Я имел честь и радость неоднократно встречаться с протопресвитером Виталием Боровым. Особо памятна для меня встреча с ним в Бресте на конференции, приуроченной к 400-летию печальной славы унии. Тогда я выступал с докладом об идеологеме «уния как национальная вера» в сознании современной интеллигенции Беларуси, а он в перерыве подошел, чтобы высказать свое одобрение отраженной в докладе позиции. Мне, уже достаточно знавшему о высоком авторитете протопресвитера в такого рода вопросах, это было, конечно же, лестно. Вспоминается также посвященный чествованию Жировичской иконы Богородицы вечер в Свято-Даниловском монастыре, где тогда собрались православные белорусы Москвы и Минска, а возглавлял это собрание блаженной памяти Патриарх Алексий, рядом с которым был о. Виталий. Впоследствии доводилось видеться, когда он приезжал в Минск. И здесь в кругу моих коллег постоянно возникали разговоры о нем, о необходимости записать его «белорусские» воспоминания, сделать фильм о нем. Но время летело. Отец Виталий ушел в лучший мир …

И вот в Белорусском Экзархате РПЦ был создан Оргкомитет по подготовке мероприятий, посвященных 100-летию со дня его рождения. На первом заседании Оргкомитета обсуждалась программа конференции. Тогда я однозначно решил, что попробую осмыслить тему, которую предлагаю вашему вниманию сейчас.

Такое решение пришло потому, что вспомнилось, как некогда читал его статью (См.: Праваслаўе ў Беларусі і свеце. 1994.№ 1. С.30-33) весьма созвучную с моими убеждениями. Причем та статья запомнилась не как «проходная». Я позднее несколько раз цитировал ее в своих публикациях, предназначенных для соотечественников-белорусов. А сейчас вот, еще раз перечитав, считаю уместным и с россиянами поделиться впечатлениями.

Но сначала некоторые вводные: это был материал протопресвитера Виталия Борового в только что начавшем выходить журнале «Православие в Беларуси и в мире»; вместо заголовка в ней использовано название рубрики – «Связь времен» (Собственно, могло быть и наоборот, т.е. что его заголовок впоследствии взяли в качестве названия рубрики); о жанре публикации говорить трудно... А содержались в ней размышления, свидетельствовавшие, что высказанные суждения серьезно выверены – опытом всей жизни, опытом сына Беларуси, жизнь которого связана как с Минском, так и с Вильно, и с Варшавой, но также и с Ленинградом, и с Москвой….

Начало текста следующее: «Безусловно, Церковь в Беларуси должна быть белорусской. Причем под «белорусскостью «Церкви я понимаю как раз ее «русскость». А «русскость» – это не «московскость», русскость – не «великорусскость», не «сегодняшняя русскость». А то, что Церковь не должна оторваться от своих корней, которые идут от времен Полоцкого княжества. Извините, но это русские корни».

Напомним, что таким образом о. Виталий высказался в самом начале 1990-х годов. Он, безусловно, учитывал настроения белорусской интеллигенции. Конечно же, не был безразличным к тому, куда она может устремиться в угаре «свободы», «независимости» и соответствующей антирусскости. Поэтому настраивал на трезвое рассуждение: «Слово «русский» – вообще несчастное слово. Оно сразу вызывает ассоциации с московским, российским. Но действительно русские – мы с вами. Если вы белорусы, то вы и есть настоящие русские». Понятно, что должны были учитываться условия «перестройки», когда набирали силу тенденции к разъединению и даже к разделению. Поэтому в оценке Руси Московской присутствует однозначное определение: «братский народ, братский язык».

Отдельно он останавливался и на расхождениях в истории, однако делал весьма существенный акцент: «А вот Великое Княжество Литовское – это этнически русское государство, и официальным языком в нем был русский». Такая научная корректность очень важна в нынешних условиях, когда некоторые белорусские авторы, даже с высокими учеными степенями, позволяют себе известное положение Статута ВКЛ сознательно перекручивать вот как: «А писарь земский должен по-русски, буквами и словами белорусскими все письма, выписки и повестки писать, а не каким другим языком и словами». Причем поступают так, не давая себе труда предварительно ответить на простой вопрос, откуда же могли взяться тогда писари, умеющие писать по-белорусски, если белорусский язык кодифицирован уже в ХХ веке… Разве что из БССР их на машине времени доставили?

Отец Виталий не игнорировал сущности реальной истории: «Украина, Беларусь, Россия вышли от одного корня, но развились в три самостоятельных народа, со своим особым этническим сознанием, культурой, языком. И белорусская Церковь должна это отражать».

Однако при этом он предупреждал: «Вместе с тем, существует страшная опасность оторвать белорусскость от прошлого и создать новую белорусскость на основе нынешнего, где Православие рассматривается как занесенная из Москвы вера, а не вера нашего народа, которая была искони…» Более того, призывал «бороться с тенденцией отрыва и создания новой Беларуси на основе идеи нацдемовской (не в историческом, а в плохом смысле этого слова), когда не учитывается прошлое, а доминирует все, что дальше от русского». Учитывал о. Виталий и другое: «Кроме того, есть и иная тенденция обосновать оторванность Православия от исторического и национального корней. Делается это на основании того факта, что белорусское возрождение, начавшееся во второй половине ХІХ в. среди шляхтичей, было по сути польско-католическим». Рассуждения о национальном содержании возрождения у него обобщаются следующим образом: «Естественно, то, что белорусское возрождение ХІХ в. началось в атмосфере польской католической культуры, наложило отпечаток на белорусское культурное возрождение, но не является основанием для отождествления белорусского сознания с западным».

Показательно, что вопрос о русскости протопресвитер Боровой неоднократно затрагивал и в своих проповедях. Например, «… Существует многомиллионный православный народ Руси: моей Беларуси, Украины, России и других стран, где православные чувствуют себя связанными своим прошлым с Русью…» Хотя, естественно, вопрос этот, особенно в 1970-1980-е годы, был не самым важным для проповедей. Поэтому в публиковавшихся его материалах затронутая нами тема не так часто встречается.

А вот в заметках И.Каховской-Калитиной с изложением воспоминаний о.Виталия, можно найти моменты, чрезвычайно интересные. Приведем, выделив особо важное для нас в связи с затронутой темой. Например, вот это: «… Но вернемся к Свято-Троицким воротам Виленской Духовной Семинарии, которые наконец осветило солнце, чему не преминул порадоваться отец Виталий. Он указывает нам на металлические ворота и говорит: «А через них мы удирали после вечерней молитвы в Вильну и бежали к реке – петь русские песни!» … рассказывая нам, как это было опасно на самом деле – петь русские песни в польской Литве, если даже на литовском языке действовала только одна школа в Вильне (остальные – по-польски), а уж о русском и говорить нечего – никак не поощрялся. Забавно то, что пели русские песни – белорусские мальчишки.

Позже отец Виталий нам расскажет, как во время немецкой оккупации Белоруссии, он и дьякон Михаил (будущий мученик, расстрелянный фашистами), будучи стопроцентными белоруссами, назовут себя русскими, когда об этом будут спрашивать в немецкой комендатуре, но это другая история…

… говорил, что Мицкевич не только не пылал любовью к России, но откровенно ее ненавидел. А для отца Виталия, любящего Россию и знающего по собственному опыту, что такое польская власть, это было неприемлемым...» (Каховская Калитина И. Поездка в Друскининкай. Батюшкина семинария).

И еще очень важный момент: «Надо было (в Варшавском университете. И.Ч.) заполнить анкету, и я написал национальность «русский», язык – «русский», что не соответствовало правде: я же стопроцентный белорус, язык мой был белорусский, причем такой народный язык. При этом я хорошо знал польский литературный язык. Когда об этом узнали на факультете, все пришли в удивление. И вызвал меня Загуровский – директор, поляк, интеллигентный пан. И говорит мне: «Для чего пан написал национальность «русский» и язык «русский», если он из Белоруссии?» А я, – никогда такую глупость больше не повторю, я был очень большим русским патриотом, – возьми и скажи ему по-польски: «Когда я учился в семинарии в Вильно, то за все эти годы я увидел, что нас, белорусов, поляки желают разъединить с русскими… По истории Русь единая – белорусы, украинцы и русские – это русские, Русь. Вот я и написал. И буду писать все время так везде и всюду до тех пор, пока моя Белоруссия не присоединится к России. Тогда я буду писать в этом государстве – белорус». Он ответил: «Ну, як пан собе хце» (как хочешь). И я не получил стипендию» (Чем отличается прямота от правды).

Вот и на материале фильма о протопресвитере Боровом, который все-таки создан, мы можем убедиться, что для него весьма значимым было братство трех восточнославянских народов. Это главная опора для его личного самоопределения как белоруса. Не бело-поляка или бело-европейца, а именно бело-Руса. Такие представления, судя по всему, он сохранил до конца своих дней земных. А это очень важно в условиях, когда грозит опасность дерусификации самосознания белорусов, о которой мне доводилось неоднократно говорить. Но я горд, что в лице о.Виталия имею единомышленника и союзника.

* Нa материале публикаций и публичных выступлений протопресвитера Виталия Борового.

Иван Чарота, доктор филологических наук, профессор

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"