Кто, скажем, в Воронеже видел сохранившиеся для «живой» памяти развалины областной детской больницы военных лет – железобетонный остов «Ротонды», кому, скажем, попадалась на глаза старая фотография железнодорожного вокзала в Россоши после вражеских бомбёжек, тот может наглядно представить руины, в которых лежала освобождённая советская земля. Ещё полыхала война, 6 ноября 1943 года И.В. Сталин на собрании в честь очередной годовщины Октябрьской революции заявил: «В районах, где временно хозяйничали фашистские погромщики, нам предстоит возродить разрушенные города и сёла, промышленность, транспорт, сельское хозяйство, культурные учреждения, создать для советских людей, избавленных от фашистского рабства нормальные условия жизни… Это большая общенародная задача. Мы можем и должны решить эту трудную задачу в короткий срок».
У каждого комсомольского поколения есть свои памятные вехи, рубежи. Молодежь и даже дети, как тогда говорили – в передовых рядах ударников «пятилетки восстановления и развития народного хозяйства», - тоже лечили нанесённые войной раны. Восстанавливали разрушенное, строили новое.
На полях Черноземья 1946 год выдался засушливым. В музее села Лизиновка хранится дневник учителя Филиппа Петровича Украинского. На его страницах есть такая запись: «за лето, как и в 1921 голодном году, не выпало ни капли дождя. Овощи не уродились, хлеба вышли тощими. Правительство из государственных запасов выдало колхозникам Воронежской области на двор в среднем по 10 пудов зерна. Многие семьи сильно голодали, но страшного мора, как в 1921-ом, уже не было».
В эту-то и без того тяжкую для нас пору вчерашние наши союзники, прежде всего США и Великобритания, обладавшие новым атомным оружием, готовили засекреченные планы уничтожения Советского Союза. Но тайное становилось явным. Потому нашей стране приходилось одновременно вставать из руин и ковать собственный ядерный, ракетный щит…
* * *
Рассказ – биографию ветерана, сельского механизатора записала корреспондент газеты «Россошь» Любовь Плотникова.
Сентябрьским утром 1946 года в старший класс зашёл директор школы села Анновка, сказал мне:
– Алеша Ляхов, тебя в сельсовет вызывают!
…Парнишка решил, что узнает что-то об отце. Последнее письмо от него получили ещё летом 1941-го. В память врезались строки: «… убитых на поле больше, чем снопов в жатву».
В то первое военное лето десятилетний мальчишка подносил колхозницам воду. Силенок хватало на полведра. На следующую уборку гордо нес полное ведро. Потом началась оккупация. Дед собрал в своей хате всех внуков. Дочь Елена, Ляхова по мужу, так осталась с детьми у родителей.
После освобождения учебный год Алеше пришлось проходить повторно. С весны 1943 года подросткам хватало дел в колхозе «Красный октябрь» на хуторе Мирошников. Алексею председатель доверил конную косарку. Парнишка научился управлять лошадьми, парой быков и косить хлеба.
Осенью 1945 года Алексея с группой четырнадцатилетних одноклассников приняли в комсомол.
Работал наравне с взрослыми. Трудодней начисляли много, но одежду и обувь купить было не за что. Выручало брошенное оккупантами итальянское обмундирование. Большинство школьников, в том числе и Алексей Ляхов, ходили в одежке, сшитой из трофеев, во вражеской обувке.
А в сельсовет директор школы направил Алексея вместе с классным руководителем М.А. Ерошенко. Двое военных поднялись навстречу:
– Алексей Архипович! Правительство награждает вас за доблестный труд в годы Великой Отечественной войны! – Прикрепили к груди парнишки медаль и крепко пожали руку.
У школы Алексей остановился, чтобы снять медаль:
– Что скажут хлопцы и девчата? Они ведь тоже работали.
– Не снимай, пусть ребята увидят. Столько трудодней, как у тебя, ни у кого нет, – возразила Мария Александровна.
Прошли десятки лет. Алексей Архипович Ляхов посвятил их земледелию. Досконально знал технику, на которой пришлось работать – от колёсного трактора «Универсал» до мощного «Кировца». Его труд отмечен орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, знаками «Ударник XI и XII пятилеток», почетными грамотами. Но та, первая награда – особо памятная. В ней – труд, приравненный к воинскому подвигу. Недаром говорится: «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд».
* * *
1948 год. Даёшь пуск!
Анна Ивановна Кривопуст, 1932 года рождения, ветеран комсомола, ветеран труда:
– В шестнадцать лет мне, школьной выпускнице, комсомолке директор Россошанского молочного завода коммунист Михаил Дмитриевич Крутько предложил работу в строительной группе предприятия. Переговорил об этом и с моими родителями, которых он хорошо знал.
Жили мы тогда на нынешней улице Пролетарской. Отец Иван Дмитриевич Горбачёв – фронтовик, вернулся домой с тяжёлыми ранениями, часто болел. Мама Наталья Николаевна – инвалид. В семье четверо детей. К труду приучены с малых лет. Корову – главную кормилицу – держали. Пасли на лугу, сено в зиму для неё сами запасали. На каникулах я работала в колхозе имени героя гражданской войны Малоедова. Приходилось телят пасти, с тяпкой в руках полоть сахарную свёклу, укладывать в копны снопы пшеницы. На трудодни выдавали немного зерна. Годы засушливые – какой там урожай.
Михаил Дмитриевич, добрая душа, зашёл как-то к нам, вроде и моего отца проведал, и рассказал, что у нас в Россоши начинается строительство нового современного молочного завода. Посмотрел на меня, пошутил:
– Невеста уже. Зарабатывать будешь неплохо.
Я, конечно, согласилась с большой охотой. Заживём лучше!
Анна, разумеется, не знала, что существующий заводик в Воронежском управлении «Маслопром», был на хорошему счету. Районная газета «Заря Коммуны» в праздничном новогоднем номере сообщала о том, что «коллектив предприятия дал сверх годового плана 314 центнеров сливочного масла высшего сорта. Хорошо потрудились мастера Авдулов, Семёнов, рабочие Руденко, Березняк, Романенко. Они и их товарищи взяли обязательство задание текущей пятилетки выполнить за четыре года».
Однако на пленумах Россошанского райкома ВКП(б) ставились иные задачи: возродить молочное животноводство. Как в Россошанском районе, так и в соседних, расположенных по правобержью Дона - разрушенных и разграбленных фашистскими оккупантами, даже спустя пять лет после освобождения сёла оставались в руинах. Один наглядный пример. Всего лишь по 13 коров в среднем имелось в 62-х колхозах-совхозах. В районном стаде числилось 806 коров. По нынешним меркам - одно специализированное хозяйство. Надо отметить, что животноводы ухаживали за скотом старательно. В районной газете хвалили заслуженно доярок колхоза «Пролетариат» Т.Ф. Шепелеву и К.И. Тягнирядно. За полугодие они надоили от бурёнки по полторы тысячи килограммов молока, вполне могли выйти в «трёхтысячницы».
Завод неплохо снабжало сырьём население. Государство сделало обязательными поставки молока с каждого личного подворья, хоть сельским жителям жилось и без того тяжко.
Но это был временный и вынужденный выход из положения в разгар «холодной войны», которую нам, победителям Великой Отечественной войны навязали вчерашние союзники в борьбе с фашизмом – сильнейшие державы мира Англия и Соединённые Штаты Америки.
Атомным оружием, которым они нам грозили, обзаводились-таки успешно и мы, сдерживая развитие мирной экономики.
Дошёл и у нас черёд делать ставку на рост общественного животноводства. «Заря Коммуны», как и другие центральные, областные, районные газеты, призывала из номера в номер: «За прочную кормовую базу», «Соревнуются косари», «Комсомольский субботник на силосовании». Увеличение стада являлось «боевой задачей».
А раз так, то следовало наращивать и производственные мощности по переработке молока.
– Меня оформляли в строители, как и всех, кадровики на старом, работающем заводе, - вспоминает Кривопуст. – Трудиться же шли на пустырь. Здесь, на городской окраине, уже рыли котлованы и траншеи, бетонировали фундаменты.
Моё дело – ездила за цементом на Подгоренский завод, готовила раствор.
Поначалу казалось: не разбери – не пойми, что тут делаем. Копошимся в земле, как муравьи. Даже закладка первого камня особо не порадовала. Не верилось, что «вылезем из земли».
Но постепенно, на глазах вырастал фундаментный остов будущих заводских цехов.
Тут как не радоваться – всё у нас получается! В наших руках рождается завод. Домой несла зарплату. Примеряли обновки.
Не знала, что меня ждёт несчастный случай.
Наловчилась аккуратно и быстро носиться по трапу с вёдрами раствора. Вверх-вниз, только поспевайте на лесах каменщики выкладывать стену из кирпича и шлакоблоков.
-Поменьше раствора набирай! Не торопись!
Не уговаривайте, я «с высоты вам шлю привет».
Молодая, не послушалась.
Оступилась с трапа и грохнулась наземь.
Очутилась на больничной койке.
Люди к моей беде, честно скажу – не ожидала, отнеслись по-доброму. Всю жизнь вспоминаю, как мне с завода помогали. Принесут деньги – совестно брать, слёзы в глазах. А безденег не обойтись.
Но на новостройку я не вернулась. Дядя уговорил, по вербовке уехала на Камчатку на рыбные промыслы.
Всё там тоже складывалось хорошо. Да тоска душу заела. Как подумаю: меня на танцы девчата-парни зовут, а дома отец с мамой больные маются. Выйду на берег. Волны гремят камнями, гудит океан. Наревусь в голос. Благо, никто не слышит.
...В Россошь Анна таки вернулась. И на новый, уже работающий молочный завод её приняли. Но то будет уже иная страница, можно сказать без натяжки, счастливая в её трудовой биографии.
Ходила в лаборантах. Без отрыва от производства училась, получила диплом техника-технолога молочного производства. Назначили сменным мастером в маслоцехе. «Моя опора – добросовестные и опытные аппаратчицы Анастасия Данильченко, Раиса Бондаренко, Маруся Пащенко».
К концу семидесятых её новый завод устарел. Рядом строители преподнесли подарок - предприятие помощней. «Перед уходом на пенсию осваивала лучшее по тому времени оборудование. Лучшее-то лучшее, да ох и замучил нас сливкосозреватель, пока мы его вместе с инженерами довели до ума.
Не спалось, подсчитала – восемь директоров завода сменилось за время моей работы. А вспоминаю первого – Михаила Дмитриевича. Я уже говорила о нём: душа-человек. Работал, себя не жалея. В пятьдесят шесть лет завершил свой земной путь».
На стол Анна Ивановна выложила увесистую стопу почётных грамот, медали, знаки «отличника», «победителя». «ударника» социалистического соревнования.
«Вот они – все мои труды: на виду».
Ветеран комсомола, ветеран труда Григорий Максимович Штанько, 1926 года рождения, электромонтёр:
На строительство молочного завода попал я неслучайно. Хотя до этого мне выпала в жизни вроде другая дорога. После освобождения города от фашистов семнадцатилетним, комсомолец, пошёл восстанавливать городскую электростанцию. Старался, чтобы быстрее «от избы и до избы зашагали торопливые столбы». Тянули новые электролинии. Без похвальбы, в коллективе был на хорошем счету. Высший пятый разряд монтёру за зря не присваивали.
Отец мой Максим Алексеевич ещё с довоенных лет работал на молочном заводе. Он-то вместе с директором Крутько взяли меня в оборот. «Переходи на новостройку. Лучший завод во всей Воронежской области будешь строить». После его пуска Михаил Дмитриевич обещал послать меня на учёбу. Слово своё Крутько сдержал.
А пока пришёл я на выгон, где недавно пасли коров. В ближних озёрах, в камышах тут мальчишкой рыбуловил. Посмотрел: стены электроцеха и котельной только вырисовываются. Что мне здесь делать? Прораб Илья Тюканько говорит главному инженеру Николаю Щукину:
-Выписывай ему командировку в Москву. Пусть выбивает оборудование. К зиме будет место, где его размещать, монтировать. Крышу над головой обещаю.
Технорук Ксения Павловна, запамятовал её фамилию, объяснила, что я отвечаю за «сердце» строящегося завода. Без электростанции, без паровой машины ни один производственный цех не «оживёт».
На базах в Москве моих силёнок «толкача» оказалось маловато. На подмогу пришлось вызывать самого директора. Конечно, авторитет Крутько был куда весомее. У дверей кабинетов не стояли. Отгрузили двигатель электростанции с генератором, угольные котлы для котельной, паровые котлы. Отправляли в вагонах, по железной дороге специальное оборудование для перерабатывающих цехов, с каким знакомились впервые.
Что интересно, немалая часть всей техники была только-только изготовлена немцами. Я удивлялся, как так они быстро смогли восстановить машиностроительную промышленность по выпуску оборудования для молочных и иных пищевых заводов, для мясокомбинатов. Михаил Дмитриевич разбирался и в политике хорошо. Крутько втолковывал мне доходчиво: немцы ведь не надрывают себе пупок, как мы в навязанной нам Западом гонке вооружений. Надо иметь военное равновесие, чтобы не свернули нам шею. Отечество наше большое и богатое. Во все века зарились и зарятся на него соседи. Зачем Гитлеру остров Англия? Он на славянские чернозёмы попёр, за нефтью погнался.
О том, как велика страна, удивлялся я сам, когда ехал через всю Украину в Одессу на компрессорный завод за оборудованием, когда направляли в очередную командировку в другие города.
Всё сошлось, как и утверждал прораб Тюканько. Строительное подразделение действующего заводика хозяйственным, как говорится, способом возвело прекрасные корпуса. А мы их «закомлектовали» технической оснасткой.
Энергетик Григорий Штанько не знал, что о будущем завода пеклись не только на самой стройплощадке.
В 1950 году в Россошанском птицепромышленном техникуме открыли приём учащихся на новое отделение: технология молока и молочных продуктов. Изменение специализации вскоре закрепится в ином названии «кузницы кадров» – техникум мясной и молочной промышленности.
Становятся традиционными районные слёты передовых животноводов. Так поднимали авторитет доярок, тех, кто станет обеспечивать переработчика сырьём.
«Знак отличника» вручают мастеру молочного завода Авдулову, молокосборщикам Орлову, Солодкому, заведующему Александровским сепараторным пунктом Толмачёву. Награждают тех, кому завтра придётся «раскручивать» мощности нового молочного...
Монтаж и пуск предприятия шёл в трудах «до седьмого пота».
– Долго бились с вакуум-аппаратом, - рассказывает Штанько. - Сухой пар не могли получить, без которого всю технологическую цепь не запустишь.
Как-то чуть в обморок не упал. На моих глазах новичок из слесарей подлез под противовес паровой машины. Счастье, что отделался лёгким ушибом да испугом.
Спасибо немцам. Их установки «затикали», как отличные часы. Тогда мы, конечно, не могли предполагать, но сейчас можем сообщить, что немецкие фризеры для получения высококачественного сливочного масла без капризов служили три десятка лет!
Мой «энергетический» цех белой отделочной плиткой блистал. Цветочной оранжереей его украсили.
Жаль, что вскоре мне пришлось уезжать на учёбу в Вологду. За одной партой с вьетнамцами сидеть выпало. А после Воронежский трест Главмаслопрома направит меня на строительство такого же молочного завода, как в нашей Россоши, – в Абрамовку, ныне Таловского района.
Семнадцатого февраля 1951 года на Россошанском молочном заводе «Маслопром» огласят приказ № 33:
«В связи с окончанием строительных работ и принятием завода в эксплуатацию с 5 марта 1951 года в штатное расписание вносятся изменения…».
Пятого августа 1951 года директор, воспитанник комсомола, коммунист Крутько со страницы районной газеты известит, что в цехах возглавляемого им завода «Маслопром» впервые налажено производство сгущенного и сухого молока. В маслодельном цехе установлены аппараты непрерывного действия, благодаря чему коллектив каждой смены выпускает 2500 центнеров высококачественного сливочного масла.
«Когда подъезжаешь к Россоши поздним вечером – видишь море электрических огней на новостройках», – выскажется в районке председатель исполкома Россошанского горсовета Глушков. Андрей Игнатьевич особо отметит, что продукция молочного завода уже пользуется большим спросом.
***
Декабрь 1953 года. О чем говорили делегаты районной комсомольской конференции
Состоялась Россошанская районная комсомольская конференция. С отчетным докладом выступил секретарь райкома ВЛКСМ т. Красноруцкий. О работе ревизионной комиссии сделал доклад т. Радченко.
После доклада развернулись оживленные прения.
Секретарь комитета комсомола вагонного депо т. Горбанев резко критиковал райком ВЛКСМ за формальное руководство политпросвещением. В политкружке, которым руководит т. Быкова, низкая посещаемость слушателей. Об этом знали в райкоме, но не оказали помощи в налаживанпи политучебы.
Райком комсомола мало уделяет внимания организации молодежных вечеров. Разве нельзя было бы на транспорте, в колхозах, совхозах, предприятиях по-настоящему организовать досуг молодежи? Райком комсомола почему-то не интересуется такими мероприятиями.
Не налажена в районе и работа добровольного общества ДОСААФ. Его председатель т. Фефелов первичным организациям общества дает указания по телефону, а практической помощи не оказывает.
– В комсомольской организации птицекомбината насчитывается 120 человек, - говорит делегат т. Елецкий,– но у нас в проведении собраний молодежи бывает много организационных неполадок. Комсомольская организация нуждается в серьезной помощи. Мы обращались в райком комсомола, но нам ее не оказали.
– При райкоме ВЛКСМ, – сказал делегат конференции т. Белоус. – имеется группа докладчиков. Но она работает очень плохо. Работник райкома комсомола член группы докладчиков т. Лубкин за все время подготовил только один доклад на тему: «Четырежды орденоносный комсомол» и с ним выступал в течение целого года. А преподаватель школы№ 67 т. Черпак за 12 месяцев не подготовил ни одной лекции.
Были нередки случаи, когда по вине докладчиков райкома комсомола срывались лекции. Так, например, два с лишним месяца ждали учащиеся средней школы Подгоренского сельсовета т. Снеговскую – с докладом «О культуре и поведении молодежи», но так она и не выбрала времени побывать у них.
В списках докладчиков райкома числятся агрономы тт. Кулешова и Крнкунова, но они не сдедалп ни одного доклада. А разве мало сейчас работы по пропаганде передовой науки в сельском хозяйстве? Надо довести до сознания всей молодежи постановление сентябрьского Пленума ЦК КПСС, поднять молодежь на борьбу за его выполнение.
Бюро райкома комсомола самоустранилось от контроля за деятельностью группы докладчиков, смирилось с недостатками, никаких мер не принимало к тем, кто не выполнял комсомольских поручений.
На конференции справедливо критиковали райком ВЛКСМ за неумелый подбор и расстановку кадров. Имеются факты частой смены секретарей комсомольских организаций и старших пионервожатых.
Бюро райкома ВЛКСМ созывало пленумы без тщательной подготовки, что приводило к слабой активности членов райкома. На пленуме выступили только штатные ораторы.
В своем выступлении представитель Обкома ВЛКСМ т. Васильев обратил внимание делегатов конференции на то, что райком по существу не занимался укреплением комсомольско - молодежных бригад в тракторных бригадах и на животноводческих фермах колхозов.
В списках райкома ВЛКСМ числится много комсомольцев, работающих в животноводстве, но это только на бумаге, фактически же не выполнено решение о посылке комсомольцев в эту отрасль артельного хозяйства.
- Наша комсомольская организация,- говорит секретарь комитета ВЛКСМ совхоза им. Ворошилова т. Кравцов,- направила более половины всех членов ВЛКСМ на животноводческие фермы. Но беда в том, что мы не получаем никакой практической помощи со стороны бюро райкома ВЛКСМ, а у нас встречается очень много неполадок. Мы нуждаемся в помощи по организации бесед и семинаров с животноводами. Нельзя сказать, что из райкома никого не было. Приезжают очень много представителей, но результаты от этого незначительны.
На конференции выступило 18 делегатов. Многие выступающие указывали на то, что райком комсомола и первичные комсомольские организации слабо еще помогают парторганизациям в выполнении задач, поставленных сентябрьским Пленумом ЦК КПСС, мало участвуют в борьбе за преодоление отставания животноводства.
Комсомольские организации МТС неудовлетворительно борются за полное использование техники, мирятся с фактами ее простоя, с невыполнением сменных норм выработки комсомольцами.
Делегаты указывали и на то, что физкультурные коллективы во многих колхозах и совхозах существуют формально. В них слабо поставлена пропаганда физической культуры и спорта среди сельской молодежи.
Все недостатка, которые были вскрыты на конференции, явились результатом того, что райком ВЛКСМ и его бюро не опирались на широкий комсомольский актив, не находили главного звена в работе.
Конференция приняла развернутое решение, направленное на улучшение всей работы районной комсомольской организации, избран новый состав райкома ВЛКСМ и ревизионной комиссии.
Состоялся пленум райкома ВЛКСМ. Пленум избрал первым секретарем т. Дрюченко А. П., вторым секретарем – т. Снеговскую Д. С.
***
Из хроники. В июне 1954 года в области подведены итоги соревнования комсомольско-молодёжных бригад на весеннем севе. В числе лучших - бригада Ивана Шарпатого из Новокалитвенской МТС.
***
Комсомольские организации Россоши растили и тех, кто закалял оборонную сталь Отечества.
Когда будет рождаться энциклопедия Воронежского края, в неё обязательно должен «войти» Анатолий Васильевич Шептухин, наш именитый, но пока на родине мало кому известный земляк.
Кто знал, с какой радостью вошел он в отчий дом.
– Сынку! – вскрикнула мать.
– Здравствуйте, мамо!
– Ны забуваешь родыму…
– Як же можно, мамо!
В «домик окнами в сад» на тихой улочке Россоши Анатолий Васильевич прибыл из Москвы, точнее – прямо из Кремля, маме первой сам сказал, что стал лауреатом Государственной премии СССР. Она держала в ладонях тяжеловатую книжечку и беззвучно плакала, не зная, чему больше радоваться – нежданной встрече с родимой кровинкой – с сыном или его успехам.
Кстати, о наградах Анатолия, то была не первая и не последняя, мать не могла порадоваться вместе со своими близкими, подружками-соседками. Соответствующие правительственные указы не появлялись в печати – сын был крупный учёный-химик, «широко известный узкому кругу лиц», как человек «засекреченный», поскольку работал в атомной и ракетной промышленности.
Его единственная сестра Анна Васильевна помогла восстановить историю семьи Шептухиных, биографию брата, хотя и сама она заслуживает особого рассказа: инженер-программист, «мозг цеха» – называли её на «Пермских моторах», на пенсии вернулась на родину в опустевший родительский дом.
– Пo отцу мы выходцы из Ровенёк. Теперь это райцентр в соседней Белгородской области. Мамa из большого рода Двирников – из села Шапошниковка, нынче Ольховатского района. Живём в Россоши. Южный куст в тогдашней Воронежской губернии.
О дедушке рассказывали: работал он в Ровеньках на мельнице механиком по найму, случилась поломка, четыре дня ломал голову – запустил-таки паровую машину. Своего сына, нашего отца Василия Ивановича, в двенадцать лет привёл с собой на работу. Было это в 1910 году. А в гражданскую войну, когда фронт проходил через Ровеньки, отец ушёл в Красную армию. После окончил в Харькове школу автомехаников. Вступил в Коммунистическую партию. Как директор занимался организацией, создавал по Воронежской области МТС – машинно-тракторные станции. Переводили его из Гороховки в Кантемировку, Митрофановку. В 1936 году осели в Россоши. Здесь нас застала война. Отец воевал. Дождались его в сорок пятом. Вернулся с наградами – орденом Красной Звезды, медалями, а, главное, живой. Его назначили директором чугунолитейного механического завода.
…В архивах предприятия помогли отыскать «дело директора Шептухина». В нём хранится краткая характеристика, сообщающая о том, что Василий Иванович «вывел завод из отстающих в передовые в системе Министерства пищевой промышленности РСФСР», выпуская в плановом количестве необходимое оборудование. В 1954 году Шептухин-старший скончался.
В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации «наградные листы» содержат сведения о фронтовой службе отца. Техник-лейтенант. Начальник слесарно-механического цеха мастерской управления связи Ленинградского, а затем Второго Прибалтийского фронтов. «Тов. Шептухин проявляет исключительную находчивость в выполнении любых производственных заданий». …Почти в полевых условиях при отсутствии необходимого станочного оборудования и нужных деталей своими силами изготовил ряд ценных приспособлений и приборов. Что позволило ему организовать ремонт специальных двигателей с хорошим качеством.
– Село Гороховку, теперь оно, кажется, в Верхнемамонском районе, точнее – его название, я хорошо запомнила потому, что там родился Анатолий, – сказала Анна Васильевна. – Наши детские воспоминания начинаются, по сути, в Россоши. Учиться пошли с братом в нынешнюю третью среднюю школу. Летом сорок первого Толя с друзьями обивал пороги военкомата, грозился убежать на фронт. Но военком оказался мудрым человеком – нашёл время, чтобы убедить мальчишек – тут вы нужнее. Давал им какие-то поручения.
В эвакуацию с мамой уезжали дважды. Сначала в Оренбургскую область, а затем в Саратовскую. В Дьяковке Краснокутского района учились в школе и выхаживали на ферме ягнят.
После оккупации снова дома. В сорок шестом закончили среднюю школу. У Анатолия в аттестате – пятёрки, только за сочинение вроде бы получил четвёрку.
Поступил он в Московский авиационный институт. Но там ему не дали места в общежитии. Сын директора. А я ведь тоже студентка. Жили, как все, скудно. Только что должность у отца «громкая». Что делать? Анатолия пригласили в Ленинград. В химико-технологическом институте нашлась ему и общежитийская койка.
– Теперь, – говорила сестра, – уже можно рассказывать: учился он в специальной «секретной» группе. Учебники выдавали в аудитории. После занятий вместе с конспектами тут же их запирали в сейф.
Учился с отличием. От деда и отца унаследовал родовое пристрастие к техническому изобретательству.
На работу его направили в известный ныне Челябинск-40. Там Игорь Васильевич Курчатов вместе с единомышленниками уже «ковал» советский атом. Школу прошёл Анатолий, можно догадываться, академическую. И прошел её успешно. В тридцать три года ему доверяют руководить единственной в стране уникальной лабораторией металловедения от ядерного центра на Северском химическом комбинате близ Томска.
Здесь он, по словам тех, кто затем проработал долгие годы с ним плечо к плечу, от «нуля» начал пестовать высокопрочный материал и тугоплавкий металл особой закалки. Ведь из них изготовляли оборудование, выдерживающее неимоверные неизвестные условия – космические, радиационные, температурные и прочие. Речь о ракетах и оружии, о реакторах для атомных электростанций и кораблей – подводных лодок, ледоколов.
Доктору технических наук Шептухину звание лауреата Государственной премии СССР присвоили за разработку систем «оптимизации водного режима и очистки от отложений контуров атомной станции».
Трудился воронежец в одной когорте с великими учёными-конструкторами Игорем Васильевичем Курчатовым, Сергеем Павловичем Королёвым и их соратниками. Умел отстаивать свою точку зрения. На одном из высоких и ответственных заседаний по отзвучавшему докладу Шептухин получил замечания от председательствующего Анатолия Петровича Александрова, академика, президента Академии наук СССР. Шептухин не согласился – напористо, с фактами доказывал, почему «наше дело правое». Александров не выдержал, хлопнул дверью. А позже направил коллеге письмо, извинился за то, что погорячился и пригласил его «на чашку чая». Сотрудники Анатолия Васильевича, с кем он создал в атомной и космической промышленности школу практического металловедения, которая и поныне служит Отечеству, теперь вспоминают, как дни и ночи «горели в работе». Отмечают его доброту и справедливую требовательность. С радостью и болью, с вопросом, за советом каждый мог войти в директорский кабинет. Секретарь как-то попыталась облегчить его участь – назначила часы приёма. Но Шептухин деликатно снял с двери «расписание», пошутив, жизнь продолжается, как и шла.
Трудился он на износ. Потому чуток не дотянул до семидесятилетия – скончался в сентябре 1998 года.
В Россошь Шептухин приезжал в 1983 году на похороны мамы – Акулины Ивановны. Когда сестра заговорила с ним о наследстве, Анатолий Васильевич приобнял её, сказал: что, мол, нам делить, самое дорогое на этом свете ушло невозвратимо…
***
В 1950-е годы с энтузиазмом молодые откликнулись на призыв Родины – осваивать целину. Шесть групп выпускников Россошанского училища механизации сельского хозяйства ( ныне сельскохозяйственный техникум) по комсомольским путёвкам под началом мастеров производственного обучения Михаила Дмитриевича Ходырева и Ивана Сергеевича Ряднова, Василия Васильевича Кузора, Александра Ивановича Лавриненко и Владимира Титовича Мащенко отправились в Сибирь и Казахстан. Юноши и девушки - механизаторы уезжали на подъём залежных земель в Заволжье и Казахстане, на строительство Восточно-Сибирской железной дороги. Среди них были Побединский Григорий Иванович из Россоши, Малиев Владимир Александрович из села Первомайское.
Торжественно провожали в Россоши на целину большую группу механизаторов. Среди них были токарь чугунолитейного завода Владимир Оленченко, шофёр Станислав Матвеев, слесарь паровозного депо Пётр Крикунов, комбайнеры Мария Черникова, Таисия Колиух. В зале дома культуры прозвучали напутственные речи. Учащиеся техникума мясомолочной промышленности выступили с концертом.
Однажды, уже в 1970-е годы, в редакцию районной газеты «За изобилие» зашла миловидная женщина. Попала она в кабинет «прикованного» должностью ответственного секретаря к письменному столу журналиста Виктора Семёновича Желтухина. Сказала о себе с улыбкой: «Скоро бабушка, а сподобилась - стихи пишу…». То был счастливый случай для газеты и её читателей. Гостья принесла искренние стихи, «до души». И сама оказалсь человеком с интересной судьбой. Клавдия Максимовна Мурашко родилась и выросла на хуторе Котовка близ села Александровка. В молодости - трактористка – первоцелинница. А работала дояркой в совхозе «Райновский». Подборку её стихотворений напечатали. В неё включили и это -
Целина
Энтузиазма пылкая волна
Нас бросила в необжитые дали.
Степная неуютная страна.
Ты помнишь, как тебя мы штурмовали?
Как дизелей могучим дружным хором
С седых степей вспугнули тишину.
И с комсомольским молодым задором,
Как в жаркий бой, пошли на целину.
И слово дали: «Нет, мы не отступим!»
Что дело доведем мы до конца.
Тому порукой были наши руки
И преданные Родине сердца.
Эй, ветры буйные, палатки не знобите!
Нам не страшны ни холод, ни жара.
Ночная смена, словно по орбите.
Водила по загонам трактора.
Работая под вой тугих ветров.
Мы все тогда едва ли сознавали.
Что рычагами наших тракторов
Мы колесо истории вращали.
В разговоре Виктор Семёнович выделил её строчку, «раз выпало вам вращать колесо истории, то напишите воспоминания о целине. Пишите, как было. У вас получится». Так с лёгкой руки журналиста в газете появились записки Клавдии Мурашко «Юность моя – целина».
«14 марта 1954 года отправлялся из Россоши первый эшелон целинников. Среди них оказалась и я. Таял последний снег. На трубах духового оркестра сияло солнце. Нас пришли провожать толпы людей. Добрые пожелания, напутствия...
Ночью 21 марта мы прибыли на место. Митинг, а потом объявление: «Первый и второй вагоны - Есиль! Третий и четвертый - Джаксы! Пятый и шестой - Атбасар!» Я очутилась в Атбасарском районе.
Атбасар встречал нас снежной бурей. А мы почти раздеты. Девушки ещё ничего, а вот ребята - беда, да и только. Туфли, кепочка да демисезонное пальто - весь наряд. А тут снег по пояс да мороз в 20 градусов. Превратились наши орлы в жалких цыплят, кепки надвинули на самые уши, и не слышно уже восторженных криков «Даёшь целину!» Нашлись и такие, кому сразу захотелось домой. Но большинство держалось.
Поместили нас в школе и сказали:
- В совхозах вам сейчас делать нечего. Да их фактически и нет. Сейчас вас развезут по сёлам. Ждите весну там. Помогайте готовить технику к севу, а у кого нет специальности, учитесь на курсах трактористов.
Привезли нам валенки, ватные куртки и брюки, развезли по хозяйствам. Три месяца напряженной учёбы на курсах трактористов. Старались от всей души: ведь наши друзья уже пашут, а мы ещё за книгами.
Наконец – экзамен, и вот в кармане права тракториста третьего класса и направление в целинный совхоз. На следующий день за нами пришли машины. Первую партию отправляли в совхоз «Мариновский». Расстроены ребята, плачут девчата – так не хочется расставаться. За три месяца свыклись, сдружились. Но вот и за нами машина из совхоза «Днепропетровский».
– До свиданья, Есиль, до свиданья, речка Ишим, до свиданья, друзья!
Четыре часа езды по степи, и мы в совхозе. Несколько палаток, куча досок и щитов - это его центральная усадьба. Комендант привёл нас в большую палатку-контору и сказал;
– Спите здесь. Рано утром отвезу в бригаду. Четыре бригады у нас уже работают, а пятую - только комплектуем.
Спали, где кто сумел пристроиться: кто на столе, кто на стульях, а мы, девчата, на чемоданах.
Главное – нос не вешать... Утром недолгие сборы, и вот мы уже едем по степи навстречу восходящему солнцу. Кругом степь – ровная, однообразная. Вот уже 120 километров проехали, и ни одного деревца. Наконец, увидели свою бригаду. Среди голой степи стоят 12 тракторов ДТ-54 да четыре С-80. Сбоку палатка-столовая. Несколько ребят чуть в стороне собирают плуги. Увидев нас, бросили работу и направились к машине. Впереди высокий чернявый парень, чем-то напоминающий знаменитого артиста-юмориста Тарапуньку.
- Принимай пополнение, Александр Иванович, – крикнул комендант, выскакивая навстречу идущему.
Бригадир Печерица смерил нас свирепым взглядом:
– Ну, хорошо, поработаем. Скоро к маме запроситесь, – зло сказал он. – Ставьте кровати, завтракайте - и за дело.
– А где кровати ставить? - спросила я.
– Глупых вопросов не задавать, что вам места мало? – гаркнул он. - Ставьте под любой небесной звездой...
Поставили палатки прямо в бурьяне.
Работали до упаду. К вечеру все плуги были собраны.
А ночью под свет костров ребята разбивали первую клетку на загоны, а девчонки сидели на кроватях притихшие, испуганные. Шесть в ряд девичьих кроватей среди дикой степи и, как наша защита , - две пары молодожёнов.
Расположились в палатках. Метрах в трехстах у заросшего камышом озерца грызлись дикие кабаны, выли волки. Сжавшись в комок под одеялом, мы думали свои невеселые думы: что же с нами будет? Кругом – звери, а бригадир – одна недоброжелательность.
Утром Печерица скомандовал:
– По тракторам! Начинаем распахивать первую клетку. Смена длится сутки. Завтра утром – пересмена. Прицепщиков не будет – не хватает людей. Заводите трактора!
Мне и двум моим подругам - в первую смену... Сердце сжалось: а вдруг не заведу трактор? Ведь первый раз самостоятельно. Проверяю, есть ли масло, солярка. Беру шнур. Вижу любопытные глаза ребят из бригады, с которыми не успели ещё даже познакомиться, встревоженные взгляды наших ребят, с которыми вместе учились на курсах, а сбоку, как коршун, Печерица. Попробуй, оплошай!
«Пускач» завелся от первого рывка. Включаю первую, потом вторую скорость редуктора. Двигатель чихнул несколько раз и затарахтел ровно и успокаивающе. Дрожащими руками прячу шнур. Ох, пронесло! Веду первую свою борозду. На душе праздник!
Работали целый день. После спешного ужина - опять за рычаги. Теплая июльская ночь опустилась над нами. Взошла луна большая, яркая. Кругом до самого горизонта ползут огни тракторов, как будто вокруг раскинулся город, которому нет ни конца, ни края. Испытываю небывалый подъем духа. Ведь и у меня получается не хуже, чем у других! Веду трактор и пою, оркестром вторит мне мотор. Как хорошо поются песни под гул двигателя!
И вдруг пропал свет. Что делать? Стучу по генератору, дёргаю за провода. Нет, не помогает. Сажусь в кабину. Представляю, как это я приезжаю в бригаду, а злой Печерица: «Я же говорил!» И слезы сами льются из глаз. И вдруг догадка: зачем мне свет? Вон как светит луна, и борозду видно хорошо.
Включаю скорость, еду без света. Еду один круг, второй. Уже устала, хочется спать. Оглядываюсь назад. За плугом, как привязанный, идёт волк. Сон как рукой сняло. До конца поля ещё далеко. Может, отстанет? Нет, идет. А вот и контрольная борозда. Надо выключать плуг. Шнур, конечно, я к рычагу автомата плуга привязать не догадалась. Надо вылезать и идти к плугу. Останавливаю трактор. Жду, может, уйдет. Нет, сидит. Решаюсь: беру в руки молоток, становлюсь на гусеницу. Кричу ему: «Пошел вон!», а он и ухом не повел. Душа – в пятки. Прыгаю на землю – волк метнулся прочь. Подбегаю к плугу, рывок за рычаг автомата – и скорей в кабину. Трогаюсь с места – волк снова идет следом. И так целую ночь. Спать уже расхотелось...
...Как-то после смены решила я напасать письмо домой. Взяла тетрадь и карандаш и пошла к маленькому курганчику, где жила многодетная семья сурков. Она меня уже знает, и когда я здесь сижу, не очень беспокоится. Столбиком стоит часовой, а вся семья неподалеку ест траву.
Я наблюдаю за ними и не спеша пишу письма. Вдруг резкий свист часового, и вся сурочья семья в одно мгновение скрылась в норе. Оглядываюсь назад: ко мне идет незнакомый человек среднего роста, худощавый, с узким интеллигентным лицом. Карие его глаза смеются:
– Что, стихи пишем? Бригадиров прославляем? – спрашивает меня.
– Нет, – отвечаю. – Пишу письмо да сурков пасу, а вы вот их распугали.
– Ну, что ж, давайте будем знакомиться, – говорит он. – Новый парторг совхоза Александр Васильевич Болотин. – У меня к тебе вот какое дело. Я слыхал, ты пишешь стихи, а я в прошлом работник газеты и хорошо знаю, что слово поэзии зовёт и стреляет. В «колючках» и «молниях» без него никак нельзя. Очень прошу помочь.
Он оставляет мне материал и просит:
– Только постарайся, чтобы к утру было готово, а то факты устареют.
Я всё так же почти не расстаюсь со своим трактором, все так же пашу, но жизнь моя приняла совсем другой смысл, другой оттенок. Чуть ли не каждый вечер ко мне везут агитационный материал. В такой-то бригаде случилось то-то, в другой – то-то. Надо, мол, к утру всё это переложить в стихи.
– Старайся писать так, – учит Болотин, – если это для «колючки», чтоб было едко и метко, а если для «молнии», чтоб высоко и крепко.
Теперь мне не хочется спать в ночную смену. Я всё время что-нибудь сочиняю. Голова моя каждый день забита какими-то Петровыми, Ивановыми, которых я и в глаза не видела. Да я к работе своей стала относиться ещё строже. Думаю: если пишешь, что кто-то работает плохо, то у самой должно быть всё на высоте. А то вдруг наш принципиальный парторг заставит писать в «колючку» про саму себя.
Работали мы, работали и вдруг встали всей бригадой – стерлись полевые доски плуга, а запасных, конечно же, нет. А без них полевое колесо выходит из борозды, и плуг разворачивается, идет боком, вспашка получается некачественной, между корпусом остаются седые чубы ковыля.
Всё время думаю: как же так, боролись за каждый час и вот стоим. Пошла к плугу. Сняла полевые доски и брожу с ними между плугов, соображаю: чем же их можно заменить?
Вдруг взгляд падает на стертый лемех. Беру в руки, примеряю к полевой доске, отверстия совпадают. Выбираю самые стертые и прикручиваю их вместо полевых досок. Завожу трактор и еду в свою загонку. Плуг идет почти ровно, и вспашка получается нормальной.
Иду уже второй круг. Вдруг вижу: по загонке мне навстречу мчатся два газика. Узнаю ещё издалека: один – директора совхоза, второй – райкомовский. Остановились. Останавливаюсь, и я вылезаю из кабины. Первым подходит директор совхоза Зубенко и негромко говорит:
– Высокие гости из ЦК партии...
Подходят все к трактору.
– Это наша лучшая трактористка и наш совхозный поэт Клава Орлова (моя девичья фамилия), – вдруг представил меня подошедший вместе с ними Болотин. Краска смущения мгновенно заливает моё лицо. С укоризной смотрю на парторга: зачем же так?
– А как это у тебя сохранились полевые доски? – спрашивает секретарь райкома Макарин.
Объясняю.
– А ну трогай, мы посмотрим плуг в работе, – говорит мне.
Ах, эта привычка теряться при незнакомых людях! Мне бы лихо, по-ребячьи вскочить бы в кабину, как это мы с девчатами делали при посторонних людях. Хотя это и не так просто вскочить на громадину С-80. Но, растерявшись, я забыла обо всем. Подхожу сзади к гусенице, берусь за неё руками и, ступая ногами по тракторным башмакам (так я ежедневно и много раз в день влезала в трактор), по-обезьяньи полезла вверх. И вдруг за спиной слышу веселый смех. Спохватившись, юркнула в кабину. Горят уши. Включаю скорость и как бы вижу себя со стороны: этакий муравей карабкается по гусенице. «Передовик!» – смеюсь сама, смотрю в заднее стекло на плуг и вижу смеющиеся лица Макарина. директора совхоза Зубенко и весёлое лицо Леонида Ильича Брежнева, идущего вслед за плугом...
***
Апрель 1958 год. Пленум райкома ВЛКСМ
Состоялся пленум райкома комсомола. Доклад об итогах XIII съезда ВЛКСМ сделал заведующий отделом пропаганды и агитации райкома КПСС т. Дрюченко.
После доклада развернулись оживленные прения. Выступающие говорили о том, как комсомольцы помогают партийным организациям в решении вопросов коммунистического строительства. Они также рассказывали об авангардной роли комсомольцев и развернувшемся соревновании за достойную встречу сороковой годовщины ВЛКСМ.
Первым взял слово секретарь комитета ВЛКСМ железнодорожного узла Россошь т. Бондарев.
– Наши комсомольцы, – сказал он, – настойчиво борются за экономию государственных средств. Они уже внесли в комсомольскую копилку 114 тысяч рублей. Мы проводим комсомольско-молодежные воскресники по благоустройству парка, территорий предприятий. Члены ВЛКСМ и молодежь в этом году внесли 39 рационализаторских предложений.
Секретарь комитета ВЛКСМ колхоза «Родина» т. Демченко рассказал, как трудятся юноши и девушки в укрупненном колхозе.
В прениях выступили секретарь райкома ВЛКСМ т. Иванова, председатель горсовета т. Глушков, секретарь комитета ВЛКСМ птицефабрики т. Елецкий и другие.
Первый секретарь райкома КПСС t. Кушев в своем выступлении говорил о роли комсомольцев в деле выполнения задач, поставленных перед районом по увеличению производства сельскохозяйственных продуктов и выполнению планов промышленными предприятиями, а также в воспитании молодежи.
Пленум решил организационный вопрос. В связи с избранием т. Лубкина секретарем партийного комитета колхоза им. XX съезда КПСС, первым секретарем райкома ВЛКСМ избран Сибирко В. П.
***
Реформы в сельском хозяйстве 1955-1964 годов связаны с деятельностью первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва. Реформы изменили и структуру комсомольских организаций. В Россоши была создана сельская комсомольская организация со своим райкомом. Одновременно появилась и городская, тоже со своим горкомом комсомола. От этого разделения, кстати, как коммунистов, так и комсомольцев вскоре отказались, вернулись к прежнему территориальному принципу.
Но – уже ликвидировали МТС, государственные машинотракторные станции, их превратили в ремонтно-технические. Укрупнили сельские советы, колхозы и районы. В частности, Россошанский. В район вошли Шрамовка, Еленовка, Жилино, Поддубное и Кривоносово с хуторами из упразднённого Михайловского района. Из бывшего Новокалитвенского района под крыло Россоши передали Нижний Карабут, Кулаковку и Старую Калитву, Терновку и Лощину, Новую Калитву и Голубую Криницу, Первомайское и Криничное, позже – Стеценково и Цапково. Полностью присоединили Ольховатский район. Но в Ольховатке вскоре отстояли свою «независимость», восстановили район в прежних границах.
Реформаторы рассчитывали создать сельские посёлки городского типа. Жители хуторов и малых сёл переселятся на центральные усадьбы, где проще будет обустроить их быт. Случилось иначе. Закрыли в «неперспективном» населённом пункте магазин, школу, клуб, сократили фельдшера. Люди же стали уезжать в города, побаиваясь, что схожее может случиться и с перспективным на сегодня селом.
Укрупнение колхозов «сработало» там, где хозяйства располагались в одном селе. Примером тому – Поповка. Комсомольская организация здесь сразу выросла в численности до 250 юношей и девушек. Учредили должность «освобождённого» комсорга. Секретарём колхозного комитета комсомола избрали Александра Демченко, сына павшего в боях с фашистами в Подмосковье воина-политрука. В полевых бригадах и на фермах формировали комсомольско-молодёжные звенья. Поддерживали и поощряли ударников труда. Колхоз «Родина» одним из первых в районе и области стал называться хозяйством высокой культуры земледелия и благоустроенных полевых станов для механизаторов. Молодые животноводы составляли большинство на новом молочном комплексе, осваивали новые технологии в отрасли, добивались хороших производственных результатов.
С участием комитета комсомола в селе открыли общеобразовательную вечернюю школу сельскую школу и курсы механизаторского всеобуча. Разрушенный в войну клуб отстраивали всем сельским миром. Очаг культуры – не просто красивое название. Тематические кинофестивали, читательские встречи в библиотеке, репетиции и выступления коллективов художественной самодеятельности духовно обогащали, воспитывали молодых. Клуб был признан лучшим в России. Проводились летние и зимние спартакиады.
Председатель Михаил Павлович Бугаёв вместе с правлением колхоза поддержали комсомольцев с доброй инициативой. Руками молодых к 40-летию комсомола был заботливо посажен обширный сосновый парк на песчаных неугодьях.
Следует сказать и о жизненных вехах в судьбе комсорга. Александр Фёдорович избирался первым секретарём Россошанского райкома комсомола. Награждён почётным знаком «За активную работу в комсомоле». Окончил Воронежский сельскохозяйственный институт. Там же и в воронежских вузах преподавал, как доктор экономических наук, профессор.
Не оставались комсомольцы в стороне и там, чьи сёла оказались на обочине.
- В 1960 году, - вспоминает учитель-ветеран Григорий Егорович Гайдадин, - окончил Первомайскую школу-семилетку. Кто желал учиться дальше – уезжал из села. Если в средней школе, то обычно в Новую Калитву. Если в училище, техникуме, то в города. Моим одноклассникам, молодым постарше впервые представилась возможность получить среднее образование дома. Осенью при школе открыли вечерне-заочный восьмой класс. Учёба сочеталась с самообразованием. Получаем контрольные работы по предметам. Непонятные вопросы разбираем с учителем на занятиях. Пишешь дома, читая учебник и дополнительную литературу. Сдали зачёты – двигаемся дальше по программе.
Днём работаем в колхозе, а вечером – в школу.
Так в 1963 году в Первомайской сельской школе нам вручили «аттестаты зрелости» о среднем образовании. Кстати, пять человек из небольшого класса с первого захода поступили в институты.
Для «вечерников» моего возраста «переход» из пионеров в комсомольцы немного затянулся по причине тогдашних реформ. Укрупнили сельский Совет, колхоз. Центр – в селе Криничное. У нас – колхозный производственный участок.
Комсомольскую организацию, по сути, создавали заново. В 1962 году меня и моих сверстников приняли в комсомол на заседании бюро Россошанского райкома ВЛКСМ. Первичную организацию возглавлял молодой, но уже опытный тракторист Тютерев Иван Николаевич. Секретарём колхозного комитета комсомола был инженер Фиденко Николай Иванович.
На комсомольских собраниях решались текущие вопросы молодёжной жизни.
Живёшь на селе – знай технику. В зимние месяцы действовали курсы механизаторского всеобуча. Выдержал экзамены – получил документ на право управления трактором, комбайном.
Заведующий участком Безручко Фёдор Иванович и директор школы Савенков Митрофан Дмитриевич предлагали отмечать лучших в работе и учёбе, просили «воспитывать» тех, кто нарушал трудовую дисциплину, пропускал занятия.
Проводили субботники по наведению порядка в селе.
С концертами выступали в клубе свои певцы, танцоры. Ставили спектакли.
Устраивали спортивные соревнования. В ту пору были любимы волейбол, шахматы.
Мне и другу, его заметки уже печатали в районной газете, поручили выпускать стенную газету «Комсомольский прожектор». В ней рассказывали о тех, кто хорошо трудился и учился. Среди таких – школьники-«вечерники». В поле и на фермах, на иных работах – мои сверстники. Это будущие электрик Николай Дмитриевич Величко, трактористы Иван Петрович Шульженко, Николай Иванович Резников, шофёры Михаил Васильевич Соколов, Алексей Григорьевич Величко, Александр Михайлович Шульженко. Это тогдашние почтальоны Зоя Павловна Быченко, Раиса Константиновна Посвежинная, телятница Лидия Михайловна Величко, чабан Николай Андреевич Зеленский, прицепщики у тракторов и штурвальные у комбайнов, уходчики за скотом – Иван Митрофанович Величко, Григорий Иванович Гайдадин и другие.
Действенными были карикатуры и хлёсткие стихи о нерадивых.
А однажды даже «пропесочили» председателя колхоза Ивана Андреевича Павленко. Был он хорошим руководителем. Но – заботился больше о своём селе Криничное. Там построили дом культуры, стадион, замахнулись на плавательный бассейн. Было обидно всем за «неравноправие». Так стенгазета в ту пору высказала мнение молодёжи и всех односельчан. На колхозных собраниях-сходах с участием комсомольцев «поставили вопрос ребром» – «дайте нашему селу Первомайское самостоятельность!». Районная власть вначале приняла пожелания сельских жителей – как «бунт». Сходы граждан шли чуть ли не сутками. Но – нас не услышали. «Независимость» получили спустя несколько лет. Колхоз «Первомайский» возглавил ветеран комсомола из селе Александровка Михаил Егорович Шевгунов. Хозяйство стало лучшим в районе. Появились деньги на банковских счетах. Построили и дом культуры, и школу, и детский сад. Жаль, но тогдашняя «перестройка» уже уводила молодёжь из села…
***
Ветеран комсомола Иван Иванович Ткаченко. (5.6.1922, слобода Новая Калитва Острогожского уезда - 7.12.1981, там же, Россошанского района) учитель, краевед. Из крестьянской семьи. Окончил заочно исторический факультет МГУ (1953), позднее - аспирантуру ЛГУ. Корректор районной газеты (село Новая Калитва, 1940). Участник Великой Отечественной войны. Учитель Новокалитвенской средней школы (с осени 1943). В 1950-х гг. активно занимался краеведческой поисковой деятельностью. Организатор одного из первых школьных краеведческих музеев в Воронежской области (1957). Ткаченко стоял у истоков всесоюзного движения красных следопытов «Никто не забыт, ничто не забыто». Занимался созданием крестьянских родословий. Выполнял со школьниками задания Академии педагогических наук СССР. Автор многих статей историко-краеведческой тематики в местной, областной» центральной печати. Читал учебный кypс по краеведению в Россошанском педучилище. В Новой Калитве ему установлена мемориальная доска на здании школы.
Всему свой час. Верно. Но этот час мог и не пробить. Жил бы ты теперь-то – накормленным, прилично одетым, при иномарке умником, из числа тех, коим, по верному и на сегодня замечанию великого Пушкина, «всё равно: бегать ли им под орлом французским или русским языком позорить всё русское – были бы только сыты». И что тебе до отчеканенной поэтом на века мысли: «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости».
Уважение к минувшему воспитывал в людях слободской учитель Иван Иванович Ткаченко. Хотя, чего греха таить, окружающие смотрели на него чаще, как на чудака. Задним числом теперь понимаю, мало кто тогда придавал надлежащее значение трудам Ткаченко. Осознавал это он сам. Но – его уязвлённой душе фронтовика, не единожды опалённой смертным полымем войны, открывалась вечная страница дивной книги, повествующей о том, как «отцы наши и деды землю устрояли...» Открывалась, переполняя болью сердце, заставляя высказываться на людях.
– Такая уж здесь местность: пожалуй, ни одного крупного события в истории Отчизны не происходило, не затронувшего Калитву…
И Ткаченко в своих исторических розысках будто задался целью доказать: все дороги ведут в его донскую Новую Калитву.
И ведь получалось. Удача просто сама плыла в руки.
Правда, так казалось со стороны.
Пытливый ум воскрешал именитых земляков, воссоздавал летопись села. Усилиями прежде всего Ивана Ивановича ещё к сорокалетнему юбилею Советской власти был открыт историко-краеведческий музей, ставший широко известным. Тогда же школьная сельская летопись отмечена дипломом республиканской Академии педагогических наук.
Называя эти факты, внимательнее всматриваюсь в дату – 1957 год. Красные следопыты с их патриотическим общесоюзным призывом «Никто не забыт, ничто не забыто», со школьными музеями боевой и трудовой славы – явятся чуть позже, в шестидесятых. Ткаченко опережал, предугадывал новое возрождение всенародного интереса к собственной исторической памяти, на которой зиждется наше познание своей земли, культуры, языка – Отечества. Вернее сказать, учитель не предугадывал этот общественный процесс, он как истый подвижник творил его. А пока в краеведческих исканиях добивался малого – чтобы с детства школьник воспринимал мир не только в запахах типографских оттисков.
Осознавалось позже: краеведение обретало в отроческих душах силу животворного жизневедения, отчизноведения.
***
В июне 1964 года воронежская областная газета «Коммуна» рассказала о Россошанском сельском профтехучилище в репортаже «Руки золотые» журналиста Александра Константиновича. Сулейманова.
В то утро Иван Бунеев и четыре его сокурсника проснулись рано. Комсомольцы вышли из общежития и, не торопясь, зашагали по территории училища. В эти минуты каждый думал о будущем, о товарищах. Ведь два года парни жили в одной комнате, рядом сидели в классе, обедали за одним столом. А сегодня им предстояло сдать последний экзамен и собираться в дорогу. Четверо из них поедут в свои колхозы, а пятый - Николай Редкокашин – на целину. У каждого начинается новая жизнь.
С этими парнями мы встретились в лаборатории. Преподаватель основ агрохимии и новой технологии М. П. Панкратов вёл последний урок. Михаил Павлович слушал ответы выпускников, внимательно наблюдал, как они уверенно обращаются с химическими реактивами в пробирках, колбах. В зачётном листе появились оценки - «отлично».
…Сельское училище профессионально-технического образования № 4 – одно из старейших в области. Здесь получила путёвку в трудовую жизнь, а потом стала знатным комбайнером в Павловском районе Герой Социалистического Труда Надежда Васильевна Ляшенко. Отсюда пошёл на острогожские просторы механизатор Герой Социалистического Труда Филипп Иосифович Торубаров.
Десять лет назад, когда труженики полей принялись выполнять решения сентябрьского Пленума ЦК КПСС, в училище состоялся выпуск трактористов-машинистов для целинных земель. Тогда в списке был и комсомолец Николай Соколенко. Он первым из воронежцев встал в строй земледельцев Западного Казахстана. Теперь в Россошь приходят письма. Сообщают, что Николай в прошлом году побывал в Москве на Всесоюзном совещании ударников коммунистического труда.
Потом на целину шагнули ещё 1500 задорных, жадных до дела воронежских парней и девчат. Прошлой осенью в далёком селе Филиппове – в отделении курганского совхоза «Степной» – поселились четыре подруги - Галина Колесникова, Надежда Гнездилова, Раиса Воржева и Вера Кривоносова. Они пишут, что свою первую весну на целине встречают во всеоружии. Тракторы, на которых они будут работать, – в полной готовности.
Немало воспитанников комсомола, выпускников училища трудятся сейчас на воронежской земле. В россошанском колхозе «Победа» работает известный в районе кукурузовод, кавалер ордена Трудового Красного Знамени Василий Митрофанович Лозовиков, инженером сельхозартели «Заречье» стал Иван Григорьевич Гонтарев. Всех их не перечесть. Более десяти тысяч питомцев училища обрабатывают нынче колхозные и совхозные поля.
В училище хороший парк тракторов, большой набор сельскохозяйственных орудий. Здесь свои поля, животноводческие фермы. Учащиеся ведут опытнические работы, овладевают навыками механизации животноводческих и птицеводческих ферм. Возделывание кукурузы и сахарной свеклы основано на новой технологии; парни и девчата познают «тайны» того, как с наименьшими затратами сил и средств выращивать богатый урожай.
И недаром в феврале нынешнего года фронтовик-танкист, директор училища Н. Д. Детушев был приглашен на заседание коллегии Главного управления профессионально-технического образования при Совете Министров РСФСР. Здесь Никанор Дмитриевич рассказывал о том, как претворяются в учебную практику требования партии об интенсификации сельского хозяйства, как будущие механизаторы познают секреты применения химии в земледелии.
Растёт училище, расширяет оно свои границы. В степном городке, расположенном на восточной окраине Россоши, возведён многоэтажный жилой дом. В нем устроили новоселье семьи преподавателей, мастеров, воспитателей. Сейчас здесь закладывается учебный корпус, на очереди строительство общежития и корпуса для лабораторных работ.
Многогранной жизнью живут учащиеся. Комсомольцы, вчерашние восьмиклассники, получают широкое общее и физическое развитие. И кому пришлось тут учиться, добрым словом вспоминает имена преподавателей А. А. Анисимовой, И. П. Дегтяревой, мастеров производственного обучения Н. А. Кривова, В. Т. Машенко и многих других, благодарят их за науку.
***
Спустя и спустя годы и годы стало известно, что рождение ракетно-космических войск в Советском Союзе всерьёз и основательно началось на исходе Великой Отечественной, а дальше - в навязанной нам «холодной войне». Когда в 1957 году яркой звёздочкой на радость всему человечеству прочертил ночное небо на околоземной орбите первый советский спутник, сельская школьница Маруся Ткаченко, в замужестве Щербак, а затем комсомолка, учащаяся Россошанского техникума мясной и молочной промышленности, ещё не знала, что вскоре ей, «космическому бухгалтеру», выпадет на Байконуре провожать в полёты первых космонавтов.
– Меня порой принимали за жену Королёва. Серьёзно! – Собеседница улыбается и утверждает, – я не шучу. Сергей Павлович любил, чтобы вокруг него были одни и те же люди. Горничная в домике-гостинице. Официантка в столовой. Вот и я, бухгалтер, приносила ему необходимые документы на подпись. Бумаги сразу закрывал в сейфе полковник, который, кстати, и охранял нашу «кассу».
Мария Тимофеевна припомнила ещё, что Юрия Алексеевича Гагарина она увидела уже после его полёта в космос. «Но он оставался таким простым и скромным. Называешь по имени-отчеству – поморщится и рукой досадливо махнет».
Слушаю жительницу воронежского села Архиповка Россошанского района, и – самому не верится, что эта женщина, куда уж проще – счётный работник, была не просто живым свидетелем великих исторических событий, а их непосредственным участником.
Перебираем фотографии из её домашнего альбома. Девчата у стартовой площадки – «тут я, молоденькая, ещё незамужняя». Космонавты перед стартом. «Укрытие ракеты у меня на балансе числилось – как не заснять». А вот «корочки» удостоверяют, что Мария Тимофеевна Щербак награждена знаком «35 лет военного строительства Байконура».
Уроженка Архиповки. Родители колхозники. Марфа Дмитриевна Ткаченко – мать-героиня. Тимофей Трофимович, отец, был инвалидом Великой Отечественной войны. Шестерых детей поставили на ноги. «С моей лёгкой руки все пошли в бухгалтеры», – с улыбкой отмечает Мария Тимофеевна.
Она училась рядом с домом – в Россошанском техникуме мясной и молочной промышленности. А направили на работу в распоряжение Министерства обороны СССР.
«Служащая Советской Армии. В 1962 году попала на Байконур, он тогда числился под номером – назывался Москвой, Ташкентом, Ленинским. Привезли и поселили в комнате при штабе у стартовой площадки. Тут и домики Королёва и Гагарина».
Вот как их описал космонавт-2 Герман Титов: «Две ступеньки на крыльце с перилами, дверь, обитая коричневым дерматином, небольшой узкий коридор с низким потолком и полом, покрытым линолеумом. Направо – комната врача, прямо – комната отдыха и она же рабочая – для уточнения последних деталей полёта. И ещё одна комната – в ней первые космонавты проводили последнюю ночь перед стартом. Круглый стол, покрытый узорчатой скатертью, на тумбочке радиола «Аккорд», шахматы. В углу большое зеркало. Справа и слева вдоль стен стоят две железные односпальные кровати с пружинными сетками. У той, что слева, обычная солдатская тумбочка, покрашенная белой краской, и на ней настольная лампа».
Не курортными остались в памяти Марии Тимофеевны те первые байконуровские годы. «Штаб в полуземлянке. Вода привозная. Степь – как на ладони, ровная во все стороны, голимые пески. Летом жара в пятьдесят градусов: яйцо в песок зароешь – сварится. Обеденный перерыв с двенадцати до шестнадцати. Спасаешься тем, что кутаешься в мокрую простыню, намочив её в холодной воде. В выходные иногда выбирались на речку. Если есть на свете рай, то только там: зелень бушует, волна приятно прохладная, небо радует.
Зима холодная и ветреная. Морозы в те же пятьдесят градусов. Снега нет. А буран подует – света белого не видишь.
Мы – молодые. Трудностей этих не замечали. Даже сейчас вспоминается только хорошее. Юре Гагарину чехи подарили инструменты для эстрадного оркестра. Сразу нашлись свои музыканты. В столовке стулья-столы раздвинули, и – танцы до упаду. Там я будущего мужа встретила. Офицер. После квартиру получили, городскую, со всеми удобствами. Дочь родилась. Всё складывалось хорошо. Да осиротели с Леной, погиб наш папа при испытании ракеты. Дочь сейчас живет в Подмосковье, а я вернулась в отчий дом».
Пересматриваем молча любительские снимки.
Ракета на стартовой площадке. «Всякий раз поражал пуск. Гул. Землю трясёт за сто километров в округе. Облако дыма скрывает громадину ракеты, а снизу бушует огонь. Вроде она сгорит сейчас в этом костре! Нет – уходит в небо. И ты с облегчением переводишь дух. Повторяешь слово Гагарина: поехали! Будем теперь ждать счастливого возвращения».
Мария Тимофеевна вдруг припомнила, когда готовился совместный полёт нашего «Союза» и американского «Аполлона», зарубежные гости навестили впервые Байконур, «нам приказали ходить в гражданской одежде, смешно: военный город сразу стал цивильным».
A ещё Байконур выделялся изобилием детских колясок на улицах. «Население молодёжное». Гостили-дружили семьями, любимым напитком оставался чай. «В жару в горле пересыхает, слово не выговоришь. Курсанты из Мурманска служили. Непривычны к такому сухому климату, головы в холодильник всовывали морозца вдохнуть».
Тимофеевна вновь говорила о Королёве: невысок, крепок, с виду строгий, но добрый. Гагарин напоминал ей сельского парня: всегда открыто шутливый, умный – на равных говорил хоть с Главным Конструктором, с генералом, хоть с высоким зарубежным гостем. «Это у него, наверное, природное. От родителей, от мамы». Показала любительское фото Анны Тимофеевны Гагариной: в тёплой вязаной кофте, немаркий халат, волосы подобраны в пучок на затылке – деревенская женщина. Сложила руки на столе и чуть наклонилась к магнитофону. Для жителей Байконура она рассказывала о своём сыне Юре. В том 1984 году ему бы исполнилось пятьдесят. А он ушёл от нас молодым. Человек, первым шагнувший в космос.
…Горько об этом писать: подвиг Юрия Алексеевича Гагарина и его товарищей вычеркивают из отечественной истории её современные толмачи в угоду властелинам мира сего. Откройте роскошно изданный величиной в Библию и весь в картинках том «Энциклопедия для детей». Книга посвящена истории России в ХХ веке, и его составитель и главный редактор С. Исмаилова, Москва, 1995 год. В книге не нашлось места советской космонавтике. Эта книжища рекомендована Министерством образования Российской Федерации для учащихся. А в пособии для студентов высших учебных заведений «История России. ХХ век» (ответственный редактор, доктор исторических наук В.П. Дмитренко, Москва, 1997 год) «космическая эра» описана фразой, цитирую: «Высадка в июле 1969 года на поверхность Луны американских астронавтов во главе с Н. Армстронгом покончила с лидерством Советского Союза в освоении космического пространства». Это, видимо, единственно необходимая информация для будущих учителей о величайшем событии в жизни человечества.
Впрочем, историю можно переписывать, но её невозможно переделать.
– Закрою глаза и вижу море тюльпанов. Расцветают они по весне, недели за две до мая. Тридцать пять лет прожила там и не могла привыкнуть к этому чуду.
Слушаю Марию Тимофеевну и тоже пытаюсь увидеть земное диво: степь в красных тюльпанах.
(Продолжение следует)
Репродукция картины Григория Гончарова «Юрий Гагарин с пионерами».
Авторы-составители Татьяна Малютина, Пётр Чалый
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
