Так и остается для меня загадкой: что притягивает людей друг к другу? Почему они оказывают предпочтение кому-то одному из своего окружения и заключают на многие годы крепчайший союз из союзов, именуемый дружбой? Какие-то внутренние флюиды определяют такой выбор? Может, человеческое сердце? Как-то, издавая книгу о почетном гражданине Москвы Валерии Ивановиче Шумакове, который первым в нашей стране сделал пересадку сердца, я спрашивал знаменитого доктора: «Вы держали в руках этот драгоценный орган, что в нем влияет на чувства человека – любовь, дружбу, как об этом пишут поэты всех стран и народов?» Валерий Иванович усмехнулся и сказал в ответ: «Ни любви, ни ненависти, ни души никто в сердце не обнаружил, и я тоже. С точки зрения физиологии сердце – очень совершенный, очень умный насос, перекачивающий кровь…»
Мы дружили с Василием Михайловичем Песковым до его последнего часа. А начиналось это так. В самом конце шестидесятых годов прошлого столетия я, волей судеб, появился на шестом этаже в доме по улице Правды, который до известного пожара занимала «Комсомольская правда». Пришел туда юным, необстрелянным. Отвечать предстояло за весьма сложный участок редакционного процесса – вести кампанию к 100-летию со дня рождения В.И.Ленина. Первые дни в редакции чувствовал себя не очень уютно… Неделю спустя, после очередной летучки, дверь моего кабинета открылась и… заходит Василий Михайлович. Я, конечно, многие годы читал все , что публиковалось им на страницах «Комсомолки», восхищался журналистским мастерством, радовался, как своей победе, когда он был удостоен звания лауреата Ленинской премии… За эти несколько дней пребывания в редакции успел познакомиться с прославленным спецкором, слушал его мудрые выступления при разборе очередных номеров газеты…
Василий Михайлович с доброй улыбкой на лице подходит ко мне и спрашивает: – Как себя чувствуешь? Вижу, сидишь застегнутый на все пуговицы… У нас нужно быть более раскованным. Ты открывай дверь, иди и общайся… Вот напротив тебя талантливый парень Валентин Ляшенко. С Алей Левиной поговори, она удивительная и добрая… Я зашел сказать тебе, что готов выполнить толковый заказ отдела. Так что – не сиди, а действуй. Поблагодарив за совет и, очевидно, расчувствовавшись, сказал Василию Михайловичу, что читаю все им написанное и зачем-то добавил: «А знаете, что больше всего потрясло меня из Ваших публикаций?» «Это интересно: что же?» «Фотография Валентины Гагариной, сделанная Вами в те тревожные минуты, когда Юрий Алексеевич осваивал космические орбиты. Я ее даже вырезал из газеты, поместил на своем столе под стеклом, и она меня всегда настраивала на нужный тон во время работы в молодежке… Жаль, не догадался забрать с собой, когда уезжал в Москву…» «Знаешь, прямо совпадение какое-то. На – днях, роясь в своем домашнем архиве, пересматривал эту фотографию и пережил вновь чувства, которые давили на сердце в те, теперь уже далекие минуты… Вот что, Володя, я завтра принесу этот снимок, раз он так тебе дорог».
На следующий день я держал в руках портрет Валентины Ивановны, на обороте которого Василий Михайлович собственноручно написал: «Володе Десятерику» и оставил автограф.
В «Комсомолке» я задержался ненадолго. Завершив программу, потянулся к занятию, которому предстояло стать делом жизни. Именно по рекомендации Василия Михайловича ушел работать в Комитет по печати СССР, к Борису Ивановичу Стукалину, возглавлявшему тогда это ведомство. Они оба земляки, воронежцы. С легкой руки Бориса Ивановича Василий Михайлович и пришел в журналистику, сначала в молодежную газету в Воронеже, а затем с его благословения и в «Комсомольскую правду». Сам Василий Михайлович позднее писал: «И если бы спросили: кому ты больше всего в этом мире обязан, то стоит он в самом чтимом ряду: мать, отец, учитель литературы в школе Николай Васильевич Ларченко и Борис Иванович Стукалин – сердечный друг и наставник, человек, очень у многих оставивший добрую о себе память». Это тот случай, когда и я могу сказать: Василий Михайлович выразил и мои чувства.
В Комитете по печати (позже преобразованном в Госкомиздат СССР) Василий Михайлович появлялся не так часто. Я помогал в поиске интересовавших его изданий о природе и путешествиях. Он приглашал вместе съездить в Мещеры, чтобы посмотреть на половодье великой и могучей Оки. К сожалению, я так и не собрался. Дарил свои новые книги. Заходил к нам домой.
Когда у меня вышла первая книга, на радостях позвонил Василию Михайловичу. Он поздравил, расспросил, что и как, а затем, чтобы подзадорить, отвлечь от самолюбования, сказал: дело сделано, книга издана, следовательно, надо положить ее на полку, а самому приниматься за новую работу. И дальше продолжил:
– Ты не пробовал ставить свою книгу на попа, торчком?
– Нет, а зачем?
– Попробуй, стоит она или падает?
– Падает.
– Вот видишь, книга еще слабовата, тянет на брошюру. Так что перо в руки и иди в свою библиотеку…
Вот так, с юмором, заканчивалось почти каждое наше общение по телефону. С годами, можно сказать, стало правилом – перед прощанием нужно было обменяться новыми анекдотами. У Василия Михайловича, странствующего не только по просторам нашей страны, но и мировым заповедникам, забавных историй было куда больше в запасе, почти всегда он оказывался победителем в нашем поединке. Два случая заслуживают того, чтобы о них рассказать. Когда Василий Михайлович вел программу «В мире животных», мы часто подтрунивали: популярность– де Ваша зашкаливает, скоро в тени окажутся все актеры и актрисы… Нужно напомнить, что параллельно в это время вел передачу клуба путешественников и Юрий Сенкевич. И вот в одно воскресное утро раздается телефонный звонок, и хохочущий Василий Михайлович заявляет:
– Вы как в воду смотрели. Я стал знаменитостью… И продолжает. – Отправился нынче на Бутырский рынок. Нужно было пополнить съестные запасы. Уже на подходе к торговым рядам неожиданно сталкиваюсь с таким сюрпризом. Увидев меня, от прилавка, бросив свою квашеную капусту, выбегает бабка, улыбка во весь рот, хватает меня за руку, чуть живая от счастья, от сознания того, что общается со звездой экрана. Глядя в глаза, настойчиво приглашает: «Сенкевич, дорогой, ну купи же у меня капусту!»
Вторая байка еще более забавная. Василий Михайлович сам рассказывал, как сызмальства стремился пристрастить к своему увлечению природными красотами и внука Митю. Как-то на прогулке им попался на глаза цветочек.
– Запомни, Митя, называется этот цветочек Иван-да-Марья, – внушает дед Василий.
Спустя какое-то время появилась возможность проверить, сберег ли внучек в памяти название цветочка? Мальчик остановился. На лице его отражается усиленное умственное напряжение. Он вспоминает, вспоминает… И, наконец, радостно восклицает: «Марья Ивановна!»
В одном разговоре с Василием Михайловичем я упомянул услышанное в подмосковном санатории «Пушкино», что дятел погибает от сотрясения мозга.
– Кто тебе сказал такую глупость? – сразу завелся он. – Никому не повторяй ее, ибо поставишь себя в неловкое положение. Новую для тебя информацию лучше всего перепроверить по авторитетным источникам. Я давно уже взял себе это за правило. Между прочим, знаешь, кто мне преподал такой урок? Мариэтта Сергеевна Шагинян. Это было уже давно. Кажется, после присуждения Ленинской премии кто-то из корреспондентов спросил меня об учителях– наставниках, у кого учился я журналистско-писательскому мастерству. Я, конечно, назвал Михаила Михайловича Пришвина и рядом привел еще несколько фамилий, среди которых была и Мариэтта Сергеевна. Все это было опубликовано. И вот что происходит далее. Сижу на шестом этаже «Комсомолки», секретарь главного разыскивает и говорит, чтобы спускался на первый этаж, там ожидает меня М.С.Шагинян. Спускаюсь. Знакомимся. Она тут же меня ошарашивает вопросом: «Вот Вы писали, что учились у меня. Чему Вы учились?» А мне поделом и сказать в ответ было нечего, ибо назвал я ее фамилию скорее по инерции. Так что с тех пор не пишу ничего, в чем не уверен на сто процентов. Чего и тебе советую. Не зря говорят в народе: слово – не воробей, вылетит – не поймаешь…
Во время работы в «Молодой гвардии» мне посчастливилось издавать новые и переиздавать ранее выпускаемые нашим издательством книги Василия Михайловича. Особый интерес вызвало издание стотысячным тиражом сборника «Птицы на проводах». В нем Василий Михайлович собрал свои очерки и миниатюры, опубликованные в разные годы в «Комсомолке». Его замысел, который пронизывает все публикации в рубрике «Окно в природу», предельно ясен: убеждать читателей в том, как важно оберегать яркий, бесконечно разнообразный мир окружающей нас природы от разрушения. И название книге он дал неслучайно по одному из своих рассказов о драматической гибели аистов и орлов на линиях электропередач. Не удержусь, чтобы не процитировать заключительные строки Василия Михайловича из очерка «Речка моего детства», которым он открывал книгу: «В чем я вижу смысл разговора об Усманке? В том, чтобы каждый понял: рек незначительных нет! Надо беречь каждый ключик, каждый ручей». И еще один песковский завет из этого сборника: «У природы нет пасынков, все для нее одинаково любимые дети: и человек, и какая-нибудь синица, и божья коровка».
Подобными мыслями пестрят и страницы интереснейшего репортажа о путешествии по Америке «Земля за океаном», совершенном Песковым совместно с журналистом-правдистом Борисом Стрельниковым, который мы также выпускали повторно массовым тиражом.
Третьим изданием «Молодая гвардия» во время моей работы в издательстве выпускала и подарочный альбом «Отечество». Фраза, которой Василий Михайлович завершал повествование о своих путешествиях по родной земле, подтолкнула к очень важному издательскому начинанию. «Рассказ одного человека – лишь очень малая доля всего, что можно сказать о Родине, – писал он. – Но ведь даже большие реки питаются ручейками. Считайте и эту книжку маленьким родником, из которого можно напиться на путях познания Родины». Да тут не что иное, как добрая подсказка: не оставляйте без продолжения начатый разговор. Талантливых людей в стране немало. Пускай они оставят и свое душевное слово обо всем, что им дорого под родными небесами…
И когда в «Молодую гвардию» пришел с предложением издать свои публицистические заметки многолетний смотритель Пушкинского музея – заповедника в Михайловском Семен Степанович Гейченко, мы предложили ему подготовить книгу-альбом по образцу «Отечества» Василия Пескова. Он с радостью изъявил готовность работать над осуществлением такого важного проекта. Я позвонил Василию Михайловичу, попросил согласия, чтобы его «Отечество» открывало одноименную новую молодогвардейскую библиотеку. «Мудрое решение», – прозвучало в ответ. И молодогвардейцы приступили к подготовке ударных книг-альбомов в серии «Отечество». Вскоре читатель получил в ней целую подборку прекрасных изданий: «Пушкиногорье» С.С. Гейченко, «Лад» Василия Белова, «Сибирь, Сибирь…» Валентина Распутина, «Свет Ясной Поляны» Ильи Толстого, «О, Волга!» Николая Палькина, а также художественно-публицистические сборники «Поле славы», «День Победы», «От Байкала до Амура» и др. Сам Василий Михайлович в этой серии выпустил еще одну книгу-альбом «Проселки».
Чтобы не оставалось ощущения, будто с годами отношения наши становились все более официальными, напомню историю с публикацией «Комсомольской правдой» его заметки «Белые куропатки». Речь в ней шла о времени, когда Василий Михайлович приехал в устье реки Колымы, чтобы встретить отважных лыжников, которые достигли Северного полюса. На побережье Василий Михайлович попался на глаза одному из почитателей его таланта, возвращавшемуся с охоты. Дюжина пойманных белых куропаток тут же была подарена любимому журналисту, несмотря на его категорический отказ. Получив в Домодедово ящик с куропатками, Василий Михайлович решает все эти дары отвезти к нам на квартиру. Дальше процитирую заметку: «…Я постучался в знакомую дверь. Хозяев дома не было. Картонный короб мы открывали с их дочерью-десятиклассницей. Великолепной белизны птицы походили на комья морозного снега. У одной в клюве темнела застывшая синяя ягодка. Опростав в холодильнике место, мы с Мариной сложили туда куропатки. Я рассказал, как пойманы были птицы, как занятно они попали в Москву. С тем и уехал».
Когда вечером моя супруга, возвратившись из техникума, увидела в холодильнике царство белого пуха и пера, в нашей квартире разыгралась сцена, сродни последней в «Ревизоре» Н.В.Гоголя. Что делать? Звонить Василию Михайловичу? Неудобно. Начинать ощипывать перья – ни времени, ни сил, ни опыта нет. Задумались, кому бы передать этот песковский гостинец? И счастливо вспомнили, что наши друзья Таня и Николай Машовцы живут с мамой и девочками по соседству. А что если попытаться? Попытка оказалась удачной. Таня с мамой распорядились дичью из Колымы наилучшим образом. Пригласили и нас с Песковым. Весь вечер произносились тосты за охотника, влюбленного в нашего природоведа. Все настолько расчувствовались, что дружно пели любимую песню Василия Михайловича: «Горит свечи огарочек,/ гремит недальний бой, / налей, дружок, по чарочке,/ по нашей фронтовой…» Пел Василий Михайлович эту патриотическую песню божественно! При этом вспоминали, что А.Фатьянов и В.Соловьев-Седой написали ее в Германии и, что самое удивительное, – 8 мая 1945 года.
На страницах газеты Василий Михайлович историю с куропатками изложил с почти детективной подоплекой. Они-де путешествовали по восьми московским квартирам, а с последней были адресованы самому автору… Пескову. Но Танино застолье Василий Михайлович описал правдиво.
В семейном архиве сохранились фотографии, запечатлевшие наше пребывание совместно с Василием Михайловичем в Дунино, в доме-музее М.М.Пришвина. Он не просто преклонялся перед писательским подвигом великого певца отечественной природы, но многие годы помогал сотрудникам музея доносить до народа его творческое наследие. С самого первого дня основания музея в Дунино Василий Михайлович возглавлял его попечительский совет, принимал участие в отчетных выставках музея в столице и не только, в презентациях очередных томов издаваемых сотрудниками музея дневников писателя. Даже старался возродить в Дунино воспетые Михаилом Михайловичем муравейники. Любопытно, что и свое пристрастие к карандашу, как важнейшему оружию журналиста, он позаимствовал у Михаила Михайловича. В дунинском музее Василия Михайловича поразила коллекция огрызков карандашей, исписанных настолько, что в остатке оставалось менее одного сантиметра.
На публикуемой фотографии, сделанной в Дунино летом 1986 года, Василий Михайлович выступает перед друзьями музея, собравшимися по случаю завершения издания восьмитомного собрания сочинений М.М.Пришвина.
Теперь еще об одной знаковой книге Василия Михайловича – «Аляска больше, чем вы думаете». Он трижды побывал на самом северном побережье американского материка. В 1993 году, когда я уже работал в небольшом издательстве «Фонд имени И.Д.Сытина», Василий Михайлович предложил выпустить совместно с «Комсомольской правдой» книгу его очерков, опубликованных на страницах газеты. Конечно, я с радостью принял это предложение. Работать с Василием Михайловичем в это время было одно удовольствие. Его, пожалуй, с полным основанием можно причислить к тем редким представителям авторского сословия, которых очень любят издатели. Он не только подготовит аккуратнейшим образом рукопись к печати, но и продумает, как стоило бы проиллюстрировать будущую книгу, непременно обсудит с художником содержание каждого рисунка, обложку, форзац, шмутцы… Не скрою, что у меня самого вызывает чувство удовлетворения тот отрадный факт, что наш выпуск песковской «Аляски» будущие издатели собрания сочинений Василия Михайловича взяли за образец – и формат и принципы оформления.
Предметом особой гордости является и сама идея выпуска полного собрания всего созданного Василием Михайловичем более чем за полвека напряженнейшего журналистского труда. Я убедил его составить проект будущего собрания сочинений, и мы отправились в «Молодую гвардию». Публикуемый снимок запечатлел этот день января 1998 года. В центре генеральный директор издательства «Молодая гвардия» Валентин Федорович Юркин. Пока разговор идет не о собрании сочинений, а о выпускаемых мною в тот период книгах-малютках по истории культуры, духовного содержания. Василий Михайлович, шутя, обзывает мою продукцию «шоколадками». Собрание сочинений молодогвардейцы по каким-то причинам тогда издавать не стали. Но агенты издательства «Терра», видимо, внимательно следившие за всем происходящим в стане конкурентов, тут же ухватились за данный проект. Вскоре к Василию Михайловичу раздался телефонный звонок оттуда с предложением выпустить его собрание сочинений. Даже количество томов ими предлагалось такое же, как значилось в авторской заявке в «Молодую гвардию». «Терра» дважды издавала собрание сочинений Василия Михайловича.
Но возвратимся к нашему выпуску «Аляски». Книга вышла в тот переломный период в отечественном книгоиздании, когда оно вступало в принципиально новую стадию своего развития. Прежние многомиллионные тиражи уходили в прошлое. Мы же определили тираж книги без учета этой наметившейся тенденции – сорок тысяч экземпляров. Скажу откровенно, распространить его полностью удалось нам, только благодаря авторитету Василия Михайловича во многих регионах страны, его безотказному участию в рекламных акциях на радиостанциях, в печати, в многочисленных презентациях. В автографе на экземпляре книги, подаренном нам, отразился один из эпизодов этих общих усилий.
Другой заслуживает того, чтобы о нем рассказать особо. В центральном книжном магазине Москвы, «Библиоглобусе», была устроена распродажа «Аляски» с участием автора. Она стала по-настоящему звездным днем славы и популярности Василия Михайловича. На протяжении нескольких часов через весь зал магазина непрерывным потоком двигались книголюбы к сидевшему за столиком прославленному спецкору «Комсомолки», желавшие получить его дарственную надпись. Почти две сотни книг «Аляска больше, чем вы думаете» было распространено тогда в одном «Библиоглобусе»!
Шли годы. И в наших рядах стали неожиданно возникать юбилейные даты. По случаю шестидесятилетия я получил от Василия Михайловича его написанное от руки доброе пожелание с традиционным шутливым шаржированным рисунком. А к его семидесятилетию мы, его друзья, объединились, и выпустили в одном экземпляре брошюру «Неизвестный Песков в открытках, автографах, анекдотах, кроссворде». Открывали ее стихи поэта Сергея Острового «Широкоплечесть», посвященные Василию Михайловичу Пескову.
Люблю широкоплечих мужиков
С тяжелыми литыми кулаками.
Уж если песня – так до облаков.
Уж если клятва – за семью замками.
Такой в беде не просит нипочем
Не спрячет взгляд. Люблю такие лица.
Он может небо подпереть плечом.
За ось земную замертво схватиться.
И если в драке бьют тебя под дых –
Держись прямей. Твой друг с тобою рядом.
Такой один сойдет за семерых.
Заворожит судьбу особым ладом.
И я люблю их – этих мужиков.
Они стоят в судьбе моей, как веха.
В них прямота суворовских штыков
И деловитость нынешнего века.
Стихи эти родились у заблудившегося и замерзшего поэта, когда, к счастью, в подмосковном лесу ему встретился бродящий на лыжах Василий Михайлович.
– Сколько мне осталось еще шагать до Малеевки? – почти плачущим голосом спросил поэт Пескова.
– Километров пятнадцать, если идти в противоположную сторону…
И Василий Михайлович, подбадривая, повел его за собой до Дома творчества. А Сергей Островой залюбовался широкой песковской спиной…
В брошюре, которую мы создавали сообща с Борисом Ивановичем Стукалиным и Николаем Петровичем Машовцом, был опубликован еще один материал, раскрывающий потаенные струны характера Василия Михайловича. Скептически относясь к установившейся традиции ко всем праздникам отправлять сотни открыток, чаще всего казенного содержания, Василий Михайлович стал только один раз в году посылать своим друзьям изготовленные самим оригинальные фотографии – к Новому году, со своими шутливыми пожеланиями и приветствиями. В нашей семье сохранились новогодние послания Василия Михайловича за двадцать три года. Сколько же в них сохранилось подлинно песковской, задорной шутки, дружеского веселья! Одна из них, с воспроизведенным петушком Агафьи Лыковой, надеюсь, позволит читателю представить все то обилие юмора, которое адресовал нам щедрый на сердечную доброту наш незабываемый друг и наставник Василий Михайлович. 14 марта 2000 года в редакции «Комсомольской правды» я вручал юбиляру экземпляр брошюры «Неизвестный Песков».
И самое последнее. Я не собирался писать воспоминания. Всегда в таких случаях есть ощущение, что мемуарист хочет хоть чуть-чуть погреться у славы именитого человека. Но тут в Интернете попался на глаза один материал журналиста, тепло и по-доброму рассказывающего о своей учебе у патриарха отечественной журналистики. Все сказанное автором не вызывало никаких возражений, за исключением одной фразы. Встретив В.М. Пескова, пишущий увидел, что это «…небольшой человечек. Этакий старичок из «Репки», где бабка за дедку, мышка за Жучку». Подумалось: высокого же самомнения о себе человек, если для него почти шестьдесят лет проработавший в «Комсомолке» спецкор, первым из всех журналистов мира бравший интервью у возвратившегося из космического полета Юрия Гагарина, беседовавший с маршалом Победы Георгием Жуковым, спасавший не один заповедник в родном краю, всего лишь беспомощный старичок у неподъемной репки? Не слишком ли мы становимся расточительными? И не выплескиваем ли мы из-за собственной гордыни золотую рыбку вместе с водой?
Владимир Десятерик, журналист, доктор исторических наук
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
