Борис Степанович Романов родился 20 апреля 1936 года в Валдае. Здесь он ребенком пережил Великую Отечественную войну. По его собственному признанию решающую роль в его судьбе сыграло Валдайское озеро: «я научился плавать раньше, чем читать, и грести научился раньше, чем решать арифметические задачки. Смоленые лодки, самодельные плоты, шпрюйтовые паруса и озерный пароходик, плицами перебирающий воду, поведали мне о прелести мореплавания… и, потянувшись вслед уходящему в бакштаг выструганному из толстой сосновой коры игрушечному, с бумажными кливерами, кораблику, я стал судоводителем» («Святое озеро»). В 1956 году Романов окончил Ломоносовское мореходное училище и получил назначение в Мурманск, работал на вспомогательных судах Северного флота. К тридцати годам стал капитаном дальнего плавания. Плавал на судах торгового флота, не раз ходил в Арктику. Работал и лоцманом. Около двадцати лет отдал Борис Степанович морю.
Литературное его творчество началась со стихов. Сначала хобби. Потом — занятия в литобъединении Северного флота, вместе, кстати, с Николаем Рубцовым, а там и поступление в Литинститут, на заочное отделение. В течение десяти лет его не раз исключали за неявки на сессии и академические задолженности, восстанавливали и снова исключали — капитанская его служба плохо вязалась с заочным обучением. А учился он в семинарах у Вероники Тушновой, Александра Жарова… Романов уже давно писал прозу и печатался, а в Литинституте все еще числился недоучившимся поэтом. Наконец это ему надоело — и он бросил учебу: «дозрел до понимания, что лучше все-таки самому писать книги, чем по студенческому билету учиться этому у других», как написал он потом в повести «Мила» (бесценной кроме всего прочего еще и с точки зрения творческого автокомментария).
И все же первой его книгой, вышедшей в Мурманске в 1965 году, был поэтический сборник «Соленый огонь». Главные его темы — море, любовь, малая родина — остались главными на всю жизнь.
Все последующие книги Романова — проза; и все его рассказы и повести 60-х — начала 70-х годов посвящены морю и морякам, нелегкому их труду и непростым судьбам. Романов уверенно занял свое место в советской маринистике тех лет.
В 1971 году Борис Романов был принят в Союз писателей СССР. Рекомендацию ему дал, в частности, Сергей Залыгин, которого он всю жизнь почитал как Учителя (именно так, с большой буквы).
В 1976 году все в том же Мурманском книжном издательстве у признанного мариниста выходит «сухопутная» трилогия — роман «Третья родина», повесть «Святое озеро» и роман «Прощальный снегопад», — посвященная людям родной Новгородчины, пережившим испытания Великой Отечественной. Это была творческая кульминация сорокалетнего писателя, доказавшая его литературную зрелость, широту тематического диапазона и уверенное владение всеми формами эпического повествования. Он вошел в плеяду писателей почвенно-патриотического направления (Виктор Астафьев, Василий Белов, Валентин Распутин, Виктор Лихоносов, Владимир Личутин и др.), сложившуюся тогда, в 70-х годах.
Успешный моряк. Не менее успешный писатель. Но Романову мало этого для полной самореализации. Будучи личностью харизматической, он весьма многообразно и плодотворно проявил себя как организатор и общественный деятель. В 1978 году Борис Степанович возглавил созданную «с нуля» Мурманскую писательскую организацию и семь лет успешно руководил ею. Приехав в 1985 году в Новгород, Романов буквально возродил к жизни Новгородскую писательскую организацию и поднял ее на такую высоту, которой она не знала до него…
Ярчайшим событием этого периода расцвета стал Праздник славянской письменности и культуры 1988 года, посвященный 1125-летию славянской азбуки и 1000-летию Крещения Руси. Благодаря колоссальной энергии, организаторскому таланту и капитанскому характеру Бориса Степановича праздник — при поддержке тогдашнего Союза писателей СССР — приобрел поистине грандиозный размах: на него съехались тысячи гостей — писателей, ученых, художников, артистов со всего Советского Союза. А еще и архиереев и священников — впервые праздник проводился совместно с Церковью. По тем временам это было невиданно! Незабываема восторженная атмосфера тех дней, эйфория начинающегося духовного возрождения (а крах был так близок!). Такого размаха, такой яркости, высоты и проникновенности не было потом ни на одном из последующих празднований в Минске, Киеве, Москве и других городах — после Новгорода Праздник славянской письменности и культуры получил статус Всесоюзного…
Многим запомнился и большой, по существу Всероссийский, многолюдный и многоцветный литературный праздник в Званке в июле 1993 года в связи с 250-летием Г.Р.Державина, задуманный и осуществленный Романовым. О нем напоминает мемориальная ротонда с крестом, хорошо видимая с Волхова.
Почитая великого русского публициста М.О.Меньшикова, расстрелянного в 1918 году в Валдае чекистами, Борис Степанович много сделал для увековечения его памяти: организовал ежегодные Меньшиковские чтения, добился установки на особняке, где жил Меньшиков, памятной доски со словами «Расстрелян за убеждения».
В 1989 году по инициативе Б.С.Романова и при его постоянном активном участии была создана газета Новгородской писательской организации «Вече», скоро ставшая одной из лучших региональных писательских газет страны. Кроме новгородцев в ней печатались виднейшие русские писатели. На ее страницах по-настоящему расцвел публицистический талант Д.М.Балашова, да и сам Борис Степанович нередко писал острые статьи на злобу дня. До последнего номера он активно участвовал в работе редакции… Этот майский номер «Вече» 1998 года и вообще стал последним — больше газете не суждено было выходить.
Гражданская совесть русского патриота-государственника все время поднимала его на борьбу — в защиту природы и памятников культуры и истории Новгородчины и России, против вредных производств, против безумного проекта переброски вод северных рек на юг, против прокладки высокоскоростной магистрали через Валдайский заповедник… И пусть не всегда, но все-таки в большинстве случаев эта борьба увенчивалась успехом.
В трагические 1990—1994 годы судьба поставила Бориса Степанович Романова во главе Союза писателей России. И он оказался как раз тем человеком, судя по всему единственным, который мог спасти — и спас Союз. Море выковало его характер, мужественный и волевой; литература умудрила и возвысила его ум и сердце. К штурвалу творческого союза в пору невероятного геополитического урагана встал больше, чем писатель, больше, чем капитан,— государственный деятель.
Сегодня, оглядываясь назад, все мы, пережившие ту смуту — «путч» 1991-го, развал СССР, бесчеловечную гайдаровскую «шокотерапию» и мошенническую чубайсовскую «прихватизацию», ельцинский путч и расстрел парламента, — должны отдавать себе отчет в том, что Б.С.Романов совершил ПОДВИГ. Без всяких преувеличений. Собственно, может быть, всю его яркую жизнь судьба как раз и готовила Романова к этому подвигу.
Все, в общем-то, просто. В нужный час он оказался на нужном месте — и исполнил то, что от него требовалось. Сам Борис Степанович подвигом это, конечно, не считал. И тем не менее это был подвиг — во имя родной литературы, во имя России. Я убежден, что именно невероятное напряжение всех сил, душевных и физических, которое потребовалось от Романова на посту первого секретаря Союза писателей, подорвало его совсем не слабое здоровье… Еще одним жестоким испытанием стала тяжелая болезнь и смерть любимой жены Людмилы Константиновны в конце 1992 года. Причем сам он перед этим перенес инсульт.
В 1994 году Романов вернулся в Новгород и снова возглавил писательскую организацию. В последние годы он много писал (в том числе и стихи — и охотно печатал их), печатался в газетах и журналах, издал две книги. В 1996 году его творчество было отмечено литературными премиями «Северная звезда» и имени Эрнста Сафонова.
Борис Степанович Романов умер 6 мая 1998 года. У него был рак горла. После операции он лишился голоса. Но не пал духом. Испытание смертельной болезнью он перенес с присущим ему мужеством. И до последнего дня писал. В машинке на его рабочем столе осталась неоконченной страница из повести об адмирале Колчаке…
Похоронен он в родном Валдае, центральная районная библиотека которого носит теперь его имя.
* * *
Творчество Б.С. Романова естественно делится на два периода: 1964—1985 гг. (советский) и 1993—1998 гг. (постсоветский). В разрыв, зияющий между ними, вошли «перестройка», распад СССР, падение советской власти — звенья бескровной, но смертоносной для миллионов либерально-демократической контрреволюции…
Советский период неоднороден: поразительно плодотворным было первое десятилетие (1964—1974), за который было написано большинство рассказов, все «капитанские» повести и широко известная трилогия. После 1974 г. были лишь переиздания, заказные работы (в том числе четыре сценария телефильмов). Это объясняется, в частности, переключением Бориса Степановича на активную и многообразную (включая депутатство) общественную деятельность. И только в последние годы этого периода — 1983—1985 — были написаны рассказы о лоцмане Гавриле Тебенькове («Пане-лоцмане», «Подвахта», «Наглядная агитация») и небольшая повесть «Пятый рейс», все — на автобиографической основе, как, впрочем, и большинство произведений Романова о море и моряках. Географически весь этот творческий период связан с Мурманском. Он завершается с перемещением Романова в Новгород.
В начале 80-х, судя по авторскому свидетельству в той же «Миле», был начат роман «Лед», масштабный замысел которого предполагал создание эпического монумента советскому ледокольному флоту, но так и не был, к сожалению, воплощен до конца. От романа отвлекали общественные и семейные обстоятельства, но Борис Степанович все же его не оставлял — и при малейшей возможности возвращался к заветному «рыбоделу»…
За шесть последних лет писатель, столь многое переживший и неизлечимо больной, продолжая работать над романом, написал ряд ярких рассказов о «прелестях» постсоветской России и судьбах простых русских людей в ней (имею в виду сборник рассказов 1997 года «Пай» и не вошедший в него рассказ «Матрос Галашкин», напечатанный тогда же в газете «Вече», а также ностальгические «Мои подлодки») и замечательную автобиографическую повесть «Мила» памяти любимой жены (начата в апреле 1993 г., кончена в 1996 г.) — последняя опубликованная Романовым книга. В этот же период Борис Степанович начал работу над повестью, посвященной жизни адмирала А.В.Колчака, но написать успел совсем немного (две завершенные главы опубликованы в журнале «Мир Севера» и альманахе «Вече»). За 90-е годы Романов написал немало ярких публицистических статей, увидевших свет на страницах литературной периодики.
Роман «Лед» в наиболее полном виде — полторы части (сколько успел автор написать; предположительно, видимо, около половины задуманного) — увидел свет в 2004 году на страницах журнала «Север». Журнал, печатавший первым многие повести Романова и первый его роман, напечатал и последний. Пусть и незаконченный…
Собственно, он обречен был, мне кажется, остаться недописанным. Потому что попал на самый излом: начат был в одной стране, при догнивающем социализме, а дописывать его автор пытался уже совсем в другой — разграбленной мародерами победившего капитализма. Роман на глазах, прямо под пером, превращался в исторический. Новой «демократической» России оказался не нужен ледокольный флот — как, впрочем, и никакой флот вообще. Как и все российские севера вместе с ним. Об этом сам Романов с болью и гневом написал в 1996 году в статье «Гордость и горесть», посвященной 300-летию российского флота и опубликованной в газете «Вече».
«Из одиннадцати мурманских ледоколов работают четыре. Да и как? Атомный ледокол «Ямал»… в прошлом году сделал три рейса на Северный полюс с иностранными туристами… Удовольствие — до 25 тысяч долларов за путевку. Дизель-электрический ледокол «Капитан Драницын», на котором мне довелось десять лет назад поплавать во льдах Финского залива и вокруг Скандинавии, тоже сходил в прошлом году с интуристами на Северный полюс». А затем с теми же целями отправился в Антарктиду.
«Старый друг, отдавший… жизнь Арктике, плачет в буквальном смысле слова: заброшено две трети полярных станций, полярных аэродромов и центров погоды. Жители Тикси, Певека, Зеленого Мыса с пожитками в контейнерах и без просятся вывезти их на Большую землю даже на открытых палубах иностранных (литовских и латвийских) танкеров. Сам лично два года назад видел в Заполярье целые пятиэтажные поселки с окнами без единого огонька в полярную ночь».
Каково было с этой болью, на этом дымящем еще пепелище писать о такой недавней, но такой невозвратной уже жизни… В один и тот же лед тоже оказалось нельзя войти дважды.
Подлинным шедевром стала повесть «Мила». Лучшая, может быть, повесть о любви, о русской женщине в нашей литературе последних десятилетий. Такая простота, такая искренность, такая проникновенность — без слез читать невозможно.
Повести предшествовал рассказ 1968 года «По утренней росе», посвященный Миле (и не случайно помянутый в самом конце повести). Рассказ сам по себе великолепный. Лучший у Романова. Вот ключевое его место:
« — Потрогай, какая я теплая… Неужели я умру? — говорила она… наверное, она острее чувствовала, как невосполнимо уходит время» (выделено мной.— Р.Д.).
Это щемящее чувство мимолетности жизни, безвозвратности каждого ее мгновения пронизывает всю повесть. А любовь наполняет ее — и повесть и жизнь — светом, теплом и смыслом. Восторг и горечь сплавлены в повести как в жизни.
Трогательно живой образ Милы создается автором с величайшей нежностью и целомудрием. Прямые портретные характеристики сочетаются с эпизодами, в которых героиня раскрывается опосредованно, через кого-то или какую-то жизненную ситуацию. Например, эпизоды, где она молча молится за мужа — потрясают и его, случайно в общем-то увидевшего это, и читателя. В образе Милы нашли свое воплощение лучшие черты характера русской женщины второй половины ХХ века.
Как это чудесно, думаю я, и как это не случайно, что именно «Мила» стала последней книгой Бориса Степановича. Этой повестью он как бы попрощался со всеми нами. Какое светлое прощание!
* * *
…Недавно перечитал переизданные в Мурманске «Капитанские повести». И сегодня они читаются с интересом и удовольствием. Ничего удивительного: настоящая литература не выцветает со временем.
И каждый раз, обращаясь к его творчеству, убеждаешься — да, Борис Романов был одним из лучших русских писателей конца ХХ века.
Руслан Дериглазов ( Великий Новгород)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
