Сразу предупреждаю, что этот рассказ, в общем-то, про меня самого. Все это было, случалось, происходило, переживалось со мной и собственно мной. Портфель крокодиловой кожи и белая рубашка с галстуком, и даже миллионы где-то совсем рядом – все это было. Не точно или не совсем точно по оригиналу получился только главный герой, который есть я, но получился который, из жалости, должно быть, уж очень… спокойный, что ли и уравновешенный. Не такой, каким я на самом деле был в те месяцы. Но вы можете спросить мою жену – она-то точно знает, какого психа я представлял из себя тогда, потому что она была тот громоотвод, через который разряжалась перегретая моя душа. Может быть, потому, что мы все-таки не опухли с голоду, не сели опять на безработные, а я вернулся к Фрэнку сторожить колледж… Короче говоря, добавьте сами психа герою – нормального мужичьего психа от пинка под зад, который тебе дали на глазах у толпы. Дали с удовольствием от хорошо исполненного дела, и еще заставили тебя широко, как это здесь полагается, картинно улыбнуться. И тогда это уже будет не рассказ, а, что называется, репортаж с места событий.
…Я схватился за это объявление не сразу. Уж очень заманчивым оно показалось на первый взгляд. Кто, кроме аборигенов, ни согласится получать в год до двухсот пятидесяти тысяч, даже если условием такой работы будет каторжный труд? А тут – до двухсот пятидесяти плюс белая рубашка и галстук обязательно. Поверить трудно. Особенно если ты уже два года сидишь на безработных, и чтобы семье не остаться на одном хлебе, за наличные доллары подрабатываешь на стройке. Нелегально, значит.
Такой заработок, да еще честно, да еще и на конторской, как я бы раньше сказал, работе – ну, не может быть.
И я вновь начал страницу за страницей фильтровать объявления о найме, выискивая то, что более походило на правду: работу охранника, как здесь говорят, секьюрити, в какой угодно компании, только бы давали дежурства пять раз в неделю. А если достанутся выходные, то и вовсе хорошо, за них полагается платить в полтора раза дороже. Дело это, конечно, тонкое. По закону считается, если ты отработал двадцать часов, значит у тебя полная рабочая неделя. Но что такое двадцать часов в натурально-долларовом выражении? Помножь на двенадцать долларов за час — двести сорок. Минус джиэсти — ( GST ) поголовный 10-процентный налог, введенный шесть лет назад правительством Ховарда. Минус налог на доходы, который ты должен платить за то, что получаешь оплату за свой труд. Минус обязательная страховка, без которой с тобой не будет разговаривать ни один работодатель. Минус газ, свет, вода, телефоны – домашний и мобильный, без которого работы охранника не видать, минус бензин и бесконечные поломки чуть не двадцатилетнего форда, который потому и купил, что если нет машины — и работы нет. Минус, наконец, аренда жилья, которая в нашем бедном пригороде стоит сто восемьдесят в неделю. Вот и выходит, что положенные двадцать часов никаким чудом не прикроют разрастающуюся дыру расходов, и мне, здоровому мужику, которому до пенсии в этой стране пахать еще четверть века, выгоднее ходить за безработными долларами в «Центрлинк» и делать вид, что я упорно ищу себе место — но никак не нахожу. И ни тебе налогов, ни страховки, и даже машину не надо содержать, поскольку тебе полагается льготный проезд в общественном транспорте и почти бесплатные лекарства.Собственно, так и делает большинство эмигрантов, умеющих считать.
Однако, долго объяснять, почему мне надоело заглядывать в глаза, по преимуществу, индусам, лениво и с кривой ухмылкой разговаривающим с тобой в «Центрлинке», когда ты приходишь каждую вторую неделю с отчетом о том, куда обращался в поисках работы и почему тебе ее не дали.
Стало быть, я искал какую-нибудь секьюришную компанию, которой нужны охранники на любое время дня и ночи. Ночь – это даже лучше. Меньше проблем с шатающимся народом и больше — по закону — оплата с шести вечера до шести утра. Правда, скорее всего, тебе на интервью сразу же скажут, что платят они «на круг» по двенадцать долларов в час, независимо от времени дежурства, и не думаю, чтобы кто-нибудь из сидящих перед хозяином компании безработных вздумал про закон вспоминать. Только раз за три года я напал на владельца компании, который платил по закону, то есть, семнадцать долларов в час, плюс страховку, плюс полста процентов за ночные и сто за выходные и праздничные дни. Правда, это был его второй бизнес, и сам он был юрист, специализирующийся на морских перевозках. Его час работы, как он однажды признался, стоил клиентам девятьсот семьдесят английских фунтов. Не долларов. Если прикинуть на двадцать часов, получалось под сорок тысяч австралийских. В неделю. Ему, должно быть, если и не хватало, то совсем немного…
Я шарил глазами по газетным колонкам в который раз. Из того, что было, половина звонков уже сделана на прошлой неделе, когда объявления только появились: вакансии заняты. Мелькнуло объявление компании “ Arrow Security ”, которое встречалось мне и в прошлом году, — надо будет попробовать. Я записал телефон, но глаз снова зацепился за “ ARG Mortgage Solutions ” – то самое объявление, которое обещало сделать счастливчика миллионером. Может, пойти попробовать? На худой конец, что я теряю?
И я позвонил.
Молодой, энергичный голос задал пару обычных вопросов про машину и мобильный телефон, из которых трудно было, на мой взгляд, даже приблизительно оценить интеллект претендента, и пригласил в офис на интервью…
Уходил я тогда из дома полный сомнений. А вернулся чуть не бегом. Пятьсот долларов сходу, пока будут обучать искусству ведения переговоров. Правда, в счет будущих заработков, но за этим, по-видимому, дело не станет: компания занималась рефинансированием купленного жилья – «моргичами», говоря по-австралийски, располагалась на целом этаже на Парраматте Роуд у самого Сити: огромный зал был поделен столами с компьютерами так, как это обычно показывают в американских фильмах, — и даже сам владелец компании, молодой, высокий, полный и приветливый, вышел из своего отгороженного от остального компьютерного мира угла, чтобы пожать нам руки, после того, как мы прошли собеседование. Но главное – повсюду витал; от столов, заваленных зелеными лоснящимися папками клиентов, сочился; даже от бесплатного вольного кофе с сахаром и хрустящим печеньем, всегда горячего, за отдельным столом устроенного, проникал в меня ясно ощутимый запах денег. И возможность зарабатывать до двухсот пятидесяти тысяч в год после заключения контракта уже не казалась такой призрачной. Неужели и на нас, наконец, пролилась капелька того золотого дождя, который называется «Бизнес», робко подумалось мне.
— Я хотел бы работать в такой конторе, — сказал я жене в тот вечер. Сказал такое впервые за прожитые в Австралии три года.
— Через год уже сможем взять кредит на дом, — стараясь казаться спокойным, вслух размышлял я.
— Да хоть бы из долгов выбраться, — подхватила жена с надеждой.
И мы осторожно поблагодарили судьбу.
Таких, как я, рекрутов оказалась дюжина – почти столько же, сколько было работников в офисе. Нас на три дня посадили за столы и обложили бумагами, показывая, какие формы и как надо заполнять, чтобы оформить новый кредит на клиента, согласившегося на наши условия, и что ему говорить, чтобы он на наше предложение о рефинансировании его «моргича» согласился. Все было, действительно, не очень сложно. Достаточно только сказать: сравните то, что вы платите сейчас своему банку, с тем, что вы будете платить нашему. И посчитать прямо на глазах у клиента, какие большие тысячи он в итоге экономит.
Собственно, интрига состояла в том, как разъяснил нам на занятии специалист по финансам, что рост стоимости жилья в Сиднее за семь последних лет составил сто процентов. Фантастика! Счастливчики, купившие семь лет назад дома, стали теперь в два раза богаче. А продолжающийся строительный бум привлек внимание банков из других регионов, которые стали предлагать пониже проценты за кредит, чтобы очаровать клиентов. Разница составляла всего два-два с половиной процента, но помножьте их на стоимость дома в триста тысяч, это средненький домик, и на двадцать-тридцать лет выплат – набегали десятки тысяч экономии. Стратегия была проста: меньший банковский процент, плюс аккумуляция всех доходов на одном счете, что позволяло любой оставшийся на счету доллар считать уже выплаченным, плюс кредитка с пятьюдесятью пятью беспроцентными днями. То есть, если ты выйдешь на улицу и расскажешь народу об этой возможности, очередь из тех, кто платит «моргич», сразу вытянется за тобой на полквартала. Во всяком случае, так представил дело наш специалист по финансам. Главное – умело рассказать. Чтоб люди поняли и построились в очередь…
А откуда, собственно, вырастали мои миллионы? Из ноль целых двух тысячных процента с каждого оформленного с моей помощью договора на рефинансирование с «нашим банком». То есть, если я подписывал бумаги на рефинансирование среднего дома стоимостью около трехсот тысяч, ARG немедленно платил мне шестьсот долларов. Да еще от страховки, буде она заключена вместе с рефинансированием, долларов триста платила «наша» страховая компания Tower , чьи красочные буклеты с вложенными бланками договора страхования недвижимости вместе со всеми остальными глянцевыми и жирненькими даже на ощуп формами заявлений на рефинансирование от ARG наполняли наши персональные крокодиловой кожи чемоданчики, выданные после трех дней обучения. В принципе, можно было рассчитывать и на тысячу с дома. Осталось только добиться в день по контракту – и мой миллион начнет наполняться реальным запахом свободы.
— Вы должны прямо говорить им, что помогаете сберечь деньги. Большие деньги. Десятки тысяч. И при этом — совершенно бесплатно.
Так напутствовал нас Крис Фредерик, руководитель группы рекрутов, оправляя нас «в поле».
Были тут люди разного возраста и степени владения английским: китайцы, индус, два итальянца, немец, пятеро австралов. Словом, более разношерстной толпы я еще не встречал. Но Криса это нисколько не смущало. Даже наоборот. Кроме работы с клиентами, которых, разумеется, мы сами должны были находить, обходя дома в новостройках, владельцы которых на все сто процентов платят свои «моргичи» и не могут не оценить той арифметики, которую мы предлагаем.
А чтобы облегчить нам доступ к потенциальным клиентам, компания каждую неделю платила большим торговым центрам в разных частях Сиднея, чтобы мы могли там, собравшись всей группой, обращаться ко всем подряд покупателям с нашими маленькими брошюрками о том, как выплатить «Моргич» в два раза быстрее и сэкономить тысячи долларов, а тех, кто проявит интерес, заносить в маленькие желтые листочки, называемые «лидс», то есть, по-русски говоря, согласие на контакт, и передавать их в офис для обработки тем самым двум десяткам опытных менеджеров, которые прозвонят этим людям и договорятся о рефинансировании профессионально. И такой подтвержденный «лид» вернут тебе – езжай по адресу, зарабатывай свои деньги. Сдача пятидесяти таких «контактеров» в неделю была обязательным условием выплаты пятисот долларов — «для вашего же блага», как сказал Крис.
Итак , «Compare what are you doing now with what are you could be doing with us» — стало моей формулой существования . Если я смогу объяснить страдающему от огромного «моргича», который достигает двухсот пятидесяти процентов первоначальной стоимости дома, его выгоду, то стану богатым человеком. Только работать надо честно и старательно. Как и хотел я этого всю мою жизнь.
…Мне сразу повезло: уже в первый день в шоппинг-центре в Ливерпуле я собрал целых восемь «лидс», и больше меня удалось это только австралу Эдвину, который даже договорился о встрече по оформлению контракта в тот же вечер. Моя честная физиономия или праславянский английский, а, может быть, страстное желание верить в то, что я действительно могу помочь, не знаю – но что-то в самом деле располагало ко мне людей. Они чаще всего останавливались и позволяли задать «всего пару вопросов». Есть ли «могич»? Конечно, есть. Ливерпуль окружен с запада огромным свежезастроенным массивом. А без «могича» кто может позволить себе купить дом? Хочу ли выплатить его в два раза быстрее? Конечно, хочу, но только как? Тут обычно в глазах говорящего нарастает настороженность. Оно и понятно, надо быть осторожным, когда речь идет о твоих собственных деньгах. Ну, поговорить об этом, конечно, можно, только я посоветуюсь сначала с мужем. Или с женой. Однако, часто случалось и так: вот наш телефон, вечером позвоните.
Меня и тут устраивал вечер. В темноте меньше шансов на то, что кто-нибудь из клиентов обратит внимание на истрепанный белый форд, который я припарковывал подальше от дома клиентов. Иначе те радужные перспективы, которые открывались перед владельцами «моргича» с моим появлением, я думаю, значительно теряли бы в красках. …Я оставил машину за квартал, благо дождя не было. И вместе с крокодиловым чемоданом подошел к дому номер 7 на Панорама Авеню. Вчера в шоппинг-центре в Ливерпуле встретил Драгану Патрик, югославку, которая с мужем Дьоко платит «моргич», и которая согласилась, чтоб я пришел и с ними переговорил.
Вообще нас учили такие переговоры проводить в два приема. Их даже так и обозначали: шаг А, когда ты просто подсчитываешь вместе с хозяевами, насколько быстрее они избавятся от удавки «моргича» и сколько тысяч сэкономят, и шаг Б – когда ты приходишь к ним со всеми бумагами на оформление. «За один вечер они не способны такое переварить», — говорил Крис.
— Хей, братко, давай проходи! Сейчас поедим что-нибудь, — заулыбался мне Дьоко. – Жена говорит, ты русский? Это хорошо. Как там у вас в России? Как Путин?
Я отказался от всего, кроме стакана чего-нибудь холодненького. Разложил свои красивые бумаги и начал считать…
Потом я сталкивался с этим не раз: людям свойственно чуть-чуть переоценивать свои возможности в зарабатывании денег. И чуть-чуть приуменьшать свои способности их тратить. Может быть, потому, что они хотели бы, чтоб это было именно так, чтобы почувствовать себя хоть чуточку свободнее от петли, туго затянутой на шее. Но это чуть-чуть как раз и составляло ту поражающую сознание цифру, которая с математической правдивостью вытанцовывалась из-под моего карандаша.
— Вот ваши доходы сегодня, — показывал я им цифры. – Вы их знаете хорошо и только что мне их дали. Вы молоды, здоровы, у Дьоко никогда не убавится работы, поскольку он бетонщик-контрактер, а Сидней все растет и растет. А вот ваши расходы, от «моргича» в полторы тысячи в месяц до хлеба насущного – мы тоже их только что подсчитали. Теперь давайте посмотрим, как быстро вы выплатите смой «моргич» с нашей помощью, если сохраните такой же уровень жизни.
И я смело закидываю цифры в график, который прямо на глазах прорисовывет, что если мои славяне не будут платить полторы тысячи в месяц своему банку, а станут держать на новом едином счете в нашем банке все, до единого доллара, и каждый доллар там будет засчитан уже, как плата за «моргич», а, как все знают, банки подсчитывают свой процент каждые сутки, — вы уже экономите даже на процентах, которые начислит вам банк за тридцать дней на те полторы тысячи, что вы ему выплачиваете помесячно. А за счет общей экономии средств ваш тридцатилетний «могич» будет выплачет в четырнадцать лет. Сколько процентов вы сэкономите за остающиеся шестнадцать? Девяносто семь тысяч. Вы хотите сэкономить девяносто семь тысяч долларов?
Я сделал все точно по науке. Цифры говорили сами за себя. Их можно было тут же проверить, хоть с калькулятором, хоть без.
Выйдя через час с небольшим на ночную Панораму Авеню, я сразу же позвонил в офис, сообщить, что мои клиенты «конвертед», то есть, готовы к подписанию договора, и что встреча назначена в среду, восьмого августа, в семь вечера.
Что-то оставалось в памяти еще, и не совсем приятное. Ах, да, вчера по привычке перелистывая газету, я обнаружил в ней все тоже объявление ARG . Со страхом подумав, что никто из рекрутов компании не подошел, и она снова объявила набор желающих, я сегодня осторожно спросил об этом Криса. Тот очень удивился и сказал, что, должно быть, по недосмотру или потому, что деньги за рекламу уже уплачены, ее и дают. Да и у меня уже первый контракт, успокоил я себя сам.
…В среду с утра я обходил Престон, огромный новый жилой район, раскинувшийся на месте бывших ферм, где еще два года назад выращивали овощи. Днем большинство домов пустовало, а те из владельцем, кто был дома, по преимуществу оказались индусы.
— Серджи, у тебя не будет клиентов-индийцев, — белозубо улыбаясь, пообещал мне в последнем доме сухонький и черный, как головешка, хозяин с такой же черной, но толстой женой.
— Почему? – почти равнодушно спросил я.
— Потому что все индусы умные, — ответил он мне и с любопытством на меня уставился, готовый, как мне показалось, тут же расхохотаться. Юмора я не понял и потому не засмеялся. И вышел под слепящее солнце.
Дома здесь стояли так плотно друг к другу, что, кроме заборов, трудно было между ними что-либо поместить. Лишь с фасада, отступающего от дороги на пару десятков метров, расстилались пожухлые от безводья газоны да редкие карликовые деревца в керамической посуде украшали пейзаж. Теснящиеся двухэтажные и уныло однообразные особняки рисовались в моем воображении большими кучами долларов, никак не меньше трети миллиона каждая.
За пролетевшие две недели нашего народу как-то странно убавилось. Я уже не встречал по утрам в офисе ни китайцев, ни австралов. Оставался, правда, Эдвин, который, по всей видимости, очень преуспевал, поскольку на доске, похожей на классную, где были написаны в столбик наши имена, разлинованы дни и недели и знаками обозначались наши А и Б клиенты, у него уже гирляндами висели на булавках синие значки, означающие подписанные контракты. Ну, и хорошо, думал я, молодец, значит система работает, и надо только еще постараться, чтоб…
Я не стал додумывать эту мысль, поскольку итак старался, как мог. Но… Но сегодня у меня первый контракт – и мне стало легче.
Что-то такое изменилось в доме Драганы и Дьоко. Нет, они так же дружелюбно улыбались, открывая дверь и даже пригласили в воскресенье на барбикью. Но когда я разложил перед ними в нужном порядке документы для подписания, то ясно почувствовал, что они ничего этого не хотят: ни красивых обложек и глянцевых листов с просчитанным и цветисто распечатанным графиком выплаты их «моргича» по укороченной в два раза траектории, ни плотной разноцветной корочки заявления в банк Аделаиды, который дает им кредит вместо их старого банка и которому нужно разрешить погасить их счет в старом банке, чтоб открыть новый, ни этого многостраничного договора на страхование из Tower , которая будет так же обдирать их «на всякий случай», а случись, не дай Бог что, годами будешь судиться, чтоб получить компенсацию…
Я думаю, что подписали они контракт только потому, что не захотели меня обидеть, потому что мы вместе уже сидели за столом, и я что-то для них сделал – пусть даже только распечатал все эти бумажки и графики… Они словно что-то мне не договорили, не знаю, почему. Просто взяли и молча подписали бумаги. Оба.
Я вышел от них со смешанными чувствами. Была и досада, и даже какой-то стыд невесть с чего. Но, постояв немного у машины, я все-таки облегченно вздохнул. Пусть не триста тысяч, а двести, но первые деньги есть.
Наутро я явился в офис именинником, передал подписанные документы в руки специалистов, которые оформят все необходимое до конца, получил поздравление от Криса и с новыми надеждами отправился «в поле», где, от одной двери к другой, я искал тех, кого собирался осчастливить.
Уже выйдя за порог, столкнулся с Эдвином. Даже не столкнулся, просто тот стоял у выхода, словно поджидал кого то, а тут вышел я.
Был он невысокого роста, полноват, с приятным улыбчивым лицом, а небольшая разница в возрасте в его пользу давала ему право неназойливо интересоваться моими делами и даже подсказывать, как лучше работать с клиентом. Но сейчас он молча пошел со мной рядом к автостоянке, и когда мы свернули за угол, неожиданно спросил:
— Серж, сколько клиентов ты получил от компании по своим «лидс»?
Я даже приостановился. Действительно, по договору клиенты, пришедшие по моим «наводкам», должны возвращаться ко мне. И если только у меня нет времени для работы с ними, их могут передавать другим брокерам – так нас теперь называли в офисе.
— Да ни одного.
Эдвин помолчал.
— А договор с тобой они заключили?
Я покрутил головой.
— И со мной нет, — хмурился Эдвин.
— Знаешь – только это, пожалуйста, между нами – мне кажется, все, что можно, они сами выбирают из наших «лидс».
— Вполне возможно, — вдруг сразу согласился я, поскольку ответ сам собой напрашивался. – А как у тебя с контрактами?
— Восемь. Только денег еще нет, не закончилось оформление…
С этого дня я перестал отдавать свои «лидс» и старался если не прямо, то косвенно найти подтверждение тому, что то, что с нами происходит, нормально. Что только нужно время, чтобы, наконец, пошла отдача от моих контрактов, которых я к концу недели подписал целых три.
Пришла еще одна группа новобранцев, которых обложили на три дня в офисе бумагами. Мы с Эдвином раздумчиво поглядывали на них. Из стариков нас осталось двое, не считая итальянца Дино, который ездил на стареньком BMW и для которого это был второй бизнес: он продавал специальные химические составы, которые делают нескользкими полы на кухнях в клубах и ресторанах.
Эдвин, конечно, гораздо быстрее меня докапывался до всего. Он первый сообразил, что не надо в разговорах с клиентом особо напирать на то, что банк Аделаиды дает заем под меньший процент, поскольку банк в любой момент имеет право пересмотреть свои проценты, и клиент получит право обвинить тебя в обмане или в намеренном введении в заблуждение. Тебя лично, а не компанию. По закону.
И что нельзя говорить, что ты оказываешь услугу клиенту бесплатно, поскольку все до последней лощеной бумажки в твоем крокодиловом чемодане оплачивается из графы «юридические расходы», и для любого юриста этого достаточно, чтобы обвинить тебя в злонамеренной лжи.
«И никогда не говори, что только ARG может предоставить такие условия для выплаты «моргича», потому что если клиент догадается спросить о рефинансировании в своем собственном банке, ему там дадут вариант даже получше».
«И стамп-дьюти мы возвращаем не из любви к клиенту, а потому что это рефинансирование, а не покупка дома: он это стамп-дьюти за свой дом уже заплатил, когда дом покупал».
— Слушай, но это же как-то… подло, — чуть не пожаловался я однажды Эдвину. Потому что про главный трюк с клиентом — тот психологический барьер, когда так хочется быть хоть чуточку свободным человеком и иметь чуть-чуть больше, чем не иметь, — я знал уже сам.
…Утром я выложил Крису на стол все мои незаконченные дела и сказал, что когда по трем моим контрактом будут получены деньги, он знает, куда позвонить.
Но Крис мне не позвонил. Вскоре после ухода из миллионеров нам пришлось сменить квартиру на еще более дешевую. И я уже совсем забыл про Криса и всю эту компанию, потому что получил работу в « Arrow Security » и сторожил по ночам колледж в Хорнсби, красивом и зеленом районе северного Сиднея, когда зазвонил телефон и вежливый голос поинтересовался, работал ли я в компании ARG . Я ответил, что да, работал недолго, поскольку компания не выполнила своих обещаний и не заключила со мной контракт и, собственно, с первого дня водила нас за нос, а я догадался об этом почти последний… Все это хорошо, сказал голос, дайте мне ваш адрес, я направлю вам письмо, и мы обсудим проблему.
Адрес я дал.
Звонивший был работником агентства по выколачиванию долгов – таких везде здесь много. Их бизнес состоит в том, что они, хорошо зная юридическую процедуру возмещения долгов, берут на себя труд возвратить деньги за вознаграждение, которое сами добавляют к долгу. Это – по закону.
Через два дня я получил письмо, из которого узнал, что ARG посчитала, что за те две недели, что я не давал им «лидс», деньги они выплачивали мне напрасно. И я должен им тысячу долларов вернуть. Сколько заработала компания на моих контрактах, там не было сказано ни слова, но ввиду того, что письмо, отправленное мне компанией, осталось без ответа – потому что я поменял квартиру, — ARG оформила на меня дело в Insight Litigation and Recovery , та добавила на тысячу долларов тысячу своих, и теперь мне предстояло выплатить немедленно две тысячи долларов.
Я ничего не сказал жене и отправился в ближайший суд в Мэрриленд.
Там меня слушать не стали, сказали, что такими делами занимается магистрат, а он будет только в среду до обеда, я приехал в среду до обеда, прождал два часа в очереди между арабчатами, пойманными на дороге без прав, и жалующимися на партнеров толстыми австралийскими партнершами, и, наконец, передо мной сидит в глубоком кресле полненький и какой-то бесцветный господин, все время куда-то переводящий глазки.
Я был готов рассказать ему все: про контракт, который со мной так и не был подписан, про деньги, которые мне так и не были выплачены…
— Вы получали предкомиссионные? – спросил он, перебив меня на полуслове.
— Да, получал, но…
— Теперь их надо компании вернуть.
— Но контракт со мной так и не был подписан! – возмутился я. – Как они могут требовать назад то, что я отработал?
Видимо, он не понял меня.
— В этой стране контракт может быть не только на бумаге. Он может быть заключен устно и даже по телефону. Больше ничем не могу быть полезен.
…Прошло более двух лет, прежде чем я выплатил эти проклятые деньги. Выплатил тайком, чтоб жена с сыном лишний раз не огорчались. Помню, когда я пришел домой и сказал, что запах миллионов больше похож на дым от сгоревших надежд, жена засмеялась и сказала просто и буднично:
— Ну, поработал миллионером, и будет.
Сергей Скороходов (Австралия, Сидней)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
