Между поездками в Польшу (на XII съезд славистов) и Югославию (первоначально — только на небольшую научную конференцию) не было особенной связи, их связала сама жизнь, в результате чего небольшая научная командировка превращалась уже как бы в “поступок” вроде тех, от которых люди "благоразумные" обычно советуют воздержаться. Не хочется говорить о политике, всем и так памятен неприятный ажиотаж во всем, особенно в западном, мире вокруг Югославии. Более одиозного примера двойной морали, двойного стандарта припомнить вряд ли удастся. Словом, в начале октября, когда все СМИ с садистским наслаждением трубили о массовом выезде иностранных граждан из Белграда (Косово! Удары НАТО с воздуха!), мы (Г.А. Богатова и я) отправлялись именно туда, по приглашению сербских, черногорских коллег.
Собственно говоря, первоначальной задачей было проследовать 7-го октября через Белград в Черногорию, где Черногорская академия наук и искусств проводила 8-9 октября так называемые "Дни Бошковича", уже ставшее регулярным (4-е) мемориальное заседание памяти слависта, проф. Радослава Бошковича. О старинных своих симпатиях к Югославии, к Сербии, которые лишь окрепли на фоне ее мужественного противостояния всевозможным "санкциям"; могу даже не говорить, для меня это, если угодно, составляющая моей порядочности. Ранее я бегло упомянул о ''научных" экспериментах, которым порой приносят в жертву православную Россию. С православной Сербией это делается по-своему еще более нагло.
Начало поездки складывалось трудно, мы оба простудились и заболели. В стране экономический кризис, но как бы поверх всего, большими буквами выписанный, навис югославский кризис. Недалеко было и до полного срыва поездки, и если бы не помощь, на каждом шагу, наших югославских, сербских друзей, все бы сорвалось, все вышло бы иначе, начиная с билетов, которых вдруг не оказалось, да и кончая всей программой поездки. Как добрые ангелы, нам помогали cy пруги и Радмило и Милена Мароевич. Благодаря их усилиям гостеприимная Черногория оказалась для нас еще более гостеприимной. Не зная еще, как всесложится дальше, мы уже в черногорской столице Подгорице, в Академии, среди знакомых и незнакомых коллег. Все очень камерно и трогательно. Президент Черногорской академии, хирург-уролог, открывает конференцию, исправно сидит на первом заседании. Доклады, кулуарные беседы. Я в Черногории впервые, но приезд мой сюда не случаен. У меня доклад, где я развиваю идеи покойного Бошковича о древней истории славянского (сербохорватского, словенского и т. д.) словообразования. У других участников свои конкретные темы (лексика, лексикография, диалектология). Не стану здесь в это углубляться. Я ни на один день не забывал там о сверхзадаче, которая, как мне все больше казалось, привела нас сюда. Кое-что из этих мыслей и чувств я сообщил там, начиная свой доклад, сказав о своей любви к Югославии в это неспокойное время, Сербии и Черногории, а к последней — чуть ли не с детства, потому что еще до войны, в Сталинграде, читал в хорошем русском издании "Черногорские сказки и легенды". Но не только это, конечно. Этот уголок земли давно привлекал меня не только как слависта, потому что еще до того, как стать одной из сердцевинных областей сербского государства, равнинная Черногория, Подгорицкое поле, была античной Зетой. Zeta , Duklja — древние реликты и имена, принадлежавшие местным иллирийским племенам. Их происхождение, связь той же Дулии с другой Дуклей далеко на севере, в Карпатах, и многое другое из этой области далеко и живо интересовало меня как индоевропеиста. Жаль, не хватило времени и сил в этот приезд — походить бы, посмотреть античные памятники. Изнуряющая простуда брала свое, и на несколько дней нас отправили побыть на черногорском приморье, в Будве. Мы дышим морским и горным воздухом, греемся остатками теплого солнца, а подспудная память этимолога напоминает, что название Будва, античное Butua на давно мертвом иллирийском языке значило что-то вроде "жилье, жилое место". Быстро проходят и эти дни, и вот нас везут кружным путем (дивный Котор, каменные поля, Ловчей с мавзолеем поэта-владыки Негоша, княжевско-королевское Ценитье) обратно на подгорицкий аэродром. Летим в Белград. Страна все еще живет в тревожном ожидании натовских бомбардировок. В Черногории это ощущаешь чуть меньше. Западные силы и не очень чистоплотные политики вносят посильный раскол даже в отношения Черногории и Сербии, хотя нет ничего ближе и роднее друг другу, чем черногорцы и сербы. Белград, столица, живет, естественно, более поляризованной жизнью, в которую мы и окунулись, прямого отношения к ней не имея.
В Белграде сразу по приезде узнаем о предстоящей встрече с делегацией Государственной думы в так называемом Русском доме. Решили пойти туда. Дом этот удалось найти не сразу, хотя для русско-сербских отношений это место памятное; дом был выстроен до войны королем Александром в дар русской эмиграции. Идя туда, имели случай, впрочем, убедиться, что даже в Югославии, в Сербии, знающей и берегущей все свое, славянское, столичная молодежь все же захвачена этим модерновым безразличием к национально-историческим ценностям: вопроса “Простите, пожалуйста, где Русский дом?” — встречные юнцы просто не воспринимали, хотя задавался он по-сербски. Отвечали лишь старики. Пришли, видим: в президиуме — Бабурин, Лукин, Затулин (далее, как выяснилось, Мигранян, Пономарев). В зале — сплошь седые головы. Молодежь, увы, и здесь, похоже, “выбирает пепси”. Выступает Бабурин, передает инициативу Госдумы о проекте федерации России. Белоруссии и Югославии. Это встретило очень теплый прием, и мы, побывав там, понимаем это, пожалуй, лучше, чем это видится со стороны. Забегая вперед, скажу, что слышал от совсем рядовых сербов, знающих жизнь, от водителя автомашины, например, что, если бы не Россия, "то от Сербии ничего бы не осталось". Вот когда понимаешь, что такое щит для Сербии и как он нужен в нужный момент. Конечно, уверенно судить трудно, слава Богу, что отвели опасность преступных ударов. Конечно, сербы народ очень гордый, у Югославии сильная армия, могли бы не только сопротивляться, но и постоять за себя, И все же дикость идеи ударов не только по Косову, по всем дислокациям армии, чуть ли не по Белграду, — страшно подумать, чем все это грозило прекрасно» стране.
Возвращаясь к той встрече вопросов и ответов в Русском доме 16 октября, можно сказать, что она оставила по себе смешанное чувство. Лучше всех говорил Затулин — честно, логично и убедительно, у него, очевидно, были свои основания для недовольства новым главой нашего МИДа Ивановым, который согласился и в том расписался, что Югославия выполнила "не все" требования Запада, оставив тем самым Западу carte blanche для возврата к агрессивным действиям. Лукин, этот самый скользкий "яблочник", выступал в обычном для себя стиле. Два остальных персонажа были вообще на редкость бесцветны; чего стоит одно неумное сравнение нашей России со шкурой дохлого верблюда — якобы восточное выражение, приведенное тем же Миграняном ни к селу, ни к городу и смутившее, кажется, его самого.
Пребывание наше в Белграде не имело очень жесткой, научной, деловой программы. Мы, правда, имели встречи и беседы с коллегами из Сербской академии наук и искусств, на филологическим факультете Белградского университета. Я выступил перед студентами с двухчасовой лекцией-обзором о славистике на недавнем XII -ом Международном съезде славистов, о чем я уже упоминал. Встречи и беседы с лингвистами-профессорами П. Ивичем, М. Ивич, Д. Чупичем, С. Стийовичем, С, Ре-метичем, Б. Терзичем, Р. Мароевичем, прогулки по Белграду, размышления об увиденном и услышанном. Короткая экскурсия в Шумадию, на юг от Белграда, в обществе супругов Слободана и Рады Реметич. Не перестаешь удивляться красоте этой земли и людей ее населяющих! Однако перспектива посетить еще и Косово, упоминавшаяся в момент первоначального приглашения, кажется, не приближается, а, наоборот, рассеивается. Говорят, сейчас нельзя, там опасно. Обидно было услышать, что наша думская делегация все-таки там успела побывать. Но им, возможно, виднее... И времени, предусмотренного визой, остается в обрез. И вдруг в гостиничном телефоне вновь звучит голос милейшего проф. Стийовича: "Появилась возможность на день-два съездить в Косово. А визу стоит продлить на недельку..." Быстро промелькнула перед этим ближняя поездка под проливным дождем в Новый Сад, по приглашению общественной деятельницы и издательницы г-жи Наитии Дудащ, представительницы воеводинского русинского национального и культурного меньшинства. Разговор (пока безрезультатный) велся там вокруг переиздания в Сербии моей книги “Этногенез и культура древнейших славян”.
…И вот ранним октябрьским утром мы мчимся в автомобиле вместе со Светозаром Стийовичем, и через четыре часа мы уже и городе При-штине, административном центре Косова. Среди плодородных, холмистых равнин стоит странный город, смесь модерна с провинциальными черепичными кровлями и десятки минаретов. Мы попали прямо с дороги на заседание в сербском культурном центре. Шла конференция о Старой Сербии после Берлинского конгресса 1878 года. В программу из докладов по истории последних веков вклинились и наши импровизированные выступления, принятые, впрочем, очень тепло, как и слова сопровождавшего нас С. Стийовича, особенно о том, что желание наше приехать, повидать Косово не поколебали даже известия о том, что "там стреляют". Пришлось также (вместо доклада) сказать немножко о себе, о своих научных занятиях, о том, что меня интересует давняя история балкано-дунайского региона, "'когда тут еще не было никаких турок". Дело в том, что по стечению обстоятельств наш приезд совпал с юбилеями ряда дат национальной истории: освобождение от турецкого владычества, осуществившееся в этих краях довольно поздно, от болгарской оккупации и, наконец, празднование годовщины действительно героического прорыва сербами солунского (фессалоникского) фронта в 1918 году. Невесело делается при сообщении, что все это вызволение официально празднуется только последние два года, при Тито сербская национальная слава была не в чести, вспомним эту партийно-государственую догму. "Плохо для Сербии — хорошо для Югославии"... А тем временем длянесчастной Сербии опять стало плохо, сказалась губительная национальная политика титовской Югославии, принудительное выселение тысяч сербских семей, покровительство и без того неудержимой албанской инфильтрации. Среди албанцев — огромная рождаемость, через границы нищей Албании бегут и лезут на цветущую сербскую землю, дающую два урожая в год... Примерно так же с другой стороны чуть не вплавь бегут, спасаются от нищеты албанцы в Италию. Но крутые итальянцы, которым, видно, не чужды собственные национальные интересы, бесцеремонно заворачивают и возвращают этот поток обратно в Албанию... Албанский элемент, критически возросший на этой земле древней сербской государственности, уже давно синонимизировался с терроризмом, насилием, наркомафией. И сербам почему-то препятствуют вести борьбу с этим, нормальную для государства, чуть ли не понуждают уйти! Это все равно, что предложить США отдать обратно Мексике Калифорнию (завоеванную, кстати, в ходе захватнической войны) на том единственном основании, что последняя опять мексиканизируется (испанизируется), из бедной Мексики бегут к богатому соседу. Я что-то не слышал подобных предложений. Сербы делают, что могут в этих условиях. Приобщают к патриотической тематике совсем зеленую молодежь, детей. Но процент сербского населения практически тает, а стихийная албанская инфильтрация ползет и ползет на восток, уже до Ниша.
Встреча с нами продолжалась также на более высоком уровне, на вечернем заседании в Приштинской городской и университетской библиотеке, выстроенной в непередаваемом ориентально-модернистоком стиле. Амфитеатральная аудитория собрала довольно многочисленную публику, в том числе от ректората и с филологического факультета местного университета. Здесь пришлось выступить более пространно. Выступление было передано в Белград. Хорошо, что я, предвидя это обстоятельство, подготовил небольшую речь (по-сербски). Несколько слов о себе, о пути в науку, о своем видении непростой сербской этнической и государственной эволюции, о гуманистических традициях славистики (пришлось вспомнить слова св. Кирилла Константина, сказанные им еще в IX веке на диспуте с римскими треязычниками: “Разве не идет дождь равно всем?”). Основная идея та, что и дождя, и солнца, и земли на свете хватит всем... Ну, и в заключение эти трагические символы — параллели из нашей и их истории XIV века — о сражениях славян с мусульманским Востоком не на живот, а на смерть, примерно в одно и то же время и оба раза — на ”птичьих” полях, в 1380 году — на Куликовом поле у нас, в эпоху Сергия Радонежского, в 1389 году и с трагическим исходом — на Косовом ("Дроздовом") поле у них... Факт приезда, выступления и его огласки тепло были восприняты сербской общественностью и в Косове, и в столице. O б этом нам с удовольствием рассказывали по возвращении в Белград.
Добавлю, что в Приштине довольно крупный университет — четырнадцать факультетов, восемнадцать тысяч студентов. Албанцы из университета ушли, но это, скорее, ихобструкция, а не сербская политика. Прямо за окном университета возвышается импозантный албано-логический центр. Все предпосылки для мирного сосуществования и взаимодействия есть, но они как бы не востребованы, взамен этого зреет свой вариант Чечни: похищение людей, убийства полицейских, нападения на полицейские участки. Днем, правда, вы этого ничего не видите; город на двести тысяч жителей живет нормальной жизнью. И на второй день, день уже нашего отъезда обратно в Белград мы вкушали эту жизнь; встреча у ректора, встреча у градоначальника, дарственные кипы книг (здесь много и хорошо издают, как, впрочем, и повсюду в Югославии).
Эти конструктивные усилия, это конструктивное строительство столь же очевидны, как и старание руководства Сербии и Югославии достойно разрешить пресловутый конфликт. Условия Запада выполняются, мы это успели увидеть сами. На наших глазах 23 октября, в сгущающихся сумерках из Косова уходила колонна зенитных, противовоздушных установок, еще раньше, видимо, ушли танки, оставив на асфальте дороги следы гусениц. Остаются необходимые полицейские силы и стационарно размещенные воинские части.
Последнее, глубокое косовское впечатление — посещение самого Косова поля, эти пологие холмы, суровая прямоугольная каменная башня — памятник косовским героям, князю Лазарю и другим павшим воинам, а на ней высечены эти грозные эпические слова ко всем сербам, кто пришел или, упаси бог, не пришел на битву (Kmo Србин и српскога рода. А не дошо на б oj на Косово,..). Героическое прошлое, эпика культуры прекрасно слились во внешнем облике этого красивого народа Средний рост мужчин — метр девяносто. Встречный людской поток на улице вообще гораздо более фотогеничен, чем в той же Германии или Америке.
...Вскоре наступило время покинуть Югославию. Она жила и продолжает жить спокойно, никакой внешней паники, никаких очередей за продуктами, о которых почему-то писали наши СМИ но, конечно, проблема sui generis ... Чувствуешь это, вернувшись и вновь окунувшись в наш мутный информационный поток. Конечно, и там есть патологические случаи вроде того режиссера, который в своем удивительно пакостном фильме "Црна мачка, бели мачор" (Черная кошка, белый кот) собрал, кажется, столько гнилозубых уродов, шизофреников и гнусных, бессмысленных ситуаций, которые и представить себе трудно в этой, повторю, прекрасной стране, среди этого красивого народа...
Что касается тамошних СМИ, все же, думаю, они помогают своей стране, своему народу. Тогда как наши... Когда читаешь Максима Юсина, то так и видишь, как его распирает эта одиозная ангажированность, но никак не желание проинформировать вас правильно: и Милошевич все еще что-то не выполнил, и НАТО еще вернется к вопросу об ударах... Но стремление всячески принизить все, что связывает Белоруссию и Россию, а возможно, свяжет с ними и Югославию, этому в Белграде якобы значения не придают, оттуда на белорусско-российскую межпарламентскую сессию якобы посланы второстепенные лица... И так далее, в том же духе. Ведь это даже не ангажированность, а порой просто ложь. Поэтому претензии к нашему телевидению, высказанные нашим премьер-министром Е. М. Примаковым 8 декабря сего года почти в этих терминах (он только назвал одностороннюю ангажированность “запрограммированностью”) как нельзя более своевременны. Не хочется этим кончать, дабы не замарать подлинный образ полнокровной, культурно насыщенной жизни, которой живет эта замечательная славянская страна. Ее сила — в ее особом умении выходить достойно из жестоких испытаний (не у всех получается...) и достойно встречать новые, не менее жестокие. В эти же дни в Сербской академии наук и искусств проходила большая и яркая международная конференция "Восемь всков Хиландара (история, духовная жизнь, литература, искусство, архитектура)". Сербскому Хиландарскому монастырю на святой горе Афон исполнилось 800 лет. И один этот факт лучше скажет о достоинстве народа, об уровне его культуры и жизни, далекой от провинциализма и столь поучительной, больше того — притягательной для нас, чем целый поток нечестных писаний.
*На основании фрагмента звукозаписи лекции 11 ноября 1998 года.
Осень, 1998 года
Публикация Г.А. Богатовой
Академик Олег Трубачев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
