Мой однокурсник по Центру духовного образования военнослужащих Богословского института Дмитрий Шмелев написал рассказ о подвиге воина Евгения Родионова в Чеченском плену. Я читал его, и мое сердце наполнялось, помимо воли, ненавистью и одновременно гордостью за подвиг воина Евгения и его боевых товарищей Александра, Андрея и Игоря. В совершенное смятение меня поверг подвиг мамы Евгения – Любови Васильевны, которая искала своего сына по всей Чечне, переходя из одного селения в другое, попадая в руки боевиков, известных своими зверствами. Но Господь чудным образом сохранял ее с тем, чтобы она наконец нашла его.
Мне захотелось встретиться с Любовью Васильевной, не из простого любопытства, а чтобы удостовериться, что есть женщины в наших селеньях, которые не только, как писал Николай Алексеевич Некрасов, «коня на скаку остановят…», но и такие, чье любящее бесстрашное материнское сердце способно страдать даже до смерти ради единственного сына.
Впервые я увидел маму Евгения на Куриловском кладбище близ деревни Сатино-Русскоепоселения Щаповское, где 23 мая собирается очень много православных военных, священнослужителей, школьников, прихожан из разных концов страны, Украины и Белоруссии. Обычная женщина, ничем особенным не выделяющаяся, невысокого роста, моложавая, стройная, с довольно короткой стрижкой. Она постоянно с кем то говорила, что-то рассказывала, о чем-то просила, попросту находилась, незаметно для себя самой, в центре внимания, была той связующей нитью для людей внешне различных, но единых в своем отношении к отмечаемому событию. Представился, сказал, что я из Синодального отдела по взаимодействию с Армией. Это ее заинтересовало, поскольку она уже бывала в нашем отделе и встречалась с его руководителем.
Двадцать лет прошло с той трагической даты, но каждый год как бы заново переживаешь подвиг воина и христианина. В памяти навсегда осталось первое посещение могилы Евгения в феврале 1997 года, когда еще о нем мало кто знал. Да и сам я был на тот момент только-только на пути к вере в Бога. Снег летел навстречу, нет, не в лицо, а на лобовое стекло машины и почти сразу таял, потому что внутри было тепло. По этой дороге езжу уже второй год. Калужское шоссе. Издалека виден купол храма святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, где я начинал осваивать азы алтарнической службы. В этот раз мы с супругой проезжаем мимо знакомого поворота на Красное село, у нас другой маршрут.
Вдалеке появился храм, перед ним православные кресты на могилах. Кладбище небольшое, сельское. Перед нами обычная могилка… нет, две, и надписи: воин Евгений Родионов и Александр Родионов.
Много позже Любовь Васильевна пояснила, что Александр – это отец Евгения. После похорон он целую неделю оплакивал его и умер прямо на могиле.
Глубокий снег убелил погост и засыпал все дорожки, но к этой могилке кто-то ходит очень часто, наверное, мама Жени. Мы стояли долго, словно здесь открывалась некая тайна человеческой жизни во всей ее полноте, от рождения до последней минуты.
Мороз пощипывал пальцы ног, тем самым намекая на то, что пора ехать домой, и мы поехали, а в голове продолжали крутиться мысли про Женю и один и тот же вопрос: доколе? Доколе так бездарно Россия будет терять своих воинов в этой необъявленной войне?..
Двадцать лет прошло с момента казни Евгения и его товарищей. На этот раз, так же как и всегда много народу. Пришлось занять очередь, чтобы послужить панихиду. И всюду цветы, цветы, цветы. На могилке Евгения лежат чьи-то ордена. Его подвиг никем не подвергается сомнению. Воины, награжденные за свои подвиги в той же Чечне, в других горячих точках и даже в Великой Отечественной войне, приносят свои ордена, награждая героя посмертно лично от себя, признавая и поклоняясь мужеству и подвигу. Если бы у меня был хоть какой-нибудь орден, я бы тоже принес его тебе, Женя. У меня есть лишь молитва о тебе и к тебе.
Наступает время молитвы. Дожидаюсь тишины. Священник, закончивший служить панихиду, все никак не может остановиться, в своей проповеди, временами переходящей в митинг и даже воззвание, предъявляя претензии ко всем: и к властям, и к церкви, и к присутствующим: «Почему нет канонизации Евгения Родионова и иже с ним»? Вопрос повисает в воздухе.
Улучив минутное замешательство оратора, я как можно громче возглашаю: «Благословен Бога наш всегда, ныне и присно и во веки веков!»
«Аминь», – слаженно и с готовностью прозвучало на мой возглас от присутствующих, по всему видно – певчих из какого-то храма. И потекла молитва к Богу, и уже никто не мешал, а лишь крестились сосредоточенно, словно от каждого зависела участь пред Богом героев, отдавших свои жизни за Родину и не предавших Христа.
Во время каждения увидел Любовь Васильевну: она незаметно протиснулась поближе к самоорганизовавшемуся хору. Я ей поклонился и увидел ее глаза, уставшие от людской суеты, от тех, кто требует каких-то решений и признаний. Вы видели глаза матерей, потерявших своих детей? Они не просто печальны, в них непроходимой тенью прячется скорбь, глубоко внутри. Когда же память сохраняет то, от чего стынет кровь в жилах, спасительной становится забота о детях-солдатах, которых мама Жени усыновила своим родительским попечением.
Хор продолжал петь заупокойные стихиры свободно и спокойно, как будто это пение – самое главное событие в их жизни на прекрестье безвременья единения душ в любви к Богу. Это настроение не скрыть, оно светится в каждом взгляде: мы все просим у Бога, чтобы Он по милости Своей простил все вольные и невольные прегрешения воина-мученика Евгения и иже с ним и даровал Царствие Небесное.
Ни на одну минуту мы не сомневаемся в том, что они уже там и молятся за нас, но тем не менее мы просим… Такой порядок, пока не прославлены в лике святых, надо служить панихиды и литии… Да ведь это и не главное. Кто-то говорит: нет, мол, свидетельств их мужества и христианского подвига»!? Свидетелями выступали сами палачи, которые в присутствии представителей ОБСЕ упрекали маму Жени, что она воспитала плохого сына, который мог бы сохранить жизнь, если бы снял с себя крест. Господь воздал всем, кто участвовал в казни воинов. И это тоже свидетельство.
Свидетелями убийства царя и всей его семьи были также палачи, но они пытались, наоборот, скрыть тела царственных мучеников. Однако все тайное в конце концов становится явным.
Каждый год совершается эта панихида, и от разных участников Дня памяти новых мучеников за Христа исходят одни и те же вопросы. И каждый раз в конце своей маленькой проповеди после службы призываю всех молиться за погибших воинов и возложить попечение о их прославлении на волю Божию. Для меня они в лике святых со Дня их мученической кончины. Более важно другое: их пример вдохновляет и поддерживает воинов нашего Отечества. Один лишь подвиг 6-й роты Псковской дивизии в Аргунском ущелье – явное свидетельство продолжения дела Жени Родионова. В каждом воине, совершающем подвиг уже в наши дни, есть частичка духовной крепости воина-мученика Евгения, потому, что он погиб непобежденным на поле духовной брани. Как тысячи воинов-мучеников, известных только Господу.
Несколько лет назад по милости Божией я оказался в Манеже на замечательной выставке-форуме «Православная Русь», посвященной двадцатилетию возрождения Русской Православной Церкви (1991-2011). Там встретил я Любовь Васильевну Родионову. Мы поприветствовали друг друга, и она сообщила мне радостную весть: молодой скульптор Андрей Коробцов представил на выставке свой дипломный проект – скульптуру «Евгений Родионов». То, что я увидел, поразило меня чрезвычайно. Я даже не подозревал, что средствами монументального искусства можно так многопланово отразить душевное состояние юного воина, готовящегося принять мученическую смерть за Христа.
Потрясенный, я стоял перед образом юноши-героя. Особенным открытием для меня оказались глаза Евгения, твердый, решительный взгляд, взгляд человека, готового на любые испытания, никого и ничего не боящегося. Этот взгляд, отвергающий зло нашего мира, вместе с тем передает и состояние мужественного сердца, готового к встрече с вечностью. Несомненно, в момент подвига и непосредственно перед ним юного воина укреплял Сам Господь. От всей фигуры исходила уверенность и сила.
Наверное, я стоял перед скульптурой много дольше, чем другие посетители выставки. Ко мне подошел молодой скульптор; я выразил ему свое восхищение и попросил прислать фотографию работы. Обменявшись телефонами, мы тепло расстались.
Пока ехал домой на метро, рождались слова, которые складывались в рифмованные строчки. До полуночи меня переполняли мысли и впечатления от увиденного. Еще два-три дня я возвращался к написанному, что-то добавлял, что-то вычеркивал… В итоге получилось то, что получилось. Заранее прошу читателей простить меня за мой непрофессионализм в поэзии.
Назвал я свое стихотворение «Победитель». Русский воин Евгений Родионов одержал победу – победу духа над своими врагами, он не был сломлен, не снял с себя креста. Но прежде он победил самого себя, свой страх перед страшным испытанием и помог товарищам устоять в этой духовной брани. Они погибли, но обрели Царствие Небесное и теперь преподают нам урок, как надо жить, верить, как любить Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, чтобы отдать, если придется, за Него свою жизнь.
ПОБЕДИТЕЛЬ
Русскому воину Евгению Родионову
Скульптура воина, солдата
На выставке стоит.
Хоть руки связаны канатом,
Но взгляд его – страшит.
Он словно выкован из стали
На линии огня…
Лишь губы про себя шептали:
«Христос! Спаси меня!»
Души сокрытые движенья,
Застывшие в плечах.
Перед духовным боем Женя
Не плакал, не кричал,
Он победил себя собою –
С молитвой на устах.
Он спас других своей любовью,
Не сняв с себя креста.
А крест, в груди изображенный,
Из тела не изъять.
С крестом в груди – непобежденным –
Средь нас ему стоять!
Протоиерей Александр Шестак
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
