Я на вершине Монмартра, или Холма мучеников, в мастерской художника Миленко Миковича. Передо мной картина Парижа возможного будущего: художник, его жена, сын и верный пес обреченно ступают по тонкой проволоке, натянутой над зловещей пропастью, над морем мечетей, куполов и минаретов, среди которого едва различимы два последних островка европейской культуры — угрюмые скалы Нотр-Дама и утес Эйфелевой башни. Но вот я отрываю взгляд от мучительной перспективы и смотрю сквозь окна мансарды на крыши сегодняшнего Парижа, крупнейшего исламского города после Каира. Где-то там, на Востоке, далеко за горизонтом, сокрыт глубочайший источник печали, терзающей душу. Я с грустью думаю о сербах, осажденных, обложенных со всех сторон в собственном доме и, вопреки всем трагическим урокам истории, по-прежнему наивно и безнадежно уповающих на исторических Союзников. Тех сербах, что вновь и вновь с недоумением спрашивают себя: почему вместо союзнической помощи или хотя бы сочувствия Сербия наталкивается на стену полного равнодушия, а то и откровенной враждебности?
Речь идет о людях, как две капли воды похожих на Прометеева брата, нареченного Эпиметей, что означает "крепкий задним умом". О неискушенном большинстве, которое до сих пор не осознало, что Союзники принесли Сербии, как некогда Пандора Эпиметею, почти все беды нынешнего столетия, оставив толпе одну лишь надежду на спасение и возрождение. К числу все тех же заблуждений принадлежит и распространенная, абсолютно не обоснованная уверенность, что под понятием "Союзники" скрываются определенные нации. Но эти нации сами уже давно принесены так называемыми Союзниками в жертву сверхнациональному капиталу, вставшему на путь создания масонской утопии, всемирной псевдоимперии, где над "серым" человечеством, превращенным в экономичес ких животных, будут властвовать божество Маммона, демоны прибыли и идолы материализма. Процесс создания масонской утопии особенно отчетливо виден сегодня на фоне уничтожения всемирных ценностей и добродетелей. Это и стремительно возрастающая бездуховность в среде оболваненных, лишенных своих корней народов, превращаемых в аморфную кашу melting - pot - a , в безликую массу дряблых и усталых варваров, потребителей "интернациональной" антикультуры " made in USA ". Это и надвигающаяся на планету экологическая катастрофа, которую подготавливают демоны наживы и "законы рынка", повсюду оставляющие следы своей разрушительной деятельности, уничтожающей все живое и подтверждающей справедливость метафоры Ницше о временах господства нигилизма.
Масонская пирамида перед Лувром
Есть в Париже одно место, где довольно лишь беглого взгляда, чтобы раз и навсегда усвоить разницу между красотой аристократической Европы и уродством масонского мира. Я говорю о Лувре — ярчайшем примере независимого служения искусству и наивысшем достижении человеческого духа на данной арене универсума. "Решающая роль в создании буду щего музея, — рассказывает генеральный инспектор Музея Франции Мишель Лакло, — принадлежала французским королям. Считая первостепенным монаршим долгом продемонстрировать Европе всю силу и величие французской короны, они одновременно приняли на себя и благородную заботу покровительствовать искусству. Так, Франциск I пригласил во Францию Леонардо да Винчи, стены дворца Фонтенбло заказал расписать Россо Фьорентино, а в своих замках, расположенных по берегам Луары, собрал богатейшую коллекцию картин, составивших впоследствии основу знаменитой галереи... Уже к концу царствования Людовика XIV собрание Лувра насчитывало тысячу четыреста семьдесят восемь полотен!"
Вместо того чтобы развивать аристократические традиции, увеличивая богатства уникальной коллекции, Франсуа Миттеран оставил в Лувре память о своем президентстве в виде псевдоегипетской, иначе масонской, пирамиды из стекла и железа. Проектировал ее — по официальному заказу французских властей — американский архитектор китайского происхождения Лон Мин-пэй. Со столь примитивным заданием — срисовать масонскую пирамиду, символизирующую на однодолларовом банкноте "новый мировой порядок", — запросто бы справился любой средний студент архитектурного института. Властям, однако, нужно было доверить сей проект "знаменитости" с "интернациональным" именем, проверенному представителю melting - pot -среды. Личность автора должна была как бы дополнительно подчеркнуть наднациональную природу господствующей идеологии.
Чтобы оправдать в глазах неосведомленной общественности сооружение этой двадцатиметровой махины, заслонившей и обезобразившей панораму Лувра, власти распорядились сделать ее практически единственным входом в музей. А чтобы сей "вход" нормально функционировал, закрыли все прочие. Все, кроме одного, со стороны Королевского моста, узкого и неприметного, известного лишь немногим посетителям. С точки зрения нормального человека, подобное решение явилось классическим примером безумия. Раньше многочисленные входы в музей препятствовали образованию пробок и долгому ожиданию перед колоннадами дворца, чьи двери в лю бую погоду были гостеприимно распахнуты навстречу паломникам, жаждущим приобщения к искусству. Теперь же перед единственным центральным входом выстраиваются длинные, с трудом продвигающиеся очереди из мокнущих под дождем или жарящихся на солнце зевак, которые, сами того не подозревая, совершают ритуал поклонения символу "нового мирового порядка": спускаясь в подземелье, проходят под масонской пирамидой, а затем поднимаются по эскалатору на первый этаж Лувра.
Надо отдать должное мужеству немногих сторонников здравого смысла, таких, как писатель Жан д'Ормессон и архитектор Жерар Гранваль, которые осмелились опубликовать свой протест против масонского безумия, озаглавив его "Мис тифицированный Париж. Иллюзия Великого Лувра". А живая легенда истории фотоискусства Анри Картье-Брессон предложил компромиссное решение в духе истинно французского юмора: переместить пирамиду на парижское кладбище, поскольку у многих народов подобные сооружения служили лишь для погребения мертвецов.
Из "Тьмы" к "Свету"
Мэр Парижа Жак Ширак также в достаточно резкой форме отозвался о масонском памятнике перед Лувром, но ока зался бессилен преодолеть масонскую волю. Единственное, чего он добился, так это еще большей ненависти к себе со стороны злопамятного масонства, в свое время не простившего ему отказа участвовать в "посвящении" в их "таинства". На верном пути к "посвящению" находился бывший президент Франции Жискар д'Эстен, успевший даже выступить перед масонами ложи " Prizma " с лекцией на тему "Гуманизм в государстве будущего". Однако собственное ли высокомерие или чувство долга по отношению к своим обязанностям президента Франции заставили его просить о переносе ритуала, традиционно совершаемого в масонской ложе, в стены Елисейского дворца. Масоны приняли это условие, памятуя об аналогичном случае, когда подобная уступка была сделана для Фридриха II в 1738 году. (Впоследствии прусский король покинул общество "вольных каменщиков", заявив, что "масонство есть великое ничто".) К несчастью для д'Эстена, о готовившейся церемонии пронюхали нахальные репортеры из " Ganard enchaine ". В результате "посвящение" сорвалось, а несостоявшийся масон лишился поста президента республики после инсценированного скандала, когда был обвинен в том, что якобы принял подарок от людоеда Бокассы, самозваного им ператора "Центрально-африканской империи" и тоже масона.
В отличие от своего предшественника, Франсуа Миттеран выказал куда больше искусства в стремлении сохранить за собой президентское кресло. Судя по источникам информации, которыми мы располагаем, новый президент Франции не является масоном, что в данном случае вовсе не обязательно, поскольку его родной брат — "гроссмейстер". Возможно, именно брат составил и разработал для него весь ритуал вступления в должность, приуроченный к 10 мая 1981 года: торжественное сошествие в подземную часовню масонского храма Пантеона без свидетелей и охраны, в сопровождении лишь телекамер. С розой в руке, символизирующей первую ступень посвящения.
Министр культуры Джек Ланг, который такой же француз, как и автор этих строк, сообщая о данном событии, открыто употребил термины масонской символики "света": "10 мая 1981 года французы перешли границу, разделяющую свет и тьму!" При этом министр забыл лишь пояснить, в каком направлении перешли французы сию границу. Между тем многие признаки свидетельствуют, что они погрузились в глубочайшую тьму. А если серьезно, смысл данного заявления предельно ясен: предыдущая история Франции есть "тьма", которую следует предать забвению. В лучшем случае она достойна лишь сожаления. Возможно, в подобной оценке фран цузской истории кроются и причины небывалого, поистине масонского, равнодушия, проявляемого министром к судьбе знаменитых памятников христианской Франции и европейской культуры. Согласно робкой критической заметке, сведенной к десяти строчкам в колонке еженедельника " Figaro - Magazine ", около сорока средневековых соборов во Франции находятся в угрожающем состоянии, в то время как средства, выделенные на их содержание, остаются не израсходованными в сейфах Министерства культуры или же направляются на иные цели. На сооружение памятника Дрейфусу, например.
Подобное равнодушие или ненависть выказали некогда и масонские революционеры, попытавшиеся еще в 1793 году разрушить Нотр-Дам. Впрочем, тогда масоны удовольствовались лишь уничтожением христианских символов и осквернением собора, превращенного ими в храм "Богини Разума". Та же участь постигла и церковь святой Женевьевы, построенную королем Людовиком XV в честь избавительницы Парижа от исламского нашествия, ставшую масонским храмом "Славы". Наполеон нашел в себе достаточно сил и мужества, чтобы вернуть оскверненным соборам христианский облик, но в 1885 году масонам удалось вновь захватить церковь святой Женевье вы. Сегодня она прекращена в "гражданский храм", в так называемый Пантеон, где и был совершен пресловутый переход из "тьмы" к (масонскому) "свету".
Масоно-социалистический симбиоз
Процесс масонизации политики, экономики, культуры во Франции настолько мощен и очевиден, что его в силу профессионального долга вынужден хотя бы частично осветить даже такой рупор правительственных кругов, как еженедельник " L ' Express ", являющийся, по сути дела, органом сверхнационального капитала. Итак, читаю и перевожу: "Масоны настолько срослись с государством, что сегодня составляют уже его становой хребет. Никогда еще со времен возникновения гражданской Республики они не были столь широко представлены е коридорах власти. Членстве в масонских ложах стало настолько популярно, что даже те политики, которые в них не состоят, стремятся подчеркнуть свой масонский имидж. Так, министр здравоохранения в кабинете Рокара Клод Эвин стал недавно причиной появления специального внутреннего бюллетеня ложи Великого Востока, в котором "братьей" предупреждали, что сей министр, подписывающийся тремя масонскими звездочками, на самом деле не принадлежит к масонским "кадрам". Упреки поступают и в адрес министра финансов Мишеля Леруа, "незаконно" представляющегося масоном. Налицо самый настоящий симбиоз между социалистами и масонами: деятельность трех главных масонских объединений (Великий Восток, Великая ложа Франции и Права человека) направляется социалистами или людьми, близкими к ним. "Сы ны света" могут с полным правом принять на свой счет рекламное заявление Жака Сегеля (мастера политического маркетинга из команды Миттерана. — Д. К.): "Масонство — это идея, которая сама прокладывает себе дорогу". Впрочем, и по официальному самоопределению Великого Востока, объединяющего сорок процентов французских масонов и насчитывающего 30 000 членов в 620 ложах, "масонство есть сугубо политическая структура".
Это та правда, которую можно признать там, где власти уже захвачена, но о которой следует молчать там, где власть еще только нуждается в захвате, как, например, в странах Восточной Европы. Здесь общественное мнение надо обрабатывать иначе, представляя масонство в виде некоего благотворительного общества милосердных особ.
Как и во времена возникновения современного "спекулятивного" масонства, фундаментальной основой сегодняшнего "братского" объединения по ложам является стремление извлечь личную выгоду, используя сложившуюся сеть отлаженных связей. Когда совсем недавно достоянием гласности стала грандиозная афера, связанная с коррупцией и высших эшелонах власти, депутаты масоно-социалистического блока выступили с письмом в защиту "братьев", которым грозило судебное расследование с вероятностью последующего тюремного заключения. Используя голоса левого большинства в парламенте Франции, они сумели настоять на неприкосновенности "посвященных", в то время как "обыкновенные" преступники были отданы в руки правосудия.
Но это лишь малая толика деятельности масонов. Приманка, привлекающая и дрессирующая человека, служащая вечным стимулом для его превращения в материалистическое животное, неизбежно заставляет "братьев" расплачиваться за личные блага верной службой высшим интересам, то есть, исполняя приказы, поступающие с вершины "пирамиды", из "центра". Поэтому в настоящее время французские масоны также заняты созданием мировой псевдоимперии сверхнацио нального капитала по образцу США. Они выступают в первых рядах подрывателей и разрушителей последних бастионов экономического и политического, культурного и национального суверенитета Франции. По словам Анри Костона, человека, хорошо изучившего формы и методы воздействия сверхнационального капитала, Франция в скором времени должна превратиться в его колонию: "Одна из причин, вызывающих сегодня тревогу у здравомыслящего француза, — это колонизация его родины иностранцами. Причем речь идет не только о массовом наплыве иммигрантов, которые увеличивают свою численность быстрее, чем мы, и, следовательно, через двадцать или тридцать лет будут составлять большинство населения, но также и о колонизации посредством инвестиций, в результате чего французы постепенно лишаются своих предприятий".
Государство против французов
Не надо обладать особой прозорливостью, чтобы заключить, что волны иммиграции из стран Третьего мира всецело отвечают стратегическим задачам уничтожения экономического, политического, культурного и национального суверенитета Франции и французов. Многие признаки свидетельствуют о том, что два указанных вида колонизации являются взаимосвязанными элементами единого плана. Прежде всего (и это весьма показательно) правомерность подобного вывода подтверждает полное отсутствие каких-либо действий со стороны органов власти, способных приостановить или изменить миграционные процессы. Правда, Миттеран выразил недавно свою озабоченность по данному поводу, пообещав французам предпринять решительные шаги. Которые, однако, так и не были предприняты, хотя по итогам последнего анкетирования около восьмидесяти процентов французов требуют самых незамедлительных и жестких мер по защите от иммиграции.
Пассивность государственной власти способствует росту амбиций исламских фундаменталистов, чей лидер во Франции Ибн Шавай нагло заявляет французам: "Вы думаете, что живете во Франции, но земля принадлежит только Аллаху. Наша же миссия — исламизировать Францию!" Вместо того чтобы обратить внимание на причины недовольства, власти упорно цепляются за следствия, пытаясь сбить и криминализировать растущее влияние Национального фронта, чья антииммигра ционная политика пользуется поддержкой уже почти тридцати процентов французов. Бывший глава правительства, любимец Миттерана Лоран Фабиус, полемизируя с лидером Нацио нального фронта, как-то сказал: "Ле Пен поднимает законные вопросы, но дает на них неверные ответы". Чудесно! Остается лишь добавить, что правительство на те же вопросы и вовсе не дает ответа. Не лучше и ответы немногих оставшихся правых. Иван Блотт, бывший депутат парламента и член центрального комитета голлистского RPR (Объединение в защиту Республики), обвиняет Жака Ширака и его советника Фридмана в предательстве: "Я могу засвидетельствовать, что RPR предал своих избирателей: не использовал поправки к закону о национальности, а также не обеспечил депортацию иммигрантов, предусмотренную собственными заявлениями, сделанными в период пребывания у власти, в 1986 году.
Стоя у края бездонной, с каждым днем растущей пропасти, разделившей реальную и официальную Францию, мы невольно задаем себе вопрос: "Неужели государство здесь действует против собственного народа? Данную гипотезу подтверждает, помимо прочих фактов, неуемное стремление властей всеми доступными средствами демонизировать французскую нацию, чтобы затем пригвоздить ее к столбу мирового позора, обвинив в расизме?" Творцы общественного мнения во Франции используют любую возможность, любой повод, чтобы изобразить французов в глазах мирового сообщества именно как закоренелых расистов. Вот всего лишь один характерный случай: акты вандализма на еврейском кладбище в Карпен-трассе. Среди любого народа всегда найдутся маньяки, способные на подобные преступления, о чем свидетельствуют и более близкие нам примеры осквернения православных могил на Косове и в Метохии. Но эти многочисленные проявления антиславянской и антихристианской ненависти не привлекли внимания творцов мирового общественного мнения, в то время как "происшествие в Карпентрассе" неделями не сходило со страниц прессы. Почему? Видимо, потому, что удачно вписывалось в схему демонизации французской нации, служило интересам тех, кто старается запугать ее, заставить пересмотреть свои требования по прекращению иммиграции из стран Третьего мира.
Но чем объяснить странное молчание тех же средств массовой информации сегодня, когда в печать просачиваются сведения о том, что лица, виновные в совершении актов вандализма в Карпентрассе, найдены, но их "профиль", к сожалению, не подтверждает первоначальных домыслов прессы? Показательно, что Пьер Жокс, министр внутренних дел, вообще воздерживается от комментариев, а Лионель Жозефин на волнах " Europe L " пытается замять скандал: "Мы чересчур раздули это дело в Карпентрассе".
Расизм наоборот
Кстати, спустя десять дней после злополучного происшествия банды юных сатанистов на юге Франции совершили аналогичные преступления на двух христианских кладбищах. Были повалены и разбиты кресты, осквернены могильные склепы. Виновных вскоре обнаружили и арестовали, о чем сообщила на последних страницах провинциальная пресса. Ни Миттеран, ни кто-либо еще из представителей власти не появился на оскверненных христианских кладбищах, чтобы разделить скорбь потревоженных душ; не было ни жарких дебатов, ни прогнозов в средствах массовой информации, равно как и массовых демонстраций протеста. Ни слова осуждения не прозвучало из уст творцов общественного мнения Франции. Почему? Должно быть, потому, что эти "случаи" не являлись подходящим материалом для обвинения французов в расизме. К тому же масонство всегда было врагом христианства.
Последний случай (которого мы коснемся), казалось, должен был представить правительству удобную возможность для демонизации французской нации. Речь идет о нападении четырех десятков молодчиков, вооруженных бейсбольными битами и металлическими прутьями, на верующих в одной из парижских синагог. Но лишь в одной столичной газете промелькнуло сообщение об этом инциденте. Восемь строчек на двадцать восьмой странице. Почему? А потому, что среди нападавших не оказалось ни одного француза — только африканцы. В то же время покушение на синагогу на улице Коперника до сих пор служит главным доказательством французского расизма только на том основании, что в этом подозревались правые. И, как всегда, незамеченным осталось сообщение полицейской хроники об аресте истинных виновников происшествия, оказавшихся отнюдь не французами, а ливанскими мусульманами.
Если французы и в самом деле лидируют в списке народов, страдающих расовой нетерпимостью, как это утверждают глашатаи наднационального капитала, чем тогда объяснить тот факт, что Франция по-прежнему остается самой желанной целью для непрекращающейся иммиграции из стран Третьего мира? Подобным смелым вопросом задается и главный редактор " Figaro - Magazine ", известный французский писатель Луи Повель: "Прежде чем кричать о расизме, необходимо ответить на этот вопрос. Многочисленный и покорный народ, французы страдают от бед, порожденных бесконтрольной иммиграцией, чья статистика просто баснословна. Это отнюдь не расизм. Это реальность. И она не позволяет нам смешивать несчастья общества с его пороками. Если оппозиция еще хоть на что-то способна, она не должна допустить, чтобы на Францию — страну образцового гостеприимства — легло столь позорное пятно",
Призыв этот, конечно же, останется гласом вопиющего в пустыне мирового нигилизма, доносящимся из " made in USA " кастрюли под названием melting - pot , где "в результате переплавки стираются все этнические различия". Таким образом, речь идет о расизме наоборот, когда ярлык расистов приклеивается французам, противящимся уничтожению своей национальной самобытности и суверенитета. Трюк сродни тому, что используют бродячие фокусники на ярмарке: одной рукой они производят различные манипуляции с целью отвлечь внимание простаков, другой — желанную операцию. Операцию по превращению Франции в страну, которая будет принадлежать не французам, а некоему "многорасовому обществу", о чем уже открыто говорится в официальной печати. Операцию, сулящую многие выгоды. Прежде всего это возможность импорта дешевой рабочей силы, призванной сломить сопротивление французских профсоюзов и обеспечить большую "разницу цен", иными словами — большие барыши. Кроме того, масо но-социалисты настойчиво добиваются предоставления иммигрантам права голоса на административных и парламентских выборах, рассчитывая взамен на абсолютную поддержку с их стороны, что в итоге должно окончательно воспрепятствовать какой бы то ни было оппозиции со стороны французов.
Посреди многоликого хаоса
Высший смысл сей операции, проводимой под девизом "Из Множества — Одно", взятым с. американского однодолларового банкнота, заключается в преобразовании Фракции и Европы в американский melting - pot . Поэтому масонские правители Франции не препятствуют росту иммиграции из стран Третьего мира, а даже стимулируют его. Но они же и звонят во все колокола общественного мнения, поднимая тревогу по поводу появления во французских школах нескольких мусульманок, осмелившихся повязать головы платком. Ибо в этом примере верности традиции власти безошибочно распознали попытку воспротивиться процессам смешения и превращения в масонское "Одно". Наблюдая сегодняшний процесс вавило низации Парижа, румынский философ-изгнанник Эмиль Сьоран пришел к меткому заключению, что "сама возможность существования столь неоднородной массы показывает, что у здешних аборигенов нет ни малейшего желания сберечь хоть крупицу идентитета. А народ, лишенный идеи о своей исторической миссии, уже не имеет никаких оснований для сохранения собственной индивидуальности посреди многоликого хаоса".
Масонские правители уже приготовили гробницу для французскойнации, окрестив ее "Шестиугольником". Со все возрастающим упорством, что, разумеется, есть не случайность, а закономерность, официальные масс-медиа избегают называть землю французов ее подлинным историческим именем, навязывая взамен термин из масонской геометрии: "Шестиугольник" ( Hexagon ). Речь идет о лингвистической операции замещения, производимой на всех уровнях, от парламентских трибун до сообщений метеорологической службы. Лишь иногда сквозь плотную стену цензуры пробиваются редкие голоса протеста, подобные письму читателя А. Дюпуа из Шатуа, опубликованному на страницах " Figaro - Magazine ": "Почему наши журналисты, когда говорят о Франции, называют нашу страну Шестиугольником? Разве мы "шестиугольнички"? Прошу вас, сделайте что-нибудь, чтобы вернуть нам гордое имя французов!"
Париж, осень 1990 года Перевод И. Числова
Драгош Калаич
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
Я на вершине Монмартра, или Холма мучеников, в мастерской художника Миленко Миковича. Передо мной картина Парижа возможного будущего: художник, его жена, сын и верный пес обреченно ступают по тонкой проволоке, натянутой над зловещей пропастью, над морем мечетей, куполов и минаретов, среди которого едва различимы два последних островка европейской культуры — угрюмые скалы Нотр-Дама и утес Эйфелевой башни. Но вот я отрываю взгляд от мучительной перспективы и смотрю сквозь окна мансарды на крыши сегодняшнего Парижа, крупнейшего исламского города после Каира. Где-то там, на Востоке, далеко за горизонтом, сокрыт глубочайший источник печали, терзающей душу. Я с грустью думаю о сербах, осажденных, обложенных со всех сторон в собственном доме и, вопреки всем трагическим урокам истории, по-прежнему наивно и безнадежно уповающих на исторических Союзников. Тех сербах, что вновь и вновь с недоумением спрашивают себя: почему вместо союзнической помощи или хотя бы сочувствия Сербия наталкивается на стену полного равнодушия, а то и откровенной враждебности?