… Шли и шли на восток длинные обозы с пожитками и простым людом. Не прихоть, а нищета гнала людей в дальний путь на новые места, на край света. Навсегда покидали они, как писал в своем рассказе И. Бунин, «малую родину для дальних уссурийских земель». Ехали в тревогах и опасениях, рискуя во всякий час погибнуть от рук кочевников, властвовавших на бескрайних просторах заволжских и казахских степей.
Не каждый крестьянин средней полосы России достигал Сибири и Приморья, переселенцы тысячами оседали на землях огромного, полудикого Оренбургского края, который в то время «мало был известен не только большинству публики, но и самому правительству».
Дабы исследовать и освоить его, защитить восточные окраины государства, взять под военный пригляд путь русским товарам в Индию и Бухару, правительство в 1734 году послало на Яик военно-научную экспедицию. Ее силами было построено несколько крепостей, фортпостов, заложен город Оренбург. Управителями приобретенных провинций и подданных народов назначались в большинстве своем лучшие люди империи, такие, как Кириллов, Татищев, Неплюев, Перовский… Им-то и доверялось решать, кем заселять и как обустраивать край, на площади которого могли бы разместиться три Франции.
Вольных переселенцев не хватало. Преобладали беглые и ссыльные. По этапу тысячами прибывали каторжники и гулящие девки. С такой рабсилой тяжело было осваивать ковыльный край, создавать и упрочать социально-нравственные устои жизни в нем. Требовались служивые, торговые, работные люди. Однако купцы и ремесленники в Оренбург ехали с большой неохотой, тяготясь суровыми условиями края, где одновременно нужно было быть строителем и торговцем, воином и землепашцем. Кадры приходилось зазывать льготами и привилегиями.
Согласно «Правилам переселения на казенные земли» переселенцам выдавалось безвозмездное пособие до двухсот рублей, а так же двести строевых бревен – на дом и пятьдесят жердей – на двор и ригу. Со временем льготы эти постепенно урезались. Так, прибывшим на поселение в Оренбургский край в 1894 году отпускалось по договору об аренде земли, определенное количество стройматериалов, за которые арендаторы обязаны были расплатиться в течение 36 лет. Выдавалась застройщику еще и денежная ссуда – 50 рублей. Деньги по тому времени немалые, но купить строевого леса на них было весьма затруднительно.
В степном крае извечно не хватало стройматериалов, особенно древесины. Распоряжения оренбургских губернаторов запрещали вырубку лесов, которые скромными рощицами сопровождали течения Урала, Сакмары и малых степных речушек, обмягчая резко-континентальный климат. И хотя в советское время появилось несколько заводов по выпуску кирпича, цемента, железобетонных изделий, строительство жилья, особенно в селах, шло вяло, трудно.
Отец мой, нижегородский крестьянин, прибыл в оренбургское село в канун войны. Мастер на все руки – плотник, каменщик, печник, столяр – однако не смог он, не успел поставить дом. Ушел на фронт, оставив жену с пятью детьми на руках в чужом углу, без своей крыши над головой. Слава Богу, мама наша, труженица великая, никого не растеряла, всех нас сберегла к возвращению отца. Явился он израненный, контуженный, но цепко взялся за постройку дома. А вокруг – ни горбылька, ни дощечки. Однако голь на выдумку хитра. Стены избы возвели из самана, сотворив его всей семьей из подручного глинозема и соломы, крышу смастерили из камыша, а для пола удалось раздобыть в соседней Башкирии 20 сосновых, цвета топленого молока, досок–сороковок. Радости нашей не было конца. По замечательным половицам ходили мы только босиком, года два ничем их не красили, наслаждаясь гладью и запахами живой древесины.
В саманушке семья наша жила долго и дружно, как говорится, в тесноте да не в обиде: две сестры и семь братьев. Как природный строитель отец замахивался поставить просторный сруб – пятистенок. Не получилось: не хватило жизни, изношенного войной здоровья. Да и дефицит стройматериалов никуда не делся. Лишь к 70 годам в округе ожил, забурлил сельский жилстрой. Особенно в целинных районах. Возникали там целые улицы из кирпичных домов и крупнопанельных котеджей. Походили они друг на друга, как пельмени в тарелке, но архитектурный трафарет этот не умалял у сельчан радости новоселья.
То была пора созидания, бурные годы «брежневского застоя», когда только на территории Оренбуржья действовало 6 Всесоюзных молодежных ударных строек (нынче нет ни одной), создавались крупные животноводческие фермы, элеваторы, заводы, шахты, больницы, жилье… Рыночные реформы остановили и разрушили этот созидающий механизм. Сельское хозяйство же ведущий реформатор Е. Гайдар объявил черной дырой, сферой неэффективной деятельности. Мясо, хлеб, молоко легче и дешевле-де приобретать за границей, нежели производить в России.
Весной 1997 года в оренбургской администрации всполошились: на дворе апрель, до нового урожая еще три месяца, а хлеба уже нет, и людей кормить нечем, и сеять нечего. Кончилось тем, что чиновники Оренбургской области, награжденной двумя орденами Ленина за выращивание зерна, поехали за хлебом во Францию и закупили его там за доллары.
Нарастающий импорт зерна и мяса задавил, парализовал отечественного товаропроизводителя. Начался повсеместный забой скота, под нож шло даже дойное стадо. Пустели коровники, свинофермы. Безработица, безденежье и отсутствие всяких перспектив гнали сельское население в города. О домостроительстве сельчанам пришлось забыть: о жилье ли речь, когда есть нечего ?
Спад производства, резкое снижение качества жизни населения приостановилось в 2000 году с прихода в губернаторы А.А. Чернышева. Выходец из потомственных оренбургских земледельцев Алексей Андреевич повел дело с врожденной хозяйской рачительностью. В короткий срок было восстановлено более миллиона гектаров заброшенных посевных площадей, приобретены три тысячи новых комбайнов, около четырех сот тракторов, сотни голов племенного скота для воспроизводства наполовину сократившегося стада.
Выросший в деревне, губернатор знал по опыту: все житейские отсчеты сельский человек ведет от печки, шире взглянуть – от дома. Главное – была бы хорошая крыша над головой, остальное – будет, наладиться, образуется. Когда же крыша проржавела до дыр, стены покосились, прочернели от старости, а жильцы не имеют средств не только на постройку нового дома, но и на ремонт износившегося, они, отчаявшись, могут покинуть отчий кров, даже съехать навсегда с родных мест. Старики-то еще потерпят, дотянут свой век в одряхлевших избах, а молодежь – нет, без перспективы иметь хорошее жилье и работу не останется она жить на заветной, даже очень красивой и милой с детства земле малой родины. Уедет.
В Оренбуржье 42 процента населения – сельчане. Если не изменить донельзя ухудшившуюся ситуацию со строительством для них жилья, то все планы возрождения села, все нацпроекты останутся на бумаге. Но как изменишь, если по всей России сельский жилстрой на нуле? Правда, в Белогородской области, послышь, имелись какие-то подвижки. Поехали оренбуржцы за опытом. Вернувшись, решили: белогородцы, конечно, молодцы, но Оренбургу нужна иная программа, применительная к местной южно-уральской зоне.
И она вскоре была создана. Правительство области приняло постановление «О порядке предоставления средств областного бюджета на возвратной основе для строительства жилья на селе до 2010 года» по программе «Сельский дом». Дабы ужесточить ответственность за реализацию программы в состав совета директоров ОАО «Сельский дом» ввели трех заместителей губернатора, а председателем его избрали опытнейшего администратора, Заслуженного строителя России В.Н. Воронкова.
В беседе со мной Виктор Николаевич был предельно откровенен:
– Наша домостроительная организация – личная инициатива губернатора. И все наши дела – под его строгим контролем. Он мне так и сказал: деньги вам дадим большие и прошу не транжирить их, каждый рубль должен попасть в цель. Если же схитрите, если хотя бы один дом построите кому-то вне сельской местности,– голову оторву!.. Так и сказал – приказал. Иначе нынче нельзя. Выделяются, послышь огромные денежные средства, но немалая часть их на пути к адресатам рассасывается неведомо куда…
Согласно губернаторской программе «Сельский дом» застройщик за выделенный ему стройматериал, за услуги автотранспорта и механизмов, рассчитывается продукцией с личного подворья, или деньгами. Кредит под возврат сельхозпродукцией выдается ему под 2,6 процента годовых, а в денежном выражении – под ¼ ставки центробанка сроком до 15 лет.
Программа рассчитана на основную массу сельчан, заработки которых ныне как известно, очень скромные, пять-шесть тысяч рублей, а также на работников бюджетной и социальной сфер. Застройщик получает субсидии: сорок процентов из областного и тридцать процентов из федерального бюджетов, остальные средства вкладывает – собственные. Губернатор запретил приобретать стройматериалы за пределами области, добывать, изготовлять их велено только в Оренбуржье, что намного удешевляет стройку. Стоимость одного квадратного метра жилья, возведенного акционерным обществом «Сельский дом», составляет десять-двенадцать тысяч рублей – самая низкая цена в России. Средний трехкомнатный дом (без внутренней отделки) обходится застройщику в 850000-900000 рублей.
За девять лет работы для сельчан построено 8920 комфортных, с городскими удобствами домов.
Решили посмотреть на них. Заместитель главы администрации Оренбургского района Ю.Г. Михайлин повез меня в поселок Пригородный. Живописное место на правобережье Урала. Обустраивать его начали еще лет пятнадцать тому назад. Более четырех квадратных километров занимают респектабельные коттеджи и особняки нефтяников и газовиков. Благо, что эти очень богатые по нынешним временам люди оказали немалую помощь малоимущим: к обширной зоне строительства жилья для сельчан, отступившей в степь, подведены добротные инженерные коммуникации, электричество, водопровод, дороги.
– Застройщику прежде всего нужно получить право собственности или аренды на земельный участок и разрешение на строительство дома, – рассказывал Юрий Геннадьевич. – В ОАО «Сельский дом» он предоставляет документы и получает кредит, который выплачивает после вселения в новый дом. Главная трудность здесь – получение участка. Многие сельчане, особенно бюджетники не в силах купить землю (10 соток). Она идет с торгов. Так предусмотрено, к сожалению, земельным кодексом РФ.
– Почему «к сожалению»? – с недоумением поинтересовался я. – Аукционы ведутся открыто, прозрачно, на равных условиях.
– Так-то оно так, но… – Юрий Геннадьевич смолк и, взглянув на приближающиеся домики поселка, добавил: – Сейчас познакомлю вас с главой поселковой администрации Владимиром Михайловичем Рязанцевым. Он проблемы местные, пожалуй, лучше меня знает.
Рязанцев, густобровый, обаятельный крепыш подал мне пачку бумаг и фотоснимков, словно бы для иллюстрации последующего своего рассказа.
– На аукционах встречаются люди несопоставимо разных финансовых возможностей, – не спеша заговорил он. – К примеру, доярка и бизнесмен-предприниматель. Разные весовые категории, говоря языком спортсменов, однако, поединок разрешается. И выигрывает, конечно же, бизнесмен… Да, условия торгов прозрачные: кто больше заплатит, тот и победил. Но эти условия – для богатых. Сельчане же с низкими заработками лишены возможности достойным образом участвовать в этих «прозрачных аукционах». Они обречены на проигрыш… Нужно найти возможность продавать им землю, но без торгов. Их, тружеников с малыми доходами, можно ставить в очередь на получение бесплатного жилья по социальному найму. Вот недавно супруги Сафоновы, Василий и Нина, наши ветераны войны и труда, квартиру получили именно по найму.
На строительство бесплатного социального жилья из областного бюджета в текущем году выделено 200 миллионов рублей. Безвозмездные субсидии на строительство жилья для молодых семей только за последние пять лет составили 126 миллионов рублей. В итоге – более тысячи застройщиков– молодоженов справили новоселье.
Но подчас в лице застройщика выступает бизнесмен, который землю покупает не для себя, а для перепродажи. Тугой кошелек позволяет ему легитимно и законно совершать беззаконные действия.
– В том-то и дело, что земельный кодекс РФ хоть и обновлялся недавно, но лазейки для коррупционеров и мошенников остались в нем старые, – с грустной улыбкой согласился со мной Рязанцев.– Нестыковок, несуразиц и накладок тут много и я писал о них в высшие инстанции.
– И о чем конкретно писали?
– Понимаете, за основу составления земельного кодекса России была взята, вероятно, лишь Московская область с ее городами и пригородами. Богатейший регион! Точнее сказать, регион богатеньких. Там и земля намного дороже, и финансовые исходные позиции участников аукциона иные, более выровненные, нежели у нас. Короче, я что хочу? Справедливости! Если же земельные участки под застройку домов наш поселковый совет будет и впредь выделять, руководствуясь положением нынешнего земельного кодекса РФ, то есть землю будем продавать только с аукциона, то малоимущие сельчане всякий раз будут оттесняться на задний план, мало им чего достанется.
В тот день мы побывали в семье Кузнецовых. Татьяна Семеновна и Геннадий Яковлевич с сыном Андреем недавно справили новоселье в трехкомнатном доме. Комнаты просторные, удобно размещены. Высокие потолки, кухня–двенадцатиметровка, водопровод, отопление… Постройку дома Кузнецовы начали два года тому назад, взяв товарный кредит на 441000 рублей под 3, 25 процента годовых, рассчитанный на 15 лет. Одновременно заключили с «Сельским домом» договор на монтаж жилья. С учетом всех затрат дом Кузнецовым обошелся в 960000 рублей. Подобная же трехкомнатная квартира в городской черте стоит более трех миллионов рублей.
– Но квартира-то городская без земли, а тут вокруг нашего дома соток шесть наберется. Фрукты и овощи будем выращивать, цветы насажаю, – мечтательно делилась Татьяна Семеновна.– А какая здесь вода! Мягкая, вкусная. Прошлой осенью приезжала делегация из Москвы, проведывала, как тут идет стройка для сельчан. И надо же – сам президент Медведев в наш дом пожаловал! Показали мы ему жилье, а на дорожку я чаю предложила. Вот из этой чашечки Андрей Анатольевич пил…
Напившись из исторической чашечки вкусной водицы, я поблагодарил хозяйку, а сам вдруг подумал: случайное ли это совпадение, что стройку показывать меня повезли тем же маршрутом, что и президента? Ему-то не станут показывать абы что.
Ну а как процветает жилстрой вдали от наезженных, показательных маршрутов?
От Оренбурга до Адамовского района – сотни километров. Он самый отдаленный и самый крупный – более половины миллиона гектаров освоенной земли. Именно здесь на необозримой и ровной, как аэродром степи пролегли первые борозды, здесь на вековых пустошах возникли, почти заново отстроились два десятка поселков, здесь снимался фильм «Иван Бровкин на целине». В районе два крупных элеватора, моторемонтный завод, 35 клубов, 24 библиотеки, краеведческий музей, школа искусств… Район лидирует по валовому сбору зерна. И по домостроительству он – призер среди остальных 35 районов области. По программе «Сельский дом» здесь налажен бесперебойный конвейер возведения жилья.
Если приглядеться, энергичнее и больше строят там, где наибольшая профессиональная устроенность населения. В Адамовском районе, например, оно в основном занято полеводством. Район – крупнейший производитель твердой пшеницы, которая еще в 1862 году на Всемирной выставке в Лондоне была удостоена Золотой медали. Правда, не сразу, не вдруг такой знаменитой она стала. Очень перестарались, переусердствовали с освоением тутошних земель. Распахали почти вдвое больше запланированного. Под посевы пускали даже малопригодные почвы, что привело ее к эрозии и засолению. Начали спасать, возрождать возрожденную землю – травой засевали, бахчами…
Следы безмерного усердия, невзнузданного энтузиазма первоцелинников до сир пор неизгладимы на полях восточных районов Оренбуржья. Извечно здесь на вольных пастбищах нагуливали мясо и шерсть многотысячные отары овец. Теперь почти вся территория – под посевами зерновых культур. Урожаи совсем слабенькие: шесть-семь центнеров с гектара. Песчанно-солончаковые почвы больше не дадут как их не распахивай, не удобряй. Много хлеба здесь – за счет больших посевных площадей.
Напрашивается вопрос: зачем из года в год здесь сеют пшеницу, другие злаки, зачем вообще распахали эти луговые, ковыльно-тюльпановые равнины, где издревле хозяйствовали чабаны, охотники, степняки-овцеводы?
Задаю эти вопросы и уже слышу:
«Но, но поосторожнее, помягче бы, писатель Уханов, когда о хлебе насущном, о сеятелях говорите. Оренбургская земелюшка наша именно хлебом славна. Хлеб – всему голова. Хлеб у нас не только едят, хлебом живут».
Воистину так! Согласен. Мне, коренному оренбуржцу, можно бы и не напоминать об этих истинах, они впитаны мною с молоком матери. Сызмальства, в труде, познавал цену хлеба. Как зорко сельчане, помнится, стерегли небо, ловя приметы урожая! Как утомляли их пыльные, басмаческой силы, июньские бури, как сокрушали неурочные августовские дожди! С напрягом футбольных болельщиков следили всякий раз за куражами непогодицы, вымаливая победы погожим дням.
Да, хлеб в Оренбуржье – понятие строгое, священное. На знамени области – два ордена. Оба – за хлеб! И все же, все же, все же…
Знаменитый оренбургский комбайнер, дважды Герой Социалистического Труда Василий Макарович Чердинцев однажды на вопрос: «Вы действительно считаете Оренбуржье самым уникальным хлебным регионом страны?» ответил мне: «Считаю, если говорить о количестве выращиваемого хлеба. Случалось, область по пять миллионов тонн сдавала. Если же учесть потопроливной труд, каким добываем хлеб, то область нашу нельзя назвать самым подходящим местом для выращивания зерновых культур. Зона рискованного земледелия. В пятилетке два года засушливые. Средняя урожайность зерновых 9,6 центнера с гектара. Это раза в три меньше, чем на Кубани, на Алтае. Но есть хозяйства, где получают по восемнадцать-двадцать центнеров».
Вот на этих хозяйствах и сосредоточить бы внимание, а низкопродуктивные пашни перевести в кормовые угодья, в пастбищные луга. В советские времена сокращать пахотный клин строжайше запрещалось. Теперь – пожалуйста, используйте землю по уму-разуму.
Слышу, опять слышу укор читателя: разговор автор начал о заманчивой новаторской программе сельского жилстроя, но увлекся проблемами аграриев. Отнюдь! Говорят: семь раз отмерь, раз отрежь. Вот о том и я пекусь: не повторить бы землякам ошибку, не оплошать, не промахнуться. Вспомним, сколько народу из центральных областей России понаехало в восточные районы Оренбургского края целину поднимать, сколько жилья понастроили там! Но пожили люди десяток-другой лет и давай назад переселяться, мигрировать. Не прижились, в тягость оказались им суровые условия степного земледелия и животноводства.
Замечательны дела и планы ОАО «Сельский дом»! Но застраивать огромные степные просторы им поспособствовала бы выверенная политика оренбургского правительства, которая твердо, наверняка и навсегда определила бы, что для населения того и иного района предпочтительнее – пасти или пахать. Каким делом заниматься? Ведь возведение надежного дома для сельской семьи обуславливает, подразумевает надежность, устойчивость и всей окружающей этот дом жизни. Но если власть, обеспечивая сельчан комфортным жильем, будет в то же время ориентировать их на рискованное, богарное (неполивное) полеводство, то есть на нестабильность жизни, то никакое жилье не поможет удержать людей на данной территории.
Нет, я не за альтернативу между животноводством и рискованным земледелием, пусть ведущие отрасли продолжают взаимодействовать, не ущемляя друг друга. Но почему бы оренбуржцам не начать делать то, что кроме них никто в мире сделать не сможет?
Жалкое существование влачит племенной совхоз «Губерлинский»? Фантастические места! Там я многажды бывал, собирая материал для книги «Оренбурский пуховый платок». Тихий трепет нежности и удивления охватывает всякий раз, когда берешь его в руки. Всемирна, неветрена его слава. И ею настоящий пуховый платок обязан не только одаренным мастерицам-вязальщицам, но и многотрудному искусству козоводов. Начешут хорошего пуха – значит, и платки получатся хорошие. Из плохого, «бедного» пуха даже опытная рукодельница не свяжет добрый платок.
На земле много всяких коз, но такую уникальную, как губерлинская, встретить можно только в Губерлинских горах, раскинувшихся на четыреста квадратных километров. Диковатая природа: невысокие синевато-перламутровые скалы в легких поясках тумана, увалы и ущелья, поросшие разнолесьем, просторные долины с рощицами берез и ромашковыми лугами, и всюду – закрой глаза и прислушайся! – всюду дремотный звон родниковых ключей. Прекрасные места для пастбища ! Зимой здесь яркое солнце, ядреный морозный воздух, студеные метели… И должно быть, в защиту от лютого зимнего холода и немилосердной жары растет на козах подшерсток, пух – то самое сказочное руно, из которого создается оренбургский песенный платок.
Многие страны пытались открыть у себя такой же чудо-промысел, коз из Оренбуржья завозили во Францию, в Англию, в Южную Америку, на Северный Кавказ, создавали для них благодатные условия. Но уже через два-три года козы теряли свои выдающиеся пуховые качества. И обретали их только в Оренбуржье! Такой уникальной драгоценной породы коз больше нет во всем мире. А там, где она есть, как самодостаточный изумительный дар природы, ее не ценят, не берегут: в Оренбуржье только за последнюю четверть века количество пуховых коз сократилось втрое. Убавилось сырье – подорожали платки, затруднился их сбыт.
Скоротечное увядание славного народного промысла федеральные и областные чиновники объясняют так: «Дело не в ухудшении козоводства, просто в народе прошла мода на пуховые изделия, не современны они теперь».
– Не прошла любовь на них и не пройдет, – сказывали мне мастерицы-вязальщицы. – То, что народно, то и современно.
Всей сутью своей платок оренбургский сие подтверждает. Он тепло дает, здоровье бережет, красотой веселит. Он, как хлеб и одежда, всегда будет нужен людям, никогда не надоест. Желанным экспонатом входит он в залы всемирных выставок народного искусства, страстно охотятся за ним заморские щеголихи, а композиторы и поэты слагают о нем песни.
Дяди из планирующих ведомств однако непреклонно держатся подальше от творческого подхода к проблеме: во всех отчетах ценные пуховые козы и обыкновенные овцы не дифференцированы (для удобства статистики!). Пух и шерсть учитывают вместе. Нет контроля за структурой сырья, качественным его составом, хороший или плохой пух – это плановикам без разницы. В специализированном племенном совхозе «Губерлинский», как и в соседних овцеводческо-козоводческих хозяйствах замерла селекционно-племенная работа, слаба материально-техническая и кормовая база, специалисты не обеспечены служебным транспортом, добраться до чабанских стоянок крайне сложно, а в зимнее время едва ли возможно.
Нет, мудрый хозяин не унизил бы уникальную козу столь беспробудной халатностью, обустроил бы всю территорию племсовхоза, наредкость сподручного для получения экологически чистой баранины, пуховых платков, дешевых дубленок…
К слову тут нельзя не сказать и о коневодстве. Оно в Оренбуржье кое-где кое-как возрождается, проклевывается, но официально еще не налажено. А зря. И древняя история, и рекомендации ученых, и веление времени единогласно «голосуют» сегодня: наибольшую часть восточного Оренбуржья следует отдать коневодству. Лошадь, как и коза, животное непривередливое, больших запасов кормов не требует. О прибыточности коневодства еще в восемнадцатом веке писал в книге «Топография Оренбургская» первопроходец и исследователь Южного Урала, выдающийся ученый-естествоиспытатель П.И. Рычков: «Как зимой, так и летом все табуны содержатся в степи, ибо как бы ни был глубок снег, лошади привыкли его разгребать и так подснежною травою, имея на себе от лета довольно жиру, содержатся».
А некоторые ученые и писатели и поныне спорят, дотошничают по поводу того, как и чем Чингисхан кормил сотни тысяч своих боевых и обозных коней во времена нашествия на многоснежную Русь и, не найдя ответа, публикуют сомнения: а было ли вообще нашествие-то!? Было. И была у наших предков жизнестойкая, почти инстинктивная способность слышать и понимать природу земного мира, блюсти навыки и нормативы бытия. Помнили и знали они, к примеру, об извечной привычке лошадей по зимам копытами грунт тебенить, траву из-под снега добывать, на подножном корму содержаться. Тебенение – это зимнее пастбище, экономичнейший рацион кормления лошадей, щедро предложенный природой. Но беспамятные потомки славных оренбургских и башкирских коневодов подзабыли об этом весьма прибыточном промысле, хотя иногда вдруг и возгораются азартно: «Коневодство!? О, это же здорово! Тысячи тонн уникального мяса, сотни центнеров целебного кумыса!» Но тут же спохватываются, пугая себя ажиотажем надуманных проблем, и угасают: «А где столько кормов взять? А как содержать табуны зимой?»
Вот так и откладываются до неведомо каких времен исследования и рекомендации ученых и опыты предков, люди погружаются в свои привычные труды, в бессмертную текучку…
Нынешний же быстроменяющийся глобальный мир чаще вознаграждает гибкий инициативный ум, железную деловитость и бдительную самоуверенность.
В Илекском и Соль-Илецком южных районах области до недавних пор настойчиво-неуступчиво выращивали, не взирая на хронические неурожаи, пшеницу и ячмень. В среднем по 7-8 центнеров с гектара выцарапывали из темно-каштановых, малогумусовых почв, раскаленных от сорокаградусного июльского зноя. Но вот на холмистых участках этих полей там и сям нарядно запестрели полосатые шары арбузов, желтые овалы дынь. Бахчи, тесня посевные площади для зерновых, занимали новые и новые позиции.
Областное руководство поначалу скептически-недоверчиво воспринимало эту самодеятельность аборигенов, пробовало даже остепенить их, обвиняя в опрометчивом самоуправстве, в измене традиционной зерно-добывающей специализации, в попрании главного хлеборобского символа Оренбуржья: хлеб – превыше всего! И даже превыше здравого смысла?.. Был случай. В районе пшеница не уродилась, засуха почти на нет спалила посевы. «Надо хоть скот спасти»,– находчиво сообразил секретарь того райкома партии и велел скосить пшеницу на корм. «Как ты посмел посягнуть на святое – на хлеб?!»– вскричал на него первый секретарь обкома партии. Только прибывшая из Москвы парткомиссия спасла «провинившегося» от исключения из рядов КПСС, убедив грозного «хозяина области»: в сложившейся ситуации руководитель района принял верное решение.
Подобных анекдотическо-драматических случаев не счесть. Но вот пришли иные времена, командный стиль руководства людьми стал изживать потребу свою и моду, партийные чиновники, сделавшись в одночасье беспартийными, мало-помалу отступали от своих валюнтаристских привычек навязывать населению единственно правильные программы и кодексы жизнедеятельности. Вольному – воля. Пусть тот или иной район сам теперь решает, что ему в пользу, а что во вред, пусть люди самолично проявятся в деле устроения на собственной территории социального благополучия для себя.
Нынче в названных районах под бахчами – около 30 тысяч гектаров! Прекрасному илекскому арбузу возвращается давний авторитет. Арбуз этот наряду с астраханским, по архивным известиям, в прошлых веках запрашивали Москва и Петербург, услаждая царские застолья… Обильные урожаи бахчевых культур запросили сегодня соответствующий механизм сбыта. Грузовиками и телегами, как прежде, теперь не обойтись. Да и штучная торговля на местных базарах – вчерашний день бахчеводства. Нынче дело выглядит так: в канун урожая на бахчевые плантации приезжают из северных областей покупатели и на выбор определяют: «Весь урожай с этой плантации – нам!» Речь идет не о десятках, а сразу о тысячах тонн арбузов и дынь. Тут же делается предоплата продукции, а в назначенное время подкатывают огромные фуры, трейлеры… За один летний сезон старательный бахчевод зарабатывает 250-300 тысяч рублей. За такие деньги местному хлеборобу понадобится года четыре пахать и сеять.
Вместе со всеми россиянами нацеливаются сегодня на вступление в ВТО и оренбуржцы. Но многие их товары, особенно продукция животноводства, неконкурентноспособны, так как производятся в сравнительно сложных технико-экономических и климатических условиях. В таком же положении и многие другие регионы России. И не потому ли наши правительственные коммерсанты заваливают сегодняшний отечественный рынок дешевым зарубежным продовольствием? То ли еще будет, когда по условиям единого мирового рынка России придется передать основные предприятия пищевого сектора в руки транснациональных корпораций.
– Однако мы непременно выйдем на этот рынок и преуспеем там! Для этого у нас больше возможностей, чем, скажем, у европейцев,– твердо заявил в беседе со мной Александр Григорьевич Зелепухин. Совсем недавно он, доктор сельскохозяйственных наук, возглавлял базирующийся в Оренбурге Всероссийский научно-исследовательский институт мясного скотоводства, нынче он депутат Законодательного собрания Оренбургской области.
– Почему?.. Там, на Западе, и кормов, и удобрений вдоволь, и климат мягче, и механизация труда животноводов полная.
– В Европе тесно. И курице, и овце, и теленку там шагу негде ступить, травку пощипать. Почва щедро напичкана удобрениями, ядохимикатами, доля гумуса в ней ничтожна. Не зря же гитлеровцы как драгоценный трофей возили к себе российский чернозем, вливали здоровую кровь в истощенный организм германской земли… Скот и птицу европейцы выращивают в закрытых помещениях и зачастую на искусственных кормах – порошки, добавки, прочие допинги. Иногда ешь иноземную курицу, а по запаху будто рыбное филе.
– Да уж… знакомое ощущение.
– Наша мясная продукция пойдет вне конкуренции,– с убежденностью продолжал Александр Григорьевич.– Но нам нужно усвоить железное правило: на экспорт – только экологически чистое мясо! Никакого другого. И произвести нам его легче, чем европейцам. Российские нивы не только пространственно огромны, они к тому же меньше загрязнены вмешательством людей.
– А чем экологически чистое мясо отличается от обыкновенного?
– Богатством ценнейших компонентов, которые в обыкновенном, особенно импортном мясе, почти отсутствуют. С ухудшением в мире общей экологии спрос на экологически чистую продукцию будет возрастать в глобальных объемах… И нам нужно работать! Но работу тормозит донельзя скудное финансирование. Федеральный бюджет всегда держал институт на голодном пайке. Короче, своими же руками мы золотую жилу закапываем…
Есть притча о бедняке, который всю жизнь носил армяк, не зная, что в его подкладке зашиты бриллианты.
Мои земляки оренбуржцы в чем-то похожи на него. Впрочем, они-то ведают, где бриллианты, но…
Иван Уханов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
