История о пациенте донецкого хосписа, трагической судьбе Донбасса и военном конфликте на Украине
Шёл четвёртый год противостояния, когда в самых разных уголках шахтёрского края можно было услышать стрельбу, разрушались строения и гибли люди. Всё это время в коридорах хосписа можно было встретить Валерия Александровича, в прошлом ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС, неторопливо, немного пошатываясь, совершающего свой путь.
ПАЦИЕНТ, КОТОРЫЙ УДИВИЛ
Меня, заведующего хосписным отделением, он сумел удивить. Вернее, не переставал это делать, когда изо дня в день, при проведении рутинного осмотра неизменно произносил «спасибо за заботу». И это независимо от самочувствия и уделённого времени, оставляя чувство вины, когда в силу суетливой вовлечённости в решение вороха различных проблем, благодарить было особо не за что.
Он удивил и тогда, когда стал первым испытуемым после прохождения курсов по психотерапии, когда окрылённость новыми знаниями создавала иллюзию могущества.
Вера в готовность быстро разобраться со всеми подопечными в плане определения новых возможных диагнозов и, соответственно, подбора единственно верной тактики лечения, серьёзно поколебалась при проведении простой скрининговой методики на выявление депрессии. Пациент не дал ни одного стандартного ответа на положенные 24 вопроса, оставив открытым вопрос интерпретации.
При этом не было и намека на попытку произвести какое-либо впечатление. Это было просто, немного отстранённо, с философским осмыслением и глубинной душевной горечью, не выставляемой напоказ. Позади было шестьдесят лет жизни, из которых половину можно отнести к До и После.
В больницу Валерия Александровича привезла сестра. Рутинное ежегодное обследование в клинике профзаболеваний выявило в дополнение к существующему букету хронических болезней новые изменения. Последовала консультация в онкодиспансере и заключение о профильном диагнозе, с предложением оперироваться, от чего было решено отказаться. Соответственно, симптоматическое лечение. События, стремительно разворачивающиеся в некогда мирном, трудолюбивом регионе, ускорили направление в стационар заведомо лишённого мобильности человека.
МЫ ПОМНИМ, КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Реальность была такова, что в стране, находящейся в центре Европыобщество традиционно было разделено в своих симпатиях между Востоком и Западом, что проявлялось в поочерёдной победе соответствующих политических сил.
В определённый момент значительная масса людей, не в последнюю очередь под впечатлением успешно проведённого чемпионата континента по футболу, окончательно уверовала в единственно верный путь развития. И когда руководство страны, заигравшись с экономически небезопасной евроинтеграцией, попыталось внезапно остановиться, получило бунт.
Тем более, что игры велись с заведомо проходными на выборах, как тогда казалось, партиями националистического толка. Формальным поводом для протеста оказался разгон демонстрации в центре столицы. В последующем удалось привлечь большое количество людей, несогласных с властью. Тем более, что и поводов для недовольства, не учтя опыт перегибов с оппонентами десятилетней давности, накопилось немало.
По прошествии полутора месяцев вялотекущего противостояния радикалы из числа оппозиции решились на агрессивные действия, в канун Крещения, как и не раз в дальнейшем, перед значимыми христианскими праздниками. Была попытка захвата администрации президента, многие атаки на охраняющих правительственный квартал силовиков, получавших увечья, занимая оборонительную позицию.
Симптоматично то, что пока окно Овертона не было достаточно растянуто, в момент особенно агрессивных действий лидеры на тот момент оппозиции исчезали из поля зрения и в последующем временно дистанцировались от происходящего.
В итоге, так и не расследованные убийства, как отдельных активистов, так и десятков людей по обе стороны баррикад, попытка мирового соглашения со стороны президента, скреплённого подписями иностранных министров, идейно поддерживающих протестующих. Но двинувшийся каток уже нельзя было остановить.
Бесконтрольное множество людей, захвативших здания силовых ведомств и армейские склады, реально представляло опасность для действующего гаранта Конституции.
Успел появиться только термин «антитеррористическая операция», но в будущем он оказался направленным совсем против других людей. Покинув страну, глава государства в нарушение существующих норм был отстранён от должности. Депутаты партии власти оказались жидкими на расправу, спешно покинув ряды парламентского большинства и перекрасившись в меру возможностей.
ПРОЙТИ ТОЧКУ НЕВОЗРАТА
Дальнейшая реакция не заставила себя долго ждать. Республика Крым, открыто выступавшая против вооружённого переворота, при поддержке со стороны России, провела референдум о независимости и вхождении в состав РФ. Бескровная акция воодушевила жителей Востока страны.
Постепенно набирающие обороты акции протеста привели к зеркальному захвату зданий силовых ведомств и администраций. Наиболее решительные действия привели к вооружённой обороне Славянска.
Вместе с тем, запланированный майский референдум о самоопределении Донбасса мог и не привести к ошеломляющим результатам. Знаковой стала попытка новой власти упразднить языковой закон, дающий формальные преимущества для русского языка, и трагические события в Одессе.
Десятки митингующих оказались загнанными в Дом профсоюзов и сожжены отработанными приёмами с использованием зажигательной смеси. Тех, кто выпрыгивал из окон, добивали в прямом эфире. Отказ от святого праздника Дня Победы только закрепил эффект. И случился взрыв.
В яркий солнечный воскресный день люди рекой пошли на избирательные участки, голосуя против человеконенавистничества, отстаивая своё право на достойную жизнь. Но это было только начало. Точка невозврата была окончательно пройдена, когда в попытке показать, кто в доме хозяин, новая власть решилась на авиаудары, при которых пострадали жилые кварталы. Погибли и пострадали мирные жители. В дальнейшем боестолкновения завязывались в различных уголках восставшего региона.
За право сделать свой выбор на референдуме - стояли очереди.
Города стали покидать люди. Те, кто решались на этот шаг, проезжали блокпосты противоборствующих сторон, уже зная о происходящих на дорогах трагических случаях, когда разнообразные вооружённые формирования пытались сорвать злобу на беззащитных.
В ЕВРОПУ - С НАЦИСТСКИМИ ЛОЗУНГАМИ
Избранный загадочным образом новый украинский президент пообещал на инаугурации прийти на Донбасс с миром. Не пришёл. Во главе государства оказался человек, который успел поработать во властных структурах при нескольких президентах, с противоположными политическими взглядами. Тот самый, который почувствовал себя наследником Ленина и Ельцина, попытавшись с грейдера перед администрацией предшественника обратиться к штурмовикам.
Его аккуратно попросили, как и позже на полуострове, куда он отправился с некой дипломатической миссией. И тот, кто пришёл к должности в первом туре выборов, обойдя матёрого конкурента, а условные пророссийские кандидаты вместе набрали около пятнадцати процентов. При том, что даже по данным захватившей власть оппозиции, сторонником таможенного союза, экономической альтернативы европейскому выбору, был каждый четвёртый житель страны.
Волей судьбы, отказаться от исторического выбора партнёрских отношений с северо-восточным соседом можно было только применив безальтернативные нацистские лозунги, запугивая население, умалчивая при этом, что движение в Европу обречено на провал. Она это уже проходила, не терпя больше в своём доме таких гостей.
Понимая обречённость своего подвешенного положения, новое руководство было заинтересовано в сохранении образа врага, угрожающего целостности государства. В Донецкой области боевым частям ополчения было позволено покинуть север и занять столицу, баррикады вокруг здания обладминистрации были разобраны. Тем самым, сохранялась жизнеспособность оппонента, демонстративно давалась возможность для руководства регионом, который стал утопать в крови, и иностранных граждан в том числе. Стараниями заинтересованных лиц жизни почти трёхсот человек, летевших в малазийском Боинге, были оборваны именно в донецком небе.
МИР ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОГО ЧЕЛОВЕКА
Удивительным образом для нашего пациента многомесячный этап нарастающей напряжённости оставался относительно незамеченным.
Ощущая благополучие сложно понять того, чьё внимание концентрируется на сохранении шаткого равновесия постоянно ухудшающегося самочувствия.
Мир отдельно взятого человека может сузиться до проблем, непосредственно связанных с состоянием здоровья, воспоминаний, связанных с героическим и несправедливым прошлым и неопределённым настоящим. Это то, что занозой сидело в сознании стареющей матери, помнившей, что забрали, без предупреждения, единственного сына, и вернули инвалидом.
А соседки посмеивались, радуясь, что смогли своих детей спрятать или откупить. Отсюда и письма Президенту, на которого ещё сохранялась какая-то надежда, о своеволии чиновников и безрадостной доле обычных людей в непростые девяностые. Не дошли письма. Тот, кто принял участие в ликвидации техногенной катастрофы планетарного масштаба, выполнив свою миссию, вполне может оказаться на периферии внимания властей.
К взаимоотношениям в плоскости государство-рядовой гражданин всегда может возникнуть много вопросов.
В своё время жителей республиканской столицы выводили на майскую демонстрацию, как будто не произошло взрыва атомного реактора пятидневной давности на расстоянии чуть более ста километров. С теми, кого привлекали для ликвидации последствий, тоже особенно не церемонились.
Есть задача, и её нужно выполнить, любой ценой. Валерий Александрович был призван в Чернобыль будучи электромонтажником на предприятии. Он был в числе тех, кто дарил людям радость, обеспечивая иллюминацию в праздничные дни.
Зажечь огни и устранить последствия пожара оказалось делом одного и тоже человека. Место катастрофы и близлежащие населённые пункты поразили его своей брошенностью. Отдельные бегающие собаки с облезлой шерстью, жёлтые деревья, и пустота. И только ликвидаторы, несущие свой крест, беспрерывно сменяющие друг друга. Саркофаг наподобие «Титаника», краны, всё в свинце. Вроде и не война, а все же мрачная действительность.
Мысли о возникающем запустении, в условиях мирного времени, возникали и ранее, болезненно тревожа душу. Так было с родиной матери, где жила бабушка-героиня, мама девяти детей.
Село постепенно запустевало, в поисках лучшей доли люди покидали эти места. Оставались только воспоминания из детства, когда в дни каникул ещё можно было застать атмосферу семейственности, дружбы, взаимовыручки между соседями, неповторимое чувство общности.
В условиях города люди были склонны уединяться в своих микромирах, не зная своих соседей по подъезду, вспоминая о родственниках в дни скорби или особо торжественных мероприятий. В те долгие месяцы борьбы с вышедшей из под контроля стихией для воспоминаний оставалось немного времени. Дни были расписаны по минутам, условия пребывания напоминали те, что были в воинской части времён прохождения срочной службы.
ПАРАД ПОБЕДИТЕЛЕЙ В КИЕВЕ МНОГО ЛЕТ НАЗАД
Это было неподалёку, в лесах Черниговской области, где он в первый раз был в числе защитников Родины, в качестве водителя-механика танковых войск. На всю жизнь врезались в память минуты управления мощной машиной, преодолевающей препятствия на суше, и форсирующей водные преграды. Было дорого ощущение единения с сослуживцами, прибывшими со всего Союза, и как подтверждение общности, посещение учений министрами обороны со всех Республик.
Вспоминался и парад в Киеве на Крещатике, когда вёл броню по главной улице столицы, той самой, по которой спустя тринадцать лет пройдут ничего не подозревающие о радиационной опасности демонстранты, а ещё через двадцать восемь будут вышагивать наследники фашистских пособников, тех самых, с которыми боролась Родина в годы Великой Отечественной.
И хотелось бы самому вновь проехать по этой улице, в качестве победителя, да силы уже не те. После возвращения из Зоны отчуждения ухудшалось зрение, давало сбои сердце, и спина служила слабой опорой. Перед войной потеря матери, пожилой женщины, оказалась запредельным испытанием. Отец покинул ещё в годы юности, скончавшись от пневмонии. У сестры своя жизнь. И оставалась только память о пройденном пути, и неизвестность в ближайшем и отдалённом будущем.
ПО ДОНЕЦКОМУ ХОСПИСУ - ИЗ "ГРАДОВ"
В настоящем были какие-то волнения по телевизору, которого, собственно, не было в квартире. Одесская трагедия была известна в основном по материалам в газетах.
О прошедших выборах говорил уклончиво, но за богатых не голосовал, как и ранее за владельца местного футбольного суперклуба, с которым учился в одной школе.
Окружающая действительность, не церемонясь с особенностями восприятия жизни нашим пациентом, все же напомнила о себе, подобравшись вплотную. Война проявилась привычными атрибутами. Очередями из стрелкового вооружения, залпами из артиллерийский орудий, многими разрушениями, смертями и лишениями для оставшихся в живых. Досталось всем. И упомянутой школе, и больнице.
Под звуки канонады и дребезжание стекол в июле хоспис вывезли в соседний поселок, который только пригубил свою горькую чашу. Успели уехать. Крыша покинутого здания на следующий день была разрушена от попадания «Града».
С этого момента наши пути шли параллельно. Вернувшись из отпуска, вовлёкся в водоворот событий, глубже вник в истории подопечных.
Ранее пересекался с Валерием Александровичем периодически на дежурствах, когда проходил курсы. Психологически сложно почувствовать человека, госпитализированного вне твоего участия. Тем более, при наличии значимого социального компонента, когда родственники не готовы в полной мере проявлять заботу о пациенте. За годы работы успеваешь сформировать особое отношение к подобным ситуациям.
Многие люди пытаются отправить в стационар тяжелобольного, которому «вдруг стало хуже», зондируя при этом почву для решения квартирного вопроса. С интернатом сложнее. И комиссию нужно пройти как космонавту, и большую часть пенсии забирают. В больницу же взял и положил.
Такой контингент опекунов видно на расстоянии. Особая поза, взгляд, интонация. Даже в телефонном разговоре по ритму речи и витиеватости формулировок можно определить очередного благодетеля. Но это в прошлом, а впереди многие месяцы выживания, вопреки всему.
ДОРОГИ И МЕСТА СМЕРТИ
Полугодовое пребывание в районе печально известного аэропорта, оказавшегося эпицентром боестолкновений, было не простым. За время первой эвакуации были моменты, недоступные пациентам хосписного отделения, разместившеося на терапевтических койках главного корпуса больницы.
Это и непривычно опустевшие летние улицы посёлка на окраине города, и разбитые снарядами дома частного сектора и многоэтажки, с верхних этажей которых открывался особо зловещий вид на позиции неприятеля, усиливающийся в ночное время, с появлением характерных ярких вспышек.
Бронетехника, которую можно было увидеть у развороченной автобусной остановки, рядом с чудом работающим хлебным киоском, в который таким вот необычным для мирного человека образом собрались наведаться военнослужащие.
Неизвестной оставалась картина сгоревшего от попадания снаряда троллейбуса на конечной остановке возле железнодорожного вокзала и когда-то оживлённого рынка, в двух километрах от больницы. Сюрреалистичный звон колоколов из близстоящей церкви в такт контрбатарейному огню на фоне звуков проезжавших мимо машин. А также долгие минуты ожидания для сотрудников больницы и немногих оставшихся жителей посёлка, в подземном переходе под путями, пока стихнет обстрел и можно будет попытать счастья на дороге смерти.
Не всем везло. В один из дней автобус, двигавшийся в сторону больницы, был накрыт миномётным огнём. Как итог, погибший мирный житель, молодой сотрудник коммунальной службы, отправившийся в свой день рождения ликвидировать свежие повреждения и трое раненых медиков.
Вне поля зрения пациентов осталась и родственница больного хирургического отделения, неудачно вышедшая за провизией и намертво сражённая осколком в больничном дворе. Не видя ежедневно появляющихся на улицах новых воронок от снарядов, не предсказывая траекторию полёта мин по силе приближающегося нарастающего свиста, по пути домой, они в полной мере, если даже не больше, испытывали все прелести военного положения.
То, что для одних было рабочей сменой, с полагающимся перерывом, для пациентов было ежеминутной, круглосуточной реальностью, изо дня в день. Пролетающие «через головы» снаряды, близкий бой из стрелкового вооружения, особенно в ночное время, практически под окнами.
Начиная с сентября и прямые попадания во двор и в корпус больницы, которых только детскому инфекционному отделению досталось не менее пяти. Проблемы со снабжением, памятные для сотрудников многомесячной невыплатой прежним государством заработной платы, сказывались и в перебоях с поступлением продуктов питания. Роскошью оказалось получение элементарных медикаментов.
Помимо закрытия аптек на посёлке давало знать сокращавшееся обеспечение по всему городу, когда, даже обладая средствами, не всё можно было купить. Благо, появлялись отдельные гуманитарные инициативы, удавалось привлечь неравнодушных людей, и удержаться на плаву, в том числе буквально не утонуть, когда речь шла об обеспечении памперсами.
БОЛЬНИЧНЫЕ БУДНИ НА ВОЙНЕ
В новой реальности были с трудом закупаемые мешки с песком, которыми в первую очередь закрывались окна операционных, чтобы можно было не прекращать работу, надеясь, что не прилетит со стороны крыши, как дважды произошло с поликлиническим отделением.
Ещё были многие иностранные съёмочные группы, настороженно воспринимаемые в начале, и как нечто неотъемлемое в последующем, с появлением с отработанных маршрутов, не только к пациентам, но и к жителям, скрывающимся с детьми в подвале учреждения. Не стереть из памяти и появившиеся проблемы с наступлением осенне-зимнего периода, обусловленные повреждением трубопроводов и электросетей.
Со временем это и замерзающая в подсобных помещениях вода, которой удавалось запастись, и неприлично рано наступающая темнота, наполненная не перестающим гулом орудий. И объяснимая радость от запущенного прямо в коридоре отделения элктрогенератора, когда можно приготовить кипяток, и зарядить телефон, а помимо твоего на непонятно откуда взявшемся у окна удлинителе, уже появляется множество других.
По иронии судьбы Валерий Александрович обрёл новую большую семью, оказавшись в хосписе, месте, которое обыватели стараются обходить стороной, дабы, не дай-то Бог, не прикоснуться к чему-то страшному, тем самым, непоправимо нарушив ход своей жизни. В первой палате, где его разместили, он познакомился с бывшим шахтёром, прикованным к постели. И эта общность грела душу.
В своё время, вернувшись из Чернобыля, он пытался продолжить работу как любой другой здоровый человек. Спускался в шахту, работал проходчиком. Успел застать период забастовок, будучи непосредственно вовлечённым в гущу событий, когда большую страну уже начинали рвать на части. Помогать соседу было не в тягость, даже наоборот. Он ещё мог передвигаться без трости, не зная о тех испытаниях, которые должны произойти и дополнительно подорвут здоровье.
ЧЕЛОВЕК НЕ ЗНАЕТ ГДЕ ОН ВСТРЕТИТ СВОЙ КОНЕЦ
В первую эвакуацию выезжали вместе. Там, по мере развития трагических событий, состав пациентов отделения менялся. Кого-то родственники смогли забрать домой, кто-то, не выдержав непрекращающихся стрессов, раньше времени покинул этот мир. Так было и с шахтёром, первым соседом. Оставшиеся сплотились и вышли на новый уровень взаимопонимания.
От обстановки периода активных боевых действий остались неприятные воспоминания. Элементарно, выходя в туалет, приходилось видеть как от прилетающего рядом снаряда, рассыпаются стёкла. Выйти по нужде тоже было проблематично. Скопление людей в небольшой палате, когда некоторые – инвалиды-колясочники, создавало серьёзные препятствия в самый неподходящий момент.
Но это не самая значимая проблема. Валерий Александрович размещался возле окна, и не хотелось, чтобы взрывной волной вынесло окно прямо на кровать. Так случилось по соседству. Другому пациенту, можно сказать, повезло, он успел умереть в силу естественных причин за сутки до произошедшего.
Но, несмотря на напряжённость обстановки, присутствовало философское восприятие действительности. Любая опасность не могла сравниться с тем, что ему уже пришлось испытать. Неизгладимым следом в душе оставалась смерть особо близкого человека, матери, которую он застал, зайдя рано утром в соседнюю комнату.
Все остальные события эмоционально меркли. Ему была памятна история с бабушкой, которая собрала пакет с продуктами и поехала проведать на работу младшего сына. Не доехала. Нашли уже в морге.
Человек не знает, где он встретит смерть, она не предупреждает. Ранее их пути с Валерием Александровичем расходились. Во времена ДНД, когда от получил удар шилом в бок, но тот пришёлся на ребро.
В шахте, когда случалось получить травму, но спасала каска. В Чернобыле, когда первым проявлением болезни было носовое кровотечение и покраснение лица, в то время как на пожарников, с «лицами, как линолеум», которых видел во всесоюзном радиологическом центре, больно было смотреть.
В последующем, встречаясь в городском парке возле обелиска, всё меньше было товарищей по ликвидации, но он ещё держался. И продолжал своё сопротивление.
Из того, что грело душу в трудную минуту, конечно, детские воспоминания. И с выступлениями ездили, занимаясь пением в ДК, и приходилось побеждать в составе футбольной команды. Много всего было. В настоящем дарило радость общение с другими пациентами, и главное, взаимопонимание, когда каждый смотрит за другим и, если плохо, помогает. Вспоминалась та взаимовыручка, которая была в деревне, на родине предков. Особенно тревожными были дни, когда разорвалась семья, на время пришлось разъехаться с соседями по палате.
СТЕРЖЕНЬ ВЕРЫ - В СЕМЬЕ
Вторая эвакуация произошла, когда условия пребывания стали просто невыносимыми. Это был момент истины, когда многие покинули город, и не все оставшиеся были готовы протянуть руку помощи. Удивительным образом в минуту опасности не все решения принимаются оптимальным образом, с заботой о ближнем.
Твои проблемы не очень интересны оппонентам, которые находятся в зоне условной недосягаемости. При этом сотрудники отделения при общении с людьми, которые непосредственно не вовлечены в решение организационных вопросов, получили предложение о помощи, и вот уже группа онкобольных вывезена ближе к центру города, где были следы свежих повреждений, но канонада проявляла себя только звуком.
Гулким эхом отзывалась в душе Валерия Александровича картина из окна больничного транспорта. Войны всё так же как бы нет. Дома вокруг красивые, и пустота. А дальше были долгие часы ожидания, и переживания за тех, кто остался. Зато какой же тёплой была встреча! И сразу пришло успокоение, когда все звенья цепи стали на место.
Прошло ещё время. Через несколько месяцев удалось вернуться в родной корпус, крыша которого была разрушена «Градом». Так и приехали, когда он был ещё разрушен, и искали возможность для восстановления в режиме реального времени. Без работающего пищеблока сотрудники отделения сами готовили еду больным, проявляя чудеса терпения и приверженности к общему делу.
Пережили новый обстрел, с попаданием мин в корпус больницы со стороны посёлка Пески, в день независимости Украины, точнее в ночь, в полночь. Но и это пережили, равно как и характерное для периода бедствий, нашествие грызунов. А затем и отопительный сезон, в который никак не удавалось войти из-за повреждённых коммуникаций. И здесь не обошлось без знакового участия небезразличных людей.
Со всем справились. У Валерия Александровича появились новые соседи по палате. Он помнит время, когда люди с радостью выходили на субботники, к чему-то стремились. Помнит Родину, в которой ещё октябрёнком бегал. Помнит о благополучии, которое было перед войной, но его в чьих-то интересах удалось разрушить.
Видит радость людей, которые приходят к власти, и их противоположные чувства, когда они уходят. Понимает, что там, где разжигается ку-клукс-клановский огонь, жизни не будет. И верит в то, что за окном перестанут раздаваться залпы орудий, продолжающие разрывать обманчиво наступающую тишину, и возникнет настоящий мир, в котором действительно нет войны. И у всех будут семьи, и у Донбасса тоже.
Виталий Фролков (Донецк)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
