Неизменность канонов и жизнь современного человека в Церкви
Ответы на вопросы журнала Сербской Православной Церкви «Гласник»
ВОПРОС: Позиция, которую Вы высказали в конце обширного ответа на вопрос об акривии и икономии, по моему мнению, слишком консервативна и означает стеснение, торможение современной жизни Церкви и ее членов связями, которые создала жизнь в первые семь веков. Рассудите сами: разве в Церкви ничего не изменилось и не может измениться в веке грядущем по сравнению с тем, что возникло до века восьмого?
ОТВЕТ: Я рассудил и понимаю: не только может измениться, но и реально изменилось многое; причем хорошо, что изменилось то, что может и должно меняться. Однако есть и то, что не изменилось, причем хорошо, что не изменилось, поскольку и не должно меняться. Соответственно, есть то, по отношению к чему хорошо и нужно быть консервативными, а есть то, по отношению к чему консервативными быть не нужно. Вот, например, в плане акривии и икономии беда, если мы там, где должны придерживаться акривии, становимся икономистами, и наоборот: где должны применять икономию, становимся акривистами. Так и здесь. Быть на православной позиции – значит иметь доверие к Церкви, которая знает, чтό является неизменным и сохраняет это неизменным, и знает также, чтό подлежит изменениям и изменяет это, когда нужно.
Мы усвоили, что священные каноны – это воля Духа Святого, а Дух Святой есть Бог, Который всегда Тот же и не меняется (Малах.3, 6). Он есть Истина, всегда последовательная в Себе. Как истины веры, догматы, суть от Бога и потому неизменны, так и канонические установления и этические правила, которые, собственно, – не что иное, как догматы веры, распространяемые на жизнь верующих. Они могут применяться только постепенно, в соответствии с возрастом верующих и условиями времени, могут излагаться и обосновываться современным языком, но их суть не может меняться.
Подобно и в жизни природы. Живой росток развивается в почве, затем в воздухе, пока не принесет плода, не прекращая связи со своими корнями. Если колос лишается связи с корнями, он высыхает и плода не может дать. Так происходит и в жизни Церкви, которая выражается в ее канонических установлениях. Церковь не прерывает связи с ними, ибо они – выражение Духа Святого, Животворящего, в управлении Церковью к ее цели, от Его снисхождения на святых апостолов до скончания мира.
Но Церковь стоит, не на слове их, а на духе, «ибо слово убивает, а дух оживляет» (2 Кор. 3, 6), и не на тех церковно-правовых установлениях, которые она принимала в отдельных странах с целью провести дух канонов в жизнь. Считать, что эти правила, отвечающие прежним временам и условиям, но являющиеся плодами нашими, как соработников Божиих, имеющие такую же значимость, как суть и дух канонов, конечно же, было бы ошибочно и привело бы к весьма ошибочным выводам. Это бы означало уравнивать божественное и человеческое, задержать развитие Церкви на чем-то несущественном, на способе применения, который в новых условиях превзойден, и таким образом сдерживать ход дальнейшего развития. Это подобно тому, как если бы росток прекратил расти на некоем достигнутом уровне роста, независимо от того, насколько он важен, но тем самым лишил себя возможности приносить плод, что, по сути, означает не обеспечение существования и развития вообще.
Так что, значит, установления, принятые для того, чтобы с пользой послужить для определенного времени и условий, но в иное время не отвечающие своему предназначению, могут и должны изменяться и заменяться более эффективными. Замыкаться во что бы то ни стало на них, якобы неизменных, как мы уже сказали, было бы вредным для жизни Церкви, приводило бы к нестроениям, делениям, расколам.
Не только это, но и если новые условия, в которых Церковь окажется, потребуют, Церковь будет знать и мочь принять соответствующие канонические установления. Ее руководство жизнью верующих и их спасением не исчерпывается каноническими установлениями, которые приняты в первые восемь веков, и она не остановилась на них. Дух Святой руководил Церковью не только на протяжении того времени. Он действует в Церкви и сейчас, и будет действовать до конца времен, и Церковь под Его руководством будет встречать условия и обстоятельства жизни и реагировать на них так же, как и до сих пор.
1. Что следует понимать под «духом» канонов, а что под «словом», рассмотрим на примере одинадцатого канона Шестого Вселенского собора. В этом каноне указывается, что ни один клирик, ни мирянин не может есть иудейский азим (пресные хлебы, еврейское: масот), ни с иудеями иметь общение, ни в болезни их звать и принимать от них лечение, ни мыться с ними в банях, а кто посмеет делать это, если клирик – да будет извергнут, если мирянин – отлучен [1] . И многие другие каноны имеют подобные определения. Запрещается празднование новозаветной Пасхи (Воскресения) вместе с иудейской Пасхой [2] , поститься с иудеями, праздновать их праздники и принимать праздничные подарки [3] , принимать от них пресные хлебы, иметь общение в их нечестии (асевиес) [4] ; христиане не смеют по-иудейски праздновать субботу, но особенно чтить воскресение [5] ; не должны ходить в синагогу молиться, носить туда елей и там возжигать свечи [6] .
В этих определениях под обозначением «иудеи» в виду имеется не народ, а вероисповедание, и нам должно быть ясно, что здесь речь идет не о каком-то расизме, не об антисемитизме, совершенно чуждом христианству и Православию. Это определенно подтверждается и тем фактом, что обычно каноны, содержащие для верующих запреты по отношению к иудеям, то же самое запрещают и по отношению к язычникам, без разницы, к какому народу они принадлежат, равно как и по отношению к христианским еретикам и схизматикам [7] .
Очевидно, что дух этих предписаний заключается в том, чтобы православные верующие береглись опасности для своей веры от «нечестия» (асевиас) не только иудейского и языческого, но и от христианских ересей и расколов [8] . Потому, конечно, эти предписания имеют силу и сейчас, и будут действенны до конца света. Если встает вопрос об опасности для души от навязчивой пропаганды еретиков либо язычников, либо атеистов – без разницы, какой они нации, – христианин должен избегать общения с ними. Потому что заботиться о пользе для тела, о его лечении, чистоте и других потребностях этого света, а при этом утратить душу и Царство Небесное – это для христианина плохая забота, это не приобретение, а утрата самого драгоценного – жизни вечной.
Однако исполнение требования избегать общения в вероисповедных делах, из-за опасности для своей веры, никак не может означать нетерпимости и враждебности по отношению к другим людям, иноверным, с которыми нас связывает общая человеческая природа, происхождение от одних прародителей и Богом дарованная нам всем нравственная и духовная свобода. Поэтому упрек, что сейчас мы все, и православное священство, и верующие, лечимся в больницах, где врачи и персонал еврейской и других национальностей, разных вероисповеданий и неверующие, преподносить как доказательство, что 11 Трулльский канон изжил себя, “поскольку его никто не придерживается”, если брать его в буквальном смысле, можно понять. Но что дух этого канона остается важным всегда, нам должно быть ясно и сегодня, так же, как было тогда, когда этот канон появился. Тот православный христианин, который бы сейчас отступил от духа канона, потерял душу из-за тела – повторяем, сколько бы это ни объявлялось консервативным, – не является христианином и не может, если не покается, им быть.
ІІ. А что же в установлениях Церкви является изменяемым, представляя собою вклад наш как соработников Божиих (1 Кор. 3,9), будучи внесенным ради того, чтобы в данное время дух канона ввести в жизнь, постараемся уяснить на следующем примере.
По словам апостола Павла, Воскресение Христово является сущностью веры христианской (1 Кор. 15, 14), и потому изначально Воскресение – наибольший христианский праздник, Праздник над праздниками. Вся Церковь его праздновала весной, в период иудейского праздника Пасхи, в ту пору года, когда Воскресение и произошло, но не все христиане праздновали его в один и тот же день. Верующие Малой Азии праздновали его в 14 день еврейского месяца нисана, не зависимо от того, на какой день седмицы эта дата придется. А христиане Египта, Греции и Рима праздновали его в тот же период, но всегда в день воскресный. Так получалось, что одни христиане пребывали в праздничной радости, тогда как другие еще соблюдали предпраздничный пост.
Чтобы в этом плане вся Церковь обрела единство, Первый вселенский собор в Никее, 325 года, принял решение, чтобы все христиане прославляли Воскресение в воскресный день после весеннего равноденствия и полнолуния. Было принято, кстати, также решение, что новозаветная Пасха, Воскресение, не должна праздноваться в один день с иудейской Пасхой [9] . В то же время Собор поручил Александрийской Церкви, чтобы она рассчитала, в соответствии с принятым решением, на какой день месяца придется Воскресение, а в связи с ним начинается пост и седмицы, подготовительные к посту и т.д., и об этом своевременно оповещала все Церкви. Александрийская Церковь выполняла это на протяжении значительного ряда лет.
Случалось, между тем, что такие оповещения не доходили своевременнно в некоторые отдаленные страны, и уже в 388 году Феофил, епископ Александрийский, составил обзорную таблицу, в которой нужные сведения можно было найти на 40 лет вперед. Святой Кирилл Александрийский таблицу эту дополнил до 95 лет. Несколько позднее ученый египетский монах Аниан выработал “Великий пасхальный индиктион” на 532 года, который по истечении ряда лет вновь повторялся, так что начальный год этого индиктиона и остальные за ним вновь распределялись равномерно, и на эти дни приходились как фаза полнолуния, так и даты месяца, на которые Воскресени е должно приходиться. В V І веке этот индиктион дополнил римский монах Дионисий Малый. Так возникла “неисходимая пасхалия”, т.е. Постоянная пасхалия, которая по истечении 532 лет повторяется и которая в употреблении также и сейчас.
При этом следует обратить внимание на то, что все упомянутые соборные определения о праздновании Воскресения не указывают и не упоминают ни календарных месяцев, ни дней месяцев, а указывают на явления природы – весеннее равноденствие, полнолуние и день седмицы. А в Пасхальных таблицах эти предписания отражены датами существовавшего тогда юлианского календаря, что не одно и то же. А именно: святые отцы, просвещенные Духом Святым, привязывали Церковь не к чему-то человеческому, относительному, а к определенному, к космическим событиям, данным от Бога. Они знали, что ни один календарь не может быть точным абсолютно, может – лишь приблизительно, ибо продолжительность года ни по одному из них никогда не может полностью, а может лишь приблизительно, отвечать реальной продолжительности тропического года в природе. Какой-то календарь по сравнению с другим может быть точнее, продолжительность года в соответствии с ним может быть ближе реальности на протяжении веков, но абсолютная точность недостижима.
А вот весеннее равноденствие – это определенный момент в природе, когда из-за наклона земной оси и обращения вокруг солнца земля оказывается в таком положении, что на тот день солнце оказывается в зените над северным тропиком. Во времена Первого Вселенского собора по юлианскому календарю, который тогда употредлялся во всей Римской империи, весеннее равноденствие приходилось на 21 марта. Но поскольку этот календарь за каждые 128 лет “отстает” на один день, то от Первого вселенского собора до нашего времени он “отстал” на 13 дней [10] .
Аналогично и с фазами луны, которые наступают из-за обращения луны вокруг земли и вместе с ней вокруг солнца. Данные Пасхальных таблиц об этих фазах во времена Первого вселенского собора и долгое время после него отвечали действительности. Хотя таблицы эти рассчитаны в те давние времена, с точки зрения средней правильности фаз луны они заслуживают признание, но за столь долгое время, с тех пор до нынешних, “отстали” на несколько дней. Сейчас имеются возможности рассчитать их несравнимо точнее.
Мнение, что ошибки Пасхальных таблиц, выработанных на основе погрешностей юлианского календаря и тогдашних возможностей вычисления фаз луны, не столь значимы, чтобы Церковь не могла их придерживаться и в дальнейшем, т.е. что незначимо то, чтобы Воскресение праздновалось так, как определил Первый вселенский Собор, в первую седмицу после реального весеннего равноденствия и полнолуния, конечно же, не может считаться оправданным. Еще менее оправданным было бы представление, что Пасхальные таблицы и юлианский календарь, с их неточностями, принял Первый вселенский собор, и они как таковые должны оставаться в Церкви неизменными далее. Как мы уже указали, Собор занял определенную позицию как в плане установлений о праздновании Воскресения, привязыввая его к определенным космическим событиям и поручив это Александрийской Церкви, в которой знания по данному вопросу были на самом высоком уровне, а не привязывая Церковь к относительным возможностям какого бы то ни было календаря, ни к низшим возможностям вычисления фаз луны, если мы имеем возможности вычислить их точнее. И если бы мы, вопреки столь ясной позиции Первого Вселенского Собора, настаивали на том, что сохранение указанных неточностей означает сохранение Православия, то куда бы нас это завело?
Когда в 1923 году греческое государство перешло на новый, григорианский, календарь, а сразу же за этим без должной подготовки новый календарь ввела и Греческая Церковь, некоторая часть священников, монахов и мирян, даже и три епископа, отошли в старокалендарный раскол, который в Греческой церкви существует до сих пор. Наряду с другими аргументами, старокалендарники свои позиции обосновывают и теми, о которых мы только что сказали, что они не могут быть поддержаны. Так, они пишут: «Святой Первый Вселенский Собор… подвигнутый Святым Духом, ввел юлианский календарь для употребления в Церкви и установил на нем Вечную пасхалию через Александрийскую Церковь…» [11] ; «Святой Первый вселенский Собор…, зная его (юлианского календаря) недостатки с точки зрения времени, установил, по решению, весеннее равноденствие на 21 марта по юлианскому календарю, и на его основе составил Вечный пасхальный канон» [12] . С юлианским календарем связана Пасхалия Первого вселенского Собора, который установил Пасхальный канон» [13] .
Очевидно, что здесь не различается божественное и человеческое – установления, которые исходят от Духа Святого, руководившего Первым Вселенским Собором, и Пасхальные таблицы, введенные позднее людьми, ради практических целей, ради проведения в жизнь установлений о праздновании Воскресения [14] .
Считаю, что из этого ясно, в чем разница между значимостью неизменных канонических предписаний от меняющихся, человеческих, принятых в определенное время, чтобы их провести в жизнь. Поэтому для православного сознания неприемлема любая попытка под понятие неизменного, божественного, подводить и то, что есть человеческое, и как таковое – меняющееся. А это мы и хотели осмыслить.
Перевод с сербского Ивана Чароты
[1] Пидалион, изд. Астир 1970, 227; Милаш Н. Правила Православнее цркве с тумачен i има. Нови Сад, 1895. Т. І . С. 456.
[2] Канон 7 Святых апостолов; 1 канон Антиохийского собора.
[3] Канон 70 Святых апостолов; 37 канон Лаодикийского собора.
[7] И в иудейском собрании еретическом христианин не смеет молиться – канон 64 Святых апостолов; не смеет нести елей в синагогу иудейскую и святилище языческое – канон 7.1 Святых апостолов; не смеет принимать праздничные подарки ни от иудеев, ни от – канон 37 Лаодикийского собора; не смеет христианин молиться вместе с еретиками – канон 45 Святых апостолов; ни праздновать вместе с язычниками – канон 39 Лаодикийского собора; ни эллинами – канон 60 Карфагенского собора. Разумеется, и понятие «эллины» здесь надо понимать не в этническом смысле, а в вероисповедном – язычники.
[8] Валсамон, толкуя 112 трулльский канон, говорит, что избегать общения с иудеями – значит уберегаться от ослабления своей веры, более возвышенной, нежели иудаизм. Наша Пасха выше их Пасхи, ибо здесь приносится бескровная жертва, «которую нам Господь наш Иисус Христос передал во время Своей смерти и праздника Пасхи», тогда как Пасха иудейская – «с ягненком, пресным хлебом и горьким зельем». Установление не есть их азим не означает отказа от употреления пресного хлеба как такового, «ибо и мы свободно употребляем азим, так называемый анават…, но чтобы через азим не праздновали с иудеями (их Пасху)» (Атин. Синтагма, Атина 1852, т. ІІ. С. 337).
[14] В сущности, такую позицию занимает и профессор Бранко Цисарж, который пишет: «Каноны неизменны, если они являются единственно возможным и абсолютным выражение обязательных истин веры и нравственности, но изменяемы, если они являются выражением временных средств для проведения этих истин в жизнь» (Црквено право 1. Београд, 1970. С.11). Он, соответственно, различает те каноны, которые выражают «истины веры и нравственности» и те, которые выражают «юридически-практические определения Церкви», «временные средства для проведения этих истин (веры и нравственности) в жизнь», не давая при этом примеров и объяснений, каковы же одни и другие. По нашему мнению, все каноны имеют абсолютное значение – по духу, не по букве, – как мы в приведенных примерах и пытались объяснить и одни, и другие.
Святейший Патриарх Сербский Павел
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
