Леса — важнейшая составляющая биоресурсного потенциала России. Согласно Государственному лесному реестру они занимают около 1,2 миллиардов га. В эту площадь входят и непокрытые лесом земли – болота, вырубки, гари, прогалины и другие. А общая площадь земель, на которых произрастают леса (лесопокрытая площадь) почти 0,8 млрд. га, с ежегодным приростом древесины 1,02 млрд. м3. Россия имеет самые большие в мире по площади леса, которые исключены из промышленного освоения и относятся к заповедникам и особо охраняемым территориям, где всякая промышленная деятельность или полностью запрещена, или максимально ограничена.
Но лесное хозяйство нашего государства в отличие от большинства лесных держав мира убыточно. Лесной доход обеспечивает покрытие около 50 процентов затрат федерального бюджета, направляемых на лесное хозяйство. Сюда не входят огромные затраты на тушение лесных пожаров Министерством по чрезвычайным ситуациям. Объём этих затрат неизвестен.
Имея 20 процентов общей площади лесного покрова Земли, Россия ежегодно заготавливает около 200 млн. кубометров древесины, в тоже время сгорает 2-3 миллиона гектаров лесов, ещё полмиллиона погибают от зелёного пожара – болезней и вредителей. Эти цифры в полной мере характеризуют отношение к лесам в России.
Такое отношение сформировано и Лесным кодексом 2006 года, который практически ликвидировал лесную охрану и всю деятельность по предупреждению лесных пожаров, а лесничих перевёл в инспекторов, которые только контролируют ведение лесного хозяйства (кем?) и пишут различные отчёты. Место производственной деятельности заменено чисто бумажной рутиной.
Вообще кадровая политика в лесном хозяйстве является больной проблемой. Её решение, пожалуй, должно быть одним из первых условий повышения уровня ведения лесного хозяйства. Лесом должны управлять лесничие, а не инспекторы. И оценка их деятельности должна проводиться по качеству лесов, а не по бесконечной надуманной отчётности, из-за которой и в лес-то выйти некогда.
Хотелось бы вспомнить уроки прошлого. Предписанием от 5 апреля 1918 года «Всем Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов о недопустимости увольнения лесных специалистов», говорилось: «Вследствие получения сведений о массовых увольнениях лесных специалистов от должностей и вовсе от службы Совет Народных Комиссаров считает необходимым сообщить, что: … «лесных специалистов нельзя заменить другими без ущерба для леса и тем самым – для всего народа: лесное хозяйство требует специальных технических знаний». Прошло сто лет – опять те же грабли на дороге попались?
Кодекс также заменил разрешительную систему лесопользования (рубок леса) уведомительной. Теперь арендаторы – заготовители сами решают, где и сколько рубить, и обязаны только поставить в известность об этом в форме декларации органы лесного хозяйства. Правдивость такой отчётности вызывает весьма большие сомнения, но, видимо, это устраивает наше высшее руководство.
Проблемы в лесном хозяйстве весьма разнообразные, остановлюсь на одной из них.
Леса по своему значению делятся на категории. Особую роль выполняют защитные леса, площадь которых около 300 миллионов га или 25% всех российских лесов. Эти леса расположены в основном вокруг городов и других населённых пунктов и наиболее доступны, в том числе для отдыха граждан. В Лесном кодексе цель защитных лесов определяется как «сохранение средообразующих, водоохранных, защитных санитарно-гигиенических, оздоровительных и других полезных функций».
Академия наук Российской федерации проводила анализ мировой практики финансового управления лесным сектором экономики. Результаты исследований показали, что наивысшая эффективность этого сектора достигается там, где лесное хозяйство из бюджетной сферы превращено в отрасль материального производства, обеспеченного собственными доходами от продажи древесины, недревесных ресурсов леса, а также от использования экосистемных полезностей леса по поддержанию благоприятной среды обитания человека. Деятельность уполномоченных государственных органов и лесоводов и должна обеспечить содержание лесов в возрасте максимальной производительности не только древесины, а и выполнения лесами средообразующих, защитных и других полезных функций, и свойств, заложенных в основных принципах современного лесного законодательства.
Но впоследние 20-30 лет у нас произошёл переворот в понимании значения лесного хозяйства как отрасли материального производства. Основной и практически единственной целью пропагандируется задача охранных функций леса. При этом в угоду «нового подхода» совершенно исключается не просто возможность, а именно необходимость своевременной уборки спелого урожая и использования древесных ресурсов в качестве сырья для промышленных нужд. Поэтому и выпятилась та бесхозяйственность, которая охватила леса, в том числе и защитные. Сплошные завалы погибшей древесины, множество больных и сухостойных деревьев, заросшие и заваленные сухостоем просеки и лесные дороги.
Следует отметить, что в разных регионах Российской федерации существуют различные проблемы в ведении хозяйства в защитных лесах, но в целом они очень похожи. В качестве примера хочу остановиться на Подмосковных лесах, которые, при значительных финансовых вливаниях, должны бы быть одними из лучших по состоянию, но переживают не самые лучшие времена.
Все леса Подмосковья, отнесены к защитным и существуют в условиях жесточайшего стресса. За последние 20 лет кроме огромного числа промышленных предприятий, в несколько раз увеличилось количество автотранспорта. Их выбросы загрязняют и воздух, и воду, и почву в объёмах значительно превышающих установленные нормативы. Свою долю также вносит активная застройка земель лесного фонда. И не секрет, что состояние лесов на сегодня весьма неблагополучно, обусловленное кроме огромной рекреационной нагрузки, ещё пожарами 2010 года, и эпидемией короеда – типографа. Но так ли не предсказуемо такое развитие динамики лесов.
Почти 40 лет назад специальными обследованиями в лесах области, проведенными объединением «Леспроект», было установлено, что объемы свежего сухостоя и отмирающих деревьев в 2-3 раза превышают естественный отпад, а по отдельным лесхозам – до 7 раз. Предлагалось кардинально изменить отношение к лесам области путём проведения конкретных мероприятий по улучшению ситуации. Но, никаких сколь – либо существенных мер в последующем не предпринималось. И не смотря на постоянное увеличение, как общих запасов древесины, так и запасов спелого и перестойного леса, вопреки объективным расчётам, объёмы лесопользования постоянно снижались.
А природа всегда возьмёт своё, и она не заставила ждать по исполнению общих законов своего существования. Вот тогда и чиновники на всех уровнях управления лесами, и общественность горестно запричитали о катастрофе, которая поразила леса Московской области – нашествие короеда–типографа. Даже отраслевые специалисты писали: «Небывалое нашествие короеда типографа, никогда раннее столь массово не атаковавшего ельники Подмосковья». Что тут сказать? Ведь мы пришли к логическому, много лет ожидаемому результату.
Наши лесоводы практики и учёные постоянно обращают внимание на то, что в лесах, где разрешены в основном рубки ухода и санитарные рубки, невозможно вырастить здоровые древостои, создать нормальную возрастную структуру лесов. Ведь вырубка и переработка распадающихся и погибших насаждений из-за потерянной товарности и, соответственно, низкой стоимости такой древесины, экономически не выгодна, требует значительных бюджетных средств.
Но кто у нас слушает лесоводов? Развёрнутое движение общественных защитников природы категорически отвергало всякие разговоры о необходимости ведения интенсивного хозяйства с целью формирования здоровых, устойчивых к огромным антропогенным нагрузкам лесов. Вопреки отечественной лесоводственной науке и производственному опыту на большей части лесного фонда области были исключены рубки спелых и перестойных насаждений.
Лес– это живой организм, он растёт и стареет. Заклинаниями, даже на уровне руководителей государства, его не приведёшь в порядок. В итоге, казалось бы, «очень природоохранные меры» по спасению леса от любого вмешательства в его естественном развитии вели к прямо противоположным результатам. В результате необоснованно низкого уровня интенсивности ведения лесного хозяйства, нарушения возрастной структуры и общего старения насаждений нанесён огромный экологический и экономический ущерб. Это сказалось на общем санитарном состоянии лесов и на снижении их защитных свойств. Что бы это стало понятно не только лесоводам, требовалось определённое время. Вот оно и пришло.
И как неизбежность, в лесах Московской области возникла эпидемия размножения вредителя – короеда, которая поразила тысячи гектаров елового леса и привела его к гибели. К сожалению, наше несовершенное законодательство, а не редко и беззаботность управления лесным хозяйством способствовали созданию условий для такой катастрофы. В целом, по разным оценкам, погибло до 150 тысяч гектаров, то есть практически все спелые и часть приспевающих еловых лесов области. Государству по скромным подсчётам от недополученной прибыли нанесён ущерб в размере не менее 50 миллиардов рублей. В последующем из бюджета ежегодно ещё выделяли до двух миллиардов рублей на уборку погибших ельников. И было бы странным, если бы лесное хозяйство оказалось вдруг доходной отраслью.
Но миллионы кубометров сухой древесины остаются в лесу, ожидая теперь уже сухого лета, и тогда пожары 2010 года всем нам покажутся только цветочками.
Такое положение с лесами, выполняющих защитные функции не только в Московской области. Можно привести в пример большинство лесных площадей, отнесённых к защитным лесам. Вообще, само определение «Защитные», как мне кажется, тоже совершенно искусственно. Мне приходилось работать и в притундровых лесах и в горных лесах Киргизии, и в пустынных фисташковых лесах, уже не говоря о других лесах нашей европейской части и Сибири и все эти леса, даже редкие пустынные, выполняли полный комплекс защитных функций, но только, если за ними был соответствующий уход. А есть ли на Земле леса, которые не выполняют защитные функции?
Массовая гибель лесов Московской области от поражения короедом-типографом в большой степени была обусловлена ещё и несвоевременным проведением санитарных рубок на ранней стадии развития очага вредителя. Исполнение конкурсных процедур потребовало столь длительного времени, что короед успевал заселить в десятки раз большую площадь, чем она была до заключения государственного контракта на санитарные рубки. И так было постоянно. Меры борьбы опаздывали более чем на полтора-два года, в результате потеряна большая часть еловых лесов Подмосковья.
Какие же «защитные функции лесов» мы так берегли все эти годы?
Часто в обоснование запрета рубок спелого леса приводят его как производителя кислорода. Действительно, важным требованием к ведению хозяйства в защитных лесах, является создание насаждений с максимальной кислородной продуктивностью. Но, по многочисленным исследованиям наибольшее количество кислорода выделяют насаждения, имеющие максимум древесной зелени, т.е. средневозрастные и приспевающие насаждения. Так, с 1 га 50 летних сосняков за десять лет выделяется до 40 тонн. Затем эта способность ослабевает, и в столетнем возрасте кислорода они дают около 10 тонн. Но, имея в наличии значительный запас сухостоя и валежа, трудно говорить о производстве кислорода. Ведь вся эта масса древесины гниёт в лесу, потребляя огромное количество кислорода.
Возникает вопрос: «Неужели для повышения защитности лесов Московской области главным было доведение их до катастрофического санитарного состояния, а в большинстве случаев до гибели, чтобы потом вести бесполезную полемику о необходимости санитарных рубок? И что необходимо делать, чтобы сохранить их?»
Только разновозрастный, многоярусный, высокопроизводительный лес может соответствовать требуемым защитным свойствам. Но без проведения необходимых рубок ухода, замены спелых и перестойных насаждений на молодые, здоровый лес не вырастить. А санитарные рубки – это уже не уход за лесом, а вынужденная мера по уборке погибающих насаждений или сухостоя.
Хочу напомнить слова великого лесовода России Карла Францевича Тюрмера, к которому я часто обращаюсь, как к авторитеному практику и учёному, создавшему за свой короткий век прекрасные леса и много сделавшего для развития теоретических основ «правильного лесного хозяйства»: «Главным камнем преткновения в спорах о ведении лесного хозяйства стоит вопрос о рубке. Так что же такое рубка – благо или вред для леса? С теоретической точки зрения многое нам кажется неудобным, что на деле оказывается вполне рациональным. Только с помощью вовремя начатых и разумно произведённых рубок мы, лесоводы, в состоянии воспитать здоровые насаждения и вместе с тем иметь значительное пользование от леса, которое отнюдь нельзя оставлять без внимания при подсчёте доходов от лесного хозяйства».
Эти слова Карл Францевич Тюрмер поставил себе за правило и делом доказал его жизненность. В начале своей деятельности у графа А.С. Уварова в роли лесничего К. Тюрмер немедленно приступил к вырубке спелых, а затем перешёл к вырубке всех низко полнотных насаждений, и на их месте в короткое время создал высокопроизводительные леса. Эти рукотворные леса теперь отнесены к особо защитным участкам – «памятникам природы» и до настоящего времени являются эталоном правильного ведения лесного хозяйства. Только вот не понятно, причём здесь природа, ведь эти леса созданы конкретными людьми.
Кстати, из этой семьи вышло много специалистов, вложивших свой вклад в отечественное лесоводство. Зять К.Ф. Тюрмера – Павел Кноре известный российский лесовод. Его дети переняли от отца любовь к лесу. Младший сын П.К. Кнорре, последний, двадцать первый ребенок в семье – Евгений Павлович ученый ХХ века, представитель четвертого поколения династии Кнорре, тоже был известным лесоводом. Из пятидесяти шести членов семьи Кнорре четырнадцать человек третьего и четвертого поколения посвятили себя служению Российскому лесу.
В 2002-2004 годах, когда короедная эпопея только начала развиваться, лесное хозяйство Московской области с большим опозданием начало принимать некоторые меры по борьбе с этим вредителем, проводя рубки заражённых деревьев. Но даже эти минимальные рубки стали объектом активизации так называемых экологов, которые не только требовали прекратить рубки, которые якобы приведут к уничтожению лесов области, но и обвиняли работников лесного хозяйства в специальном заражении насаждений ели короедом-типографом с целью заготовки древесины. Их активная деятельность велась через все средства массовой информации, в том числе и телевидение. Перед зданием лесной службы организовывались пикеты в защиту лесов с выставлением в качестве наглядных пособий привезённых из леса пней, как будущее наших подмосковных лесов.
В результате, борьба с эпидемией короеда – типографа была сведена до минимума, а в новый Лесной кодекс были внесены статьи о запрете любых рубок в лесах области. Апофеозом этого явилась гибель спелых и приспевающих ельников Московской области. Но, ни одна из этих «общественных организаций экологов», некоторые из которых позднее были отнесены с иностранным агентам, не принесла свои извинения и не провела ни одного пикета с требованием принять незамедлительные меры по борьбе с короедом-типографом. И, конечно, никто не ответил за тот беспредел и не подсчитывал ущерб от гибели лесов и необходимые затраты на последующее их восстановление.
Здесь обращусь к опыту других стран. Можно привести примеры рачительного и очень доходного ведения лесного хозяйства в Беларуси или Польше. Ну, Беларусь нам не пример, там социализм. Они не разваливали лесное хозяйство псевдореформами. Поэтому даже в засушливые годы в их сухих сосновых лесах не было крупных пожаров. И когда у нас в 2010 году горели леса центральных областей, их лесоводы помогали нам в борьбе с огнём.
Ну, тогда Польша – там капитализм, это нам «понятнее».
Так вот в Польше после 1989 года общество страны резко выступило против приватизации и реституции государственных лесов. С учётом требований рыночной экономики лесоуправление было реструктуризировано. Организация лесного хозяйства и лесопользования регулируется Лесным кодексом, который был принят в 1991 году. В настоящее время 82% лесов являются государственными, которыми управляет орган исполнительной власти – «Государственные леса», функционирующий по принципу самофинансирования. Площадь лесов Польши чуть более 9 млн. га (в Московской области более 2 млн. га – почти в пять раз меньше), доля лесов старше 100 лет – 15.9 %. Общий запас всех лесов – 2304 млн. м3. Объём пользования древесиной составляет 42 млн. м3 , в Московской области около 1.1 млн. м3 – почти в сорок раз меньше. Основной объём древесины заготовители покупают на открытых торгах. Эти торги организует само лесное хозяйство, находящееся на самофинансировании. Все лесохозяйственные работы производятся за счёт реализации древесины. Кроме этого, за счёт этих доходов проводится и лесоустройство, и государственная инвентаризация, и разработка всех лесохозяйственных планов, в том числе, и для частников. Может быть и мы когда-нибудь окунёмся в такой капитализм?
Когда я в 1985 году первый раз познакомился с лесным хозяйством Финляндии, я был крайне удивлён, что сплошные рубки ведутся в защитных лесах по границе с городом Хельсинки. Спросили, как на это реагируют различные общественные защитники природы. Нам было сказано, что в первую очередь учитывается мнение профессиональных лесоводов, а общественные организации должны привести конкретные и обоснование доводы, если они имеют другое мнение. Вот так, и никакого словоблудия. Другое мнение – обоснуй. Рассмотрим, обсудим, и вместе решим! Видимо, поэтому так активны эти зарубежные общественники в защите наших лесов, где можно ничего не обосновывать, а просто выплеснуть свои эмоции, которые у нас очень часто берут за основу даже при разработке таких основополагающих документов как Лесной кодекс.
Поэтому Финляндия – бывшая до 1918 года провинцией России, взяла за основу разработанные русскими лесоводами методы интенсивного ведения лесного хозяйства, впоследствии названые «скандинавской технологией». Площадь всех покрытых лесом земель, в том числе притундровых, которые отнесены к резервным лесам, в 8 раз больше, чем в Московской области, общий запас – 2.3 миллиарда кубометров, в 6 раз больше, а объём ежегодных рубок более 70 млн. м3 – в 60 раз больше. И пусть кто-нибудь скажет, что финны ведут заготовку леса по принципу истощительного пользования, или как сейчас принято писать, неустойчиво ведут лесное хозяйство, что леса Финляндии не отвечают требованиям, предъявляемым к защитным лесам.
Конечно, везде можно найти недостатки ведения лесного хозяйства. Но, наверное, только в России, в так называемых защитных лесах и, в том числе в Московской области, повсеместно можно увидеть сплошные, труднопроходимые завалы из многих миллионов кубометров погибших деревьев. И возникает вопрос: «Можно ли это назвать ведением лесного хозяйства? Скорее созданием «могильников древесины».
И здесь хочется обратиться к нашим литературным классикам, которые, описывали не только красоту и бескрайность лесов России, но не редко обращали внимание и на нерадивое отношение к ним.
Павел Иванович Мельников-Печерский 1871 год. «Дедушка Поликарп».
«Приехавшина Валковскую станцию, вышел я из тарантаса, велел закладывать лошадей, а сам пошел пешком вперед по дороге. За околицей, у ветряной мельницы, сидел старик на завалинке. На солнышке лапотки плел. Я подошел к нему, завел разговор. То был крестьянин деревни Валков, отец старого мельника, все его звали дедушкой Поликарпом…».
Разговор шёл о земле, урожаях, а потом коснулся и отношения крестьян к лесу.
«… Точно, правда, родимый. Лес вещь дорогая, дорогая, кормилец; как не жаль леса, когда он горит? Уж так его жаль, так жаль, что и сказать не можно. Как этак увидишь, что лесок-от где-нибудь загорелся, так горько станет, подумаешь: "Вот ростил его господь долгия лета, и стоял он, человека дожидаючись, чтоб извел на показанную богом потребу, а теперь за грехи наши — горит без пути"…
Да вот неподалеку от нас, в Наумовской волости, такая палестина (площадь, местность, край) лесу выгорела, подумать страшно: от Рожествина, почитай, до Толмазина, верст на тридцать выхватило. А лес-от был кондовый, дерево-то не охватишь. Загорелось от божьей воли, от молоньи, а друго дело, не знаю. Ну, дерево-то хоша и обгорело, а все-таки было годно для того, что в лесном-то пожаре только хвоя да сучья горят, а самому дереву вреды нет.
Наши мужички и хотели было купить тот горелый лес, на сплав, чтоб его в низовы города. И купцы приезжали, не по один раз смотрели, тоже хотели купить. За весь-от, что его погорело, два ста тысяч на монету давали, а Василий Трофимыч, что лесом в ту пору заправлял, отписал к самому большому начальству, что тех денег взять мало, коли, дескать, сделать торги, так больше дадут. Требовал, видишь, родименький, Василий-от Трофимыч двадцать тысяч благодарности, а его не ублаготворили. Поэтому и прописал, чтобы лес не продавать, казне-де убытки будут.
На третий год после пожару межевой наезжал, велено ему было доподлинно вымерять, много ль погорело казенного лесу, и сосчитать, сколько придется на продажу бревен, и какой толщины будут они. Ну, палестина не малая — скоро ли ее вымеряешь? Наезжал года по два, — да все-то, кормилец, в саму рабочую пору. Понятых сбивал, подводы, ну и благодарности тоже требовал, без того уж нельзя. Да окромя благодарности харчевые, да свечные, да питейные. Однех питейных что вышло! Человек-от был пьющий, народ-от с ним тоже до винца охочий; бывало, каждый божий день два либо три штофа пеннику (хлебное вино, самогон). Ну, послал межевой планы, куда следует; по времени и вышло об лесе решенье: торги произвесть, кто больше даст, тому его и продать. А решенье-то выслали после пожару на восьмой год; той порой лес-от подгнил, ветром его повалило, и остались одне гнилые колоды; лежат комлем вверх и новому лесу расти не дают, корни-то выворотило, землю от того всю изрыло. Не то, чтоб купить, — с казны еще стали просить, место-то бы только очистить…
Так и запропало божье место: гарь теперь одна, не пролезешь. Грибы даже не растут, только и пользы, что малиннику много разродилось. …Так вот оно что, родненький! — промолвил дедушка, немного помолчавши. — Как можно сказать, чтоб мы не жалели лесу! Сердце кровью обольется, как завидишь лесной пожар. Думаешь: "Ну, как и этот лес задаром пропадет?" Как нам не жалеть лесу, родимый? Ведь его бог не про кого, что про нас, вырастил…».
Что тут скажешь? Прошло 150 лет, а что изменилось, и в какую сторону?
Конечно, у нас в России есть и положительные примеры ведения лесного хозяйства, но о них почему-то очень редко говорят и пишут. Может быть причина в том, что в таких хозяйствах очень сложные условия для воровства, а может быть потому, что такие примеры выпячивают всю отсталость и в целом непрофессионализм управления лесами. Могут быть и другие причины, уж слишком тёмным покрывалом укрыта вся эта отрасль.
К одному из примеров правильного ведения лесного хозяйства хотел бы отнести ленточные боры степной части Алтая. Проработав в отрасли пятьдесят лет, из них двадцать пять лет в лесоустройстве, я достаточно хорошо знаком с лесным хозяйством и Сибири, и центральных областей России. Побывав во многих других странах, могу сказать, что организация ведения лесного хозяйства, лесовосстановления, охраны лесов от пожаров в ленточных борах степной части Алтая всегда были одними из лучших в России.
В 2019 году, находясь по делам в Барнауле, я поинтересовался, как ведется хозяйство в этих борах. Интерес подогревался и тем, что однажды по телевидению в передаче о лесах России прошла информация о катастрофическом состоянии ленточных боров степной зоны и угрозой их исчезновения в результате бесконтрольных рубок. На основании этого общественные организации требовали полного запрета всех видов рубок.
Уже не понаслышке достаточно зная о деятельности многих общественных организаций, так называемых «защитников лесов России», в том числе и зарубежных, я, конечно, усомнился в «скорой гибели ленточных боров». Но эта информация меня всё время волновала, я читал другие публикации и отчёты, но ведь «лучше один раз увидеть». И вдруг представилась такая оказия!
По моей просьбе меня приняли в ООО «Алтай лес», которое является основным арендатором ленточных боров степной зоны и ведёт там все виды лесохозяйственных работ, а также их охрану от пожаров и защиту от вредителей и болезней.
В первый день сотрудники детально познакомили меня с состоянием дел компании, а во второй мы проехали по лесам Павловского лесничества, побывали в центре противопожарной охраны лесов, питомнике и на предприятиях ООО «Алтайлес» по переработке древесины, в том числе низкосортной. Очень впечатлило то, что для будущих работников этого производства построен целый коттеджный посёлок. Вот где государственный подход к развитию Сибири!
Ленточные боры Алтая – это совершенно уникальное природное явление, о происхождении которого до сих пор существует несколько версий. К ним относятся и результаты отложений ледникового периода, и космическая теория, а, учитывая необычность такого явления, даже легенду о похищенной красавице Айгуль, на месте слёз которой и возникли эти боры, хотелось бы оставить, как возможную.
Сохранение ленточных боров и их восстановление на месте уже почти исчезнувших лент, имеющих огромное климаторегулирующее, почвозащитное, агрономическое значение, этого уникального памятника природы, является делом государственной важности. Все эти боры отнесены к защитным лесам с соответствующим режимом ведения хозяйства.
По данным первой инвентаризации проведённой в 1840 году, с развитием литейной промышленности в результате интенсивной эксплуатации лесов Алтая без соблюдения лесоводственных правил и регламентирования оборота рубок половина площадей ленточных боров были отнесены к истощённым и истреблённым. В 1915 году их площадь составляла всего 475 тысяч гектаров, В последующем, для обеспечения древесиной строительства железной дороги Турксиба прошла новая волна истощительных рубок. И в годы Великой Отечественной войны ленточные боры Алтая достаточно интенсивно вырубались. Да и всего полсотни лет назад из-за рубок и лесных пожаров они находились в очень расстроенном состоянии. Площадь пустырей и гарей составляла более 20%. Учитывая плачевное состояние ленточных боров, здесь в 1947 году были организованы специализированные лесхозы и запрещены все виды рубок, кроме ухода. В настоящее время в результате лесоводственных мероприятий общая площадь боров составляет 1,1 миллион гектаров, а площадь гарей и пустырей сократилась до 2%.Это единственный регион в Сибири, где лесных площадей вводится больше, чем выбывает.
В 1997—1998 годах на территории ленточных боров произошли крупные лесные пожары. Только в южной части верховыми пожарами было уничтожено почти 70 тысяч гектаров. Это повлекло за собой подъем грунтовых вод с образованием озёр.
В 1998 году была принята программа по восстановлению леса на гарях и пустырях. Ежегодно в ленточных борах проводятся лесовосстановительные мероприятия на площади более 10 тысяч га. В течение последних 20 лет средний ежегодный объём заготовки древесины в ленточных борах составлял около 1,2 млн. м3. Увеличение заготовки древесины было связано в основном с ликвидацией последствий крупных пожаров. Но результатом многолетнего запрета на рубки средний возраст насаждений повысился до 80 лет, происходит интенсивное накопление спелых и перестойных насаждений.
На основании многолетних исследований были сделаны выводы о том, что сосновые насаждения в условиях ленточных боров степной зоны приобретают наибольшую экологическую ценность и естественный прирост в возрасте от 20 до 80 лет. Так, если 1 гектар 60-летних сосновых насаждений поглощает углекислого газа до 6 тонн в год, то в 140 лет – в 3 раза меньше. В возрасте 40 лет сосновые насаждения выделяют кислорода около 5 тонн в год, а в возрасте 140 лет – в 3,5 раза меньше. В 50 лет 1 гектар сосновых лесов поглощает до 12 т пыли в год, а в 140 лет в три раза меньше. Лес, потребляя глубинную влагу, испаряет воды больше, чем поле и в целом смягчает климат окружающего пространства. В прилегающих к ленточным борам районах количество осадков увеличивается в течение вегетационного периода на 40-50 мм по сравнению с безлесной степью, а влажность проходящих над борами суховеев повышается на 40%. Испарение достигает наивысшего уровня в возрасте от 40 до 70 лет.
Из этих данных видно, что сформировавшаяся к настоящему времени возрастная структура ленточных боров с преобладанием спелых и перестойных насаждений, снижением продуктивности лесных насаждений и их защитных функций не отвечает требованиям ни экологическим, ни экономическим, ни социальным.
Чтобы привести экологическую систему в равновесие, необходимо формировать оптимальную возрастную структуру лесных насаждений, при которой в каждом классе возраста (класс возраста для хвойных лесов составляет 20 лет) присутствуют равные по долям площади древостои. Решить эту задачу возможно только одним способом, как это ни прискорбно для наших т.н. «защитников природы», – омоложением ленточных боров путём рубок. Других путей решения проблемы за всю историю человечества пока ни кто не придумал. На этом и стоит всё лесоводство.
Некоторые авторы – т.н. «защитники природы» выдвигают требование о запрете любых рубок в защитных лесах и «оставления леса в покое и пусть он сам растёт». Это движение общественных «лесоохранников» не прошло и мимо ленточных боров Алтая.
Здесь хочу привести высказывание одного из жителей Алтайского края: «Как человек от политики далекий, могу только предполагать, что в основе выступлений некоторых депутатов-закоперщиков могут быть и политические амбиции. Ведь многие оппозиционеры (даже из Москвы!) внимательно следят за развитием событий, приезжают к нам в район. Вряд ли они слишком озабочены нуждами моих земляков, а потому даже вокруг банальных вещей напускают туман. … Проблемы и недочеты у лесников есть. Этого никто не скрывает. Но раздувать их до небес, кричать о катастрофе и писать в Кремль в нынешней ситуации преследует только одну цель – нажить политический капитал».
Мне самому вспоминается пример политической спекуляции, по-иному не назвать, такие поступки. В 1989 году министр лесного хозяйства одной из республик Советского Союза решил баллотироваться в депутаты Верховного совета. В качестве главного направления предвыборной программы министр выбрал борьбу за снижение объёма рубок в республике, о чём громогласно заявил в средствах массовой информации, как меру борьбы за сохранение лесных богатств и их защитных функций. Всего несколько месяцев назад им самим этот объём рубок был представлен и уже согласован в Государственном комитете по лесу СССР и в Госплане. Но Комитет по лесу, поддержав его стремление применить свои знания лесного хозяйства в законодательном органе, надеялся иметь хорошего союзника в деле защиты лесных богатств и пошёл навстречу его амбициям. Лесосека было снижена на 30%, что позволило бывшему министру стать депутатом. Но, уже через полгода, пойдя на поводу лесопромышленников, по предложению этого депутата размер рубок был увеличен в два раза.
А вот такие высказывания общественных защитников леса хочется отметить особо: «Лесозаготовители продолжают твердить о том, что лес без топора жить не сможет. Вторит им, как ни странно, и управление лесами Алтайского края. К слову сказать, и в ряде других территорий представители лесной индустрии придерживаются такой же позиции, ведь для них лес – это, прежде всего, кубометры древесины. А для экологов, для которых живой лес – это, прежде всего, устойчивая самовозобновляемая экосистема. И даже мертвая древесина нужна нормальной лесной экосистеме, только на ней, к примеру, могут существовать многие узкоспециализированные виды грибов, мха, лишайников, являющихся неотъемлемыми элементами живого здорового леса. Как же лес существовал миллионы лет без всяких холдингов и управлений?»
Лесоводов, которые лес сажают, за ним ухаживают, охраняют от пожаров и вредителей, а затем, при достижении лесом определённого возраста передают его для использования выращенного урожая – древесины на благо общества, обвиняют в непонимании значения этого самого леса. И кто обвиняет – кто не сажает, не ухаживает, не охраняет, но безграмотно чернит как лесоводов практиков, так и всю лесоводственную науку. Вот ведь времена настали!
Можно, конечно, попробовать вернуться лет на сто назад, когда площадь алтайских боров была в два с половиной раза меньше, чем сейчас. А позже, катастрофические пожары в течение нескольких дней уничтожали тысячи гектаров боров. И только лесоводы своим самоотверженным и очень неблагодарным трудом смогли не только восстановить, но и расширить площади и древесные запасы ленточных боров Алтая, увеличив в разы все их полезные функции.
Почему я называю «неблагодарным» труд лесников? Потому что плодами их труда пользуются уже следующие поколения людей, часто не вложивших ни капельки своего труда в лесное дело, в том числе и т.н. «защитники природы», занимающихся безосновательными обвинениями тех, кто сохранил и увеличил наши лесные богатства. Могу с уверенностью сказать, что если бы в последние двадцать лет не была создана эффективнейшая система ведения лесного хозяйства и лесопользования на территории ленточных боров Алтая, в настоящее время существенно улучшенная, арендатором этих лесов ООО «Алтайлес», то вряд ли сейчас эти боры простирались бы на таких площадях, принося социальную, экономическую и экологическую пользу, проживающим здесь людям, если вообще эти боры сохранились бы. Но это не интересует так называемых «экспертов», для которых лес – это «устойчивая самовозобновляемая система», необходимая для жизнедеятельности мхов и лишайников. Интересно было бы посмотреть, когда на месте гарей 1998 года зашумели бы леса, если бы лесоводы относились к лесу только как к «самовозобновляемой природной системе»?
В различных регионах России и за рубежом мне приходилось видеть гари и двадцати, и тридцати, и даже пятидесяти летней давности. Хочу привести один отрывок из моей книги «Третье восхождение», где пишу о своих впечатлениях работы в лесоустройстве:
«Только в низинах у реки сохранились небольшие участки леса. А на той стороне перевала старая гарь, уходящая за горизонт. Тонкий слой почвы выгорел до материнской породы – камня, дальше вечная мерзлота. Обгоревшие ели, у которых корневая система поверхностная, лежат с огромными, неприлично задранными к небу вывороченными корнями. Торчат, как столбы, уже без сучьев и коры обгоревшие лиственницы, цепкие толстые корни которых, не дают им упасть. И они, мертвые, будут ещё многие десятилетия стоять, пока вокруг появятся вначале мхи, трава, кустики, а затем уже на отмёрших и перегнивших, создавших тонюсенький слой почвы, остатках этой растительности и разложившихся стволах упавших деревьев, взойдут заброшенные ветром или принесённые какой-либо живностью первые семена ёлочек и лиственничек. Через несколько столетий здесь будет шуметь лес, дожидаясь очередного огненного смерча».
В Алтайском крае тоже есть на что поглядеть. Не все гари ещё восстановлены. Поезжайте, посмотрите, как восстанавливается экосистема на этих участках самостоятельно. Только там, где проведены мероприятия по лесовосстановлению, уже шумят своими кронами сосновые леса. И что, теперь их тоже ждёт судьба гниющих сосновых стволов, которые необходимы для роста лишайников? Наверное, следует оставить эти не возобновившиеся участки, заросшие вейником. Присвоить им категорию заповедников, что бы можно было наглядно показать так называемым «защитникам природы» как эта система самовозобновляется.
Вообще удивительно, в последние годы во многих регионах России как по команде «экологи» начали говорить о необходимости запрета всех видов рубок и «оставления лесов для их естественного развития, так как гнилая древесина необходима для развития мхов и лишайников». Хотелось бы узнать: «Кто писал им эти сценарии, неужели сами догадались до такого?»
Все эти противники рубок должны отдавать себе отчёт, что в результате запрета рубок, будут ликвидированы тысячи рабочих мест, закроется большая часть социальных программ, деградируют посёлки, где лесные предприятия являются градообразующими. Сведутся к минимуму все лесохозяйственные работы, в том числе и лесовосстановительные. Из-за отсутствия финансирования на защиту лесов от болезней и вредителей, будет полностью разрушена система охраны лесов, что повлечет за собой необратимые последствия, так как единственным источником для выполнения этих работ и поддержания объектов по защите лесов от пожаров, болезней и вредителей являются средства от использования древесины. Прекратит функционирование основная часть пожарно-химических станций и наблюдательных вышек, усилится опасность возникновения крупных пожаров не только в бесконтрольных лесах, но и в прилегающих к ним посёлках.
Не думаю, что так называемые «защитники леса» не понимают этого, не такие уж они глупые. А может быть, они, финансируясь большей частью из-за рубежа, именно этого и добиваются!?
Здесь, наверное, следует учитывать, что развитие собственного производства с полной переработкой всей заготовленной древесины, а теперь уже и запуск на Алтае одного из современнейших в Европе производства древесных плит из низкосортной древесины с ежегодным объёмом до 250 тысяч кубометров, безусловно, обеспокоили подобных производителей за рубежом. Ведь теперь будет сокращаться рынок для их товаров, так как выпускаемая ООО «Алтайлес» продукция, имеющая огромное социальное значение для жителей лесных посёлков, и экологичнее, и экономичнее. Я не исключаю, что «защитники природы», яро выступающие за запрет рубок в крае, финансово подпитываясь и из иноземных источников, так или иначе участвуют в борьбе за рынки сбыта древесной продукции глубокой переработки для зарубежных производителей в ущерб российским. Попробовали бы эти «защитники» заикнуться о запрете или даже о сокращении рубок в Германии, Финляндии, Швеции или Канаде. Я бы им не позавидовал.
В поездке по алтайским борам я обратил внимание на большое количество упавших и не убранных деревьев. Казалось бы, наиболее логично эту древесину утилизировать, пока она не потеряла свои качества. Раньше было достаточно просто: составлялся соответствующий акт представителями лесного хозяйства и лесопатологической службы, назначались санитарные мероприятия, и лес в течение недели убирался. Но, оказалось теперь всё не так просто.
Современная процедура проведения санитарно-оздоровительных мероприятий довольно длительная и бюрократически сложная. Без изменения договора аренды лесного участка невозможно получить положительное заключение государственной экспертизы на изменения в проект освоения лесов, поскольку он не будет соответствовать первоначальному договору аренды лесного участка. А договор аренды лесного участка может быть изменён только по решению суда. Вся процедура принятия решения по выполнению санитарно-оздоровительных мероприятий растягивается до шести месяцев. Но ведь и это не решит проблемы, потому что вывалка деревьев в результате их старения или болезней это не разовый результат бурелома или ветровала – это природный процесс, который идёт постоянно. Так, что каждую неделю собирать суды и менять проект аренды? А в результате, миллионы кубометров древесины объёмом значительно превышающие объёмы всех рубок ежегодно увеличивают массу гнилья в лесах России и за это ни кто не несёт никакой ответственности.
Надо же так забюрократить всё. Это уже маразм – суды решают, где надо проводить уход за лесом, а где нет. Казалось бы, есть государственная лесная служба, есть специальная лесопатологическая служба, на основании их актов и назначаются санитарные рубки. Говорят, что службы могут составить фиктивный акт, так надо спрашивать с них, а причём здесь лес, почему он – то страдает. Ну, выявили такое нарушение, ну и накажите нарушителя.
Похоже, нашу страну поразил какой-то вирус недоверия к профессионалам – все их контролируют: государственные органы, которых уже и не перечислить, общественные организации, национальные фронты, партийные и депутатские комиссии, «экологи-любители». Среди этих контролёров практически нет профессионалов. Все контролируют, но никто не отвечает за последствия. Так, в Московской области все эти «контролёры» добились запрета на рубки леса. В результате более 30 миллионов кубометров бывшей прекрасной хвойной древесины превращается в гнильё. И ни кто не ответил, и не принёс извинений. Но ещё громче зазвучали призывы, оставить лес в покое, так как гнилой лес нужен для развития мхов и лишайников.
Все леса России, отнесённые к защитным, нуждаются в системном лечении. Поэтому требуется коренной пересмотр, в первую очередь, стратегии ведения хозяйства, именно, с лесоводственных позиций, а не эмоций. Ведь результаты труда лесоводов можно оценить только по прошествии десятилетий и исправить их весьма трудно, а подчас невозможно.
Для исправления существующего положения необходима целевая программа развития лесного сектора по каждому региону России. Главной целью ведения лесного хозяйства должно быть создание высокоустойчивых к антропогенным нагрузкам, разновозрастных, высокопроизводительных лесов. Лишь при таком подходе лесное хозяйство может сформироваться в высокодоходное по экологическим, социальным и экономическим требованиям производство. Достижение этой цели возможно только при ведении интенсивного лесного хозяйства, как его понимают лесоводы, по формированию оптимальной возрастной структуры лесных насаждений с выравниванием площадей по группам возраста.
Необходимо отметить, что Алтайский край один из немногих регионов России, где организация лесного хозяйства и лесопользования отвечают этим требованиям. На протяжении последних лет он неоднократно признавался как лучший субъект Российской Федерации в сфере лесных отношений на основе долгосрочной аренды. Арендаторы осуществляют не только заготовку древесины, но и ответственно относятся к выполнению всех работ по охране, защите и воспроизводству лесов. До настоящего времени ООО «Алтайлес», как арендатор лесных участков на территории ленточных боров осуществляет охрану лесов от пожаров за свой счет в объемах, значительно превышающих установленные нормативы, хотя законодательством это на них не возложено.
Теперь у меня, как гражданина России, инженера лесного хозяйства со стажем пятьдесят лет есть мечта – может быть, найдётся ещё где-то ООО подобное «Алтайлес», придёт оно в леса Московской области и наведёт там такой же порядок, как и в ленточный борах степной части Алтая. И тогда нам не будет стыдно ни перед своими потомками, ни перед любыми гостями и за наш многострадальный пристоличный Русский лес.
Здесь опять зову на помощь великого лесовода-практика К.Ф. Тюрмера: «Если, конечно, на первом плане стоит принцип сохранения леса, а не его уничтожение, то для выполнения его нужны люди, знакомые с лесными делами, но никак не люди, которые понимают под словом «лесное хозяйство» только охранение леса от порубок и заготовки материалов на продажу. Это мнение, к сожалению, господствующее». «… я имею только желание, что бы лес был избавлен от многочисленных «ангелов-хранителей». Если лес будет иметь слишком много нянек, то бедное дитя они будут мучить, пока оно совсем иссякнет. Миллионы десятин лесов свидетельствуют, что непрошеные «ангелы-хранители» действовали для лесов, как могильщики»
Виктор Нефедьев, Заслуженный лесовод РФ
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
