Беседа академика О.Н.Трубачева и владыки Игнатия, епископа Петропавловского и Камчатского
В одной из своих работ академик Олег Николаевич Трубачев вспомнил слова, однажды
услышанные им в детстве: "Если мальчик увлекается географией, он может
быть впоследствии хорошим филологом". Действительно, филология, особенно
историческая – это путешествие за словом в глубь веков. Путешествие не только
символическое. Олег Николаевич выезжал на многие европейские конференции – в
Германию, Францию, Финляндию, Австрию и другие стран. Он побывал во всех
славянских странах, собирая материал для словаря, выступая на съездах
славистов. В 1986г. с лекциями посетил 14 городов Америки, закончив чтения в
Лос-Анжелесе и Сиэтле на американском побережье Тихого океана. А два года назад
пролетел над всей Россией, чтобы увидеть Камчатку и как бы замкнуть земной круг с другой стороны Тихого океана. Олег
Николаевич посетил здесь Вулканологический центр РАН, Долину гейзеров, прочитал
лекции в Петропавловском университете и, наконец, здесь, в Епископии
Петропавловской и Камчатской, гостем которой он был, побывал у брата Владимира
Николаева, управителя дел.
Владыка
Игнатий, епископ Петропавловский и Камчатский хотел этой философско-языковой
встречи с ученым из Москвы. Там и состоялось это интервью на склоне жизни
ученого, Что привез Олег Николаевич из своих путешествий за словом? Об этом его
интервью на склоне жизни, разговор о вечном с владыкой Игнатием. Камчатское
телевидение так и пригласило их вместе для беседы о Руси начальной,
дописьменной, о Кирилле и Мефодии, о нашей письменности. О Руси православной,
державной, трепете сегодняшнего дня… Три беседы – 2, 6 и 8 сентября 2000
года.
…
Видеозапись фильма прислали год спустя (расстояния!), а вскоре Олег Николаевич
заболел, и 9 марта 2002 года его не стало. Интервью так и осталось известным
лишь камчатским телезрителям, хотя в нем ученый затрагивает многие важные для
нас, сегодняшних, вопросы. Студенты-слависты, пришедшие на практику в
библиотеку Олега Николаевича уже после его кончины практиканты (в частности,
группа студентов Академии славянской культуры и Алексей Дудин из Рязанского
педагогического университета), помогали
в подготовке его к печати.
Г.А.
Богатова-Трубачева
Беседа первая (2 сентября 2000 г.).
Поиски прародины славян
(начатые в 1958 г., продолжаются)
Владыка Игнатий, епископ Петропавловский и Камчатский: Сегодня у нас в гостях академик РАН, председатель
Национального комитета славистов РФ, главный редактор журнала “Вопросы
языкознания”, член-корреспондент нескольких зарубежных академий и обществ и
просто очень интересный человек - Олег Николаевич Трубачев. Его путешествия за
словом позволили ему заниматься глубокими проблемами языкознания, истории
языка, лингвистики, но я полагаю, что эта встреча будет исключительно интересна
и для наших телезрителей, для нашей паствы. Я сам из нескольких предварительных
бесед с Олегом Николаевичем извлек чрезвычайно большую пользу.
Ведущая:
Олег Николаевич, мне бы хотелось попросить Вас продолжить рассказ владыки и
рассказать о круге Ваших интересов, о себе.
О.Н. Трубачев:
Что ж, коротко, но с некоторыми подобающими подробностями. Я - академический
работник. В рамках своей научной дисциплины – сравнительно-исторического
языкознания, славянского языкознания – занимаюсь в основном фундаментальными
проблемами с большими выходами и в даль и в глубь, в индоевропейское
языкознание. Будучи словарником, изучаю лексический состав не только русского,
но и всех родственных ему языков. Их довольно много – мы насчитываем сегодня 15
живых и мертвых, больших и совсем маленьких славянских языков. Вот из этого
материала я и мои ближайшие сотрудники стараемся выделить, как это принято
называть, древний, то есть праславянский лексический фонд, и ему посвящаем
составляемый нами уже больше четверти века “Этимологический словарь
славянских языков”. К слову сказать, об определении “этимологический”. Мы
занимаемся этимологией, которая представляет собой науку о происхождении слов,
развитии их формального облика и их наполнения (то есть семантики, значений
слов). Этому посвящены наши труды, в общем-то, довольно успешно издаваемые,
несмотря на все приключения и треволнения, происходящие сегодня на наших глазах
и порой к нашему ужасу. К настоящему времени вышло 26 томов (или выпусков) Словаря.
Кроме того, вокруг него производится большая околословарная работа: выходят
статьи, исследовательские разработки, целые монографии. Одна из моих книг
называется “Этногенез (то есть происхождение народов, народа) и
культура древнейших славян”. Она вышла в 1991 г, но скоро, думаю, будет
переиздана. Там, к слову сказать, обсуждается очень важная и нужная для нашего
с вами русского национального самосознания проблема – прародина славян: откуда
мы, кто мы? Я против старой точки зрения, допускавшей, что славяне могли
происходить из Азии, и даже против некоторых других более или менее
промежуточных теорий. Идея, которую я отстаиваю и разрабатываю с 1958 г., –
теория извечного пребывания, проживания славян в Центральной Европе. Она
рассматривает Дунайскую прародину славян, живших в довольно тесной близости к
более западным, другим индоевропейским племенам – германцам, древним латинянам
(или италикам), кельтам. Эти проблемы, глубоко и меня нтересующие, конечно,
имеют свою специальную подоснову и целый аппарат, аргументацию исторических и
фонетических переходов, изоглосс, то есть
связей слов наших славянских и
других родственных языков и т. д., и т.п. Иногда речь идет о родстве, порою – о
влияниях или заимствованиях слов. Но меня утешает и радует во всем этом то, что
эти проблемы, как мне кажется, представляет интерес и важность не только для
узких специалистов, но и для нашего национального самосознания. И именно
сегодня, когда имеет место некоторое размывание нашего национального
самосознания и тот ущерб, который при этом наносится и чувству нашего
национального достоинства. Этому надо противодействовать и, наоборот,
способствовать усилению и выделению положительного в истории нашей культуры,
нашей древности. Особенно в контексте того, что ряд ученых с не меньшей
ревностью развивает теории, подчеркивающие некоторую вторичность, дочерний
характер тех же славянских языков в отношении каких-то других, к примеру,
балтийских.
Ведущая:
Если я не ошибаюсь, Вы знаете достаточно большое количество языков (измеряемое
десятками), которое необходимо, чтобы вести поиски прародины славян и другие
исследования?
О.Н. Трубачев:
О, нет, откуда взялись десятки! Вообще я человек, пусть и грешный, но, как мне
кажется, все-таки строгий к себе и не преувеличиваю своих знаний, которые призваны
практически обслуживать мои научные интересы. Понятно, что по роду деятельности
я неплохо ориентируюсь практически во всех славянских языках, это и умение на
них объясняться, писать; необходимо также знать и пять-шесть стандартных
западноевропейских языков (в частности, английский, немецкий, французский),
уметь читать на итальянском, испанском. Знание некоторых других языков, помимо
вышеперечисленных, нужно бывает в моих занятиях сравнительно-историческим
языкознанием, часто необходимы литовский и практически все балтийские языки.
Были у меня в прошлом некоторые занятия венгерским и
финским, любопытные для слависта-индоевропеиста, потому что это иноструктурные
языки. Затем я определенное время занимался армянским, грузинским, ивритом, но
все это было оттеснено другими насущными занятиями. Когда я исследовал скифские
проблемы, надо было познакомиться с иранскими, индийскими и другими древними
языками.
Есть люди, которые знают столько же или даже больше
языков – например, знаменитый Иоанн Павел Второй. Он практически знает много
языков. В прошлом краковский епископ Войтыла, он любит и умеет при стечении
народа обращаться к пастве на самых разных языках.
Конечно, есть мнение: для того, чтобы быть серьезным
языковедом, не обязательно быть полиглотом и считать языки десятками. С ними
надо работать по необходимости, когда берешься за такую тему, как поиски
прародины славян.
В поисках современного единства
(1988-2000)
Ведущая:
Олег Николаевич, мне хотелось бы продолжить разговор, коснувшись сегодняшнего
положения России. Ведь мы в какой-то момент начали терять свои территории,
своих братьев-славян. На Ваш взгляд, возвратится ли то положение, в котором мы
были еще несколько лет назад, когда Россия была единым, многонациональным
государством?
О.Н. Трубачев:
Что сказать – будет или не будет? В какой-то мере это прогнозирование, причем
проблем не моей компетенции, вопрос, скорее адресованный к политикам, которые
тоже порой не очень сильны в области прогнозирования, не говоря о том, что
кое-кто из них приложил руку к тому, чтобы это единство развалить. Конечно, в
рамках России или бывшего Союза предпочтительнее говорить о тех главных
ориентирах, которые способны обеспечить нашу цельность, наше единство, наши добрые связи. Это прежде всего три
славянских республики, три восточнославянских народа – Россия, Украина,
Белоруссия. Как одно из положительнейших явлений я воспринимаю тенденции,
весьма часто торпедируемые, но очень здравые – возврата к идее воссоединения
России с Белоруссией. Они имеют широкую поддержку в самом белорусском обществе.
Ясно, что речь идет о близко родственных в языковом, историческом, да и во всех
остальных отношениях народах и языках – русском и белорусском. Хотелось бы
почти то же утверждать и об Украине, но там слишком велико бремя негативных
явлений и идеологических наработок со стороны противников единения. Поэтому в
то время как по-прежнему сильны связи русской и украинской культур, весьма
сильны и центробежные явления, которые если не удаляют (дальше, видимо, и
некуда, и нельзя, и не нужно), то держат на каком-то расстоянии Россию и
Украину, понуждая тамошних политиков иной раз кривить душой, отстаивая эту
самостийность, непонятно, насколько нужную и полезную ли для самого украинского
народа. Сейчас нет никакой русификации, но ведь объективные данные говорят, что
на одну-две украинских книги приходится пятьдесят русских. Все равно значение
русской культуры огромно и может быть приравнено к хлебу насущному – и для
украинского народа. Сопереживая этим процессам в принципе, я могу заниматься ими
профессионально во время своих лингвистических досугов. Кстати, фундаментальную
работу, которая находится в центре моих интересов, – "Этимологический
словарь" – привезти сюда я не мог, да и не намеревался – это
многотомное издание. А книги типа “В поисках единства” – это
лингвистические досуги. В этой небольшой книжечке собрано довольно много
значительного, в частности в отношении белорусского языка и культуры,
белорусского, а также украинского
этногенеза. Здесь мои звучавшие год за годом выступления на весьма важных,
капитальных для нашей культуры, для нашего национального и религиозного
самосознания мероприятиях – Днях равноапостольных Кирилла и Мефодия, Днях
славянской письменности и культуры. Они отмечаются каждый год вокруг 24 мая (11
мая по старому стилю), начиная с 1988 года – великого празднества тысячелетия
Крещения Руси в Новгороде, где я произнес что-то первое, так сказать, привлек к
себе внимание. Затем последовали выступления в Киеве, Минске, Смоленске и
других городах, которые потом вошли в книжечку, не случайно названную “В
поисках единства”. Единства и внутри русского языка – ведь оспаривается даже
это единство. Есть такое, на мой
взгляд, преувеличенно муссируемое представление, что оно-де сложилось вторично
из элементов северных и южных говоров, например, новгородских и киевских,
которые будто бы вторично сблизились. Я
оспариваю эту версию и, как мне кажется, имею на это право; намереваюсь и
продолжить обсуждение в третьем издании книги "В поисках единства. К
истокам Руси".
Вот кратко и о моих лингвистических досугах, и о том
важном для нас единстве внутри самого русского языка и этноса, внутри ближайше
родственного конгломерата русского, украинского, белорусского. Из словарного
дела всегда есть много выходов в весьма
общие и насущные проблемы. Вот у меня в руках весьма импозантный четвертый
(последний) том моего перевода (с моими же дополнениями) “Этимологического
словаря русского языка” Макса Фасмера. Это тоже, в сущности, раздумья об
истоках Руси. Макс Фасмер, или иначе – Максимилиан Романович Фасмер, происходил
из обрусевших петербургских немцев. Он был действительно любителем всего
русского – это, в сущности, и стало его специальностью, во многом совпадающей с
моей. Он на немецком языке составил “Этимологический словарь русского языка”,
который был первоначально издан в Гейдельберге (Германия) в 1950-58 гг. Мировая
общественность немедленно обратила на него внимание. Фасмер был избран почетным
членом нашей Академии. Самый факт выхода такого труда за пределами России – это
ведь нам не минус, а как бы плюс, поскольку это есть проявление важности,
общемировой ценности русского языка, русской культуры, которая воплотилась в
трех томах первого немецкого издания. Я делал его перевод в молодые годы (в это
время мне было около тридцати лет) и довольно много дополнил – в русском
издании получилось не три, а четыре тома. У меня в руках уже третье издание
этого словаря. Оно по-прежнему нужно, о чем свидетельствует тот факт, что
Словарь издан хорошим тиражом. В двух-трех словах это можно охарактеризовать
как проявление нужности и важности немецкой и русской культур друг для друга, а
также хорошей солидарности в науке, которая помогает жить мыслями о прародине
славян ученым в Москве и ученым в Гейдельберге, Геттингене, Бонне.
Подготовка текста и публикация Галины Богатовой-Трубачевой
Олег Николаевич Трубачев, академик РАН
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"