Оружие России

К Дням Победы и радио

Победа нашей страны во Второй мировой войне пребудет истин­ною вершиной истории России XX века.

С этой Победой совпал полувековой юбилей изобретения в Рос­сии радио, а в одержании нашей Победы радистам, связистам при­надлежат заслуги выдающиеся. От того и празднование 50-летия ра­дио стало наивысшим государственным признанием этого мирового открытия на его родине. Постановлением Правительства от 2 мая 1945 года был установлен ежегодный День радио; учреждена золо­тая медаль имени А.С. Попова, а также значок «Почётный радист»; образовано Всесоюзное научное общество радиотехники и электро­ники имени А.С. Попова; в Кронштадте открыт памятник Александру Степановичу и установлена мемориальная доска на здании бывшего Минного офицерского класса, где он преподавал 18лет, а в саду вос­становлена историческая беседка — место первых успешных опы­тов радиоприема...

Путь нашей радиоотрасли, как и всей страны, к победному Маю 45-го мало сказать «был нелёгок и нескор» и непрям; тоже и после того Мая... Однако покуда родит Рос­сия тружеников, подобных отцу радио А.С. Попову, праздникам на нашей улице быть.

Сам Александр Степанович свои заслуги оценивал куда как объек­тивно: «Я только подвел итог тому, что было осуществлено до меня, и сделал из этого практические выводы. Генератор электромагнит­ных волн Герца существовал, когерер Бранли существовал; я только объединил их, прибавил ударник и антенну и получил радиотелеграф­ную станцию».

Публичные высказывания А.С. Попова и весь его жизненный путь ярко свидетельствуют о тогдашней России — стране доброты, му­жественного благородства и трудолюбия.

С двадцатилетнего возраста (1879) он совмещает занятия в Пе­тербургском университете с работою практического электромонте­ра (освещение Невского проспекта), в двадцать четыре года (1883) публикует первую научную работу в журнале «Электричество», начи­нает преподавать физику и электротехнику. В 1887 году с фотомет­ром собственной конструкции и постройки совершает железнодорожно-пароходно-гужевое путешествие в Красноярск с экспедици­ей для наблюдения солнечного затмения; одним из первых в мире и, пожалуй, первым в России он исполнил фотометрию солнечной ко­роны.

Проездом туда-сюда через пол-России Александр Попов не мог не прочувствовать ее сказочной необъятности — велика Россия и ди­ковинна! Красноярск, отстоящий от Урала за тридевять земель, на­поминает уральскую жизнь гораздо более, чем соседнее Уралу По­волжье, где мордва и черемисы сплошь похожи на русских, бывает, что и татары похожи, а русские смахивают на всех на них. А вниз по матушке по Волге лежит путь на Кавказ и за Каспий, там Самарканд и Ташкент с Бухарою, а за Красноярском до тихоокеанского края Рос­сии далё-о-о-ко еще! Этакие пестрота и приволье в ускоряющемся новом времени, пожалуй, потребуют и неких новых ускоренных свя­зей-скреп... Через два года после этой поездки на лекции в Крон­штадте (1889) А.С. Поповым впервые высказана мысль о возможнос­ти использования электромагнитных колебаний для сигнализации без проводов.

Александр Степанович не просто блестяще знал физику-электро­технику, он жил ею. Начиная с 1889 года, в летние месяцы он заведу­ет электростанцией Нижегородской ярмарки, приводит эту крупную станцию в образцовое состояние. Им собственноручно воспроизве­дены по горячим следам первооткрывателей трансформатор Тесла (1891) и трубка Рентгена (1896); предложенные им усовершенство­вания электрики служат на боевых кораблях России.

Первый радиоприемник построен А.С. Поповым в итоге четырех­летних экспериментов, о которых он постоянно делал публичные док­лады. 25 апреля (7 мая) 1895 года он демонстрирует работу прием­ника на заседании Русского физико-химического общества. Описание этой демонстрации и устройства прибора опубликовано в 1895 году трижды.

Гульельмо Маркони подал свою заявку на патент годом позднее, а предъявил схему, аналогичную схеме Попова, лишь в 1897 году; ему тогда едва исполнилось 23 года. Систематического образования Маркони не имел; отказали Маркони в патенте Германия, Франция и США. Прожив после изобретения радио еще сорок лет, то есть на тридцать лет дольше Александра Степановича, Маркони получил Нобелевскую премию (она посмертно не присуждается), но проявил себя, скорее, организатором радиобизнеса; проник он и в Россию совладельцем «Русского общества беспроволочных телеграфов и телефонов» (РОБТиТ).

А.С. Поповым, кроме радиотелеграфа, изобретен первый радио­телефон (1899); он первым отметил экранирование радиосигнала проходящим судном (1897) — провозвестие радионавигации и ра­диолокации; он первым построил и испытал полевые переносные рации; наконец, именно им впервые начато преподавание радиотех­ники, планомерная подготовка радиоспециалистов (1900). Разуме­ется, все эти славные дела совершались им не в одиночку, а всегда с помощниками и соратниками — П.Н. Рыбкиным и Д.С.Троицким, Е.Л. Коринфским и Е.В. Колбасьевым, А.А. Реммертом, Г.А. Любославским, Н.П. Георгиевским и многими другими. О заслугах Маркони Александр Степанович высказался мудро: «Время индивидуаль­ных больших изобретений, вне зависимости от общей мировой работы, прошло... Можно сказать, что некоторые идеи висят в воздухе. И вполне естественно, что решение многих важных задач даётся не одним лицом, а почти одновременно несколькими. То же могло слу­читься и с радиотелеграфом».

Россией во все времена выполнялась немалая доля этой обще­мировой изобретательской работы — по всем отраслям науки-тех­ники, не исключая и радио. Кстати, самый термин «радиотехника», пожалуй, предложен в России (Фрейман, 1913) и, наверняка, термин «телевидение» (Перский, 1900). А первая электромеханическая сис­тема ТВ спроектирована в России задолго до открытия радио (Бах­метьев, 1880); в России заявлен и первый проект системы ТВ с раз­дельной передачей трёх цветов (Полумордвинов, 1899). В 1907 году преподаватель физики Константиновского артиллерийского учили­ща Б.Л. Розинг патентует схему ТВ-приемника с катодно-лучевой трубкой (кинескопом), затем строит этот приемник и демонстриру­ет электронное изображение; среди помощников Розинга в его де­монстрациях был студент В. К. Зворыкин, будущий создатель совре­менного телевидения...

Иное дело, что в образованных кругах Империи чуть не с петровс­ких времен хорошим тоном почиталось вздыхать об азиатской от­сталости России — по причине татарского ига и засилия Домостроя, а также бюрократии, цензуры и кабака, Тит Титычей и III отделения и т.п. Досужие эти наговоры переросли в догму с появлением литера­торов-разночинцев, оторвавшихся от провинции и не приросших к столицам, и эмиграции, отторгнутой от России и непричастной к Ев­ропе. Первый прискорбный результат — прославленное русское ис­кусство серебряного века в упор не заметило славной русской науки и техники, расцветших и плодоносящих   в одно   с   ним время.

Заслуги Маркони в развитии радио никогда не отрицались Россией, а лишь его притязания на приоритет; ему, как и всякому иност­ранцу, спокойная Россия, скорее, благоволила. Маркони умело по­ставил дело усовершенствования радиотелеграфа и 11 декабря 1901 года провел первую трансатлантическую радиосвязь: азбукой Мор­зе передавалась одна-единственная буква «S» — три точки.

«Всемирный союз. Буква «S», перебежавшая океан. Всемирный собор народов» — тотчас откликнулся на это событие своим очеред­ным «Письмом к ближним» в газете «Новое время» М.О. Меньшиков, блистательный русский публицист и выдающийся мыслитель-госу­дарственник. «Последствия воздушного телеграфа должны быть не­исчислимы и, может быть, будут более важны, чем ожидаемого воз­духоплавания. Представьте, что этот телеграф усовершенствуют и упростят до степени всем доступной вещи, до степени карманных часов, носимых каждым при себе, или какой-нибудь крохотной ма­шинки, вставляемой в ухо...».

Михаил Осипович горячо надеется, что голос и мысль, донесен­ные воздушным телеграфом до каждого жителя Земли, непременно должны быть благодатны и миротворны, от полноты сердца идущие, и восприниматься должны открытым сердцем; он свято верит: «Ве­ликие чудеса Божии — научные открытия». Сам недавний флотский офицер и сотрудник «Кронштадтского вестника», он не мог не знать, что двумя годами ранее «S», перебежавшей океан, радиотелеграф Попова при спасении броненосца «Генерал-адмирал Апраксин» за три месяца работы передал и принял 440 депеш, среди них одна — в 108 слов! Однако тогда радиообмен шел на расстоянии всего лишь полу­сотни километров, а тут Атлантика — полмира земного! И Меньши­ков ни намеком не касается в своем «Всемирном соборе» отечествен­ных заслуг. Он пророчески озабочен иным: не исказилась бы в очередной раз благая весть, не перехватил бы Лукавый из челове­ческих грешных рук и это великое чудо Божие!

«Трубка Бранли, возбудитель Риги, вибраторы, резонаторы, ко­гереры — все эти необыкновенно хитрые машинки все же только ору­дия основного двигателя — сердца, и раз оно отсутствует, много ли стоят эти хитрые машинки!.. И может быть, как только воздушные корабли и телеграфы сделают всех близкими, — окончательно ис­чезнут ближние, исчезнет этот древний прекрасный религиозно-по­этический порядок человеческих отношений. «Ближний» значит род­ной, но чувство родства неудержимо падает в современном обществе — и в охлаждённой рассеянной семье, и в государстве, слишком раз­росшемся, вышедшем из берегов...» (январь, 1902).

Жизненные пути инженера-гидрографа, штабс-капитана Меньшикова и почётного инженера-электрика надворного советника Попо­ва практически не пересекались. Ровесники-одногодки из многодет­ных провинциальных семейств, оба выучились на казенный счет, слу­жили и на службе повидали мир; в нестройных рядах русской учёной инженерии немало трудилось, подобно им, верующих искренне, что человек в мире Божием — работник, а труд, созидание смиренное и есть вернейший путь ко Храму, к постижению Замысла Господня. Все­гда и повсюду такие люди при деле, а значит, на месте, а стало быть, как дома.

Быт и обычай Турьинских рудников, где в семье священника ро­дился А.С. Попов (март, 1859), Екатеринбурга и Перми, где получал он духовное образование, — резко разнились от Петербурга. Что не помешало восемнадцатилетнему семинаристу поступить на физико-математический факультет столичного университета. А получив дип­лом, тотчас жениться на курсистке-медичке и обеспечивать немалую растущую семью. Первенец Степан родился у Поповых в 1884 году, через три года — Александр, в 1891 году — дочь Раиса (в честь мамы Раисы Алексеевны Богдановой), младшая Екатерина родится в 1899 году.

После женитьбы Александр Степанович отклоняет лестную перс­пективу остаться при кафедре для подготовки к профессорскому званию, поступает на службу и переселяется в военно-морской Крон­штадт, преподаёт флотским офицерам физику и электротехнику.

За границу А.С. Попова впервые командируют в 1893 году в Чика­го, на целые два месяца, на Всемирную выставку и Международный конгресс электриков — скромного преподавателя морских училищ, в недалёком будущем золотого лауреата Парижской всемирной вы­ставки.

Бойкий Чикаго, а позднее — хмурый Берлин и весёлый Париж при всей их похожести на Петербург размахом и обликом главных улиц и темпом, комфортабельностью многолюдной жизни оставляли всё же у Александра Степановича впечатление как бы некоей фантасмаго­рии; особенно если с тишайшим Кронштадтом сравнивать. Реши­тельное отличие столиц Америки, Европы от России — это крестья­нина в них неприметно. Несомненно, крестьянство там имеется, без него города вымрут, но как-то дух крестьянский там неощутим. Не то в России. Тут кругом, повсюду он, сердешный, хоть бы и на Дворцо­вой площади Петербурга, не говоря о площадях Москвы. При всём прочем это неисчислимое корневое сословие России в своём все­дневном труде — на пашне, во хлеву — справляется с явлениями не­сравнимо более сложными и самостоятельными, чем любая техника, хоть бы и радио. Справный крестьянин разумеет это, горожанин для него — сущий нахлебник, дармоед. И горожанин, независимый от погоды и вообще от климата, вполне сознает свою зависимость от серого крестьянства. Тут сокрыта взаимная неприязнь страшно злой силы. И ежели вера христианская шатнётся в крестьянстве — быть чёрной беде над Россией...

Содействие начальства сопутствует Александру Степановичу пос­ле первых удачных опытов «телеграфа без проводов», а успешная ра­бота первых радиотелеграфных станций венчает его лаврами. Сам адмирал Макаров Степан Осипович поздравляет его по Высочайше­му благоволению — тридцатью тремя тысячами золотых. Перед тем — почётная имени Государя премия Русского технического общества, следом — почётное членство РТО. Весной 1901 года ему предложе­ны кафедра и звание профессора в Электротехническом институте, а «сентября 26 дня 1905 года» профессура избирает коллегу Попова директором института.

Японскую войну и расходившуюся русскую смуту Александр Сте­панович переживал тяжко. На Дальнем Востоке погибали его крон­штадтские ученики... С января 1906 года Русское физико-химичес­кое общество готово приветствовать А.С. Попова своим председателем — воспрепятствует его внезапная ранняя смерть 31 декабря 1905 года от кровоизлияния в мозг..

А дело жизни его ширилось и росло, ускоряясь.

С 1906 года в России учреждена почётная премия А.С. Попова. С 1913 года начинает выходить «Вестник беспроволочной телеграфии и телефонии», читательская аудитория которого (и авторская) насчи­тывала уже тысячи инженерно-технических работников и учёных, чи­новников и предпринимателей. К тому времени Россия имела более двухсот приёмопередающих радиостанций, в том числе отдалённей­шие от столицы (Владивосток, Охотск, Камчатка) и заполярные (Вайгач, Маре-Сале, Югорский Шар), а также мощнейшие в Европе (Цар­скосельская, Ходынская); строились первые радиопеленгаторные станции...

«Я боюсь говорить парадоксы, но, право, мне иногда кажется, что мир на земле при некотором разъединении был обеспечен больше, чем при теперешнем чрезмерном сближении...» (М.О. Меньшиков, январь 1902 года).

Железный век, громко заявив о себе японской войной, явил себя в полный рост глухому миру войной мировою. Миллионы рук получи­ли оружие. Россия, имея горький опыт японской войны, к новой вой­не опять пришла не слишком готовой. Случалось поначалу, русские армейские передатчики работали открытым текстом, изумляя нем­цев. Но было и другое: русская морская разведка свободно читала немецкие радиошифровки. Ко второму году войны электросвязь широко применялась сверху донизу и на военных флотах России, и в сухопутных войсках и была поставлена неплохо — от прямого прово­да Ставки до полевых телефонов батальонных и ротных командиров. Но в ту годину бед уже никакие суетные усилия-успехи не имели зна­чения. Война беспредельно обострила все и всяческие эгоизмы, и весь мир, купившийся на эту войну, был обречен.

«Залп Авроры» — миф, легенда; грохнул одиночный холостой вы­стрел, о том сообщили тогда же газеты от имени экипажа. Зато энер­гично работала довольно мощная радиостанция крейсера, переда­вая распоряжения Военно-революционного комитета, о чём история почти умалчивает. В 10 часов утра 7 ноября «Авророй» передано об­ращение «К гражданам России» о переходе государственной власти в руки Петросовета. Дальнейшие радиосообщения шли через более мощную станцию «Новая Голландия».

12 ноября — радиограмма за подписью Ленина «Всем. Всем. Все учреждения в руках Советского правительства»...

Наконец, ночью 22 ноября от имени этого Правительства — Сове­та Народных Комиссаров — «Радио всем» — долгожданный приказ о прекращении военных    действий.

Все эти сообщения исправно принимались на местах «радиоспе­циалистами из сочувствующих» и доводились до широких трудящих­ся и солдатских масс, страдающих от местных разбродов и шатаний, жаждущих твёрдой Всероссийской воли.

Большевики, на первых порах не очень-то вникая в техническую суть радиодела, тотчас поняли, какое это могучее средство распростране­ния и удержания их власти. 21 июля 1918 года последовал декрет СНК «О централизации радиодела». Новая власть унаследовала большин­ство радиоспециалистов и всю научно-производственную наработку Российской Империи; изображений Ленина у аппаратов связи едва ли меньше, чем на трибунах. Кремлёвский мечтатель верил: «Вся Россия будет слушать газету, читаемую в Москве».

20 сентября 1918 года на Валдае был взят от жены и шестерых детей и расстрелян М.О. Меньшиков, печальник о благе России, о благом будущем и «воздушного телеграфа» в том числе.

Но вопреки всей бесчеловечности политического радикализма в разгар гражданской войны и системной разрухи — на радиофронте появляются разработки мирового значения; имена авторов извест­ны еще из довоенной отраслевой литературы.

Ученик А.С. Попова Коваленков В.И. патентует схему телефонной трансляции, на десятилетия ставшей основой всех трансляционных систем в Советском Союзе и за рубежом (1919)...

М.А. Бонч-Бруевич публикует теорию трехэлектродной лампы; конструирует и строит первую в мире генераторную лампу с водя­ным охлаждением анода (1919)...

М.В. Шулейкин разрабатывает основы современной теории пре­ломления радиоволн в ионосфере (1920); даёт формулы и графики для практических расчетов распространения радиоволн над землей (1923), опередив на восемь лет Ван дер-Поля...

В 1921 году на Шаболовке закончена строительством 100-киловаттная радиостанция с неповторимой антенной башней высотою 150 метров конструкции академика В.Г. Шухова...

Частных, прикладных разработок тех лет не перечесть...

Весною 1922 года Ленин направляет Сталину — для пересылки вкруговую всем членам Политбюро — два доклада радиоспециалис­тов, сопроводив их собственным письмом, настойчиво проводящим мысль о «пуске в ход громкоговорящих аппаратов и многих сотен приёмников по всей республике, способных повторять для широких масс речи, доклады и лекции, произносимые в Москве или другом цент­ре»...

Осенью того же года в Москве на Вознесенской улице заработала Центральная радиотелефонная станция «имени Коминтерна», мощ­нейшая в мире — 12 киловатт! (Нью-Йорк — 1,5 квт, Эйфелева башня — 5 квт, Германия — 5 квт). Вознесенская улица переименована в ули­цу Радио.

Весною 1925 года в Сокольниках начинает регулярную работу пер­вый в мире коротковолновый вещательный передатчик «имени А.С. Попова». К концу года вещательных станций в стране 13, а еще через год их станет уже 30 и 17 строящихся; по развитию радиовещания СССР прочно лидирует в мире.

На таком отрадном научно-производственном фоне Советский Союз торжественно отмечает 30-летие изобретения радио А.С. По­повым; то было первое всенародно-государственное чествование заслуг Александра Степановича. Юбилейные доклады, радиопере­дачи, статьи в периодике. Политехнический музей открывает Пер­вую всесоюзную радиовыставку, её посещали члены Правительства и вожди ВКП/б/, оставляли комплиментные отзывы...

Инициатором празднования 30-летия радио выступило Россий­ское общество радиоинженеров (РОРИ), возникшее в марте 1918 года. Тотчас после юбилейных торжеств самостоятельное бытие РОРИ закончится (май, 1925). Общество перейдет на положение сек­ции Всесоюзной ассоциации инженеров (ВАИ), а с ликвидацией ВАИ (1929) часть членов бывшего РОРИ вольётся в Общество друзей ра­дио (ОДР), также ликвидированное в 1933 году. Затем РОРИ подвер­стывается к разряду контрреволюционных организаций. Из 34-х его членов-учредителей 11 погибли в ОГПУ-НКВД; из числа остальных, умерших ненасильственно, 50-летний возраст прошли 18 человек, 60-летний — 9, дольше 70 лет прожили только 3. Среди долгожите­лей лишь один русский — Дренякин Н.В., посаженный в конце 20-х годов, он умер на пенсии 74 лет (1956). А было русских членов-учре­дителей РОРИ — 29. Пережили всех других учредителей РОРИ ла­тыш Линтере Я.Я. (1879—1963) и литовец Гайгалис К.К. (1879—1957), уехавшие после революции из Петрограда на родину и оказавшиеся за рубежом СССР.

Впрочем, с конца 20-х годов ничьи единичные судьбы уже не име­ли решающего значения для развития разросшейся радиоотрасли. Не сделанное кем бы то ни было делали другие, третьи, десятые, но делали обязательно! «Нет людей незаменимых!» — выяснилось на первых шагах к светлому будущему. Четвёртое десятилетие радио проходило на родине радио под знаком всеобщей коллективности, аккордно штурмующей разнообразные рекорды. Организуются ра­диопередачи: с вершин Казбека и Эльбруса; со стратостатов и пара­шютов; со дна Черного моря, из метро, из пекла Каракумов и круго­светного плавания («Микоян»); позднее — с дрейфующих льдин (СП-1) и межконтинентальных перелётов Чкалова и Громова со то­варищи. Важно отметить, что большинство тогдашних радиорекор­дов состоялось только благодаря радиолюбителям. Обладая мини­мальной аппаратурой, радиолюбители показывали результаты фантастические!

Январь 1925 года. Полмира слушает нижегородского коротковол­новика Фёдора Лбова, его передатчик — 15 ватт!

Вечером 3 июня 1928 года какой-то Шмидт в какой-то Вохме пер­вым ловит SOS Нобиле и оповещает мир!

Первыми услышат коротковолновики и Кренкеля на СП-1, ранее работавшего на Земле Франца Иосифа, откуда он установил двусто­роннюю связь с экспедицией Бёрда, идущей по Антарктиде к Южно­му полюсу; приемник у Кренкеля был самодельный.

Силами радиолюбителей к началу 30-х годов построены радиоте­лефонные станции в двух десятках крупнейших городов (Новоси­бирск, Владивосток, Киев, Харьков, Ростов-на-Дону...) и множестве менее крупных. Технические возможности радиолюбителей никак несоизмеримы с возможностями государственного радиостроя, и все они, как правило, ещё имеют где-то какую-то основную работу или службу. Однако радио — это их самостоятельность, их посвящён­ность, их душевное единение и вольное подданство. Тут они хозяева — среди хитроумной рукодельной аппаратуры, в незримой стихии радиоволн.

Первым радиолюбителем был А.С. Попов; радиолюбителем был М.А. Бонч-Бруевич, студентом построивший по описаниям радиопе­редатчик и приёмник Попова; радиолюбителем был Э.Т Кренкель — да все видные радиодеятели начинали радиолюбительством! Вооб­ще говоря, любитель — независимо от состояния своих талантов — непременно одушевляет любимое дело и одушевлен им. Оттого ра­диолюбительство оказалось спасительной отдушиной для тысяч и тысяч россиян в 20-е 30-е годы, когда душа у человека строжайше отрицалась.

На съезде Общества друзей радио, в марте 1926 года более трёх­сот делегатов представляли двести тысяч членов Общества!

В 1928 году почтовый обмен карточками, подтверждающими факт коротковолновой радиосвязи, достигает десяти тысяч ежемесячно!

Разумеется, «народная власть» не дремлет. ОДР подчиняют ВЦСПС (1931), а затем ликвидируют руководящие органы Общества, передав руководство Движением сначала в ЦК ВЛКСМ и, наконец, подчинив радиолюбительство Всесоюзному радиокомитету при СНК (1935). Любительские радиостанции превращаются в городские ра­диоузлы, опережающими темпами — в ущерб эфирному вещанию — развивается вещание проводное. «По деревне от избы и до избы за­шагали торопливые столбы, заиграли, загудели провода...»—то было радиовещание, на десять-двадцать лет опережающее «плюс элект­рификацию». Советская радиотехника прочно удерживала ведущее положение в мире, однако в основе ее достижений по-прежнему ра­ботал потенциал России дореволюционной...

29 марта 1929 года в Ленинграде впервые демонстрируется зву­ковая кинопрограмма, фильмы озвучены по системе А.Ф. Шорина, создателя одного из первых переносных аппаратов звукозаписи «шоринофона»; вполне благополучный конструктор спецтехники, он уми­рает, однако, пятидесятилетним (1890—1941).

Первую в мире ионосферную станцию (1933) строит непотопляе­мый Бонч-Бруевич, автор множества новаторских решений и проек­тов едва ли не во всех областях тогдашней радиотехники; скончался также пятидесятилетним (1888—1940).

На 55-м году скончался преуспевающий создатель военных средств связи академик   М.В. Шулейкин (1884-1939).  

30 января 1930 года под Ленинградом впервые в мире запущен радиозонд с портативным передатчиком покойного Иманта Фреймана (1890—1929), можно сказать, обласканного властью.

4 августа 1930 года молодым специалистом Л.А. Кубецким заяв­лено мировое изобретение — фотоэлектронный умножитель (ФЭУ); отец изобретателя вместе с тяжелобольной матерью отбывает в это время ссылку в Астрахани как бывший священник; два года спустя Леонид Кубецкий скомбинировал иконоскоп с ФЭУ, получив супер­иконоскоп; жил 53 года (1906—1959).

Молодым погибает в блокадном Ленинграде от голода О.В. Ло­сев (1903—1942), пионер физики полупроводников и оптики твер­дого тела, первооткрыватель электролюминесценции («свет Лосе­ва», «Losev light), наделенный громадным даром научного предвидения виртуозный экспериментатор... И эти примеры можно множить и множить. Чисто советское начало проявлялось в центра­лизации системы и наращивании мощностей.

Торжественно отмечено десятилетие советского радиовещания (1934). С этой датою совпадает некая попытка советской системы вписаться в «мировое сообщество»; в обеспечении этой попытки важ­нейшая роль принадлежит радиоотрасли.

Успехи коллективизации окончательно примиряют с большевика­ми западные демократии, дольше других раздумывает Америка. На­конец, 10 февраля 1933 года проходит первая трансляция из Моск­вы на США, передана визитная радиокарточка СССР — бой Кремлевских курантов и мелодия «Интернационала» (тогдашний Гимн страны). Москва начинает ретранслировать концерты из Нью-Йор­ка, а 10 октября устанавливаются нормальные дипломатические от­ношения СССР—США. 20 ноября с Обращением к американскому народу выступает «Всесоюзный староста» М.И. Калинин. 57 веща­тельных станций СССР изменяют свои частоты в согласии с решени­ями Люцернской конференции; осенью 1934 года СССР участвует в трансляции Всемирного концерта из Америки...

В рамках советско-американского сближения родину дважды по­сещает доктор Зворыкин Василий Козьмич, гордость американской радиотехники, муромский купеческий сын. Его учитель Б.Л. Розинг умирает тем временем в архангельской ссылке, куда отправлен в 1931 году. И очень мало кому известны уже полузабытые усилия дру­гого последователя Розинга, ташкентского лаборанта Б.П. Грабовского, который еще в 1925 году предложил проект полностью элект­ронной системы ТВ — «телефот» и осуществил свой проект в феврале 1928 года. Но далее первых демонстраций «телефот» не продвинул­ся, потонул в ведомственной волоките...

Перекрывая успехи советско-североатлантического сближения, ораторы Коминтерна (XVII съезд) и дикторы «Коминтерна» горячо призывают к «последнему и решительному бою», к мировой револю­ции. Несовместимость этих политических линий таинственно разре­шается после 1934 года разворотом советской идеологии прочь и от Коминтерна, и от «мирового сообщества» — укреплением «железно­го занавеса». Вероятно, именно этот разворот обусловил сценарий начала Второй мировой войны и, бесспорно, помог России в той вой­не выстоять.

В предвоенное пятилетие советская идеология, прекратив огуль­но чернить прошлое России, но по-прежнему оставаясь насквозь без­божной, энергично искала опору в реалиях русской истории, харак­тере ее географического пространства и ее народа. Советскому человеку внушались настроение бодрости, трудовой энтузиазм и горячая вера в отеческую мудрость Вождя; усиленно пестовались комфортные ощущения необъятности «единственной на Земле стра­ны», ее государственной и социальной обустроенности:

                                   "Широка страна моя родная..."

27 марта 1936 года начался Первый советский радиофестиваль, длившийся полмесяца. Четыре города синхронно исполнили в эфи­ре «Интернационал», всего же участвовало 40 городов, передачи ве­лись на 20 языках народов СССР, собрав свыше 60 млн. слушателей.

С невероятным размахом отмечается 100-летие гибели Пушкина (1937); почём зря достается царизму, но закордонным врагам тоже, а как неслыханно возвеличены русская культура и её создатель — на­род!.. Скромнее, однако, на государственном уровне отмечено 125-летие рождения Лермонтова и 130-летие Алексея Кольцова (1939)... Примечательно, что громадная централизованная структура Наркомата связи до весны 1939 года живёт практически без руководителя. После В.Н. Подбельского наркомы сменялись «вдруг за другом», уходя в небытие: И.Н. Смирнов, Н.К. Антипов, А.М. Любович, А.И. Ры­ков, Г.Г. Ягода, И.А. Халепский, М.Д. Берман. А последние полгода наркомовский кабинет вообще пустовал. Наконец, в мае 1939 года Наркомом связи СССР назначается, ко всеобщему изумлению, 34-летний комиссар Управления связи РККА, недавний выпускник Ака­демии связи полковник Пересыпкин Иван Терентьевич.

К осени 1939-го привычная советская критика фашизма полно­стью прекращается. Слова и дела германского руководства доводят­ся до сведения советского народа с интонацией явного одобрения. В декабре, после начала «Финской кампании», уже делаются широ­ковещательные официальные разъяснения — «не Германия напала на Англию и Францию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну»...

Нападение Гитлера 22 июня 1941 года застанет страну врасплох. Товарищу Сталину понадобится пауза удостовериться, что западная граница страны взломана на всём протяжении от Баренцева моря до Черного и Сам Он жутко обманут (кем?!)... Тогда-то советское радио и заговорило человеческим языком.

— Братья и сёстры!.. — припомнил Вождь семинарские свои уро­ки; после этого-то призыва, донесённого по радио до всех милли­онов граждан страны, война и стала Великой Отечественной.

  «Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой!

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!» — эхом Куликова поля раскатился над страною набат.

  «Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна!

Идёт война народная,

Священная война!» — эхом Бородина; оттого был услышан и претворён в Победу — через долгие четыре года неизмеримых потерь и лишений.

На второй месяц войны, 22 июля, Нарком связи Пересыпкин И.Т. назначается по совместительству также начальником Управления связи РККА и заместителем Наркома обороны (Сталина). Сетований и прямых нареканий на плачевное состояние связи, особенно фрон­товой, в период разгромного хаоса высказано премного. При всём том неоспорим факт, что лишь с помощью электросвязи удалось со­хранить целостность и управляемость армии и страны под обвалами жесточайших военных неудач, когда фронт проходил в сорока мину­тах езды от Кремля. Достаточно увидеть фотографии тех дней, лица людей, тесно стоящих возле уличных репродукторов или приникших к приёмникам...

Блокадное Ленинградское радио, бесперебойно работающее бла­годаря бесконечным техническим ухищрениям и героизму его пер­сонала, высветило и нечто, трудно выразимое словами: этот блокадный метроном, размеренно, круглосуточно, как пульс, звучащий в домах и на улицах, терзаемых огнём, пустеющих от стужи и голода, этот пульс-метроном, учащённый, когда тревога, и ровный, если опасности нет, равно живительный и для тех, немалых числом, кто недавно ещё «этого радио терпеть не мог». Без радио несчастный город отпал бы от воюющей страны, распался бы на глухие беспрос­ветные норы.

К началу войны Красная Армия имела средства связи вполне срав­нимые во всех отношениях с любой из воюющих стран: Германией, Англией, США. Это относится и к таким технически сложным сред­ствам, как радиолокация. Показательно, что, несмотря на строжай­шую секретность, все воюющие страны пришли к созданию одина­ковых типов РЛС, примерно одного технического уровня и почти в одни и те же сроки! Осенью 1940 года войска ПВО Красной Армии получили серийные РЛС дальнего обнаружения самолетов (РУС-2), а перед самой войной — РЛС орудийной наводки. Эти новейшие ра­диосредства, поначалу малочисленные, ощутимо проявили себя при обороне Москвы и Ленинграда, Мурманска и Черноморского побе­режья (их действия не попадали в сводки Информбюро, но статисти­ка велась тщательно).

Скачком   выросло в дни войны насыщение войск радиосредства­ми. Вот кинохроника встречи Ленинградского и Волховского фронтов при прорыве блокады: бегут по снегу навстречу друг другу цепи пехоты, сошлись - объятия, ликование! То были последние бои безмашинной войны, когда своих и противника можно узнать в лицо.  

Сталинградская группировка Паулюса — 330 тысяч человек на площади 1500 кв. км — была взята в клещи силами тоже двух фронтов. Пасмурной предзимней степью два огневых танковых вала катились к месту встречи, сметая всё на пути, и требовалось вовремя перено­сить огонь, прекращать огонь, гасить инерцию сокрушающего уда­ра. Без отлаженной радиосвязи встречного взаимодействия чаемая встреча наступающих корпусов грозила омрачиться столкновением.

В Сталинградской операции действовало около 9 тысяч радио­станций, а в Белорусской — более 27 тысяч! Немалой трудностью при той технике было простое размещение в эфире такого роя раций, работающих одновременно, притом, что все эти рации (также и те­лефоны, и телеграфы) непрерывно кочуют вместе с войсками: пере­группировки, переподчинения... Белорусская наступательная опера­ция (июнь, 1944) объединила силы четырёх фронтов: 19 общевойсковых армий, 2 танковые и 5 воздушных — всего 1,4 млн. человек, 31 тысяча орудий, 5200 танков, около 5 тысяч самолетов; только за первые две недели боёв командармы переносили свои КП по семь-восемь раз, а штабы фронтов переезжали по три раза.

Уже к лету 1942 года мощные узлы связи наших фронтов и армий обеспечивали непрерывную радио-, телефонную и телеграфную связь с вышестоящими и подчинёнными командирами, со штабами соседей, а также прямую связь «через инстанцию», то есть фронт — дивизия, армия — полк. Эти узлы, как правило, дублировались резер­вными узлами, и вся эта многослойная система, терпя постоянный урон от огневых средств противника, непрерывно перестраивалась, пере­мещаясь на местности своими звеньями всех уровней.

Для координации действий фронтов создавались узлы связи осо­бого назначения (УСОН). Представителей Ставки (Г.К. Жуков, А.М. Ва­силевский) при выездах на фронты сопровождал отдельный дивизи­он, а то и полк связи. Ставка имела постоянную возможность выходить на прямую связь с любым абонентом на всей громадной протяжённости фронтов и по всему тыловому пространству необъят­ной страны; отсутствие связи на любом уровне воспринималось как ЧП, надёжность связи была беспрерывной заботой командиров и ру­ководителей, непременным показателем их служебного соответ­ствия. Советские войска связи стали тогда самыми многочисленны­ми и дееспособными в мире, на каждого рядового бойца в их частях приходился специалист, нередко с инженерным образованием. За­долго до нашей Победы Гитлер проиграл на Восточном фронте в орга­низации связи. Присвоение И.Т. Пересыпкину звания Маршала войск связи (июль, 1944) явилось государственным признанием выдающих­ся боевых заслуг этих войск.

Но лишь немногим в стране были ведомы трудовые баталии войск связи в глубоком тылу и прифронтовой полосе — по причине их сугу­бой секретности.

...Отчаянной осенью 41-го в блокадный Ленинград проложили — за сутки! — 40-километровый кабель связи через Ладогу(29.Х.), а следующим летом — второй (11.VI. 1942); вместе с подводным бензопро­водом эти кабельные линии стали истинным прорывом блокады!

...Суровейшей осенью 42-го в осаждённый Сталинград проложен кабель связи через Волгу, кипящую от артобстрелов и бомбёжек. Той же осенью в Закаспии строятся в считанные недели проводные те­леграфные линии, строительство которых в мирное время растяну­лось бы на годы. За 45 суток построена и сдана линия Ташкент — Ашхабад — Кизиларват; 900 тонн медной проволоки для неё прокатал за четверо суток Кольчугинский завод, эвакуированный в Ташкент и развернутый там под открытым небом. Вторую подобную линию — вдоль южного берега Каспия в 1315 км длиною — шесть отдельных батальо­нов связи построили за 28 дней! 15000 столбов были доставлены из Ар­хангельска баржами по той же прифронтовой Волге...

Однако ещё в 20-е годы очевидным стало, что средства связи дело важное, но — второе. Главное — в смысловом наполнении передава­емой информации, её окраске, настрое. И никогда прежде, ни потом не приносило радио россиянам столько сердечности, душевной при­язни и светлых надежд, как в те четыре «серо-багровые» года. Русо­фобия исчезла из эфира, как наваждение. Цитадель дурного интер­национализма — Коминтерн — был распущен; вместо «проклятьем заклеймённого» Интернационала прозвучал новый отечественный Гимн. В горниле Отечественной войны Россия распелась!

Запела страна еще в предвоенные годы, подхватив новые лири­ческие песни, но и славнейшие из них — «Катюша», «Люба-Любуш­ка» — всё-таки несли отметины дежурной политизации. Песни Оте­чественной войны в большинстве напевны, сердечны и вовсе не затронуты политикой. Мужественные лирические — «Землянка», «Тёмная ночь», «Вечер на рейде», «Соловьи»... Негромкие жертвен­но-суровые — «В лесу прифронтовом», «Дороги»... И во множестве — бойкие, как бы маршевые, почти плясовые: «Вася-Василек», «На солнечной поляночке», «Лизавета», «Давно мы дома не были»... Лю­бимые песни заполняли рукописные песенники, бытовали во множе­стве переделок-подражаний, письма с «песенными ответами» пач­ками приходили в редакции радио и газет, пересылались полевой почтой из тыла — на фронт и с фронта — домой, от сердца к сердцу.

Сердечность всенародная, она и есть соборность — вот истинное оружие России, единственно верное и неотразимое. Когда вымер­зает сердечность между россиянами, пушки плохо помогают России. Давным-давно не знала наша страна такого тесного сознательного сотрудничества власти, командного слоя и остального населения, такого деятельного братского единения всех её многоразличных на­родов, той монолитности державы, с какою мы пришли к Великой Победе.

Девятого мая вся страна, весь мир, дыхание затая, слушали Об­ращение Сталина к народу:

— Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи вхо­дит расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украи­ны, Белоруссии, Прибалтики и ряда других областей. Он прямо зая­вил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться»... На деле получилось нечто прямо противоположное тому, о чём бредили гитлеровцы... С Победой вас, мои дорогие со­отечественники и соотечественницы!..

То была первая за минувшее столетие полная военная победа Рос­сии. Наибольшая тяжесть руководства и ответственности военного лихолетья выпала на долю поколений, рождённых и воспитанных до революции. Из одиннадцати маршалов Победы — командующих фронтами на последнем этапе войны — в царской армии не служил один К.А. Мерецков, закончивший академию Генштаба в 1921 году. Среди начальников связи фронтов тоже были радиоспециалисты Первой мировой войны: генералы Н.А. Борзов, И.А. Найдёнов, Н.Л. Гурьянов и многие старшие офицеры войск связи. Казалось, война разрешила, сняла самые больные вопросы советского бытия. При­знана церковь. Упразднены комиссары. Оживает родная история... Партия большевиков, задуманная как ударная колонна глобалистов, став советской властью, держала Россию на растопку «мирового по­жара» до конца 20-х годов, когда стала постепенно выруливать на державное строительство, определясь безоговорочно как власть державная только в горниле Отечественной войны.

Неповторимый шанс дарила Победа вождю и компартии по-люд­ски ужиться, сжиться с Россией. Радиовещание могло бы стать мо­гучим инструментом благотворной внутренней политики на годы и годы вперёд, на всю жизнь военных поколений, а там и послевоен­ных... На беду, в головных рядах правящей партии оставалось еще немало нераскаянных глобалистов, возлюбивших антигитлеровскую Россию исключительно самоспасения ради. Теперь Победительни­ца обескровлена, выжжена наполовину, а их глобальные позиции ут­вердились как никогда. Грозный конкурент уничтожен. Похоже, на­дорвался и Вождь-победитель. Отстроиться на пепелищах и обновить — "по-Божески"! — послевоенную жизнь им не достанет сил.

И глобалисты соблазнились остаться на своём.

«Братья и сёстры» позабылись. На втором послевоенном году от­менён Праздник Победы (возвращён в 1965 году). От военной страды оставлены — едино­началие, дисциплина и скудость кумачового быта; патриотический лубок усиленно превращается в карикатуру. Шумные триумфы со­ветского ядерного оружия соседствуют со зловещими политичес­кими разборками — кампания «против космополитизма» разреша­ется кровавой баней «Ленинградского дела» — расстреляны как враги народа все руководители обороны блокадного Ленинграда! «Русская партия», — шелестят по стране шёпоты ужаса и злорад­ства. И тут же вспухает «Дело Еврейского антифашистского коми­тета», «Дело кремлёвских врачей»... И лишь одна тема с довоенной поры неизменна и развивается по нарастающей — тема гениаль­ного Вождя, мудрого Отца и Учителя народов И.В. Сталина, Его слав­ного Семидесятилетия.

Микрофонные материалы тех лет повторяют буквально статьи цен­тральных газет, тут ленинская мечта воплощена полностью. К концу первой послевоенной пятилетки (1946—1950) в стране работают уже 120 вещательных радиостанций и 17 тысяч трансляционных узлов, местное вещание ведется на 37 языках народов СССР. Работают 132 республиканских, краевых и областных радиокомитета, 875 редак­ций радиоинформации, радиовещание ведут более тысячи редакций районных газет. И такая могучая — можно сказать, чудесная! — тех­ническая система единения людей служит орудием массовой порчи населения...

Прошли торжества 90-летия со дня рождения А.С. Попова. Ста­линские премии в области искусства присуждены — картине худож­ника О.И. Сорокина «А.С. Попов демонстрирует адмиралу С.О. Ма­карову первую в мире радиостанцию» и кинофильму «Александр Попов» режиссеров Г. Раппапорта и В. Эйсымонта. Образ Александ­ра Степановича приобретает явный налёт культа. Юбилеи следуют чередою: отмечено 40-летие первой в мире демонстрации электрон­ного изображения Б.Л. Розингом, 50-летие основания ЛЭТИ имени Ульянова-Ленина, открыт мемориальный музей первого выборного директора института А.С. Попова. Ежегодно проводится по несколь­ку Всесоюзных научно-технических совещаний радиоотрасли. И вся­кий раз под бурные аплодисменты «в едином порыве» встающего зала в Почётный президиум избирается Политбюро ЦК во главе с то­варищем Сталиным...

Кончиной Вождя развязались многие узлы российской истории, узлы гнетущие, узлы скрепляющие. Остро чувствовала это громад­ная страна, снова, как в годину военных бед, вслушиваясь в эфир... Смертью Сталина отмерена ровно половина советского периода истории России. Одним из важных итогов этого 36-летнего полуперио­да был сформирован Великий Советский Народ Радиослушатель-Те­лезритель. На этой-то ленинско-сталинской наработке и поехала горбачёвская «перестройка», на ней продержался весь брежневский «застой», её же эксплуатируя, растекалась и хрущёвская «оттепель».

Железный занавес пал. Коминтерновские нотки-акценты, в разум­ных-то дозах никогда никому не мешавшие — «Русский с китайцем братья навек!», — теперь хлынули потоком.

«Хинди-руси, бхай-бхай!», «Куба — любовь моя!..» — маршевые ритмы сменялись вкрадчивой лирикой: «Земля родная, Индонезия, к тебе любовь в сердцах храним...»; «И ветви каштанов парижских бульваров в окно заглянули ко мне...»; «Светлой весенней порой цве­тут в Бухаресте сады...». Что-то про Варшаву и Софию, Будапешт и Белград, — а 300-летие воссоединения Украины с Россией было спу­щено на тормозах (1954). Также и столетие рождения Попова (1959). О праздновании 1100-летия России (1962) никто и пикнуть не посмел — немудрено! Так мощно, так раскатисто гремело: «ПАРТИЯ ТОРЖЕ­СТВЕННО ПРОВОЗГЛАШАЕТ: НЫНЕШНЕЕ ПОКОЛЕНИЕ СОВЕТСКИХ ЛЮДЕЙ БУДЕТ ЖИТЬ ПРИ КОММУНИЗМЕ!».

Чудовищные мощности развивают радиозаглушки «вражеских го­лосов», начавшие зудеть еще при Сталине. И — все перекрывая, иску­пая и оправдывая — космические триумфы СССР! Первый спутник! Юрий Гагарин! Ликующая людская стихия останавливала уличное дви­жение в городах Союза, самодельные лозунги, счастливые лица — та­кого мирного единодушия не знала наша страна со Дня Победы!..

  «Будет людям счастье! Счастье на века!

У советской власти сила велика-а-а!..».

И ведь как слушали-то ещё в те годы! Во множестве домов, и сель­ских, и городских радио не выключалось вовсе, вещая целый день от Гимна до Гимна! А эти громкоговорители на площадях райцентров, рабочих посёлков и центральных усадеб!..

Пора итожить.

События вековой истории радио (и другой техники) и не только в России убеждают: уровни производства и технологий мало что гово­рят о человеческих качествах и социальной устойчивости данного об­щества. Техпрогресс — опасный самообман человечества.

  «...И гулки под уверенной пятою

Полуприкрытые досками точных знаний         :

Колодцы и провалы безумия».

Ещё не поздно вернуть достижениям науки и техники их законное место чудес Божиих, то есть средства к благоустройству жизни, от­нюдь не порчи её и уж, конечно, не её цели и смысла. Истинная-то цель наша — просветление божеского в человеке и постижение, воп­лощение Замысла Божия о бытии земном.

Перестройка стала очередным испытанием России на право про­должать свою историю.

Борис Белоголовый

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"