К 80-летию великого русского тенора Владимира Атлантова
В 1970-1980-е годы Владимир Атлантов был колоссом оперной сцены. Его Герман, Хозе, Каварадосси, Отелло, которые вошли в историю искусства как лучшие образцы исполнительского мастерства, сводили с ума тысячи поклонников. Красавец-артист мощного темперамента, он покорял сердца своим страстным, мужественным, героическим тенором, врожденным благородством, правдивостью и силой чувств.
«Мне не приходилось еще встречать драматического тенора такой красоты, выразительности, мощи, экспрессии. Перед этим певцом открыто огромное будущее, у него есть все возможности стать крупным артистом», – пророчествовал Владимиру Атлантову классик XX века композитор Георгий Свиридов, услышав его впервые на Третьем международном конкурсе имени П.И. Чайковского в 1966 году. Так и случилось. В истории мирового вокала имя певца в одном ряду с Пласидо Доминго, Лючано Паваротти, Хосе Каррерасом. Его таланту поклонялись лучшие оперные театры мира – Ла Скала и Метрополитен-опера, Ковент-Гарден и Венская государственная опера… Но в полную силу раскрылся он на Родине.
Сын оперных артистов, солистов Ленинградского малого оперного театра (МАЛЕГОТа) и Ленинградского театра оперы и балета имени С.М. Кирова Марии Александровны Елизаровой и Андрея Петровича Атлантова (эту фамилию выбрал один из предков, когда его производили во дворянство), он родился в Ленинграде 19 февраля 1939 года. У мамы будущего знаменитого тенора было лирическое сопрано, у отца – бас, и нет ничего удивительного в том, что ребенок с самых ранних лет попал в мир театра и музыки: «Моя мама исполняла в Кировском театре ведущие роли, а потом была в том же театре главным вокальным консультантом. Она рассказывала мне о своей карьере, о том, как пела с Шаляпиным, Алчевским, Ершовым, Нэлеппом. С раннего детства я проводил все дни в театре, за кулисами, в бутафорской – играл саблями, кинжалами, кольчугами. Моя жизнь была предрешена…»
В шестилетнем возрасте его отдадут учиться в Ленинградскую академическую капеллу. Но это произойдет после Победы, в 1945 -м. Сначала же было детство в блокадном Ленинграде, когда родители работали в единственно действующем во время блокады театре – Театре музыкальной комедии. Маленьким ребёнком Володя запомнит войну: «Однажды к нам прямо в квартиру залетел артиллерийский снаряд. Я помню – обвалившаяся стена и моя кровать стоит. Я помню, как люди сажали картошку. Все скверы – это были грядки. Помню, как с началом бомбежки нас всех собирали из детского сада, куда я стал ходить, когда чуть-чуть подрос, и как мы строили самолетики из лучинок в бомбоубежище. Помню мертвых людей. Сидящих и лежащих замерзших мертвых людей. И не было страшно. Мне исполнилось пять, когда блокаду сняли. Папа выжил, мама выжила, и я не умер».
В детстве он много читал, в школе любил историю и литературу, увлекался географией, мечтал о путешествиях. Первая книга, которая произвела сильное впечатление на совсем еще мальчишку, – «Разгром» Александра Фадеева. В Капелле обучали петь, игре на скрипке и фортепиано. Тут он впервые понял, что у него заметный, необычный тембр голоса, и по окончании Капеллы, в 1956 году, с аттестатом хорового дирижера, по советам окружающих, пошел на прослушивание в музыкальное училище. Ему сказали: «Подавайте заявление, мы вас зачислим». Но узнав, что при вокальном факультете Ленинградской консерватории в тот год открылось подготовительное отделение, куда принимают с семнадцати лет, решил попробовать свои силы там. «Я спел старинную арию «Caro mio bel» и романс Глинки «Жаворонок». Этого хватило, меня приняли. Поступление было для меня, как манна небесная! Подобное счастье я испытывал после, может быть, только один или два раза в жизни. Самое дерзкое, самое отчаянное мое желание осуществилось!» – рассказывал артист.
Подготовки, которую он получил в Капелле, по словам певца, хватило на всю творческую жизнь. На первом курсе он сдал экстерном все музыкальные предметы. А на экзамене по фортепиано сыграл первую часть Первого концерта Рахманинова (!) и был освобожден от занятий по фортепиано. Самым значительным приобретением в консерваторские годы Владимир Атлантов считает для себя занятия в классе педагога Алексея Николаевича Киреева, музыканта, блестящего пианиста, человека энциклопедических знаний, оказавшего на него самое большое влияние. Среди сокурсников был Евгений Нестеренко. На другом курсе училась Елена Образцова, с которой часто встречались на занятиях сценического мастерства у А.Н. Киреева. Возникшие было проблемы с голосом, из-за которых чуть не пришлось расстаться с консерваторией, помогла решить книжка «Искусство пения и вокальная методика Карузо». К тому же, во время учебы почти все вечера проводил в Кировском (Мариинском) театре, который стал родным домом на всю жизнь. Известность пришла на последнем курсе, когда спел на сцене Оперной студии консерватории Ленского, Альфреда и Хозе, а на II Всесоюзном конкурсе имени М.И. Глинки получил вторую премию (1962). Во многом благодаря этой победе в следующем году Владимир Атлантов был принят солистом в Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова, где его первой партией стал Ленский. Судьба преподнесла еще один подарок, своего рода поощрение за лауреатство на конкурсе Глинки: молодого певца направили на стажировку в Италию, в Школу усовершенствования вокалистов при миланском театре Ла Скала.
Это особая страница в биографии артиста, о которой до сих пор он не может не вспоминать без волнения: «Я провел в «Скала» два сезона, по семь месяцев каждый. В первый мой заезд там были Муслим Магомаев, Анатолий Соловьяненко, Николай Кондратюк, Янис Забер. Мы уезжали в середине или конце ноября. В Италии – самая мокрая, плохая, отчаянная погода. Но я этого не замечал. Все было как во сне… Меня поразила красота этой страны, её культура, люди и, конечно, Ла Скала. В ту пору театр возглавлял потрясающий человек, который содержал Ла Скала на свои деньги – Антонио Гирингелли. Это были времена послевоенного расцвета театра… По вокалу с нами занимался прекрасный педагог и известный итальянский певец Дженнаро Барра, друг Энрико Карузо. Мы получали ценные советы от больших мастеров своего дела и, конечно, присутствовали практически на всех репетициях». С дирижером и концертмейстером Энрико Пьяцца, ассистентом Артуро Тосканини, Владимир Атлантов подготовил тогда партии Герцога в «Риголетто», Ричарда в «Бале-маскараде» Верди, Рудольфа в «Богеме» и Каварадосси в «Тоске» Пуччини.
Вернувшись из Милана, Владимир Атлантов начал работать над труднейшей партией Альваро в «Силе судьбы» Верди для московских гастролей. Спектакль состоялся в 1965-м на сцене Кремлевского Дворца съездов. Его Альваро произвел настолько ошеломляющее впечатление, что присутствовавший в зале всемирно известный импресарио Соло Юрок без промедлений пригласил его в «Метрополитен». Впереди ждало победное выступление на III Международном конкурсе имени П.И.Чайковского и звание золотого лауреата. Это был первый конкурс вокалистов в рамках конкурса Чайковского. Высшей награды Владимира Атлантова удостоило жюри под председательством выдающегося хормейстера, ректора Московской консерватории А.В. Свешникова в составе С.Я. Лемешева, М.П. Максаковой, М.О. Рейзена, И.К. Архиповой, Г.В. Свиридова…
Прославленный американский бас-баритон Джордж Лондон, также тогда член жюри конкурса, не мог сдержать своего восхищения новым открытием: «Я очень хорошо знал Марио Ланца. Владимир Атлантов живо напомнил мне молодого Ланца. Это первоклассный оперный голос большой силы, благородного насыщенного тембра. Такие голоса – редкий дар природы».
В том, 1966 году, певцу особенно сопутствовала удача: он снялся в фильме-опере «Каменный гость» в роли Дон Жуана и впервые – в двадцать семь лет – спел одну из самых «коронных» своих партий – Германа в «Пиковой даме» на сцене Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова в спектакле, который стал триумфом. А в следующем сезоне получил первую премию на Международном конкурсе молодых оперных певцов в Софии и был приглашен ведущим солистом в Большой театр.
Герман Чайковского, с его обнаженной, метущейся душой, с трагедией надежд и стал первой ролью Атлантова в статусе солиста главного тогда театра нашей страны. «Я сочувствую всему, что происходит с Германом. Как мне кажется, я могу даже понять его. Я искал в партии лирику. Вся жизнь Германа – это стремление быть вместе с любимой женщиной. Всё, что мне удавалось в Германе, – это его отношение к Лизе. И все, что он делал, было не ради себя, а ради нее», – вот ключ к образу, благодаря которому находил объяснение поступкам своего героя сам артист.
Исключительное вокальное и драматическое дарование, предельная самоотдача сцене, благородная красота, взрывной темперамент, безупречный художественный вкус позволяли Владимиру Атлантову создавать неповторимые сценические образы. Его Ленский и Альфред были настолько исполнены драматизма, что эти лирические образы получили на оперной сцене новое прочтение. Ленский Атлантова несколько расходился с хрестоматийным восприятием образа. «Его трудно представить себе убитым, – писал об Атлантове-Ленском режиссер-постановщик спектакля Борис Александрович Покровский. – Он собирается жить полнокровной и долгой жизнью». А в 1969 году, во время зимних гастролей Большого театра в Париже, один из французских критиков после спектакля «Евгений Онегин» отмечал: «Владимир Атлантов – это, конечно, самое большое откровение. Он удивил французов больше всех. Его голос объединяет качества итальянского и славянского тенора, то есть мужество, блеск и глубину».
Высоко оценил дар артиста, сразу приняв и полюбив его, Сергей Яковлевич Лемешев. Даже выступая в печати, он называл его по-отечески Володей. Когда в 1971 году в Большом театре состоялась премьера «Тоски» Пуччини в постановке Б.А. Покровского с Владимиром Атлантовым в партии Каварадосси, Лемешев не скрывал своей радости и всей душой поддерживал молодого певца. «Тоска» с Каварадосси – Атлантовым стала событием в театре, а для самого артиста наиболее ярким впечатлением от работы на сцене Большого. Похвалу величайшего тенора, на искусстве которого он вырос, и его добросердечное отношение певец сохранил в душе на всю жизнь. Лемешев не раз высказывался о том, что мечтает увидеть и услышать Атлантова в роли Отелло, которая бы наиболее полно раскрыла его дарование. И в этом, как известно, Сергей Яковлевич оказался прорицателем. Правда, до спектакля «Отелло» с Атлантовым в главной роли он не дожил…
Партнершами Владимира Атлантова по сцене Большого театра были Тамара Милашкина, Ирина Архипова, Галина Вишневская, Елена Образцова… Без преувеличения, каждая певица, встречаясь на сцене с артистом, попадала под обаяние его таланта. Шедеврами вокального искусства остались оперные дуэты Владимира Атлантова и Тамары Милашкиной.
Одна из лучших партий артиста – Хозе в опере Бизе «Кармен». Он начинал готовить ее еще в студенческие годы, на студийной сцене впервые встретившись с Кармен – Образцовой. Их дуэт в «Кармен» Большого театра остался легендой. «Мне не раз зрители говорили, что спектакль «Кармен» плох, что там на сцене висят какие-то тряпки, но стоит появиться нам с Леной Образцовой, и это становится неважным…» – вспоминал певец.
В 1977 году ленинградский режиссер Виктор Окунцов снял телефильм «Моя Кармен» с Еленой Образцовой и Владимиром Атлантовым в главных ролях, объединив новеллу П. Мериме и оперу Ж. Бизе. Партия Хозе в конце 1970-х принесла артисту широкое международное признание. Вот одна из характеристик, данных тогда Атлантову-Хозе венской прессой после его выступления в «Кармен» в Венской Staatsoper: «… мы познакомились с редкостью – с доном Хозе, поющим по-русски, чье выразительное исполнение и восхитительная игра исключали малейшую возможность возникновения языкового барьера. Голос Атлантова – подлинно героический тенор. Уже первые фразы поражали силой его голосовых связок; когда же он все более «входил» в партию, зрители вновь и вновь попадали в плен звонкого металла его голоса. Подобное пение, заполняющее зал, пользуется, как известно, большой популярностью у венцев. Дополнительное очарование связано с необычным тембром, в котором, кажется, витает сама русская душа… В его пении, носившем столь интересную личную и национальную окраску, пылали любовь, страсть, отчаяние».
В русском репертуаре Владимир Атлантов любил «Бориса Годунова» Мусоргского в постановке Леонида Баратова, которую всегда считал шедевром оперной сцены, «Садко» Римского-Корсакова. Его Самозванец, превращающий свое любовное признание Марине Мнишек в политический торг, лицемерен и умен. А отважный былинный Садко – «разойдись рука, раззудись плечо» – у артиста получился, по его словам, абсолютно нормальным человеком, и был близок ему своей страстью к путешествиям.
Самыми дорогими сценическими образами, по признанию певца, остались для него Герман, Хозе и Отелло. Конечно же, потрясал Владимир Атлантов своим Канио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, заставляя зал всецело сострадать терзаниям измученного от несчастной любви человека. Это была одна из последних работ артиста на сцене Большого театра, укрепившая славу певца. Самая заветная его мечта – Отелло – сбылась еще раньше.
В тридцать лет он спел желанную партию в концертном исполнении в Большом зале Московской консерватории с Галиной Вишневской – Дездемоной. Позже, в 1973 году, вышел телевизионный фильм «Где б ни был я», посвященный Владимиру Атлантову, в котором молодой певец предстал во многих своих партиях, и в том числе, такой труднейшей, как Отелло. Премьера «Отелло» в Большом театре состоялась в январе 1978 года. Это была грандиозная постановка двух титанов – режиссера Б.А. Покровского и дирижера Е.Ф. Светланова. И самым большим ее событием стал образ Отелло, созданный Владимиром Атлантовым. Это был образ ренессансной мощи, исполненный внутреннего благородства, поражающий лавиной чувств. Через два года артист с триумфом впервые спел Отелло в Венской опере. А следом выступал в этой вершинной партии своего творчества на сцене театра «Арена ди Верона». Этот спектакль с Владимиром Атлантовым – Отелло и звездой оперной сцены Кири Те Канава – Дездемоной, к счастью, есть в записи, и увидеть его, получив истинное потрясение от искусства, может каждый.
Но за трагедией на сцене последовала трагедия в жизни. Владимир Андреевич испытал страшный стресс после смерти матери. Глубокое отчаяние привело к ужасной и длительной депрессии. Он не мог петь. «Я потерял высокие ноты и стал петь баритоном, – вспоминает певец то переломное для себя тягостное время. – Я это сделал, чтобы не уйти со сцены, не потерять ее ощущение…» Но Бог милостив – Атлантов вернулся на круги своя. Возвращением к своему голосу стал светлый Моцарт в опере Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» по трагедии Пушкина. «Такое яркое отображение зависти!– восклицал артист в адрес Сальери. – Конечно, меня это в жизни не могло оставить равнодушным».
В числе лучших теноров мира в 1978 году Владимира Атлантова пригласили выступить в концерте, посвященном столетию Энрико Карузо, на Родине короля теноров в Неаполе, в театре «Сан Карло». В Большом театре его ждали репетиции премьерной «Мазепы» Чайковского в постановке Сергея Бондарчука. Небольшая партия Андрея не принесла артисту особой славы, но участие в спектакле, где были заняты такие солисты оперы, как Тамара Милашкина, Юрий Мазурок, Ирина Архипова, Артур Эйзен, он считал за честь.
…В последний раз на подмостках Большого Владимир Атлантов пел Ленского, и извечный вопрос из арии в сцене дуэли «Что день грядущий мне готовит?» как никогда впрямую относился к его собственной судьбе. В смутное время – эпоху «перестройки», в конце сезона 1988 года, на пике своей славы выдающийся артист был вынужден покинуть Большой театр и уехал из Москвы, тогда еще не зная, надолго ли.
Оперная карьера Владимира Атлантова продолжилась за рубежом. Мировая звезда первой величины, он был ангажирован лучшими оперными театрами – Ла Скала, Метрополитен-опера, Ковент-Гарден, Венская государственная опера, Опера Бастиль, Театр «Колон» в Буэнос-Айресе…
Завершив свой путь на сцене, артист сожалел, что так и не спел в театре Радамеса в «Аиде» Верди, Калафа в «Турандот» Пуччини, Лоэнгрина в одноименной опере Рихарда Вагнера… – коронных партий тенорового репертуара. Уподоблял свою певческую жизнь сумасшедшей лестнице: «Когда начинаешь взбираться по такой лестнице, оказывается, что она имеет не только ступеньки, площадки между ними, этажи. Нет! Это лестница, которая меняет крутизну своего направления. Ее ступеньки часто ведут вниз или в сторону. Иногда так круто! Я так и не привык к этому до конца. Но, раз ступивши, надо иметь мужество, во-первых, идти, а во-вторых, держаться на ней…»
Всегда ставя перед собой в творчестве самую высокую планку и стремясь достичь совершенства, Атлантов следовал убеждению, что все в искусстве определяется чувством меры и вкуса, иначе оно перестает быть искусством. «Быть оперным певцом – это определенный стиль жизни, складывающийся из множества разных компонентов… – говорит Владимир Андреевич. – Сегодня певцы более раскованные – иногда чересчур. В своих эмоциях мы были более скромными. Может быть, благодаря внешней сдержанности, мы больше позволяли выражать себя изнутри». Когда слушаешь записи Владимира Атлантова или смотришь спектакли с его участием, заснятые на кинопленку, возвращаешься в недавнее прекрасное прошлое нашей культуры, понимаешь, сколь высоко и недосягаемо искусство певца.
Как певец относится к тому, что режиссёры сейчас, на современный манер, до неузнаваемости перелицовывают классику? Позиция его однозначна: режиссёр начинает заниматься подобными вещами, когда не хватает таланта и фантазии. Ведь гениальность – в простоте, ясности, вкусе. «Когда видишь, что «новое» граничит со вседозволенностью и эпатажем, – говорит он, – ну, такое сотворить нетрудно. А вот попробуй, как Дзеффирелли, – это гениальный режиссёр, но он же ничего не нарушает из того, что было задумано композитором и либреттистом. Кстати, итальянцы очень строги к своему оперному наследию. Когда начинаются всякие «экивоки», у них кулаки сжимаются».
С юности он ощущал себя человеком XIX века и старался следовать идеалам того времени. Настоящий русский интеллигент, грандиозная творческая личность, он в основном сделал себя сам и в отличие от многих артистов, тем боле теноров, с присущим им «теноровым нарциссизмом», не страдал амбициозностью и тщеславием. Гордым – был. Никогда не спускался с завоеванных вершин и не шел на сделку с новоявленными порядками. Как любил, так и любит свою Родину.
Где бы ни жил Владимир Атлантов, его всегда тянуло в родной Петербург. Самыми любимыми композиторами неизменно были Чайковский, Рахманинов, Верди, Пуччини, Мусоргский. Самым памятным событием остался первый выход на сцену, в девятнадцать лет, в хоре оперы «Евгений Онегин». А самое большое счастье в жизни для него в том, что он смог осуществиться на сцене.
* Владимир Андреевич Атлантов – народный артист СССР (1976), лауреат Государственной премии РСФСР имени М.И. Глинки (1978). Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени (1971, 1981).
Татьяна Маршкова
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
