Сергей Анатольевич Сиренко родился 7 июня 1956 года в Германии, в Лейпциге, в семье офицера, под покровом святого Иоанна Предтечи, и получил имя в честь преподобного Сергия Радонежского. Папа, Анатолий Маркович Сиренко, – шестнадцатый ребенок в семье, происходит от рода запорожских казаков из хутора Гнедой на Днепропетровщине (бывшая Екатеринославская губерния, центр Запорожья), мама, Мария Владимировна, – из Орловской области. Когда ребенку было три года, отца перевели служить из Лейпцига в Феодосию. Здесь мальчик поступил в детскую художественную школу при Картинной галерее И. К. Айвазовского, волшебные марины которого навсегда запечатлелись в его душе. Первый учитель, Иван Гаврилович, сумел пробудить в детском сердце тягу к живописи, хотя больше, конечно, ребенка привлекало играющее, изменчивое море. Во время пограничного китайско-советского конфликта на острове Даманский 1969 года генерала А. М. Сиренко отправили на Дальний Восток, вместе с ним переехала и семья. Сережа закончил Хабаровскую художественную школу, а затем – Владивостокское художественное училище. К этому времени он уже не мыслил себя никем, кроме художника. Отслужив в армии, юноша твердо решил поступать в знаменитый Московский Государственный художественный институт имени В.И. Сурикова.
Однако прежде поступления пришлось поработать лаборантом в Методическом фонде МГХИ под руководством Галины Евгеньевны Великановой; одновременно Сергей продолжал писать и руководствовался рекомендациями профессора живописи, Александра Ильича Фомкина, у которого и проучился после поступления два года. Тот посоветовал молодому художнику продолжить дальнейшее обучение в мастерской монументальной живописи у профессора Клавдии Александровны Тутеволь.
Дорогой памятью о знакомстве с незабываемой северной русской землей стала небольшая, поэтичная студенческая работа «Вид на Кириллово-Белозерский монастырь с горы Мауры» (1982 г): под покровом светоносного неба с медленно плывущими по нему облаками, – далеко вдали, словно надмирный, священный град, сияет белыми башнями древняя обитель. Это было первое произведение художника, представленное на выставке «Русский Север».
В 1983 году Сергей Сиренко проходил практику в Ростове Великом под руководством Вячеслава Николаевича Забелина, яркого русского живописца и человека широкого, любящего сердца. Общение с ним было драгоценно. Забелин любил работать с молодежью, отечески помогал своим ученикам: «Старичок, я очень доволен, что есть возможность выезжать с ребятами на пленэр, работать с ними так радостно».
Незаметно пришло время дипломной работы. Друг Сережи, его тезка Гавриляченко, горячо увлеченный историей казачества, зажег этой темой и его. Сергей решил написать картину о близких ему запорожских казаках. Диплом назывался «Думы» и представлял собой эскиз сложного по композиции триптиха на тему воссоединения России и Украины в XVII веке – для настенной росписи в здании Военного училища имени Богдана Хмельницкого. Главным героем стал знаменитый гетман, изображенный в центральной части верхом на вздыбившемся, горячем белоснежном коне. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и хлопотам товарища, С. А. Гавриляченко, Сергей Сиренко смог проехать по историческим местам Украины, связанным с боями под предводительством Богдана Хмельницкого. «Разнообразных поездок было особенно много за время учебы в Суриковском институте, в то, еще недавнее, золотое время, когда государство, пестуя искусства, давало возможность молодым художникам при желании объехать хоть всю страну. Из каждого путешествия привозились десятки этюдов. Какие-то осели на стеллажах мастерской памятью о необычных местах и связанных с ними ощущениях, другие отложились в то потаенное, из чего вызрела творческая особость» (С. Гавриляченко).
Следуя заветам великого исторического живописца В. И. Сурикова, при сборе материала дипломант написал множество этюдов (некоторые из которых изумительны по своей красочности и выразительности, например, «Днепровские плавни»), беседовал со старожилами, искал верные типажи. С горечью отзывается художник о нынешнем печальном положении исторической живописи, которой почти никто не занимается, тем более, глубоко и серьезно.
Когда в 1987 году открылось вакантное место преподавателя на факультете живописи, молодой мастер решил принять приглашение и вступить в государственное служение на этом поприще. Сергей Анатольевич иногда в шутку называет себя художником-любителем, который работает в свободное от службы время.
Первой серьезной, большой работой стали интерьеры соборов Московского Кремля, – Успенского, Архангельского и Благовещенского. Величественно уходят ввысь круглые столпы напоенного светом собора во имя Успения Божией Матери, где покоятся святители Древней Руси (1989 г). В сумеречном полумраке Архангельского собора-усыпальницы великих русских князей и царей, над гробницей царственного ребенка-мученика, сияют огни паникадила, подобного неопалимой купине (1990 г.). Тихо светится иконостас собора во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, на стенах которого древнерусские мастера стенной живописи напечатлели Откровение святого Иоанна Богослова о грядущих судьбах мира (1991 г). Эти полотна особенно дороги художнику, но более всех – выполненный последним. В те же годы посчастливилось написать интерьер величественного собора Святой Софии в Киеве и знаменитую заступницу Киевской Руси – золотой образ Божией Матери «Нерушимая Стена» (1990 г). Сергея тянуло к храмовым интерьерам, которые помогают войти, вплавиться в ушедшую историческую эпоху, глубже осмыслить ее. В священной тишине церковного пространства, под древними сводами собирается душа и, соприкоснувшись с вечностью, начинает слышать ее величавую мелодию. Мастер мечтает запечатлеть Новгородский Софийский собор, поработать в Санкт-Петербурге, – создать живописный ряд ключевых центров духовной жизни России: Киев – Новгород, Москва – Петербург.
Во время своих киевских паломничеств Сергей Анатольевич Сиренко написал тонкую, мягкую по живописи и настроению панораму Киево-Печерской лавры и небольшой, но чрезвычайно изящный этюд «Киев в мае. Андреевский спуск» (1994 г.). Скомпонованностью, деликатной плавностью пластического языка «киевские» работы заставляет вспомнить о высокой традиции русского архитектурного пейзажа XIX века.
Выезжая на практику со студентами МГАХИ в Ростов Великий, Великий Устюг уже в качестве руководителя, С. А. Сиренко находил время и для собственного творчества. В теплом, пронизанном светом воздухе, под летним небом с быстро текущими облаками, сияет Ростовский Спасо-Яковлевский монастырь, призрачно отражаясь в тихих, ласковых водах озера Неро («Летний вечер на озере Неро», «Вид на Спасо-Яковлевский монастырь». 1995 г). Низко спустились над водами озера встревоженные облака, неспокойна самоцветно искрящаяся водная гладь, взволнованная свежим ветром, под порывами которого клонится гибкий прибрежный кустарник («На озере». 2001 г). Понахмурилось, потемнело небо, понакрылось тучами мрачными, замерли перед грозой деревья, – только ярко горит на холме православный храм («Ростовские валы» 2001 г). «Очень люблю писать с натуры, чувствовать свое единение с природой. Для меня это – основной жизненный нерв. Сложности начинаются, когда переводишь живые, натурные этюды в картину, потому что трудно по памяти так же точно, проникновенно, как в этюде, отобразить неповторимое состояние воздуха, собственное душевное настроение. Работая на пленэре, часто спешишь поймать исчезающее мгновение, которое уже никогда не вернется … Знаете, не люблю работать в мастерской: нет звуков жизни, – птички не поют, трава не шуршит, собака не лает, как-то мертво» (С. Сиренко).
Особенное место в творчестве Сергея Анатольевича занимают пейзажи Гороховца, где он впервые побывал вместе с А. И. Фомкиным в 1981 году и куда вернулся в 1987 году уже навсегда. Чудно сохранивший древний облик город исполнил восторгом, пленил его сердце, открываясь в ответ на искреннюю любовь и терпеливую преданность все новыми неожиданными картинами, панорамами: «Кажется, что все уже видел, все написал, что восхитило, что больше незачем и приезжать, но, обходя город в последний раз, прощаясь с ним, вдруг оглянусь, – и замрет душа …». Наиболее любимое время пребывания и работы – ранняя весна (обычно март) и осень (как правило, сентябрь). В свое время В. Н. Забелин мягко советовал художникам не жалеть себя и работать зимой: «Старичок, ты оденься в тулуп, обуй валенки, шапку потеплее, белила спрячь за пазуху и пиши. Восторг!»
Март, часто невозможно, пронзающе холодный, но уже дышащий дыханием весны, – переходное, трепетное время, но именно его избрал для своей души Сергей Сиренко. «Весеннее солнце такое юное, в его радости растворяешься. Мне очень не хватает солнца, без него мне трудно. Поэтому один из самых дорогих мне художников – Константин Юон. Какое у него ликование, какая радость жизни! Самое трудное и малоприятное для художника – ветер. Все настолько неспокойно, неуловимо, неухватливо кистью. Часто, особенно когда устроишься писать на холме в ветреный день, приходится привязывать веревками холст, этюдник, чуть не себя, чтобы не унесло порывом. Но … восторг! Потом, последнее время заинтересовали вот именно эти волнующие, тревожные состояния», – улыбается художник.
Голубым огнем горит чистое небо, радостно светится под ним церковь вдалеке («Март». 1997 г). Под ясным, холодным майским солнцем сияет яркая синева воды, которая близко подступила к деревянным избам, расцвеченным весенними лучами («Половодье на Клязьме». 2003 г.). Одна из любимых работ Сергея Анатольевича – «Монастырский двор» (1999 г) с алеющей через кружево ветвей шатровой колокольней Сретенской обители. С редким постоянством пишет мастер некоторые полюбившиеся ему места, например, улицу, бегущую к реке по склону горы в Гороховце («Угасающий день». 1998 г., поэтичное полотно «Оттепель». 1997 г. и др). Несколько неожиданна по настроению работа последнего года «Март. Распутица» (2005 г.): весна наступает, но есть в ней нечто печальное, щемящее душу, – медленно оползает потемневший, подтаявший снег, дышит влагой еще холодный воздух. Вспоминается «Оттепель» Федора Васильева и грустное признание А.С. Пушкина: «Я не люблю весну, весной я болен …». Осенние пейзажи равно дороги сердцу мастера: на красочном полотне «Осень на закате» (2000 г.) Гороховец представлен в образе таинственно прекрасного, святого града Китежа.
«Не ветры осыпают пущи,
Не листопад златит холмы.
С голубизны незримой кущи
Струятся звездные псалмы…»
(С. Есенин)
«Некоторые художники идут в своих живописных работах от слова, например, долго ищут название картины и затем – соответствующий образ. Я же получаю импульс для работы только от встречи с живой природой, вхождения в ее особые состояния, от общего настроения, которое, безусловно, как-то должно сочетаться с моим собственным, затронуть во мне мои личные переживания, заставить звучать мою личную ноту. Теперь, к сожалению, уходит интерес к улавливанию тонких, переменчивых состояний …, – признается Сергей Анатольевич, – Современным художником, который абсолютно точно попадал в состояние русской природы, который буквально дышал Россией, был Никита Петрович Федосов. Много говорят о поиске образа, но, думается, что он должен просто рождаться. Родится – счастье …».
Второе любимое место работы мастера – село Троицкое близ легендарного Углича. Под светло-облачным небом раскинулся луг, окаймленный влажной синевой реки, ржаво-зеленая трава которого уже тронута дыханием осени («Теренькин луг». 1996 г). Охваченная глубокой осенней дремотой покоится в закатном свете старинная церковь на погосте («Последний луч». 2000 г). Над серебристыми бревенчатыми избами широко раскинула пушистую кружевную вязь ветвей осыпанная золотой листвой старая береза («Золотые кружева». 1996 г). Мягко положены краски на матово-светящемся холсте в картине «Весенний день» (1990 г.), от полотна веет покоем и тишиной. Спустя десять лет Сергей Сиренко попытается повторить свою работу («Церковь в Красном селе». 2001 г.), но уже не останется дивных берез, создававших естественную раму для храма на погосте, к тому же изменится пластический язык. «У творческого человека должна быть динамика роста, он не может застыло оставаться в одном состоянии. Меняется человек, его взгляд на мироздание. Может измениться и живописный язык. Одно время мне нравилась гладкая живопись, а потом я почувствовал особую тягу к свету, к особой цветности, густоте красок, полюбил С. Ю. Жуковского, захотелось попробовать. Вместе с пластическим языком изменяются и приоритеты. Теперь пишу гуще. Когда мастер начинает эксплуатировать свои живописные приемы, сюжеты, он умирает как художник. Иногда мучительно бывает: нащупаешь, обозначишь тему – и бросишь. Либо не можешь, потому что ведь у каждого из нас есть своя мера, либо рассеется крупная тема в суете житейской, в мелочах …» (С. Сиренко). Сергей Анатольевич Сиренко – художник цвета, но наиболее пронзительные полотна у него те, что выполнены в традиции классического русского пейзажа, в основе которого – свет. Не расцвечивание мира, но напоенность его светом, светоносность, сияние Божией красоты в природе и человеке. Хрупкую грань между «цветной» и светоносной живописью переступить очень легко, но эти понятия не тождественны. Свет выявляет внутреннюю , духовную красоту – и вместе многоцветную красочность, цвет может заземлить, отяжелить картину, в нем всегда скрыта опасность цветистой декоративности.
После Гороховца и Углича Сергей Анатольевич остановился на чудном городе Мышкине, который дарит ему бесконечные источники вдохновения как своей тихой волжской красотой (К весне. 2009), так и замечательной архитектурой маленького уголка русской глубинки, в котором неожиданно вырастает величавый Успенский собор (Храм Успения Божией Матери в Мышкине. 2013).
Суровые новгородские и псковские земли привлекли художника своей особенной, строгой, величественной красотой (Сельцо Велье на старой ливонской дороге. 2013; Остров. Река Великая. 2014; Черный лед. Озеров в Велье. 2015). Главное внимание обращено на святые для сердца русского человека пушкинские места (Старая водяная мельница в Михайловском. 2013; Река Веда. Остатки плотины в имении Неклюдовых. 2015). Михайловские дали, Свято-Успенский Святогорский монастырь, место упокоения поэта, – все побуждает к творчеству. Словно душа Александра Сергеевича соприсутствует живописцам в этих местах (Дом Пушкиных в Михайловском. 2013).
Когда предоставляется возможность, С. А. Сиренко с удовольствием меняет палитру, пишет в Крыму, к которому привязан с раннего детства («Гурзуф», «Время винограда». 2004 г.) В последние годы огромное внимание С.А. Сиренко уделяет т.н. Киммерийским пленэрам. В первой половине 20 в. преподаватели и студенты Суриковского института выезжали на пленэр на полуостров Крым, в местечко Козы (ныне Солнечная долина). Группа московских и крымских художников под руководством С.А. Сиренко потихоньку восстанавливает традицию Крымских пленэров, устраивая небольшие отчетные выставки в стенах Картинной галереи И.А. Айвазовского (Феодосия. Генуэзская крепость. Цитадель. 2013). Очень важно, что живописцы связаны с детской художественной школой при Картинной галерее, в которой некогда учился и нынешний профессор МГАХИ С.А. Сиренко.
Сергей Анатольевич много ездит как по долгу службы, так и по природной живости характера, и никогда не упускает случая запечатлеть мгновенья истинной красоты. Так сложилась коллекция самоцветных этюдов, которые складываются, как красочная мозаика, в прекрасную картину мира от Камчатских далей (Камчатка. Авачинская губа. 2013) до Римского Колизея и Аппиевой дороги (Аппиева дорога. 2008), от Флоренции (Флоренция. Вечер. 1986) до Константинополя, от Бар-града до Великого Китая.
Но сердце художника накрепко соединено, слито с Русской землей: «Край любимый! Сердцу снятся скирды солнца в водах лонных …» (С. Есенин). Быть может, не вполне осознанно, главной звенящей струной его творческой жизни является создание сияющего образа Святой Руси, нашей кроткой Родины, – от былинного Киева, матери земли Русской, до сердца Северной Руси, Новгорода. Вероятно, именно поэтому наиболее певучи, музыкальны его киевские, северные и среднерусские пейзажи.
Галина Чинякова
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
