День славных и всехвальных первоверховных апостолов Петра и Павла, 12 июля по новому стилю, на Руси всегда был в своем роде кульминационным. С точки зренья годового трудового календаря — это словно верхняя точка лета, когда всерьез заходила речь о грядущем урожае, то есть о будущем выживании. В духовном смысле — день почитания верховных первоапостолов становился венцом летнего Петровского поста, и память о мученической кончине обоих апостолов всегда бросала свой особый отсвет на размышления русского человека о судьбе православной души на земле и в послеземной жизни.
Памятным для русской истории является, скажем, Петропавловский собор в Санкт-Петербурге, возведенный императором Петром; образ этого храма и его одноименной крепости, а прежде всего остроигольного шпиля колокольни питерского Петропавловского собора, и ныне является формообразующим силуэтом северной столицы России.
В этот день следует вспомнить и о возведенном в Прохоровке Белгородской области 59-метровом храме в честь святых апостолов Петра и Павла, внутри коего установлены
вертикальные беломраморные плиты, на которых от пола до потолка золотым выбиты фамилии павших на знаменитом Прохоровском поле, простирающемся рядом, всего 8 500 имен. Историки напоминают нам так же о том, что при закладке и строительстве этого величественного храма в 1994—1995 гг. в котловане были обнаружены останки 263-х наших воинов, сложивших головы в ходе танкового сражения.
Помним, что 12 июля 1943 г . — день самого значительного в мировой истории танкового сражения под Прохоровкой, в 60-ти километрах от Белгорода, ознаменовавшей высокий пафос Курской битвы, которая, как считают историки, началась 5 июля и закончилась 23 августа освобождением Харькова, став переломным этапом в Великой Отечественной войне. На этот интервал как раз выпадает и 12 июля (Петров день), и 5 августа – день освобождения от немецко-фашистских оккупантов Белгорода и Орла.
Неслучайным стало пребывание Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла в первые дни мая с.г. именно на поле танкового сражения, где в заупокойной литии, свершенной Его Святейшеством у стен прохоровского храма Петра и Павла, молились «о вождех и воинах, за веру и Отечество жизни свои положивших». В тот день большое стечение народа окружало Патриарха в Прохоровке, в истории человечества навсегда связанной теперь с самым страшным и масштабным танковым сражением. Патриарх освятил комплекс военно-исторического музея «Прохоровское поле» музей боевой славы «Третье ратное поле России» и стал одним из первых посетителей этого музея.
Напомним мы и об удивительной традиции, живущей со времен страшной войны в селе Белгородчины, носящем радующее, теплое название — Прелестное. В селе Прелестное и в расположенном неподалеку хуторе Сторожевое расположены братские могилы периода Великой Отечественной войны — самые крупные захоронения советских воинов государственного военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле». И не случайно 12 июля каждого года, в Петров день, женщины села Прелестное, выносят из хат столы с едой-питьем и поминают павших своих. Именно тут, у Прелестного, собственно говоря, и развернулось танковое сражение. Вот уж воистину — простонародное наблюдение за природой, когда самые короткие ночи в году закончились, а световой день стал менее продолжительным, воплотившееся в поговорке «Петр и Павел день убавил», в контексте битвы приобретает трагический отсвет.
Четверть века назад
12 июля 1986 г . мне довелось побывать в Прелестном и Прохоровке в замечательной компании, по необыденному поводу. Я ездил туда на съемки документального фильма для Белгородской диорамы танкового сражения, с двумя известными белгородцами — художником Станиславом Косенковым и журналистом Николаем Ряполовым (на тот момент он работал уже главным редактором Центральной студии документальных фильмов, и прибыл на съемки из Москвы).
Фильм «Поле под Прохоровкой» (а позднее был снят еще и «Путь к первому салюту», тоже по сценарию Ряполова) был заказан Белгородским облисполкомом.
Следует сказать, что жители таким особым, публичным образом обустраивают поминовение, чтобы иметь возможность пригласить за стол, на котором устанавливают фотокарточки погибших членов семей, всех проходящих мимо разделить с ними поминальную трапезу. Таким образом в поминальных посиделках участвуют хозяева, гости и с ними зримо, на старых фотокарточках, присутствуют павшие.
В тот год местное начальство попыталось запретить «столы», поскольку шла антиалкогольная кампания. Однако Н. Ряполов сумел перед съемкой «включить» Белгородский обком КПСС, и разрешение было получено. Тем не менее, сельчане, как водится, побаивались не верховного начальства, а своего непосредственного, потому в тот день на улице было вынесено лишь 4 стола.
В центр сюжета фильма автор положил история Героя Советского Союза полковника Шкурдякова, который познакомился со своей будущей супругой именно в этих местах, прямо перед танковой битвой. Она была лейтенантом медслужбы, а он — майором, комбатом. Оженили официально их только на границе с Польшей. Сохранилась справка от комдива: «Удостоверяю. Считать мужем и женой».
…Снимали 12 июля 1986 г . в Прелестном за столом полковника Евгения Викторовича Шкурдалова с женой Ольгой Ивановной, а также хозяек стола: мать и жену погибшего, чье фото с черной ленточкой стояло в рамке на столе же. Подсадили и старого узбека, ветерана танкового сражения. Ряполов протянул на штативе микрофон, записывал слова узбека, который, все повторял: «Мы — одна человек!». С этим нельзя было не соглашаться: кровь на этом поле, на той страшной войне проливали все вместе, как «один человек». Хоть и личную, а всё одну-единую — будь то русский, узбек, украинец иль грузин.
Жизнь всегда берет свое; за трагичным поминальным столом, куда все принарядились для съемки, кто-то даже успел рассказать анекдот. «Петька спрашивает у Чапаева: — Василий Иваныч, когда будем Белгород брать? — В субботу, Петька. — Почему это? — А все мужики уедут в Харьков за водкой».
У второго стола нам рассказали, что три дня накануне тут бушевала непогода — дожди, ветры-бури, а сегодня развиднелось, как по заказу — словно для праздничной съемки.
Жаль, нам с С. Косенковым не удалось осуществить давнюю задумку: выставку вошедшего в фильм косенковского цикла гравюр «Прохоровское поле» (эти листы, к слову, хранятся в Прохоровском музее), вынеся их на мольбертах, штативах в хлеба — вот так же, как выносят поминальные столы. (После этой поездки я сочинил поэму «Петров день», и художник хотел и ее выписать на больших листах, а потом выставить вместе со своей графикой. Жаль, не удалось нам осуществить такую выставку.)
Полковник Шкурдалов в перерыве, когда снимали уже в самом поле, серди мирных колосьев и ждали умеренного предзакатного солнца, изложил нам также факты, имевшие непосредственное отношение к Прохоровскому танковому сражению. Например, одна его «байка» была о способах подготовки танкистов в элитных немецких училищах, на которых, как правило, присутствовал Гиммлер. Выстраивали курсантов с лопатами в руках, а напротив — стояли в отдалении урчавшие моторами танки. Курсант обязан был вырыть индивидуальный окоп. Наказание за неудачу было таким: через полчаса танки начинали пулеметную стрельбу по отрытым позициям. Потом двигались на созданную линию обороны, и над каждым из окопчиков танк делал один разворот на 360 градусов. Семьям погибших «неудачников» отправлялись похоронки, что сын погиб как герой. Такую эсэсовцы проводили селекцию по физической и психической выносливости. Понятно, что воевать с такими бойцами нашим было непросто. Они были уверены в собственной несокрушимости. И на Курской дуге, когда 12 июля от танковой бригады дивизии «Мертвая голова» осталось 2 или 3 танка, ее командир застрелился. Шкурдалову довелось видеть одного такого пленного командира танка. Это был крупный по габаритам немец, но казалось, что из него вынули жизненный стержень, настолько он был подавлен поражением. И — странно — по словам полковника Шкурдалова, он не испытывал в ту минуту к врагу ненависти, а чувствовал лишь жалость.
Евгений Викторович рассказал, как его потрясло и то, что его подчиненные готовы были принять смерть. Если обычно ему как комбату приходилось «заводить» коллектив, «накачивать» перед боем, то накануне 12 июля, перед танковым сражением, в лицах прочитывалась полная готовность отдать жизнь. Значимость предстоявшего сражения была ясна. Во многих лицах очевидно было отрешение от жизни, от прежнего мира, от семей, ото всего. Все переоделись в чистое, помылись, побрились, написали письма домой. «Давай, комбат, допьем с тобой этот коньяк, а то, может, больше не увидимся». Один эпизод, рассказанный Шкурдяковым, о водителе танка, который успел съездить на своей боевой машине к семье ночью накануне боя как раз в Прелестное, настолько потряс меня, что вошел в мою поэму. Встреча воина с семьей была стремительна: он успел посетить две хаты: свою, где были жена и дочь, а также отцову. Между прочим, в 1986 г . этот человек был еще жив и работал в Прелестном механизатором. В этом эпизоде поражали несколько деталей, например, что он в нервном напряжении забыл маленькой дочурке отдать кусочек сахара, который все время держал в руке, а также факт, что он понял, где засеял поле именно его отец и не стал траками проходить по хлебам, хотя мог так сократить время.
Сюжет со Шкурдаловыми стал стержневой, но лишь одной нитью в ткани фильма. Впервые фильм рассказал о строительстве железной дороги Старый Оскол — Ржава, которую по указанию Ставки Верховного главнокомандующего должны были построить за 2 месяца, а построили за 32 дня! Молодежные бригады вынимали грунта по 6,5 кубометров в день на человека! Режиссер Карпов тогда смело делился с нами замыслом, воплощение которого сейчас может увидеть каждый посетитель Белгородской диорамы.
Всех оставшиеся в живых строители дороги были приглашены на съемки, выставлены вдоль этой ж/д ветки и камера, вплывая спиной вперед в эти две шеренги, таким образом увеличивает число лиц, попадающих в поле зрения. Этот эффектный прием осуществил кинематографический памятник героям-строителям. А озвучен этот видеоряд звуками бомбардировки, стрельбы, рассказами участников.
Другим кинопамятником этой ленты стали коллективные кадры всех (!) участников Курской битвы, которые прибыли 5 августа 1986 г . в Белгород на праздничные мероприятия. Сняли их огромной группой у здания диорамы и этим сделали привязку именно к диораме. И крупным планом в этом людском массиве камера выхватывает и запечатлевает нам навек героев фильма — и мы узнаём их. Разумеется, это последние кадры фильма, на фоне которых звучит песня в исполнении хора имени Пятницкого, в которой есть такие слова: «полететь за миленьким нету силушки…» Песня дает внушительный эпический переход от прелестнинских поминальных столов к Небу, насколько это возможно было осуществить с помощью вертолетной съемки Прохоровского поля.
Не забудем, что освобождение Орла и Белгорода впервые в истории Москва отметила артиллерийским салютом. Оттого с 1943 г . оба города носят титул «город первого салюта».
Сегодня прошло четверть века с того памятного съемочного дня, уже нет на земле ни художника Косенкова, ни журналиста Николая Ряполова, этих талантливых сыновей Белгородской земли. Нет уже и многих ветеранов. Но остался фильм. Но остается память, не иссякшая за 65 послевоенных лет. Но остаются новые поколения села Прелестное, что под Прохоровкой, которые снова и снова, 12 июля, в Петров день, выносят из домов, навстречу миру, поминальные столы. И снова, как столетия назад, звучат на русской земле эти непреходящие слова: «Святые апостолы Петр и Павел, молите Бога о нас!»
Станислав Минаков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
