20 марта 2016 года исполняется 80 лет доктору филологических наук, главному научному сотруднику Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН Гелиану Михайловичу Прохорову. Его заслуги оценены по достоинству: лауреат Государственной премии РФ, Заслуженный деятель науки России. Таланты его многообразны: литературовед, культуролог, издатель, переводчик, очеркист и даже живописец. Но в первую очередь это крупный православный мыслитель. Ему удалось обнаружить и описать самую суть нашего культурного кода, русской православной цивилизации. И открыть духовные координаты истории – «крестообразность времени».
Род Гелиана Михайловича происходит из сопредельных земель России и Белоруссии, из древнего Мстиславльского уезда. Дед, церковный староста, «столыпинский» крестьянин, в советское время арестован как «кулак» и сослан. В отличие от многих он выжил и вернулся. В 1930-х годах семья переехала в Ленинград, где и появился на свет Гелиан.
В каком-то смысле этот человек – избранник судьбы. Видимо ангел-хранитель ему дан энергичный и ревностный. Вся жизнь его наполнена чудесными совпадениями, спасительными случайностями. Но люди верующие знают, что «случайного» не бывает.
Когда началась война, маленький Геля едва не погиб: из-за давки не удалось сесть в эшелон, на котором семья отправлялась в эвакуацию, а этот состав был вскоре уничтожен немецкими самолетами. Отбомбившись, фашисты развлечения ради пикировали на станцию, и мальчик запомнил лица пилотов... В годы блокады дом, где жили дедушка с бабушкой, был снесен бомбой – но их квартира чудом уцелела на вершине едва державшейся руины, откуда их сняли пожарные.
В 1953 году Прохоров, очарованный рассказами пришедшего к школьникам полковника, поступил в Военно-воздушную академию им. А.Ф.Можайского. Но не его стезей была авиация. Вкусив духа начинающейся оттепели, он повел себя слишком независимо и вольнолюбиво, за что был исключен из комсомола и из академии и отправлен в стройбат на лесоповал, где едва не окончил свои дни под упавшим стволом. На этом свои отношения с Советской Армией завершил – для того, чтобы вскорости встать в ряды другого воинства, словесного. Поступить в вуз помешала характеристика со словами «политики партии и правительства не понимает», но через год он все же стал студентом истфака.
Случайная (верим, что не-случайная!) встреча в поезде с Л.Н. Гумилевым определила всю дальнейшую судьбу и научное призвание Прохорова, признавшегося: «Благодаря Льву Николаевичу я нашел действительно серьезное и интересное занятие и христианскую веру».
Гумилев стал крестным отцом Прохорова, когда тот в 1962-м принял святое крещение в честь преп. Григория Паламы, умозрителя нетварного света. Имя же Гелиан – «Солнечный» – дала мальчику, родившемуся в яркий мартовский день, мама. Много лет спустя он узнал, что на третий день от даты его рождения празднуется, в числе святых сорока мучеников Севастийских, святой Илиан. То есть, появившись на свет, он получил имя православного святого. Теперь он почитает как своих покровителей двух этих святых.
Своего старшего коллегу по Пушкинскому Дому я знаю уже тридцать лет. Когда ни встретишь Гелиана Михайловича, неизменно исходят от него доброжелательность, приветливость, благодушная умиротворенность. Многим так хорошо знакома его светлая улыбка, умный и внимательный взгляд.
С юности же отличали Гелиана бесстрашие и мальчишеская склонность к авантюрам. Летом 1961 года двое «искателей приключений», совершенно как в известном французском кино, обзавелись снаряжением для подводного плавания и отправились на Каспий. Это были 50-летний Гумилев и 25-летний Прохоров. В отличие от героев фильма, надев акваланги, искали они не сокровища, а остатки дербентской крепости, описанные древними арабскими географами. И здесь начинающий археолог едва не утонул – но хранил его ангел! Спустя пару лет Гелиан, студент-третьекурсник, отправился один в археографическую экспедицию, забрался в таежную глушь, – Удорский район Коми, и привез в Древлехранилище Пушкинского Дома 23 рукописные книги. Отчет об экспедиции стал первой его печатной работой.
На протяжении полувека Прохоров работает в Отделе древнерусской литературы ИРЛИ. Кропотливый упорный труд ученого, погруженного в далекие века, казалось, обеспечивал относительный комфорт в идеологической атмосфере 1970-х. Но легкой жизни наш юбиляр никогда не искал. Знакомство с «антисоветчиками», хранение «идеологически вредных» (то есть религиозных) книг, переписка с Солженицыным не могли не иметь последствий. Недреманное око Саурона, наконец, обратилось и на него. Начались слежка, прослушка, обыски на квартире и даче, вызовы в Большой Дом. Ни запугать, ни сломать ученого не смогли: Прохоров помнил советы опытного сидельца Гумилева, проведшего в лагерях в общей сложности 13 лет. В конце концов КГБ потребовало от дирекции Пушкинского Дома «ходатайствовать о лишении Прохорова Г.М. советского гражданства». Защитил своего сотрудника Д.С. Лихачев: он нашел, видимо, весомые аргументы в разговоре с влиятельным «хозяином» города Г.В. Романовым, после чего преследования прекратились. Об этих приключениях Прохоров с иронией вспоминает в рассказах «Как я бил мух» и «Желтая папка». Они знакомят с методами позднее-советской репрессивной машины. Агенты, как обнаруживает автор, «боятся, когда их не боятся».
Но все это – поверхность, рябь жизни. Диссидентство было Прохорову чуждо. Он человек иной глубины, иного масштаба. Ему было суждено отстаивать ценности не преходящие, но вечные, размышлять о духовной сущности русской цивилизации. Работы Прохорова вошли в золотой фонд отечественной медиевистики. В центре его исследований – духовная культура православия. Прохоров первым в России рассмотрел древнерусскую литературу в широком контексте византийской культуры и истории, стал крупным знатоком исихазма — духовного движения, охватившего в XIV веке византийскую Церковь и пришедшего на Русь.
Веры своей ученый не скрывал и не афишировал. Но она сквозила в его статьях и публикациях, освещая их ровным солнечным светом. Православный ученый, работающий в советском академическом учреждении – фигура уникальная, вызывавшая тихий восторг и морально поддерживавшая многих, не решавшихся исповедать свою веру столь открыто. Правда, не у всех ведь были академики-защитники… Своего рода компасом, примером стал он и для меня. Свою первую книгу я, в бытность еще аспирантом, впечатленный лекциями Прохорова, назвал его любимым словосочетанием: «Вечное в настоящем».
Когда праздновался 600-летний юбилей Куликовской битвы, широкий общественный резонанс получила его работа «Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы». Ее можно назвать манифестом русского православия. Укоренилась тогда точка зрения (да и поныне встречаем ее отголоски), что в истории России, в отличие от Запада, роковым образом не случилось Возрождения, а вместо чаемых секуляризации культуры и победы гуманизма воцарилось церковное «новое средневековье». И в этом явно или подспудно усматривали ущербность отечественной истории.
В академически-выдержанную, но принципиальную полемику с маститыми академиками вступил Прохоров. Нет, писал ученый, не «пред-возрождением» была эпоха XIV-XV веков, а самым настоящим «православным возрождением». Это было время культурного и политического подъема Великой Руси. И важнейшую роль для развития русской цивилизации играли идеи и практики исихазма. Именно православие «дало Руси духовные силы пережить своих поработителей, сбросить их иго, воссоединиться и стать величайшей Россией <…> В критический для страны момент не гуманисты с их холодными рассуждениями, а исихасты с их горячими молитвами оказались близки народу, жаждавшему жить». Сегодня диву даешься, как такие строки пропускала цензура, придиравшаяся тогда и к куда более безобидным пассажам. Прохоров увидел духовную суть эпохи: «речь шла именно о присутствии действующего Бога во времени и о возможности личных контактов с ним здесь и сейчас. Люди желали не только интеллектуально, но всем своим существом, во плоти, проникать в царствие небесное. В миге вмещать вечность». Позже эти идеи были систематизированы и изложены в книгах «Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы», « “Так воссияют праведники...” Византийская литература XIV в. в Древней Руси» и других.
Из-под пера Прохорова вышел целый ряд статей, посвященных исихастской литературе. Он стал публикатором славянских и своих собственных переводов с древнегреческого сочинений Дионисия Ареопагита, «Диоптры» Филиппа Монотропа, византийского императора Иоанна Кантакузина, гимнов и молитв патриарха Филофея. Им были обнаружены автографы русских святых – Нила Сорского и Кирилла Белозерского, с максимальной полнотой собраны материалы об их жизни и деятельности. Эти имена учителей православия – цвет святоотеческой мысли. И сегодня их труды остаются опорой для православного миросознания.
Прохоров – крупнейший специалист в изучении летописей. Им создана и обоснована концепция появления сводного общерусского летописания. Споры вокруг его идей и датировок велись нешуточные, кипели, по его выражению, «футбольные страсти». Но ему дан дар видеть то, что ускользало от предшественников. Сколько ученых вдоль и поперек изучали Лаврентьевскую летопись со знаменитой «Повестью временных лет» – но лишь Прохоров обнаружил, что приписка ее автора, Лаврентия, изложена стихами: надо было только расставить слова по строчкам, чтобы получился совершенный аналог греческих ямбических стихов, которые составитель использовал как образец.
Об истории издания Радзивиловской летописи – другого крупнейшего памятника древнерусской письменности – можно написать мини-эпопею. В лихие девяностые ученый искал деньги на издание, случайно оказался на приеме рядом с банкиром, и только заикнулся о проекте – получил от мецената изрядную сумму, которой с лихвой хватило на прекрасное факсимильное иллюстрированное издание. Но и вся его научная творческая деятельность – череда маленьких детективов…
Гелиан Михайлович обладает даром увлекательно и доступно рассказывать о серьезных научных вещах. Его «Повесть о Митяе» – тоже настоящий исторический детектив. В интерьерах Руси, Орды и Византии разворачиваются церковные и политические интриги, разгораются амбиции, чередой проходят приключения соискателей митрополичьего престола.
Круг научных интересов Прохорова распространяется и на эпоху ХХ века. Упомянем книгу, посвященную Белозерскому старцу Феодору Соколову, издание записок о Маньчжурии старообрядца Прохора Мартюшева. Среди многочисленных работ ученого – «Из эпистолярного наследия о. Иоанна Мейендорфа», «Заметки о русском миссионерстве», «Духовность и культура России конца XIX — начала XX в. глазами святых Иоанна Кронштадтского и Николая Японского» и многие другие, о которых упомянуть здесь нет возможности.
И еще одна сторона его дарования. Прохоров разработал православную культурологию, которая дает ключ к пониманию исторических процессов. Важнейшим в истории является событие Боговоплощения, которое он трактует как вхождение вечности во время. Историю России, процессы этногенеза и этнораспада он рассматривает, учитывая духовную ориентацию ее населения и приходит к выводу: «русский народ родился благодаря сплавившей его христианской культуре.» В основе оригинальной историософской теории лежит идея «крестообразности времени»: историческое бытие народа определяет крест координат «прошлое – будущее» и «момент – вечность»; в зависимости от того, куда направлен суммирующий вектор, и выстраивается культурно-мировоззренческое своеобразие нации в ту или иную эпоху. В монографии «Некогда не народ, а ныне народ Божий... Древняя Русь как историко-культурный феномен» автор проследил этапы такой переориентации общественного сознания, начиная с момента христианизации Руси.
Научные интересы и творческое сознание Прохорова сформировались под влиянием идей Гумилева, его обаяния и эрудиции. Но во взглядах на природу пассионарных импульсов ученик разошелся с учителем: Прохоров полагает, что они порождаются не физическими (космическими), как считал Гумилев, но духовными энергиями. И такой мощной этногенетической силой обладает христианство. Проекция теории крестообразности времени на личное бытие человека позволяет определять разные типы личности по их «духовно-умственно-культурной ориентации». В антропологии Прохорова совесть есть вектор, указывающий на Вечность. И те люди, которые в своей жизни ориентируются на Вечность, становятся «не сластолюбцами-эгоистами или вялыми обывателями, а спасающимися личностями — спасающимися от погибели вместе со временем, и в совокупности являют религиозную общину, литературой которой оказываются <…> сочинения, так или иначе являющие Вечное, откуда на них и изливается творческая этногенетическая и способность к вечной жизни души порождающая энергия, Божья благодать». Это строки из работы Прохорова «Лев Николаевич Гумилев как мыслитель».
Храня любовь к России и верность православию, Прохоров широко открыт миру. Доводилось ему читать курс лекций во французском университете в Нантерре, работать в американском византиноведческом центре Дамбартон Оакс. Самые добрые отношения много лет связывают Гелиана Михайловича с католическими центрами славяноведения. Он стал одним из организаторов и постоянным участником ежегодных конференций по христианской духовности, проводимых уникальным сообществом – монашеской коммуной в итальянском местечке Бозе.
Прохоров – отнюдь не кабинетный ученый, замкнувшийся в своих штудиях. Для него всегда была важна просветительская деятельность, стремление познакомить современника с культурой Древней Руси. И это не только преподавание в вузах; не только программы на радио «Мария». Вместе с Василием и Дмитрием Чернышевыми он основал издательство «Глаголъ». Здесь печатается задуманная им серия «Древнерусские сказания о достопамятных людях, местах и событиях». Он был и создателем религиозно-философского журнала «Мѣра». Выходившие в 1990-е годы номера журнала сближали представителей русской интеллигенции и Церкви. И «ять» в заголовке стал символом возврата к ценностям традиционной русской культуры.
Душа ученого… Она раскрывается не только в серьезных культурологических опусах. С юности Прохоров увлекается живописью и рисунком, пишет рассказы и стихи. Эта сторона его таланта отражена в альбоме «Крестообразность времени, или Пушкинский Дом и около». Здесь сотни портретов ученых, знакомых, родных, здесь и пейзажи, и иконописные работы, в частности, превосходный «Деисис», выполненный на досках темперой.
Среди стихов встречается кредо Прохорова-художника – верлибр «В метро». Какой любовью к людям наполнены строки:
…Кто-то стоит, скучая,
Кто-то сидит, читая,
И мне хочется всех их нарисовать,
И я опять удивляюсь
Необыкновенности жизни.
Живопись, как и наука, для Прохорова – возможность видеть Вечное в настоящем и двигаться к Небесному. В интервью и публицистических статьях ученый оценивает сегодняшнюю Россию, ее проблемы и перспективы в координатах пассионарности, призывает современников обращаться к сокровищам святоотеческой литературы, которая открывает пространства жизни непреходящей. Что ждет нашу страну? Этого не знает никто. Прохоров говорит о том, что может ее сохранить: «спасение России только в возвращении к вере».
День 80-летия православного ученого в нынешнем году приходится на праздник Торжества Православия. Верим, что случайного нет.
Гелиану Михайловичу – рабу Божию Григорию – в день юбилея пожелаем: многая и благая лета!
Алексей Любомудров
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
