Величайшее дело Богдана Хмельницкого

Костомаров о Переяславской Раде

Восьмого (восемнадцатого) января 1654 года в небольшом городке под Киевом вершилось событие исторической важности. Переяславская Рада голосами лучших и авторитетнейших представителей народа Малороссии – Украины провозгласила её возвращение к России после многовекового отторжения из-за монголо-татарского ига, литовской и польской оккупации.

Обстоятельства воссоединения двух братских народов подробно отражены в трудах многих отечественных и зарубежных историков. В этом ряду особое место занимают работы Николая Ивановича Костомарова двухсотлетие со дня рождения которого достойно отмечали на его родине в минувшем 2017 году. Научные интересы учёного объясняются его биографией. Будущий историк родился 5 (17) мая 1817 года в слободе Юрасовка Острогожского уезда (ныне Ольховатского района) Воронежской губернии. Здесь проживали в большинстве потомки переселенцев из Малороссии, среди которых были и предки Костомарова.

Николай Иванович – выпускник Воронежской гимназии и историко-филологического факультета Харьковского университета. С 1846 года – профессор Киевского университета. За участие в тайном Кирилло-Мефодиевском обществе был арестован и после годичного заключения сослан в Саратов. В 1859-1862 годах – профессор Петербургского университета на кафедре русской истории. В дальнейшем около четвери века (умер в Петербурге 7 апреля 1885 года) Костомаров принимал участие в работе Археографической комиссии, продолжал писать исторические монографии и исследования, литературные произведения (поэзию, прозу, драму), критические, полемические и публицистические статьи, переводы, этнографические очерки.

Н.И. Костомаров никогда не был пассивным созерцателем своего времени. Он жил в гуще событий, отстаивал свои взгляды и убеждения (часто расходящиеся с официальной позицией властей), стремился содействовать общественному развитию, представления о котором строил на основе обширной базы знаний в области истории.

Изучение отечественной истории и создание трудов, освещающих её эпохи или отдельные проблемы, несмотря на трудности и житейские невзгоды, всегда оставалось главным делом в жизни Костомарова. В своей научно-исследовательской деятельности он использовал материалы 65-ти архивов и библиотек, в двадцати из которых работал лично. По свидетельству жены историка А.Л. Костомаровой, «расстаться со своими любимыми занятиями по русской истории для Ник.Ив. тяжелее, чем расстаться с жизнию».[1]

Исторические концепции Н.И. Костомарова на протяжении вот уже более полутора столетий вызывают непрекращающиеся споры. В работах исследователей он предстает как крестьянский, дворянский, дворянско-буржуазный, буржуазный, либерально-буржуазный, буржуазно-националистический, революционно-демократический историк. Помимо этого, как демократ, социалист и даже коммунист, панславист, украинофил, федералист; историк народной жизни, народного духа, историк-народник, историк-правдолюбец. А так же, историк-романтик, историк-лирик, историк-художник, историк-беллетрист, историк-артист, философ и социолог. Наконец – историк, слабый как диалектик, но очень серьёзный историк-аналитик.[2]

Не вызывает сомнения у исследователей одно: силой своего художественно-исторического таланта Костомаров сумел намного поднять интерес к истории в обществе. По свидетельству современников, его работы «читали с увлечением даже и те, кто никогда на своем веку не развернул ни одной книги по русской истории».[3]

Работы Н.И. Костомарова получили известность и признание не только в России и Украине, но также в странах Западной Европы, в США, Канаде: 150-летие со дня рождения Костомарова по решению ЮНЕСКО широко отмечалось во всем мире.[4] В 1994-2002 гг. в Москве вышло самое полное на текущий момент собрание сочинений ученого в восемнадцати томах.[5] Опубликованы не только ведущие исторические труды Костомарова, но и малоизвестные статьи и заметки, затерянные в газетах и журналах XIX века. Во многих из них историк затрагивает насущные проблемы общественного развития, которые, по свидетельству современников, до последних дней жизни волновали его.

Главным аспектом общественно-политического мировоззрения Н.И. Костомарова, оказывающим определяющее влияние на его творчество и деятельность, представляется интерес к проблемам славянских народностей Российской империи, остро проявившимся в XIX веке в связи с ростом национального самосознания.

«Связь Украины с Москвою была не внешняя, не государственная, а внутренняя, народная»[6]. Так оценил Костомаров Переяславскую Раду. Он, первым научно поставил проблему возникновения, развития, общности трёх ветвей восточного славянства: русских (великорусов), украинцев (малорусов), белорусов, высказывался за сохранение политического единства созданной ими православной цивилизации и видел это единство в создании федеративного государства[7]. Хотя на сей счет в научной литературе можно встретить абсолютно противоположное мнение. Костомаров «...выступал с несколько завуалированной отрицательной оценкой присоединения Украины к России, рассматривал его не с точки зрения интересов самого украинского народа, а с точки зрения украинской феодальной верхушки, «права» которой в XVII-XVIII веках были частично урезаны»[8]. Причем, Костомарова «побивают» цитатами из самого же Костомарова. Странного в этом ничего нет. Историк полвека изучал данную проблему. В архивах находил неизвестные документы, что заставляло по-иному взглянуть на события, личности. Ищущий человек не застрахован от ошибок. А Костомаров был именно из ищущих. В своем историческом поиске он стремился найти истину.

Историк доказывает, что воссоединение русского и украинского народов не было случайным событием.

Во-первых, Люблинскую унию 1569 года, по которой южная половина великого княжества Литовского – Киевская земля, Волынь, Подолье и Подляшье – была присоединена к короне Польской, Костомаров называет союзом «внешним, государственным, не вытекавшим из сознания взаимности существования народов... Народ должен был, как стадо скотов, подчиняться жребию, который ему приготовлялся»[9].

Во-вторых, угнетение народа сопровождалось поруганием православной веры. «Иезуиты настраивали католиков и униатов подавать на православных доносы, обвиняющие их в хулении римско-католической веры. Обвиняемых заключали в оковы, подвергали мучениям пыток, под которыми иные умирали...»[10]

В результате западнорусские области стали ареной борьбы национальной – борьбы русского народа против полонизации, и религиозной – борьбы православия против католицизма, и социальной – борьбы широкой массы южнорусского крестьянства против угнетения его польской шляхтой.

Решающей силой в этой борьбе, по Костомарову, выступает казачество. «Если бы не было козаков, поляки, может быть, и достигли бы своей цели. Русское дворянство легко поддавалось польскому влиянию и теряло народность, а за народностью и веру предков.

Простой народ, порабощенный дворянством, показывал бы далее страдательное противодействие, роптал бы на судьбу, вздыхал бы о вере отцов своих и забыл бы старину...»[11] На взгляд историка, это общечеловеческий закон, по которому в XVIII веке всё должно было «ополячиться и окатоличиться, если бы, на беду польским и римско-католическим затеям, не стояло против них казачество».[12] Вооружённое и крепкое казачество было готово отстаивать интересы простого народа. Костомаров неоднократно подчеркивает, что казаки «сделались единственными борцами за православную веру и русскую народность»[13].

В горьких поражениях казачья среда выстрадала мысль об объединении русских и украинских земель. Возглавить это движение выпало гетману Богдану Хмельницкому.

Личности знаменитого вождя, его эпохе учёный-историк посвятил одну из главных своих книг. Причём, Костомаров оставался самим собой. Излагая историю казачества на Украине – Южной Руси, он опирался на документальные источники и не славословил Богдана Хмельницкого, выносил и ему суровые оценки. В чём можно убедиться, ознакомившись со статьей «Богдан Хмельницкий – данник Оттоманской Порты».

И всё же – «...Несмотря на важные промахи и ошибки, – считал Костомаров, – Хмельницкий принадлежит к самым крупным двигателям русской истории. В многовековой борьбе Руси с Польшей он дал решительный поворот на сторону Руси и нанёс аристократическому строю Польши такой удар, после которого этот строй не мог уже держаться в нравственной силе». И далее – «Этого мало; его старанием Западная и Южная Русь были уже фактически под единой властью с Восточной Русью. Не его вина, что близорукая, невежественная политика боярская не поняла его, свела преждевременно в гроб, испортила плоды его десятилетней деятельности и на многие поколения отсрочила дело, которое свершилось бы с несравненно меньшими усилиями, если бы в Москве понимали смысл стремлений Хмельницкого и слушали его советы»[14].

Костомаров видит «великую заслугу» Хмельницкого в том, что он угадал внутреннюю связь двух соплеменных народов, понял потребности своего края и определил его историю сообразно этим потребностям. Историк считает Переяславский договор наиболее важным историческим документом для великорусского и южнорусского народов. И подытоживает, что «Переяславский договор – величайшее дело Богдана Хмельницкого»[15], который «стоял выше своего века»[16].

Немало исследователей обвиняют Костомарова в «украинском сепаратизме». Действительно, историк не считал, что Южная Русь впоследствии постоянно благоденствовала, воссоединившись с Россией. Но, по мысли учёного, там, где «по ошибкам человеческим Южной Руси приходилось чувствовать гнет обстоятельств, этот гнет равномерно тяготел и над северной Русью»[17].

Его политический идеал, который Костомаров определил для себя ещё в молодости, федерация свободных и равноправных славянских народов. Он выстрадал свои убеждения не только в трудах учёного – в тюремном заточении, в ссылке. Он верил, что «только Россия – одна Россия может быть центром славянской взаимности и орудием самобытности и целости всех славян от иноплеменников, но Россия просвещённая, свободная от национальных предрассудков, Россия – сознающая законность племенного разнообразия в единстве, твердо уверенная в своем высоком призвании и без опасения с равной любовью предоставляющая право свободного развития всем особенностям славянского мира, Россия – предпочитающая жизненный дух единения народов мертвящей букве их насильственного, временного сцепления»[18].

Костомаров, как проповедник славянства, утверждал, что «дух Переяславского договора говорит красноречиво, что народ южнорусский сознавал свою цельность как народ и добровольно пожелал соединения с великорусским народом; это самое повторил бы народ и в продолжении двухсот лет после Переяславского договора, и он повторял это, коль скоро приходил случай; это самое южнорусский народ скажет и в настоящее время»[19].

Да сбудутся слова нашего великого земляка!

Татьяна Малютина, кандидат исторических наук (Воронежский аграрный университет им. Петра Первого)

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"