Красные, алые, кумачовые – флажки, лоскуты, флаги, знамёна стали возникать то тут, то там на колоннах, на входах, в окнах рейхстага 30 апреля по мере продвижения наших штурмовиков. Вокруг всё грохотало и трещало, пороховой дым и взрывная пыль забивали дыхание. Но вот к вечеру над одним из фронтонов появилось красное полотнище – без древка, а вот ещё одно – на древке, и ещё одно, и ещё – уже подсвеченное ночными разрывами… Днём 1 мая, когда рейхстаг горел, на него с самолётов были сброшены два флага с надписью «Победа». Но победы ещё не было; знамёна исчезли, как и некоторые другие, снесённые ночным немецким артобстрелом. И лишь 2 мая, когда на Берлин вдруг обрушилась оглушающая майская тишина, знамя Победы, перенесённое с фронтона, появилось над куполом рейхстага. Оно – так увидел мир – неспешно развернулось на ветру и оказалось огромным, вобрав в себя все флаги и знамёна, установленные в освободительном походе, и было оно прикреплено не к макушке рейхстага, но к куполу Земного шара, и было – величиной в огромную страну, в Советский Союз.
По сути
Потом от командиров разных подразделений поступило более ста представлений на звание Героя Советского Союза за установление их бойцами знамени над рейхстагом. Кипели нешуточные страсти. Копились и высказывались обиды. Но по сути-то – все были герои! У каждого из них военная судьба – песня. Были те, кто воевал с 1941-го (например, на фронте Мелитон Кантария, Михаил Егоров – в партизанах ), немало, кто с 1942-го, иные были ранены по многу раз… В 12-ти томной «Истории второй мировой войны 1939–1945» (Воениздат, 1973-1982) названы персонально командиры четырёх групп, которым удалось установить знамёна над рейхстагом, и фамилии двух разведчиков 756 полка 150-й стрелковой дивизии – М.А. Егоров и М.В. Кантария, – входивших в одну из групп, чьё знамя все увидели с рассветом 1 мая (другие три не пережили огненной ночи). И это знамя – ставшее действительно Знаменем Победы – они перенесли с фронтона на купол рейхстага, где оно и было сфотографировано с самолёта 2 мая. А 3 мая это знамя увидел весь мир – на страницах газеты «Правда».
В «перестройку» в «демократической» прессе была ходовая тема: «Кто первый установил Знамя Победы?» Это при том, что всё было известно. Публикации распаляли страсти. Надо ли теперь говорить, что главной задачей тех публикаций, их тональности, было принизить смысл Победы? Не надо. А надо ли говорить, что дальней целью было намерение вообще вычеркнуть Победу из исторической памяти? Да, об этом говорить надо, эта битва продолжается.
Время от времени хорошо бы, - благодаря мемуарам и адекватным художественным произведениям, - каждому новому поколению собственным ноздрями ощутить пороховой дым той войны и её правду. А с высоты лет и её святую истину: Победа 1945 го – это победа исторической Руси в череде побед – 1612, 1709, 1812 годов. Возможно – не последняя.
Жизнь – в деталях. Там где и пороховая гарь.
… он трудный самый
Откуда пошло, что Звезда Героя будет за знамя на рейхстаге? Вероятно, вытекало из всего хода войны. Были основания. Ещё 6 октября 1944-го главнокомандующий маршал Сталин, выступая на заседании, посвящённом годовщине революции, произнёс: «Теперь перед Красной Армией остаётся её последняя, заключительная миссия: … добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином Знамя Победы».
Дальше было так. 9 апреля 1945 года (за месяц до Победы) начальники всех политотделов армий 1-го Белорусского фронта (не менее 15 армий) получили указание изготовить штурмовые красные флаги, которые бы могли быть водружены над рейхстагом. Через десять дней в центре Берлина оказалась 3-я ударная армия, в состав которой входило девять дивизий, в том числе 150-ая. Сообщение о решении изготовить девять знамён довели до командиров полков: « Назначение всех знамён одно: та дивизия, которая первой выйдет к рейхстагу, и должна будет водрузить это знамя на его куполе. Имейте в виду, товарищи, что водружение знамени будет иметь большое политическое значение...» Ещё бы!
О наградах, конечно, и слова сказано не было, это подразумевалось. Да и дело было в большем: красное Знамя на рейхстагом – это настоящая слава, это конец войне, это – навсегда, пока существует человеческая цивилизация, это – бессмертие. В составе 150-й дивизии было три полка, в том числе 756-й стрелковый, которым командовал полковник Фёдор Зинченко.
Выйдя из штаба дивизии командиры полков расставаться не поспешили, закурили, помолчали, стоя кружком, решили: помогать тому, кому передадут Знамя, как и прежде помогали друг другу. Офицеры по-мушкетёрски соединили руки.
Знамя 150-й дивизии было передано в 756-й стрелковый полк 26 апреля. Зинченко тут же распорядился доставить его в 1-й батальон (командир – лейтенант Степан Неустроев, на фронте с 1941, пять ранений) только что отведённый во второй эшелон. Замполит батальона Алексей Берест (24-летний смельчак богатырского роста, на фронте с 1941) провёл, как положено, митинг.
Собрались в подвале. Бойцы, когда перед ними развернули знамя, онемели, понимая, как вспоминали позже, « что это не просто знамя, а олицетворение чего-то самого дорогого, о чем мечтали: победа, конец войне, счастье жить, не идя ежедневно на смерть!..» И тут же грянуло: «Ура!», «Даешь рейхстаг!», «Вперед на рейхстаг!»
Но до штурма рейхстага нужно было ещё много чего переломать в немецкой военной машине. Утром 30 апреля значительная часть центра оставалась в руках гитлеровцев. Каждое здание – театр, корпуса посольств, рейхстаг – превращены в крепости, которые защищали бетонные пулемётные гнёзда, вкопанные в землю танки, самоходные орудия и 18 зениток, приспособленных для горизонтальной стрельбы.
Но энтузиазм царил в наших войсках.
В штабе 79 корпуса (крупное подразделение 3-ей ударной), в состав которого входила и 150-я дивизия, «сверх» переданных от верховного совета армии, изготовили дополнительные знамёна. Для их водружения были созданы специальные штурмовые группы… Готовили флаги и флажки все роты, каждое отделение имело свой флажок, а то и два. Из чего были те флаги?..
Берлинская операция, осуществлённая маршалом Победы, подготовлена к штурму была отлично. 79 корпус, в полосе наступления которого находился центральный район города, имел в своем распоряжении свыше тысячи орудий и минометов. Порой на каждое окно здания, которое немцы превратили в крепость, при штурме направлялся наш пулемётный ствол. Снарядов и патронов никто не жалел: страна вооружила свою армию на совесть. Но красную материю для флагов и знамён добывали, руководствуясь фронтовой смекалкой. Само знамя Победы было изготовлено из ткани, взятой в какой-то берлинской лавке. Несомненно, на изготовление сотни флагов и флажков пошли трофейные, добытые в разбитых домах, вещи. Да и то: плох тот солдат, который не желает установить над рейхстагом своё знамя Победы. Всё было настроено на Победу.
А вокруг кипели бои; смерть была по-прежнему рядом; немцы то и дело, при поддержке танков и минометов, устраивали контратаки, выскакивая из укрытий…
Командный пункт полковника Зинченко находился в «Доме Гиммлера» (шестиэтажное здание МВД), совсем неподалёку от рейхстага. В десятом часу утра он приказал офицеру полковой разведки взять двух лучших разведчиков и прибыть с ними на КП для получения Знамени. Фёдор Матвеевич Зинченко вспоминал: «Миновало несколько минут, и разведчики уже стояли передо мной, но не два, а... целый взвод! Белоусов, Егоров, Малюженко, Иванов, Кантария, Коноваленко, Заливчий, И.Криневич, К.Криневич, Мягченко, Олейник, Чернишков, Пальчиков, Парчевский, Могилко, все три Савича и 14-летний Гоша Артеменков, наш любимец, сын полка.
Я удивленно и несколько даже сердито взглянул на Кондрашова: неужели непонятно был отдан приказ? Кондрашов так же молча ответил мне взглядом, едва заметно передернул плечом: попробуйте, дескать, сами выбрать двоих лучших, разведчики – все как один, каждый достоин высокой чести...
— Вы получили мое распоряжение? Выполняйте!..
Кондрашов долго посматривал то на меня, то на разведчиков, так, как будто получил неразрешимую задачу. Затем с сожалением вздохнул, еще раз оглядел своих орлов и решительно, твердым голосом приказал:
— Егоров и Кантария! К командиру полка!
Все разведчики тотчас скрестили взгляды на двух своих товарищах. В тех взглядах я не заметил ни тени сомнения в том, что их боевые друзья достойны оказанного им доверия…
Я подозвал Егорова и Кантария к себе ближе, подвёл к окну:
— Вот перед вами рейхстаг, всмотритесь в него хорошенько. Купол видите?..»
Подступы к рейхстагу защищали около пяти тысяч человек; более тысячи – забаррикадировались внутри, они были хорошо вооружены – эсэсовцы, моряки-курсанты, летчики, пехотинцы… Когда первые наши батальоны ворвались внутрь и очистили несколько помещений, в том числе и зал заседаний, Зинченко перенёс туда свой КП.
Вдохновение Победы
В рейхстаге страх смерти напрочь покинул наших солдат. Объяснят ли психологи? Но факт таков, подполковник Ефимов, участник штурма, свидетельствует: «Все воины в тот день, будто сговорившись, рвались в самое пекло, стремясь помочь как можно быстрее довершить разгром врага. Даже тех, кто был крайне необходим на КП полка (а это 70 человек), порой не удавалось удержать. Каждый стремился всеми правдами и неправдами ускользнуть, примкнуть к одному из подразделений, принять участие в бою. В эти последние часы каждый чувствовал в себе такую силу, такую окрылённость, что, казалось, свершил бы невозможное. И вершили. И падали за шаг до победы. Но это не останавливало других! Натиск становился всё мощнее и неудержимее...»
Удивительно, но соотношение потерь среди гитлеровцев и советских бойцов на подступах к рейхстагу и внутри здания таково. Убито и ранено 2500 солдат и офицеров противника, 2604 взято в плен. Наши потери — 63 убитых и 398 раненых… Вдохновение правды – даёт силу и неуязвимость. Это же вдохновение, представляется, вскоре поднимет страну из руин и пепла, построит новые заводы и запустит в космос свои корабли…
Но что же наше Знамя?
Степан Неустроев так вспоминал: « Полковник Зинченко снова обратился ко мне:
— Товарищ комбат, обеспечьте водружение Знамени Победы над рейхстагом!
Я приказал лейтенанту Бересту:
— Вы пойдете вместе с разведчиками. Надо выбрать место повыше…
Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи. Им расчищали путь автоматчики роты Сьянова (отважнейший сержант Илья Сьянов на фронте с 1942)...»
Солдатская пирамида
Метр за метром прокладывался путь знамени. Стреляли из-за каждого угла. И за каждый угол летела граната. Зинченко пишет: «Лейтенант Берест принял решение не заниматься освобождением второго этажа, а, оставив здесь для прикрытия 3-й взвод, остальными силами пробиваться дальше на чердак… Вот и черный ход, видна пожарная лестница. Но до её первой перекладины не менее трех метров. Люк открыт, зияет черной пустотой. Редько (боец) предупредил, что его оттуда обстреляли. Значит, засели и на чердаке. Сколько же их там?
Попробовали кричать: «Сдавайтесь!». В ответ автоматные очереди.
Сьянов подозвал красноармейцев с ручными пулеметами и приказал открыть по люку огонь.
— Бейте без передыху! Взвод Бутылева, обеспечить непрерывный огонь! — скомандовал он, — Взвод Лебедева — живую пирамиду к лазу, быстро!
Когда под прикрытием пулеметного огня живая лестница выстраивается, Сьянов снова подает команду:
— Отделение Островского! Вперед на чердак! Приготовить гранаты!
Первым полез высокий и крепкий Редько. Его подсадили, затем далее, ступая на спины, плечи, сцепленные руки товарищей, он достал до первой поперечины пожарной лестницы, подтянулся, встал ногами. Осторожно — пулеметчики непрерывно вели огонь по люку — поднялся выше. Приготовил гранаты, прислушался. У его ног с гранатами наготове бойцы Иван Прыгунов и Николай Бык. Пулеметчики прекращают огонь, и на чердак одна за другой летят гранаты. Прыгунов и Бык быстро подают Редько свои — они также мигом исчезают в черной пасти лаза. Как только разрывается последняя, Редько стремительно выпрыгивает на чердак, швыряет в один из углов еще одну гранату, в другой выпускает очередь из автомата и одним прыжком укрывается за каким-то выступом. За эти несколько секунд к нему присоединяются Прыгунов и Бык, а через несколько минут — Сьянов и оба взвода, группа Кондрашова, Егоров и Кантария со знаменем…»
На чердаке два десятка немцев подняли руки.
И: «Вражеские пули посвистывали вокруг, одна из них вонзилась в древко знамени, расщепив его. У Егорова были прострелены брюки, у Кантария — пилотка…
В ночном берлинском небе, густо настоянном на пороховом дыме, весенний ветер медленно развернул и заколыхал красное полотнище Знамени Победы».
Потом, когда знамя было перенесено на купол, комендант рейхстага полковник Зинченко поднялся наверх, осматривая своё здание: « На самой верхушке купола — небольшая площадка, приблизительно метра два на два. Мы подошли к знамени, потрогали пружинистое, будто живое, багряное полотнище, попробовали, надежно ли закреплено. Надежно. Не сорвать его теперь никакой огненной буре…»
Лоскутки
Казалось обыденным – живёт рядом человек, первый комендант рейхстага, бывший командир 756-го стрелкового полка, чьи подчинённые установили над Берлином знамя Победы. Живёт и живёт, встречается со студентами и школьниками, выступает на радио и ТВ, казалось, так и должно быть, и так будет всегда… Его нет с нами уже 20 лет. Герой Советского Союза Фёдор Матвеевич Зинченко умер в Черкассах, в центре Украины, в общем-то, в центре Святой Руси, в 1991 году. Ему не дано было увидеть, как 25 декабря 1991 года красное знамя бесславно сползает с главного флагштока страны . Он умер 15 октября.
Наступило время, и оно длится, когда в Европе стало позволено осквернять памятники освободителям, а красное знамя придумали называть знаменем оккупантов, когда великая страна разорвалась на части и, в общем-то, исполнилось то, чего желал Гитлер, застрелившейся 30 апреля. Человеческие потери у нас, на исторической Руси, за 20 лет более чем сопоставимы с потерями в годы той войны. Победное знамя, по грехам нашим, распалось на лоскутки.
Оно, Знамя Победы – давно уже не партийный стяг и не флаг станы, из которой ушло вдохновение; Знамя Победы – одно из живых исторических знамён Руси, той, которую в лучших своих проявлениях, мы по праву называем Святой.
Как некогда на отдалённых подступах к рейхстагу, лоскутки знамени Победы появляются то там то тут. На Украине принято решение вывешивать красные флаги 9 мая наряду с государственными, под которыми в войну воевали коллаборационисты. В майские дни 2011 по Украине движется автоколонна под знамёнами Победы, в Николаеве Знамя Победы, его увеличенная копия, заняла площадь в 250 метров . Для начала вроде и неплохо. Хотя Жуков был бы недоволен.
Жуков
Ф.М. Зинченко: «3 мая утром в рейхстаг прибыл командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в сопровождении группы генералов и офицеров.
Узнав о прибытии маршала, я поспешил ему навстречу, отдал рапорт. Георгий Константинович пожал мне руку.
— Расскажите, полковник, как был взят рейхстаг?
Я вкратце рассказал…
— Представлены ли к награждению отличившиеся? — поинтересовался Жуков.
— Так точно, товарищ маршал, — ответил я.
Жуков долго и внимательно вчитывался в надписи на стенах рейхстага…
Зашли в рейхстаг. В разгромленных помещениях и коридорах трудно было пробираться, однако мы прошли в зал заседаний. Обращаясь ко мне, Жуков спросил:
— Думали ли вы, полковник, когда-нибудь о том, что будете комендантом рейхстага?
— Дойти до Берлина думал, а вот быть комендантом рейхстага — нет, — ответил я.
— Вот и я не думал, что буду стоять в этом зале. — И после небольшого раздумья добавил: — Вот такие-то дела мы сделали...»
Олег Слепынин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
