокамер, с душой, наполненной ликованием, принял Сталин драгоценные мечи – дар Запада героям и страдальцам Сталинграда и Ленинграда. Но, главное, он без труда добился для страны всего, чего хотел и на крыльях успеха вернулся в пока еще затемненную, но уже привыкающую к победам Москву.

Там в Тегеране был заложен первый камень величия Советского Союза, того авторитета, за счет которого продолжает держаться на плаву и нынешняя Россия. Не будем же забывать, что этот авторитет мы завоевали кровью и рабочим потом нашего народа, умом руководителей страны, талантом ученых, инженеров, полководцев. Теперешним ее руководителям кроме лакейского заигрывания перед западным хозяином, какой-то щенячей радости от так называемой личной дружбы с президентами и премьерами и гордиться-то нечем. То, что они сделали и делают со страной – когда-нибудь покроет позором их имена. Они даже не понимают того, что Россия выжила и продолжает жить, как раз вопреки их делам и деяниям, силой духа своего народа, волею Господа нашего и покровом Пресвятой Богородицы. Не устаю повторять: « С нами Бог!»

А 1943 год, как бы сейчас о нем не говорили, кончился для страны победоносно!

Полковник Сергей Куличкин

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"