Для Семена Ивановича Шуртакова, нашего заслуженного писателя, война закончилась в сентябре 1945 года… Или не закончилась, пока не был поставлен на его родине памятник павшим товарищам-односельцам. Его речь на открытии памятника мы предлагаем вниманию наших читателей.
Многим из вас, пришедших на этот праздник, наверное, известно, что одна из моих книг — роман «Одолень-трава» была в свое время удостоена Государственной премии РСФСР. Премия тогда носила имя нашего великого земляка Максима Горького.
При вручении премии — а это было в Доме правительства — Белом, как его называли, еще не закопченном, не расстрелянном из танковых пушек, — мне было предоставлено слово. Оно было коротким, и я могу пересказать его целиком.
Я сказал, что рад награждению моего литературного труда такой высокой, нынче мы сказали бы, престижной наградой. А еще я вдвойне рад и горд, что премия носит имя моего знаменитого, известного всему миру земляка; я по рождению тоже нижегородец. Я также и участник Великой Отечественной войны. И хотел бы отдать свою премию на то, чтобы в моем родном селе Кузьминке, что под славным городом Сергачом на юге Нижегородской земли, была установлена памятная доска с именами тех моих односельцев, которые ушли на фронт и не вернулись.
На состоявшемся после официальной части банкете ко мне подходили многие, ранее известные разве что по фотографиям художники, артисты, музыканты, поздравляли с принятым мной патриотическим, как они говорили, решением. Все было прекрасно. Но на этом прекрасное и кончилось. Деньги были переведены в колхоз «Друг рабочего». И те, кто из вас знал и помнит прежнего председателя колхоза Сада Егоровича Кабенкова, тоже участника Великой Отечественной войны, может представить, какая бы работа закипела по превращению полученных денег в памятник. Но Сада уже не было, и работа, увы, не закипела. Построение мемориала не началось.
Зато началась, закипела так называемая перестройка. Почему, спросите вы, так называемая? Да потому, что никто ничего не собирался перестраивать: словечко это оказалось условным, кодовым обозначением разгрома нашей великой державы.
Деньги в одночасье обесценились, что называется, сгорели. Цены вздернулись до космических высот. Установка памятника стала стоить не менее 50 миллионов. Где и откуда их взять? Богатейшее в мире государство наше разом нищенски обеднело. До памятников ли тут, когда по полгода, а то и по году не платилась зарплата шахтерам, врачам и учителям! Правда, небольшая кучка хватких людей, завладевших народным достоянием, при такой всеобщей бедности ухитрялась за год удваивать свои миллиарды, а для какого-нибудь Абрамовича ничего не стоило взять да и купить английский футбольный клуб.
На футбольные чужестранные клубы денежки находились, на памятник же защитникам Родины, отстоявшим страну в Великой Отечественной войне, даже к знаменательной круглой дате — 50-летию Победы государство выделило лишь половину обещанной суммы, а нам не дано было ни копейки.
Уповать приходилось лишь на то, что еще не перевелись на Руси честные, совестливые люди, истинные патриоты Отечества. Именно они откликнулись на наш призыв и приняли близкое участие в сооружении памятника, который вы видите. И мне бы хотелось, чтобы их имена здесь прозвучали и вы их запомнили.
Это, если по алфавиту, Анатолий Сергеевич Алексеев, с которым мы знакомы еще с тех давних времен, когда он учился в Будапеште, в тамошнем университете, а я оказался в Венгрии в творческой командировке и наше посольство дало его мне в качестве переводчика. Теперь же, узнав о сооружении мемориала, Анатолий Сергеевич из своих, не таких уж великих доходов выкроил значительную сумму.
Горячо, близко к сердцу принял беспросветно затянувшуюся историю и председатель областного Совета ветеранов Великой Отечественной войны Юрий Емельянович Кирилюк. Это при его активном содействии нам удалось, по-нынешнему выражаясь, выйти на генерального директора военно-ритуальной компании Виктора Юрьевича Кочетова, которым и была выполнена самая трудоемкая и тонкая работа — выбиты имена не вернувшихся с войны кузьминцев на мраморных плитах. Всем им мой низкий поклон. И в заключение мне остается сказать, что многое, очень многое в сооружении памятника зависело от районной администрации. Ни один — ни вчерашний, ни позавчерашний — глава не проявил никакого не то что энтузиазма, а даже интереса, когда я заводил с ними разговор об этом. И только нынешний — Николай Михайлович Субботин сказал: постараемся сделать. Непосредственное исполнение этой непростой задачи было поручено главному строителю в масштабе Сергачского района Анатолию Ильичу Андрианову. И, как мы видим, слово стало делом, за что им, как говаривали в старину, честь и слава!
А теперь я приглашаю всех обратить свои взоры на памятник, главная, что ли, идея которого состоит в том, что изваянный советский солдат, от имени всех поименованных |на мраморных плитах и как бы обращаясь к каждому, кто пришел или будет приходить сюда, говорит:
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам — все это, живые,
Нам — отрада одна:
Что не даром сражались
Мы за Родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, —
Вы должны его знать.
Будем помнить голоса и имена тех наших односельцев, которые сложили свои головы за Родину-мать, за эту вот русскую Кузьминскую землю, на которой мы с вами стоим. Вечная им память и наш низкий поклон!
Семен Шуртаков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
Для Семена Ивановича Шуртакова, нашего заслуженного писателя, война закончилась в сентябре 1945 года… Или не закончилась, пока не был поставлен на его родине памятник павшим товарищам-односельцам. Его речь на открытии памятника мы предлагаем вниманию наших читателей.