Выражение «Окаянное» к характеристике времени применил Иван Алексеевич Бунин. Писатель назвал тяжелейший период своей жизни в России перед эмиграцией в 1922 году окаянными днями. Его дневник стал бесценным достоянием литературной и политической истории России на рубеже революционного перелома и гражданской войны.
Не претендуя на фактическую аналогию, я собрал серию собственных статей, заметок, а также документов, относящихся в основном к девяностым годам двадцатого и «нулевым» двадцать первого века. Этот был напряжённый, почти двадцатилетний, период «эмиграции» всей нашей страны из социализма в капитализм. Период институционального слома системы, которую наши соотечественники, по меньшей мере, двух-трёх поколений после кровавой революции и ещё более кровавой гражданской войны выстраивали в течение семидесяти лет с надеждой на лучшее будущее своей страны.
То, что мы потеряли отечественную промышленность, это грозит многими лишениями для народа, но в русле мировой глобализации технический прогресс с годами заровняет этот овраг – Россия будет как все страны мира. Иначе обстоит дело с потерей отечественного сельского хозяйства. Россия извечно страна аграрная. Аграрная сфера – это жизнеспособность территорий. Природа не терпит пустоты. А рядом с нами – страны с избытком населения. Они нависают над нашими пространствами, глобалистская философия возбуждает экспансию перераспределения территорий. Скрытая интервенция уже идёт не только со стороны бывших южных республик СССР, но и из Китая, Японии. Нужно иметь хорошую фантазию, чтобы видеть через 100 лет Россию в её нынешних границах.
Мне кажется, я был последователен в своих публикациях за минувшие 20 лет, в которые с 1991-го по 2000-й год правил Борис Ельцин, и он же ввёл в практику административную передачу президентского титула доверенным лицам (от себя – Путину, от Путина – Медведеву) с формальным сопровождением этого процесса якобы всенародными выборами. Употребляю слово «якобы», потому что в это время и ранее не отличающаяся демократичностью система выборов в России пополнилась новыми ограничениями для открытого и массового волеизъявления граждан. Был отменён порог необходимой явки избирателей и стало возможным избираться при минимальной активности избирателей. Более изощрённым стало применение так называемого административного ресурса, то есть властного давления на ход кампаний и подсчёт голосов. Под видимостью здравой оценки проявлений охлократии был практически блокирован доступ оппозиционных политических сил к конституционному источнику власти – народу. Невозможным стало проведение референдумов и протестных выступлений на митингах. Организация таких мероприятий стала отождествляться с экстремистской деятельностью и под них подведена соответствующая законодательная база…
За эти годы были похоронены все завоевания социалистической революции, уникальный опыт создания социального государства с его разветвлённой сетью институтов гражданского общества, которые требовали совершенствования, к чему и была призвана перестройка. Но в результате перестройки произошёл распад СССР, начались внутренние военные конфликты, возникла пропасть между уровнем жизни верхушки самых богатых и самых бедных россиян, что стало питательной средой для криминогенной динамики в обществе. Сельское хозяйство живёт лишь локальными всполохами, а в широких масштабах погибает.
Хотел бы верить, что пропасть, в которую в перестроечной суматохе сбросили былую державу, будет преодолена. Но остаюсь верен своим убеждениям, что она могла бы быть не такой глубокой, какой получилась, а срок достижения благоприятных перемен был бы несравнимо короче, чем тот, на который обрекла наш народ расплывчатая, пропитанная духом капиталистической апологетики политика постсоветской власти.
НЕ ВЕДАЕМ, ЧТО ТВОРИМ
ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО
Когда пытаюсь умозрительно охватить смысл слова "перестройка", всегда вижу некое младое существо, которое поставили на канат над бездной, не привив ему ощущения опасности падения, не научив, что нельзя ни влево, ни вправо, а можно только по направляющей.
Само это слово не несет в себе направляющей идеи, и его не сопроводили уточняющим дополнением: что на что перестраиваем.
Увы, это не тривиально! Посмотрите, прошло пять лет, и вот уже новоявленный Посейдон вонзил в зияющую пустоту свой трезубец: денационализация, десоветизация, дефедерализация. Иными словами – капитализм, развал Союза.
Повторяю, разве не важно было сразу определиться, куда пойдем. Если от плохого социализма к хорошему, то не надо было все нажитое бросать под откос и прежде всего, на мой взгляд, – исполнительскую дисциплину кадров, государственный контроль над сферами производства и распределения, да и плановую экономику. И еще многое, многое, многое, без чего не может жить никакое государство. Если от того социализма, какой у нас был, к капитализму (была-не-была, предположим), то и тогда было бы приличнее ступать твердо, решительно, а главное – открыто. Мы бы тогда скорее увидели, кто есть кто из политиков. Не сражались бы так тяжко за позиции, которые заведомо были обречены на сдачу. Шестая статья Конституции – бои всенародного масштаба. Сдали. Однопартийность – опять сражения. Сдали и эту позицию. Альтернатива: плановая экономика или рынок? Снова друг друга за горло. В конце концов, политические и общественные силы в стране настолько поляризовались, что, кажется, искры достаточно, чтобы грянул взрыв.
В рынок мы все-таки вступили. Так и хочется сказать «увязли».
Мне почему-то кажется, что рынок у нас в стране долгое время будет варварским. Предпосылок к этому сколько угодно. Потребительских товаров собственного производства – нуль. Деньги – мусор. Нам придется пройти целую эпоху простого товарного обмена между производителями, и эта эпоха уже началась. Мы делали ставку на кооператора (извините, так в начале перестройки называли всех представителей среднего бизнеса – М.С.), что он поможет заполнить пустые прилавки, а кооператор оказался пособником «теневиков» в деле легализации преступного бизнеса.
Сбить непомерно высокие цены должно было бы государство, но оно долгое время будет неспособно и на это – «кооператор» скупил и продолжает скупать у него ресурсы. Как трудовые, так и материальные. Происходит сращивание государственного и теневого капитала. От нездоровых сил, свивших гнездо в кооперативах, исходит политика саботажа. Законы против этого зла не действуют.
Что касается конкретно продовольственного обеспечения, то нам вряд ли светит и вариант китайской свободной торговли. Недавно показали по телевидению киносюжет – у них рисом и другими продуктами торгуют истинные крестьяне. У нас на базаре (а приглядитесь – уже и в магазинах) орудует перекупщик. Производителя товара он близко к прилавку не подпускает. И при той идеологии, которую торопятся по западному образцу навязать нам некоторые публицисты, ставя знак равенства между оголтелой спекуляцией и якобы здоровым предпринимательством, нам на сто лет хватит и этого порока.
Не верю в знак тождества между спекуляцией и предпринимательством. Предпринимательство должно быть созидательным. Мы еще очнемся от этого обмана, когда перекупщик полностью завладеет продовольственным и вещевым прилавком и стиснет удавку на нашем горле.
Пока тешимся иллюзией, что рыночная экономика вернет к станкам разбежавшуюся рабсилу, эта рабсила самоотверженно вгрызается в заманчивый пирог теневого бизнеса. Еще недавно, приезжая в Москву из Сибири, я беспечно изумлялся, когда встречал в подземных переходах накачанных молодцов с крепкими голосовыми связками, торгующих книжонками и календарями, тогда еще официально издаваемыми. Я их по наивности жалел, считал обездоленными. Слава Богу, их можно было видеть только в столичных городах. Уж во всяком случае, не у нас в Сибири, где такие добры молодцы заняты другим делом, не состоят в коробейниках. Тогда не состояли. Сегодня уже таковые появились везде. А в Москве их чуть ли не больше, чем прохожих.
Чем только не торгуют! Жвачка и колготки. Пособия по технологии секса. Порнография на любой вкус… Будь он менее воинствующ, этот рынок бездельников, еще можно было бы закрыть глаза в надежде, что все само перемелется. Но одиночки собираются в стаи, они формируют свои бастионы самозащиты и подавления конкурентов. Здесь так же, как и в «свободной» прессе – улица с движением исключительно в одну сторону, отнюдь не ведущую к храму.
Мало кто из живущих доходным промыслом платит налоги. Я потому еще предрекаю этому воинственному, ничего не производящему, а паразитирующему рынку долгую жизнь и не приемлю аналогий типа «на западе ведь...», потому что даже на самом захолустном западе есть власть законов. У нас же налогового инспектора и то надо сопровождать нарядом милиции или воинским подразделением... на бронетранспортерах.
ЧТО ЗАМЫШЯЮТ' ОРАКУЛЫ?
Газета «Куранты» представила своим читателям народного депутата СССР Юрия Черниченко как человека проницательного, сумевшего по каким-то там (цитирую) « вздохам номенклатурной знати определить, что уже началась самоликвидация «агрогулага», то есть колхозов».
Признаюсь, мне всегда была симпатична проницательность Ю. Черниченко, но как писателя, а не парламентария, как публициста, а не митингового оратора. Если в публицистике он симпатично-резок, то здесь, извините, криклив, язык его изустный бранен, а когда человек бранится, трудно верить в его проницательность.
«Агрогулаг» как определение (принадлежащее Черниченко) социалистического сельского хозяйства, основанного на общественной собственности на средства производства, – это ругательство, причем для многих коллективных хозяйств несправедливое. Нельзя же сегодняшние колхозы распинать на кресте за уродливую сталинскую коллективизацию.
Сейчас на слуху у всех: приватизация земли, «окрестьянивание» крестьянина. Давай-давай! Немедленно, бегом! Не гоним ли мы волну новой разрушительной кампании? Да, селу нужна многоукладная экономика – кто спорит? Приняты даже соответствующие решения. Я не ставлю в рамках сего очерка задачу оценивать их, но всё же скажу: идти к многоукладности через разрушение коллективных форм хозяйствования – это,мягко говоря, не тот путь. Наоборот, многоукладность, как многопалубный корабль, должна отплыть от твердого берега. Как бы то ни было, а колхозы и есть тот берег.
У нас в стране было немало распрекраснейших колхозов, где жизни людей завидовали. Это, во-первых. Во-вторых, колхозы плохими не всегда делала одна лишь негодная госполитика. Зачастую хорошо жить коллективу мешала прямая противоположность всяческой административщине – разухабистая народная вольница в нравах, пренебрежение к дисциплине, к порядку.
А вот дальше, конечно, можно повиноватить и Систему, грабительскую политику государства по отношению к селу. И прежде, чем согласиться на развал коллективных хозяйств, я бы спросил у инициаторов этого крестового похода: вы покажите хоть один колхоз, который бы за свою историю хотя бы разок насладился правом хозяйствовать самостоятельно, как и положено колхозу. Не покажет никто. Не найдет. Потому что это право существовало и существует лишь теоретически. Прав председатель подмосковного колхоза Иван Иванович Кухарь, дважды Герой Социалистического Труда, сказавший о колхозах, что это были сплошь огосударствленные предприятия. Но даже в них – председатель Союзного совета колхозов привел в статье, опубликованной в "Сельской жизни 15 марта с.г., любопытные данные, процитирую: «...производство продукции сельского хозяйства в сопоставимых ценах в среднем за год увеличивалось: при нэпе (семь лет) – на 5 млрд. руб., после 1953 года (семь лет) – на 5,6 млрд. руб., после 1965 года (пять лет) – на 5,5 млрд. руб. Выше, чем при нэпе, был в течение двух лет среднегодовой прирост продукции после 1982 года».
Так может не колхозы разваливать пришла пора, чтоб страну накормить, а систему их взаимоотношений с запредельным миром – с теми, для кого они являются потребителями материально-технических ресурсов и кто является перекупщиком их продукции?
В своем интервью «Курантам» Ю. Черниченко с явной целью дискредитировать общественную собственность на землю прибегает, на мой взгляд, к непозволительной для публициста его уровня натяжке. Он заявляет: крепостное право в России кормило народ, а колхозы и совхозы теперь не могут. В принципе верно, не могут. Но причина не в том, что тогда были помещики и крестьяне, а теперь колхозы и «ГУЛАГ». Пусть автор найдет в старинных справочниках: сколько при крепостном праве в границах теперешнего государства нашего было тех, кто кормил, и тех, кто кормился, точнее – селян и горожан? Я воспользуюсь более поздними данными, позаимствованными у госстатистики. В 1897 году из 125 миллионов общей численности населения Российской империи в городах проживало 18 миллионов человек, или менее 15 процентов. Во все последующие годы происходил перелив рабочей силы исключительно в одну сторону – из села в город. Ко времени нашей перестройки, все население СССР достигло 280 миллионов человек, из них на село приходилась только треть. Иначе говоря, было шесть «мужиков» на одного «генерала». А теперь, если учесть, что не всякий даже живущий на селе себя кормит, получается картина более чем наоборот.
Мне скажут, что на Западе, мол, на фермера в десятки раз больше едоков, чем у нас на современного сельскохозяйственного работника. Это так. Но примем во внимание: там фермер потомственный, всячески оберегаемый государством. Я уж не говорю что он иначе технически вооружён, чем наш колхозник или рабочий совхоза. У нас же «генный» крестьянин рассеян подобно побежденному неприятелю. Сослан под видом кулака за болота, составил многомиллионные шеренги маргиналов – людей-люмпенов, оказавшихся на краю своего класса и мигрировавших в города, где они зачастую – недомастера, недоинтеллигенты, недополитики, но живут и поругивают крестьянина, что плохо кормит.
Публицистов-деревенщиков из них получилось навалом. Есть и хорошие, но даже эти грешат в творениях о деревне – часто мыслят, если можно так вы разиться, памятью детства. Все им ясно. Поучают, витийствуют. Благорасположение к современной деревне у всех обычно кончается, как только съезжают с асфальта да еще, не дай Бог, – на бездорожье, в грязь...
ВОТ РАЗДЕЛИМ ТРАКТОР…
А может я, грешным делом, тоже пребываю во власти ложных умозрительств? Авось, есть где-то в социальных запасниках страны прослойка людей, способных создавать фермы, жить на них в уединении, работать без выходных по пятнадцать-двадцать часов в сутки. Для того и создан в России (наверное, и в других республиках) Комитет по земельной реформе, чтобы изыскать и землю, и людей на поселения. Зашел я как-то на улицу Льва Толстого в Москве, где размещается этот Комитет. Заместитель председателя, обещавший принять меня в десять тридцать, сам пришел с одного совещание в десять пятьдесят пять и сказал, что в одиннадцать – очередное совещание.
Совещаются. Вся страна совещается и митингует. Время от времени прибавляются еще и забастовки. А оракулы, публицисты аж заходятся в крике: «Землю – крестьянам!» Ну, давайте же и мы подождем. Хотя бы пока земельные реформаторы насовещаются вдоволь.
Что, весна нас торопит? Да, весна… Но ведь даже у плохонького колхоза есть чем мало-мальски землю поцарапать да засеять. А крестьянину-единоличнику на себе ведь пахать придется.
И технику, говорите, отобрать у «агрогулага»? Раздать по дворам? Что ж, это идея? А ну-ка, сколько лошадиных сил, скажем, в колхозе «Красный пахарь»? Та-ак, в тракторном наличии пять тысяч. Сколько трудоспособных крестьян? Четыреста. Делим пять тысяч на четыреста, не забыть бы еще пенсионеров. По двенадцать «лошадей» на брата. Вот бы настоящими лошадьми раздать, но где их возьмешь? У тракторов в среднем на один крюк по сто «лошадей" приходится. Итак, по крюку на восьмерых. Может, есть желающие электромоторами получить свою долю? Не думаю, что так примитивно мыслили Ельцин с Гайдаром, но ведь получается, что так. Или так: одним плуг, другим культиватор, третьим сеялку, четвертым трактор – объединяйтесь, только не говорите, что это снова – «агрогулаг».
Шуточки. Нам бы, публицистам, лет этак хотя бы двадцать назад поставить свои «пулеметы» против того уютного уголка Москвы, где за спиной памятника бывшему наркому Воровскому по многу лет технический прогресс на селе вершили Министры СССР сперва Синицын, а за ним Ежевский. Имеется в виду Минавтосельхозмаш, сосредоточивший в своей монополии все капиталовложения государства в создание тракторов-«ракетоносителей». Они даже колхозам и совхозам в тягость, поскольку продавливают землю аж до материнской породы. Фермеру и подавно не такой трактор требуется, ему не столько даже мощность важна, сколько количество, стоимость и универсальность. Хорошо еще, что не успели в Елабуге решение партии и правительства по строительству завода по выпуску К-700 выполнить, а то бы еще больше наплодили трактров-гигантов.
При той технике, которая выпускается нашей монополией сегодня, фермер-одиночка, даже хорошо прокредитованный, босым и голым окажется. Разуть и раздеть его поможет в свою очередь сервис. Я однажды услышал горькую шутку: чтобы прожить на селе надо за год «поставить» 63 пол-литры. Дров и сена подвезти – поставь, огород вспахать, корову покрыть... Поставь, поставь, поставь. А представим себе мужика-фермера. Болт с гайкой – пол-литра, коленвал – десять пол литр. И так – пока не заплачет. Да хоть заревётся – никто не поможет. Разве мы не отсосали за многие годы, пока отцентрализовали обслуживание села, лучших слесарей из колхозных и совхозных мастерских, токарей, аккумуляторщиков, медников, вулканизаторщиков – во всевозможные сельхозтехники, сельхозхимии, сельхозмелиорации? А их самих спросите: разве они затем становились прослойкой между селом и городом, чтобы теперь там по дешевке устраивать свой сервис? Полноте. Они укрепились и ни при какой Системе теперь спуску ни в цене, ни в самомнении не дадут.
Так, может, не будем пока без разбору рушить колхозы и совхозы? У нихиммунитет против всегоэтого выработался. К тому же, повторюсь, узаконено уже: село будущего должно стать колыбелью многоукладной экономики; осталось решение разумно воплотить в жизнь. Вот увидим, найдётся в той колыбели достаточно места и для фермера, и для арендатора, и… Кто там ещё в компании оракулов? Найдётся и для колхозов, совхозов. Почему бы не предположить, что именно коллективные хозяйства, сами, наконец, оказавшись свободными землепользователями, – пусть грубая метафора, но исчерпывающая – должны и принять новорожденных, и попестовать, и под ручонки поводить, пока не встанут прочно на ноги.
Может быть, так победим?
(«Сельская жизнь»,17 апреля и 22 мая 1991г.)
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
Иначе не назовешь все то, что переживает в течение всей истории своего существования аграрное министерство страны
Москва сегодня напоминает улицу, на которой пинками добивают нищего. Речь, понятно, об остатках государства, былой державы. Что, преувеличено? Давайте посмотрим. Удар ниже пояса нанесен Центру постановлением российского правительства о ликвидации министерств и других органов государственного управления СССР. Причем сделано это накануне подписания нового Союзного договора. Попал в черный список и Минсельхозпрод СССР.
В отличие от уличной, в этой драме, похоже, никого не смущает противозаконность действий. Между тем самым простым для запоминания в Конституции СССР является то, что ни один из субъектов права в государстве не может посягать, тем более единолично, на что-либо, относящееся к компетенции высшего органа власти. Если же это делается, причем доводится до конца, то что же это такое, если не государственный переворот?
Закрывать союзные министерства может только тот орган власти, который их открывал. Как известно, Верховный Совет СССР такого решения не принимал. Однако у обреченных органов управления в один день арестованы банковские счета, им предписано было до 23 ноября представить сметы расходов на… ликвидацию.
Все это, как уже сказано, относится и к Минсельхозпроду СССР. В доме на углу Орликова переулка и Садовой Спасской улицы царит напряженная тишина. Всегда многолюдные коридоры, где можно было встретить и хлопкороба в тюбетейке, и оленевода в унтах, и смуглолицего чабана из казахского аула – по обычаям всех времен с самыми важными просьбами из республик, краев и областей в этот дом (да, в том числе и в этот!) посылали знатных представителей народов и профессий, теперь пусты. Мне сказали, что из 800 специалистов – цвет отрасли – полторы сотни уже нашли себе работу. Каждый день увольняется по пять-семь человек.
Встретил здесь старого знакомого, откровенно посетовавшего на злую судьбину. Он пришел в союзный штаб отрасли из «низов», в бывшем Госагропроме СССР вырос до начальника главка. Госагропром ликвидировали. Года не проработал в другой союзной организации, как ее тоже ликвидировали. Перевели начальником главка во вновь созданный Минсельхозпрод СССР. И вот снова – ликвидация.
Достойно сочувствия. Но что значит одна человеческая судьба, если растрясается целое государство! Я не знаю, какая еще отрасль народного хозяйства, кроме, может быть, транспорта и связи, которая была бы так же, как аграрная, пронизана нитями и канатами межреспубликанских, межрегиональных взаимопроникновений. Это не нами и не вчера придумано. Укрепляют межгосударственные связи страны ЕЭС. В Америке суверенитет штатов и земель незыблем, а аграрному министерству уже более 130 лет, и оно тоже незыблемо. Законный вопрос: мы что – умнее всех? Или наоборот?.. Как можно одним махом рушить эти связи?
Пройдемся хотя бы кратко по тем функциям Минсельхозпрода СССР, которые теперь опадут, как обрубленные ветви, а республики рано или поздно вынуждены будут снова приживлять их к единому древу. Взять такую из них, как формирование продовольственных фондов и резервов. Думается, что когда-нибудь мы все станем богаче, но и тогда узбекские помидоры удобнее и дешевле будет менять на российский хлеб, чем если тот же обмен производить через третьи страны по ценам мирового рынка. Научно-технический прогресс? Вряд ли каждой отдельно взятой республике надо создавать свою индустрию сельхозмашиностроения, обзаводиться отраслевыми научно-исследовательскими институтами, обособленно готовить кадры, особенно научные. В рамках единого экономического пространства предстоит совместно решать вопросы карантинных служб, охраны территорий от проникновения и распространения особо опасных болезней и вредителей. А племенное дело? Сохранение генофонда растений и животных? Сортоиспытание? Первичное семеноводство и контроль за качеством семенных фондов – система, созданная еще Н. И. Вавиловым?
И многое, многое другое. Сейчас в единой государственной «связке» 20 НИИ и 400 хозяйств занимаются выведением и улучшением пород молочного, мясного и других видов скота, ежегодно более полумиллиона животных перераспределяется между республиками, и они больше, чем Россия, должны быть заинтересованы в координации этой деятельности. Необходимость таковой особенно хорошо видна на примере Всесоюзного объединения «Союзптицепром». Оно имеет на всю страну по одному отраслевому институту в области селекции, технологии, ветеринарии, птицепереработки. Селекционно-генетические центры и племзаводы ВНПО «Союзптицепром» реализуют во все республики по 245 миллионов яиц в год от племенных стад. За 25 лет система специализирована так, что поставка племенной продукции осуществляется из шести республик, а остальные вообще не имеют своих племенных заводов, успешно придерживаясь межреспубликанской кооперации.
Наконец, у Союза есть целый ряд соглашений в области сельского хозяйства с сопредельными и другими иностранными государствами – опять же в интересах как России, так и других республик. И так далее, и так далее…
Собирались в Москве министры сельского хозяйства, первые заместители глав правительств, ответственные работники постпредств. Совещание состоялось 30 сентября под председательством Г. В. Кулика. Судя по протоколу, мнения разделились: одни считают необходимым создание Государственного комитета страны по сельскому хозяйству и продовольствию. Другие высказывались за сохранение Минсельхозпрода СССР и создание одновременно межреспубликанского органа (комитета) для координации вопросов продовольствия, прежде всего формирования хлебных ресурсов. В принципе тому и другому предложениям, совпадающим в главном, противоречит решение о ликвидации аграрного министерства Союза.
Да, за всю послереволюционную историю это 29-й по счету удар по главному штабу отрасли. Столько раз его преобразовывали, делили, объединяли, и мы при этом хотели, чтобы он эффективно работал! Ну, сущее землетрясение! Неуж-то этот удар будет смертельным? Трудно в это поверить, но впечатление такое, будто кто-то специально стремится разрушить продовольственную базу страны. Ее Госсовет и Президент молчат, другие республики еще, похоже, не осознали случившегося, а специалисты в доме на углу Орликова и Садовой Спасской собирают монатки.
( «Сельская жизнь», 27 ноября 1991 г. )
ВРЕДНОЕ ПОПУСТИТЕЛЬСТВО
Так на русский язык переводится слово «либерализация»
Что касается аграрной экономики, оно, то есть попустительство, меньше всего нуждается в комментариях. Вредность «либерализации» на себе ощутили 90 процентов оттесненных за черту бедности соотечественников. Именно эта часть наших сограждан является наиболее восприимчивыми ценителями любых сцен, разыгрываемых на театре экономических и политических реформ в стране.
Недавно «давали» сцену крещения Виктора Черномырдина на посту Председателя правительства Российской Федерации. А перед этим было чистилище (VII Съезд народных депутатов), где Виктор Степанович по-человечески просто произнес то, что ему было надиктовано многолетним практическим опытом, а может, и знанием народных страданий. Или совестью. Он заявил о своих намерениях повернуть реформы на пользу соотечественникам. И о более конкретном: Россия не должна превращаться в страну лавочников, на определенные виды товаров будет введено регулирование цен!
Если бы мог услышать новоиспеченный премьер отзвук такого реверанса! Но, вообще-то, где его можно было услышать, как не в очередях, не в метро, не в курилке? То есть не в тех местах, куда руководители страны «не вхожи»? Это был гул одобрения. Голос доверия. Реакция надежды.
Но мы хорошо помним, что случилось считанными днями позднее. Прием у мэра Москвы Юрия Лужкова с приглашением широких кругов столичных предпринимателей, тех самых «лавочников» и тех, кого не стесняет чувство стыда за принесение миллионов людских судеб в жертву смене общественно-политического строя государства. Вдобавок ко всему раздался грозный окрик «хозяина» по поводу полученной им информации о некоторых нежелательных шагах нового главы правительства.
И вот, еще несколькими днями позднее в интервью еженедельнику «АиФ» В. Черномырдин станет оправдываться: оказывается, не его заслуга в том, что собирались ввести регулирование цен – он подписал уже заготовленный Егором Гайдаром документ. А также скажет: «Я понимаю, что сгоряча тогда сказал (о лавочниках.– М. С), и за это жестоко бит». Согласимся, сквозь такие признания уже с трудом проглядывает лицо народного заступника, в роль входит стандартная фигура, освещенная политическими прожекторами.
Отмена постановления о регулировании цен по времени как раз совпала с их очередным бешеным скачком. И народ воспринял «обратный ход» правительства как реверанс исключительно в сторону «лавочников», ну и отчасти – промышленной надстройки АПК. Для селян как были установлены регулируемые закупочные цены, так они и остались. А цены на продукцию производственно – технического назначения для села возросли в 23 раза, стоимость капитального строительства–почти в 30 раз, а на продукцию сельского хозяйства–в 10,6 раза, в том числе на животноводческую – в 6,9 раза. До предела ограничив покупку ресурсов и расходы на строительство (чем основательно подорвали производственную базу), хозяйства обеспечили уровень рентабельности свыше 40 процентов, но и при этом новый год встретили банкротами. Зерновое производство, опять же в силу того, что сеяли и убирали старой техникой, достигло 117 процентов рентабельности, но после реализации урожая деньги обесценились «в разы».
Вся прибыль от сельскохозяйственного производства за 1992 год, по данным Минсельхозпрода РФ, составила 336 миллиардов рублей. Но только для того, чтобы выровнять заработную плату в колхозах и совхозах со сферами промышленности и строительства, селу необходимо дополнительно иметь средства в расчете на год 300 миллиардов рублей.
А ведь кто виноват в такой разнице? Может быть, кто-то думает, что, покупая в городе килограмм мяса за 600 рублей, он такими расходами поддерживает кормильцев из села? Ничего подобного! Еще в марте прошлого года, когда килограмм мяса в магазине стоил от 40 до 80 рублей, доля стоимости сырья в ценах реализации составляла чуть более половины этих сумм. В декабре розничные цены подскочили до 230–280 рублей за килограмм и выше, а на закупку скота от этой цены «отламывали» только 41 процент. Значит, 59 процентов выручки делили между собой дольщики, которые не сеют и не пашут: мясник, «лавочник» и само государство (налог на добавленную стоимость и прочие отчисления в бюджет).
Сколько раз за минувший год крестьяне ходили с протестами к правительству, чтобы добиться повышения своей законной доли от выручки за продукцию! Иными словами, чтобы их на равных се всеми в стране пустили в свободный рынок. Но результаты были самые минимальные. А вот предпринимателям и «лавочникам» в союзе с родственным им гайдаровским большинством в новом составе правительства хватило одной-двух «промывок мозгов» вновь избранному премьеру, и угроза, нависшая над рыночной синекурой городов, была устранена.
А ведь было где размахнуться для раскручивания регулятора цен. Повторяю, сегодня килограмм мяса уже стоит почти 600 рублей. Сколько цена еще продержится на таком уровне – неизвестно. Ясно одно–вниз цена не поползет. И, надо думать, переработчики и продавцы не снизят своей доли «навара» в пользу крестьян. Ладно, оставим в покое бюджет – это копилка общая. Но спросим, почему в перерабатывающей промышленности за прошлый год на одного работающего получено прибыли более 200 тысяч рублей, а в сельском хозяйстве – в шесть раз меньше? У переработчиков при небывалом падении объемов производства–свободные деньги на счетах, а крестьянам не на что к весенне-полевым работам купить горючее и запасные части? О разнице в личных доходах между селянином и даже самым добропорядочным работником торговли, не говоря о «лавочниках», можно только догадываться.
Было, было где регулировать. Поторопились с отменой постановления. Экономический проигрыш, судя по всему, теперь пытаемся компенсировать путем введения неких «защитных» цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию. Тут вроде слова и русские, да тоже без переводчика не обойтись. А вот политический проигрыш воротилам посреднического капитала, который обернулся и еще обернется новыми лишениями для народа, теперь компенсировать трудно.
Мало того, «лавочник», дополнительно получил ещё одну преференцию от правительства в виде постановления «О чрезвычайных мерах финансовой поддержки АПК РФ». Если его утвердит Верховный Совет РФ, то эта поддержка будет осуществляться за счёт некоторого снижения налога на добавленную стоимость, но главным образом – за счёт специально создаваемого внебюджетного фонда. Питаться этот фонд должен «кровью» тех же партнёров АПК – производственников и «лавочников». Товаропроизводитель – лицо конкретное, имеющее земные координаты и достаточно прочную удавку на шее. Ни убежать, ни скрыться от налогов. «Лавочник» же–летуч, текуч, неуловим. И что ему какой-то внебюджетный фонд! Он и в бюджет-то не доплачивает львиную долю планируемой государством суммы налога. Это его стараниями все больше и больше «деревенеет» наш рубль, а торговые ряды и сферу услуг завоевывает иностранная валюта. И где на него теперь управа?
Тю-тю, господа!
(«Сельская жизнь», 4 февраля 1993 г.)
ХЛЕБ И ЭНЕРГИЯ
Сегодня сочетание этих двух слов как никогда звучит актуально
Оставим на совести философов извечный вопрос о том, что в материальном мире первично – яйцо или курица. Для крестьянина такого вопроса никогда не существовало, он даже больше знает: яичка не бывает без курочки, курочки – без зернышка, а зернышка... Вот мы коротко и ясно, как говорится, подошли к главной теме дня: близок разгар весны, время подумать, как год проживем.
На нынешнюю ниву упали оборванные провода былых экономических связей, сохраняющие убойную силу новой ценовой политики, а вдобавок и жестких бартерных притязаний к селянину. Нарочно не придумаешь, именно накануне сева объявлено еще и о грядущем повышении цен на энергоносители. Обсуждаемые пока отсрочки этих мер принципиальной роли не играют. В Министерстве сельского хозяйства России прикинули и ужаснулись: только на нефтепродукты селу потребуется дополнительно более 200 миллиардов рублей в год, а на остальные энергоносители – еще 350 миллиардов.
Каково сегодняшнее экономическое состояние сельского хозяйства, далеко за примерами ходить не надо. На днях генеральный директор агрокомбината «Москва» Е. С. Рычин докладывал на заседании у вице-президента А. Руцкого, что за два с половиной месяца после отпуска цен на материально-технические ресурсы комбинат «съел» аж 263 миллиона рублей прошлогодней прибыли и попал в должники, еще не приступая к весеннему севу. Предприятий с таким достатком, как у «Москвы», в сране единицы. Если такие богатыри концы с концами не сводят, то за судьбу всех остальных хозяйств остается только содрогнуться.
Решен, вроде бы, вопрос о льготном кредитовании сельских товаропроизводителей, но вероятно ли – дать столько кредита! Да и как его после вернешь, если фактически львиная доля будущего урожая и всей продукции уже обречена на залог под стоимость энергоресурсов.
И в то же время, на том же заседании министр топлива и энергетики В. Лопухин свидетельствовал, что себестоимость одной тонны сырой нефти сейчас составляет 1600 рублей, тогда как выручка от её реализации вдвое меньше.
– Как при этом обойтись без повышения цен на горючее? – вопрошал министр.
Допустим, это и впрямь – проблема, и повышение цен на «горючку» – мера необходимая. Но почему мы все заладили: если повышать, то в десятки раз? Ну, уважим нефтяников и нефтепереработчиков. А чем хуже аграрники? Подсчитано, что у них разница между затратами на производство всей продукции и выручкой от реализации нынче грозит вылиться с минусом в 300 миллиардов рублей.
Существует логика, исходящая не столько от способности ума, сколько от порядка вещей, течения самой жизни. Ведь перемудрил же крестьянин философов! Таких ценностей, на которые организованное человечество не должно бы допускать стихийные цены, существует две: это хлеб и еще раз хлеб, но в переносном смысле, то есть – хлеб для индустрии, для промышленности и сельского хозяйства, для всего прогресса наконец. Речь как раз об энергоносителях. Если их производство обходится дорого, то его надо дотировать за счет других источников дохода, но для своего «внутреннего» товаропроизводителя они должны быть доступны. Кто думает иначе, тому я бы предложил простенький для понимания пример. Давайте вообразим весь прогресс общественного и технического развития в виде дирижабля. Начнем наполнять его газом, который сам по себе тяжелее окружающего воздуха и оболочки. Такой дирижабль не поднимется с земли, не полетит.
Подробнее коснусь хлеба насущного, и вы, читатель, убедитесь, что мой дирижабль не какая-нибудь выдумка или навязчивая идея.
С хлебом наше государство всегда немного недодумывало, впрочем, не только с ним. Вспомним времена, когда килограмм «серого» твердо стоил 16 копеек, и вспомним также идеологию вокруг этой мизерной цены. Что, мол, из-за нее и скоту скармливают буханки, и пинают их на улице. Действительно, у любой деревенской хозяйки мешанка для скотины всегда источала хлебный дух, но скорее не потому, что хлеб дешев, а потому, что уже тогда килограмм комбикорма стоил дороже печеного хлеба, да его к тому же достать было непросто.
Перескочу через цепь эволюций в теперешние времена. Отпустили цены на хлеб. Конечно, пятнадцатирублевой буханкой кормить свинью – пропади она пропадом. Еще на прошлой неделе звонил в редакцию озабоченный судьбой человечества ответработник и, извещая о безудержном снижении поголовья скота и птицы в общественном животноводстве и на птицефабриках, давал советы «заострить внимание» публицистики на личных подсобных хозяйствах населения. Наша газета всегда дружила с этой темой. Считаем, что есть и наше «корыто» в том, что на подворьях с помощью колхозов и совхозов производилось до 30-35 процентов всей животноводческой продукции. Как-то будет сейчас при свободных ценах на хлеб, а значит, и на комбикорма? Звоню одному деревенскому знакомцу. Слышу: «Всё, дураков нет!»
Не верю, что все так «поумнели». Рынок есть рынок: затратил сотню – продал за две. Но, стоп, вот он, мой дирижабль. Ведь у шахтеров Кузбасса именно после этого кончилось терпение, и они отказались спускаться в забой, когда торба с обедом потянула на 60-70 целковых. Учителя, врачи бастуют – галоп цен на самое необходимое, на продукты в том числе, в десятки раз опережает подкачку зарплаты.Не от жиру, а чтоб быть живу недавно группа порученцев российского съезда колхозников ходила к первому вице-премьеру Е. Гайдару. В числе прочих просьб была и такая – отмените для селян 28-процентный налог на добавленную стоимость, и продукты подешевеют. Просьба эта не увенчалась успехом, и «ходоки» сделали на первый взгляд странный, но, если можно так выразиться, пронзительный вывод: как первый заместитель главы правительства Гайдар мог бы оказать такую милость кормильцам, но как министр финансов – никогда.
Задумаемся. Соблазнившиеся по иностранной выучке прелестной идеей бездефицитного бюджета, наши руководители, и в первую голову финансисты, удовлетворенно взирают на милый их сердцу снежный ком народных денег, катящийся прямо в казну. Причем налог этот не зря называют «хитрым» – он взимается с одной и той же стоимости многократно. В определенных кругах любят ссылаться на зарубежные аналоги, что воспринимается не иначе, как если бы перед нами похвалялись,что российская гильотина – лучшая в мире.
Если у вице-премьера Е. Гайдара не получается с созданием бездефицитного бюджета за счет налаживания производства, а следовательно, и накопления национального дохода (откуда, если производство не растет, а падает?!), то министр финансов Е. Гайдар успешно делает это, налегая на приводные ремни ценового маховика, и при этом солидный приварок, прямо пропорциональный росту цен, дает налог на добавленную стоимость.
Бес, что ли, путает, но невольно привязывается такая мысль, что при подобном совмещении должностей российскому правительству никогда не стать сторонником, а тем более застрельщиком снижения цен. Судите сами: 28 процентов, полученных (причем неоднократно) с полутриллиона рублей потребляемых сельским хозяйством энергоресурсов, это значительно больше, чем если бы эта доля затрат была снижена, скажем, до ста или двухсот миллиардов. Зачем же тогда препятствовать повышению цен? Это только Тарас Вульба способен был разразиться по поводу окаянного сына: «Я тебя породил – я тебя и убью!»
(«Сельская жизнь», 27 марта 1993 г.)
ПО ТИПУ И ПОДОБИЮ ТРОЯНСКОГО КОНЯ
Процесс принятия Земельного кодекса по целому ряду причин затянулся и длился несколько лет. Напомним, что работа над этим сводом законов остановилась на стадии его принятия в согласованном варианте в декабре 1998 года по причинам не столько содержательного, сколько процедурного свойства.
Естественно, что отбрасывать после этого законотворческий процесс обратно к чистому листу – слишком дорогое удовольствие. И Аграрная партия России настаивала на том, чтобы Государственная Дума третьего созыва рассматривала уже фактически готовый законопроект с внесенными поправками Президента. В этом случае страна в кратчайшие сроки получила бы Земельный кодекс, который способен положить конец неузаконенной торговле землей, крестьянин становился бы ее полновластным хозяином, а оборот пашни в целях ее эффективного использования регулировался юридическими и иными методами, исключающими ее куплю-продажу.
Однако, вопреки этому, Совет Государственной Думы решением от 22 мая 2001 года, попросту говоря, отстранил Комитет по аграрным вопросам от работы над законопроектом и назначил ответственным за Земельный кодекс Комитет по собственности Госдумы. На сегодня цель такой рокировки уже не является секретом. Сделано это исключительно для того, чтобы в форсированном темпе провести через все парламентские процедуры и принять новый вариант Земельного кодекса, внесенный 26 апреля 2001 года Правительством Российской Федерации.
Принципиальным различием двух названных законопроектов является то, что правительственный вариант предлагает раздельное ( на федеральном и региональном уровнях) законодательное регулирование вопросов владения, пользования и распоряжения землей, что приведет к разрушению единого земельного пространства России; он допускает наличие равных прав на землю для российских и иностранных граждан и юридических лиц. В нем предусматривается купля-продажа земель сельскохозяйственного назначения, причем не по кадастровой оценке, а по фиксированной, в размере от пяти до десяти ставок земельного налога. Продвигаемый кодекс имеет целый ряд других казуистических погрешностей, направленных против интересов России и ее граждан.
Депутат Государственной Думы, лидер Аграрной партии России М.И.Лапшин дважды на пленарных заседаниях (16 и 23 мая) предлагал определить в качестве профильного комитета, ответственного за прохождение через думу обоих вариантов Земельного кодекса, Комитет по аграрным вопросам ГД. Однако сильнейшим лобби депутатских объединений «Единство», «Союз правых сил», «Яблоко», ЛДПР при молчаливом согласии представителей других депутатских объединений это предложение было практически заблокировано.
24 мая М.И. Лапшин обратился с открытым письмом к депутатам законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов РФ, в котором призвал их согласно статьи 13 федерального закона « О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» затормозить запущенный по ускоренному варианту механизм принятия правительственного законопроекта. И тут же определенными силами было предпринято все, чтобы проигнорировать мнение региональных законодательных (представительных) органов. Вместо ранее назначенного на конец июня рассмотрения Кодекса в первом чтении оно переносится на 15 июня. Под мощным прессом проправительственных сил пленарное заседание останавливается на безальтернативном голосовании нового Кодекса и принимает его в первом чтении..
По сумме действий сторонников правительственного варианта Кодекса его протаскивание явно напоминает историю троянского коня и становится в один ряд с другими реформаторскими мероприятиями, направленными против интересов России и ее граждан. Если до 2-го чтения Государственная Дума получит отрицательные отзывы не менее чем 30 региональных парламентов, то бой за российскую землю можно будет считать выигранным. Принципиальная позиция АПР на настоящий момент изложена в Заявлении Председателя АПР Михаила Лапшина для СМИ, сделанном им 18 июня. В нем, в частности, говорится: «Аграрная партия не приемлет ложный грефовский посыл: «Утром – продажа земли иностранцам, вечером – иностранные инвестиции» и настаивает на том, чтобы реализовалась формула: «Инвестиции от иностранцев – только на условиях долгосрочной аренды иностранцами любой земли в России».
(Еженедельник «Российская земля», май 2001 г.)
ПЕРЕДЕЛ БЕЗ ПРЕДЕЛА
По своей первой профессии я – землеустроитель. В бытность выпускником сельхозвуза писал диплом по теме «учет земель», и тогда впервые столкнулся с жесткостью законодательства, по которому земля, находящаяся в бессрочном пользовании колхозов и совхозов, оставалась под недремлющим оком государства. Особенно пашня. Уменьшить ее площадь, перевести, скажем, участок в какой-нибудь сибирской тьмутараканьевке в сенокос или пастбище – для этого надо было испросить разрешения у самой Москвы. Сейчас же у всех на слуху и даже стало привычным то, что по России выведено из оборота 30 миллионов гектаров пашни. И ничего. Вместо тревоги – поиск причины. И плутовство при этом. Дескать, хозяина нет на земле. У страны нет хозяина – с этим можно согласиться. А почему с пашни хозяин ушел – это следствие, а не причина. До какого цинизма надо дойти, чтобы ровно через десять лет после того, как написаны указы о принудительной деколлективизации сельского хозяйства, осознанно приняты меры по техническому разоружению ( диспаритет цен на продукцию села и ресурсы для него), написать закон об обороте сельхозземель всего на одной страничке, как это сделал Гайдар! Приравнять землю-матушку к товару и продавать? Купленную-де не бросят? Но ведь надо заставить купить. Надо дать деньги. А у кого они есть – тот сам на земле трудиться не собирается, ему работник нужен. Ну, это мы уже проходили!
Проходить-то – проходили, но почему память так коротка? Ладно, гайдаров законопроект Дума, вроде, отставила, но чем лучше тот, который заведомо возведен в ранг привилегированных и принят в первом чтении – проект правительства? Только числом статей? Если допустить, что депутатское большинство и во втором чтении пропустит его уложения, не обуздает его поправками, которые, к счастью, есть откуда взять ( по числу и качеству сдержек для декларируемого правительством беспредела я бы выделил законопроекты, которые для краткости назову по двум фамилиям авторов – Н.Харитонов и П.Бурдуков, хотя немало рационального, на мой взгляд, есть и в проектах А.Четверикова и А Пузановского), то на основе ожидаемых земельных отношений в России уже завтра можно писать новую историю партии.
По степени либерализации земельного рынка принятый в первом чтении законопроект ближе всего стоит к циничному гайдаровскому. Либерализация, да будет известно, переводится на русский язык как "вредное попустительство". Так вот, если проекты, разработанные с участием депутатов-аграриев полностью исключают возможность купли-продажи земель НИИ, племенных и семеноводческих хозяйств, водоемов, дорог, лесополос, мелиоративных систем, то ЭТОТ подобных ограничений не предусматривает. В нем не придается значения наличию сельскохозяйственного образования для граждан и юридических лиц, претендующих на приобретение пашни в собственность. Решение вопроса о правах иностранцев на земли сельхозназначения проект переадресовывает Земельному кодексу и другим законам, чем, естественно, либерализует подход и к этой национальной проблеме. Между тем, по данным опроса ВЦИОМ, проведенного в августе 2001 года при подготовке к проведению Аграрной партией Всероссийского референдума на вопрос: "Согласны ли вы с тем, что земельные участки в России должны передаваться иностранным компаниям и гражданам только в аренду, но не в собственность?" 66,8 процента опрошенных ответили положительно. Кстати сказать, возможность проведения референдума была заблокирована силовым давлением со стороны государственных органов власти. Если в других проектах цена земли оговаривается в размере не ниже кадастровой, хотя кадастр у нас практически отсутствует, то ЭТОТ цены вовсе не касается, значит, надо полагать, она уступается стихии рынка.
Трудно придумать что-либо другое, что так отвечало бы интересам варварского рынка, чем земельные доли в частной собственности. В этом явлении заключен хорошо продуманный выстрел в наши дни из десятилетней давности. Насколько было бы проще сегодня решать все вопросы оборота земель, не будь ранее узаконен этот явный атрибут феодализма, причем в виде суррогата, ибо доли и существуют, и нет их. Вот услуга так услуга дикому рынку! Свидетельства на право владения долями – это те же мертвые души.
Подстать уже содеянному авторами былых указов о закреплении конституционных прав граждан на землю теперь сформулирована статья 8 правительственного законопроекта, которая намыливает веревку на удавке
для этого «конституционного права». Продавец этого права обязан уведомить о своем намерении продать оное государственную или местную власть на территории нахождения объекта собственности. Этим он как бы отдает дань приоритету этой власти над собственной свободой выбора покупателя. Если власти за месяц не соизволят принять решение о выкупе участка, а точнее права на участок, то владелец может продавать его третьему лицу.
Ведь ясно же, что субъекты Федерации, а тем более местные управы денег на выкуп долей не имеют. Зачем тогда эта лишняя закорючка в законе. Для этого Столыпин, ныне цитируемый всуе демократами, создавал специальные земельные банки. Да и номинально наши чиновники не так устроены, чтобы всего за месяц хотя бы знак подать мужику, что его уведомление получено. Выступая на Госсовете 22 апреля с.г. глава Республики Алтай лидер Аграрной партии России Михаил Лапшин с учетом этого предлагал отводить хотя бы год для прохождения процедуры общения с территориальным чиновничеством. А у губернатора Белгородской области Евгения Савченко твердое убеждение, что выкупать доли для дальнейшего перераспределения должно исключительно государство через специально созданные для этого государственные земельные банки и соответствующие службы. С тем и другим нельзя не согласиться.
Уже по подписании указов о закреплении земельных долей в частную собственность говорилось, что это – мина замедленного действия. Законопроект, принятый в первом чтении, статьей 16 приводит эту мину в действие. Процитируем: «Участники долевой собственности, получившие при приватизации сельскохозяйственных угодий в собственность земельные доли, в счет которых не были определены на местности границы земельных участков, обязаны обеспечить определение на местности границ находящихся в общей собственности земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения в соответствии с требованиями землеустройства».
Проясним, что такое требования землеустройства. Это надо обмежевать и остолбить участок, выдать его владельцу оформленный по всем правилам план с нанесением элементов горизонтальной и вертикальной съемки, с координатной привязкой. Иначе сделку купли-продажи не осуществить, или она будет незаконной. Но ведь этой технической операции должен предшествовать выбор участка на территории общего землепользования. Даже малое поле бывает неоднородно по почвенному составу, а выделение в нем доли требуется согласовать с другими участниками долевой собственности. Тут-то всегда и подстерегали крестьян земельные конфликты, приводящие к кровопролитиям.
По 37 позициям, ограничивающим свободный оборот сельхозземель, думские аналитики в сопоставительной таблице, в графе, относящейся к проекту-фавориту, 25 раз повторили слово «отсутствует». Так почему же он тогда считается фаворитом? По какому праву? Это подсказывает необходимость осуществления большой предварительной работы специальной комиссии. Если таковая не была создана до первого чтения, то это надо сделать до рассмотрения закона во втором. И никаких фаворитов!
Господам нужны великие потрясения? А народу нужна великая Россия!
(«Российская земля», август 2001 г)
ТОРГ НА КРОВИ
Без политики сегодня ни минуты не живешь. А как только прикоснешься к ней, так по любому поводу сомнение одолевает: то ли мир перевернулся, то ли ты спятил, или все вокруг ополоумели.
Вот приняли Земельный кодекс, который разрешает в нашей стране наравне с россиянами продавать землю в городах и всех других поселениях иностранцам, а также политическим бомжам – лицам без гражданства. Кто противился принятию такого закона, того с самой высокой государственной колокольни стыдили: мол, чего испугались: на продажу выставляется всего два процента от всей территории России!
Затрудняюсь сказать, с каких времен и с царствования каких государей у России никто даже силой оружия не отнимал ни пяди земли. А, наверное, ни с каких. Этого не было, потому что не могло быть. Русские государи, даже в близком родстве состоящие с королями и кайзерами, границы своих владений держали в незыблемости. Всему миру было известно, что Россию воевать бесполезно.
А покупать пробовали? Наверное, не без этого, валюта – не оружие, откажут – не убьют. Лезли и покупать. Но Россия не продавалась.
Все, теперь продается на законных основаниях. Впереди чужестранных военных штандартов и дипломатических депеш теперь пойдет маршировать валюта. В пределах наших границ будут образовываться точечные анклавы заинтересованных во владении нашей землей государств.
«Точечные? – удивится даже школьник, научившийся решать простейшие арифметические пропорции. – Как бы не так! Два процента – это 450 тысяч квадратных километров нашей территории!»
… Мой старший брат лежит в братской могиле под Брянском, погиб в сентябре 1943 года. И надо же так совпасть, что тоже по осени, но 64 года спустя, я в некотором роде оказался на той же линии фронта, где сложил голову мой брат. Избирательная комиссия Брянской области должна была зарегистрировать инициативную группу от Аграрной партии России в составе 110 человек, которой по закону о референдумах предстояло раскручивать по стране опрос народа: согласен ли он продавать свою землю иностранцам?
В регистрации этой группе было отказано. Чин чином, со ссылкой на Конституцию России. Дескать, вопрос, который предъявляется для ответа народу «направлен на ограничение прав иностранцев, которые согласно пункту 3 статьи 62 Конституции РФ, пользуются в Российской Федерации всеми правами и несут обязанности наравне с гражданами России».
Ссылка выглядит прямо-таки чудовищно. На поверку, так она за уши притянута к предмету спора. Но от этого не становится легче: вердикт все равно общественными усилиями не перескочишь. Однако поразмыслить есть над чем.
Статья, на которую ссылается избирком, конкретно не опускается до частной собственности на землю. И все равно возникает прецедент для такого её применения, что можно не два процента, а всю территорию России выставить на продажу. А что, – скажет формалист-законник, – по конституции наши интересы должны поровну делиться с иностранцами. Нецивилизованно опускать их ниже собственных.
Между тем, в недрах мондиализма – теории о едином государстве с единым мировым правлением уже дозревает до степени полной спелости яблоко раздора. Уже озвучено, что Россия занимает 12 процентов мировой территории, на которые приходится 40 процентов всех природных богатств, включая энергетические. А проживают в ней всего два с половиной процента населения, к тому же оно сокращается, причем желательно ускорить процесс сокращения.
Это сущая раковая опухоль, которая через метастазы целенаправленной конвергенции перетекает в наш организм. Озвученная пропорция уже не арифметическая, а геополитическая. Она – не что иное, как субстрат той самой раковой опухоли, которую мы под гипнозом международных валютных фондов и банков развития добровольно пересаживаем в ткани собственного тела…
(«Российская земля», 2002 г.)
КОРЕНЬ ВОПРОСА
В апреле 2002 года в Ростове-на Дону по инициативе руководства партии «Единая Россия» при поддержке Правительства РФ состоялся учредительный съезд Российского агарного движения (РАД). Преднамеренно был создан центристский противовес уже существующему Аграрному движению в составе Аграрной партии России, Агропромсоюза России и ЦК профсоюза работников АПК.
В стране аграрный комплекс разорен до ручки – с этим спорить бесполезно. Кто виноват? Виновато то правительство, которое его разорило – с этим тоже спорить бесполезно.
Теперь об аграрном движении. Против кого должны двигаться общественные силы, защищающие аграрный комплекс? У него одно-единственное направление движения. То есть – против разорителя. А конкретно – против правительства, разорившего село.
И вдруг возникает Российское аграрное движение – РАД во главе с вице-премьером этого правительства. Любой немножко разбирающийся в иерархии поймет, что это «кукла», так как движение против правительства не может быть при правительстве.
А когда еще вдобавок это движение претендует на роль партии, то это вообще попытка погасить всякое сопротивление. Это поп Гапон, только с тем отличием, что тот вел массы на площадь под пули, а этот поведет село в «белой простыне» прямо на кладбище. Молча. Если же он поведет в другую сторону, куда надо, то он и дня не останется вице-премьером. А надо это Гордееву или кому другому, кто будет вице-премьером и министром?
«Движение» сразу же создало свою иерархию. Образовались отделения на местах. В субъектах федерации (областях, краях и республиках) их возглавили руководители департаментов сельского хозяйства, то есть чигновники. Они в большинстве своем искренне болеют за судьбу своего села – это специалисты своего дела. Они знают, куда «двигать» за спасением: в сторону центра и против центра. Но они должны знать, что в центре создана «кукла». Она уведет движение в сторону.
На правлении ЦС АПР прозвучали здравые предложения сразу же после съезда в Ростове-на-Дону, на который, кстати сказать, лидера Аграрной партии Лапшина как истинного застрельщика протестного аграрного движения, даже не пригласили. Отдельные выступающие предлагали тест на проверку сущности этого новообразованного РАДа. А именно: пусть проведут акцию протеста против падения цен на зерно и повышения цен на энергоносители. На это один из руководителей РАДа возопил: вы что нас проверяете, как начинающего воришку на базаре.
А вот проверка бы и показала: кто вы и с кем вы?
(«Российская земля», май 2002 г.)
НОСТАЛЬГИЯ ПО ПРАЗДНИКУ
К 85-ЛЕТИЮ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Ностальгия, скажут мне, привилегия возраста. Спорить не буду: чтобы помнить, а тем более тосковать, надо прежде вкусить, как говорится. Вкусили мы – будем откровенны – разного: хорошего и плохого. А праздник год от года только крепчал. Подобного в современной России нет, и не скоро будет – чтобы был символом, молитвой, как Отче наш. Даже при всем том, что со страной произошло, не надо было его переименовывать, как французы не переименовывали День Парижской коммуны. Переименование только усиливает ностальгию, потому что в нем заложено желаемое, а не действительное. Действительность же упрямо противоречит названию.
Братья белорусы, например, оказались мудрее россиян, праздник День Независимости 3 июля они отмечают под знаком освобождения республики от немецкого фашизма. У нас же все новые красные даты в календаре ассоциируются с освобождением от… социализма. Это получило даже свое название – институциональные преобразования. В это понятие входит устранение института общественной собственности на средства производства, в том числе разгон экономической основы сельского хозяйства – колхозов и совхозов. Чем это обернулось – теперь кому только неизвестно!
Опять коснусь возраста. Попробую перенести радость от восприятия перемен на поколение, свободное от ностальгии, у которого даже боковое зрение устремлено только вперед. Что там? «Учиться, учиться и учиться!» В этом старом лозунге восклицательный знак можно смело заменить вопросительным. Во многих деревнях уже учиться негде – школы закрываются. На уровне двуглавого орла спорят, каким быть народному образованию, но слово «народное» уже произносится стыдливо. И понятно, зачем оно? Становясь платным, образование становится элитарным. Большинству деревенских ребят предстоит пройти через войну, потому что конца ей не видно, а современная армия постепенно становится исключительно рабоче-крестьянской, даже больше – крестьянско-рабочей. Подросткам-девочкам, летящим из глухомани на огни городских дискотек, уготовано на практике познавать рыночную экономику, становясь за прилавки с урюком – продуктом далеко не русского происхождения. Недоучившись, они, возможно, и не знают, что в старых школьных учебниках утверждалось, что Россия даже в древности не знала такой формации, как рабство. Не для них ли вот только что принят закон, разрешающий замужество с 14 лет. По логике теперь дело за принятием закона, разрешающего многоженство. Тогда детские сады можно будет превращать в гаремы.
Кстати, о законах. Мужая, наш российский парламентаризм становится монопартийным. Не в прямом смысле, а по степени единодушия с исполнительной властью. В этом легко убедиться, оглянувшись на то, как почти без поражений через него проходят правительственные законопроекты, нередко антисоциальные. Выборы, купаясь в деньгах и стремительно дорожая, превращают наш парламент в подобие дворянского собрания. Может, это единственная из возрождающихся традиций, которая отдает русским купеческим духом.
Двуглавый орел на Гербе смотрит на две стороны. Одна – это убывающая Русь. Вторая – сторона небоскребов, которой некогда в юном возрасте восхитился потомок любимого для нас, ностальгирующих, детского писателя Гайдара, оказавшийся впоследствии первым премьером в новой России. Говорят, талант на потомках отдыхает. Этот потомок теперь в тиши отдыхает сам, лишив отдохновения всех нас. Если когда-нибудь его фантазии о российском капитализме воплотятся в счастливую реальность для всех, а не для избранных, преуспевших в смуту, то – я обращаюсь к будущим поколениям – поставьте ему и первому президенту России Ельцину памятники. Можно – на пьедесталы, которые пока что, увы, заняты.
(«Российская земля». Ноябрь 2002 г.)
БАНКРОТЫ
Слово это, если верить первоисточнику, немецкое. Банкротство – состояние неплатежеспособности того или иного субъекта. По грамматике русского языка – имя существительное. Но откуда-то пошло (и дошло-таки), что этим словом стали именовать действие, процесс. Вошло в обиход понятие «банкротить». Хотел упрекнуть в лингвистическом произволе наших экономистов-двоешников типа Гайдара, но спохватился: ведь Гайдар и иже с ним пользовался установками Международного валютного фонда. Это оттуда обанкротили Россию, найдя исполнителей в нашей стране. Многое из той политики можно наблюдать в международных делах и поныне. Ну, например, в том, что мы долга всяческим парижским клубам отдаем в год больше, чем в собственном бюджете зачисляем на самые важные статьи расходов.
Словом, Россия обанкрочена. Определенными действиями. Определенных субъектов. По объему ввозимого продовольствия мы давно находимся за рубежом всяческой безопасности. По состоянию востребованности у себя дома собственного научного и технического (включая оборонный) потенциала мы ниже любой страны, которые интенсивно вооружаются, в том числе и против нас же самих.
Меняя строй, воспользовались банкротством в виде приватизации по Чубайсу, то есть искусственно валили целые отрасли, чтобы затем лежачие предприятия за бесценок продавать в частные руки. До сих пор ликуем, если эти руки – иностранные. Несколько лет назад пределом фантазии классических капиталистов было овладение такими стратегическими системами в России, как РАО ЕЭС, нефте– и газодобывающие ресурсы, металлургия. Теперь делать это стало так же легко, как пересечь границу по дипломатическому паспорту. Только что де-юре открыли для распродажи железные дороги России.
Банкротят ( и уже дальше некуда) агропромышленный комплекс. Это было изначально хорошо продумано. Для убиения сельского хозяйства использовали сперва приватизацию перерабатывающей промышленности, затем в дело запустили ценовой механизм. Все, что ковалось молотом, то есть производилось в городе и без чего село не могло существовать и развиваться, стало стоить в десятки раз дороже, а от закупа продукции серпа, то есть деревни, государство вообще отказалось. Продовольствие стали закупать за рубежом. Дикий, не сформировавшийся внутренний рынок за десяток лет разорил все, что можно было разорить. Село – банкрот. Его долг превышает стоимость всей продукции, которую оно может произвести за год. Может, я сказал? В том– то и дело, что не может, потому что у подавляющего большинства хозяйств нет собственных оборотных средств, а кредитование банкротов не положено. Для зачистки на село пустили процесс так называемого финансового оздоровления. Фактически это обанкрочивание банкрота. Заметим такую деталь: механизм «оздоровления» наиболее производительно заработал в хозяйствах вокруг городов, в благодатных центральных и южных регионах страны. То есть там, где есть спрос на перераспределение собственности – земли, строений, техники. Обнаружился к этому интерес иностранцев, в южных районах возникают конфликты русского населения с мигрантами из закавказского подбрюшья и прочими греками. Фактами усердия живодеров обеспокоился сам Президент Владимир Путин. Хорошо бы дождаться положительного результата.
И вот последнее изобретение нашего правительства – от имени Минфина грядет принятие закона о… банкротстве целых губерний. Суть его такова. На территории, у которой просроченная задолженность превышает 30 процентов доходов, будет вводиться внешнее управление. Как же так? Против избранных председателей советов директоров, выключающих рубильники, перекрывающих все жизненные ресурсы для целых регионов и педалирующих рост цен на энергию и топливо, у нашего правительства нет управы, а на избранных губернаторов, которые и так задушены федеральными галстуками – пожалуйста?
Похоже, это управляемая извне Россия отдает последнюю дань своим внешним управляющим. По цепочке, как эстафетную палочку. Но последнюю ли?
Предлагаю лингвистам внести поправку в словари. Банкротство – не состояние, а процесс. Банкрот – не тот, кто обанкротился. Банкроты – те, кто… банкротят.
(«Российская земля». 2003 г.)
ДЫРКА ОТ НУЛЯ
Важным событием минувшей недели было, так сказать, нулевое чтение в Думе бюджета 2004 года. То есть вице-премьер правительства Алексей Кудрин представил депутатам центристских фракций свой проект закона, по которому стране предстоит удовлетворять свои финансовые потребности в будущем году.
Ситуация с множеством вопросов. Почему это сделано, когда Дума еще в законном отпуске? Почему только центристы собрались, когда из отпусков в Москву уже подтянулись и леваки? Ну, и так далее. Скромные источники свидетельствуют, что волнение в верхах подгоняет близость выборов, и бюджет, кровь из носа, надо принять в ноябре. Это понятно. К тому же, нынешняя Дума в отношении любых правительственных законопроектов, можно сказать, карманная. Достаточно вспомнить, как принималось земельное законодательство и многое другое.
Второй же вопрос и ответ на него во многом вытекает из первого. Правительству проще согласовывать заведомо спорные статьи бюджета в составе приближенного к исполнительной власти депутатского альянса. И тут оно не могло ошибиться. На нулевом чтении Кудрину оппонировали только по тем разделам финансового закона, которые либо уже давно лоббируют депутаты-центристы, либо которые нельзя не лоббировать, если кто мечтает на выборах пройти и в будущую Думу – она, по их расчетам, якобы должна быть одной масти с исполнительной властью ( произвольно случившаяся рифма – авт.). В частности, слегка надавили на финансирование оборонки и армии, бюджетной сферы, коснулись социальных программ, ну, и многого другого, вполне достойного внимания.
Странно вот что. «Нулевики» не могли не коснуться указания президента России обеспечить до 2010 года удвоение внутреннего валового продукта (ВВП). Но не нашлось голоса, который бы прозвучал в пользу поддержки аграрного сектора экономики, как основополагающего в формировании всего державного потенциала страны. Статья бюджетных расходов на АПК имеет тенденцию скатывания в пропасть. Напомним динамику этого скольжения ( в законодательстве, фактические показатели гораздо хуже). Она ужасающая – от 15 процентов (Верховный Совет РСФСР, 1989 год) расходной части бюджета до 7 (Дума первого созыва, в которой была аграрная фракция из 55 депутатов, возглавляемая М.Лапшиным) и до 1 процента (Дума 3-го созыва, нынешняя). Это показатель чего? Интеллектуального ли, политического ли совершенствования нашего законодательства? Ответ напрашивается обратный, когда смотришь, как скатывается в пропасть вся аграрная отрасль страны.
О том, что сулит селу бюджет 2004 года – это пока что зона умолчания. Скорее всего достанется … дырка от нуля.
(«Российская земля», 2003 г.)
КАРАУЛ УСТАЛ
Так и льнет к языку эта революционная фраза, требующая проветривания залов. Государственная Дума третьего созыва на днях проводит свое заключительное пленарное заседание. В Охотном ряду шевельнулись таблички у дверей с фамилиями нынешних парламентариев. Впрочем, не стоит беспокоиться: многие из 450 депутатов останутся на своих местах – ротация состава нижней законодательной палаты от выборов к выборам протекает все медленней, очевидно, долгожители в парламенте растут в цене. Надо полагать, с ними легче ладить Правительству, Кремлю. Вот где подходит пословица: старый конь борозды не портит.
В течение всего срока деятельности третьего созыва Думы над Охотным рядом, как и над страной, все тяжелее нависало недовольство правительством «семьи», однако с него ни один волос не упал, и оно, правительство Касьянова, успешно проводило посредством думского «за» одну законодательную инициативу за другой. Достаточно вспомнить, как в страну «впустили» заграничные ядерные отходы, какой уверенной поступью замаршировала реформа ЖКХ, с какими процедурными погрешностями принимались Земельный кодекс и Закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения».
О последних надо сказать особо. Проблемы спертого воздуха в думском зале, так или иначе, были преодолены, но они теперь переместились на вольный ветер полей. И это надолго, если не навсегда. Ведь происходит «законное» обезземеливание крестьян.
Нынешняя Дума в самом конце своего срока полномочий сильно потрафила правительству, цинично уйдя от рассмотрения внесенного депутатами-аграриями проекта закона о продовольственной безопасности. Между прочим, принятие этого закона непременно дало бы в руки составу будущего созыва Госдумы тот кончик нити, который бы разматывал клубок накопившихся в агропромышленном комплексе проблем, а они в сумме достойны быть сравнимыми с поставленной Президентом задачей удвоения ВВП. После того, как депутаты отвернулись от названного законопроекта, эта «ниточка» упала в сорную траву законодательной незавершенки, оставляющей Россию как бы «немножко беременной».
Не доведен до ума сильно взбудораживший страну закон об автогражданской ответственности, отложен на стадии готовности ко второму чтению целый ряд других законопроектов. А третье и четвертое чтения по проекту бюджета на 2004 год, приуроченные к самым последним заседаниям палаты, когда уже, что называется, и вякнуть никому не дадут, для работников агропромышленного комплекса могут быть сравнимы разве что со слезами, уроненными на закрытую крышку гроба.
Дума устала. Ей, наверное, покой снится. Но разве что только снится. Она крепчает грядущими выборами. И то-то еще будет, если реализуется стремление создать монопартийный парламент! По средствам массовой информации, особенно по телепередачам, почему-то кажется, что исход уже определен. Принципы равенства политических партий низвергнуты, законодательство о выборах в части агитации и рекламы грубо попирается, Центризбирком помалкивает.
Или это только кажется? Что ж, перекрестимся…
(«Российская земля». Декабрь2003 г.)
ОТКУДА ДЕНЬЖИЩА?
Польский еженедельник «Впрост» опубликовал свежий «рейтинг» миллиардеров Восточной и Центральной Европы. 25 фамилий, и, что мы подметили, все – из стран с молодым капитализмом. То есть, не из каких-нибудь Франций, Германий, в которых еще Маркс находил незаконное присвоение прибавочной стоимости. Двенадцать из России, пять из Польши, три с Украины, по два из Сербии и Болгарии и одна из Чехии.
Очевидно, тут налицо явление гетерозиса – термин из биологической науки. Это когда потомство первого поколения от скрещивания видов разных пород выявляет особую плодовитость. Здесь под родителями надо понимать социализм и капитализм. На сегодня все указанные страны от социализма ушли, но в капитализм еще только входят. Это как раз тот период, когда ВСЁ плохо лежит, успевай только прикарманивать.
Не знаем, как в Польше, а у нас на первом месте по беспризорности оказались сырьевые ресурсы. Государство еще не «додуло», что за природопользование надо взимать ренту, а не ограничиваться налогом с прибыли, которую научились утаивать еще задолго до Маркса. А, может, специально не хочет «додуть» – ведь не случайно же небезызвестный Виктор Черномырдин стал миллиардером, сидя даже не у нефтяной или газовой скважины, а во главе Правительства России. Ну, где в «Белом доме» источник дохода, кроме зарплаты! Может, сменивший Черномырдина Касьянов ответит? Или министр финансов Кудрин?
Например, в США 40 процентов бюджета, а это чуть ли не десяток наших бюджетов, формируется за счет ренты с недропользования, у нас, в стране сырьевого изобилия, – 20 процентов, или в абсолютном выражении жалкие полтора десятка миллиардов.
Так и будет, пока источником налогообложения не станет рента. Государство шарит по карманам мелких предпринимателей, а акулы бизнеса свободно плавают в мировом пространстве, обкрадывая будущие поколения россиян. Ну, и, надо полагать, хорошо отстегивая своим покровителям.
Наконец, назовем российских пионеров гетерозиса. На первом месте в списке 25-ти с 3,7 миллиарда долларов США – глава нефтяной компании «Юкос» Ходорковский, на втором с тремя миллиардами – «начальник Чукотки» Абрамович. Победнее оказались Фридман, Потанин, Богданов, Алекперов, Дерипаска, Вяхирев, Черномырдин, Березовский, Гусинский. У них, если по списку спускаться по убывающей, – от 2,2 до 1,0 миллиарда капитала.
Как не посочувствовать Смоленскому, занимающему в европейском списке аж 23-место. Четыре года назад, не поперхнувшись, проглотил и куда-то выплюнул российский «Агропромбанк», скрещенный с банком «Столичный», а капитала у него всего полмиллиарда долларов.
А куда всем остальным против этих? Чубайсу, например, который с месячной зарплатой 700 тысяч рублей до европейского списка еще не дотянул? Или среднестатистическому труженику сельского хозяйства с месячным доходом 1860 рублей? Или пенсионеру с его 800 рублями?
(Газета «Российская земля»)
ПЕРЕД БАЛОМ
Согласимся, площадной призыв к общественному договору о «правильном» поведении партий перед выборами и во время оных мог возникнуть исключительно на фоне девальвации законодательства и общественной морали. То, что сегодня проводит в жизнь Центральная избирательная комиссия, – возможно, и хорошо, но инициатива А.Вешнякова о подписании особой декларации только усиливает ощущение, что в нашей стране сам институт выборов стремительно деградирует. Общество становится бессильно перед двуглавым змеем, у которого одна голова – административный ресурс власти, другая – вброс огромной денежной массы. То и другое уже абсолютно на виду, но никто не знает, что с этим делать.
Первая гидра захватывает господствующие высоты, вторая, естественно, их же покупает. Уж не говорю о факторе слияния того и другого, который, увы, тоже имеет место быть. С избранной таким манером властью в разведку идти не хочется. Но прежде не хочется идти на выборы, и, как мы давно замечаем, активность избирателей катастрофически падает.
ЦИК пытается придать привлекательность мероприятию, проводимому в столичном Выставочном манеже с 22 по 27 августа (2003 г.), утверждая, что это будет демонстрация политических программ партий. Многие СМИ уже высказались по поводу того, как 28 партий-участниц «рассаживаются» по местам в экспозиции. Кто – в оркестре, кто рядом, а кому повелели у порога разуться. Можно не сомневаться и в том, в чью пользу будет музыка, как на самом мероприятии, так и в интерпретации СМИ. Даже если бы до сих пор сознание электората не было замутнено идеей, что уже есть панацея от всех бед – это опять «партия власти», – то всяк входящий в Манеж выйдет отсюда с четким представлением о том, на пользу каких сил работает административный ресурс страны.
Два слова о программах партий. Загодя можно сказать, в каком вальсе будут особенно активно кружить на балу эти политические дивы. Возможны и элементы лицедейства. Например, оркестр с дирижерами сойдет в народ и выразит в своей симфонии тяготы общественного бытия. Будут обещания златых гор и всяческого благоденствия. Но… Золушка уже потеряла туфельку. Участники из «оркестра и рядом» несколькими днями раньше одобрили проект бюджета страны на 2004 год. Никаких чудес для народа там не обещается. Да им и быть неоткуда. Власть не намерена прибегать к кардинальным мерам по сохранению убывающих ресурсов России – для России.
Принц из современной сказки о Золушке после бала улетает за границу. С золотой туфелькой. Золушка останется… Золушкой?
(«Российская земля».2003 г.)
ПОМЯНЕМ, ПОКАЕМСЯ, ПОКЛЯНЕМСЯ!
93-й год
Проезжаяпо Филевской линии метро – в ту минуту, когда поезд перелетает через Москву реку – каждый раз смотрю из вагона на величественный Дом правительства России и вспоминаю, как десять лет назад пассажиры припадали к стеклу, впивались глазами в страшное зрелище. На Краснопресненской набережной пылал белый лебедь. (Мне это здание, одно из красивейших современных зданий в столице, напоминает именно лебедя, плывущего по волнам).
Так было еще много месяцев. Пожар тушили долго. Но даже когда огня и дыма не стало, шея лебедя, вытянутая к небу, казалась еще более нелепой, черной сверху и посередине и вызывающе белой, но с опалинами на уровне нижних этажей. Надоедливо вертелось в мозгу пронзительное название некогда популярного спектакля в театре на столичных Чистых прудах – «Не стреляйте в белых лебедей».
Тогда это еще был (вернее уже не был) Дом Советов. Его расстреляли из танковых орудий по приказу тогдашнего президента России Бориса Ельцина. Очевидно, все же стыдясь содеянного, чтобы меньше было помнящих, ремонтировать здание наняли бригады турок. Наши строители (не хватало еще этого!) взялись бы считать, во что стране обошелся каждый выстрел. Миллионы долларов, поделенные на количество залпов! Отчасти и поэтому после страшных событий 93-го года россиянам перестали платить зарплату, выдавать пособия на детей, компенсации жертвам Чернобыля, пенсии ветеранам войны и труда. Но это – одна цена. А их должно быть три. Еще надо определить стоимость человеческих жизней в пересчете на каждый залп. Истинное количество жертв скрыто. Люди в этом уверены. На стене, которую теперь заменили железной оградой по улице Рочдельской, народный патруль много месяцев не давал властям стереть кричащую надпись: «Ельцин, куда спрятал трупы»? Глупо, что скрыли. Ведь, по правилам арифметики, при меньшем делителе производное получается больше.
Третья цена – самая страшная. Расстреляны 70 с лишним лет российской истории. Плохой истории? Но история плохой или хорошей не бывает. Она – история! С ней связаны судьбы уже нескольких поколений российских граждан. Это кому же было отпущено право – единолично принимать решение, чтобы расстреливать судьбы поколений? Ладно, если бы (пусть читатель простит меня за такую уступку) за этим расстрелом хотя бы за толщей лет открывалась более счастливая жизнь для всех, а не для избранных, приближенных к клану, еще смотрящему на страну через тот прицел. Но минувшие десять лет пока такой перспективы не выявили. А, значит, эта, третья цена, будет, будет расти.
Но кто сказал (и кто поверил), что то страшное решение принималось единолично или келейно? Один из участников тех событий – бывший председатель Комитета по конституционному праву Верховного Совета РСФСР екатеринбургский профессор Владимир Исаков в своей книге «Госпереворот» приводит выдержки из сообщений зарубежных СМИ, они раскрывают заказчика той расправы над злейшим, историческим врагом второго мира – Советской властью. Этими выдержками я и закончу свои заметки:
Еще 23 ноября 1992 года ( почти за год до расстрела «Белого Дома») в зарубежной печати сообщалось о брифинге одного из высших чиновников администрации США, который заявил журналистам: « Борис Ельцин, возможно переживает предстоящее столкновение с парламентом России, однако ему придется распустить Съезд… Вслед за этим он распустит парламент и ввергнет страну в беспрецедентное состояние, при этом он будет наращивать абсолютную власть, которая не предусмотрена ни законами России, ни ее Конституцией».
Далее. «Вашингтонский корреспондент газеты «Гардиан» Мартин Уолкер сообщал: «В своем послании лидерам «большой семерки» Борис Ельцин попросил Запад о неофициальной поддержке, постоянной политической и экономической помощи, включая тот случай, если ему придется восстановить диктатуру в России, приостановить деятельность парламента и управлять страной посредством указов».
Комментарии не требуются.
(«Российская земля» №24(189). 2003 г.)
ТАБОР УХОДИТ В…НЕБЫЛЬ
Кто-то усмотрит в метафоре нашего заголовка неслыханную дерзость. Чтобы так об уходящем составе Государственной Думы? Действительно – дерзость.
Но, ей-ей, мы не посягаем на высокий статус депутатского корпуса. Это – о некоторых вольностях законотворчества, о так называемом регламенте, по которому четыре года жила палата. В нем, в регламенте, подчас было больше политического прагматизма, чем конституционности. А сейчас, когда Охотный Ряд займет парламент одной партии, есть опасения, что такая воля станет вообще доминирующей. Что понимается под конституционностью, надеемся, объяснять не требуется. А вот по поводу первого поразмышляем.
Политический прагматизм – это когда, фигурально выражаясь, все можно, если очень хочется. Например, тот или иной закон к принятию не готов, у парламентского меньшинства аргументы против его принятия весомее, чем трактуемая разработчиками цель, но перевес оказывается на стороне… цели.
Пример, с которого хочется начать, так памятен, что обходимся без конспекта. Речь о принятии Земельного кодекса в 2001 году. В Конституции, как известно, записано, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории (статья 9). Это, подчеркиваем, Основной закон. Теперь о факте политического прагматизма, он, заметим это, подчинен цели: во что бы то ни стало пустить «основу жизни» на свободный рынок, то есть узаконить ее куплю-продажу. Даже звучит странно, не правда ли? Даже стыдно спрашивать у «проживающих на соответствующей территории»: согласны ли они с постановкой вопроса?
Когда принимался Земельный кодекс, лидер АПР Михаил Лапшин был депутатом Госдумы, он с коллегами по партии настаивал на том, чтобы привлечь к созданию закона местные представительные органы власти. Но законопроект был правительственный, а Кабинету было недосуг ждать заключений из регионов. И вместо месячного срока работы над поправками после первого чтения, как положено по регламенту, назначается трехнедельный. При трех с лишним десятков отрицательных заключений по проекту, поступивших от региональных законодательных органов, Государственная Дума Федерального Собрания РФ без обсуждения сняла с повестки пленарного заседания вопрос о создании согласительной комиссии. Судьбу «основы жизни» решало преимущественно проправительственное большинство депутатов. Вообще центристские фракции в уходящей Думе неплохо показали, как надо держать удар оппозиции.
Отметим, что с их подтасовки разработкой проекта Земельного кодекса занимались не те ведомства и не те научные учреждения, которым по их генетической принадлежности надлежит заниматься божьим даром как основой жизни. Нет, поручают это Министерству экономразвития и торговли.
Далее. На законодательном уровне профильным куратором процедуры парламентских чтений законопроекта в Госдуме назначают не Комитет по аграрным вопросам, которому сам Бог велел, как говорится, держать сторону людей, живущих на земле, а Комитет по имуществу. Тем самым косвенно «основу жизни» из – под прямого действия Конституции переводят под юрисдикцию Гражданского кодекса, а, попросту говоря, приравнивают к простому имуществу, чтобы затем распоряжаться ею по варварским правилам чубайсовой ваучеризации.
Но смотрим далее. Перед принятием Земельного кодекса в третьем чтении депутатам раздается текст, в котором отсутствуют три важнейших статьи: 91,92 и 93. Ими регулируются правовые режимы использования земель промышленности, энергетики , транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, космической деятельности, обороны и безопасности и иного назначения. Так вот, этих статей депутаты при голосовании на руках не имели, по поводу чего Михаил Лапшин просил у председательствующей на заседании Любови Слиски слова «по ведению», и получил ответ, что «к третьему чтению вопросы не задаются». Кодекс был принят без указанных статей, но в направленный на одобрение Совета Федерации экземпляр они были впечатаны. Задним числом!
Михаил Лапшин на другой же день озвучил факт подлога на пленарном заседании Думы, но теперь уже спикер Геннадий Селезнев пытается замять конфликт предложением подождать решения Совета Федерации. Многие депутаты-аграрии с этим не согласились и решили предварить это решение, направив в Совет Федерации на имя Егора Строева письмо с уведомлением не только об этом, но и о других нарушениях регламента при принятии основного земельного закона. Письмо, увы, осталось без последствий. А когда два с лишним года спустя Дума узаконит очередное преступление перед природой – вырубку лесов под постройку коттеджей – то эта «невинная» оплошность думских аппаратчиков проявится как законспирированная дальновидность. Дело в том, что именно в «случайно» пропущенных статьях Кодекса фигурируют землепользователи, в чьем ведении находится львиная доля лесов первой категории, и они теперь пойдут под вырубку.
Однако мы задержались на одном примере. Но Земельное законодательство в ряду прочих нормативных актов, выданных бренной практике составом Думы третьего созыва, еще долго, если не всегда будет стоять особняком. Наделив граждан России лишь правом на землю и фактически не дав им земли, ельцинская конституция и его же указы в конце концов подвели земельные отношения к беспределу, когда скупка свидетельств на земельные паи фактически обернулась скупкой прав на землю. А сколько стоит право? Все знают, что много, но сколько конкретно – вопрос из области софистики, которая для крестьянского ума недоступна. И обезземеливание крестьян идет за бесценок. Дума своими законами этому сильно посодействовала.
Подробно можно было бы рассказать и о том, как буквально за одну ночь думское большинство, принадлежащее фракциям Центра, переломило результаты голосования в пользу принятия закона, разрешающего ввоз в Россию ядерных отходов из других стран. Накануне же этому закону ничего не светило. Что произошло за ночь? Остается только догадываться. А главное – смотреть на то, чей был законопроект. И за кем депутатское большинство.
Россиянам еще не раз придется помянуть «не злым тихим словом» и Трудовой кодекс, который защищает в первую очередь права работодателей, а не работников, и самый низкий в Европе, чем так гордится правительство, подоходный налог в 13 процентов, уравнявший налоговое бремя для олигархов и нищих, миллиардеров и бизнесменов среднего класса. Будут искать узаконенный «пятый угол» – негосударственные, а потому и безответственные фонды для накопления средств на старость. Будут корчиться под тяжестью взваленной теперь на них оплаты содержания вконец разрушенного жилищно-коммунального хозяйства.
Все это принято с подачи исполнительной власти. Дума была покладистой в отношениях с нею. Но периодами она оказывалась либеральной и в отношении денежных мешков и лоббировала их интересы. Этому тоже есть объяснение: власть смотрела в ту же сторону, погрязая в коррупции.
Вот в чем ее никак нельзя упрекнуть – это в предрасположенности к сфере аграрного труда и социуму, проживающему в деревне. Смехотворно низкая планка бюджетного финансирования АПК в уходящем году еще ниже опущена на 2004 год. Как уже сказано, Аграрии попытались уже под занавес работы депутатского состава третьего созыва провести в жизнь закон о продовольственной безопасности. Это была попытка защитить соотечественников от некачественного импортного продовольствия и освободить прилавки для активизации спроса на высококачественные продукты питания российских сельхозтоваропроизводителей. Но Дума против этого законопроекта применила не раз выручавший ее прием саботажа, когда в протоколах голосования фиксировалось конституционное большинство вообще не принимавших участия в голосовании. Но и при этом законы принимались или отклонялись.
Весьма привычно для журналистов было видеть такую картину рабочего дня в Охотном Ряду: практически пустой зал заседаний, а между рядами в спринтерском темпе носятся ответственные от фракций и групп, выполняя норму по сбору нужного количества голосов «за» или «против»…
…Утром 11 декабря в Охотном ряду для Думы третьего созыва был день прощания. Зал пленарных заседаний как никогда полон. На последнее заседание съехались даже те народные избранники, которые за все четыре года лишь в редких случаях были замечены при исполнении депутатских обязанностей, о чем не преминул заметить спикер Геннадий Селезнев. Он называл результаты законотворческой деятельности палаты: на 265 заседаниях было рассмотрено 2100 законопроектов, из которых Президентом России подписано свыше 700. Слова тонули в гуле голосов. Зал о чем-то взволнованно шептался, спорил. Затем никак не мог собраться для фотографирования «на память». По этажам и вестибюлям шастали с какими-то стягами группы «идущих вместе» – скворцы, несущие на крыльях транспарантов символы будущих порядков. Когда в Красном зале первого этажа разбирались бутерброды под прощальную рюмку водки, это была уже навечно разделенная Дума. Одни отсюда уходили навсегда, другие смотрели им вслед, бронзовея и слегка поеживаясь от холодящей близости новых стартов в беспредельность власти.
(«Российская земля», декабрь 2003г.)
ОБТЕКАТЕЛИ
Заголовок этих заметок заимствую у светлой памяти известного публициста Анатолия Аграновского. Есть у него очерк об особом стиле поведения, сравнимом с функцией тех частей самолета – обтекателей – которые предназначены исключительно для стабилизации устойчивости полета.
Привыкнув к слову «стабилизация», мы не всегда осознаем, что стабилизировать можно как подъем, так и торможение, снижение и даже падение. То есть лети, как летишь.
О чем поведу речь? Как всегда, в эти дни запускается в полет главный финансовый закон – бюджет следующего года. Определенная часть политического истеблишмента встретила это событие в штыки уже на старте. Убедительно обозначил свою протестную позицию лидер Аграрной партии России Михаил Лапшин: государство, разорившее сельское хозяйство, опять примеряет к отрасли свой остаточный принцип финансирования. Правительство в свою очередь упреждающе обратилось к помощи «обтекателей». Первыми в этом качестве использованы депутаты центристских фракций Госдумы. При так называемом нулевом чтении проект бюджета-2004 прошел экспертизу, он несколько подрихтован, подцентрирован. Иначе, проверено положение всех аэродинамических элементов на предмет обтекаемости.
Корабль, конечно же, полетит. Кремль уже подготовил для него посадочную полосу, поставлена задача – «сесть» до декабрьских выборов.
Кого на борту не хотелось бы видеть в качестве «обтекателей», так это людей из сферы давно разутой и раздетой российской деревенщины. Тем более из той, которая обязана ее защищать. Но чем это в интервью уважаемой аграрной газете так умиляется сам председатель думского комитета по аграрной политике Геннадий Кулик? Тем, что правительство увеличивает финансирование на 12 процентов по сравнению с бюджетом нынешним? Так это же уровень падения в пропасть – всего один процент от расходной части бюджета страны. Кулик, как мало кто другой сию «арифметику» понимает, но всё же находит слова для умиления.
Назову очевидные вещи, о которых он почему-то умалчивает. Значит, грузим «на борт» 12 процентов прироста. А что снимем? Минусующий ряд у аграрной статьи расходов так длинен, что далеко выходит за пределы жанра этих заметок. Взять инфляцию. Нынче она ожидатся в пределах 13-14 процентов, правительство с ней не справляется. И где гарантии, что оно удержит намечаемые параметры на будущий год – 8-10 процентов? Один минус.
Тарифы на энергоносители... Рост по электроэнергии планируется 13 процентов, по газу – 20, а ведь есть еще нефтепродукты, реализация которых тоже сориентирована на мировые цены, а не на внутренние потребности.
Сразу вон сколько минусов! Часть бюджетных средств чистоганом ляжет в карман «Росагролизинга», услугами которого село без подсобной тяги из местных бюджетов не пользуется изначально – дорого. Транспортные тарифы тоже: плюс – себе, селу – минус. Бюджет добавит на страхование от стихийных бедствий? Но ведь еще за прошлый год по этой статье не уплачено 2,5 миллиарда убытков. Словом, сплошные минусы. А что в остатке?
Похоже, самолет абсолютно не готов к полету. Поднимать в воздух его нельзя. Обтекатели ведь не добавляют энергии движения. И в этом суть подвоха конструкторов из нынешнего правительства.
«Российская земля»№21(186).2003 г.
БЫТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ…
Быть или стать? Все-таки – быть. Речь сегодня должна идти не о смене главы государства, а о его качестве. С устойчивой уверенностью позволю себе высказаться, что окружение действующего президента сегодня не только излишне возвышает сделанное Владимиром Путиным за первый срок его пребывания на этом посту, но и создает в подручных ему СМИ, особенно на государственном телевидении, не совсем достоверный образ существующего государства. Излишне рефренят, а по-простонародному талдычат и о подъеме экономики аж на шесть процентов в год, и о снижении процента проживающих за чертой бедности, то есть о росте благосостояния народа, и об обуздании инфляции. Люфт между минусами и плюсами искусственно все сужается, а ведь дутый плюс хуже твердого минуса, он как рогатка под боком – колется.
Сознательно не рассыпаю примеры, полагаясь на их избыток в кругозоре каждого россиянина. Но кое-что все же назову. Начну из области финансов – где еще так трепещет жалкая душа не единожды обманутого православного, как не в его собственном кулаке, то бишь в кармане? «Гробовые» бедный люд после дефолта 1998 года приспособился откладывать в долларах. Доллар теперь бежит вниз, говорят, рубль в хорошем банке стал надежней. Но ведь государственного банка теперь нет, а все наплодившиеся коммерческие, даже Сбербанк – отвязанные. Еще не определился официальный размер инфляции за прошедший год, а там уже сбросили ниже некуда ставку по вкладам. Клади, мужик, в сундук банкира!
Опустимся в бренную сферу крестьянского бытия. Вот уж где за первый президентский срок В. Путина в смысле водворения созидательного порядка конь не валялся. Напротив, началась скупка пресловутых земельных паев у селян, земля отнюдь не для хлебородных целей концентрируется в собственности денежных мешков. Свежеиспеченное земельное законодательство свободно, как решето воду, пропускает коррупцию во властных структурах любого масштаба. Немерянные возможности для коррупции гнездятся в сфере импорта продовольствия и экспорта невозобновляемых природных ресурсов, ни то, ни другое не сокращается. Создали государственную комиссию по борьбе с этим злом во главе с премьером Михаилом Касьяновым… Что-то за этим маячит тревожное. Какое-то воспоминание. Возможно даже история про то, как один из недавних премьеров после отставки вдруг сам оказался миллиардером. Нет, не кислая должность у премьера.
В наиболее благополучных в смысле качества жизни сферах надувают пугало против якобы зашатавшейся демократии. А вы чего хотели, господа, отдавшие 37 процентов голосов за партию власти? Вы любите цитировать Столыпина, но ведь за этим именем, кроме фразы о сильной России, висят и столыпинские галстуки.
Какой деятель, выдающий себя за просвещенного, не блистает сегодня набором цитат из любимого философа Ивана Ильина! Для меня Ильин интересен еще и тем, что у него есть, что выбрать на любой вкус. А теперь лишь о том, что имеет прямое отношение к нашим президентским выборам. Ильин говорит, что задача отбора лучших должна быть подсказана народу национальной диктатурой. Это понятие он противопоставляет интернационалу, коему Иван Александрович даже отказывает в праве на участие в выборах в первые годы после падения власти большевиков. Но кому отводится роль диктатора? Оказывается, главе государства. Допуская некий государственно-мыслящий центр, Иван Ильин напрочь отметает роль каких либо партий, опасаясь подтасовок, политического мошенничества. Выборы должны быть только от личного знания, личного уважения, личного доверия. «Партийные карьеристы подсовывают партийных карьеристов». А? Каков Ильин?! Это им написано еще в 1956 году.
(«Российская земля», март 2004 г.)
ГОРДЕЕВ УЗЕЛ
Когда читаешь зачастившие в прессе интервью министра сельского хозяйства Гордеева с предсказаниями скорого рыночного благоденствия, трудно избавиться от ощущения полета над пропастью: летишь красиво, а земля-то далеко. Особенно, когда речь о зерне, о хлебе насущном. Теоретически верно, что цена на хлеб, как и на любой товар, формируется исходя из возможности кошелька покупателя. Но хлеб в России – шестисотграммовая буханка – почти в одночасье подорожал где на рубль, где и больше. И покупают – куда деться! А это, извините, 12-15 процентов роста цены. Неужели в стране что-то такое же произошло и с кошельком? Увы, незаметно было.
Ну, сказал бы о билетах в Большой театр. И то сегодня было бы неправда, что цены регулируются спросом, потому что билеты в храм искусства в основном продаются не в кассах театра, а спекулянтами за углом.
Существует такая манера – все спрямлять… до теории. Спрямили даже высказывание Маркса, что бытие определяет сознание. На самом деле Маркс ведь высказывался иначе: общественное бытие определяет общественное сознание. Задумаемся о разнице. Пока сознание индивидуума умножается до общественного сознания, проходят, может быть, века. И тогда совершаются революции. Также и цена враз не становится мерилом платежеспособного спроса. Ей прежде надо стать независимой от бандитского влияния «из-за угла». О, это России пока не светит!
Хлеб, даже если и представлять его как товар, нельзя отдавать во власть стихии. Государство, которое это делает, не служит своему народу. Неужели можно подумать, что в войну буханка хлеба объективно стоила того, что могла, скажем, отдать за нее ленинградская блокадница, чтобы не умереть с голоду? Это война делала цену. А кто делает теперь?
Гордеев корпоративно отгораживается и от произвольного роста стоимости энергоносителей, за которыми по пятам следуют цены и на хлеб. Но давайте воспользуемся простейшим, семейным мерилом экономики (подальше от теорий!), и выясним, что подталкивает цены, скажем, на моторное топливо. Соблазн барыша на внешнем рынке. Когда мы в советские времена говорили, что у нас «нефтяной» бюджет, тогда тоже этот соблазн существовал. Но он был обуздан государством и потому литр бензина у себя дома стоил (врезалось в память) 6 копеек. Нефть за рубеж продавало государство, барыши от разницы цен, грубо говоря, делились на всех, в результате чего на зарплату в 90 рублей можно было купить полтонны печеного хлеба, а пахарю этот продукт давал 300-400 процентов рентабельности.
Сейчас барыши известно у кого, на них покупают футбольные команды и строят виллы за рубежом. Кто же отдаст по дешевке горючее своему сельскому механизатору, если это уже государством признается как собственность частного предпринимателя!
В экспортный караван энергоресурсов из России новоявленные магнаты встраивают и эшелоны с зерном. Гордеев утверждает, что это дает крупный вклад в экономику страны. Спасибо, что не говорит – в экономику села. Врал бы. По его мнению, нам надо догонять Россию столыпинских времен. Хорошо же он знает ту Россию, когда 85 процентов сельского населения кормило 15 процентов горожан. Сейчас соотношение поменялось местами. Но при этом все хлебные хранилища, которыми располагала страна до ельцинских времен, оказались в частном владении, образовалась прослойка «окрышёванных» перекупщиков зерна. Крестьянин, не имея хранилищ и оборотных средств для осуществления своих сезонных старательств, вынужден отдавать хлеб под чужую крышу за бесценок, а перекупщик старательствует в направлении к морским причалам. И хоть невеликую цену берет за рубежом, но рентабельность оборота составляет те же 300 процентов, которые доставались хлеборобу, и он той рентабельностью покрывал убытки от непомерно растущего поголовья скота и птицы. Сейчас эта обуза, как хвост ящерицы, досыхает на припеке современной политики гордеевых, хлеба себе собираем только на людской прокорм и то ищем излишки, чтобы продать за рубеж. Наплевать, что у себя дома хлебороб не окупает выручкой затрат на производство.
В этом году при явных предпосылках снижения сбора урожая против прошлогоднего Минсельхоз России утверждает, что рынок обещает быть сбалансирован, и даже не потребуется проводить финансовых интервенций по регулированию закупочных цен. Так провоцируется дальнейший рост цен на собственном продовольственном прилавке, так создается реальность запустения хлебной нивы России. Так разоряется деревня. Так подталкивается свертывание животноводства и рост продовольственной зависимости страны от импорта мяса и мясных изделий. За всем этим тоже стоят чьи-то барыши. Хорошо известно лишь то, что ярым сторонником и идеологом экспорта зерна является наш аграрный министр, он же вице-премьер правительства Гордеев. Проводимая аграрным блоком правительства России политика во многом совпадает с похолоданием социального климата в России. Однако на днях президент Владимир Путин подкрепил имидж Гордеева, списав часть долгов с сельских товаропроизводителей. Часто забывается, кто с ходатайством об этом заходил первым, аплодируют тому, кто последним вышел с победой. Порадуемся же не за Гордеева, а за многострадальное село. Только Аграрная партия России и КПРФ добивались списания всех долгов, считая сумму в 380 миллиардов рублей, висящую на шее сельских товаропроизводителей, незаконной. Этот долг – производное от незаконной ценовой политики периода ельцинского президентства. Подарок, преподнесенный селянам президентом Путиным, может уйти в песок, если в корне не будет изменена аграрная политика правительства. В чем прав Гордеев – нужен закон о сельском хозяйстве, но это изначальное требование Аграрной партии России. Оно записано в Программе АПР.
В свое время с подачи аграрной фракции в Государственной думе первого созыва был принят закон о государственном регулировании закупа сельхозпродукции, который правительством не выполняется. Непреложными условиями будущего закона о сельском хозяйстве должно стать то, что собственной сельскохозяйственной продукции Россия должна производить в полном достатке, что нужен порог закупочных цен, стимулирующий рост производства, а не такой, о который спотыкается сельский товаропроизводитель и каждый раз разбивает нос. Им крестьянин должен быть защищен как от стихии природы, так и от дикого произвола, называемого свободным рынком. Защищён от иллюзий, что рынок сам все отрегулирует.
А пока что летим над пропастью.
(«Российская земля». 2004 г.)
ДОЕХАЛО!
Помните, с чего начинается поэма Гоголя «Мертвые души»? Два мужика смотрят вслед бричке и гадают промеж собой: «доедет вон то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет»?
Автор бессмертного произведения открыл широкий простор для аллегорий. Мне, например, часто виделись те мужики по всей России. Они могут и погоду предсказывать, и любой совет дать. На глаза шибко не лезут, но сами все видят насквозь.
А бричка между тем ехала. Мужики спрашивали друг друга (это уже не по Гоголю): «А доедет ли колесо до Москвы, если овес станет не в коня?» – «Как это?» – «Ну, если корм будет некому производить…» – «Нас с тобой, что ли, не станет?» – « Мы, может, и останемся, да немощными будем, шулер нас разорит» – « Какой шулер?» – « А тот, который в бричке едет».
Как в воду глядели: разорил-таки их шулер. Оглянемся на некоторые вехи того разорения. Поля, широту которых в песнях воспевали, раскроили на лоскутья, а землепашество вернули к сохе, так как за урожай с лоскута плуг купить стало невозможно. Да и плуг подорожал в десятки раз, а овес шулер еще на корню стал скупать почти задарма и на том наживаться. Государство закон издало, разрешающий землей торговать, но загодя мужика сделало нищим, деньги все у шулера. Он и землю стал по дешевке скупать, а вместе с землей – и целые деревни с живыми и мертвыми душами.
А бричка ехала, колесо, вихляя, крутилось. Над меньшим шулером поднимался больший, он счинился торговать зерно туда, где цены повыше – за границу. А где замаячит больший барыш, там шулеру и место. А сусеки-то крестьянские все мелеют. А бричка катится.
И докатилась, доехало то колесо до Москвы. До Хозяина самого. И перед ним рухнуло. Спохватился хозяин-батюшко: «Как же так ехали? Нельзя, что ли, было починить колесо где-нибудь под Воронежем или Курском?» – « Чинили, батюшко, оздоравливали, но еще больше раскурочили» – «Ах, вашу мать!» – Хозяин сорвался на несвойственную ему лексику и перешел на конкретную злобу дня. – «Хлеб дорожает, что же сейчас в корзинку для народа класть будем, ведь ее копейка к копейке по бюджету обсчитали!». – «Да, батюшко, – согласились шулера, – пол страны, считай, только на хлебе и квасе сидит» – «Дак вы же и на хлеб с квасом цены до неба залупили. Вот я вас, чертей! В сортире мочить буду!»
А черти всегда вывернутся. Почесали у себя над хвостами и бабахнули: «А мы для нищих социальный хлебушек выпекать будем» – «Какой такой – социальный?» – «Ценой подешевле. Их отрубей. Пускай жуют».
На том и сошлись. Колесо поехало дальше. За границу. За отрубями.
(«Российская земля» №6 (207),2004 г.)
НЕ УГАДАЛ НИКТО!
Из множества фраз, какие способно изрекать человечество по поводу любых общественных головоломок, в этот день напрочь выпала из лексикона вот эта: «Я угадал!». Потому что не угадал никто. Президент, назвавший кандидатуру Михаила Фрадкова на пост премьера, для разрядки произнес: «Мнения совпали». Но не назвал – чьи же это были мнения? Если действительно кандидатура обсуждалась, то почему же вездесущий Борис Грызлов с Александром Жуковым, первыми вышедшие к журналистам, не успели за дверью снять маски удивления. Даже неловко было видеть, с каким трудом ими подбирались слова, и на виду у публики удивление медленно переходило в восторг. Но из всего сказанного обоими самой существенной характеристикой была президентская – что Фрадков порядочный человек. И кто бы в течение дня затем не появлялся на экранах телевизоров, зрителям ничего не оставалось, как делать вывод, что порядочность – самая большая редкость среди кремлевских вип-персон.
У журналистов нашей крестьянской газеты и своя въедливость имеется. Не можем, например, обойти вниманием такой факт биографии, как происхождение предложенного стране главы правительства. Ну, пусть не социальное, что уж слишком по-советски, а попросту: кто папа и мама? Неужели это уже совсем ничего не значит? Где-то, правда, мелькнуло, что родом Михаил Ефимович из села. Подумалось: свой, значит. Но чью пыль – колхозно-совхозную или какую иную – стряхнул с рукавиц, отправляясь по торговой линии сразу за границу – мы так и не узнали. Его предшественник Михаил Касьянов слыл самым талантливым переговорщиком. Что это такое, наверное, известно только узкому кругу лиц. Массами же эта роль воспринимается равнозначно бревну на всемирном субботнике. Михаил Фрадков характеризуется как знаток Европы, значит, следующий субботник будет всеевропейским?
Великий Петр прорубил окно в Европу, чтобы нашу самобытность европейскими премудростями умножать. Нынешние же западники напротив озабочены как всю Россию – и с премудростями и с потрохами – в Европу встроить. Умение по этой части в разряд высочайших достоинств зачисляют. Президент в числе таковых назвал опыт работы Михаила Фрадкова во Всемирной торговой организации (ВТО). Как известно, до сих пор в пасть этой акулы страну заталкивал ярый западник Герман Греф. Уж полночь близиться, наметилась дата – 2005 год. Но ведь и о Фрадкове точно не сказано: то ли он со знанием дела постарается умерить спешку в этом деле, пока мы действительно всесторонне не созреем, то ли наоборот придаст ускорение?
Нам бы во власти иметь побольше российского опыта. Гениев, знающих не только Европу, но и свою страну. В этом отношении русскому духу ближе был бы кто-нибудь… не из Брюсселя, а, скажем, из Хабаровска. Почему бы и нет? Кстати, хабаровский губернатор Виктор Ишаев тоже числился в прогнозируемых кандидатах на пост премьера. Чем, на наш взгляд, хорош был бы премьер с Дальнего Востока, так это… углом, а точнее линией зрения. Если бы он даже на Запад смотрел, то перед глазами при этом простиралась бы вся растерзанная Россия.
( «Российская земля», март 2004 г.)
ФРАДКОВА ПОДСАДИЛИ НА ГРЕФУЮЩУЮ ЛЬДИНУ
С кем наш президент, отправивший предыдущее правительство в отставку, не захочет расстаться, в том можно было не сомневаться с самого начала. Это Герман Греф.
Судя по реакции наших читателей, многие все же надеялись на чудо. Общественное мнение ассоциирует деятельность всего прежнего кабинета с буржуазно-демократическими преобразованиями в стране, называемыми еще либеральными реформами, явно ухудшающими социальный климат общества. Ни один жест президента в первый его срок правления, создающий видимость заботы о нуждах людей, не принес избавления от таковых. Прибавку к пенсиям и зарплатам тут же сжирали инфляция, рост цен, повышение тарифов, снятие части жизненно-важных льгот. Земельное законодательство – детище все того же Германа Грефа – подтолкнуло процесс обезземеливания крестьян. Передача в частную собственность лесов и водных ресурсов скоро оставит в общем пользовании россиян только воздух. По одиозности вклада в так называемые реформы с министром экономразвития и торговли может соперничать только… Чубайс. Заметим, эти два бриллианта из российской короны конвертируются в мировой русофобии в любую из иностранных валют. У них чартерный поезд в капитализм. Им наплевать, что в составе поезда, по меньшей мере, две трети вагонов ни сегодня, ни завтра еще не впишутся в европейскую колею.
Страсть к вползанию в мировую экономику ценой потери по одному миллиону россиян в год – это страсть людоедов. Чтобы цены на бензин, электроэнергию и газ, на жилище, на хлеб и воду были как во всем мире, а доходы большинства семей, такими, как сами сложатся или как Бог на душу положит – это заимствовано у колонизаторов, имеющих богатый опыт вытеснения коренных народов с их родных территорий.
Победное шествие либерализации в сфере культуры, образования, здравоохранения углубляет расслоение общества. В сознание подрастающих поколений вдалбливаются идеалы борьбы за самовыживание, противоположные идеям коллективизма, взаимовыручки, добропорядочности и высокой морали. Грефы и чубайсы еще на заре перестройки воздвигли шлагбаум, за который из нынешнего населения России к 2050 году сможет проехать только треть ныне живущих в нашей стране. На это нацелено существующее регулирование семьи с размером пособий на одного ребенка в 70 рублей, закрытие роддомов, фельдшерско-акушерских пунктов, дошкольных детских учреждений и школ в сельской местности. А между тем оборонный щит Родины в части его живой силы все еще держится за счет обреченных на вымирание «низших слоев» общества.
(«Российская земля». 2004 г.)
КТО ДАЛ ГРЕКУ ЭТУ РЕКУ?
В экспорте зерна Россия четвертый год отчаливает от родных берегов. Порадоваться бы, да только нет уверенности, что плавание обещает быть успешным. Чтобы в Европе и за морем стабильно торговать, надо иметь у себя дома надежный производственный тыл. А кто у нас за него отвечает? Не надо оглядываться на Минсельхоз России, нынешний министр Алексей Гордеев однажды сам признался, что Министерство сельского хозяйства перестало быть штабом аграрной отрасли. У него нет для этого ни власти, ни денег.
Может и действительно штаб для рыночной экономики – это отживший элемент? Но ведь через кого-то в традиционно рыночных странах, которые сегодня готовы завалить наш потребительский рынок всеми видами продовольствия, государство управляет процессами субсидирования сельского хозяйства! В США, например, субсидии составляют 200 долларов на гектар, в странах Евросоюза – 800, в Финляндии – 1200, в Норвегии – 3500 долларов. У нас, стыдно признаться, – менее 13 долларов. Эти цифры отражают тенденцию отношения к селу, и она у нас если и меняется, то не в лучшую сторону. С 1990 по 2003 год субсидии сельскому хозяйству в России уменьшились в 20 раз. Тот же Алексей Гордеев попытался защитить аграрную статью федерального бюджета на 2005 год, которую правительство Фрадкова еще уменьшило на 10 процентов, но ничего из этого не получилось. Очевидно, в родном правительстве окончательно погрузились в представления, что аграрная отрасль России сама найдет силы для прыжка в капитализм, в том числе и в зарубежный.
Остается только мечтать об этом. Россия, располагающая десятью процентами пашни в мире, действительно могла бы стать мировой державой по поставкам ежегодно возобновляемых природных ресурсов, к коим относится хлеб и другое продовольствие. Богатела бы при этом, а не истощалась, имела бы гарантии продовольственной независимости. Ведь по сути дела пресловутый закон убывающего плодородия маячит сегодня не только над полями, но и над нефтяными и газовыми скважинами. Может, пора это осознавать?
Когда у нас рухнула плановая экономика, вместе с ней рухнул и ее аграрный сектор. Причина известна: в разы моментально подорожали ресурсы, без которых ни хлеб, ни молоко, ни мясо не вырастить, и в то же время цены на эти и другие продукты питания государство продолжало регулировать, чтобы избежать социальной напряженности. Это вызвало убийственный для сельского товаропроизводителя диспаритет цен. Он продолжает расти, из-за чего сегодня задолженность сельского хозяйства государству и всем категориям кредиторов достигла 380 миллиардов рублей. Это больше, чем стоит вся годовая продукция отрасли, если ее кому-то разом продать по существующим ценам.
В стране, где основной прирост в экономике достигается за счет производства на экспорт природно-сырьевых ресурсов, а сфера естественного жизнеобеспечения является банкротом, удваивать объем валового внутреннего продукта можно только прибегая к ухищрениям статистики. Кстати, в сельском хозяйстве тоже существует метод подобного самообмана. Например, в рамках определенного времени можно увеличить производство мяса, отправив на съедение репродуктивное поголовье скота. В лесном хозяйстве – за счет вырубки древесины с превышением плановой лесосеки. Как видим, есть аналоги. Но к производству и к рынку зерна они неприменимы. Как для наращивания экспорта зерна неприменим и опыт продажи за рубеж нефти и газа. У России даже морских терминалов после распада СССР осталось – кот наплакал, собственный лихтерный флот выглядит как после Цусимы.
Допустим, что за инвестициями в терминалы и корабли дело не станет, а кто будет инвестировать в рост урожая, расширение посевных площадей, в технологии полеводства? Ведь все это пребывает в таком состоянии, которое можно охарактеризовать образным выражением «без царя в голове». Пашня поделена на условные паи и практически оставлена без хозяина. За годы так называемых земельных и аграрных реформ ее из оборота выведено 30 миллионов гектаров. Хозяина на ней и не будет до тех пор, пока землю нечем обрабатывать, пока у хлебороба не будет возможности по-человечески жить, пока на каждом гектаре хлебного поля затраты только на «горючку» едва окупаются урожаем. А скоро и заливать то ее будет не во что – моторов не останется. По мнению специалистов «Союзагромаша», если не принять кардинальных мер по обновлению парка сельскохозяйственной техники, он к 2007 году не сможет обеспечивать производство зерна даже в объеме внутренних потребностей страны. О каком экспорте зерна может идти речь! Вот данные Госкомстата: из 646 тысяч тракторов нынче в полевых работах участвовало только 360 тысяч, или 55 процентов. Из 173 тысяч имеющихся зерноуборочных комбайнов 85 процентов уже выработали свой технический ресурс. За период с 1991 по 2003 год пополнение парка тракторов и комбайнов сократилось более чем в два раза. Это следствие ошибочной политики государства, в котором принято считать, что техническое перевооружение отрасли, работающей на земле, является делом исключительно самих сельхозпредприятий. Это противоречит мировой практике – с одной стороны, а с другой: ведь уже сказано, что на сегодня отечественное сельское хозяйство полностью обанкрочено. Оно в долгах, как в шелках.
В сложившейся ситуации импульсы к наращиванию экспорта зерна создают в России угрозу жизнеобеспечению своего народа. Четвертый год, как сказано в начале, Россия вывозит зерно на внешний рынок. За это время хлеб у себя дома, по данным Всероссийского института потребительского рынка, подорожал на 70 процентов. Звучат заверения, что мы продаем излишки. Оно справедливо лишь в том случае, если окончательно смириться с обреченностью на вымирание собственного животноводства. Если же нет, то надо все-таки учитывать, что на получение, например, одной тонны привеса скота требуется затрачивать 8 тонн зерна. На президиуме Госсовета в Саратове недавно констатировалось, что в 2003 году производство зерна на душу населения у нас составляло 466 килограммов, что в два с лишним раза меньше стандарта, принятого в развитых странах. Отмечалось также, что в 1990 году этот показатель был равен 787 килограммам. Куда же течет наша хлебная река? Если бы были основания положиться на государственный регулятор этого течения, то, возможно, не стоило бы так тревожиться, рано или поздно петух бы прокукарекал и начало бы рассветать.
Но этот петух уже проспал. Как с тревогой отмечалось не так давно на большом совете в Российской торгово-промышленной палате, вся бывшая система «Заготзерно» – свыше 460 хлебоприемных предприятий России – находится в частной собственности. Это маленькие речные и железнодорожные «причалы» для перекачки зерна... в том числе и в направлении за границу. Если раньше государство могло прямо от комбайнов принимать под крышу более 100 миллионов тонн зерна, сохраняя незыблемыми, как закупочную, так и розничную цены на хлеб, то теперь рыночный процесс развивается по Марксу: капитал стремится к выгодному обороту, сметая с пути всякую социальную предупредительность. Из прошлогоднего сбора в объеме около 68 миллионов тонн на экспорт было реализовано 15 миллионов тонн, нынче в закрома перепало на девять миллионов тонн больше, но, по некоторым данным, которые никто не спешит предать гласности, этот «излишек» уже продан за границу. Есть прогноз того же Всероссийского института потребительского рынка и маркетинга: до конца года хлебобулочные изделия подорожают еще на 2 процента, итого за год этот рост составит 12 процентов.
Нам скажут: что это вы увязываете повышение цен на хлебобулочные изделия с ростом объемов экспорта зерна? Имеем все основания. Прецедент давно создан на другой, на главной экспортной реке. За динамикой роста объемов экспорта нефти неотступно следует аналогичная динамика розничных цен на бензин, солярку и другие продукты крекинга нефти. Даже от немыслимых цен за баррель на мировом рынке, российским моторам ничего не перепадает. Стабилизационный фонд? Но он ведь тоже в экспортной упаковке и находится там, за кордоном. Позволим себе высказать такое предположение: а вдруг придет, наконец, к кому-нибудь здравая мысль притормозить сумасшедший бег внутренних цен на моторное топливо, благо, что за нефть берем хороший куш на мировом рынке! Ну, скажем, введем систему льгот для сельских товаропроизводителей, что давно пора сделать, чтобы умерить темпы подорожания жизни. Но топливным рынком в России владеют компании с долей капитала иностранных партнеров. Вот тут-то и откроется уязвимая сторона стабилизационного фонда: по существующим международным правилам он может быть успешно заблокирован. Он может также оказаться опасным инструментом манипулирования нашими интересами в ВТО, куда мы стремимся, очертя голову. Это только предположения. Синдром пуганой вороны, так сказать, которая по пословице куста боится. Но не этими ли кустами зарастают сегодня десятки миллионов гектаров российской пашни?
Внесем одно парадоксальное предложение. Жизнь ведь переполнена парадоксами, пусть станет на один больше. Надо открыть в России еще ряд институтов наподобие созданного под Гайдара Института экономики переходного периода. Мы ведь во всех сферах куда-нибудь бесконечно переходим, перетекаем. И все время нужен приток новых знаний. Вот и надо первый такой институт создать под Грефа и Кудрина, который уже собственно и создан в виде блока из двух руководимых ими министерств: экономразвития и торговли и финансов. Назвать этот институт «по частичному сложению» двух фамилий министров. Получится красиво и загадочно: Грека. А первое задание институту дать исходя из жгучей потребности узнать, наконец, почему управляемая демократия – это допустимо, а управляемая экономика – ни в коем разе. Если верно, что общественное бытие определяет общественное сознание, то, может быть, верно и то, что демократией можно управлять через экономику? В некоторых государствах это неплохо получается.
Алексей Кудрин на днях сказал нечто такое, а газеты пропечатали, – будто экспортная река нефти непременно должна поднимать планку цен на внутренних заправочных станциях. А это значит, что и на потребительском рынке товаров самого разнообразного спроса? В таком случае и у нас есть спрос, то есть вопрос: а кто дал ГРЕКУ эту реку?
(Ежемесячное обозрение Союза писателей России «Традиционалист» , декабрь 2004 г.)
ПО ДВЕ ДЕРЕВНИ ЕЖЕДНЕВНО…
Кадры решают все!
Был такой постулат в нашем Отечестве. В прямом смысле он и доныне вряд ли утратил свое значение. Но кадры – это люди. И вот какая вырисовывается ситуация. У нас в стране ежегодно население убывает на миллион человек. Прогнозы демографов таковы, что к 2025 году вместо сегодняшних 143,7 миллиона человек останется всего 125, к 2050 – соответственно будет, по разным предположениям, от 70 до 100 миллионов. По статистике за последнюю пятилетку, сельское население уменьшается в четыре раза быстрее городского. За период между переписями 1998 и 2002 годов с лица земли исчезло 17000 российских деревень. Правда, в СМИ встречаются цифры поменьше – 13000, но разночтения, думается, возникают от неведения: считать ли окончательно вымершими деревни и хутора, из которых стариков забрали «на вывоз», но они еще вместе со своими избами там числятся.
В прошлом году на Московской конференции по проблемам народонаселения и демографии отмечалось, что ежедневно (ежедневно!) исчезает по две деревни, а за месяц – по одному административному району, за год – по области. В то же время в целом мире нарождается по 80 миллионов человек ежегодно. Не пройдет и двух десятилетий, как сильнейшей державой будет считаться та, которая не зависит от других государств по наличию еды.
С этой точки зрения у меня ослабевает интерес к тому, о чем в Кремле наш президент говорит, например, с министром обороны, больше хочется знать, о чем он говорит с министрами, которые держат в руках приводные ремни демографии. Фамилии тут не так важны, но на сегодня это Греф, Кудрин, Зурабов…Телевизионные кадры о встречах с ними каждый раз обрываются на том моменте, который мне особенно интересен, что кажется самым главным. Я хочу знать, по какому такому правилу в сфере деятельности этих министров заведено, что на подрастание родившегося ребенка российской семье выплачивается 70 рублей в месяц, если на погребение умершего предусмотрена сумма в 1000 рублей. Не заложен ли в это некий выморочный символ. О муках жизни среднестатистического россиянина в свете непрекращающихся реформ лучше не упоминать.
Как журналист-аграрник да к тому же еще и дипломированный специалист сельского хозяйства пристрастно слежу за всеми встречами Владимира Путина с министром сельского хозяйства Алексеем Гордеевым – как( пусть меня извинит Алексей Васильевич) жертвой ситуации, которая после десятилетних ельцинских и уже пятилетних путинских реформ не сулит возглавляемой им отрасли ни малейших положительных перспектив. Когда в очередной раз Гордеев докладывает о сохранении «положительных тенденций», благодаря чему достигнуто даже увеличение производства мяса, камера выключается. Мне не дают услышать профессиональный уточняющий вопрос: до каких пор будет увеличиваться производство мяса, если все годы подряд на фермах уменьшается поголовье животных? Например, в 2004 году численность крупного рогатого скота в хозяйствах сократилась на 6,7 процента, в предыдущем – на 5 процентов. Или президент об этом не спрашивает? Или не знает закономерности, что на восстановление вырезанного маточного поголовья требуются годы и годы? Я уж не думаю, что он равнодушен к истощению аграрной отрасли.
А ведь очевидно, что ежедневно умирающие две деревни напрямую связаны с уменьшением фронта труда на селе. Животноводство – это основная градообразующая отрасль в сельской местности. Приходилось видеть массу деревень, которые моментально разъезжались, как только ликвидировалась ферма. Прочие жизненно важные слагаемые социальной инфраструктуры – школу, магазин, медицинское обслуживание ставлю на ступеньку ниже, зная выносливость, терпимость сельских жителей к условиям выживания. Но ведь с 1991 года по 2001– й на селе более чем на треть сократилось количество медицинских учреждений, закрылось 12000 детских садов и столько же начальных школ, 15000 клубных учреждений.
ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Думаю, никто не станет отрицать, что Россия страна аграрная, и деревня в ней изначально была государствообразующей основой. Одиозным, правда, но все же значительным подтверждением того может служить даже тот факт, что все внутренние бунты и войны у нас испокон века были крестьянскими. Власть, уступая и спасая себя, совершенствовалась в противостоянии крестьянскому протесту. В семидесятилетний период «строительства коммунизма» рецидив крестьянских волнений был немыслим по причинам, которые современникам не требуется долго объяснять, они их сами помнят. Кстати сказать, не только с отрицательной стороны. Теперь же их невозможность объясняется тем, что пройден так называемый рубеж невозврата сельского сопротивления власти. Для любых реформ всегда бывает важно пройти точку, из-за которой назад вернуться невозможно. Силы сопротивления в полном смысле этого слова на сегодня практически иссякли. За полтора постсоветских десятилетия власть поэтапно проделала над селом грандиозный эксперимент на выживание и окончательно «победила».
Прошлым летом в Белореченском районе Краснодарского края у бывших членов колхоза «Заветы Ильича» отнимали земельные паи в пользу новоявленных помещиков – учредителей всевозможных ОАО и ООО. Местная власть выступала на стороне последних, она таким образом делает вид, что ищет эффективного собственника земли на замену бывших колхозов и совхозов, а уж тем более безлошадных владельцев земельных долей. Милиционер орал на женщину: «уйди, стрелять буду!» Женщина шла на дуло пистолета: «стреляй, паразит! Тут война будет…» Это были эмоции, женщина преувеличивала. Ничто войны не предвещало. За ее спиной стояли мужики, добровольно сложившие оружие, попросту говоря, предавшие крестьянское дело и за бесценок продавшие свои свидетельства на паи. Милиционеры, ОМОНовцы теперь по всей России усмиряют пыл только сопротивляющихся одиночек. А фронт крестьянский рассеян. Тактика властей себя оправдала.
Этапы разрушения былой общинной крепи теперь, из-за черты «невозврата», видны как на ладони. Смотрите: в начале девяностых указы Ельцина и постановления правительства Гайдара наносят удар по колхозам и совхозам, им назначают срок реорганизации в «рыночные» структуры. Земли, бывшие в коллективном пользовании, виртуально поделены на паи и якобы перешли в собственность каждого жителя села по отдельности. Принята новая Конституция РФ, закрепляющая право частной собственности на землю. Очередным указом президента «закрепляются» и конституционные права граждан на землю – 12,5 миллиона сельских жителей должны получить соответствующие свидетельства. Все ли нареченные собственники их получили – история об этом умалчивает. Дело идет к тому, что это и неважно. Ельцин с Гайдаром свое дело сделали. Не сказано еще о том, что они не дали наделенному землей крестьянину даже по хомуту, не говоря уж о каком-никаком тягле.
Уже при Путине принимается Земельный кодекс, разрешающий куплю– продажу земельных паев. По своему – дальновидно, ничего не скажешь. Паев-то никто и не видел. Цена им неизвестна. Правильно, цену должен определить рынок. Следом Закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» прописывает порядок купли-продажи паев. Надо отдать должное этому закону, он установил последовательность подступа к рынку земли. Прежде надо выделить пай в натуре, присвоить ему кадастровый статус, то есть по всем правилам пройти землеустроительную и регистрационную процедуру. Срок на это был отведен до 27 января 2005 года. Процедура регистрации платная и стоит недешево. Многие такого порядка даже не знали, им никто его не разъяснил. Но кто и знал… Как должны были рассудить «собственники», не видевшие своих долей в натуре? А вот как: зачем же я буду тратить последние крохи на землеустройство, если все равно свою землю обрабатывать не в состоянии! Потому как нечем. Это тоже кем-то предвиделось заранее, поэтому загодя на лучшие земли России стали стягиваться претенденты и под видом инвесторов заграбастывать угодья вместе с деревнями. И к назначенному сроку, 27 января 2005 года, когда собственность из виртульной должна была превратиться в реальную, процедуру перерегистрации земельных долей прошли только 11 процентов собственников. Без этого земля далее должна переходить в доверительное управление. В чье? Тут открывается необозримый простор для самодеятельности местных властей. Естественно, и для коррупции.
Сигнал протеста произволу все же пробился до Москвы. Рубеж «27 января» решением парламента страны отодвинут на два года. Но если и до этого вовсю скупались паи не земельным банком, которого нет, а невесть откуда наезжающими толстосумами, оформляющими сделки зачастую через подставных лиц, то дальнейшее на нашей земле непредсказуемо. И новым помещикам даже выгодно, когда старые деревни умирают.
Немало земли уже разбазарено, но вдохнуть новую жизнь в территории, поменявшие собственника, никто не торопится. Вот сравнительные данные за 1990 и 2003 годы по строительству на селе. Жилых домов – 13,7 и 2,4 миллиона квадратных метров. Дошкольных учреждений – 53,5 и 0,7 тысячи мест. Общеобразовательных учреждений – 75,8 и 21,6 тысячи ученических мест. Учреждений клубного типа – 69,4 и 4,4 тысячи мест. Больниц – 1,8 и 0,8 тысячи койко-мест. Амбулаторий, поликлиник – 8,9 и 2,3 тысячи посещений в день. Автомобильные дороги – 32,2 и 0,8 тысячи километров. Надо полагать, в приведенных данных Госкомстата уже нашла отражение реализация принятой на период до 2010 года правительственной программы социального развития села. Но на ее финансирование из федеральной казны выделяется только 11 процентов средств, 43 процента возложено на регионы. Нетрудно представить, как программа будет выполняться, если сегодня каждые пять субъектов Федерации из шести являются дотационными, то есть средств на социальное переустройство села не имеют, им бы сейчас справиться с зарплатами бюджетников и с монетизацией льгот для инвалидов и пенсионеров.
УМИРАЮТ ДЕРЕВНИ – ПУСТЕЮТ ТЕРРИТОРИИ СТРАНЫ
Невосполнимое сокращение населения наблюдается в 67 субъектах Российской Федерации. У демографии и экономики прочно сваренные швы. Кто их не замечает – или не учен, или имеют жизненные интересы за пределами своей страны. Министры экономического и социального блока в Правительстве России считают сельское хозяйство черной дырой экономики, в которую сколько ни бросай денег, все пропадут без отдачи. Рад бы был ошибиться, говоря, что Путин этому поверил. Во всяком случае, в прошлогоднем традиционном Послании парламенту России он состоянием села не озаботился. Так когда-то Ельцин поверил Гайдару. Ельцин с Гайдаром – эта парочка и затевала все аграрные реформы, которые отбросили сельское хозяйство России по некоторым производственным и социальным показателям аж за черту до отмены крепостного права. Фактически село является черной дырой российской политики. Например, почти до нуля сведено российское овцеводство, самая скороспелая отрасль – свиноводство пребывает в таком состоянии, что страна вынуждена закупать в Бразилии 65 процентов потребляемой свинины.
Есть один общий ответ на вопрос «почему?» Потому что в сельском хозяйстве все – от земли. В России же с подачи гайдаров, грефов и кудриных считается нормальным, если на каждый гектар пашни выделяется бюджетных субсидий всего 12 долларов. Как ни отвратно повторять набившие оскомину сравнительные показатели, но деваться некуда: США выделяют 200 долларов, страны Евросоюза – 800, северная страна Финляндия, с которой по климатическим условиям может быть сравнимо подавляющее большинство наших территорий – 1200, а тропическая Австралия (вот что странно) – и того больше.
Почему продукцию сельского хозяйства во всех странах опекают столь высокими субсидиями? Даже при том, что там доходы населения не идут ни в какое сравнение с нашими? Ответы легко прочитать на ценниках российского продовольственного прилавка. В США на еду среднестатистическая семья тратит 9 процентов своего бюджета, во Франции – 14, в России – 39. Это данные Росстата, опубликованные в еженедельнике «Аргументы и факты». Потому, что еда дорога и доходы несравнимо ниже, у нас меньше остается средств на лечение, образование, на отдых. На все, что определяет качество жизни. Когда 39 процентов от дохода тратиться на еду, увеличивать семью опасно.
С началом поворота России от социализма к капитализму – за точку отсчета возьмем 1992 год – в публичных выступлениях запевал перестройки появилось этакое жужжание об избыточности рабочих рук на селе. Помните, стали считать, сколько людей кормит американский фермер и российский колхозник? Идеология получалась не в пользу колхозника. И колхозы ликвидировали. Дезорганизованное пространство кое-где попытались заполнить фермерством, но забыли посчитать, сколько чего требуется фермеру, чтобы он мог раскрутиться так же, как его коллега американец.
ПОЛЗУЧАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ
Восточные регионы России уже давно подают сигналы об опасности стремительного исхода населения для страны в целом. Сошлюсь на авторитетное мнение заместителя директора Института Европы РАН, доктора экономических наук Валентина Федорова. В знании проблем народонаселения Сибири и Дальнего востока ему не откажешь, он был губернатором Сахалина, председателем правительства Якутии. Валентин Петрович переносит понятие «точки невозврата» на процесс отчуждения российских земель под скрытую, впрочем, уже и явную колонизацию наших земель мигрантами из Китая, Кореи, Монголии. Он вполне обоснованно считает, что затухание жизнеспособности огромных пространств в границах России год от года все больше активизирует миграционную экспансию перенаселенных соседних государств. Пока это протекает мирно, но эксперты уже готовы назвать нынешние демографические процессы четвертой мировой войной. И если в урегулировании вооруженных конфликтов и борьбе с международным терроризмом для нас могут быть выигрышны личные контакты президентов и глав государств, то в этой войне у нас союзников нет и не может быть. Между тем стихийный напор китайских мигрантов на востоке страны настолько велик, что с ним не могут справиться пограничные власти. Они приобретают собственную недвижимость, обзаводятся семьями, накапливают финансовые средства, ловко пользуются нашими «взяткоемкими» законами для приобретения любых документов. В китайском же законодательстве есть положения, берущие под защиту каждого этнического китайца, независимо от его подданства. Разве не может так случиться, что Центр окажется неспособным предотвратить распад России, как это произошло на наших глазах с Советским Союзом, задает вопрос Валентин Федоров, и делает вывод, что решение поставленной Владимиром Путиным задачи по удвоению внутреннего валового продукта требует адекватных государственных мер, направленных на рост населения страны. Причем не только как демографической составляющей этого удвоения, а как государствообразующей основы будущности России. Рост населения должен быть объявлен высшим приоритетом государства и стать сверхзадачей, смыслом социальной политики.
(Ежемесячное обозрение «Традиционалист»№3(4), март2005 г.)
ЛУЧШИЙ «ЯПОНЕЦ» РАО ЕЭС
Нашёл на дороге цветной камушек, – сохрани: попадется другой, третий – сложишь мозаику. Тем более будь бережлив, собирая наблюдения и мысли. Совсем парящая, неприкаянная на тот или иной момент догадка или информация может через месяцы, годы встретиться со своей недостающей частицей. И ты получаешь открытие или разгадку какой-нибудь тайны.
Не знаю, вяжется ли с такой многозначительной преамбулой предмет моих дальнейших наблюдений. Но он ложится в строку так, как сказано выше.
В свое время (это был год 1996-й) я держал в руках целую папку с разнообразной информацией о только что разгорающемся тогда энергетическом кризисе на Дальнем Востоке. Кризис впоследствии обернётся крупным социальным бедствием для стратегически важного региона, географически расположенного в зоне интересов сопредельных государств, прежде всего Японии. Но, судя по информации, начинался он с конфликта двух деятелей. Информация была такова, что мои симпатии оказывались на стороне губернатора Приморья Евгения Ноздратенко. Но это были мои симпатии. Позиция другого деятеля, пребывающего в ранге вице-премьера Правительства России – речь об Анатолии Чубайсе, – оказывалась несравнимо прочнее и опиралась на всю мощь приватизационной стратегии целого государства. Когда главный приватизатор в Москве ворочался в своем вице-премьерском кресле, у хозяина Приморья кости трещали. Лопались в зимние морозы трубы в системах отопления городов. Останавливались электростанции из-за отсутствия угля и мазута, обесточенные провода лишали жизни угольные шахты и транспортные магистрали. Пристрастные средства массовой информации вздымали пламя конфликта до самых небес. Памятливый читатель помнит ту резонансную историю.
И тогда же, в упомянутой папке, я обнаружил информацию,, извлеченную якобы из доклада, подготовленного в японском дипломатическом ведомстве. В ней с живым пристрастием сообщалось, что «политический эффект данных событий в Приморском крае должен способствовать резкому обострению взаимоотношений региональных руководителей с федеральным центром и подъему сепаратистских настроений». Цитирую дальше: «Предлагается спланировать целый ряд информационных акций, которые должны четко фиксировать источник физических страданий шахтеров и других жителей Дальнего Востока РФ».
В докладе также говорится, что в ближайшее время можно подтолкнуть президентскую администрацию к удалению Ноздратенко из Владивостока по обвинению в финансовых хищениях. А ещё утверждается о целесообразности поддержки монетаристской группы А.Чубайса в российском руководстве, поскольку «продвижение нынешней финансово-экономической модели, заложенной еще Е.Гайдаром, позволит более эффективно решать вопросы по усилению влияния Японии и содействовать демографическому оттоку русского населения из этих областей».
Неправда ли, иная информация может вызывать к себе недоверие именно своей правдоподобностью. Она адресовалась администрации президента России. Допускаю, что те службы в Кремле, в адрес которых пришла эта депеша, тогда могли воспринять её как «дезу», сотворенную Ноздратенко против Чубайса. Будь иначе, она бы не оказалась в свободном плавании по инстанциям без грифа «секретно».
Для меня она стала сколком загадочного творения: то ли вымысла, то ли реальности, недоступной в тот момент для понимания. Впоследствии губернатор Евгений Ноздратенко действительно был удален из Приморья – значит, часть японского сценария была все же реализована.
Но недавно, в популярной телевизионной передаче Андрея Караулова «Момент истины», из уст советника Президента России Андрея Илларионова прозвучала, казалось бы, малозначащая информация. Но она соединяла воедино доселе разрозненные частицы мозаики. Это были слова о том, что Анатолий Чубайс – непобедимый глава Единой энергетической системы России – в компании приближенных к РАО ЕЭС государственных деятелей и предпринимателей отмечал «в лучшем японском ресторане» успешное рассмотрение на заседании Правительства проекта реформирования своего ведомства. Заметим, проект перед этим долго и остро дебатировался во властных структурах государства, он направлен на создание, можно сказать, надгосударственной частной монополии, которая, получив безраздельную власть над всей энергетической системой страны, будет держать в руках и всю экономику.
Что для меня показалось в этой информации чрезвычайным? Не удивляйтесь, читатель, – «лучший японский ресторан». Хорошо осведомленный советник президента, очевидно, знал, что говорил.
(«Российская земля»)
БЕДНАЯ, БЕДНАЯ РОССИЯ
Да, Россия вплотную приблизилась к Всемирной торговой организации, остается мизер времени, в которое надо будет окончательно скрепить стыки.
Но, думается, не случайно наши законодатели снимают с повестки дня вопрос о продовольственной безопасности страны. Понимают, это равносильно тому, что стучаться в прочно запертую дверь.
Государственная Дума зачастую с первой подачи принимает любые правительственные законопроекты по сельскому хозяйству, прямо или косвенно адаптированные под укоренившееся в «демократических» умах мнение, что страна наша может жить и кормиться за счет полей и ферм Америки, Европы, Австралии и даже Таиланда. Материализованные черты такой политики и такого будущего сегодня можно наблюдать на стратегическом перешейке, обобщенно именуемом Можайским трактом. Кто-то с хронометром зафиксировал, что по автотрассе между Можайском и Москвой от западных границ вглубь страны в каждые двадцать секунд проследует по одной многотонной фуре с товарами самого широчайшего ассортимента, а главным образом с продовольствием.
О, это можайское направление! По нему на Россию шел Наполеон – разбит и изгнан. Шел Гитлер – разбит и изгнан. Теперь же... Чем больше росссийская экономика переходит на торговые рельсы без адекватного развития собственного производства , тем быстрее страна «катится» в чужие пределы – сдаваться «на милость» победителя. В плен. В экономическую и политическую зависимость.
Посмотрите, что сегодня происходит в Подмосковье, как здесь реализуется либеральная сущность принятого три-четыре года назад земельного законодательства. Это выглядит примерно так. Появляются в деревне люди, они выявляют желающих продать земельные паи. За бесценок скупаются свидетельства, поскольку паев как таковых в натуре никто и не знал, а цену бумажкам – тем более... Не успела местная власть оглянуться, а зачастую все и происходит при ее участии, как уже все бывает обстряпано, у конторы выставлен нанятый ОМОН. Сержант не допускает аборигенов до нового начальства, а тем и корову со двора выпустить некуда: земля вокруг стала для них чужой.
Открытым остается вопрос: на земле-то на этой что происходит после смены хозяина? Может, она наконец начинает расцветать под владением эффективного собственника? Нет, среди новоявленных латифунди-
стов уже немало набирается таких, кто поматросил и бросил. Одна из причин – все тот же «Можайский тракт». Лавина конкурентоспособных товаров из зарубежья теснит на внутреннем рынке отечественного производителя.
Сельское хозяйство Подмосковья до самых 90-х годов прошлого века было известно племенным скотоводством, внедрением в производство передовых технологий по всем направлениям хозяйствования. Московская область располагает достаточными земельными, водными ресурсами, здесь в сельской местности проживают 1,4 миллиона человек – 20 процентов всего населения области. Сегодня весь этот потенциал устойчиво погружается в безработицу. Возьмем для сравнения среднегодовые показатели за период с 1986 по 1990 год и за 2003 год. Ведущая отрасль – животноводство имеет следующую динамику. Поголовье крупного рогатого скота: было 1269 тысяч, стало 441,2 тысячи, в том числе коров: было 520 тысяч, осталось 199,4 тысячи, свиней: 777 тысяч и 154 тысячи. Производство зерна в Подмосковье не являлось главной отраслью, но и ему присущи те же темпы падения: 724 и 252,2 тысячи тонн. Более высокая жизнеспособность сохранилась за производством картофеля – 57 процентов и овощей – 78 процентов, но это объясняется как раз тем, что эти культуры в большей степени, чем другие отрасли, базируются на семейных трудовых хозяйствах, то есть на приусадебном огородничестве.
Приведенный ряд цифр прочно сопряжен с материально-техническим разоружением сферы аграрного труда. Тракторов в хозяйствах Подмосковья – это были, естественно, колхозы и совхозы, которые в силу своей географической близости к столице не могли выглядеть Золушками у государства, – в 1986-1990 годах насчитывалось 28 328 штук. В2003 году уже в хозяйствах «переходного», можно даже сказать «перешедшего» типа – 9878. Автомобилей: было 20 630 единиц, осталось 7625. Далее прибегнем к краткости: абсолютно все технические средства истаяли в три раза, а картофелеуборочные комбайны – даже более чем в пять раз, их осталось всего 18,9 процента. Тут не хочешь, да запнешься о такую деталь: производство картофеля в 2003 году все же сохранилось на уровне 57 процентов к показателям до 1990 года, а комбайнами стали убирать только каждый пятый гектар. Это говорит о чем? О том, что живуч крестьянский род, он еще способен какое-то время держать экономику переходного периода, что называется, на собственном пупе. Помочь бы ему, да некому. И заинтересованности в этом ни у кого не замечено.
Однако заметим: даже в 1996-1997 годах, то есть через пятилетку от
начала реформ, живя еще старым багажом и мобилизуясь на выживание, личное подсобное хозяйство производило более 40 процентов всей сельскохозяйственной продукции в физическом объеме. Рост до 57 процентов в 2003 году стал с одной стороны следствием снижения производства в той сфере, которая еще осталась от колхозов и совхозов. С другой – к числу «табельных» крестьян добавилась масса дачников-огородников из числа горожан. Сегодня около 50 миллионов российских семей имеют приусадебные, садово-огородные и дачные участки. Достаточно посмотреть на московские пригородные электрички, как станет ясно, куда мы едем. 20-30 лет назад электропоезда были «поющими», в них по выходным дням москвичи производственными коллективами выезжали на отдых. Сейчас электрички выходного дня переполнены добытчиками средств пропитания – огородниками и дачниками. Статистика выдает уже такие показатели: картофеля в частном секторе производится 91 процент, овощей – 76, мяса – 55, молока – 47. С самого начала следовало сказать, что есть в этих показателях и доля фермеров, но в целом фермерство разоряется. Две тому причины – за литр бензина и солярки надо отдать три-четыре литра молока, пять– шесть килограммов зерна. А сколько чего надо продать, чтобы купить трактор, комбайн! Другая причина – тенденция «свободного» продовольственного рынка, она выбивает фермера, как и любого другого частника, из числа успешно торгующих своей продукцией. Рынок заполнен импортным продовольствием, мясоперерабатывающие предприятия, купившись на субсидированных заграничных ценах, впрок набили морозильники говяжьими и свиными блоками.
На все это не замедлила отозваться демографическая ситуация. В подмосковных хозяйствах из 73 тысяч работников только 15 процентов – молодежь в возрасте до 30 лет, Государство потворствует или просто закрывает глаза на то, что старение кадров, их естественная убыль восполняется мигрантами, сезонниками из стран СНГ (от себя замечу: это в основном люди неславянских национальностей). Их правовая незащищенность оказывается на руку руководителям сельхозпредприятий, в лице гастарбайтеров они получают дешевую рабочую силу, подчас раздувая мифы о низких способностях, о слабом прилежании к труду местной молодежи. В сельских районах Московской области образуются национальные анклавы, что нередко дестабилизирует духовно-нравственную атмосферу.
Мы имеем «можайское направление», без боя сданное... врагу. Мне нелегко употреблять это слово. Почему, собственно, врагу? Это рынок. Это чья-то работа, которая тоже требует к себе уважения. Но не возьму все же слово назад и стою на том, что, пока мы кормимся с чужого поля, свое зарастает бурьяном и лесом, а главное – на наши деревни и села, бывшие национальной крепью России, наползает отсутствие спроса на труд. Надвигаются безлюдье, запустение, разор. Не иначе как за это нашим потомкам отомстят (а отомстят обязательно, об этом предупреждает историческая память!) потомки тех, кого наши отцы, деды и прадеды ценой своей крови не пускали на русскую землю. А наши потомки отомстят нам худой памятью за нашу слепоту.
Пока мы кормимся оттуда, чем попало, но на сегодня более дешевым, чем свое, доморощенное, пока мы отодвигаем заботу о лечении собственных болезней соблазнами иностранных панацей, свое сельское хозяйство вроде нам без надобности, оно все будет казаться дорогим, разорительным. И старомодным, как деревянный чемодан, с каким, начиная с ломоносовских времен, российский подросток наводнял города, превращаясь реже в Ломоносовых, чаще в маргинальный слой населения.
В пору задать вопрос: а чемоданы в Россию нам тоже будут завозить из ВТО?
В одной из телевизионных передач, что теперь бывает редко, выплеснулась на экран такая информация, от которой уши и глаза режет. Не поверил бы, если бы с экрана не говорил человек, которого знаю со студенческих лет, мы вместе учились в Омском сельскохозяйственном институте. Это Владимир Фисинин, первый вице-президент Россельхозакадемии и всемирно известный специалист в области птицеводства. Он говорил о том, что после шока от «ножек Буша» российское птицеводство оправилось и уже способно давать до 250 тысяч тонн прироста мяса птицы ежегодно. У нас 160 мясных птицефабрик, на которых занято полмиллиона работников. Стабильно растущая отрасль, ей нужен рынок. И в это самое время по линии Министерства экономики России, возглавляемого Германом Грефом, проходит решение об увеличении квот на поставку американской курятина до 1, 3 миллиона тонн «ножек» и «крылышек». Белое мясо Америка поставляет в другие страны, а нам на 10 рублей дешевле, чем цельная тушка отечественного производства, экспортирует обрезки, мы, бедные, съедим! Но рынок для отечественной продукции блокируется. Это наглядный пример того, как по системе рынка запускается тромб за тромбом то в виде сальмонеллы, то... «птичьего гриппа», которые где медленно, а где и мгновенно провоцируют сердечный инфаркт всей аграрной экономики.
Помнится, глава первого российского правительства Егор Гайдар мечтательно утверждал в 1992 году, что грядет благодать, когда народ в магазины будет ходить, как на выставку. Фактически он не обманул, сейчас большая часть населения действительно ходит в супермаркеты полюбоваться на продуктовое изобилие. Чтобы богатое меньшинство, которое может позволить себе за один «шопинг» тратить по три-четыре «средние» зарплаты россиянина, не смущалось нищего большинства, в городах стали делить магазины на пятизвездочные и простые. И даже «социальные», где цены чуть ниже, а вывески как моральный дивиденд от народа... Кому? Власти, конечно: смотрите, заботимся и о «душах населения».
Можайский тракт как явление начинался с «челноков» – массы разрозненных частных купцов, зачастую совмещающих работу учителями, врачами, инженерами, спасали страну, везли ширпотреб в хозяйственных сумках. Понятно, это были еще не фуры, а людские толпы на таможнях и в поездах от западных границ вглубь России. Фуры, железнодорожные составы и корабли пойдут, когда в сфере коммивояжерства откалибруется особый род титулованного купца. Он поедет в Европу от имени государства – заключать многомиллиардные контракты, фрахтовать корабли. Это будет практическое осуществление идеи, провозглашенной Гайдаром от имени власти. Убедительная, в сущности, идея, но она вскоре превратится в принцип существования страны, станет претворяться в реальность исключительно через погружение потребительского спроса россиян в экономику зарубежья. Там, кстати, быстро поймут, что межгосударственные контракты заключают люди, не лишенные дара предвидения личных перспектив. В нашей стране станет реальной ситуация, которую мудрый Клаузевиц некогда охарактеризовал фразой, относящейся отнюдь не только к армии. Помните? Эта фраза о том, что государство, не желающее кормить собственных солдат, обречено кормить чужую армию. Через Можайский тракт, уже как понятие метафорическое, в Россию поползут безработица, разорение собственной сферы труда и в первую очередь сельского хозяйства. По словам того же Владимира Фисинина, увеличение квоты на поставку в Россию американской куриной обрези до 1,3 миллиона тонн в год приведет к тому, что надо будет отправить за ворота птицефабрик десятки тысяч квалифицированных работников. Можайский тракт – это импорт в нашу страну идеи вторичности производительного труда на собственной земле – от сельского хозяйства до сфер науки и высоких технологий – и первичности политики, неадаптированной под национальный и общественный интерес своей страны. Неадаптированной потому, что мы через международные контракты производим замену своего товарного производства иностранным, все шире раскрываем ворота для ввоза той продукции, которую можем производить у себя. Проще говоря, покупаем чужие самовары. Продаем же невозобновляемые природные ресурсы: нефть, газ, редкоземельные металлы. Причем распоряжение этой торговлей все в большей степени выводится из-под контроля государства. Деньги за этот товар зачастую в страну не возвращаются.
Если в иных сферах экономики перераспределение все же так или иначе выявляет гетерозисные признаки оживления – очевидно, к этому подталкивает частный интерес к приросту капитала, – то в сельском хозяйстве, оставленном государством на земле без ресурсов, моментально начало происходить омертвление капитала, который крестьянину достался от социализма. За короткий срок из оборота оказалось выведено свыше 30 миллионов гектаров пашни, в том числе миллионы гектаров мелиорированных земель.
Да, социализм в нашей стране недотянул до изобилия хотя бы того, что было начертано в Продовольственной программе СССР на период до 1990 года. Новоявленные правительственные капиталисты в 1992 году во многом были правы, пугнув народ пустыми прилавками, показав картину надвигающегося голода. Удобная штука – политика, ее при желании можно заказывать буквально на одну ночь. Но если, скажем, в Подмосковье голод был возможен при наличии (повторюсь) на фермах совхозов и колхозов почти 1,3 миллиона голов крупного рогатого скота, около 800 тысяч свиней, я не говорю о птицеводстве – это была самая быстрорастущая продовольственная отрасль... Так вот, если голод «был возможен» при том наличии ресурсов, то почему он перестал быть возможен сейчас, когда эти ресурсы истощились в три– четыре раза? Просто тогда гнали картину, чтобы освободить прилавки для «капитализма». Пусть даже с чужим лицом. Пусть даже на одну ночь. Но ночь уже грозит затянуться на десятилетия. И уже затянулась. Россия наполовину кормится с заграничных полей и ферм, на собственных просторах ежедневно отправляет в небытие, страшно сказать, по две деревни. Неужели мы, как и прилавки, освобождаем свои территории для пришельцев из других стран?
Многое в политике поддается осмыслению через упрощенные аналогии. Рынок – это капитализм. Это реализация собственности через товарно-денежные отношения. Вживлять страну, в которой за годы социализма выросли поколения с атрофированными органами ориентации в дикой природной среде, в жестко сориентированной на соответствующую конъюнктуру системе отношений, надо было предельно осмотрительно. Мне все время будет казаться, что нам не хватило той засады в добром смысле, с которой любая власть должна смотреть через границы своего государства в прицелы холодной войны, всегда имея про запас иммунитет против щедро предлагающих свои услуги поводырей. На нас оттуда смотрят именно так.
Капитализм живуч тремя составляющими. Ему нужна наковальня, молот в крепких руках и рынок для реализации всего, что наковал. Капитализм невозможен без рынка. С этой простой, упрощенной до предела точкой зрения, не странно ли, мы строим капитализм в России? Руки у нас крепкие, молот – дай Бог каждому. Наковальня? Тут можно судить как по природным, так и по человеческим ресурсам и будешь, что называется, не в прогаре. Но наш Левша кует, а рынок захвачен заграничным ковалем. Бери хоть сферу высоких технологий, хоть аграрную – разница, конечно, есть, но принцип один.
Между тем, по мнению многих экспертов, при существующих темпах прироста населения в мире через 10-15 лет продовольственная безопасность для любого государства будет важнее безопасности военно-стратегической...
(Журнал «Деловой вестник российской кооперации» № 9 за 2005 год)
УЖЕЛЬ ТА САМАЯ ТАТЬЯНА?
Так некогда воскликнул Онегин. Помните, увидев на балу Ларину, чьей пылкой любви он бежал в молодости? В нашей истории слову «любовь» вряд ли здесь место, если, конечно, опустить любовь к денежкам. А вот «бежал» – это должно будоражить память не одного миллиона россиян, чьи денежки в 1998 году «бежали» невесть куда вместе с банкирами Смоленским, Виноградовым и другими. Все же Фемида у нас избирательна. Одевая наручники на одних, придерживая в заграничном уединении других, она позволяет третьим лихо въезжать в наши души, сердца и в наши не раз уже опустошенные карманы и кошельки.
Да, в средствах массовой информации появились сообщения, что банкир Александр Смоленский возвращается. Вернее, уже вернулся. В Москве воссоздан банк «Столичный». Как пишут «Аргументы и факты», он является частью мощнейшей финансовой структуры – Общества взаимного кредита (О.В.К.). Более миллиона вкладчиков ходили по судам, истребуя от бывшего Столичного банка сбережений свои пропавшие в пучине дефолта 1998 года денежки, им отвечали, что денежки тю-тю, как и сам Смоленский, будто бы бежавший за границу. И вдруг выясняется, что «бежали» только деньги обманутых вкладчиков. В России оставалось имущество СБС-АГРО на сумму 800 миллионов долларов, а теперь выясняется, что и сам Смоленский оставался среди нас даже без наружного наблюдения силовиков, поскольку ему принадлежали десятки (если не сотни) О.В.К., рассредоточенных по всей России.
Все это, как и то, что «Столичный» возрождается под знакомым до боли названием, говорит о высоком покровительстве властей персоне Смоленского. У этого покровительства мощнейшие корни, остаётся только удивляться цинизму криминальной природы нашего государства при виде, какую поросль дают эти корни уже в структуре, казалось бы, новой государственной власти. Вольнодумство не знает предела, и никто мне не запретит видеть связь между только что возродившимся «Агропромбанком» – тем самым, который некогда уже заглатывал олигарх Смоленский, приобретая приставку «АГРО» к названию своего монстра – и новым явлением народу «Столичного». Впрочем, оставим эти подозрения, мины дважды в одну точку не ложатся. Они лягут в каком-нибудь другом месте. Возможно, в чём-то история АСБС-АГРО начнет повторяться, потому что однажды уже испила чашу безнаказанности.
Однако вспомнил же Онегин Татьяну! Вспомним и мы. И пусть хотя бы замаячат следы бывших покровителей. Среди них и те, кто уж в прекрасном удалении, но маячат, маячат. Вспомним, что был Указ Президента Ельцина, согласно которому тогда ещё существовавший Агропромбанк должен был остаться от прежней системы государственной структурой для финансирования агропромышленного комплекса России. С этим Указом произошло нечто невероятное. Он исчез. О нём забыли уже в день подписания. Можно подумать, что Борис Николаевич под турахом пытался воскресить покойника, потому что вдруг выяснилось, что Агропромбанк уже был мертв, обанкрочен. Тут уж точно не обошлось без тогдашнего Правительства России, возглавляемого Виктором Степановичем Черномырдиным. А вице-премьером по финансовому блоку был Анатолий Борисович Чубайс. Смоленский даже выглядел героем, принимая беднягу Агропромбанк под свою крышу вместе с кредитом московского отделения Центробанка в сумме 5,8 миллиарда рублей.
«Аргументы и факты» как бы мимоходом упоминают о том, что высокопоставленных вкладчиков АСБС-АГРО не обманул во время дефолта, отдал им всё до последнего цента. Чей же тут след?
Не всем известно, что на территории Администрации Президента России во времена Павла Павловича Бородина в ранге управделами появился одноэтажный особнячок без вывески. Это был филиал АСБС-АГРО. Ну, кто бы тогда стал задумываться над фактами и аргументами, что в гнездо самого президента подброшено яйцо кукушки. То есть Смоленского. Даже над тем никто не задумывался, что в коммерческом банке прокручивались бюджетные деньги – весь фонд зарплаты Администрации Президента России, Федерального собрания и других государственных бюджетных структур.
Смоленский, говорите? Да, тот самый!
(«Российская земля»)
ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО
Президентам и премьерам страны, наверное, дано больше и лучше предвидеть, чем нам, простому народу. Только что завершилась беспрецедентная во всех отношениях кампания по разделению на три части последнего оплота социализма – ГОЭЛРО. Завершен акт «институционального» передела еще одной твердыни отечественной экономики – энергосистемы. Начат он был еще при Ельцине и доверен при нем же единолично человеку, который полтора десятилетия делил страну в окружении и с участием американских и британских советников. Поделил на ваучеры заводы и фабрики, колхозы и совхозы, поделил землю. И теперь уходит с гордо поднятой головой, а страна гадает, какой пост ему достанется теперь уже в полностью постсоциалистическом государстве.
О предвидении президентов сказал неуверенно потому, что утвердительно говорить мешает с одной стороны бренная память, с другой – осязаемая и созерцаемая явь. Память о «предвидении» первого президента, последствия которого теперь расхлебывают последующие президенты и премьеры. А явь – она прожекторами бьет со всех сторон по глазам. Но, похоже, ничему не учит. Вот она. Медведеву и Путину задают вопрос, как долететь до Владивостока, если ренту за полет изымают монополисты-перевозчики вкупе с монополистами-керосинщиками. Билет зашкаливает за тридцать тысяч рублей. Фактически он столько и стоит, потому что нынешний перевозчик уже и забыл о существовании отечественного авиапрома, а керосинщик у своей же страны покупает горючку по сверхмировым ценам.
Когда по плану ГОЭЛРО строили Днепргэс. доподлинно знали, что свет в лампочке на Дальнем востоке будет стоить столько же, сколько на Днепре и Волге. По плану Чубайса уже так не подучится. Хотя бы потому, что нынешние «Днепрогэсы» и ЛЭПы уже рассованы по карманам, причем частично по заграничным. Еще больше оно не будет получаться, когда речь пойдет не о региональных масштабах, а о забытых нынешней властью отдельно стоящих объектах БАМа или оленеводческих поселках в северной тундре.
Для того, чтобы так думать, у нас имеется бьющая по глазам явь «Газпрома». Насколько сравнимы проекты Газпрома с планами ГОЭЛРО можно судить по степени их социальности. Лампочку Ильича в каждом доме вкручивало государство, называя это цивилизацией. «Газпром» сегодня охотнее берется прокладывать трассы на Аляску, чем делать разводку сетей по своей стране. А если коснуться цен за подводку газа к поселкам и домам, за установку счетчиков, то в обыденном сознании страна сразу погружается в доисторическое прошлое. Газпром в этом отношении асоциален. В отличии от теперь уже исторического ГОЭЛРО. Когда премьер Путин обещал дальневосточникам снизить тарифы на авиаперевозки в 2009 году, то от такого «предвидения» съеживались жители Нижнего Новгорода и Новосибирска. Знали: ренту накинут на ближние «плечи».
Не отстают от авиаторов по росту тарифов и железнодорожники. В июле, когда депутаты парламента и преуспевающая российская элита обычно греются на Канарах, Багамах и тайских пляжах, от Москвы до Омска в купе простого пассажирского поезда можно доехать за шесть тысяч рублей. Два года назад туда же столько стоил билет на самолет, расстояния превращают человека в букашку, вселяя в него жуткое ощущение необъятности нашей великой Родины.
(«Российская земля». 2008 г.)
ЛЕТАЙТЕ САМОЛЁТАМИ РЖД
«Гвоздь у меня в сапоге гораздо кошмарнее, чем фантазия у Гете», писал Маяковский. Не говорите матери, неделю сидящей с ребенком в аэропорту «Домодедово» и не могущей улететь в Магадан, о том, что от нее отвели угрозу мирового кризиса. Для нее кризис несостоявшегося отлета страшнее мирового. И он наступил не нынешним летом, а давно. И не отведен. И не отводится. Этот кризис действительно страшнее мирового, потому что к разрешению мирового кризиса подключены мировые силы. А то, что происходит с заправкой самолетов и вообще с нашими ценами, когда их просматриваешь через закопченное стекло платежеспособности, это тупик. Мы уже смирились с тем, что на полет из пункта А в пункт Б надо копить годами. Но мы зачастую не подозреваем, что, накопив и оплатив тот кошмарный билет, мы не в состоянии оплатить тот кошмар, который заложен в систему стыковки наземных служб и навигации.
Только когда разбивается очередной самолет, мы узнаем, что у нас куда-то исчезла система подготовки летного состава, что у нас пилоты с минимальным налетом часов садятся за штурвалы «Боингов», а собственное производство собственных лайнеров безнадежно разладилось. «Боинги» покупаются для отечественных авиалиний после пятнадцати лет эксплуатации в третьих странах. Но в собственной стране столько авиакомпаний, что для них даже по одному такому «Боингу» не хватает, как не хватает и опытных пилотов. А теперь вот не хватает и керосина, вернее – на керосин. Допустим, вы вынуждены сдать билет на самолет, перетерпев удержания за отказ от полета, и перебираетесь на железную дорогу. А там вас уже ждут, заложив в стоимость билета кризисную ренту. Для прогнозируемого пассажиропотока у РЖД – заранее рассчитанное подорожание. Летний билет от зимнего отличается как небо от земли.
У вашей мамы, живущей от вас за три тысячи верст, юбилей. Вы рассчитываете: на полет (даже если у авиации найдется на керосин) надо потратить две месячных зарплаты, на поездку по РЖД – полторы. Нет, решаете вы, пошлю маме малую толику этих немыслимых затрат и она как-нибудь с пользой для своего бюджета перетерпит. «Отслюнявили» пять тысяч и идете на почту. А там с вас за перевод удерживают четвертую часть посылаемой суммы. Такой тариф. Тарифы, тарифы, тарифы.
Но знайте, что и рядовые почтовые работники зарплатами не озолочены. Они входят в те 90 процентов населения, которым рыночное государство пожаловало кошт на проживание в пользу 10 процентов преуспевающих рыночников. Пропасть между теми и другими растет даже быстрее, чем повышаются тарифы. Чубайса после успешного деления единой энергосистемы поставили заведовать нанопрогрессом. В понятии «нано» для вас все внове. Но вы уже должны были привыкнуть к системе, а система такова: если на крышу вашего дома поставят солнечную батарею, которая будет подавать в квартиры тепло, то вашей зарплаты не хватит на то, чтобы оплачивать солнечные лучи, которыми вы пока что пользуетесь бесплатно. Прогресс у нас получается выморочный.
Но не ругайте прогресс. Это бессмысленно. Если 10 процентов преуспевающих получают столько, сколько 90 процентов всех остальных, то это не означает, что один миллиардер стоит столько, сколько девять получающих даже среднюю зарплату. Это говорит о том, что некому правильно распределять ренту. Принадлежащая каждому из нас рента на природные ресурсы, продаваемые за рубеж, сегодня в порядке спасения нас от мирового кризиса раздается преуспевающим банкам, которые и не думают повышать проценты по нашим вкладам до уровня инфляции, они потратят наши деньги на поддержку тех же 10 процентов богатых. Давайте через некоторое время посмотрим, на сколько единиц в результате мирового кризиса увеличится список российских долларовых миллиардеров. Правда, что толку, что это заметим мы. Хорошо, если бы за этим с пользой для всех нас следил наш гарант Конституции вместе с Генеральным прокурором.
«Российская земля». 2008 г.
ПИЛЮЛЯ ГОРЬКАЯ
Одна из секций XV Рождественских образовательных чтений в 2007 году работала по программе «Сельская школа в XXI веке. Местом ее проведения оказался старейший аграрный вуз страны – Московский университет по землеустройству. Руководил секцией академик международной Славянской Академии культуры и образования, академик РАСХН Александр Каштанов.
Если обеспокоиться здоровьем нашего гражданского общества и подбирать средства для его выздоровления, то более подходящей пилюли, чем школа, вряд ли можно посоветовать. А если брать среду обитания с наиболее уязвимой демографией, то это будет сельская школа. И вполне правомерно ставить вопрос о связи между тем, что деревни наши все больше пустеют и тем, что, как сказал руководитель секции, в последние годы по стране идет сокращение сельских школ до одной тысячи в год. Так можно вообще умертвить этот росток демографии. «Уходят школы, уходят из села родители, оголяются огромные территории страны, – сказал академик. – Самое главное дело для России, для формирования ее гражданского общества – это сохранение и развитие системы образования по всей вертикали: от рождения ребенка до полного формирования его как гражданина, члена этого общества».
В русле таких рассуждений уместно прозвучало упоминание академиком своего предвоенного детства, когда в его родной подмосковной деревне в трех классах начальной школы обучалось всего восемь учеников, однако никому не приходило в голову закрывать ее в целях экономии на содержании учителей.
Вкусных пилюль не бывает. А эта – особенно горькая, и наше общество, государство все время норовит ее выплюнуть. Сельская школа могла бы стать целительной пилюлей с точки зрения национального возрождения, прилива питательной энергии из самой здоровой среды – российской деревни, где еще проживает почти треть населения страны. Но, как сказал Александр Каштанов, идеология государства в части перспектив отечественного образования противоречива. В контексте докладов и выступлений на секции можно заключить, что она уязвимей всего противостоит сельской школе.
Справедливо мнение Сергея Волкова, ректора Университета по землеустройству, члена-корреспондента РАСХН, назвавшего село геополитической субстанцией, относительно которой прогноз сегодня мрачен. Налицо ускорение миграции из села, сельское население подвержено урбанизации, что с точки зрения социологии не является фактором оздоровления общества в целом, так как за этим следует процесс подрыва истоков национальной культуры. Между тем государство ушло от этой проблемы в сторону. Как результат, после 1985 года число сельских населенных пунктов сократилось на треть, и у другой трети количество жителей составляет от 10 до 100 человек.
Коренное население страны проживает в сельской местности, поэтому сельская школа обретает статус национальной школы, утверждает доктор педагогических наук, заместитель директора Института социально-педагогических проблем сельской школы Российской академии образования Марина Гурьянова. Как она отметила, характерным явлением для настоящего времени стала регионализация образования. И сразу вспомнилась банальная ситуация с перекладыванием финансирования инициатив федерального центра на бюджеты субъектов федерации. Сверху указывают, а раскошеливаться надо внизу. И так пилюля за пилюлей. Укажи завтра Центр на то, что в сельской школе практически уже отсутствует база для производственного обучения навыкам сельских профессий, это будет еще одна горькая пилюля для местных бюджетов, которые, как известно не резиновые. Но Центр в лице Министерства образования РФ пока об этом помалкивает. Министерство сельского хозяйства не видит связи между тем, что 40 миллионов гектаров продуктивных земель уже за бортом урожайного корабля, а еще 37 миллионов необратимо теряют свою пригодность к возделыванию (цифры приводил в своем выступлении проректор Университета по землеустройству, доктор экономических наук Николай Конокотин) с тем, что закрывается по тысяче сельских школ в год. Былые школьные производственные бригады истощились как по наличию техники, так и по земельным ресурсам. Действительно горько во рту. Еще в XX веке эти учебно-производственные ростки питались от колхозов и совхозов, но ведь нынешние сельские производственные кооперативы (СПК) эту заботу на себя принять не в состоянии.
Как было бы хорошо, если бы дошли до того самого Центра слова Марины Гурьяновой. Она, между прочим, рассказывала, что их институтом предложено аж 20 моделей современной школы. Не будем вдаваться в подробности по части большинства из них, выделим хотя бы одну – модель агрошколы, агролицея. И далее пошла речь не об адресах опыта, а (прошу прощения у Марины Петровны) плач Ярославны по поводу отсутствия учредительской крепи этого дела и этих проблем. Минобр должен войти в Минюст, а тот и другой – в соответствующие органы управления субъектов федерации. И это затем, чтобы та или иная модель на законных основаниях прописалась в сельской школе и получила финансирование. И далее из выступления: Минсельхозу РФ при разработке государственных документов по развитию сельских территорий, модернизации аграрного образования предусмотреть обоснование роли сельской общеобразовательной школы в решении этих проблем. К сожалению принимаемые сегодня решения не затрагивают проблем, связанных с развитием образования в русле подготовки сельских школьников к сельскохозяйственному труду. Из этого же выступления узнаем, что, по данным исследований, 56 процентов выпускников сельских школ желают работать и жить в городе. И только 20 процентов готовы самореализоваться в условиях села. Тенденция оттока молодежи из сельской местности имеет уже необратимый характер. К сожалению, необратимым для отечественных управляющих центров стало стремление к европейским образовательным стандартам. Все дальше, дальше от национальной школьной глубинки!
Живительный кислород влила в обсуждаемые проблемы директор Самарской средней школы Куркинского района Тульской области, заслуженный учитель России Валентина Миронова. Она как раз показала свое сельское образовательное учреждение как модель агрошколы. Четыре структурных формы образования. Это предметное обучение с иностранным языком: 12 классных комплектов; это профессиональная и жизненная ориентация учащихся: как жить дальше, где учиться, где работать; это практический сельскохозяйственный труд: при школе имеется земля, сад плодово-ягодных культур, цветник, пасека; наконец, четвертая форма – приобщение к национальным традициям по таким направлениям, как «сельский дом», «крепкий хозяин – крепкая семья» и «крестьянское подворье». Школа получила грант от правительства в один миллион рублей за участие в национальном проекте «Образование».
Комментируя это выступление, академик Каштанов напомнил, что Куркинский район – это знаменитое Поле Куликово, и там еще в XIX веке закладывал основы сотрудничества науки с практикой один из основателей Московской сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, выдающийся ученый, агроном Иван Стебут. Как бы исподволь вырисовалась мощнейшая подсказка к разрешению проблемы государственного значения. В системе образования Министерства сельского хозяйства России сегодня имеется 59 только высших учебных заведений, десятки тысяч – средних. На селе еще живы 45 тысяч сельских общеобразовательных школ ( цифра, названная профессором Конокотиным). Это и есть Поле Куликово, которое можно отстоять в битве за то, чтобы максимально сохранять сельский социум – начиная от рождения ребенка, до его полной зрелости – именно для аграрной сферы труда по цепочке: сельская школа – аграрный техникум, аграрный вуз. На что Валентина Ивановна печально заметила: «Дружить школе с современным обществом очень сложно. Оно хмуро и равнодушно смотрит на школу».
Но, пожалуй, общество здесь ни причем. Это вина государства. Хорошую, как я считаю, поправку к высказыванию педагога внёс выступивший вне программы профессор кафедры землеустроительного университета Вячеслав Фокин. Он сожалеет, что в нашем обществе еще не создано прецедента судебно-общественного протеста политике, которая – так получается – как раз и направлена против сельской школы. То она, дескать, малокомплектная, то неэффективная, то дорого обходится государству. Эта политика, между прочим, противоречит Конституции РФ, и с закрытием сельских школ, считает профессор-юрист, надо бороться так же, как и с другими нарушениями законности.
(Журнал «Деловой вестник «Российской кооперации»№3,2007 г.)
ПРОЩАЙ ВИСОКОСНЫЙ!
Уходящий 2008 год был високосным. Согласно григорианскому календарю это всего лишь означает, что в феврале к обычным 28-ми дням через каждые четыре года добавляется 29-й. Но, как толкуется в преданиях, это Касьянов день. Касьян завистлив, недоброжелателен, немилостив. На что ни взглянет – все вянет. У Даля: «Касьян на народ – народу тяжело. Високосный год тяжелый на людей и на скотину. Худ приплод на високосный год».
Вообще-то, нам, пуганым многими последствиями революций и перестроек, дефолтов и инфляций, что ни подскажи из худого, во все верится. Предания обычно переносим на бытовые самоощущения, гораздо пристальнее смотрим под ноги, чем в дальние перспективы.
Между тем, власти предлагают народу мощный источник оптимизма – верить в перспективу 2012, а затем 2020 года. Эти рубежи фигурируют в качестве ориентиров в основных социальных программах нашей страны. Поверить бы во все сполна! Но как поверить?
Для многих эти ориентиры кажутся недосягаемыми по причине возраста. Тем же, кто только собирается на пенсию, в 2020 году уже будет за 70. А тех, кто родились и родятся при новом строе, демографический прогноз обещает численно к середине XXI века буквально ополовинить. Это само по себе страшно.
В нашем обществе давно угасло доверие к обещаниям лучших перспектив. Каждое поколение живущих людей имеет этому свое объяснение. У старших в памяти хоть и трудное, медленное, но все же – восхождение от худшего к лучшему. «Было время, и цены снижали». Теперь как минимум дважды нам обещали обуздать инфляцию, называли цифру ниже 10 процентов в год. 10 – все равно много, но не 13 же, не 15, как получается на самом деле. Очевидно, не с того конца берясь за инфляцию, власти бросают в топку неуправляемого рынка не только собственные обещания, но и то, что народу было гарантировано до них, например, размеры пенсий, льготы ветеранам и инвалидам, бесплатность образования, здравоохранения. Но она, инфляция, захватила в плен и эти, теперь сплошь монетаризованные сферы и растет как на дрожжах. И делает необратимой истаявшую веру в новые обещания.
Предыдущий високосный, 2004-й, оставил в обществе не одну черную метку. Например, Беслан. Нынешний, 2008-й, опять сильно раздул тлеющие угли войны на Кавказе, а теперь и на Черном море, куда с живым контингентом по поводу грузинского конфликта вошли американские корабли. Приходится выделять крупные метки, пропуская авиакатастрофы, взрывы домов, железнодорожных путей и расстрелы в подъездах – их в любой год бывает в избытке. На полной скорости нынче врезались в непробиваемую стену мирового кризиса. «Подушка безопасности» сыграла свою роль только на первом этапе всеобщего испуга. Через всяческие подушки прощупываются острые грани. Наполняющая российский стабфонд цена барреля нефти упала до 35 долларов. Прирост ВВП в 3-м квартале поставил рекорд снижения до 6,2 процента. Если нефть и дальше будет дешеветь, в 2009 году ВВП может стать отрицательным. Тогда кризис в нашей стране в один год не уложится.
Как только было объявлено, что с 2009 года электричество для населения будет дорожать ежегодно на четверть, а в целом коммунальные услуги – на 19-20 процентов, как начались увольнения работников десятками тысяч в неделю, так, «подушка» перестала всерьёз восприниматься даже в лексиконе министра финансов Кудрина. А то ли еще будет!
Все, о чем сказано и о чем ещё предстоит сказать, явилось тяжелой немилостью для важнейшего события этого года – смены нашей высшей власти – президента страны. В принципе, в Кремле и вокруг всё складывается, как и следовало ожидать. Президентский штандарт не уронен, премьерский – тем более. В тех кризисных ситуациях, которые упомянуты выше, и которые еще предстоит затронуть, имидж рокировки удержан на должной высоте. Вообще-то, о подобных ценностях в исторической близи от событий смело судить могут только прорицатели, но и они часто ошибаются. Чему ни порадуйся, все надо перекладывать на противительный союз «но».
Ушедший президент Путин ушел, с политическим нажимом на незыблемость положений Конституции о сроках президентства. Все властные и околовластные круги отметили это явным или молчаливым одобрением. Пришедший, Медведев, можно сказать, начал с поправок в основной закон относительно тех же сроков, добавляя два года президенту и год Думе. В структурах власти и около – опять аплодисменты, теперь уже бурные.
Кроме аплодисментов есть… суждения, в отличие от аплодисментов их никаким залом ограничить нельзя, они себя вольготно чувствуют на электоральной периферии. Надо быть наивным, чтобы не предположить, что суждения упадут на почву наших несовершенств, на ниву оппозиции и быстро дадут всходы. Так, нынешний високосный год выявил новый импульс зажима суждений. И некоторой консолидации сил, противостоящих этому зажиму.
Хорошую свинью кажущейся консолидации вокруг антикризисных мер Кремля подложил самый конец этого года. К соскам этой свиньи припали обиженные на прошлых выборах партии и прочие несогласные. Оппозиция попыталась сгруппироваться в новообразовании «Солидарность». И, кажется, ей это удалось. Кое-что удалось и властям предержащим. Над толпами несогласных взметнулись дубинки. Нынешнему високосному в этом плане помог предыдущий, когда был внесен ряд поправок в законодательство, ограничивающих свободное волеизъявление граждан в форме организации протестных выступлений и референдумов.
Мало кто не заметил и великолепную форму тушения протестных пожаров, примененную новым президентом Дмитрием Медведевым. Оказывается, можно вырвать из самого эпицентра протестующих зачинщика и… поделиться с ним властью, назначив, скажем, в какой-нибудь регион губернатором. Иди, сам порули, чем митинговать! Как верно заметит потом по адресу оппозиции телеобозреватель Пушков, сражаются вроде бы за принципы, но, оказывается, за место во власти.
Общество у нас неравноправно разделено на богатых и бедных. Богатство олицетворяют корпорации, банки, естественные монополии. Бедность – пенсионеры, преобладающая часть крестьянства, бюджетники, за исключением тех, кто в чиновничьих верхах, уборщики тротуаров и так далее. На фоне кризиса те и другие получают защиту от государства. Первые уже получили – напрямую вдохнули финансовый кислород из кудринской «подушки безопасности». Вторым пока что больше обещано, чем дано. Результат для них будет зависеть опять же от первых – как они будут делиться субсидией со страждущими, не много ли присвоят в свою пользу. В этом они поднаторели. Да и как может быть иначе? У законодателей скольких уж созывов болтается не принятый закон против коррупции.
Теперь о самом «перспективном». Каждый день приносит новые приливы надежд на то, что мы справимся с кризисом. Затягивать пояса для нас привычно. Нет ничего тягостней для перспективы, чем видеть глаза больного и голодного ребенка или старика. Далеко в непредсказуемость мы отпустили свою продовольственную безопасность. Сейчас, как никогда за последние 15 лет, правительствам много делается по исправлению допущенных ошибок. Но много об этом говорится на птичьем языке, красивом, но не всегда внятном.
Правильно, что пытаемся ограничить ввоз чужестранных товаров, но достаточно ли адекватны меры по восполнению их дефицита за счет собственного производства? Скажу лишь об одном, что «всему голова» – о хлебе. Нынче его достаточно – это факт. Но не факт, что он действительно – голова, если неприкаян, обесценен у земли и на земле и дорожает на прилавке. Если он государством не приравнен стабилизационному фонду. Он в руках коммерции, а коммерция прежде всего немилостива к производителю товара. Производитель вынужден затыкать хлебом собственную нужду.
У нашего государства был опыт в каждую осень полностью расплачиваться за него с крестьянством, скупать этот золотой фонд, а после распоряжаться им по собственному усмотрению. Как распоряжается золотом. Это и есть золото, но почему им владеет перекупщик? А государство говорит о нем на птичьем языке. «Интервенция». А денег для госзакупа выделяет всего на пол-процента стоимости валового сбора. И то, как всегда, поздно. А производителю, собравшему нынешний урожай, надо заложить основу и для будущего. У него для этого нет денег. А ресурсы дорожают изо дня в день, из месяца в месяц. На птичьем языке говорится и о кредитах. Вот только что на совещании в Подмосковье премьер Путин объявил о небывалых размерах субсидирования ставок по кредитам для села. До 80 процентов! Но практика получения кредитов тяжелее слов о них. Особенно, когда дело касается мелкого и среднего производителя.
В завершение еще о доверии к обещаемым перспективам. Заодно и о том времени, когда «цены снижали». Извините, по поводу кризиса вспомню Сталина. Одно время и он не вдруг понял, что для построения коммунизма марксова закона о прибавочной стоимости недостаточно. Маркс открыл природу цикличности экономических кризисов при капиталистическом способе производства и производственных отношений в условиях частного капитала. Закон этот всячески выпирал из социализма, как ни старались это спрятать и подавить волевыми, сталинскими, методами. И тем более нужна была теория для экономики, искусственно переносимой в 90-е годы прошлого века с Запада на общество с атрофированными за годы социализма инстинктами, присущими капиталистическому строю. Инстинктами, возведенными там у них в степень джентльменского искусства за те же годы, пока мы строили свой коммунизм. Чего же мы так безоглядно ринулись в мир частной собственности!
Здесь нужна была теория особая, способная предупредить прорыв к обобществленным, общенародным ценностям частника-хама, частника-дикаря. Иначе говоря, прорыв хватательных инстинктов. Теории нет и доселе, а хватательные инстинкты стали необоримыми. Варварская приватизация, сращивание капитала с властью, олигархический капитализм, далее – рейдерство… И всегда, и везде – коррупция.
Кстати сказать, созданный как бы специально для выработки этой особой теории Институт экономики переходного периода было доверено возглавить деятелю, ни в зуб ногой, как говорится, по отношению к азам практического хозяйствования, к тому же сыгравшему роковую роль в сломе плановой экономики. Экономики, сделавшей нашу страну могучей мировой державой. Это был плевок первого президента России Ельцина в общественное сознание людей, в одно время поверивших в перспективы горбачевской перестройки.
Недавно в СМИ проникло покаяние Горбачева. Приведу его по публикации интервью на первом канале ТВ: « Я сейчас жалею: надо было не уезжать (в отпуск в Форос в августе 1991 г. – М.С..). Я думаю, что Советский Союз сохранился бы… Так же как была и еще одна ошибка – что я не отправил Ельцина в какую-нибудь страну заготавливать бананы после известных процессов, когда требовал Пленум: «Исключить (Ельцина. – М.С.) из членов ЦК!».).
Год 2008-й останется в памяти как високосный, то есть, как сказано у Даля, «немилостивый» для хватательных инстинктов. По настоянию президента Медведева и по его проекту Дума в спринтерском темпе приняла закон «О противодействии коррупции». Известно, что доселе такой закон сколько раз вносился на рассмотрение, столько раз и снимался. Якобы не могли законодатели перешагнуть через определение: что признавать за коррупцию. Кажется теперь, что пробуксовка объяснялась не этим. Если внимательно посмотреть, то депутаты и теперь пытались переписать президентский законопроект, внеся более двухсот поправок.31из них все же приняли. По некоторым из них можно судить о тенденции. Взгляд президента относительно так называемого конфликта интересов был строже депутатского. Например, по части родственников, имеющих совместный с должностным лицом имущественный интерес. В законопроекте к оным относятся, кроме супругов, «мать, отец, бабушка, дедушка, в том числе усыновители и опекуны; дети, в т.ч. усыновленные, внуки, братья, сестры, в т.ч. сводные». Принятый закон признает обязательства имущественного характера исключительно за «семьей». Семьей же считаются «супруг/супруга и их несовершеннолетние дети». Последние, как известно, бизнесом не занимаются, а именно частный бизнес одновременно с замещением государственных должностей является питательной средой для коррупции. При рассмотрении поправок проявлен либеральный подход к установлению перечня лиц, обладающих неприкосновенностью для декларирования достояний. Либеральное большинство Думы подстелило соломку под себя любимых. Думается, это понравиться и депутатам верхней палаты. Вопрос остается: понравится ли закон президенту, будет ли он подписан. На момент сдачи статьи в печать, это оставалось неизвестным.
Еще об одном событии года нельзя не сказать. С политической арены как самостоятельная единица в минувшем году исчезла Аграрная партия России. Аргументы и доводы официально изложены в решениях съездов двух объединившихся партий – АПР и ЕР, в других документах и комментариях. Газете, которую представляет автор этих заметок, теперь не по статусу высказывать суждения, отличные от официальных. Но об одном всё же скажу. Официально обещано сохранить нашу газету «Российская земля» для сельских читателей – у многих наш печатный орган бывшей Аграрной партии пользуется большой популярностью. Но после объединения «доноры» и «реципиенты» занялись другими, более важными, чем судьба «Российской земли», вопросами. Газета за минувшие после объединения два месяца не получала главного – финансирования и поддержки на местах в организации подписки на 2009 год. Кто про что, а мы про свое: не окажется ли для нас этот високосный год тем, о чем гласит известный революционный гимн: «…до основанья, а затем…». Тем, что легло, что обрушилось в реорганизационные 90-е годы на судьбу российского крестьянства, чьи интересы газета, начиная с первого номера, вышедшего 11 лет назад, защищала, выполняя программные положения своей партии? Вопрос остается открытым.
Прощай, високосный!
(«Российская земля». Декабрь 2008 г.)
СКРЫНОК
Крестьянские дела у нас по времени раскидистые, у южных границ уже начинают колоситься озими, а по Сибири, например, ещё до начала июня будет катиться посевная кампания. Помнится, ещё в марте Виктор Зубков, будучи премьером правительства, произнёс фразу, смысл которой возвеличивает роль весенних начал в сельском хозяйстве до такого значения, что от них зависит даже инфляция. Эта мысль, наверное, пробудила в душе у многих аграриев уже кажущуюся несбыточной мечту о такой верховной власти в стране, которая умела, а главное желала бы настраивать экономический оркестр страны по сельскому камертону.
Согласитесь, нас давно приучают сознавать, что над всем доминирует стоимость бочки нефти на мировом энергетическом рынке. Это бы ничего, если бы котлеты подавались отдельно от мух. Зачем же, дорожая на мировом рынке, она в нашей стране опережающими темпами дорожает и на внутреннем? Какой прок от такой гонки за всем миром, если динамика роста цен за последние 8 лет такова, что на пшеницу они выросли в 3,2 раза, а на дизтопливо – в 5,7. Что же получается? А получается то, уважаемые, что мухи жрут котлету.
А спросим же себя: кого-нибудь сегодня пугает картина подорожания зерна на мировом рынке? Напротив, похоже, даже радует: мы, дескать, можем завалить Европу и Америку российским зерном! Владимир Путин при процедуре утверждения на пост главы правительства по экспорту зерна уже поставил на ближайшую перспективу нашу страну вровень с Канадой.
Нефтью и газом мы Европу уже завалили, точнее – залили. И при этом по стоимости моторного топлива в своей стране уже обогнали Америку. А поскольку в структуре затрат на производство любого вида продовольствия в России до 70 процентов приходится на энергоресурсы, вся экономика сельского хозяйства становится нежизнеспособной.
В цивилизованном мире теперь активно материализуется идея выработки из зерна биотоплива. Кого-нибудь пугает эта перспектива в массовых масштабах? Напротив, опять же радует. А ведь если топливо дорожает быстрее, чем хлеб насущный, и если в стране всерьёз с советских времён государством даже не ведется зернового баланса, то рыночные ловкачи будут со стола хватать и пускать в переработку на бензин, соляру и мазут последний кусок. Это же рынок, чего вы хотите!
Это скрытый рынок. Скрынок, иначе говоря!
Недавно сделал открытие: купил в московском гипермаркете Ашан буханочку зернового хлеба. Маленькую, весом в450 граммов. На кассе выяснилось, что с меня за неё причитается 87 рублей.
Я был так изумлён, что, кажется, потерял дар речи. И тут же запульсировали во мне крестьянские жилы. Возомнил о себе, что попал в боевую ситуацию. Родная, крестьянская линия фронта распростерта по одну сторону, с неё даже не стреляют – патроны кончились. Донесения с фронта таковы, что в сельхозпредприятиях из 531 тысячи имеющихся тракторов 444 тысячи используются уже почти по десять лет, примерно такая же степень износа у зерновых комбайнов. Вспомнилось и горючее, подорожавшее в 5,7 раза. Скоро со стороны села «стрелять» будет и вовсе нечем. Помочь бы надо подкреплением…
А на другой стороне фронтовой линии для меня маячит эта злополучная булка в450 граммови за 87 рублей! Надо, конечно, соображать: дольщиками в этой цене состоят мельник, пекарь и продавец. Учесть надо и транспортника. Не весь, конечно, хлеб такой, посмотрел – есть и по 43 рубля, и по 53. Но те же450 граммовв буханке. Есть и дешёвый «социальный» –700 граммовза 17-19 рублей. Когда в ассортименте выпечка наценивается до 87 рублей за450 граммов, то буханки из мякины, называемые социальным хлебом, можно было бы раздавать даже бесплатно.
В мозгах теперь зашевелилась арифметика. Хорошо, шикарно торгуют. На рынке принято увязывать цены со спросом. Покупают, значит, есть за что. Цены можно повышать до той черты, пока совсем не за что станет покупать. Наверное, по этой же теории спекулянт в войну менял булку ржаного на золотые часы. А ведь этой теорией ныне руководствуются наши государственные министры-рыночники. Имеющийся спрос на дорогие товары смертельно бьёт по тем покупателям, которым не за что покупать даже дешёвые. Это ведь бездушный рынок определил, что разница в уровнях жизни между десятью процентами богатых и таким же процентом бедных составляет в России от 15 раз и больше. Как тут не согласиться с министром сельского хозяйства Гордеевым: «торговля сегодня имеет слишком большой уровень доминирования над производителями той или иной продукции… Наценки на продовольствие, в том числе и социально значимое достигают 40 %».
Сорок – это только в торговле. Что касается той самой буханки, лишившей меня покоя, то там, если бы пахарю перепадало хотя бы 10%, или 18 тысяч рублей за тонну зерна, и то озолотился бы хлебороб. Он бы, может, и не заметил, что все остальные его партнёры по продовольственному обеспечению страны присваивают не 40, а 90 процентов. Но ведь ему никто больше пяти тысяч рублей за тонну не даёт!
Читатель догадался, что я рассуждаю и отчасти фантазирую на уровне знаний… иудушки Головлёва. Но у меня есть с кого брать пример. Не на таком ли уровне чиновничьих знаний у нас практически основан весь «обменник» продукции, производимой по разные стороны линии фронта – городом и селом. Невольно вспомнишь советский символ единства – Серп и Молот. Рынок развёл эту «спарку» по разным полюсам, теперь тот и другой существуют по отдельности.
Обладатели упомянутых знаний, возможно, и едят исключительно тот хлеб, что по 87 рублей за 450-граммовую булку, но они всем своим физиологическим существом понимают, что, имея в руках власть, нельзя допустить, чтобы в массовом, социальном масштабе продовольствие стоило слишком дорого при мизерной покупательной способности. О, сколько раз из-за этого средства массовой информации сулили социальный взрыв в обществе, но его не случается, народ у нас не взрывной, что ли? А ведь может и случиться. Знает это власть, а потому она отечественному селу никогда не даст его справедливую долю. Скорее увеличит закупку еды за рубежом, но в последнее время и там еда стала дорожать. В конце концов, придумает «социальный» хлеб за 19 рублей, минимальную продовольственную корзину. Соответственно определит для крестьянина минимальную закупочную цену.
Россия экспортирует зерно уже около десяти лет. Не трудитесь, не узнаете, сколько на этом страна заработала, а главное – сколько из заработанного возвращено полю в виде средств повышения плодородия и защиты растений. Наконец, и в виде ресурсов на механизацию и оплату труда хлебороба. Да и кто бы возвращал?
Министр Гордеев утверждает, что нынче будет произведено 85 миллионов тонн зерна. По сведениям Минсельхоза России, в прошлом году было 82 миллиона. На продовольствие, по сведениям из того же источника, достаточно 25 миллионов тонн. Тогда почему же, начиная буквально с прошлой осени, хлеб на российских прилавках стал дорожать галопирующими темпами? Во Владивостоке семисотграммовая буханка «социального» подорожала до 25 целковых, в Москве еще да начала мая она была по 17, затем два дня подержалась на 18-ти и вдруг перескочила на отметку 19. Всё потому, что те 82 миллиона тонн были не гордеевскими, то есть не государственными. А чьими будут нынешние 85? Кто вам скажет, если на уровне государственной власти разучились даже вести баланс зерна! Если бывшую государственную систему «Заготзерно» заменили рыскающие весь год по весям, конкурирующие друг с другом частники – так называемые зернооператоры, трейдеры.
При государственной системе хлебозакупок даже самый захудалый колхоз, выполнив государственный план-заказ по хлебозаготовкам, мог за счёт выручки денег залатать если не все, то большую часть хозяйственных брешей, чтобы продолжать расширенное воспроизводство и по другим отраслям. Теперь на государственном уровне всё чаще провозглашаются намерения сделать страну мощным экспортёром зерна, но присутствие государства на хлебной ниве оставляет желать много лучшего. Ежегодные ценовые интервенции – вещь, конечно, хорошая, но зернотрейдеры научились их «обнулять», умело пользуясь дороговизной средств производства и «нехваткой патронов» на крестьянской стороне урожайного фронта. Урожай, то есть те самые обещанные министром Гордеевым 85 миллионов тонн, можно полагать, был ополовинен «скрынком» ещё до посевной. Делается это просто: посредник инвестирует в посевную свои средства, и осенью ему принадлежат и вершки, и корешки. Хлеб при этом – хоть за границу, хоть на переработку в биотопливо. А о том, что при внутренней потребности одна тонна зерна на душу населения мы сегодня производим меньше половины, останется лишь темой для разговоров в межсезонье.
Картину не изменить, пока не будет государственного зернового баланса. Пока его нет, рано говорить, что страна доросла до экспорта зерна. Баланс легко было вести, когда у хлебной отрасли государства имелось, извините за тавтологию, на балансе как минимум по десятку на каждые область, край и автономную республику равномерно рассредоточенных по территории ХПП (хлебоприёмных предприятий) с нужным количеством надёжно закрываемых на замок закромов. Теперь это стало собственностью тех же зернотрейдеров. С такими закромами вести баланс – это то же самое, что считать деньги в чужом кармане.
Особая служба ХПП дирижировала потоками зерна. Я не случайно вначале затронул струну профессионализма во власти. Мало пользы оттого, что президенту в пику прошлой системе подсовывают сведения о том, что страна закупала за границей 30 миллионов тонн пшеницы и он это озвучивает с державных трибун. Закупали в основном не пшеницу, а фуражное зерно, надо же было питать животноводство в тех огромных объёмах, которые были до 1990-х годов. Потому и ставилась государственная задача – производить по тонне зерна в расчете на душу населения, чтобы не платить за мясо и молоко и куриные яйца заграничному фермеру. Шли обменные операции по семенам, фуражу и запасам продовольственной муки. Полагаю, что хороша была структура «Заготзерно», если даже следила за состоянием мельниц и пекарен в глубинных медвежьих углах страны. Её теперь, увы, нет. Хлебный стол накрывает скрынок.
На смену весьма зарегулированной системе «Заготзерно» пришли виртуальные технологии заготовок и хранения зерна. К ним отчасти можно отнести и ценовые интервенции. Это военное слово подкрепляет мой придуманный образ фронта. Вернули бы к жизни госзаказ на зерно с ценами, гарантирующими жизнеобеспечивающую норму рентабельности сельских товаропроизводителей, и можно было бы мирный герб рабоче-крестьянского содружества возвращать на прежнее место. Не ради политики за это ратую, а ради экономики, ради нормальной жизни.
На «скрынке» и власть присутствует лишь виртуально. Никто тебе не скажет, какой у кого интерес с рынка. А, значит, и власть ты не узнаешь в лицо. Кто-то сидит в Думе и держит руку на пульсе естественных монополий и диспаритета цен, кто-то в Совете Федерации, кто-то в правительстве, кто-то в Кремле. А жизнь неуправляемо дорожает.
(«Литературная газета», апрель2008 г.)
«БОРДЕЛЬ» НЕФТИ
Корреспондентом центральной газеты автору этих строк в конце семидесятых – начале восьмидесятых годов немало довелось поколесить по тюменским северам. Это был пик борьбы СССР за добычу миллиона тонн тюменской нефти и миллиарда кубометров газа ежесуточно. Глобальность и сила натиска ощущались даже в зазеркалье решаемых государством проблем: миллионы кубометров попутного газа на нефтепромыслах сжигались в факелах, потому что строительство газоперерабатывающих заводов не поспевало за темпами добычи нефти. «Некогда» было построить хотя бы один на все Северное Приобье какой-никакой заводик для производства моторного топлива для местной потребности. По берегам Оби на сотнях километров можно было видеть пустые металлические емкости, в которых мазут, солярку и бензин по Иртышу и Оби доставляли к нефтегазовому «Клондайку», ржавеющий металл, очевидно, предполагалось собирать и вывозить обратно на переплавку или для повторного использования, но и это делать было «некогда».
Страна всей мощью вступала в край северных болот. Не вступала – влетала на вертолетах, гнала по зимникам «катерпиллеры» и «камацу» с роторными черпалками и навесными трубоукладчиками. Смотрела с тюменских и томских северов на добычу благ для страны сквозь жерла труб, которые прокладывались через топи болот, русла рек. И непременно в одном направлении – на запад, на запад. Сам слышал, как незабвенный премьер СССР Косыгин говорил тюменским добытчикам: «Вы мне дайте лишнюю тонну нефти, я за нее на Западе куплю вам и модные сапожки, и шубы, и еду». Слава Богу, нам не требовалось, как американцам, бомбить за нефтяной интерес другие страны – хватало своего Приобья. И на импортные промышленные изделия, и на продовольствие. Увы, сейчас уже не хватает, хотя, например, в газификации своей страны мы и не стремимся догонять Европу. И, вероятней всего, не догоним, А продукты нефтепереработки – бензин, солярку, топочный мазут – развратившись погоней за мировыми ценами на углеводородное сырье, превратили в золото для родной промышленности и сельского хозяйства, чем фактически и сделали неконкурентоспособной отечественную экономику.
Когда в наш лексикон вкралось это странное слово – «баррель»? По звучанию оно напоминает название страшной болезни – что-то вроде «цирроза». А по сути? Разве он, баррель, сегодня не сидит в печенках у всего человечества, у всей его цивилизации?
Вот задумываюсь, если бы перегонять по трубам не нефть, а готовое топливо, оно тоже измерялось бы баррелями? Впрочем, не то важно, какой мерой оно измерялось бы. Но бензин он и в Африке, и на северном полюсе – бензин. Это чистый конечный продукт, от выработки которого в странах, имеющих исходное сырье, можно иметь и дополнительные рабочие места, безбедно кормить разведчиков, добытчиков нефти, и ее переработчиков. И науку кровно заинтересовывать в углублении крекинга углеводородов. Можно было бы остаточные фракции горючего вещества вроде топочного мазута не наценивать дороже… коровьего масла, которое не произведешь, если не обогреешь животноводческую ферму.
Иная мера, может быть, не была бы столь политизирована, как баррель нефти. Не была бы так, извините, проституирована. Ведь посмотрите, только что мы были свидетелями, как цена барреля нефти рухнула с высоты почти 150 долларов до 40. Но, заметим, цена даже самого простейшего нефтепродукта – солярки, на которой во всех странах «растят» хлеб и производят масло, стронулась с максимальной отметки вниз всего на один-два процента. Так или почти так было и в Европе, и в Америке. И в Африке. Впрочем, не совсем так. Это у нас в России бензоколонка сильнее государства. Опыт Запада наши естественные монополии перенимают только если он им выгоден с монетаристской точки зрения и ни в коем случае не наоборот.
Но вот вопрос: какой же механизм вставлен в систему ценообразования на рынке сырой нефти, если цена может чуть ли не враз падать со 150 долларов до 40 и ниже?! Где-то на студеном тюменском севере столбик термометра даже не колыхнулся в сторону комфорта, полярная ночь ни на метр не отползла от кромки неба, не вымерзли и не просохли болота, в которых тонут могучие плетевозы, а на лондонской бирже некие накрахмаленые воротнички перемигнулись, прищелкнули пальцами и цена обвалилась в три, в четыре раза. Не баррель, а бордель, господа, получается! Игра. Политика!
Некоторые, в основном те, кто особенно торжествует по поводу развала СССР, говорят в тоне злорадствующего упрека, что, мол, и тогда бюджет страны был «нефтяным». Нефтяной – значит зависимый от биржевой игры в Лондонах и Давосах. Ну, допустим, это правда. Но если эта «правда» в свое время, при обрушении цен на нефть, оказалась смертельна для СССР, тогда почему мы ею, этой правдой, превентивно не защищаем Россию сегодня? Не защитили в преддверии надвигающегося кризиса. Что, создали стабфонд? Наварили огромный профицит бюджета? Навязли в зубах упреки в адрес наших финансовых мудрецов, перегоняющих, как и нефть, в течение нескольких конституционных сроков президентства и думства деньги от даровой цены барреля на Запад. Но… Хорошенькое дело, между прочим: в мире теперь финансовый и экономический кризис, а наш стабфонд – за границей. Вот интересно, при мировом кризисе границы между государствами слабеют или, наоборот, укрепляются? По логике, вероятнее всего второе. Тогда что же мы сможем стабилизировать у себя дома за счет стабфонда, который находиться… в чужом сундуке, за границей?
Косыгин за нефть одевал и обувал страну, когда пресловутый баррель стоил от 14 до 30 долларов (возможно, в цифрах немного ошибаюсь, но пусть меня господа поправят). Продовольствия при Косыгине своего производилось в разы больше, чем сейчас, – может быть, и потому, что литр бензина на внутреннем топливном рынке стоил шесть копеек, а солярка, которой российский крестьянин заправлял тракторы, и того дешевле. Западные направления для нефтяной навигации и тогда были большой международной политикой, но трубы на Запад и к себе домой шли «по отдельности», одна другую не заедала. В строку просится показательный пример из целинной эпопеи, хотя вспоминать целину в позитивном плане сейчас и вышло из моды.
Генеральное наступление на целину начиналось в 1954 году, и к этому был приурочен пуск Омского нефтезавода, выросшего в рекордные сроки до производства 25 миллионов тонн топлива для моторов. Этот завод территориально покрывал интересы всей Западной Сибири, Северного Казахстана и даже Оренбуржья. Трубы для транзита нефти в Омск прокладывались с запада на восток – из башкирских Туймазов, а затем из тюменского Урая она плыла в танкерах. В себестоимости целинного урожая 50-х, 60-х и более поздних лет топливная составляющая была мизерной. Не стану обременять читателя излишеством цифр, ограничусь общим толкованием и оно, надеюсь, заменит цифры. В зонах рискованного земледелия, а это и есть вся советская «целина» 50-х годов прошлого века, урожая в десять центнеров зерна с гектара хватало, чтобы в каждую осень за счет пашни покрывать убытки всех отраслей сельского хозяйства и получать по стране плюсовой баланс аграрной экономики. Сегодня, когда мы в жерла труб, как в прицел, смотрим исключительно на Запад, и оттуда ждем всебщего благополучия, российский крестьянин с каждого гектара должен 70-80 процентов дохода отдавать исключительно за «горючку». Когда еще так было?!
Останься цена на энергоресурсы для внутреннего потребителя хоть сколько-нибудь лояльной к отечественной производительной экономике, мы бы сегодня за продовольствие и ширпотреб не выкачивали остатки сырьевых ресурсов на Запад – их уже осталось на 40-50 лет. Ведь ребенок, родившийся сегодня, уже нами обворован. Мы бы, уверен, не везли оттуда буквально все, что может родить собственная земля. Да и руки у нас растут откуда надо, заботу бы только перегрузить из той головы на нашем Гербе, которая смотрит через трубу на Запад, в другую – в ту, что повернута внутрь России.
Если что и обороняет нас сегодня от жестких ударов кризиса, так это профицит бюджета, равный половине всего бюджета страны. Мы критиковали за это своих финансистов, приводя в пример американский дефицитный бюджет как более эффективный, а они, наши финансисты, как в воду глядели. Профицит, похоже, создавали как превентивность против грядущего дефицита. Уже видим, как он опустошается, подобно авоське. И не странно ли: создавали излишки в бюджете, беря непомерные налоги со среднего и малого бизнеса, с наших зарплат, экономили на пенсиях, и при этом крупнейшим энергетическим и прочим корпорациям разрешали обильно кредитоваться на Западе. Их аппетиты росли параллельно с ценами на нефть, а не с реальным ростом экономики. Растущие денежные потоки при сворачивании собственного высокотехнологичного производства – это же сущее казино. Ударил кризис, и перед всем миром государство стало разглаживать морщины на лице проторговавшихся и проворовавшихся корпораций и банков за счет перепрофицированного государственного бюджета. Кредитуется фактически не производственный, а монетаристский бизнес, который собственно и повинен в том, что среднему классу предпринимателей дохнуть стало нечем. Из-за дороговизны всех ресурсов, особенно энергоносителей, становится невыгодным любое производство, особенно в сельском хозяйстве. Мохнатой рукой схвачен земельный рынок. Сельский товаропроизводитель не в состоянии прикупить лишнюю сотку земли в самых благодатных для выращивания урожая районах, потому что цена на нее фокусируется через финансовое «казино». Дошло до того, что квадратный метр жилья в Москве достигает 50 тысяч долларов за метр, и в этой стоимости на долю земельного участка под фундамент падает больше, чем на все остальное. Заправилы земельного рынка набивают кошельки, торгуя Божьим даром. Послушаешь, так Москвой сегодня схвачен строительный бизнес повсеместно, по городам и весям расползаются и московские цены. Пригороды областных, краевых и республиканских центров давно раскуплены отнюдь не для создания зеленых овощных поясов для горожан.
У государства развился слишком откровенный интерес к экспортной трубе, а у структур реальной экономики, сориентированной на насыщение внутреннего потребительского рынка товаров, оказался нулевой запас прочности. Они постепенно переключались на режим ожидания инвестиций с Запада в то время, когда через экспортную трубу именно на Запад выкачивались и собственные деньги. Но собственные ли (если говорить о государстве)? Недавно в СМИ появились сведения от Счетной палаты, что только 3,1 процента от общих запасов нефти в России принадлежит непосредственно государству, и вот теперь, с наступлением кризиса: – нате, господа из «Газпрома» и «Роснефти», возьмите из народной казны и откупитесь на Западе! Ничего не скажешь, мудро. Наши рубли, переведенные в доллары, потекли за границу на помощь… мировому кризису.
С этой точки зрения нелишне было бы взглянуть на новогоднюю газовую войну с Украиной. Нет сомнения, мы в ближнем бою отстояли коммерческий интерес монополиста Газпрома и политический – государства. Последним достижением можно и погордиться, но это если опять же рассуждать с позиций «ближнего боя»: доколе будут стремиться в НАТО и жировать на наших ресурсах? Но существует понятие дальнего боя. Ведь не народ Украины стремится в североатлантический военный альянс. Если в этой войне погасли домны в самых лояльных к России промышленных районах восточной Украины, то мы сильно помогли Ющенко, главному закоперщику проамериканского курса. К просчетам «дальнобойной» стратегии я бы отнес и то, что в этой войне наше государство лишний раз подтвердило свою гораздо большую приверженность к защите интересов монополий, нежели всех граждан России. Послушаешь президента и премьера – все речи наполнены «социальными» заботами о соотечественниках, А в бюджет уже на годы вперед заложено стабильное подорожание всего без исключения, что входит в понятие ЖКХ. Например, добиваясь единовременного повышения платы за газ с Украины на каких-то 15-20 процентов, для нас на 2009 год запланировано поэтапное подорожание газопотребления на четверть, а за четыре года – на все 100. Не говоря о том, что в деле газификации большинства районов страны у нас еще, как говорится, и конь не валялся. Значит, будут непомерно дорожать и прокладка бытовых газопроводов и подключение к ним. По стоимости бензина и солярки мы обогнали Европу и Америку, так газанем же и на голубом топливе!
И при этом повсеместно идет сокращение рабочих мест. Сокращают кадры и корпорации, но они сокращают «офисный» контингент, там действительно пухли от роскоши, а предприятия среднего и малого бизнеса вынуждены резать по живому, по тому месту, которое и называется реальной экономикой. Президент Медведев назвал число безработных в России – 1,5 миллиона человек. Лояльный к кризису прогноз сулит к концу 2009 года цифру в два миллиона. Депутат Госдумы Оксана Дмитриева смело предсказывает все десять. Ей вторит и руководитель Центра социальной политики РАН Евгений Гонтмахер. Их прогнозы строятся отнюдь не на пустом месте.
Теперь немного о другом. Но, в принципе, о том же – о кризисе. Уж коль упомянул выше о продовольствии, то надо поставить под этой темой жирную точку. Судя по тем мерам, которые сегодня предпринимаются правительством в направлении сельского хозяйства, можно судить, что в аграрной политике забрезжило некоторое просветление. И в то же время настораживает то, что «труба» и здесь поворачивается исключительно на Запад. Лоббисты, преимущественно Российский зерновой союз, который контролирует 60 процентов зернового рынка страны (заметим – рынка, а не производства!), добиваются прямого субсидирования экспорта российского зерна. И уже, собственно, вопрос решен. А если вернуться к образу добытчика, с которого начата статья, то кто на земле у нас «белку в глаз стреляет», а кто грабит стрелка? Стреляет крестьянин, а грабит рыночник. И в чью пользу? Добро бы в пользу народа. Тогда прямые субсидии на вывоз логически могли бы перетекать в прямые субсидии для производства на родной земле. Но ведь между родной землей и таможней орудует перекупщик, частник. Под какие бы зерновые союзы его не обряжали, он не союзник земледельцу. Об этом можно судить по результатам уже многолетних хлебных интервенций. Создаваемые ежегодно интервенционные фонды крайне малы, а к тому же их «слово» относительно закупочной цены ненадежно: посулят одну, а далее она меняется в сторону понижения в зависимости от конъюнктуры рынка, и зачастую опускается ниже себестоимости. Лишь тогда можно будет с легким сердцем говорить о субсидированном экспорте зерна, когда максимально честно возродим статус субсидированного государственного заказа на зерно. Без обмана сельхозпроизводителя.
Вот уже идет разведка мнений по части создания между странами-экспортерами зерна организации типа нефтяной ОПЕК. Это прокладывается «труба» в глобализацию зернового рынка. Думается, это неотвратимый процесс. Но это не значит, что он осуществляется в интересах отечественного сельхозпроизводства…
А на Кубани уже через месяц-полтора выезжать в поле. Интересно, по какой формуле там сейчас сопоставляют тонны будущего урожая с «барделями» нефти?
А в Центральном Черноземье озимые до января не укрывались снегом. В январе на них надавила скопившаяся энергия холодов. Весна потребует преумножения физических и ресурсных усилий. Прогнозы на будущий урожай неважные. Хотя, может быть, кого-то еще в бок и не кольнуло, а надо бы хорошенько подумать: кого и в первую очередь надо субсидировать…
(«Литературная газета», февраль 2009 г.)
ЕЩЁ ОТ АВТОРА
В библиографическом списке моих основных публикаций за годы работы в журналистике – сотни корреспонденций, статей, очерков. Они о людях и для людей. В людских характерах я всегда старался находить то, что возвышает их над обыденностью и выделяет из массы других людей. В государственных, организаторских, управленческих делах я отыскивал то, что вселяло в меня ощущение высоты по отношению ко вчерашнему дню, чувство уверенности в дне завтрашнем. Составляя эту подборку, я не раз подумал: не перебарщиваю ли с мрачными тонами? Не витийствую ли над крутым поворотом истории? И отвечаю себе: всё это писалось не в один день и не в один год. Тёмных очков я не носил никогда. Фактически я писал дневник событий, которые казались мне ровно такими, какими были на самом деле. А оценку им даст время.
Михаил Сильванович (Омск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
