В 2015 году, будучи на Украине я приобрёл на память при случае отрывной «Украинский народный календарь» на 2016 год, естественно на украинском языке. Такие календари очень популярны в украинской, да и российской деревне. Уже дома в Воронеже, листая календарь я с удивлением узнал, что 3 января (сичня – по-украински) исполнилось «145 лет со дня смерти К.Д.Ушинского (1824-1871), украинского педагога, мыслителя и деятеля просвещения». Думаю, что уроженец Тулы Константин Дмитриевич сильно бы удивился такой характеристике. Но следом на листке за 14 января ещё один сюрприз: «50 лет со дня смерти С.П.Королёва (Королива); 1907-1966), украинского ученого, конструктора, первооткрывателя практической космонавтики». Дальше – больше. Выходец из Бессарабии М.В. Склифосовский – украинский хирург. И даже создатель «Толковогословаря живого великорусского языка» В.И. Даль представлен в календаре как «украинский лексикограф, этнограф и писатель»…
Но вернёмся к Королёву. Уроженец Житомира Сергей Павлович при поступлении в Киевский политехнический институт (КПИ) в 1924 году, действительно в графе «национальность» назвался украинцем. Но всего лишь через два года, заполняя уже в Москве анкету МВТУ имени Баумана, Королев написал, что он «русский». В анкете арестованного, заполненной Королевым в Бутырской тюрьме в 1938 году, он также указывает себя русским. И в 1954 году, в личном листке по учету кадров Королев в графе «национальность» запишется русским. Эту метаморфозу можно объяснить только тем фактом, что в 1924 году в УССР вовсю шла так называемая коренизация. Главный на то время специалист по нацвопросу И. В. Сталин ещё в 1920 году в статье «Политика советской власти по национальному вопросу в России» предложил «поставить школу, суд, администрацию, органы власти на родном языке». Причинами коренизации были непрочность советской власти в национальных окраинах. За счет коренизации большевики укрепляли власть на местах. В апреле 1923 г. XII съезд РКП(б) объявил коренизацию официальным курсом партии в национальном вопросе. В июле – августе 1923 года в УССР вышли два постановления, одно из которых предусматривало, что вновь поступающие на государственную службу должны изучить украинский язык в течение 6 месяцев, а те, кто уже находится на госслужбе – в течение 1 года. 30 апреля 1925 года опубликовано совместное постановление ВУЦИК и СНК УССР «О мерах срочного проведения полной украинизации советского аппарата», по которому перейти на украинское делопроизводство в государственных учреждениях и государственных торгово-промышленных предприятиях надлежало не позднее 1 января 1926 года. Рабоче-крестьянской инспекции предписывалось периодически проверять украинизацию советского аппарата. 15-й пункт постановления гласил: «сотрудники государственных учреждений и государственных торгово-промышленных предприятий, у которых замечено будет отрицательное отношение к украинизации, выражающееся в том, что за истекший период они не принимали никаких мер к изучению украинского языка, могут быть администрацией этих учреждений и предприятий уволены без выдачи выходного пособия». Кстати, украинизации коснулась и некоторых районов Воронежской области. Какими методами она проводилась говорит такой факт. Глава воронежского Губ ОНО А.Я. Щепотьев, в циркулярном письме, разосланном в октябре 1925г. по уездам, отдельно подчеркивал: «Необходимо избегать выяснения воли населения путем голосования». При подготовке перехода школ на украинский язык «разъяснительная компания среди украинского населения о необходимости просветительской работы на украинском языке должна проводится умело, лицами, владеющими местным говором, при такой постановке дела, голосование окажется излишним».. То есть, поскольку население на местах идей украинизации не поддерживало, губернские власти вынуждены были внедрять нововведения, не ориентируясь на общественное мнение. Надо ли объяснять, почему молодой Королёв в такой обстановке идентифицировал себя как украинец.
Украинизация в СССР сначала была полностью прекращена в конце 1932—1933 годов на территории РСФСР. А в конце 1930-х и на территории Украинской ССР. На этот счет есть исторический анекдот о том как секретарь ЦИК Украины Скрыпник обратился к председателю ВЦИК СССР Калинину с просьбой выделить миллион рублей золотом на украинизацию. Михаил Иванович в ответ на просьбу всплеснул руками: «Да ты что? Скажи, как по-украински будет голова?». – «Голова». – «А рука?» – «Рука.» – «А нога?» – «Нога.» – «А спина?» – «Спина». – «Также спина». – «А жопа?» – «Так жопа будет срака.» – «Так что я тебе на одну сраку миллион должен дать? Нет, давай будем проводить индустриализацию».
Конечно, авторы украинского календаря вправе записывать в соотечественники любого, кто им по душе. В том числе, как недавно предложил Ющенко, и Достоевского и Репина… Никто из них уже сможет возразить или прокомментировать сие посмертное приключение. Однако нам российским гражданам стоит также пересмотреть итоги той давней и проводимой ныне по образцу советской украинизации. Нам постепенно и без истерик для лучшего взаимопонимания надо возвратить в культурный оборот значимые общерусские имена, которые большевики в угоду политической конъектуре записали в разряд «коренных» и так они в этом разряде до сих пор и остаются. Об одной такой жертве коренизации, а ныне символе украинской самостийности мой подробный рассказ ниже.
Как отмечали в прошлом веке специалисты, Сковороду больше знают, нежели читают. И действительно, с уверенностью можно сказать, что почитателей у этого известного писателя и философа гораздо больше чем читателей. Тому виной не только главный недостаток его как поэта, на который указал Арсений Тарковский в своём стихотворении «Григорий Сковорода»:
Не искал ни жилища, ни пищи,
В ссоре с кривдой и с миром не в мире,
Самый косноязычный и нищий
Изо всех государей Псалтыри.
Дело ещё и в языке произведений Сковороды, о котором до сих пор спорят филологи. Первый биограф и ученик Григория Саввича Михаил Коваленский утверждал, что Сковорода писал «на российском, латинском и эллинском языке», хотя иногда употреблял «малороссийское наречие». А как установили современные исследователи, основными «рабочими языками» Сковороды были церковнославянский язык русского извода, русский разговорный язык и находившийся в становлении русский литературный язык. Чтобы познакомить читателя с языком Сковороды процитируем здесь одно из самых знаменитых произведений Сковороды, до сих исполняемый под музыку духовный стих из сборника «Сад божественных песен, прозябших из зерн священного писания»:
Всякому городу нрав и права;
Всяка имеет свой ум голова;
Всякому сердцу своя есть любовь,
Всякому горлу свой есть вкус каков,
А мне одна только в свете дума,
А мне одно только не идет с ума.
………………………………………………………..
Строит на свой тон юриста права,
С диспут студенту трещит голова.
Тех безпокоит Венерин амур,
Всякому голову мучит свой дур, –
А мне одна только в свете дума,
Как умереть бы мне не без ума.
Смерте страшна, замашная косо!
Ты не щадиш и царских волосов,
Ты не глядиш, где мужик, а где царь, –
Все жереш так, как солому пожар.
Кто ж на ее плюет острую сталь?
Тот, чия совесть, как чистый хрусталь...
Эту со всех точек зрения плохую поэзию украинские и русские мастера слова охотно приглаживают, переводят и выдают на-гора безупречный стих якобы Сковороды. Однако, как считает автор современного жизнеописания философа русский писатель и литературовед Юрий Лощиц, без своего языка Сковорода не будет самим собой. «Сегодня язык, на котором Григорий Сковорода писал свои стихи, басни и прозаические диалоги, – считает Лощиц, – нуждается не просто в снисхождении, но и в самой решительной реабилитации. Сковорода-писатель прекрасно чувствовал себя в современной ему языковой стихии, она его нисколько не смущала и не служила помехой для его самовыражения. Переведи мы все его творения на современный русский или современный украинский, и сколько обнаружится невозместимых потерь!»
Действительно, и косноязычие, и своеобразный язык Сковороды создают неповторимый образ странствующего философа, мудреца из народа. Ведь главное содержание песни выражено прозрачно и отчётливо. Собственно процитированная песня раскрывает одну из самых заветных и любимейших мыслей Григория Саввича. В самом коротком виде она выражена по его завещанию на могильном камне философа: «Мир ловил меня, но не поймал». В своём стремлении сохранить хрустальную совесть, уйти от мира Сковорода выступает в духе православной аскетики, для которой «мир» – это совокупность страстей, а отказ от мира – начало умного делания. Делание – это деятельность, но деятельность в смысле очищения сердца, непрестанной, сознательной работы над собой. Сковорода не связывал умножения человеком своих познаний с ростом материальных потребностей, удовлетворение которых понимается как достижение человеческого счастья. Наоборот, чем лучше человек познает самого себя и окружающий его мир, тем умнее и скромнее должны быть его потребности. Эта мысль особенно ярко выражена в «Притче, названной «Еродий»: “…Умей малым ты удовлетворятся. За большим не женись, Сети брошены на ловы, их ты весьма берегись. Я говорю вам, что не нужно жить в роскошах. На таких, говорю, повсюду распинают сети.»
Счастье связано не с удовольствием все растущих материальных потребностей, а с радостью труда, учил философ. Существующий мир Сковорода характеризовал в одном трактате как: «Мир есть пир бешеных, торжище, которые качаются, море которые волнуются, пекло которые мучаются», а в другом как: «Мир есть море, которые топятся, страна является язвой прокаженных, ограждение свирепых львов, острог привлеченных, торжище блудных, печь, распыляющая страсти, пир бешеных, хоровод пьяно-сумасбродных, и не протрезвятся, пока не устанут, кратко сказать, слепые за слепым в бездну грядущие». Сковорода считал, что обладатель роскошных дворцов, дорогой одежды, золота и серебра – это ложный человек. Философ наставлял: «Сыне, храни сердце твое… Не взирай на то, что твое телишко есть убогая хижинка. В хижине той и под убогою тою одеждою найдешь царя твоего, отца твоего, дом твой, ковчег его и спасение твое. Не будь царем, а имей сердце царское, ибо правда – это царь без маски».
До революции наследие Григория Сковороды вызывало разноречивые, а иногда прямо противоположные оценки. Так, А. И. Введенский полагал, что поскольку самобытный философ не напечатал ни одного из своих сочинений и «его влияние имело чисто местный характер», «вполне справедливо считать Сковороду первым русским философом, справедливо и высоко ценить… его оригинальность и глубину мысли, … но для развития русской философии Сковорода прошел без следа». Г. Г. Шпет, в свою очередь, называя Сковороду «мнимонародным философом», скептически констатировал: «У нас сложился взгляд на Сковороду как на первого самобытного и оригинального русского философа. Мне трудно оспаривать это утверждение, так как собственно самой философии в сочинениях Сковороды я нахожу количество предельно минимальное». А вот известный историк русской философской мысли Б. В. Яковенко пишет: «Философия нашла достойное воплощение в трудах, проповедях и жизни Г. С. Сковороды. Он, несомненно, знаменовал собой философскую вершину и завершение той эпохи, и его с полным основанием можно считать первым значительным русским мыслителем, который философствовал не в сухой академической манере, а в живой и свободной форме, строго придерживаясь при этом духа христианства. С. А. Левицкий также называл Сковороду философски наиболее ценным мыслителем и вершиной русской религиозно-философской мысли ХVIII века. Наиболее же восторженно относился к Сковороде В. Ф. Эрн, посвятивший ему большую работу «Григорий Саввич Сковорода. Жизнь и учение» (1912 г.). По его мнению, «философия Сковороды цельная, глубокая и оригинальная», «Сковороду отличаетредкое благородство вкуса», «Искренность, правдивость, сердечная простота песен Сковороды вне всякого сомнения», «Сковорода имеет специфическую прелесть примитива, соединения гениальности с наивной и целомудренной скованностью культурных форм, и эта прелесть, как неповторимая, навсегда останется за ним», «Сковорода, много превосходя Декарта последовательностью, сделал блестящую попытку… проложить совершенно новую дорогу», «Сковорода смело может быть сопоставлен с двумя другими героическими типами философов – с Джордано Бруно и с Сократом», «по страстному стремлению к истине, не отступающему перед радикальной ломкой своей жизни, не боящемуся суровостей и лишений тридцатилетнего скитания и нищенства, фигура Сковороды одна из самых замечательных на протяжении всей истории человеческой мысли, и жизнь его есть одна из тех редких, чистых и благородных жизней, которыми по справедливости может гордиться человечество». При этом Эрн справедливо замечает, что «если жизнь Сковороды привлекала к себе внимание в продолжение всего ХIХ века и о ней было написано немало статей, заметок и воспоминаний, то мысль Сковороды, его философское мировоззрение игнорировалось почти всеми».
Как бы отвечая коллеге и высоко оценивая славянского философа, А. Ф. Лосев подчеркивал, что Сковорода и сам по себе был замечательный человек, а его деятельность имеет громадное общественное значение.
Добавим к этому обзору, что по линии матери Поликсены Владимировны, украинской дворянки Романовой, известный русский философ Владимир Соловьев был внуком казацкого сотника Василя Сковороды, родного брата Григория Сковороды. Владимир Соловьев гордился своим пращуром, считал, что именно от него унаследовал свой талант.
Впрочем, пора вкратце обозначить основные биографические вехи философа. Родился Григорий 3 декабря 1722 года в сотенном городке Лубенского полка Чернухи (сейчас райцентр Полтавской области). Обычно пишут, что Григорий родился в семье небогатого казака. Но по последним данным, большинство историков сошлись во мнении, что отец Григория Савва был священником из казаков. Ведь тогда святым отцом мог быть избран любой человек, уважаемый односельчанами и знающий грамоту, а двор Саввы находился там, где обычно выделялись наделы для духовенства. По окончанию им четырехклассной школы в родном селе, отец отдал Григория в киевское училище, «славившееся тогда науками», то есть в Киево-Могилянскую академию, где отрок вскоре оказался в числе лучших бурсаков. При этом он подрабатывал репетиторством и пением в хоре академии. В декабре 1741 года придворный уставщик, псаломщик, Гаврила Матвеев-Головня в числе лучших малороссийских певчих отобрал Сковороду для придворной капеллы.
Два года Григорий провёл в Санкт-Петербурге при дворе Елизаветы Петровны. А в августе 1744 года вернулся Малороссию и в Киево-Могилянской академии, где провел еще шесть лет, наверстал упущенное, прошел полный курс философии и богословия. В 1750 году он в качестве клирика в составе отряда, возглавляемого знакомым по Петербургу полковником Вишневецким, отправился в Европу. Три года Сковорода «старался знакомиться больше всего с людьми, которые были очень славны ученостью и знаниями», изучил латинский, греческий, немецкий и древнееврейский языки. В 1753 году Григорий Саввич вернулся на родину и в июне был приглашен епископом Никодимом Сребницким в Переяславский коллегиум для чтения курса поэзии. Но инновационный для своего времени новый курс Сковороды «Рассуждения о поэзии и руководство к искусству оной» не был понят консервативным епископом. И Григорий Саввич оказался у коврайского помещика Стефана Томары в качестве домашнего учителя его сына Василия. Поначалу их отношения не сложились. Сковорода несколько лет провел в странствиях: побывал в Москве, жил в Троице-Сергиевом монастыре, наблюдая за бытом монахов, но, в конце концов, снова вернулся на Украину, в Переяслав. К тому времени Томара одумался и второй коврайский период стал, возможно, самым счастливым в жизни Григория Саввича. Именно живя в поместье Стефана Томары, он написал сборник «Сад божественных песен, прозябшим из зерн Священного Писания», где каждое написанное стихотворение имело подобранную автором мелодию. Талантливый музыкант, Сковорода играл на скрипке, бандуре, гуслях и флейте. В 1759 году Григорий Саввич приезжает на Слобожанщину, где по приглашению епископа Иосифа Миткевича на протяжении семи лет преподает поэзию, этику, синтаксиму и греческий язык в Харьковском коллегиуме. В 1765 году по указу Екатерины II из вольных слободских полков была учреждена Слободская Украинская Губерния, переименованная потом в Харьковское Наместничество. Край этот, еще недавно дикий и плохо населенный, во второй половине ХVIII века переживал переходную эпоху, медленно сдвигаясь от казачества и запорожской воинственности в сторону просвещения. Здесь рождаются первые философские труды Сковороды, в том числе трактаты «Входная дверь в христианскую добродетельность», «Наркисс» и «Симфония, названная книга Асхань, о познании себя», а также знаменитые «Харьковские басни». В коллегиуме Сковорода-преподаватель вместо оценок ученикам писал: «весьма туп», «сущий бестолковщина». Умников оценивал званиями: «весьма остр», «зверок вострое» (то есть знания хватает на лету). Всего у него было 12 подобных градаций. Инакомыслие Сковороды оборачивалось оговорами, доносами и интригами. К тому же духовенство настаивало на принятии им сана, чего он не хотел. Ученик и биограф Сковороды Коваленский так описывает эпизод, который раскрывает суть разногласий философа с официальной церковью.
«По приезду в Киев в знаменитый монастырь многие из соучеников его бывших, из знакомых, из родственников, будучи тогда монахами в Печерской лавре, напали на него, говоря: – Полно бродить по свету! Пора пристать к гавани, нам известны твои таланты, святая лавра приймет тя, аки мати свое чадо, ты будеш столб церкви и украшение обители. – Ах, преподобные! – возразил он с горячностию, – я столботворения умножать собою не хочу, довольно и вас, столбов во храме Божием. За сим приветствием старцы замолчали, а Сковорода, смотря на них, продолжал: «Риза, риза! Коль немногих ты опреподобила! Коль многих очаровала. Мир ловит людей разными сетями, накрывая оныя богатствами, честьми, славою, друзьями, знакомствами, покровительством, выгодами, утехами и святынею, но всех нещастнее сеть последняя. Блажен, кто святость сердца, то есть щастие свое, не сокрыл в ризу, но в волю Господню!»
Сковорода не захотел приумножить число фарисеев. Монашеский подвиг видел не в комфортной жизни, а в избавлении от всего ненужного, пренебрежении всеми прихотями, «чтобы более полно выполнить заповедь любви к ближнему, поиск славы Божьей, а не славы людской». Эти слова были истолкованы как гордыня, и Сковороду из коллегиума изгнали. После этого Григорий Саввич раз и навсегда избрал для себя жизнь странствующего учителя. Существует легенда, что однажды Екатерина ІІ пожелала увидеть известного философа. Сковорода прибыл во дворец. А когда в приемный зал вошла Императрица и все поклонились, философ спокойно стоял, взирая на царственную особу.
– Почему ты не кланяешься мне? – спросила Екатерина ІІ.
– Не я желал тебя видеть, а ты сама захотела на меня посмотреть. А как же ты меня разглядишь, когда я перед тобой вдвое согнусь?! – ответил Григорий Саввич.
Почти тридцать лет философ кочевал по Украине и югу России – от Киева до Воронежа, от Орла до Таганрога. По свидетельству Коваленского, Украину, то есть Слобожанщину, предпочитал он Малороссии за воздух и воды. (Малороссией вплоть до 1917 года называли общую территорию Волынской, Киевской, Подольской, Харьковской, Полтавской и Черниговской губерний). «Реки почти все цветут в Малороссии, отчего и воздух имеет гнилость”. Он обыкновенно называл Малороссию матерью потому, что родился там, а Украину теткою “по жительству его в оной и по любви к ней». Философ и поэт Сковорода не стеснялся проповедовать свое учение по ярмаркам, базарам и хуторам. Превратившись в ходячий коллегиум, он давал такие советы и такую науку своим слушателям, какие едва ли можно было получить в самом коллегиуме. Как отмечал Лосев, наиболее замечательным доказательством пользы общественной деятельности Сковороды служит то, что все те помещики, благодаря пожертвованиям которых возник в 1803 году Харьковский университет, почти все были учениками и хорошими знакомыми Сковороды. О популярности Сковороды Николай Костомаров писал: «По всему пространству от Острогожска (Воронежской губернии) до Киева, во многих домах висят портреты Сковороды; всякий грамотный украинец знает о нём; имя его знакомо даже многим из неграмотного народа; его жизнь странника – предмет народных рассказов; в некоторых местностях потомки от отцов и дедов знают о местах, какие он наведывался, какие он посещал, где любил пребывать, и указывают на них с уважением; расположенность Сковороды к некоторым из его современников составляет семейную гордость внуков; странствующие певцы выучили его песни – на храмовом празднике, на торговищах нередко можно встретить толпу народа, что окружает этих рапсодов и со слезами умиления слушает».
В 70-е годы Сковорода проводит много времени в Воронежской губернии. В начале 1772 года Григорий Саввич прибыл в Острогожск. Он принял приглашение отставного полковника Степана Ивановича Тевяшова, который желал взять у него несколько домашних уроков. Степан Иванович – командир Харьковского слободского казачьего полка в 1734–57 годах и полковник Острогожского слободского казачьего полка в 1757–1763 годах. Учился в Харьковском коллегиуме и вероятно там и познакомился со Сковородой. Происходил он из богатого рода Тевяшовых, был сыном стольника и воеводы Ивана Ивановича Тевяшова (старшего), дядей известного в Слободском крае помещика Степана Ивановича Тевяшова (младшего). Его сын Владимир Степанович был коллежским советником. Из своих слобожанских друзей к этим двум, отцу и сыну, испытывал Григорий Саввич едва ли не наибольшее расположение и доверие. У Тевяшовых была хорошая библиотека, которая постоянно пополнялась книжными новинками. Степан Иванович подписывался даже на масонский журнал «Утренний свет», который издавал Николай Новиков. Уклад провинциальной усадьбы предполагал встречу странника и неизменное общество любезных друг другу собеседников. Этим продиктован и любимый жанр философских сочинений Сковороды – диалог. Потому что: «Разговор есть сообщение мыслей и будто взаимное сердец лобызание, − писал он, − соль и свет компаний − союз совершенства». В гостеприимном острогожском доме Тевяшовых странник Сковорода отогревался душой и телом. Не случайно, диалог «Кольцо» и следом за ним «Алфавит, или букварь мира» Сковорода в 1775 году посвятил «Милостивому государю Владимиру Степановичу, его благородию Тевяшову». В 1776 году Григорий Саввич заканчивает в Острогожске «Икону Алкивиадскую» и адресует её отцу Владимира – Степану Ивановичу Тевяшову. Ему же посвящает переведённый с латинского диалог Цицерона «О старости». В усадьбе Тевяшовых в Острогожске Сковорода прожил несколько месяцев 1772 года. Здесь около него возник философский кружок, в который кроме Тевяшовых входил местный чиновник, станционный смотритель города Острогожска Афанасий Панков и дворянин, близкий друг философа, художник Яков Иванович Долганский. На основании философских бесед с ними Сковорода на протяжении весны и лета 1772 года написал шесть философских диалогов, где действующими персонажами выступают Яков и Афанасий. Кстати, в 1774 году Сковорода окончил в имении Щербинина в селе Бабаи знаменитые «Басни харьковские» и посвятил их Афанасию Панкову. Сын Афанасия Панкова Иван был в числе студентов, слушавших лекции Сковороды в Харьковском коллегиуме. Благодаря переписке известно, что в том же 1774 году Сковорода жил у сотника Алексея Авксентиева в Воронежских Лисках. Таким образом, можно с уверенностью говорить о том, что Воронежский край в судьбе философа сыграл немаловажную роль. Какой след оставил в душе Сковороды Острогожск, говорят его красноречивые признания. В предисловии к «разговорам», адресуясь к Владимиру Тевяшову, Сковорода пишет: «Идут к вам два разговора, жаждущие вашего лицезрения. Удостойте их своего приятия. Они уже прежде рождения своего определены доброму вашему духу. Почтение моё к человеколюбному и кротчайшему батюшке Вашему, усердие моё к Вам и доброжелательство к целой фамилии Вашей приносит оные». И в другом месте: «Один «Разговор» уже к вам пришел. Вот же нашол вас и брат перваго. Когда мене жалуете, приймите милостиво и сего и положите братнюю сию двоицу пред лицем дражайшаго вашего родителя, как образ и память усерднаго моего почитания». А в предисловии к переводу Цицерона о Катоне Сковорода написал: «… Взошел мне на мысль некий муж нашего века, не по крови и плоти, но по сердцу вышепомянутым сроден… Сей муж есть покойный Вашего высокородия родитель. И сия-то причина заохотила меня поднесть сию книжечку, протолкованную здешним наречием, в то время как пользовался я спокойным уединением в доме Вашем». Последнее путешествие Григорий Саввич совершил на Орловщину к своему ученику и другу Михаилу Коваленскому, которому, предчувствуя кончину, отдал все свои рукописи. В начале осени 1794 года Сковорода вернулся туда, где хотел умереть, – на Харьковщину, в село Ивановку, имение помещика Ковалевского. Как описывает М. И. Коваленский, вечером Сковорода работал в саду, потом сказал близким: «Завтра я умру». Пришел домой, лег и наутро спокойно отошел, завещав похоронить его на возвышенном месте около рощи и написать на могиле: «Мир ловил меня, но не поймал». Скончался он 9 ноября 1794 года. (В ноябре нынешнего 2019 года исполнилось 225 лет со дня смерти философа, а значит, его имя фигурирует в «Украинском народном календаре». Там он представлен как «выдающийся украинский философ-мистик, богослов, поэт, педагог».
В Российской империи к Сковороде, как было сказано выше, относились неоднозначно. Дмитрий Иванович Багалей, профессор и ректор Императорского Харьковского университета (1887), впоследствие академик советской Украинской академии наук, составитель первого полного собрания сочинений философа, писал, что в ряде своих высказываний Сковорода «выступает русским националистом». После революции, благодаря тому, что творчество Сковороды было предметом научных интересов этнографа и историка В. Д. Бонч-Бруевича, ближайшего помощника и фактически секретаря В. И. Ленина, имя философа было включено в «План монументальной пропаганды» от 30 июля 1918 года. Однако в дальнейшем, в целях политики коренизации, было принято решение отменить установку памятника в Москве. Даже рукописи Сковороды, сохранившиеся в Румянцевском собрании в Москве, куда их завещал передать сын ученика Сковороды Михаила Коваленского, были изъяты из Румянцевского музея и поступили в Институт литературы им. Тараса Шевченко в Киев. Всё делалось для того, чтобы избежать укрепления образа Сковороды как русского философа.
И вскоре Григория Саввича окончательно украинизировали. Он стал “великим украинским поэтом и философом”. В современной Украине Сковорода – один из национальных символов. Некоторые украинские интеллектуалы полагают, что в эпитафии Сковороды, «Мир ловил меня, но не поймал», заключена самая суть украинской идеи. Они видится в ней «мудрость сердца, всеприятие, неприкаянность, метафизическая бездомность и неуловимость». Портрет Сковороды помещён на самой крупной пятисотгривенной украинской купюре. Ему посвящено несколько музеев, поставлено в разных местах около 10 памятников, в его честь названы институты, несколько десятков улиц.
В России ничего такого нет. Хотя, очевидно, что Григорий Саввич в равной мере принадлежит и России и Украине. Было бы правильно, чтобы именно Воронежская область начала возвращать память о странствующем философе. Непременно надо, по крайней мере в Острогожске, назвать в честь Григория Саввича Сковороды улицу, поставить ему памятник, учредить ежегодные чтения… Личность, фигура философа, актуальное и в наше время его философского и литературного наследия стоят того.
Святослав Иванов (г. Воронеж)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
