Соотечественники старшего поколения, возможно, вы ещё помните слова из “запретной” в шестидесятых песенки: “Мы поехали за город, а за городом дожди, а за городом — заборы, за заборами — вожди”? Да, водилась у нас этакая частушечка якобы от имени народа. Почему “запретная” взято в кавычки? Вовсе не потому, что за исполнение песенки преследовали автора и слушателей. Наоборот, песенка сама откровенно обслуживала вкусы тогдашних вождей, слегка щекотала их слух, уставший от официальной попсы. Записанная на здоровенные бобины “магов” первого поколения, она своим шелестением, простеньким гитарным перебряком, как бы слегка пропитым голосом модного барда создавала атмосферу дозированной подзапретности, шаловливой “слабоды”.
Прошли времена немалые, но если вы сегодня отправитесь за пределы мегаполиса, то обнаружите, что заборы тех вождей стыдливо и безнадёжно затерялись в плотной чащобе оград нового поколения.
Про одну из них мне совсем недавно мимоездом сказали: “А эта оградка, знаешь, чья? Градского”. Похоже, хотели, чтоб легче запомнилось: ограда Градского. Я не стал озвучивать своё невежество, но про себя подумал, что, скорей всего, речь идёт об исполнителе песен, наделённом чрезвычайно пронзительным, прямо-таки сверлящим голосом.
За кирпичным, в три метра высоты, оплотом проплыла длинная, под багряную черепичку, крыша. Ни окна, ни двери с проезжей части не просматривались. Ни хозяин нас не видит, ни мы его. И как-то тихо-тихо, будто замерли там внутри, пережидая проезд неведомо чьего подозрительного “жигулёнка”.
Ну и ладно. Мы же не поклонники его воплений. Что нам Градский, что мы ему?
Но всё же занятно: тот бард-шестидесятник пребывал ещё вне заборов, чуть ли не поскуливал от зависти. А сей певец (если “оградка” действительно его) уже плотно упаковался в собственный краснокаменный кремлик, только что без курантов.
Впрочем, внешность его заборного сооружения почти мгновенно забылась, потому что мимо замелькали десятки иных див оградного художества. Через пять минут езды по улкам и просекам громадного дачного стойбища, в которое нас угораздило запороться где-то в окрестностях подмосковной Апрелевки, мы дружно согласились: мда, здешние заборы — подлинное искусство! Ей-ей, они достойны быть запечатлёнными на гламурных страницах увесистого фотоальбома. К примеру, под названием “Заборная архитектурная мысль времён возвратного капитализма в России”.
Судите сами: нам не встретилось ни одного оплота, который бы копировал уже виденные перед этим. Всяк был на свой пошиб. Один поднимал планку высоты до такого рекордного предела, что никакой прыгун с шестом не рискнул бы тут показывать свою ловкость. Соседний с этим заборище в высоте слегка уступал, зато устрашающе был утыкан во всю длину частыми-частыми копьями. Третий уснащали милые бойнички, из которых того и гляди прольются вниз струи кипятка или горячей смолы. А на той вон ограде поверху кудрявились самые настоящие противопехотные спирали... Что уж говорить о поразительном разнообразии колонн, всяких там пилястр, надвратных карнизиков, розеток, набалдашничков, крышечек и прочих элементов забористого декора.
Догадываюсь, оплотных дел мастера преследовали двоякую цель:
Улестить каждому отдельно взятому хозяину необщим выражением его заборного лица.
А кроме того, хоть как-то скрасить угрюмоватые перспективы дачного массива, где, сколько ни ходи, ни езди, не увидишь ни одного окна, ни одного фасада, а всё лишь заборы да кое-где коньки крыш.
Уже задним числом, вспоминая те чудные угодья, в которых, как говорят, обитают в мрачноватом заединстве не только звёзды эстрады и кинозвёзды, не только матёрые смехачи, развлекатели властей, “духовная” обслуга олигархов и современного, по определению Эдуарда Володина, российского охлоса, не только злоязыкие телеведущие — свергатели репутаций, но и, догадываюсь, те же самые зодчие суперзаборов и невидимых миру хором, — так вот, задним числом я и подумал: а никакой загадки ошеломляющей сокрытости их дачной житухи в общем-то и нет.
Они боятся.
Там, за их заборами, где рычат лютые сторожевые псины и по-псиному гавкают на неопознанный внешний голос охранники-мордовороты, там главный житель — страх.
Потому что в липких снах мерещится им шествие людской орды. Она чёрной лохматой тучей наползает от каких-то подмосковных полуголодных посёлков. Шлёпают по асфальту стёсанными подошвами бывшие пролетарии и бывшие колхозницы, бывшие военные асы и бывшие афганские комбаты, учителя и медсёстры, беспризорные подростки, бомжи, тощие уличные девки... Охрана-обслуга на блок-постах скулящими какими-то голосами предупреждает: через четверть часа эти прорвутся... Надежд на московскую ментуру уже никаких... А продержаться надо хотя бы час-другой, пока не подлетят натовские спецподразделения, запрошенные с ближайших к мегаполису баз... Ещё какое- то время можно переждать в подземных бункерах, где есть запасы кислорода, продуктов, аварийное энергоснабжение, душевые, клозеты, рулоны самой элитной туалетной бумаги, дезодоранты... С-т-р-рр-аш... Ш-ш-ш, тише...
А что ещё кроме страха возмездия могло их загнать за циклопические заборы?
Они же прекрасно понимают, что паче меры постарались, чтобы обслужить воровской клан этой страны. Они из кожи вон лезли, чтобы скособочить жизненные инстинкты, до неузнаваемости переиначить социальные ориентиры сразу нескольких поколений народов России, в первую очередь русского народа. И потому они упорно старались не называть его ни народом, ни русским. Только “пипл”, как они зубоскалили сначала в своём узком кругу, а потом и с телеэкранов. “Пипл”, который, как они уверяли себя, “схавает всё”. А вот теперь они сидят взаперти, за заборищами и, давясь, хавают свой страх. И от них уже приванивает, несмотря на дезодоранты.
Большая обслуга правящего в стране режима. Точней сказать, обслуга обслуги, если начинать от псов, охранников, поваров, официантов, портняжек, маникюрщиц, массажисток, моделек, фабричных бенгальских звёздочек, а заканчивать футбольными и хоккейными легионерами, казначеями и казначейшами шоу-бизнеса, политическими вертунами-думцами и пр. пр. Потому что те, кто над ними, — тоже обслуга. Бездарная, по сути, обслуга всемирной закулисы, “богоподобного” Запада.
Жизнь — штука разнообразная, в том числе, временами, и страшная. Но чтобы уж до такой тотальной степени себя застращать неминуемой карой, как наши подмосковные зазаборники?! Это, уверяю вас, коли сами не видели, явление доныне небывалое.
А, впрочем, то ли ещё будет.
Юрии Лощиц
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
