Польшу в известном смысле можно назвать «крестьянской страной». Более 38% населения живет в сельской местности, традиции и ценности крестьянской культуры коренятся в глубинах менталитета поляков, хотя и не всегда осознанно, чаще проявляясь на уровне подсознания, интуиции.
Типично польский пейзаж невозможно представить себе без бесконечных квадратов и прямоугольников полей. О «необозримых просторах» говорить не приходится: чаще земельные угодья относительно невелики, но обрабатываемые земли составляют 47% территории страны. Весьма значительная часть населения-14% занято в сельском хозяйстве (еще два года назад было около 17%).[1] По современным представлениям это много (сельское население в странах ЕС в среднем составляет около 4%). Это тем более много, что 14% занятого сельхозтрудом населения производит менее 4% ВВП, тогда как в ЕС 4% занятых производят 2% ВВП. По площади земельных угодий Польша занимает третье место в ЕС (после Франции и Испании), 11% сельского населения ЕС живет в Польше.
Приоритетными направлениями развития сельского хозяйства Польши являются, прежде всего, выращивание зерновых, затем картофеля, кормовых культур, сахарной свеклы, бобовых. Хорошо развито садоводство. В сфере животноводства доминируют свиноводство, разведение крупного рогатого скота. В качестве экспортера, Польша известна, прежде всего, как производитель сахарной свеклы, картофеля, капусты, яблок, ягод, лука.
Таким образом, Польша, которую вполне правомерно отнести к числу индустриально-аграрных стран, не является уникальным феноменом. Хотя некая специфика все же существует.
Цифры занятых в сельском хозяйстве, перечисление статей экспорта сельхозпродукции при всей их значимости не могут передать той воистину драматической ситуации, которую переживает польская деревня. Вступление в ЕС в 2004г. ускорило те, очевидно, неизбежные процессы, связанные с общим трендом развития современной цивилизации, которые условно можно обозначить как «раскрестьянивание» польской деревни.
Польских крестьян в середине 90-х годов профессор М.Халямская ( одна из авторитетнейших знатоков проблемы) называла «последними крестьянами в Европе». Такое определение основывалось на специфике менталитета польского крестьянства, его особом восприятии главного средства производства – земли, которая была для них чем-то гораздо большим, чем источник получения дохода. Труд на земле расценивался как нечто едва ли не мистическое, как некое предназначение, исполнение высшего долга.
Заметим, что такое отношение к земле было не в равной степени характерно для всего польского крестьянства. Самыми «крестьянскими» крестьянами были жители тех территорий, которые входили в состав довоенной Польши. На землях же «понемецких», вошедших в состав страны после Второй мировой войны землю воспринимали более рационально. Ведь основное население этих регионов составляли переселенцы, «новые люди на новых землях». Именно здесь, на северо-западе Польши было сосредоточено большинство госхозов ( на севере до 60% земель принадлежало госхозам, на западе – до 35-40%). При небольших в целом земельных владениях крестьян ( в среднем около 6 га) на юге и востоке страны размер наделов в основном приближался к цифре1-2 га, на севере и западе – 10-15га (21).
Социализм в каком– то смысле законсервировал элементы традиционного, консервативного мышления крестьянства. В Польше не было коллективизации, но и процессы модернизации оказались заблокированными. В 90-е годы сложилась парадоксальная ситуация, когда именно крестьяне, владельцы частной собственности, отнюдь не стали горячими сторонниками рыночных реформ, а напротив, выступили как их решительные противники. Социализм явился неплохим «охранным зонтиком» для мелких и низкотоварных крестьянских хозяйств (а таковых в Польше было большинство): государство обеспечивало дешевые кредиты и гарантированный рынок сбыта, а также пусть и скромное, социальное обеспечение.
1989г., казалось, открыл перед крестьянами новые, невиданные перспективы. Либерализация экономики привела к росту цен на продукты питания, доходы крестьян пошли вверх и даже превысили средний уровень доходов по стране. Крестьяне были полны надежд, как оказалось, неоправданных. Уже в 1990г. доходы крестьян стали составлять 69% от средних по стране, а в 1991г.-63% (28, с.171).
Новый экономический порядок вызывал противодействие и неприятие, казался несправедливым. Трудно и ожидать иного: в 80-е годы, пользуясь либерализацией экономической политики, крестьяне брали кредиты, а в 90-е в связи с гиперинфляцией оказались не в состоянии платить даже проценты по ним. На незащищенный польский рынок хлынули сельхозпродукты из Европы и польские крестьяне не смогли с ними конкурировать. В особенно тяжелом положении оказались госхозы, безработица в северо-западных регионах Польши достигала 30%. Земли госхозов были переданы Агентству сельскохозяйственной собственности государственной казны, которое с 1992г. начало продажу с торгов или передачу в долгосрочную аренду этих земель. Отсутствие у польских крестьян необходимых средств, привело к тому, что землю в основном брали в аренду.
В 1992-1997гг. положение крестьян несколько улучшилось, наметилась тенденция к росту доходов, но в последующий период, вплоть до вступления Польши в ЕС положение вновь ухудшилось, размер государственных дотаций сокращался. В 1999г. он составлял 2,1% бюджета (28, с.171).
Таким образом, почувствовав на заре трансформации вкус новой, счастливой и богатой жизни, очень скоро крестьяне ощущали только горечь ее. Деревня оказалась в числе проигравших от происходящих перемен: бедность, безработица, отсутствие перспектив стали уделом большинства сельских жителей. Правда, не всех: с первых лет перемен произошло расслоение крестьянства, формирование слоя крупных землевладельцев вполне процветающих в новых условиях.
Напряженность ситуации усугублялась и тревожными ожиданиями «распродажи Польши», прежде всего немцам: в конце 90-х-начале 2000-х годов в стране горячие споры вызывала проблема продажи земли иностранцам. Право-популистские партии буквально били в набат. Тем более, что земля в Польше была в тридцать раз дешевле, чем в Голландии и в 16 раз дешевле, чем в Германии (21, с.148).
Однако опасения оказались напрасными, и массовой продажи земли иностранцам не произошло как в те годы, так и после вступления Польши в ЕС.
Неожиданно для многих в Польше, полагавших, что крестьяне, как собственники горячо поддержат возвращение капитализма, девяностые годы были отмечены масштабными акциями протеста, поддержкой крестьянами откровенно популистских партий, прежде всего «Самообороны», возглавляемой А.Леппером. Поводов для недовольства было предостаточно. Крестьяне оказались в 90-е годы в очень сложном положении, будучи не в состоянии быстро приспособиться к новым условиям. Было ясно, что с жесткими законами рынка им самим не справиться. Даже либерал и рыночник Бальцерович не остановился перед такой нерыночной мерой как создание Кассы сельскохозяйственного социального обеспечения. Эта касса, созданная в 1991г. предполагала, что финансирование пенсий для крестьян будет производиться на 95% за счет других категорий населения. В результате налоговой реформы Бальцеровича в 1992г. все поляки были обложены налогом на личные доходы, налогом на здравоохранение, но крестьяне и здесь оказались исключением. Крестьянские партии сумели доказать, что крестьяне бедны и не могут содержать государство.
В целом польское сельское хозяйство в 90-е годы развивалось в соответствии с общемировыми тенденциями: снижением спроса на продовольствие, понижением цен на сельскохозяйственное сырье и продукцию, повышением стандартов охраны окружающей среды, «деаграризацией» сельских районов. Развитие данных тенденций привело к маргинализации сельского хозяйства в макроэкономике (3,с.33).
Пожалуй, в самый сложный для крестьян период, в начале 2000-х годов началась работа по подготовке к вступлению Польши в ЕС. В рамках таковой Польша была включена в программы PHARE, ISPA, SAPARD. Именно последняя предусматривала серьезные капиталовложения в сельское хозяйство:171,6 млн евро ежегодно.
Став членом ЕС, Польша оказалась в сфере действия Общей аграрной политики (ОАП), цели которой формулируются следующим образом:
«– повышение конкурентоспособности сельского хозяйства ЕС с помощью рыночных интервенций, ценовых гарантий, защиты от колебания цен;
– стимулирование рыночно-ориентированного стабильного сельского хозяйства главным образом посредством ограничения, а впоследствии-ликвидации прямых выплат, связанных с сельскохозяйственным производством, и увязки таких выплат с ведением сельских домашних хозяйств, их функциями в области охраны окружающей среды, хорошего содержания животных, повышения качества продукции;
– поддержка развития экономики сельских регионов как второго после сельскохозяйственного производства элемента ОАП» (3,с.27).
Вступление в ЕС (на референдуме 2003г. за него высказались 77% жителей страны в целом и 65% жителей села) способствовало значительном росту доходов крестьянства – более, чем на 100% улучшилась инфраструктура села, открылись новые возможности для модернизации крестьянских хозяйств. Изменились и настроения в деревне: в 2008 г. почти 40% жителей было довольно своей жизнью, большинство вполне удовлетворяла деревенская жизнь и они не были готовы променять ее на городскую (28, с.175).
Тенденция к улучшению жизни отразилась и в настроениях крестьян. Впервые после 1989г. данные социологических исследований 2007 г. засвидетельствовали преобладание настроений оптимизма и уверенности в будущем среди польского крестьянства (пессимистов было только 18%, тогда как накануне вступления в ЕС в светлое будущее верили лишь 14% крестьян). По уровню оптимизма крестьяне приблизились к показателям остальной Польши. Как пишет кандидат наук Б. Фердышак-Радзейовская из Института развития деревни и сельского хозяйства « польская деревня через Брюссель вернулась в Польшу» и начала движение в сторону модернизации (14, с.74).
Однако оптимистические настроения не следует переоценивать и преувеличивать степень их стабильности. Экономический кризис 2008г. снизил градус оптимизма и весьма существенно: число скептиков вновь возобладало над числом оптимистов и составило32% (14, с.76).
Но, несмотря на колебания настроений крестьянства, трудно отрицать, что для них трансформация, по сути, началась не в 1989г., а с момента вступления в ЕС.
Польша, будучи в составе ЕС, вынуждена подчиняться философии развития отрасли, принятой в Евросоюзе. А она такова: если 10-15 лет назад перед сельским хозяйством ставилась задача обеспечения роста сельхозпроизводства, то в настоящее время стоит задача обеспечения объема и структуры производства соответствующего реальному спросу и уровню доходов. Такой подход трудно признать традиционным и привычным для польской деревни.
Какова же ситуация в нынешней польской деревне, ставшей частью деревни европейской?
Вступление в ЕС способствовало решению многих проблем польского села, но породило новые проблемы в жизни польского крестьянства, этой весьма многочисленной, но трудно поддающейся четкому определению категории польского населения.
Непросто подсчитать количество крестьян в Польше вследствие того, что нет четких критериев. Согласно всепольской переписи населения 2002г. к категории «сельское население» относят те домашние хозяйства, в которых занимаются помимо прочего и сельским хозяйством. Таковых было 8,5 млн. или 22% населения. Но если в качестве критерия использовать происхождение доходов, то число крестьян значительно снизится: ведь только 16,5% сельского населения, владеющего землей, живет за счет доходов, получаемых от хозяйствования на ней. Земельными угодьями владеют не только крестьяне, но каждый третий из живущих на селе: учителя, пенсионеры, владельцы магазинов, научные и творческие работники.
Согласно Польской социологической классификации профессий к категории «крестьяне» причислялись владельцы земельных хозяйств(10,2%) и сельхозработники (2,7%).
Иные цифры могут быть получены при субъективной оценке граждан, относящих себя к той или иной категории: при таком подходе «индивидуальных крестьян» в Польше-13,5 % из числа поляков, живущих на селе (15, с.144-146).
Крестьяне в социальной структуре являют собой особую группу, к которой непросто применить такой, казалось бы, вполне объективный критерий, как подсчет численности. Как не парадоксально, но при сокращении числа крестьянских хозяйств население польского села увеличилось за последнее время. Причем за счет людей, которые никакого отношения не имеют к сельскому хозяйству: интеллигенции, богатых пенсионеров. Жить на селе стало модно, престижно, чего не скажешь о занятии сельским хозяйством.
В последние годы население Польши несколько увеличилось, при этом число жителей городов уменьшилось, а деревни – возросло, хотя и незначительно. Интересно, что этот рост не был одинаков по всей стране: сельское население увеличивалось на севере и западе и уменьшалось на юге и востоке Польши. Несмотря на некоторое увеличение численности жителей деревни, происходит это не за счет увеличения рождаемости: как и во всех странах ЕС количество детей, рождающихся в Польше, не обеспечивает простого воспроизводства населения.
Население деревни растет главным образом за счет миграции из города: в Польше число горожан, переселяющихся в деревню больше по количеству, чем поток мигрантов противоположной направленности (так в 2008г. это превышение составило 38,9 тысяч человек– 13, с.50).
В отличие от внутренней миграции, внешняя способствует уменьшению числа деревенских жителей – в 2008г. на временную работу за рубеж выехало 25,8 тыс. человек. Официальные цифры не совсем соответствуют истинному положению дел: по данным Главного статистического управления Польши в 2008г. число выехавших за рубеж на временную работу составило 2210 тысяч человек. Это в основном молодые люди, чаще мужчины. Уезжают главным образом в Германию, Великобританию, Америку и Ирландию (13, с.52).
В последнее время наметился некоторый рост числа тех поляков, которые декларируют себя, как живущих за счет использования земли. Не романтика сельской жизни, а дотации, получаемые из ЕС стали причиной такого положения дел. При этом молодежь может рассчитывать на дополнительные выплаты. В итоге число тех, для кого работа в сельском хозяйстве является одним из источников дохода, возросла с 2002г. в четыре раза: с 68 до 271 тысяч (9).
Дотации от ЕС получают все имеющие землю, но отнюдь не обязательно что-то производящие на рынок. Продажа земли в Польше разрешена, но в последнее время ее масштабы сократились: если земля и продается, то до определенного предела, гарантирующего получение дотаций (хозяйством считается надел не менее одного га). Земля кормит уже самим фактом владения ею, но эффективность производства от этого не повышается (27, с.14).
Цена земли в последние годы увеличилась: если до вступления в ЕС один га стоил 4-5 тысяч злотых, то в настоящее время-14 тысяч злотых.
В 2009г. польские крестьяне получили 60 млрд злотых из фондов ЕС. Это третья позиция после Франции, получающей 20% от общей суммы выплат в рамках Общей сельскохозяйственной политики и Испании [2](27, с.15).
Несмотря на достаточно высокий уровень дотаций, не все в Польше им удовлетворены и усматривают дискриминацию в том факте, что страны «старой Европы» получают больше. Тем более, что по нынешним условиям действия ОАП доплаты начисляются исходя из количества земли. Особо яростно возмущается оппозиционная партия «Право и справедливость», обвиняя в нерадении о судьбах польской деревни «Гражданскую платформу», возглавляемую Туском и президента Коморовского (25).
Получение дотаций требует соответствующего оформления, причем формы заявок ежегодно меняются. После вступления в ЕС многие польские крестьяне опасались трудностей с этим связанных, но проблема была достаточно успешно решена путем создания пунктов сельскохозяйственного консультирования, где крестьянам помогали оформлять заявки на дотации.
Конечно, в большинстве своем крестьяне осознают выгоды от пребывания в ЕС. Но помимо выплат и дотаций есть и другая сторона медали: ЕС разрушает традиционные устои, дети покидают родителей и уезжают в Европу. И не всегда материальные выгоды превышают горечь одиночества и разлуки.[3]
Несомненные выгоды для польских крестьян от вступления в ЕС не исключают и достаточно серьезных проблем: ведь получая дотации, Польша в известном смысле ограничена в проведении самостоятельной политики. Роль министерства сельского хозяйства сводится к исполнению координирующих и надзорных функций, оказанию ограниченной помощи в виде дотаций на топливо, выделению льготных кредитов, помощи на случай стихийных бедствий. Но, как замечает министр сельского хозяйства М.Савицкий, Польша не имеет права, даже имея дополнительные средства, включать их в обязательные расходные статьи бюджета. «Европейская бюрократия в сельском хозяйстве,– замечает министр,– это гигантская машина, и нам очень трудно выскочить из этого административного корсета» (1).
Стремясь к максимально высоким дотациям, крестьяне иной раз идут и на некоторые уловки. Возможность для таковых открывают в частности т.н. экологические хозяйства, в которых предусмотрено производство экологически чистой продукции без применения химических удобрений. Ведение экологического хозяйства предполагает также пропаганду преимуществ использования натуральных удобрений, сегрегацию отходов, развитие очистных сооружений в целях улучшения состояния поверхностных и подземных вод.
Идея экохозяйств, возникшая в странах «старой Европы» в Польше, после вступления страны в ЕС обрела популярность. Сейчас число экологических хозяйств достигает 21 тысячи и они занимают площадь в 519 тысяч га. Большинство экологических хозяйств весьма внушительны: в среднем25,2 га, но это в среднем, много настоящих латифундий по несколько тысяч гектаров (26, с.17).
За эксплуатацию земли с целью производства экологически чистой продукции в целом на гектар выплачивают 2,8 тыс. злотых (сюда входят и доплаты, получаемые от ЕС всеми крестьянами и те, которые выплачивают только тем, кто производит экологически чистую продукцию. Чем больше гектаров, тем больше доплат. Высадив саженцы рекомендуемых культур на огромных площадях, крестьяне не очень озабочиваются уходом за ними. Ведь проверяющие организации не следят за судьбой урожая и состоянием саженцев. Несколько лет назад по всей Польше появились плантации грецкого ореха, в последнее время их сменили чахлые саженцы яблонь.
Некоторые колебания в численности крестьянских хозяйств, в принципе, не очень отражаются на общей картине: на протяжении почти 30 лет их численность приближается к 2 млн[4]. Если же говорить о более точных цифрах, то выплаты из ЕС получают 1 467тыс. крестьянских хозяйств (15, с.146). Но лишь часть из них производит продукцию на рынок и сопоставима с хозяйствами «старой Европы». Больше половины по сути ведут натуральное хозяйство, будучи очень мало связанными с рынком.
Крестьяне не являются однородной группой. Ее основные составляющие это: наемные работники – 120 тыс. человек и владельцы или арендаторы хозяйств. Последние подразделяются на четыре группы: мелкие хозяйства ( от 1 до 5 га), составляющие 57,3% от общего числа; средние ( от 5 до 20 га ) – 35,6% ; мелкотоварные (от 20 до 50 га) – 5,7% и крупные (свыше 50 га) -1,4% хозяйств[5].
Именно размер земельного владения определяет специфику хозяйства, а также характер труда его владельца: чем крупнее хозяйство, тем меньше его владелец занимается непосредственно крестьянским трудом, тем больше внимания уделяет исполнению функций менеджера.
В мелких хозяйствах занято около одной трети крестьян, из которых почти половина активно занята несельскохозяйственным трудом в поисках дополнительных источников доходов, а 25% безработные (16, с.91).
По мнению профессора Роснера 80% продукции в Польше производят в 20% хозяйств. В США считается рентабельным хозяйство в 300 га, в Европе-70 га. В Польше в последнее время размер угодий увеличился. Но только до 9 га в среднем и то только в тех районах, где некогда действовали госхозы.
Серьезной проблемой польской деревни является скрытая безработица. Отношение к «лишним людям на селе» достаточно сложное: крестьяне прекрасно понимают их ненужность в ведении хозяйства, но соображения типа « а куда же им деваться» иной раз пересиливают рациональный подход. При этом абсолютизировать некое особое отношение крестьян к жизни и своему труду, очевидно, не стоит: по данным социологов около 47% крестьян изменило бы род занятий, если бы была такая возможность.
По подсчетам специалистов из Института развития села и сельского хозяйства ПАН для того, чтобы польское сельское хозяйство сравнялось с немецким, нужно, чтобы из села ушло от 2,5 до 2,7 млн. человек. Безработица в польской деревне не является чем-то уникальным, а уровень безработицы непостоянен: если в 2007г. он составлял 17,1% и был самым высоким в ЕС, то в 2009г. снизился 7% и был одним из самых низких (13, с.65).
Для решения проблемы «лишнего населения» села и обеспечения возможности низкорентабельным хозяйствам обрести дополнительные источники дохода важно обеспечить рабочие места на селе непосредственно не связанные с сельским хозяйством. Именно такие шансы открывает принятая ЕС «Программа развития сельских территорий», а конкретнее тот ее раздел, который называется «Создание и развитие микропредприятий». В соответствии с этой программой Агентство реструктуризации и модернизации сельского хозяйства выделяет средства на создание малых предприятий. Дополнительное финансирование получают предприятия с числом занятых не более 10 человек, годовой оборот которых не превышает двух млн. евро. По мнению министра сельского хозяйства М. Савицкого, малые предприятия могут существенно улучшить ситуацию на рынке труда в сельской местности. В настоящее время заявки на получение дотаций получены от 15 тысяч малых предприятий. Если исходить из того, что на каждом из них будет занято, по меньшей мере, два человека, то речь идет о 30 тысячах рабочих мест[6](15).
Среди крестьянских хозяйств соответствии с целями хозяйствования (самообеспечение или производство продукции на рынок) выделяются следующие типы :
– хозяйства, не поставляющие свою продукцию на рынок (около 28%);
– хозяйства работающие главным образом на удовлетворение собственных потребностей и поставляющие на рынок только излишки(25%);
– хозяйства, поставляющие продукцию главным образом на рынок(47%).
По сути, только третья группа вписывается в современные условия экономической жизни и связана с рынком. В основном высокотоварные и эффективные хозяйства расположены в северной и западной Польше.
В плане структуры сельскохозяйственного производства ситуация в Польше выглядит следующим образом: число производителей зерновых стабилизировалась в пределах 150-1700тыс. принебольшом росте посевных площадей. Среднее хозяйство, производящее зерновые составляет около 5га. Однако 10% производителей в этой отрасли располагают земельными угодьями, превышающими 25 га. Значительно увеличилось число производителей рапса. Причем средний размер земельных угодий у производителей этой культуры составляет 77 га. Уменьшилось количество производителей сахарной свеклы (со 100 тысяч до 67 тысяч). Эти колебания напрямую связаны с потребностями рынка (16, с.30-31).
Потребности рынка привели и к сокращению численности поголовья скота. Польские производители не выдерживают конкуренции с другими странами ЕС. Поляки традиционно потребляют много мяса, предпочитая при этом свинину. Потребление мяса составляет 74,5 кг в год ( для сравнения в Аргентине-115,7 кг, Португалии – 104,8 кг, Австрии – 102,6 кг, Германии – 60,8кг, Чехии – 57,1 кг, Франции – 54,2кг, Италии – 49,2 кг. Но каждый третий покупаемый килограмм имеет датское, немецкое или испанское происхождение. Импортное мясо дешевле польского (26).
В целом после вступления в ЕС наметился рост производства сельскохозяйственной продукции в Польше, но в масштабах ЕС доля страны не так уж велика: в 2008г. она составила менее 6% (24,с.38).
Главной проблемой польского сельского хозяйства является его низкая производительность. Продуктивность использования земли в стране на 35 % ниже средней по ЕС и на 43% ниже, чем в странах «старой Европы». Правда по уровню продуктивности Польша обгоняет прибалтийские государства, Румынию, Болгарию, Чехию и Словакию.
Производительность труда в польском сельском хозяйстве в три раза ниже, чем в среднем по ЕС и в 6 раз – чем в странах «старой Европы». Более низкая производительность труда лишь в Румынии, Болгарии и Латвии.
Нелегкий труд польских крестьян не обеспечивает для большинства из них получение высокого дохода. По уровню материальной обеспеченности крестьяне всегда находились на последнем месте среди прочих социальных групп. После вступления в ЕС ситуация несколько изменилась: так с 2007 по 2009 годы уровень доходов крестьян вырос на 15%, но все равно он был ниже, чем у других категорий занятых: около 25% хозяйств живут ниже уровня бедности (15, с.148).
По подсчетам профессора Ч.Новака из Краковского аграрного университета доход крестьян с 2000г. увеличился на 90% и составил 928 злотых на одного члена семьи. Наиболее ощутимо выросли доходы тех, для кого занятие сельским хозяйством не является единственным (2).
Несмотря на явные материальные затруднения, крестьяне были не слишком активны в стремлении улучшить свое положение. Лишь немногие воспользовались возможностью увеличить свои земельные угодья за счет освоения земель, оставшихся бесхозными после развала госхозов, а такую возможность государство предоставляло.
По мысли Фукуямы лучшим путем к благосостоянию является использование социального капитала. Как отмечает Б. Федыщак-Радзейовская, не все ученые разделяют эту позицию, но опыт свидетельствует о том, самоорганизация общества и различные формы сотрудничества действительно способствуют успешному экономическому развитию (14, с.81).
Крестьяне же являются группой достаточно замкнутой, о чем свидетельствуют данные о наследовании профессионального статуса и супружеская гомогамия. В 2002г. отцами 8 из 10 крестьян были также крестьяне. В том же году 73% крестьян имели жен из своей среды (15, с.147).
Применительно к польской деревне достаточно устойчиво представление о ее пассивности, индивидуализме крестьян. Вступление в ЕС способствовало некоторым переменам в этой сфере. В рамках Общей аграрной политики в стране была запущена программа LEADER, являющейся особой формой финансирования в рамках ОАП, предполагающего сотрудничество трех субъектов: местного самоуправления, неправительственных организаций и частного бизнеса в рамках локальных групп действия (ЛГД). Эти группы ,имеющие правовой статус разрабатывают локальные стратегии развития, консультируются с местными жителями принимают решение о финансировании отдельных «малых проектов». В рамках реализации программы LEADER в Польше было создано 150 локальных групп, действующих достаточно успешно.
Помимо новых форм самоорганизации, на селе действуют и старые, традиционные: 8 тысяч организаций, связанных с костелом, 15 тысяч добровольных пожарных дружин, 800 оркестров, 300 коллективов художественной самодеятельности, 600 спортивных организаций,1000 клубов (14, с.87).
Как правило, активисты этих организаций пользуются авторитетом и доверием односельчан. Однако в целом правомерно говорить о низком уровне самоорганизации на селе.
С проблемой социального капитала косвенно связаны и проблемы культурного развития села. В этой области за годы трансформации произошли весьма серьезные перемены. Прежде всего, изменилась сама суть культурной политики. Новая ситуация характеризовалась децентрализацией и коммерциализацией культуры. Роль спонсора от государства в значительной степени перешла к органам самоуправления. В первые годы трансформации это привело к деградации материальной базы культуры и снижению почти вдвое уровня участия в культуре. Неблагоприятные тенденции проявлялись на протяжении всей декады 90-х годов. Государство выделяло на культуру мизерные средства, но все более высокой становилась доля расходов на культуру со стороны органов местного самоуправления.
С 2004 г. началась реализация культурных программ, инициированных ЕС. Однако ситуация коренным образом не изменилась .Особенно тревожно выглядело положение дел с сельскими библиотеками: ежегодно их количество уменьшается на несколько десятков.[7]
О весьма низкой культурной активности польской деревни свидетельствуют следующие данные: в 2008г. в кино не было ни разу 71% жителей села и 87% крестьян; в театре соответственно90 и 98% (4, с.137).
Вместе с тем, не все так мрачно. К разряду положительных тенденций можно отнести весьма существенный рост уровня образования на селе: число лиц с высшим образованием с 2006 по 2008гг. увеличилась с 6,4 до 7,5%. При этом показатели женщин[8] превышают показатели мужчин (13, с.55).
Почти на том же уровне, что в среднем по стране жители села стремятся дать образование детям: более 70% заявляют о своем стремлении видеть детей дипломированными специалистами (13, с.78).
В немалой степени образовательным устремлениям жителей села способствует доступ к Интернету: каждый четвертый из них имеет доступ к всемирной паутине (13, с.81).
За годы пребывания в ЕС значительно улучшились и бытовые условия жизни крестьян: 89,5% имеют водопровод, 76% -ванну, 80%– газ. Что немаловажно в современной жизни, крестьяне чувствуют себя в безопасности в тех местах, где они живут, ощущая себя дома. Только 11% опасаются ночью ходить по своей местности (в городе 47%) (23, с.60-61).
Условия жизни, бесспорно, стали лучше, но ушло что-то главное, ушел дух крестьянской жизни. Изменение жизни польского крестьянства привело к глубинным переменам в самой сути этого социального слоя: крестьянство, как полагает большинство польских исследователей, в социологическом смысле слова исчезает и это навсегда.
Процесс «раскрестьянивания» связан не только (а возможно и не столько) с изменениями внешних условий жизни польской деревни, но с изменением сознания крестьян. Самосознание крестьян переживает процессы перемен, рационализации. Меняется отношение к земле, оно становится более прагматичным, не таким эмоциональным как прежде. Польский исследователь К. Горлах говорит о процессе «модернизации ментальности» польских крестьян (12, с.87).
Это процесс проявляется, прежде всего, в изменении отношения к форме владения землей. Уходит в прошлое «психоз обладания», когда лишь владение землей признавалось чем-то естественным, достойным и нормальным. Более терпимым становится восприятие аренды земли, на первый план выдвигается не форма собственности, а эффективность использования.
О процессах «модернизации менталитета» свидетельствует и изменение отношения к форме собственности на машины и оборудование. Растет число тех сельских хозяев, которые готовы иметь в собственности только такие машины и оборудование, которые нужны ежедневно, остальное же признается допустимым и разумным или арендовать или нанимать владельцев данной техники для выполнения конкретной работы.
Рационализация сознания, накопленный опыт хозяйствования в условиях рыночной экономики побуждает крестьян пересмотреть свое отношение к размерам оптимального земельного владения: все большее число сельских хозяев предпочитает иметь участки большого размера (более 100 га), видя в этом условие рационального ведения хозяйства.
Формирование предпринимательского стиля мышления К.Горлах усматривает и в изменении отношения к решению проблемы преодоления возникающих трудностей. Если в 90-егоды во имя их преодоления крестьяне готовы были ограничить свои расходы, расходы детей, попытаться получить кредит, то в двухтысячные все чаще выход видят в интенсификации усилий, поиске новых сфер приложения труда.
«Прокапиталистическое» сознание проявляется в отношении к проблеме взаимоотношений «хозяин-работник». Среди респондентов существенно увеличилось число тех, кто уверен, что работник не может оказывать такое же влияние на принятие решений относительно деятельности предприятия как хозяин, не может зарабатывать столько же или больше, чем хозяин. Причем чем богаче и сильнее хозяйство, тем более его владельцы склонны к «буржуазному» мышлению, тенденции к проявлению которого явно обозначились в двухтысячные годы, а особенно после вступления Польши в ЕС. Сам факт последнего большинством респондентов оценивался положительно ( лишь немногим более 2% придерживались иного мнения). Однако больше всего респондентов полагало, что от вступления в ЕС выиграют, прежде всего, владельцы крупных хозяйств (11, с.134-135).
Итак, крестьяне уходят в историю.
М.Халамска полагает, что также как в «старой Европе», только несколько позже в Польше идет процесс исчезновения тысячелетней крестьянской цивилизации, института семейного хозяйства.
Закат польского крестьянства начался не сейчас. Первый этап его приходится на 60-е годы – период социалистической модернизации. Именно тогда начался отток крестьян из деревни и утрата остающимися части своей «крестьянскости», изменение менталитета.
Второй этап связан с системной трансформацией, когда произошло выделение небольшой группы «профессиональной элиты сельхозпроизводителей принадлежащих к среднему классу. Это уже не крестьяне. Остальные же составили «многочисленную группу аутсайдеров, которые остаются в своих квази-крестьянских хозяйствах». Они еще сохраняют крестьянскую систему ценностей, но уже идет процесс угасания традиционных связей и культурных особенностей (16,с.92).
Действительно ли «квази-крестьяне» являются балансом, отходами исторического процесса, неким рудиментом прошлого?
Судя по публикациям польских ученых и публицистов, такая суровая оценка польского крестьянства (если не всего, то той его части, которая не очень хорошо вписалась в новые условия жизни) отнюдь не чужда польской общественной мысли. Но такая позиция не является единственной. Помимо (условно говоря) «либерального», «интеллигентско-городского» подхода, существует подход «традиционный», присущий полякам, знающих деревенскую жизнь изнутри, часто самим ведущим хозяйство. Этот подход характеризуется позитивным и реалистическим отношением к польской деревне.
Как показывают социологические исследования, большинство поляков сохраняют основы культурного наследия, определяющего их культурную идентичность, ценят «свое» и потому без особых опасений относятся к «чужому». Как полагает И. Букраба-Рыльска это особенно ценно именно сейчас, ибо «в периоды драматических перемен и новых вызовов важно, чтобы группа ( в данном случае речь идет о польском народе – Л.Л.) была уверена в собственной ценности и силе» (4, с.11).
Пребывание в ЕС как раз требует от поляков (вопреки стараниям элит неустанно критикующих собственное общество) веры в себя, в свое достоинство, возможности и таланты. Возможно, полагает И. Букраба-Рыльска польские «просвещенные слои», негодуя по поводу «отсталых соотечественников» тем самым «восполняют комплексы, связанные с отсутствием иных возможностей экспансии. Польша никогда не имела колоний, куда можно было бы нести свет цивилизации, а для мира (и даже Европы ) Польша до сих пор является в чем-то экзотическим и отсталым уголком мира» (4, с.37).
В свое время известный польский ученый А. Кемпиньский писал об ассиметричном делении польского общества на тех, кто только блистает и говорит и тех, кто делает и молчит. Идея эта и сейчас находит сторонников в польской общественной мысли.
То, что может показаться польской спецификой на самом деле вписывается в более общие закономерности, наблюдаемые и в Европе и в Америке, где также присутствует непростое явление «городского шовинизма» ( по выражению Букрабы-Рыльской). Известный американский социолог К.Лэш выдвигает постулат о необходимости разрушения культурной и политической гегемонии «говорящих классов», далеких от жизни и проблем простых людей.
Представляется, однако, что при всей привлекательности почтительного и внимательного отношения к крестьянам вряд ли возможно изменить ход исторических перемен и остановить закат польского крестьянства.
Gradziuk P. Rolnictwo dostawca surowcow energetycznych i energi // Polska wies 2025. Wizia rozwoju. -W-wa, 2005.– S.173-178.
Gorlach K., Nowak P. Co dala integracja europejska polskiej wsi?// Polska wies 2010. -W-wa, 2010. – S.145-158.
Gorlach K. W poszukjiwaniu rownowagi. Polskie rodzinne gospodarstwa rolne w Unii Europejskiej.– Krakow, 2009. -233 s.
13. Frenkel I. Ludnosc wiejska// Polska wies 2010. – W-wa, 2010.-S.45-65.
14. Ferdyszak-Radziejowska B.Spolecznosci wiejskie piec lat po akcesji do UE– sukces spoznionej transformacji // Polska wies 2010.-W-wa, 2010.– S.67-94.
Halamska M. Rolnicy– miedzy uposledzeniem a przywilejami// Polacy we wspolczesnej Europie.-W-wa, 2011.– S.141-159.
Halamska M. Polski „koniec chlopow”// Ubezpieczenia w rolnictwie.– W-wa, 2007.– N 30. – S. 89-91.
Kaminski R. Czy polski rolnik przestaje byc chlopem?// Ubezpieczenia w rolnictwie.-W-wa, 2007.– N 30.-S.135-139.
Lazarewicz C. Chlopom juz dziekujemy//http://www.polityka.pl/kraj/268189,1,chlopom-juz-dziekujemy.read?print=true 22 сент.
Markiewicz W. W srodku Europy// Polityka.-W-wa, 2012.-N 5.– 12-14.
Okopien K. Podmiot czyli podrzutek.-W-wa,1997.– 245s.
21. Polskie i wschodnioniemieckie rolnictwo po 1989 r.pdf
28. Wilkin J.Skutki transformacji socjalistycznej i czlonkostwa Polski w Unii Europejskij dla wsi i rolnictwa// Polska wies 2010.-W-wa, 2010 -S.170-178.
29.Wilkin J.Rolnictwo a spolczenstwo– ewolucja funkcji i relacji.Uwarunkowania i kierunki przemian spoleczno-gospodarczych na obszarach wiejskich // Polska wies 2025. Wizia rozwoju. -W-wa, 2005.– S.9-28.
[1] По числу занятых в сельском хозяйстве Польша вполне сопоставима с такими странами ЕС, как Португалия и Греция.
[2]Есть, как полагает доктор наук из Института развития деревни и сельского хозяйства И. Букраба-Рыльска некая потенциальная опасность в дотациях ЕС. Выделяемые средства, расходуемые на навязываемые из Брюсселя программы, являются своеобразной ловушкой. Они расходуется в соответствии с указаниями «сверху», что не всегда соответствует истинным потребностям данного региона. Логика местного, локального развития сталкивается с неолиберальной логикой ЕС. Это отнюдь не способствует формированию идентичности деревни (5, с.31).
[3] Достаточно типична следующая ситуация: журналист спрашивает мнение крестьянина с Подляшья о выгодах пребывания в ЕС. Респондент, хотя и признает, что без дотаций не выжил бы, с горечью замечает: « Евросоюз? А холера бы его побрала, этот союз. Мы с женой остались дома одни. Дети в Ирландии» (19, с.13).
[4] М.Халамская приводит цифры, согласно которым число хозяйств в Польше в 1988-2002гг ежегодно сокращалось на 0,7%. За этот период исчезло 216 тысяч хозяйств(16, с.90).
[5] В сопоставимых с Польшей Венгрии, Словакии и Чехии крупные хозяйства ( выше 50 га) владеют 75-90% совокупности сельхозугодий, в целом в ЕС на долю хозяйств, обладающие угодьями свыше 20га приходится 76,8% общего объема сельхозугодий (24,с.20).
[6] В настоящее сремя в странах с развитой экономикой имеет место перепроизводство сельхозпродуктов. Значительная часть земли не используется, растет скрытая безработица. Вместе с тем растет потребность в энергии, невозобновляемые источники энергии истощаются. Причем их применение самым отрицательным образом сказывается на состоянии окружающей среды. Реальной альтернативой конвенциональным источникам энергии может стать биотопливо. Как полагает Е. Вилькин в некоторых странах производство растений способных обеспечить биотопливо может оказаться более значимым, чем собственно сельское хозяйство.
[7] Правда, работа в этом направлении ведется. По инициативе супругов Гейтс ( основателей и владельцев фирмы Майкрософт) в Польше ( как и во многих других странах) запущена Программа развития библиотек. В Польше реализацией этой программы занимается Польско-Американский Фонд Свободы и Фонд развития информационного общества. В 2009-2013гг. предполагается выделение 28 млн. долларов на деятельность этих структур. Участие в реализации программ принимают и польские партнеры: Национальная библиотека, Министерство культуры и др.
[8] Как и в стране в целом, в польской деревне больше женщин, чем мужчин (1011 женщин на 1000 мужчин).
Лариса Лыкошина
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
