В 2.00 западные посольства в очередной и теперь уже в последний раз отозвали из здания парламента своих журналистов. Иностранцы ушли тихо и незаметно, ничего нам не сказав. Напрямую к Ачалову, минуя нас, подобная информация также не поступала, поскольку из-за травмы ноги он ночью никуда не выходил.

Из справки ГУКВВ МВД:

«В 1.45 в штаб МО ВВ прибыла колонна на 27 БТРах».

В 2.40 вышел из состояния оцепенения заместитель министра внутренних дел РФ генерал-лейтенант милиции Александр Николаевич Куликов, в отличие от своего тезки пытавшийся последние дни держаться в тени. Назначенный лично Ельциным (указ № 1577) комендантом района чрезвычайного положения (ЧП) – города Москвы, – он, в свою очередь, сделал своими заместителями Панкратова и Огородникова. От МВД к Грачеву был прикреплен генерал-майор милиции Шкирко – для организации взаимодействия ВВ МВД с войсками МО в предстоящей операции.

1 час 30 минут ночи. Сергей Бабурин и правительственные боевики у центрального подъезда Министерства обороны. Приезд Ельцина.

Очевидно, в западных посольствах уже знали, что в 1.30 в здание Министерства обороны и Генерального штаба на Арбате привезли Ельцина. Пьяная свита (Коржаков был пьян в стельку и еле стоял на ногах) прислонила его к стене в одной из комнат отдыха министра, и к его телу практически никого не допустили. В соседнем же кабинете началось историческое заседание так называемого «Совета безопасности», закончившееся в 3.40. Случайным свидетелем приезда Ельцина стал депутат Сергей Бабурин, на 5–10 минут раньше него прибывший в Генеральный штаб вместе с генералом Филатовым.

Бабурину крупно повезло, что при подъезде к зданию первым его остановил пост военнослужащих из батальона охраны МО, а не наемники из Союза ветеранов Афганистана (СВА). Последних только в поле зрения Бабурина, прошедшего Афганистан солдатом, попало около 80 человек. Когда Сергея Николаевича остановил армейский заслон, на вопрос о цели визита Бабурин пошутил: «Иду к другу генералу... имярек... чайку попить». Услышав известную фамилию, офицер батальона охраны МО вынужден был его пропустить, но приставил к председателю парламентского комитета двух своих автоматчиков. Бабурин под угрюмыми и явно недоброжелательными взглядами «бейтаровцев» двинулся к подъезду Генерального штаба. К счастью, котеневцы ошибочно приняли сопровождавших Бабурина автоматчиков за персональную армейскую охрану и не решились его тронуть.

В этот момент на глазах депутата в Генштаб прибыла кавалькада правительственных машин, которая, с трудом распихав со своего пути многочисленные БТРы, через отдельный министерский подъезд со стороны Кремля проследовала в распахнувшиеся ворота персональной арки. По рядам «бультерьеров» прошел шорох: «Ельцин! Ельцин приехал!» Бабурин понял, что депутатам делать теперь в Министерстве обороны нечего, и вернулся обратно в «Белый дом».

Как нам стало известно, в эту ночь вокруг здания Генштаба под «крышей» СВА было стянуто несколько сотен вооруженных боевиков, в том числе несколько десятков «бейтаровцев» на бронетехнике, которые, убедившись в лояльности руководства Министерства обороны, официально превратили российский Генштаб в один из районов своего сосредоточения. В 6.15–6.20, по личному приказу Грачева и Котенева, они первыми начали выдвигаться на бронетехнике к «Белому дому» вместе с БТРами и БМП-2 МВД. По приходу туда в 6.43 прямо с брони стали безжалостно расстреливать парламент и его безоружных защитников. Практически все они были одеты в черные кожаные куртки, что само по себе невольно вызывает в памяти зловещие исторические аналогии. Здание Министерства обороны и Генерального штаба они взяли в плотное кольцо и расставили вокруг свои бронетранспортеры.

До ночи с 3-го на 4-е сентября боевики СВА по личному указанию Грачева находились внутри здания «ненадежного» Генштаба и Министерства обороны, однако в историческую ночь кровавой развязки государственного переворота их официально попросили выйти оттуда на улицу и больше в здание не допускали, сделав исключение для одного лишь Котенева.

1.30–3.40. Кабинет Грачева. Совет Безопасности

Буквально следом за Ельциным в 1.45 прибыл Черномырдин со своей охраной и, поднявшись на другом лифте, проследовал по коридору в кабинет министра.

...На ночном Совете Безопасности присутствовали менее 20 человек. Первые полтора часа заседало и того меньше – Грачев и шесть его гостей из Кремля.

Ельцин, сопровождаемый Коржаковым, упал на мягкие сиденья в личных апартаментах министра обороны и на глаза старших армейских группировок не показывался.

За «г-образным» столом сидели четверо действующих лиц:

1. Ерин,

2. Филатов,

3. Кондратьев (заместитель министра обороны по чрезвычайным ситуациям вошел позднее вместе со всеми офицерами армии),

4. Грачев.

Павел Грачев в точном соответствии с печально известной народной приметой был посажен на угол собственного стола и с двух сторон окружен ближайшими сподвижниками Ельцина, бдительно оберегаемыми в свою очередь эмвэдэшниками – с одной стороны Ериным, с другой – Панкратовым.

По правую руку от Грачева расположились:

5. Черномырдин,

6. Лужков,

7. Шкирко, генерал-майор милиции с бравым видом восседал в десантном камуфляже.

Заседание Совета Безопасности в таком составе за закрытыми дверями шло с 1.30 до 3.00, причем основная проблема была в том, чтобы уломать Грачева на применение армии для расстрела парламента без письменного приказа или распоряжения Ельцина. За исключением одного, пожалуй, Черномырдина, все уже были сильно пьяны. Из армии и Генерального штаба на Совете Безопасности в это время присутствовал один только Грачев.

Около часа Павел Сергеевич отказывался без письменного приказа Ельцина выводить на штурм Дома Советов войска, потребовав от Ельцина при нем подписать соответствующий указ. На оперативно подготовленный и протянутый экс-президенту на подпись проект указа Ельцин просто не прореагировал, но каким-то непонятным образом вскоре смог уломать Грачева.

При обсуждении вопроса о способе взятия Дома Советов со стороны одной высокопоставленной персоны прозвучал вопрос: «Что делать?». Возникла тягостная пауза, поскольку никто никаких предложений не делал. Молчание нарушил Коржаков, сообщив, что план штурма есть у оперативного дежурного из службы безопасности Захарова, прибывшего в группе личной охраны Ельцина. Капитан 1-го ранга Геннадий Иванович Захаров (отставной офицер спецназа ВМС подрабатывал в ГУО РФ «сторожем» по известной схеме «сутки – через трое», после 4 октября – контр-адмирал. – Авт.) бодро предложил: либо силами спецподразделения ночью взять штурмом наш «начальствующий» блок (24-й подъезд) и апартаменты Хасбулатова, упирая на то, что главное – любым путем ликвидировать спикера и вице-президента, либо на рассвете начать танковый и ракетный (с вертолетов) обстрел Дома Советов. Идея с танками Ельцину понравилась.
Ближе к 3.00, когда Грачев уже окончательно сломался, в его кабинет на Совет Безопасности стали по одиночке приглашать армейских офицеров.

Первым вызвали командира 119-го Наро-Фоминского парашютно-десантного полка ВДВ. Задачу полку ставили отдельно от всех, но его тщеславный команду по выходе из приемной ее быстро всем растрепал: «Блокировать подходы к зданию!», что, по кондратьевскому плану, выглядело так: «2-й батальон (4-я, 5-я и 6-я роты), саперная и разведрота блокируют Дом Советов со стороны сквера и стадиона (8–20-й подъезды), 1-й (1-я, 2-я и 3-я роты) – со стороны мэрии, 3-й батальон (7-я, 8-я и 9-я роты) – со стороны набережной».

В свое время выводившийся из Каунаса 119-й парашютно-десантный полк планировали загнать к черту на рога. В последний момент Грачев заменил запланированную ссылку подмосковным Наро-Фоминском, где, впрочем, семьи офицеров и прапорщиков никто не ждал и квартиры незваным гостям выделять не собирался. За успешный расстрел 4-го октября парламента полк в течение считанных недель полностью обеспечили квартирами. Видимо, это и было главным условием сделки.

Следующим вызвали командира Таманской. Легендарной дивизии была поставлена «боевая» задача: «Танки на марш к «Белому дому».

После них на Совет Безопасности были приглашены все томившиеся в прокуренном холле старшие подразделений армейских группировок и отдельные их руководители: Кондратьев (замминистра обороны по ЧС), Барынькин (замначальника ГШ МО), Сорокин (замкомандующего ВДВ), подполковник из штаба ВДВ, седой командир спецподразделения «Альфа», генерал-майор из спецподразделения «Вымпел», заместитель командира 218-го батальона спецназа ВДВ, полковник Тульской дивизии ВДВ, а также побывавшие уже ранее на Совете Безопасности командир Таманской дивизии и командир 119-го полка ВДВ. Далее был разыгран 40-минутный спектакль.

Вошедшие расположились на почтительном расстоянии от Панкратова и Лужкова, несколько человек сели напротив них. Двоим офицерам-десантникам вообще стульев не хватило, и они стояли у двери.

На расширенном заседании СБ первым выступил истеричный толстяк в ментовском камуфляже. Не моргнув глазом он, красочно расписал воображаемые зверства «боевиков» парламента, мнимые убийства милиционеров.

Вслед за ним обстановку стал нагнетать Ерин.

На заседании была совершенно непотребная обстановка, кремлевские гости вели себя соответствующим образом. Лужков (радиопозывной: «Валдай». – Авт.), правда, сидел тихо и с речами почти не выступал, он лишь мычал что-то нечленораздельное и всем поддакивал. Филатов был сильно пьян и встревал в разговор по любому поводу, как образно кто-то заметил, «гнусно подсевал».

Черномырдин был самым трезвым из приехавших кремлевских руководителей. Спокойно расхаживая за спиной Грачева как уверенный в себе и в своем материальном положении человек, сказал, что пора со всем этим кончать и что Министерству обороны надо спланировать и провести войсковую операцию по захвату «Белого дома».

Следом встал Грачев и, сообщив, что планирование операции возлагается на Кондратьева, тут же сам стал ставить задачи:

– милиция (Панкратов и Огородников. –- Авт.) численностью в две тысячи человек с применением спецсредств оттесняет толпу от «Белого дома»;

– рота танков делает по одному выстрелу из орудий (125-мм!) не ниже пятого этажа (на пятом этаже расположены апартаменты Председателя ВС РФ – это обычное место сбора руководства парламента! – Авт.);

– 119-й полк блокирует подходы к зданию;

– батальон спецназа обеспечивает вход в здание штурмующих подразделений «Альфа» и «Вымпел»;

– БТРы подходят к окнам первого этажа» (прикрывают штурмующие подразделения. – Авт.);

– батальон спецназа – остается личным резервом Грачева;

– Кондратьеву к 5.00 подготовить план операции и представить его министру обороны;

– начало операции в 6.00.

Грачев высказал уверенность, что достаточно будет сделать пару выстрелов из танков, как люди начнут выходить и сдаваться, на что многие офицеры мрачно хмыкали, что так, мол, они тебе и выйдут. Нетрудно было понять, что и Грачев к этому времени солидно «принял на грудь». Фактически было приказано разработать план войсковой операции за совершенно нереальный срок – 1 час 20 минут. По плану операции сначала милиция и внутренние войска МВД должны были оттеснить от здания Дома Советов людей, после чего рота танков делает «всего» по одному выстрелу, за которыми следуют либо капитуляция испуганного парламента, либо штурм Дома Советов силами спецподразделений.

Грачев пообещал Черномырдину предоставить достаточное количество бронетехники с боекомплектом, 10 танков с экипажами добровольцев, но экипажи БТРов и БМП предложил сформировать неармейские.

Когда наступил черед командиров спецназа (подразделений «Альфа», «Вымпел» и ВДВ), которым была поставлена задача обеспечить проход в здание (попросту говоря, захватить первый этаж Дома Советов) и взять его штурмом, командиры спецподразделений «Альфа» (группа антитеррора «А» бывшего КГБ СССР) и «Вымпел» (диверсионное подразделение бывшего 1-го Главного управления КГБ СССР, созданное 19 августа 1981 г. и впоследствии расформированное за отказ штурмовать парламент России 4-го октября 1993 года) отказались идти на штурм Дома Советов без десантников.

Генерал-майор милиции продолжал неистовствовать и после выступления Грачева, выкрикивая: «...Обнаглели! ...Давайте разобьем это осиное гнездо! ...Мы готовы их всех раз...». Когда выяснилось, что танкам подъезда к «Белому дому» нет, разошедшийся не на шутку генерал-майор милиции стал выкрикивать: «Мы знаем подходы через сквер! Я туда поставлю свои БТРы и БМП-2 (бронетехника МВД. – Авт.). Если танки не смогут, то мы оттуда спокойно начнем обстрел!»

Заседание закончилось в 3 часа 40 минут. Ельцин из своей комнаты к заседавшим так ни разу и не вышел. Все телефоны в здании были заранее отключены, из министерства обороны было невозможно установить связь даже по радио: эфир в его окрестностях уже был предусмотрительно «задавлен» станциями глушения.

Сразу по окончании СБ Ельцин отбыл в Кремль. Все офицеры прошли в кабинет Кондратьева, где готовился проект приказа, распределялись позывные и вырабатывался план операции. В 5.00 все еще были в кабинете, и план операции не был готов. К тому же неожиданно выяснилось, что ни у кого из командиров частей не было карты «Белого дома». Словом, типичная армейская бестолковщина.

Из справки ГУКВВ МВД:

«В 5.00 4 октября 450 военнослужащих и 5 БТРов ВВ МВД прибыли для блокирования района, прилегающего к «Белому дому».

БТРы и автоматчики ушли под командованием замкомандующего ВВ МВД генерал-майора милиции Анатолия Романова, чья зловещая роль в серии вооруженных нападений на армейские части в районе Рочдельской улицы (6 раненых таманцев на набережной) и в организации ночных расстрелов пленных защитников парламента требует специального прокурорского расследования.

В 5.30 Кондратьевым был наконец подготовлен план операции.

В 6.00 еще только началась посадка войск на машины и бронетехнику. В 6.15 ушли к «Белому дому» все БТРы «бейтаровцев» Котенева вместе с БТРами и БМП-2 эмвэдэшников Панкратова и Огородникова. Котенева лично напутствовал Павел Грачев, который расположился на командно-штабной машине (КШМ) на базе БТР-70. Со второй КШМ у подъезда на Воздвиженку устраивал всем гневные разносы Барынькин.

В 6.20–6.30 была поставлена задача, и к зданию парламента начали выдвижение все остальные штурмующие и блокирующие подразделения (3 батальона 119-го пдп вышли колонной на ЗИЛ-131 и БТРах, следом – батальон таманской дивизии на БТРах и БМП...).

При этом Павел Грачев лично отдал приказ: «Все за мной! В случае любого выстрела по колонне открывать огонь на поражение!» (можно представить себе, с каким удовлетворением услышал эти слова представитель «закулисы», сумевший буквально через пять минут «обеспечить» эти снайперские выстрелы. – Авт.). После чего на своей КШМ министр обороны лично возглавил колонну 119-го полка. Документировано видеоматериалами, как Грачев на Калининском мосту, отнимая бинокль от глаз с довольной улыбкой приказывает танкистам: «Ну-ка, пизд...те туда как следует!». Вернулся он из района «Белого дома» только к полудню, причем уже на мерседесе. За ним следовали две «Волги» и «ЗИЛ-111» с охраной.

По явно недоработанному плану операции, полетевшему вскоре в корзину, было решено, что в ней примет участие ГУВД Москвы Панкратова, ГУООП МВД Огородникова и его ОМОН, дивизия ОМСДОН ВВ МВД имени Дзержинского и ВВ от Куликова, части Главного управления охраны РФ Барсукова, 119-й полк ВДВ, по мере развертывания – Таманская и Кантемировская дивизии...

МВД и сводная рота ОМСДОН блокируют Дом Советов со стороны сквера и Рочдельской улицы, 2 мсд – со стороны Краснопресненской набережной.

В действительности насмарку пошло почти все, даже назначенное по плану операции место дислокации танков. Вопреки плану, танки для обстрела «Белого дома» пришлось расположить прямо на Калининском мосту.

4 часа утра. Кремль.

Встреча Ельцина с «Альфой» и «Вымпелом»

«Мы не для того готовились, чтобы в безоружных машинисток стрелять».

4 октября 1993 года. Офицеры групп «А» и «Вымпел» у посольства США начальнику ГУО РФ М.И. Барсукову.

Как нам стало известно уже после кровавой бойни, в 4 часа утра в Кремле состоялась встреча Ельцина с офицерами группы «А» и «Вымпел». Привожу ее описание с их слов.

Вечером 3 октября командиры подразделений группы специального назначения «А» Главного управления охраны РФ, специализирующегося по борьбе с терроризмом (известного как группа «Альфа») получили приказ направиться в Кремль, где должны были ждать дальнейших указаний. Спали на полу в Кремлевском дворце съездов.

Около 4.00 часов офицерам сообщили, что с ними будет говорить президент. Вместе с сотрудниками ОУЦ (спецподразделение ГУО РФ «Вымпел») и их зам.командира Герасимовым они направились к Ельцину. Офицеры были при оружии, но, несмотря на установленный порядок, они не были досмотрены, оружие не было сдано.

В помещении, куда их привели, уже находились начальник ГУО РФ, комендант Кремля генерал-лейтенант безопасности Михаил Барсуков, начальник службы охраны Президента РФ генерал-майор безопасности Александр Коржаков, явно нетрезвый, а также командир группы «А» генерал-майор Геннадий Зайцев.

Обратившись к собравшимся, Михаил Барсуков сказал, что поставлена задача захватить Дом Советов. Генерал сообщил, что штурм будет проходить в три этапа: в 6.00 начинается артподготовка силами танков Таманской дивизии, далее авиация и вертолеты наносят ракетно-бомбовый удар, в заключении на штурм пойдут военнослужащие «парашютно-десантных войск».

Генерал-майор Герасимов потребовал от Барсукова письменный приказ. Начальник ГУО РФ сразу ушел согласовывать данный вопрос с Ельциным. Через некоторое время открылась дверь и появился Ельцин. Передвигался он как-то неестественно, был явно не в себе, бледный, как мел.

«Советы решили взять реванш, – заявил Ельцин, – ...Они решили развязать гражданскую войну. Товарищи, вы должны спасти демократию... Как Верховный главнокомандующий, я приказываю взять этот «Белый дом».

После этого, сопровождаемый Коржаковым и другими охранниками, Ельцин ушел. Офицеры группы «А» категорически заявили, что приказ выполнять не будут.

5.00. Указ Ельцина о неограниченных полномочиях генерала милиции Александра Куликова и ВВ МВД

Пункты 2-й и 3-й указа № 1578 «О безотлагательных мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения в городе Москве», подписанного Ельциным в 5.00, гласили:

«2. Министру обороны РФ и министру внутренних дел РФ по согласованию с комендантом района чрезвычайного положения в городе Москве выделить необходимые силы и средства для обеспечения режима чрезвычайного положения, подчинив их в оперативном отношении на период чрезвычайного положения коменданту района чрезвычайного положения.

3. Коменданту района ЧП в г. Москве незамедлительно принять меры по освобождению и разблокированию объектов, захваченных преступными элементами в г. Москве, разоружению незаконных вооруженных формирований и изъятию оружия».

Генерал-лейтенант милиции А.Н. Куликов сразу издал приказ № 1 о введении чрезвычайного положения в районе «Белого дома» и назначил себе двух заместителей, переложив на Панкратова и Огородникова хлопоты по расстрелу парламента. Приказом № 2 он создал на территории Москвы 10 комендантских участков и ввел в каждый из них по два БТРа и по роте ВВ, организовал фильтрационные пункты, выставил усиленные броневые заслоны на развязках МКАД и добился от ВВ усиленного патрулирования города.

Комендант подписал у Ерина приказ о срочной переброске в Москву 50% личного состава всех региональных ОМОНов, которые за единственным «калмыцким» исключением уже утром 5 октября (только с 5.00 до 9.00 утра 5 октября в аэропорты Москвы приземлились более 40 самолетов с ОМОНами) занялись усиленным «перевоспитанием» жителей столицы. Затем новоявленная вечерняя телезвезда принялась запугивать москвичей, регулярно приводя все новые и новые примеры «решительной» стрельбы на поражение своих подчиненных. Попробовал Александр Николаевич себя и на «литературном» поприще, запретив вслед за Юрием Лужковым ряд оппозиционных газет («Правда», «Советская Россия», «Гласность», «День», «Рабочая трибуна», «Русский вестник», «Русское воскресенье», «Пульс Тушина», «Наша Россия», «Красная Пресня», «Путь», «Молния», «Союз офицеров»), попутно «приостановив деятельность» 16-ти общественно-политических организаций и партий (сноска 5). ЦБР было предписано прекратить все операции по их счетам, а ГУВД Москвы – занять помещения и изъять имущество.

3.00–7.00. Приемная Ачалова.

...Потом в СМИ сообщалось, что в эту же ночь Гайдар на оплату нашего расстрела пытался получить наличными в Центробанке РФ 11 миллиардов рублей. Как выяснилось, посланный Гайдаром ночью в ЦБ РФ за астрономической по тем временам суммой замминистра финансов Вавилов получил отказ, после чего с кремлевской свитой поехал прямо на Госзнак и просто-напросто изъял 1 миллиард наличными. Деньги и решили дело! За щедрую плату нашлись добровольцы из офицеров и даже два комдива вместе с командиром полка, не побоявшиеся покрыть позором и кровью сограждан российскую армию. Наемные убийцы отчетливо понимали, что рано или поздно лично им не миновать расплаты за содеянное в этот день. В России им никуда не удастся ни убежать, ни скрыться от возмездия и неизбежного суда, поскольку по убийствам и военным преступлениям нет срока давности!

...В 3.00 ночи меня разбудил пришедший с дежурства Саша Репетов. Я уступил ему раскладушку, а сам перешел в штабную приемную Ачалова, где лег досыпать с разрешения начальства прямо на полу. В комнате бодрствовало несколько офицеров. Тихо о чем-то разговаривали Петрович с Классиным. Обстановка была спокойная и доверительная.

Всю ночь в штаб приходили и уходили люди.

На рассвете поступили сведения, что к «Белому дому» идут около 300–400 вооруженных стрелковым оружием «бейтаровцев». Петрович приказал выдвинуться навстречу боевикам Боксера и Котенева своим шестерым парням, дав им четкие вводные. Его ребята не боялись легальных сионистских боевиков, вооруженных еще Горбачевым. Появление вооруженного заслона остановило «бейтаровцев».

Слава Кулясов успешно осваивал захваченную в мэрии таблицу позывных частей противной стороны. Всю ночь он отдавал на разных каналах ложные приказы и с чувством юмора пытался вносить сумятицу в радиообмен. Была великолепная слышимость.

На его столе негромко работали на прием сразу три портативные радиостанции, включенные на разных каналах, работала и армейская радиостанция. В эфире эмвэдэшники рассыпали угрозы, периодически обещали нас всех уничтожить, кровожадно сообщали, что пленных и вообще живых брать не будут. Сплошным потоком шли грязные подробности, мат. «Белый дом» на «грязь» в эфире практически не отвечал. Из пресс-службы ГУВД МВД на тех же каналах шла накачка войск ложными сводками о потерях МВД и зверствах «боевиков» Хасбулатова и Руцкого над взятыми накануне пленными.

Первое, что я услышал, был радиообмен МВО МО РФ и командира армейской бронеколонны, входившего в Москву по Минскому шоссе. На вопрос командования московского военного округа, почему колонна нарушила приказ и движется по непонятному маршруту, последовал ответ: «Я не могу остановиться. Меня ведет помощник президента Волков...» (сноска 6).

Позднее, когда Ачалов на этой частоте вышел непосредственно на командующего МВО, Леонтий Кузнецов лично клялся ему, что войска округа вводятся в Москву исключительно с узкой целью охраны зданий МО и других армейских объектов, что бронетехника идет без боекомплекта. (Первое было ложью, второе – правдой. Боеприпасы для расстрела «Белого дома» и защитников парламента лично доставил со склада 27-й мотострелковой бригады начальник ГРАУМО РФ генерал-полковник Анатолий Петрович Ситнов. – Авт.)

Время от времени Кулясов умудрялся прерывать изрыгаемые на нас потоки угроз. В один из таких моментов мы все невольно рассмеялись, поскольку в устах «афганца» – старшего офицера Генерального штаба притворные сетования прозвучали с понятным юмором. В целом же нам было не до веселья, хотя в голове тогда еще просто не укладывалось, что буквально через несколько часов прозвучавшие угрозы МВД станут кровавой реальностью.

Чтобы читатель мог немного прочувствовать обстановку вокруг «Белого дома» на рассвете 4 октября, достаточно привести всего две-три минуты стенограммы радиоперехвата в 4 часа 10 минут утра.

МВД:
– Работает радиостанция пресс-службы ГУВД... Всех пленных начальник Департамента охраны «Белого дома» обезоружил и отдал на растерзание своим боевикам.

Второй эмвэдэшник:

– Мужики, это...

Полушеф:

– Ребята, не надо врать. Всех отпустили.

– Молчи, козел. За кровь милиционеров ответишь своей кровью.

– Вот вы так все время и говорите.

– Мы не говорим! Мы вас, скотов, вешать будем!

Второй эмвэдэшник вдогонку:

– …Либо получишь пулю в лоб!

– Тот, кто так говорит, тот и получит. Не надо, ребята, об этом.

– Мы тебе, скотина, не ребята. Твои ребята в жопу друг друга трахают со страха. А с тобой разговаривают работники милиции. И лучше тебе бежать. Вообще бежать тебе некуда. Все равно мы тебя поймаем. Ты понял, придурок, бл.. ? И ты меня не оскорбляй!

– Ребята, а мы вас не оскорбляем вообще-то.

– Да потому что ты - муд...!

– Так нельзя, ребята. Это жестоко.

– Работает пресс-служба Петровки, 38. ...Завтра исполняется 75 лет уголовному розыску. Полковник Шишаев Иван Дмитриевич с 1966 года отдал всю жизнь в борьбе с преступниками. Он задержал десятки бандитов, а сегодня был убит без оружия...

– Я сотрудник милиции, обещаю, что я отомщу за наших ребят, погибших сегодня. Всем защитникам «Белого дома» – готовьтесь, гады!

С поста Макашова:

– Зря ты, парень!

– Стреляйте их на месте, мужики! – с растяжкой продолжает второй эмвэдешник, – Стреляйте, не жалейте! Патронов на всех хватит! Лупи их, блядей.

...В 5.00 по приказу начальника Главного медицинского управления Москвы А. Н. Соловьева из окрестностей «Белого дома» были выведены все машины «Скорой помощи», что спустя два часа привело к гибели тяжелораненых защитников парламента.

Напомню, что еще днем 3 октября во все больницы Москвы по указанию ГУВД из Главного медицинского управления Москвы поступили телефонограммы о планируемом поступлении раненых. Зная о готовящемся штурме Дома Советов, руководство ГМУ сознательно оставило парламент без необходимых медицинских средств – необходимых для спасения людей медикаментов и средств эвакуации раненых. Предпочитая в ночь с 3 на 4 октября заниматься нагнетанием в СМИ истерии о «пьяных защитниках-убийцах» Дома Советов, «врачах-заложниках» из ЦЭМП, Главное медицинское управление официально сделало ответственным за учет и подсчет количества погибших в Москве 3–4 октября... корреспондента «Московского комсомольца» Игоря Надеждина, так отличившегося еще 2 октября в оцеплении «Белого дома» вместе с коллегами из ГУВД, а 5 октября Соловьев разрешил «допросы и очные ставки раненых, находящихся в тяжелом, иногда безнадежном состоянии, в раннем послеоперационном периоде» (из отчета врачей Спасательного центра).

...В 5.40 пришли серьезные люди, как я понял, из спецподразделения «Вымпел» (сегодня уже можно открыто сказать, что это были не «Вымпел» и не «Альфа», а офицеры разведотдела ВДВ, которых я лично все эти дни проводил к Ачалову). Сказали, что час назад закончился Совет Безопасности. Им надо доложить, что там было. Кулясов ответил: «Докладывайте!». Один удивленно, переспросил: «Прямо здесь? При всех?». Вячеслав подтвердил: «Да чего уж теперь! При всех!» Они подробно и рассказали, что с нами вскоре произойдет.

Они уверяли, что «Вымпел» и «Альфа» штурмовать здание Дома Совета решительно отказываются. Пришедшие сообщили, что операция не подготовлена, и ее начало, скорее всего, с 6.00 будет перенесено на 6.30. (Как известно, расстрел парламента велся без всякого плана, даже время его начала было перенесено на 6.33–6.43 стихийно, а не по приказу. – Авт.)

Замечу, что из профессионалов 4 октября, действительно, практически никто не влип в ельцинско-еринское кровавое дерьмо, если исключить из этого списка самого из них недалекого – тщеславного командира спецназа дивизии внутренних войск МВД Сергея Лысюка, который по уши замарался в крови 3 октября в «Останкино» (хотя и он давал слово... милиционера: «ни одного выстрела не сделаем, буду всячески уклоняться»!!!). Все «профи» либо показали Кремлю «фигу в кармане», как «Альфа» или «Вымпел», либо открыто послали Ельцина куда подальше, как, например, командир Софринской бригады особого назначения полковник Васильев.

Полковник Васильев был незамедлительно уволен. Элитное диверсионное подразделение «Вымпел», созданное еще 19 августа 1981 года, за непокорность в назидание всем было решено расформировать, а его остатки передать в МВД, куда из «профи» перешло лишь 10–15 человек. При этом 40% личного состава было демонстративно уволено. 37 человек приняли на работу в Министерство по чрезвычайным ситуациям (МЧС) «под Черномырдина». Попавшая в немилость «Альфа» на глазах усыхает, и из ее рядов пачками увольняются заслуженные офицеры... (сегодня ситуация изменилась в лучшую сторону, однако дух подразделений теперь уже далеко не тот).

...Разбудили тут же генерал-полковника. До этого момента мы старались не беспокоить шефа, тем более что врач, видимо, по ошибке вечером вколол ему какой-то обезболивающий состав с димедролом, что было категорически противопоказано генералу, страдающему аллергией, и шеф впал в легкое забытье. Начиная с 24.00 3 октября, охрана вообще никого не допускала к Ачалову, дав ему возможность отлежаться после травмы хотя бы несколько часов (с истинной причиной сильных болей в ноге разобрались спустя десять дней уже в Лефортово). До прихода наших информаторов никаких прямых подтверждений штурма и ультиматумов из кремлевского окружения Ельцина в секретариат не поступало.

В приемной все окончательно проснулись и надели подсумки. «Обезноженный» Ачалов приказал срочно разбудить Руцкого и привести к нему. Рашицкий вышел с этим приказом из комнаты Ачалова в полном недоумении, вслух спросив нас, как же он может привести исполняющего обязанности Президента к министру? Вопрос повис в воздухе, и он ушел к Руцкому.

Тем не менее, исполняющий обязанности президента вскоре пришел и уединился в кабинете с Ачаловым и высокопоставленными информаторами. Пока за закрытой дверью совещались, все мы сидели в полной готовности, ожидая дальнейших распоряжений. Как и при всех предыдущих объявлениях времени начала штурма было страшновато.

В 6.00 атака не началась и затеплилась слабая надежда, что, может быть, сегодня штурм у них сорвется.

Тут начал докладывать другой наш гость из райсоветовского штаба, ездивший на ракетном тягаче «Ураган» встречать Кантемировскую дивизию. Рассказал, что они проехали по шоссе до самой окружной и никаких войск не встретили. Развернулись. Когда проходили мимо ГАИ, одному из путешественников пришло в голову приказать остановиться у милицейского поста, чтобы спросить насчет колонны войск. Как только «Ураган» остановился у ГАИ, и из кабины кто-то вышел, их мгновенно окружили 15 омоновцев с автоматами. Арестовали и депутатов, и сопровождавшую их вооруженную охрану. Пока ОМОН занимался вооруженными, наш гость, стоявший у края оврага, незаметно в него спустился. Оттуда и дал деру…

Было 6 часов 5 минут утра.

Еще была надежда, что армия не выступит против парламента, что успеет подойти 119-й парашютно-десантный полк. Однако вскоре доложили, что за мостом сосредотачиваются танки.

Поступила информация, что ни с чем вернулась и вторая группа делегатов, также ночью выезжавшая встречать войска. В ее составе были депутаты Павлов, Шашвиашвили, Слободкин, Сердюков и председатель Киевского райсовета. На Киевском шоссе около 2.00 они встретили воинскую колонну и смогли ее остановить на несколько минут. В армейской колонне было около ста единиц бронетехники. Депутаты перегородили шоссе машиной. Николай Павлов через мегафон призывал солдат не выполнять преступный приказ и не стрелять в соотечественников. Из первого БТР их стали ловить в прицел крупнокалиберного пулемета. На дорогу выбежали милиционеры. Один из них, ткнув Павлову в бок ствол пистолета, кричал, что сейчас его застрелит. Депутатов оттащили с пути колонны. Колонна бронетехники проследовала в сторону «Белого дома».

Вторую войсковую колонну тоже удалось перехватить по дороге. Сделал это полковник из «Белого дома» вдвоем со знакомым предпринимателем. Они перегородили дорогу колонне мерседесом. Тогда из головного БТРа вылез безусый армейский лейтенант и, матерясь, избил в кровь пожилого полковника Генерального штаба, пытавшегося напомнить им о присяге, Конституции и статье 10 Закона «Об обороне».

Вскоре ребята Макашова пригласили меня зайти к ним в штабную комнату. Они снаряжались. По привычке спросил кофе. Со смехом мне ответили, что после вчерашнего увольнения их штабного снабженца сами теперь сидят на хлебе. Еще вчера утром пронырливого интенданта списали к заместителю по тылу генералу Колоскову. Поводом для негодования Макашова, возмущенного нечистоплотностью снабженца, послужил факт продажи им за деньги какой-то мелочи.

Ребята спросили, много ли у меня патронов. Уклончиво ответил, что кое-что есть. Тогда мне вручили на память две снаряженные обоймы с патронами для автоматных магазинов. В той обстановке это был самый нужный и дорогой дружеский жест. Был тронут таким вниманием. Ребята попрощались и ушли на свои позиции, расположенные в самом опасном месте «Белого дома» (имеется в виду двухэтажный холл с огромной мраморной лестницей у парадного входа Дома Советов)...

Примечания к третьей главе:

I. В настоящее время на вооружении спецчастей и внутренних войск МВД РФ находится различие автоматическое оружие калибра 9 мм, например, пистолет-пулемет ПП-90, пистолет ПБ (пистолет бесшумный), АПС – автоматический пистолет Стечкина и его бесшумный вариант, 9-мм винтовка специальная снайперская «ВСС» со съемным прикладом и глушителем, закупленный частями МВД автомат спецназа ГРУ Генштаба МО «АС» – автомат специальный с несъемным глушителем под спецпатрон калибра 9 мм... Табельное оружие офицеров МВД и бойцов спецназа «Витязь» – пистолет Макарова ПМ калибра 9 мм. У защитников парламента были автоматы АКС-74У калибра 5,45 мм.

2. Г.А. Явлинский, стенограмма видеоматериалов митинга на Пушкинской площади Москвы 11 декабря 1994 года в защиту режима генерала Дудаева в Чечне.

3. Б.Е.Немцов, 18 июня 1995 года, 19:14. Фонограмма российского телевидения. Диалог Немцова с Жириновским по поводу штурма больницы, захваченной чеченскими террористами в Буденовске.

4. Кондратьев Георгий Григорьевич – генерал-полковник, начальник Главного оперативного управления МО РФ, замминистра обороны по чрезвычайным ситуациям (главный исполнитель расстрела парламента, планировал операцию и лично руководил акцией по уничтожению людей, 4 октября от начала до конца расстрела руководил войсками по эфиру (документировано материалами радиоперехвата).

5. Русская партия, Союз офицеров, Российский общенародный союз, Трудовая Москва, Трудовая столица, Партия Возрождения Державы, Фронт национального спасения, Российская коммунистическая рабочая партия, Всероссийская коммунистическая партия, Всероссийский коммунистический союз молодежи, Фронт патриотической молодежи, Объединенный фронт трудящихся, Русское национальное единство, Русский национальный собор, Коммунистичекая партия Российской Федерации, Национально-патриотический фронт «Память».

6. Волков – сотрудник администрации президента РФ, позднее застрелился из наградного оружия.

РАССТРЕЛ ПАРЛАМЕНТА

«Допросив тысячу военнослужащих, мы получили следующие доказательства: никаких мирных переговоров в промежуток времени между событиями 3 и 4 октября не велось – был отдан приказ штурмовать немедленно... В паузе между случившимся 3-го и тем, что произошло 4-го октября, никто не предупреждал людей, оставшихся в «Белом доме», о начале обстрела и штурма, то есть доказательства ведения каких-либо переговоров нет. Следовательно, события 4 октября надо квалифицировать как преступление, совершенное на почве мести, способом, опасным для жизни многих, из низменных побуждений».

Генеральный прокурор РФ Алексей Казанник («Деловой мир», № 95(928), 1994 г.)

В 6.43 раздались первые выстрелы. Оказалось, снайперы ГУО РФ и МВД стороннего государства решили подогреть штурмовой энтузиазм трех батальонов 119-го парашютно-десантного полка и подстрелили двух его офицеров. На подходе к «Белому дому», прямо на марше, в 100 метрах от перекрестка Нового Арбата и Новинского бульвара (Садового кольца), под вывеской «Арбату 500 лет!» колонна ЗИЛ-131 с десантниками была обстреляна с домов, уже занятых наемными войсками и МВД. Стреляли с крыш домов по левую сторону Нового Арбата, в том числе и с крыш домов жилого городка посольства США. Что характерно, когда полк спешился и стал пробираться по узкой асфальтовой дорожке к мэрии, ельцинские снайперы выбрали себе только две жертвы – и обе из руководства полка – замкомполка (тяжело ранен) и замкомандира инженерно-саперной роты (убит).

…Документировано несколькими свидетельскими показаниями, что к командирам попавших под обстрел подразделений десантников и таманцев несколько раз подходили сотрудники «наружки» ФСК (тогда МБ РФ) и МВД, которые сообщили, что огонь ведут свои – правительственные снайперы, трассовики бывшей «девятки» и неизвестные снайперы с крыши посольства США и его жилого городка (о наличии среди стрелков ГУО РФ заезжих снайперов-иностранцев сотрудники «семерки», очевидно, не знали), они посоветовали десантникам и таманцам быть поосторожней, так как, по их словам, снайперы ГУО РФ имеют богатый опыт еще со времен войны в Афганистане, им все равно, кого убивать. Сотрудники «наружки» подробно рассказали, откуда именно ведут огонь правительственные снайперы (показали дома, соответствующие слуховые и квартирные окна); особо выделили обнаглевших снайперов с крыши посольства США и советовали не подставлять им спину, поскольку, по их словам, те никому из «наших» не подчиняются.

…Следом к баррикадам у «Белого дома» подошли БТРы и открыли пулеметный и автоматный огонь на поражение. С этого момента и до 5.30 5 октября огонь из БТРов и БМП практически не прекращался. Был лишь один перерыв на 2–2,5 часа, когда «Альфа» и «Вымпел» выводили депутатов.

Об интенсивности огня свидетельствует хотя бы такой факт.

Еще 3 октября дивизия МВД имени Дзержинского была поднята по боевой тревоге. С вечера, объявив подготовку к атаке и штурму парламента, в расположении дивизии зачитали приказ: сформировать экипажи БТРов во главе с сержантами-инструкторами для атаки «Белого дома», учебному полку немедленно начать снаряжение магазинов и пулеметных лент. Всю ночь 3 октября и весь день 4 октября учебный полк дивизии Дзержинского был занят тем, что непрерывно снаряжал автоматные рожки и пулеметные ленты. Постоянно подвозили все новые и новые «цинки» с патронами. Начиная с рассвета 4 октября, снаряженные ленты и магазины только и успевали отправлять в район «Белого дома». И это продолжалось по 5 октября включительно.

Часть БТРов дивизии Дзержинского была передана «бейтаровцам» СВА. Жирный куш, недоданный изувеченным в Афгане и сэкономленный на погибших там ребятах, впервые был брошен с правительственного стола и достался Котеневу. Утром 4-го октября прозвучал приказ эмвэдэшных генералов никого в плен не брать. Гражданские экипажи БТРов («Бейтар») и задали безжалостный тон действий всех участников акции, первыми же очередями расстреляв около сорока безоружных баррикадников. Только из одной дивизии Дзержинского ВВ МВД в расстреле парламента участвовали 23 БТРа (в/ч 3500, 3419).

РАССТРЕЛ ПОСТОВ БАРРИКАДНИКОВ

со стороны Краснопресненской набережной

«Виктор Степанович! ...Мы там видели детей, женщин. Там где-то пятьсот или шестьсот трупов. Остановите эту бойню!» 4 октября. 15.00. Кремль. Призыв к Черномырдину на совещании правительства и субъектов Федерации

Показания одного из защитников парламента – офицера ВДВ Олега Синякова о начале атаки (выпускник рязанского училища, был командиром группы спецназ):

«Ночью с 3-го на 4-ое октября спал на ковровой дорожке на втором этаже в 24-м подъезде вместе с охраной штаба Ачалова у окна, выходящего на Москва-реку. Оружием не обеспечен. Проснувшись, видел выдвижение боевой техники наемных частей на исходные позиции. Со стороны гостиницы «Украина» на противоположном берегу реки на набережную Тараса Шевченко у Калининского моста вышли БТРы и БРДМ. Заняли исходные.

На нашей стороне реки БТРы числом около 12-ти (14 БТРов из батальона таманской дивизии вышли во внутреннее кольцо оцепления со стороны Краснопресненской набережной. На БТРе-145 шел комдив 2мсд Валерий Евневич. – Авт.) объехали со стороны Калининского моста по набережной «Белый дом» и расположились на набережной, правее парадной лестницы. Командиры боевых машин и наводчики-операторы торчали из люков и не думали укрываться.

Подумалось, что сейчас начнется канитель с переговорами об условиях сдачи, предъявят ультиматум, но услышал беспорядочную стрельбу. Один из БТРов открыл огонь по окнам соседнего с Домом Советов здания, выходящего на Краснопресненскую набережную по переулку Глубокий, имитируя начало боя. Одновременно был открыт огонь из КПВТ по людям, сооружениям вентиляционных шахт на газонах «Белого дома». Сразу начался прострел лестничных пролетов снайперами. Их огонь по кабинетам депутатов и штабным комнатам велся на упреждение в обрез примерно по уровню подоконников.

Расстрел начался внезапно, подло и без предварительных условий. Свербила одна мысль: «Где взять оружие!»

Поменял точку наблюдения. Началась высадка солдат с брони со стороны посольства США и стадиона. С военной точки зрения мне это представлялось полным абсурдом – выбрасывать людей «на мясо» в условиях неподавленных огневых точек, если бы таковые имелись, – бессмысленное и безответственное решение. Пьяные солдаты неуклюже переваливались, стреляя из автоматов и неумело прячась за естественными укрытиями. Плотность огня по зданию Дома Советов нарастала. На крыше посольства заметил вооруженного человека.

В этих условиях услышал команду Руцкого по селектору: «Огонь не открывать!» Ачалов продублировал: «Огонь ни в коем случае не открывать!» Макашов оговаривал условия открытия огня лишь при крайней необходимости: «…лишь в случае реального проникновения противника в здание!» В противном случае – огонь не открывать!

Руководство обороной второго этажа осуществлял Макашов. Несмотря на нехватку оружия и патронов, защитники «Белого дома» были спокойны. Мы надеялись на помощь якобы идущих к нам на выручку армейских частей.

Уверенность укрепилась с появлением вертолетов, которые перед этим вызывал Руцкой (в это время Олег присоединился к нашей группе на 5-м этаже – Авт.). Каково же было разочарование, когда «наши» вертолеты начали корректировать огонь по «Белому дому», сопровождая это тупым зубоскальством в эфире. Возмущению Руцкого не было предела. Хасбулатов, напротив, был молчалив и замкнут.

По этажам вновь прозвучала команда огонь не открывать. Руцкой попытался войти в связь и вступить в переговоры о перемирии с «Дунаем» (позывной командующего от МВД в эфире). Противоположной стороной обращения Руцкого были проигнорированы. Вдобавок на этой же частоте кто-то с чувством явной безнаказанности злорадно посулил: «Сейчас мы вас всех прикончим, суки!»

(Конец цитаты).

Факт: Штурм и расстрел парламента 4-го октября 1993 года начался внезапно, без какого-либо объявления или предварительного предупреждения.

Никаких предложений сдаться или вывести из здания женщин и детей атакующие не делали.

Перед началом атаки никаких ультиматумов о капитуляции парламенту не выдвигалось.

Первыми очередями из БТР было убито около 40 безоружных человек.

По данным Руцкого, в «Белом доме» на момент начала атаки находилось до 10 тысяч человек, в том числе женщины и дети.

Неоднократные требования Руцкого прекратить огонь по «Белому дому» и дать возможность вывести из здания Дома Советов женщин и детей на штурмующих действия не возымели – огонь не прекращался в течение 10 часов! За это время руководителями акции не было сделано ни одного предложения расстреливаемым в Доме Советов людям сдаться, им не давали возможности вывести из-под огня женщин и детей, что приходилось делать под обстрелом, с потерями.

По радиостанции мы сразу услышали чьи-то призывы о помощи: «На баррикадах десятки убитых и раненых! Срочно нужны носилки и спасатели! Всем, кто может, помочь вынести раненых! Их необходимо срочно эвакуировать в здание!» Не укладывалось в голове, что начавшаяся чудовищная бойня на языке кремлевских стратегов в плане операции обозначается не иначе, как: «Милиция и внутренние войска МВД оттесняют людей от здания».

Быстро пришло осознание, что как такового штурма не будет. Будет массовый и безнаказанный расстрел из бронетехники по американской схеме. Хотя в первые минуты расстрела парламента еще было трудно себе представить, что людей целый день будут заживо сжигать и стирать с лица земли кумулятивными снарядами и снарядами объемного взрыва из 125-мм танковых орудий Т-80, испепелять из огнеметов «Шмель», аналогичными по своему действию зарядами, рвать в клочья из 73-мм орудий БМД-1, из 30-мм скорострельных автоматических пушек БМП-2 и БМД-2, 12,7-мм пулеметов ДШК танков Т-80, сдвоенных танковых пулеметов БТРов – 14,5-мм крупнокалиберных пулеметов КПВТ и 7,62-мм пулеметов Калашникова танковых, 7,62-мм ротных и 5,45-мм ручных пулеметов Калашникова (РПКМ и РПКС-74)

Вспомнил, что надо разбудить Репетова. После моих слов: «Поднимайся! Штурм!» – он сразу посмотрел на часы: было 6.45 (другой будильник показывал «6.35»). Ему приказали найти и носить за хромающим Ачаловым бронежилет. Бронежилета у генерала не было, и я отдал свой. Начало атаки разбудило далеко не всех. В разных комнатах здания парламента, в его холлах, на лестницах и в подъездах еще спали сотни и тысячи человек. В одном лишь бункере спортзала, по многочисленным свидетельствам очевидцев, остались в западне более 700 спящих.

Среди проспавших начало атаки был и депутат Николай Павлов, который на исходе ночи устроился почивать в огромном кабинете Бабурина на составленных напротив окна стульях. В разгар обстрела его не сразу смогли убедить покинуть удобное, но ставшее смертельно опасным ложе. Проснувшись, шумливый сибиряк гневно отмахнулся от советов и остался сидеть в кресле напротив окна, вслух читая под пулеметные серенады стихи. Кто-то продемонстрировал ему работу снайперов: стоило рукой один раз слегка колыхнуть белую штору, как все окно (и участок стены напротив него в «начальствующих» апартаментах на 6-м этаже) разнесли разнокалиберными пулями и снарядами. Атакующие патронов не жалели и стреляли на любое шевеление (по данным видеохроники, только на полутора квадратных метрах стены у карты Хасбулатова я насчитал 43 пробоины от боеприпасов 3-х разных калибров).

Тысячи же наших людей, среди которых было немало опытных боевых офицеров и прошедших Афганистан солдат, вынуждены были встречать штурмующих с голыми руками. Можно лишь представить себе, как они в ярости проклинали безалаберное и непредусмотрительное парламентское начальство и собственное бессилие.

Патронов практически не было, их жалели, и полуденный бой в здании (десантники проникли в «Белый дом» через подвал со стороны мэрии около 12.00) на различных маршевых пролетах и в подъездах выглядел примерно так: со второго или третьего этажа выставлялся ствол АКСУ, потом незадачливым штурмовикам кричали: «Подними голову!», гвардейцы ошалело смотрели в зрачок автомата, после чего им кричали (использовались, как правило, нелитературные обороты): «Убирайся, пока цел!» Этим здравым советам практически все послушно и следовали. Время от времени со стороны защитников парламента в сторону нападавших раздавались короткие редкие очереди.

...Из окна я обратил внимание на такую нелепицу: один из баррикадников под огнем БТРов со стороны набережной выскочил (может быть, с бутылкой бензина) им навстречу. На парня, очень похожего на Крестоносца, были накинуты один на другой два бронежилета, очевидно, он думал, что это спасется от пули из КПВТ. Юноше повезло – он один из немногих, кому повезло добежать обратно до дверей «Белого дома» со стороны набережной. Большинство баррикадников на постах со стороны набережной скосили БТРы и котеневцы, убивавшие безоружных и заспанных людей.

...Стало ясно, что вскоре можно будет прямо из окна нашей приемной дотянуться рукой до дула КПВТ одного из атакующих БТРов. Через какое-то время раздался приказ перейти с Ачаловым к Хасбулатову.

Мы поднялись с Ачаловым на пятый этаж в приемную Хасбулатова. Против обыкновения остановились в угловом коридорчике, отделенном от приемной проходной комнатой охраны. Комната эта была небольшая, всего метров 16–18, окон в ней не было. За ней виднелся светлый зал огромной и уже ставшей мне хорошо знакомой приемной.

В самом центре этой комнатки за распахнутой настежь дверью перед журнальным столиком сидел в застегнутом белом плаще Хасбулатов с таким же белым лицом и молча курил тонкую черную сигарету. Там же был Руцкой в светлом тканевом бронежилете и в камуфляже, с переносным радиотелефоном сотовой связи «Ericsson» через плечо и телефонной трубкой в руке.

Мы остановились в паре метров от них в коридоре. Михаил и я расположились на стульях. Метрах в семи дальше по коридору занял позицию кряжистый охранник Руцкого. Он расположился за наваленными поперек коридора сейфами. Непосредственный его начальник Володя Тараненко позднее попытался навязать Репетову сомнительную честь – по приказу Руцкого вынести на улицу белый флаг, но ему неделикатно отказали. С тем флагом вышел человек, похожий на корреспондента ИТАР-ТАСС Терехова, и был убит снайпером.

Охрана Руцкого смотрела на нас, как на сумасшедших, когда на глазах высокопоставленных руководителей пришлось с грохотом разбить великолепный стул. Выломанную из спинки стула длинную палку Александр Павлович вручил Ачалову в качестве трости-костыля. Это подало дурной пример остальным, и вскоре вокруг нашего «г-образного» коридора выломали все закрытые двери – в открытых комнатах оборудовали огневые позиции.

Минут через 25–30 Руцкому и Ачалову начали поступать донесения. Доложили, что первыми же очередями атакующих БТРов убито около сорока безоружных баррикадников только со стороны трех подъездов, есть раненые. Разметали огнем и походную часовенку на улице вместе с молящимися женщинами. Руцкой подтвердил свой приказ, отданный еще в первые минуты атаки, когда он велел занести раненых в здание, открыть «Белый дом» и впустить в него с улицы всех попавших под обстрел БТРов. Он категорически запретил открывать огонь за пределами «Белого дома» и по целям вне здания. Как и 3 октября, действовал приказ огонь не открывать. Оружие разрешено было применять только внутри здания, да и то лишь в случае проникновения в него штурмующих частей. Этот приказ повторяли по внутренней сети радиооповещения «Белого дома» и радиостанциям.

Александр Владимирович с заметным опозданием распорядился выдать все оставшееся табельное оружие Департамента охраны ВС РФ, запас которого измерялся несколькими десятками стволов.

Руцкой, стоя в дверях комнаты, ругался: «Где это еб...ное Эм-Бэ!» Потом по радиотелефону кому-то из руководства частей МБ он кричал: «У Вас же есть оружие! Ударьте им в спину или убедите немедленно прекратить огонь. Объясните, что здесь есть женщины и дети. В здании около 10 тысяч человек. У меня уже 40 убитых. Танки сейчас начнут стрелять залпами. Они убийцы. Остановите их!» Это врезалось в память довольно отчетливо, с дословной точностью. Руцкой то появлялся, то исчезал в проеме двери, постоянно с кем-нибудь связывался по радиотелефону, нервно говорил примерно одно и то же. Требовал, чтобы собеседники звонили в западные посольства, в правительства.

По-другому он требовал немедленного прекращения огня лишь от Черномырдина, когда сквозь зубы и явно через силу бросал всего несколько слов в эфир: «Черномырдин, немедленно прекрати огонь! Черномырдин, немедленно прекрати огонь!»

Руцкой был не в себе от происходящего. Узнав про черноволосых молодцев в кожаных куртках на бронетранспортерах и с помповыми ружьями в руках, Руцкой матерился по-черному: «...Е...е жиды! Это все Боксер со своими головорезами! ...Е...я свердловская мафия!» Словно знал, что произойдет буквально через несколько часов – как на крови павших у расстреливаемого «Белого дома» (напротив мэрии) хасиды на радостях будут танцевать ритуальную пляску Суккота (документировано видеоматериалами российского телевидения).

Раньше состояние обреченной решимости мне приходилось наблюдать лишь у генерал-полковника Ачалова, еще две недели назад осознавшего всю безысходность нашего положения. Обязанный защищать закон и Конституцию вместе с армией, из-за предательства генералитета и офицерского корпуса он вынужден был в одиночку с нашими, по сути, безоружными добровольцами противостоять попытке государственного переворота. Нам, сделавшим добровольный выбор одиночек, в эти часы было легче.

Все дни и недели осады у меня вызывало чувство сильного возмущения то, что преступники, задумавшие государственный переворот, правильно оценили наших людей и не оставили им никакого выбора. Оппозиционеров хладнокровно запланировали физически уничтожить. По сценарию переворота, люди в «Белом доме» были поставлены перед выбором, который с самого начала требовал неприемлемую цену и заранее был предопределен. Выбора, по сути, не было!

На 62 автомата защитников парламента было брошено 185 единиц армейской бронетехники (80 БТРов, 10 танков, 60 БМД, 20 БМП, 15 БРДМ) и 61 единица бронетехники МВД (по официальным данным о привлечении сил и средств ВВ 4 октября: 26 БТРов, 25 БМП-2 и 10 спецмашин). На один автомат – три единицы бронетехники, один крупнокалиберный пулемет и две пушки. На каждого ребенка, на каждую женщину и каждого безоружного мужчину послали в «бой» по взводу или отделению пьяных автоматчиков-убийц с приказом «пленных не брать». Сегодня уже точно установлено, что в «операции» 4 октября правительственными войсками было задействовано более 102 снайперских винтовок (52 СВД из Балашихи и 50 с армейского склада в Алабино), в том числе и группой прибывших из отдаленного государства снайперов-спецназовцев. Численность правительственных войск и наемников исчислялась многими десятками тысяч и приближалась к круглой цифре; даже официальные источники признавали, что 4 октября в отдельные моменты операции по расстрелу парламента непосредственно вокруг здания Дома Советов было задействовано до 20-ти тысяч военнослужащих.

...Через некоторое время Руцкой вышел в предбанник и, резко ткнув в нас с майором Мишей пальцем, потребовал немедленно оповестить 1-й и 14-й подъезды о том, что сейчас на пандус «Белого дома» будут садиться три вертолета. Вертолеты наши, и ни в коем случае по ним огонь не открывать. Ждали, кажется, «Ми-24». Руцкой почему-то обращался не к своим охранникам, а непосредственно к нам.

Вышедший буквально следом Ачалов подтвердил его слова, приказав мне обойти огневые точки «Белого дома» в зоне пандуса и передать на указанные посты распоряжение Руцкого. По радиостанции передать данный приказ было невозможно не столько из-за того, что питание радиостанций почти у всех уже было на исходе, сколько из-за соображений ложной секретности и открытости эфира. Поэтому, взяв в сопровождающие Классина с товарищем, я отправился в обход «Белого дома».

Сначала мы поспешили оповестить посты в месте наиболее вероятной посадки вертолетов на пандус «Белого дома» со стороны набережной. Спустились к парадному входу на пост Макашова.

В необозримый по ширине холл парадного входа «Белого дома» одновременно через стеклянную стену со стороны набережной могла бы въехать рота танков или БМП. Все ясно понимали, что при отсутствии у нас гранатометов и противотанковых средств невозможно помешать десанту на бронетехнике приблизиться вплотную к «Белому дому» и прорваться на первый этаж этого холла. Позиции были определены, исходя из того, что бой придется вести исключительно внутри здания с теми, кто в него войдет через стеклянные стены.

Здесь я и увидел последний раз Андрея Маликова (Крестоносца), Славу-комбата, Морпеха (Евгения Штукатурова), двух «барсов», Володю Бадмаева с ручным пулеметом и генерала Макашова.

Они расположились, как и было задумано по плану обороны, на втором и третьем этажах парадного холла. Контролировали первый этаж холла, ожидая встретить штурмующих сверху перекрестным огнем уже в самом здании. Под первым этажом холла был еще один этаж, в который штурмующие также могли войти снизу. Это можно было сделать хотя бы из-под того же пандуса, подъехав со стороны набережной на БМП к расположенному под ним подъезду 1А. В случае же начала перестрелки ребята в этом холле становились легко уязвимыми для снайперов из гостиницы «Украина».

Альберт Михайлович сидел на внутреннем балконе второго этажа в простенке у окна, выходящего на набережную. На коленях он бережно держал автомат. На его голове был неизменный берет. Рядом с ним позицию занял начальник его охраны.

Когда я шагнул в холл, ребята в несколько голосов выкрикнули: «Осторожно, снайперы!». Предупредив об опасности и наказав особо не высовываться, они рассказали нам о вышедших на небывалую охоту снайперах из гостиницы «Украина». Они уже успели познакомиться с их работой и теперь рассредоточились за колоннами и другими укрытиями. На мое сообщение о вертолетах Макашов кивнул головой и подтвердил, что принял информацию к сведению.

Судя по интенсивности обстрела из БТРов и БМП, ни о какой посадке вертолетов со стороны набережной у парадного входа «Белого дома» уже не могло быть и речи.

В это время произошла неожиданная встреча. Один из бойцов поста узнал Сергея Классина. Это был его товарищ по Тюмени. Они только и успели, что обменяться приветствиями да сумбурными вопросами. Мы спешили передать приказ Руцкого и Ачалова на другой пост в 14-м подъезде. Объяснив, что у нас еще не выполнено задание, мы вынуждены были попрощаться.

Пока же они обнимались, я не удержался от комментария по поводу ожидаемых злосчастных вертолетов. Не без горькой иронии сказал стоявшему рядом Крестоносцу, что в сказки давно не верю. Тот мрачно со мной согласился.

…Так и отпечаталась у меня в памяти одна из невозможных картин той нашей жизни: Москва. Парламент. Атака БТРов. Передовая позиция на мраморной парадной лестнице. И как рядовой боец, первым встречающий десант, сухопарый генерал-полковник с автоматом в руках.

Из наших генералов излишне прямолинейный Макашов в сложных внутри парламентских ситуациях был наиболее последовательным и никогда не вилял. Он был бы уместен в порядочном обществе, но не в нашем. Как принято сегодня говорить, необходимо было проявлять гибкость: подкупать войска деньгами и должностями. Технология взятия власти, видимо, исключает нравственный императив.

Многим из нас запомнился возмущенный отказ генерал-полковника что-либо пообещать за поддержку парламента каким-то действующим комдивам, пекущимся о своей выгоде и карьере. Макашов не шел на компромисс с такими людьми, не объединялся с ними даже тогда, когда этого требовала обстановка.

…Мы и предположить не могли, что первыми в «Белый дом» полезут бойцы 119-го парашютно-десантного полка из Наро-Фоминска, десантники, которых мы так тщетно ждали и на которых только и надеялись. Полк-предатель по некоторым данным даже пытался пробиться к нам с боем и условием своего перехода на сторону парламента выдвинул приход к ним лично Ачалова, засылая в Дом Советов сообщения: «Если Ачалов сам придет, наш полк пойдет за ним!»

Тем не менее, это произошло, и смогли же потом как-то оправдать себя его офицеры. Объяснили же они собственное предательство какими-то карьерными или бытовыми соображениями. А ведь они, эти офицеры-десантники, точно знали, что их полк шел на защиту парламента.

Правда, и среди них нашелся человек, совесть которого не выдержала. На глазах медбригады Ю. Холькина командир 5-й роты 2-го батальона 119-го полка капитан Сергей Олегович Смирнов решился «погасить» из гранатомета БТР МВД, атаковавший их батальон. Он был расстрелян прямо через бетонный забор из крупнокалиберного пулемета КПВТ другого БТРа МВД. Его тело прошили навылет две пули калибра 14,5 мм.

Военнослужащим 119-го полка также, наверное, будет небезынтересно узнать, как ельцинские части оцепления «Белого дома» по ошибке задержали и, видимо, расстреляли их товарища-однополчанина. Расстреляли из-за неточного доклада и нежелания одного из начальников штурма утруждать себя выяснением истины. Тот радиоперехват подробно записан сотрудниками охраны Руцкого, а в открытом эфире свидетелями этого эпизода могли быть иностранные журналисты.

Вышестоящему офицеру доложили, что в расположении правительственных частей задержан снайпер 119-го полка. На вопрос, свой он или нет и что с ним дальше делать, последовал краткий приказ. Сами переговоры трех офицеров заняли всего пару минут:

– ...Обнаружен снайпер 119-го полка. Говорит, что они на нашей стороне.

– Так!.. Что там? 119-й на нашей стороне или нет?

– 19-й – на нашей, 119-й –- не знаю!

– Уничтожить!

Последнее слово приказа было произнесено жестко, с беспощадной деловитостью.

Снайперы ГУО РФ застрелили заместителя командира инженерно-саперной роты старшего лейтенанта Константина Кирилловича Красникова (пуля в голову) еще на подходе к «Белому дому» около мэрии. Разведчика-снайпера разведроты 119 пдп ефрейтора Сергея Хихина, вырвавшегося вперед в составе группы из трех бойцов, ликвидаторы ГУО РФ из третьего слева верхнего окна дома № 11/2 на Дружинниковской (перекресток с переулком Капранова) сначала подстрелили в районе сквера, затем раненый десантник был зверски избит – обширная скальпированная рана головы, перелом левой скулы, свода черепа, огнестрельное пулевое ранение головы), как и убитого при аналогичных обстоятельствах рядового взвода связи 2-го батальона (возможно, того самого «снайпера 119 полка») Романа Сергеевича Коровушкина (который был уничтожен как неизвестный и опознан только 5 октября. У убитого была закрытая черепно-мозговая травма). Чудом уцелевшим под огнем снайперов можно считать солдата 3-го батальона 119 пдп Шнитко – снайпер пробил ему каску и шапку, но пуля из СВД лишь чиркнула по голове; после чего ему все же «всадили» со стороны сквера (к вопросу о хозяевах детского парка панкратовцах и котеневцах) автоматную очередь в ногу. Снайперы достали и лейтенанта 119-го полка Земскова – пулей в ногу. Огонь на поражение велся армейцам исключительно в спину по приказу руководства МВД со ссылкой на мифический переход полка на сторону парламента.

Через считанные часы после нашего разговора на мое место, пошатываясь, поднялся капитан злополучного 119-го полка воздушно-десантной дивизии Андрей Емельянов, героически пытавшийся отстреливать пожилых теток из обслуги Дома Советов сразу из двух пистолетов (документировано видеоматериалами.)

Уже после расстрела парламента стало известно, что когда 119-й полк пришел на нашу защиту, его командира купили, а офицерам полка пообещали квартиры и щедрые премиальные. Нормальные люди просто отказались бы...

Впрочем, у меня, почему-то, нет на них обиды, скорее, горечь за них же самих. Но неужели не снятся гвардейцам лица расстрелянных?

Во время «боя» уже внутри «Белого дома» изрядно «принявший на грудь» Андрей Емельянов с несколькими своими подчиненными попал в коридоре Дома Совета «в мешок». Офицера и его солдат пожалели – вместо автоматных очередей в упор им подарили жизнь. Ошалевший от неожиданного подарка судьбы, капитан мгновенно обнаглел и тут же выступил в качестве организатора частных переговоров с генералом Макашовым, незатейливо предлагая всем защитникам парламента... сдаться ему лично. Капитан, видимо, уже мысленно провертел в своем кителе дырку для золотой звезды Героя России, представляя сколько доверчивых «языков» ему сейчас доведется взять. Макашов отказался вести с ним какой-либо разговор, заметив: «Да он просто пьян!» Поразительно, но с этим «героем» всерьез носился такой солидный человек, как Иона Андронов, несмотря на то, что гвардеец прямо заявил: он берет «языков» без санкции и без согласования даже со своим непосредственным командиром.

Емельянов, правда, потом публично признавал, что встречавшиеся с ним защитники «Белого Дома» вызвали у него чувство большого уважения. Он говорил, в частности, что один из людей Макашова произвел на него во время этих бессмысленных переговоров впечатление «достойного противника с твердыми убеждениями и, несомненно, глубоко порядочного человека».

Впрочем, десантникам, судя по нашим данным, было не до моральных угрызений. Скорее всего, их больше беспокоила дележка добычи. Узнав, что внутренние войска грабанули много видеоаппаратуры и попрятали это все в БТРы, пришедшие к шапочному разбору туляки и рязанцы (введены в район Дома Советов на смену 119-му пдп в 23.30) по совету нарофоминцев решили ее ночью экспроприировать. В полках очень сильно переживали, когда перед самой бандитской разборкой удачливых мародеров из внутренних войск скоропостижно отправили к месту постоянной дислокации. Так десантники остались без видеомагнитофонов.

...Тогда же, в начале штурма 4 октября, мы стремились быстрее выполнить полученный приказ и поспешили распрощаться с товарищами. Оставшиеся с Макашовым ребята готовились к отражению штурмовых отрядов. На их напряженных лицах отражалось томительное ожидание боя. Каждый из них улыбнулся нам и не преминул пожелать удачи или сказать какие-нибудь другие ободряющие слова напутствия. Первым мне пожелал удачи Слава-Комбат. «Морпех» стоял дальше всех от меня и смог лишь дружески кивнуть на прощание.

О том, что происходило утром на баррикадах вокруг «Белого дома», я могу судить по увиденному мной из окон здания (если не считать нашей скоротечной «пробежки» по трупам товарищей вокруг Дома Советов). Значительно полнее моих отрывочных наблюдений о первых атаках могут поведать их жертвы, уцелевшие на улице. Для полноты картины приведу подробные описания расстрелов баррикад и наружных постов, учитывая, что многому в этих рассказах мы являемся непосредственными свидетелями.

РАССТРЕЛ ЗАПАДНЫХ БАРРИКАД

(атака БТР и МВД в направлении 8-го подъезда по Рочдельской улице)

Существуют видеоматериалы, на которых видно, как к «Белому дому» подходят БТРы с боевиками СВА Котенева. Сан Саныч и его тогдашний заместитель Паша одеты в камуфляж. Паша спрыгивает с брони БТРа с пулеметом Калашникова в руках. Позднее он часто бахвалился, что 4 октября 1993 года собственноручно убил 17 «красно-коричневых» (есть свидетели). Котенев перебегает по кустам к углу дома в окружении нескольких человек с оружием в руках. Водитель микроавтобуса-мерседеса СВА Сергей подбежал к солдатам и отобрал у одного из них автомат...

Показания баррикадника Евгения О. (приводится по «КП» от 9 октября 1993 года):

«Командир нашего отряда предложил желающим пойти поспать в раздевалку 8-го подъезда. Другие спали, я заснуть не мог. В 6.36 вышел из подъезда к нашим позициям. Люди стоят в оцеплении, сидят у костров. Наше вооружение – обрезки труб, стальные прутья (прижимавшие ковровые дорожки) и бутылки с бензином. Где-то около 6.50 со стороны набережной послышались выстрелы, и к баррикаде по Рочдельской улице (справа, если смотреть в сторону реки) выскочили три БТРа, стрелявшие редкими очередями вверх в сторону «Белого дома». Остановились. С них соскочили сидевшие сверху на броне какие-то люди в черных кожаных куртках и более светлых брюках с ружьями (не автоматами, а именно ружьями) в руках. Они побежали к заборам возле сквера и автопредприятия, перелезли через них и забежали за домики и другие препятствия («бейтаровцы» СВА, помимо всего прочего, были вооружены еще и помповыми крупнокалиберными ружьями иностранного производства. – Авт.).

Народ, сидевший у костров, не мог понять, чьи это БТРы. Некоторые приподнялись и замахали им руками: «Эй, вы наши или не наши?» Молчание. Затем пулемет центрального БТРа опустился и из него раздалась длинная очередь на высоте примерно двух метров от земли параллельно фасаду здания ВС. Я понял, что это стреляют в спину защитникам баррикады на противоположном конце площади. Очереди продолжались.

Все тут же попадали на землю. Стали разбирать бутылки с бензином. Командир отряда кричит: «Наверное, надо отходить назад к подъездам». Другие отвечают: «Давай в сторону, под защиту парапета». Я отполз в сторону за парапет пандуса, который поднимается сбоку у здания ВС. Посмотрел: рядом лежат мои товарищи по средней линии баррикады.

Сзади послышался грохот и с тыла на нашу баррикаду выскочил легкий танк (это была БМП. – Авт.). В него полетели бутылки с бензином. Большинство из них разбились, не загоревшись. На задней части танка горело небольшое бензиновое пламя, не причинившее ему никакого вреда.

Затем БТР, который был снаружи, дал длинную очередь по защитникам баррикады. Я сидел на корточках за парапетом высотой около 0,5 метра. Очередь прошла над самой головой, сбив ветки небольшой сосны. В стену здания ВС она ударила примерно на такой же высоте и немного ниже.

Кругом стреляли: по зданию и из верхних этажей здания по БТРам. Иногда очереди из БТРов били и в нашу сторону.

Я лежал на животе. Когда оглянулся, увидел убитых. Один лежал головой в сторону баррикады, часть черепа у него была снесена, и виднелись мозги. Другой лежал на спине. Третий мой хороший знакомый Дмитрий Фадеев также лежал на спине, из его рта выступила пена. Его мотоциклетный шлем старого образца валялся в стороне. Недалеко лежал еще один товарищ по отряду. Он держался рукой за лицо (ранение в области левого глаза), ранило его и в правую ногу.

В стоявший невдалеке небольшой самосвал вскочил кто-то из казаков и подал его задней стенкой в наш угол. «Давайте раненых», – закричал он. Но поднимать раненых в кузов было тяжело. Самосвал уехал, а раненых мы потащили в 8-й подъезд. Там же и укрылись большинство из защитников баррикады.

Я и еще один из стоявших на баррикадах остались снаружи, считая, что здание ВС не даст нам защиты, это будет ловушка, где всех переколотят.

После этого я был просто зрителем боя. Сплошной грохот, очень интенсивный, продолжался до 10.00. Затем очереди стали реже. Били из пулеметов, пушек, автоматов. Слышались одиночные то ли пистолетные, то ли ружейные выстрелы, большей частью со стороны прилегающего сквера (огонь по безоружным людям из детского парка вели «Бейтар» и ВВ МВД генерала Романова. – Авт.). Танки и БТРы били от меня на расстоянии около 10–15 метров. Окна были пробиты, сверху полилась вода – очевидно, из пробитой системы отопления. Лежавшие невдалеке трупы покрылись осыпавшейся от выстрелов облицовкой здания.

В 12.00 послышались призывы к защитникам «Белого дома» выйти с поднятыми руками, им обещали сохранить жизнь. В мегафон кто-то из милиции призывал: «Наши! Наши! Прекратите огонь. На БТРах – прекратите огонь. С 12.00 до 12.30 огня не будет, выходите сдаваться». Его не слушали (а может, и не слышали). И стрельба продолжалась.

Затем я помогал выносить раненых с площади перед зданием ВС. Это было трудно, ведь стрельба не прекращалась. Но ни защитники здания, ни танкисты (?!) не стреляли в собиравших раненых. Раненые были и у танкистов. На площади было много убитых из тех, кто пришел на баррикады или жил в палатках у здания ВС. Среди них были и молодые женщины. Одна лежала с лицом, ставшим сплошной кровавой маской».

(Конец цитаты.)

РАССТРЕЛ ВОСТОЧНЫХ БАРРИКАД

(атака БТРов в направлении 20-го подъезда)

Показания одного из командиров казачьего батальона – Волкова (рукопись его показаний также может быть передана добросовестным следственным органам):

«Утром я находился в бункере (спал). Незадолго до 7 часов утра объявили тревогу. Я выбежал из бункера. Из жилого дома № 5, что находился напротив торца Дома Советов по переулку Глубокий, в направлении 8-го подъезда (точнее, по спортзалу) и по нам стрелял автоматчик...
Я проследовал от бункера мимо 20-го подъезда на переднюю часть Горбатого моста. Примерно в 7.00– 7.05 к баррикаде подъехала БМП (БМП-2). Ствол ее пушки был опущен, раздвинув плиты, БМП остановилась (люди со стороны стадиона утверждают, что был открыт люк механика-водителя и в нем торчала его голова).

БМП постояла около 3–5 минут рядом с нашими людьми, не подавая никаких признаков того, что через мгновение боевая машина пойдет утюжить баррикады. В это время еще две БМП (скорее всего, это были БТРы таманской дивизии – Авт.) выползли к гостинице «Мир» со стороны Садового кольца по Большому Девятинскому переулку. Недалеко от них выскочили солдаты.

Примерно в 7.10–7.15 БМП резко пошла на баррикады и пробила проход. Ее экипаж через бойницы сразу открыл огонь на поражение с обоих бортов. За ней через баррикады прорвались пять или шесть БТРов, также ведя интенсивный огонь на поражение из всех видов оружия.

С позиции «2» у Горбатого моста парень из Загорска в последние три БТРа успел кинуть бутылки с бензином: одна перелетела через БТР, вторая попала на броню машины со стороны здания Верховного Совета (этот БТР, уезжая с площади, горел), третья упала перед БТРом. Еще одна бутылка была кем-то брошена в последний БТР из лесочка перед зданием Верховного Совета, но не попала в него.

Я соскочил с моста и, расположившись в яме у Горбатого моста перед баррикадой, приготовился бросать бутылки. На позиции «2» (у середины моста со стороны Дома Советов) люди тоже были готовы бросать бутылки с бензином – больше никакого оружия у нас не было. Мы ожидали повторного захода.

В это время две БМП выползли поближе к гостинице «Мир», но к баррикаде не поехали и остановились вне досягаемости броска бутылок с бензином. Люди укрылись в яме перед мостом.

Когда я обратил внимание на два БМП у гостиницы «Мир», цепь автоматчиков уже перебежками продвигалась от посольства США к стадиону и баррикаде (позиция «3» – от стены американского посольства на пересечении Конюшковской улицы и Большого Девятинского переулка. – Авт.). Я скомандовал, чтобы люди укрылись в 20-м подъезде «Белого дома».

В этот момент часть людей огнем была отсечена у памятника, по площади велся плотный автоматный обстрел.

Я двигался по пути «4» через позицию «2» у моста, где ко мне и присоединился парень из Загорска. Под огнем мы залегли...

В какую-то минутную паузу мы вдвоем выскочили на площадь, но прицельный огонь по площади заставил нас залечь за столбом, так как интенсивная стрельба по нам велась практически в упор – с территории стадиона и со стороны памятника.

В первую же паузу мы вскочили и побежали к 20-му подъезду. В этот момент меня ранило в правую ногу. Сперва я подумал, что пуля только чиркнула по ноге и содрала кожу. Под очередями мы спрятались за стоявшей около 20-го подъезда легковой машиной. Моя брючина была в крови. За машиной лежал еще один баррикадник. Я удивился, что дырок от пули в штанине нет (просто сгоряча не разглядел, обнаружил уже дома, так как даже в пункте медицинской помощи, где мне сделали потом перевязку, я не разглядел сквозного ранения). В коротких паузах во время обстрела я обратился к своим двум товарищам:

– Ныряем в 20-й подъезд! Парень из Загорска ответил:

– Беги в санбат, а я чуть позже.

Я вбежал в подъезд.

Когда мы еще лежали за машиной, я видел около 40–50 человек (мое теперешнее представление), лежащих на площади и по ее краям. Потом я встретил одного (Сергея), который был среди этих лежащих. Он говорил, что там было много убитых и раненых».

(Конец цитаты).

ВНУТРИ «БЕЛОГО ДОМА»

...В это время мы продолжали обход «Белого дома» с приказом Руцкого о вертолетах. По дороге на залитых светом и полностью прозрачных лестничных маршах мы встретили пять или шесть приднестровцев на позиции в лестничном холле пятого этажа под командой Жика.

Поразило, что, стоя на самом виду за стеклянной стеной, они загораживались каким-то легкомысленным стульчиком. 4 октября за людьми в комнатах «Белого дома», пытавшимися передвигаться по лестницам, через огромные окна снайперы-наемники открыли настоящую охоту. Все лестницы «Белого дома» простреливались. О том, как это происходило, лучше всего свидетельствует один эпизод. Когда Руцкой посылал офицеров с приказом: «Огонь не открывать!», их отстреливали одного за другим. Побежал первый – упал на пол, простреленный снайпером. Побежал второй – и тоже был убит.

Как старший и наиболее опытный в том секторе обороны, командир группы приднестровских «барсов» сказал, что он проконтролирует выполнение приказа о вертолетах. Держа наперевес десантный автомат, озабоченно спросил нас: «Будете возвращаться этой дорогой?»

Мы ответили: «Этой!».

Тогда он попросил: «Когда будете подниматься обратно, обязательно крикните и не забудьте предупредить нас. Штурм ведь, так что предупредите обязательно, а то откроем по вам огонь!»

…В 17 часов 4 октября он вышел вместе со всеми депутатами под гарантии «Альфы» на парадное крыльцо «Белого дома». В сумерках он смог успешно вывести в город по Краснопресненской набережной группу женщин и мужчин. Из тех, кто уходил по набережной, только его немногочисленной группе и удалось миновать ожидавшие их для расправы засады в окрестных домах.

…Когда позднее «барсы» отошли поближе к нашему «начальствующему» закутку, один из них вспомнил про забытые на позиции кроссовки. Заявил, что штурмующим «Белый дом» их не оставит, и вынес кроссовки из-под огня. «Барсы» были серьезны, понимая, что приходит конец. Они уже отчетливо осознали, что пленных брать никто не будет. По вискам у них струился пот. Наученные жизни в Бендерах, они рассчитывали только на себя и свои автоматы.

БОЙ В ПАРАДНОМ ХОЛЛЕ

После нашего ухода основной бой велся в районе парадной лестницы, где на помощь группе Макашова подошла группа «барсов», прорвавшихся к нам в «Белый дом» 3 октября.

Приведу полное описание их действий со слов непосредственного участника (с разрешения составителей использованы материалы свидетельств).

Майор Гусев (реально – подполковник Крамаренко, умер спустя несколько лет после событий):

...Расставляю ребят на посты – часть на парадной лестнице, часть на балкон, перекрывая перекрестным огнем зал холла. Трифон и Димыч занимают аварийный выход – узкую лестницу, наш последний путь отхода наверх. Еще двое уходят перекрывать коридор со стороны 20-го подъезда. А мы с Чигой, поскольку имеем стволы 7,62, спускаемся вниз, в холл, встречать бронетехнику. Не исключено, что противник попытается прорваться на первый этаж под прикрытием БТРов, используя их в качестве тарана, и вот тут-то мы их и встретим. Это не настолько наивно, как кажется. По опыту знаем, что, стреляя в упор в борт, между колесами БТРа, есть шанс пробить броню, заклинить башню, разбить оптику. Жаль, что нет противотанковых гранатометов, всех этих «Мух», «Ос», РПГ. Со мной увязывается какой-то мужик:

– Разреши командир?

– Ты же без оружия.

– На, смотри! – показывает бутылку «молотовского коктейля» с приклеенной к ней запальной спичкой. – Сунутся – пожжем!

– Ладно, давай. – Не хочется объяснять ему, что в случае атаки нам, пожалуй, с первого этажа не выбраться. Напоследок еще раз торопливо втолковываю ребятам: держаться подальше от окон, пока целы стекла (от взрыва стеклянные осколки режут хлеще стальных), огонь вести только наверняка, одиночными выстрелами, из глубины помещений...

Скатываюсь на первый этаж, в холл. Чига уже устроился с другой стороны лестницы за колонной. Следую его примеру и, подтащив за широкую, отделанную мрамором бетонную колонну кресло, пристраиваюсь поудобнее. Начинается самое неприятное: ожидание неизбежной атаки. На душе тягостно – ведь не в душманов, не в румын сейчас придется стрелять, а в своих же, пусть одурманенных, но русских людей, которых политические амбиции нескольких сволочей кинули под пули. Автоматно-пулеметная трескотня начинает нарастать, уже отчетливо слышны выстрелы 30 мм пушек БМП.

Перебежкой достигаю окна и, сдвинув жалюзи, осторожно выглядываю на улицу. В такие минуты жалеешь, что глаза у тебя устроены не как у краба, вместе с глазами и полбашки приходиться высовывать.

Время тянется как хорошая резина – медленно и упруго. Сверху по лестнице, ко мне скатывается Калуга.

– Михалыч, я с тобой... Как ты есть мой боевой командир и учитель, я теперь от тебя ни на шаг.

Калуга безнадежен – уже успел где-то перехватить. Но ругаться с ним бессмысленно, он такой, какой есть. Как-то спьяну даже среди бела дня откликнулся на предложение полицаев с правого берега Днестра «дать банку» – переплыл реку, навел среди ОПОНовцев шороху: «Я, – говорит, – ефрейтор ВДВ, для вас все равно, что полковник полиции!» Те славно его наугощали и под руки спустили обратно к реке, ногами он уже не шел. Как доплыл до середины реки, где мы его подобрали, и сам не помнит. Однако перед тем, как окончательно вырубиться, успел довольно толково обрисовать расположение полицейского поста и схему их обороны.

– Ладно, сиди не рыпайся!

Калуга пристраивается рядом, прикуривает. Слева от нас, у входа в коридор к почтовому отделению толпятся какие-то милиционеры без оружия. Опасливо поглядывают на окна, по одному уныривают в боковой проход. После них остается несколько шинелей на вешалке и пара бронежилетов на стойке раздевалки. Беру один из них – легкий, поддеваю под куртку. От пули, конечно, не защитит, однако я больше боюсь осколков и стекла.

По внутренней трансляции разносится громкий призыв: «Депутатам съезда и сотрудникам аппарата собраться в зале заседаний Совета национальностей!» Сзади, за лестницей, начинают перебегать какие-то штатские, женщины, мелькает несколько корреспондентов. И тут – ш-ших! – со стороны, где сидит Чига, от огромного стекла фонтанчиком брызжет стеклянная пыль.

– Пригнись, снайпер! – кричит Чига.

Какой, к черту, снайпер! Явно короткая очередь. Пригибаясь, перебегаю к нему, подбираюсь к простреленному окну. На секунду привстаю, сквозь двойное остекленение совмещаю пробоины – так и есть, это ударила от моста БРДМка короткой очередью. Четыре пули высоко прошлись по потолку, ушли в заднюю стену.

Бездарно стреляет. Сильно хочется пить. Калуга, подхватив электрочайник без шнура, уходит за водой. Напиться не успеваем.

Танки!

Они выползают один за другим, покачивая толстенными бревнами пушек. Кажется, «72-ки» или «80-ки»... 125 мм. Серьезный аргумент. Выстраиваются: пять на набережной, еще четыре или пять на мосту.

– Гляди, народ!

Точно. Мост заполняется так же, как вчера, огромной толпой. Нам на выручку? Видно, как маленькие фигурки облепляют танки. Неужели Москва поднялась?»

Здесь мы прервем Крамаренко для рассказа, что же в это время происходило у танков.

А в это время Александр Бульбов с табельным оружием и десятком решительных людей попытался убедить перейти на сторону парламента офицеров-танкистов. Однако дело сразу же дошло до драки – такой реакции от офицеров армии никто не ожидал (как мне сказал Арсеньевич, их позиция поразила его больше всего).

Танки еще не стреляли, а прямо на улице за каким-то столиком с радиостанциями изготавливался командовать их стрельбой безногий инвалид в мундире полковника ВВС со звездой Героя Советского Союза на впалой груди (не следует забывать, что демократы никогда не стеснялись использовать ряженых). Бульбов, не сомневаясь, что это человек Руцкого, бросился к нему с просьбой навести ракетный удар вертолетов на танки. В ответ безногий закричал: «Уеб...й отсюда, пока я не приказал тебя пристрелить!», и тут же деловито связался с артиллерийским наводчиком, кружившим в вертолете.

Бульбов со своими людьми принял решение попытаться сжечь танки подручными средствами (благо, толпа стояла к ним вплотную). Они нашли бутылки и машину с полным баком бензина. По плану люди Арсеньевича приблизились к танкам, а началом атаки должен был послужить захват РПК у дремлющего в обнимку с ним солдата боевого охранения танковой части. Бутылки были наполнены. Люди подошли вплотную к танкам...

Бульбов держа за левой полой куртки руку со взведенным ПМ, присел справа от пулеметчика (пулемет тот держал вертикально, прислонившись к нему всем телом), и спросил: «Ну как дела, браток?!». В последнюю секунду своей жизни солдатик что-то сонно пробурчал в ответ и, на свое счастье, открыл глаза. Взглянув ему в глаза, Арсеньевич только в этот момент понял, что просто не сможет убить безвинного, случайно попавшего сюда русского деревенского паренька.

Именно это подспудное чувство неприятие достижения высокой цели ценой убийства безвинных было и у каждого из нас. Тогда мы как типичные идеалисты не могли стрелять в обманутых русских парней!

Необходимость сделать свой личный выбор каждому, кто не был тогда с нами в «Белом Доме», с одной стороны. Отсутствие опыта у защитников конституционного строя и непонимание нами технологий власти – с другой. И главное – та страшная цена, которую в переломные моменты все же необходимо платить за спасение страны от криминальных банд алчных негодяев, тайно «спускаемых с цепи» Западом. Вспомним, что говорили об этом святые Отцы нашей церкви: прощай врагов своих – уничтожай врагов Веры и Отечества!

Это лишь некоторые причины нашего общего поражения.

Крамаренко (продолжение): «Неизвестно, ничего неизвестно. Толпа на мосту застывает и в нашу сторону не идет, в ней нет вчерашнего напора. А стрельба ни на минуту не стихает.

Прямо перед нами, на площадке перед подъездом, группа человек в десять. Пригибаясь, прикрываясь на открытых местах милицейскими щитами от танковых пушек, перебегают за балюстраду. Стреляют куда-то вправо, в сторону здания у 8-го подъезда. Оттуда острыми искрами приходят ответные трассирующие пули.

Тьфу, «рембы» чертовы! Без толку только патроны жгут! – орет Чига.

Я полностью с ним солидарен – устроили «Зарницу» из боя. Наконец, то ли расстреляв патроны, то ли поняв глупость своего положения, все невредимые, слава Богу, убираются куда-то в дом.

Первым начал стрелять с моста левый танк из крупнокалиберного зенитного пулемета «Утес», очередь ушла куда-то в верхние этажи (бортовые номера танков, стрелявших с Калининского моста, включая 5-й, находившийся на мосту в резерве, установлены: 148, 187, 348, 350и 376. – Авт.).

«Товарищи, на подходе к нам вертолеты с помощью! Держитесь! По вертолетам не стрелять!» – ревет голос трансляции сквозь уже непрерывный автоматный лай.

Вертолеты! Это дело! Вертушки с десантом, да еще если с «НУРСами», «ПТУРСами», пушками – да они все эти танки, всю эту расстреливающую нас ельциноидную кодлу просто в пух разнесут.

Настроение подскакивает на порядок. Если «вертушки» – значит, с нами армия!

Краем глаза улавливаю вспышку и серое облако дыма, рванувшееся из ствола левого танка на набережной, и, не отдавая отчета, машинально впечатываюсь спиной в мрамор колонны.
Ба-дах!!! Выстрел и разрыв сливаются в один сплошной гул. Рвет барабанные перепонки, ударом встряхивает вместе со зданием все тело. Летят стекла. Бурое облако сгоревшей взрывчатки и бетонной пыли окутывает все вокруг.

Ого! Начали, мать их... Надо бы засечь время, да нет часов.

– Как вы там, все живы?

В ответ сверху испуганно-удивленно-радостно:

– Порядок!

Вроде серьезно никого не зацепило. Но, видимо, это только начало – дело еще будет. То ли кумулятивный, то ли снаряд объемного взрыва рванул как раз на стыке окон второго этажа, и кумулятивная струя вспорола только фигурные опоры балюстрады балкона. Теперь такие же снаряды будут срабатывать уже внутри здания, то есть среди нас.

Снова вспышка танкового выстрела. Мы шарахаемся за колонны, но снаряд взрывается где-то значительно выше, в районе 7–8-го этажей.

И тут мы слышим сквозь стрельбу: на мосту толпа начинает скандировать: «Позор! Позор!» (Замечу, что именно тогда возникла угроза отвода батальона таманской дивизии и других войск МО от Дома Советов под предлогом, что бронетехника не обеспечена горючим и достаточным количеством боеприпасов. Ситуацию «спас» генерал-полковник Чуранов Владимир Тимофеевич, который срочно подвез и лично проконтролировал заправку танков сводной роты и бронетехники дизельным топливом. – Авт.).

Людей оттесняют вниз на набережную, они затапливают весь берег, окружая стоящую там бронетехнику. Это страшная какая-то провокация. Не дай Бог, кто-то из наших даст очередь по танкам – положит рикошетом массу людей. С очищенного моста начинают методично бить танки, неторопливо вгоняя снаряды в тело дома. Сверху непрерывным потоком летят стекла. Ясно, что атаки в нашем направлении сейчас не будет, и мы с Чигой поднимаемся на второй этаж. С трудом перебираемся через заваленную стульями лестницу. Балкон пуст – ребята оттянулись за колонны, лежат за парапетами парадной лестницы. За крайней колонной в кресле с невозмутимым видом сидит Макашов. Укрытие у него так себе: если рванет танковый снаряд, осколками достанет всех, но Альберт Михайлович категорически отказывается уйти в более безопасное место.

Стрельба на минуту стихает. Пригибаясь, пробираюсь к окну. На полу, припорошенном бетонной крошкой, обломки стены, потерянные кем-то резиновая палка и курительная трубка. Подбираю палку, трубку в карман – может, хозяин объявится.

Выглядываю в окно. Танки на мосту молчат, их обтекает толпа народа, идущая в нашу сторону. Наши? Но над ними только власовские триколоры – «дерьмократы», мать их за ногу... потому и пропустили их. Нам только этого не хватало – не стрелять же в этих дураков!

Вновь взрыв пальбы у мэрии. В кармане заместителя Макашова пищит «уоки-токи» – наши отходят: оборонять СЭВ больше нет возможности. Что же там происходит?

Опять подбираюсь к окну, стараясь не думать о снайперах и танковых пушках. Но танки молчат – там, на мосту что-то происходит. Танки разворачиваются к нам задом, стволами в глубину Кутузовского проспекта. Неужели нам подмога?
– Не стрелять! Вертолеты! «Вертушки» идут! – дублируя приказ, по подъезду разносятся радостные крики:
– Наши идут!

Пара «Ми-24» с подвешенными блоками «НУРСов». Ну, сейчас они врежут! Вертолеты закладывают над домом вираж и... мимо уходят куда-то в сторону Киевского вокзала. Что они, ослепли, что ли?!! Следом, ревя, проходит вторая пара и тоже улетает вдаль. Все. Танки опять упирают в нас свои бронированные лбы. Все. Помощи не будет...

Но мы держимся, сцепив зубы, перевязывая раненых, ни на что больше не надеясь. Обхожу своих. Трифон с Димычем сидят на пожарной лестнице, щупают стволами уходящий вниз пролет. Раздобыли где-то еще по паре магазинов – и довольны. Впрочем, у меня самого оттягивает карман пара пригоршней патронов, и еще один магазин под ремнем брюк.

Окно пожарного входа глядит во внутренний дворик, а там, как ни странно, мирно пыхтит дизелек, стоит зеленая будка армейской радиостанции. Из нее выходит солдатик, не обращая внимания на сплошной стеклопад вокруг, закуривает, постояв минутку возле колеса, и деловито лезет назад в свою будочку.

Раньше мне не приходилось видеть действие пуль на такие толстые стекла. В Бендерах по горсовету, в схожих обстоятельствах при штурме здания румынами, тоже били танки и пулеметы, однако там стекла вылетали сразу, через полчаса их не было уже ни в одном окне. Другое дело здесь: от первых пробоин даже крупнокалиберными пулями стекло сперва покрывается сыпью молочных трещинок, откольными пробоинами, но стоит. Стоит прочно, пока коррозия трещин не разъест его до какого-то предела, – и затем разом ухает во двор, взрываясь на земле фонтаном белой пыли и льдистым градом крупных осколков.

Взрыв оглушительной стрельбы в коридоре. Срывая с плеча автомат, выскакиваю в его черную пасть. Щупаю стволом пустоту, обдирая плечо о стену, бегу туда, где захлебывается непрерывным лаем наш пулемет, строчат автоматы и, перекрывая их, порой так же густо несется матерщина.
– Чего тут?
– Пытались прорваться. Атаковали прямо по коридору, со стороны 20-го подъезда.
– Кто, ОМОН?
– Не поймешь в темноте...

Прижимаясь к стене, подбираюсь к изгибу коридора, где лежит наш заслон. Дьявол! Ни баррикады, ни укрытия, катанут по коридору одну «лимонку» – порубят осколками всех. Однако вместо гранаты из темноты крик:
– Эй там, не стреляйте!

Мы и не стреляем – патроны приходиться беречь. Отвечаем:
– Чего надо?
– Слышь, дайте раненых забрать. Раненых!
– Хрен с вами, забирайте.
– А вы стрелять не будете?
– Дурак! Мы же русские офицеры, слово даем! Забирай! Только вот что, чтоб без дураков! По двое, без оружия! Если какую подлянку задумаете, всех положим!
В коридоре на миг напряженная тишина. Слышно, как шипит сквозь зубы наш пулеметчик (пуля, щелкнув в магазин его РПК рикошетом прошила руку). Но от пулемета он не отходит – вдруг какая неожиданность.
– Ну что, будете своих забирать?
– Да!
– Первые двое, пошли!

В коридоре торопливые шаги, возня, сжатые стоны. Кого-то уволакивают... Второго, третьего... Четвертый почти не стонет.
Ну какие же сволочи кинули этих ребят – русских на русские пули. Наш пулеметчик шипит:
– Я по ногам старался... Ну, сволочи, срок придет – всем воздастся по делам их.
– Ну, всех вытащили? – в ответ автоматная очередь искрами хлещет по бетону торцевой стены. Коротко и понятно... Но повторно атаковать не рискуют – обожглись. Пулеметчик просит замену: значит, не так уж легко зацепило. Похоже, у парня задета кость. Выхожу из коридора и первое, что вижу: прямо напротив его черного зева, в кресле за колонной устроился Макашов. Сидит без бронежилета, спокойный и даже какой-то сонный.
– Товарищ генерал, уйдите отсюда, пожалуйста, здесь опасно!
Удивленно вскидывает на меня глаза.
– Альберт Михайлович, ведь, не дай Бог, прорвутся, первая очередь – ваша.
В ответ совершенно невозмутимо:
– А вы их не пропускайте...
Ну что с ним делать?!
На улице какое-то затишье. От колонны к колонне пробираюсь к окну. БТРы на нашей стороне реки, в ста пятидесяти метрах от подъезда, окружены плотной массой людей. Танки больше не стреляют, хотя стрельба у 8-го и 20-го подъездов не стихает. По ступенькам поднимаются какие-то штатские, пригибаются, опасливо косятся на окна. Куда дураков несет?
– Начались переговоры...
Какие переговоры? С кем и кто ведет? Ничего не ясно. Толпа на ступенях все увеличивается. Хоть не стреляют, и то хорошо. Откуда-то приносят мегафон. Устанавливаем его в разбитом окне. Мегафон сипит, свистит, приноровиться к нему довольно сложно. По очереди берем микрофон; если нельзя стрелять, надо говорить, и перекрывая грохот стрельбы на флангах:
– Москвичи! Слушайте слова защитников Верховного Совета! 75 лет назад «Аврора» холостым выстрелом возвестила о приходе к власти диктатуры пролетариата! Сейчас на ваших глазах танки Ельцина боевыми снарядами возвещают приход к власти такой диктатуры, по сравнению с которой померкнет все, что было...
Микрофон переходит из рук в руки. Мы торопимся успеть высказать все, что накипело в наших душах:
– Солдаты! Вы, предавшие Конституцию, вы, ставшие иудами своего народа, своего Отечества, помните: тридцать сребреников, которые швырнут вам американские холуи за вашу палаческую работу, прожгут вам руки! Опомнитесь, не будьте убийцами! Правда на нашей стороне!

А за нашими спинами все прибывает и прибывает народ – это отходят безоружные из боковых проходов и крыльев здания, отжимаемые штурмующими войсками. Цокольный этаж в их руках. Первый – нейтральная полоса... Безоружные, женщины, дети... Откуда-то очень много детей. Почему они здесь?! Страшно подумать: если ворвутся автоматчики, покосят всех. Если возобновится танковый обстрел, здесь будет месиво...

И тут же тревожную новость приносит один из бородачей:
– Михалыч, они нам в тыл вышли!

Черт, какой здесь тыл может быть? Торопливо идем в черноту коридора. Вслушаюсь. Точно, за опечатанной дверью в какой-то кабинет, выходящей прямо в спину нашему заслону в коридоре, торопливый шорох, сдержанный шепот. Что делать? Как они вообще туда проникли? Не иначе как по карнизу. Мгновение на раздумье – и вот оно решение, возможно, единственное в данной ситуации. Громко, чтобы слышали те, за дверью, командую:
– Если начнут стрелять или вышибать двери, взрывай!
– Как? – в темноте моих знаков не видно, и в голосе казака растерянность: у нас же нет ни мин, ни взрывчатки, ни даже гранат!
– Сразу! – безапелляционно приказываю я, ловя в темноте его руку. До него доходит, и он подыгрывает:
– А как же мы?
– Все равно нам терять нечего. Рви сразу!
– Есть! – громко выкрикивает он.

Мы настороженно вслушиваемся, но с той стороны двери уже не слышно ни звука – тишина могильная. Кажется, сработало! (Действительно, до конца штурма те сидели тихо, как мышки – ни одного выстрела, ни одного удара в дверь. Потом даже переговаривались с нашими, но никакого движения!)
Выхожу обратно в холл. Там оживление – справа от лестницы появилось новое действующее лицо: парламентер от парашютистов.
Капитан – весь как на пружинах, тяжеленный бронежилет, чумовой блеск в глазах, не стоит, гарцует, вызывающе, по-хозяйски покрикивает:
– Кто здесь старший, а ну ко мне!
Парни упирают ему в бронежилет автоматы:
– Клади оружие!
На парапет балкона ложатся ПМ и здоровенный газовый револьвер «Айсберг». Капитан, не сбавляя пыла, покрикивает грозным голосом, а от самого прет, как от пивной бочки. Макашов даже не стал с ним разговаривать – только взглянул и отошел, чтоб не терять время зря. Капитана в оборот берут наши автоматчики, Крестоносец, «Морпех»... Капитан потихоньку сбавляет тон, разговор почти человеческий:
– Ну не сдаетесь, так давайте хоть женщин выведу.
– И тут же в ответ, с балкона 3-го этажа на пределе напряжения, почти истерический женский выкрик:
– Нет! Никуда не пойдем!
Капитан ретируется...

Бой боем, но пока затишье, не мешало бы и перекусить. Последний раз мы ели ночью. Поднимаюсь по темным лестницам на 6-й этаж. В коридорах носилки с ранеными, несколько неподвижных фигур укрытых тряпьем с головой, – убитые. По дороге расспрашивают о том, что происходит внизу. Отвечаю торопливо, односложно, хотя понимаю, что здесь, на этих черных, расстрелянных танковыми снарядами этажах, люди жаждут информации... И только здесь узнаю, что здание уже давно горит.

На 6-м этаже – змеи раскатанных пожарных шлангов, отчетливый запах гари. Пожар никто не тушит: в системах нет воды, огнетушителей не хватило и на 10 минут – таких очагов возгорания, выражаясь казенным языком, проектанты никак не предусматривали... В столовой могильная тишина и пустота распахнутых холодильников. И здесь я впервые пожалел, что не имею каски, – сквозь стеклянную крышу столовой каждые тридцать секунд обвально грохочут стекла. Побыстрее ретируюсь: неохота получать на маковку полпуда стекла. Придется подтянуть пояса... (окончание свидетельства Крамаренко).

ВНУТРИ «БЕЛОГО ДОМА». (Продолжение обхода)

...Многие коридоры и лестницы были перекрыты, и мы изрядно поплутали, прежде чем смогли пройти на балкон 14-го подъезда. Закрытые во многих коридорах стеклянные двери мы вначале не решались трогать и искали проход. Кружа по лестницам, наткнулись на охрану одного из входов в «Белый дом» из подвала. Там дежурили трое мужчин среднего возраста. Дверь в самом низу лестничных маршей на дне своеобразного колодца была надежно забаррикадирована. Безоружные постовые были озабочены лишь одним: эмвэдэшники, подкравшись снизу, могут взорвать эти заграждения и ворваться в здание.

При взгляде на них сверху первая мысль: они стали прямо под бросок гранаты, и в случае прорыва сверху обречены. Чтобы их уничтожить, достаточно выскочить на эту лестницу любому эмвэдэшнику. Попросили ребят продублировать наше сообщение на всех ближайших постах, расположения которых мы даже не знали.

Многие встречавшиеся по дороге сотрудники «Белого дома» и просто случайные безоружные люди были настроены подняться повыше в кабинеты, надеясь переждать на рабочих местах окончание штурма. Массовым было наивное представление: когда солдаты увидят сидящих как бы за работой мирных граждан, то не станут их убивать. Тщетные эти надежды погубили потом немало людей, чью участь в огне пожара и под пулями «чистильщиков» просто страшно себе представить. По дороге встречалось и довольно много людей, которые из-за плотной прицельной стрельбы по нижним этажам просто из соображений безопасности пытались перебраться повыше в «стакан».

Более решительные, настроенные сопротивляться баррикадники тоже должны были постепенно с боем отходить на верхние этажи «стакана». Это было предусмотрено еще первым планом обороны: начиная с 7-го этажа «стакана», из-за меньшего количества лестниц гораздо легче организовать оборону там.

Закончив обход «Белого дома», мы вернулись на 5-й этаж к Ачалову и Руцкому. Первым нас встречал Руцкой. Я кратно доложил, что приказ выполнен и посты нами оповещены. Видно было, что он пока еще продолжает серьезно относиться к этим вертолетам. Повторил доклад и появившемуся в дверях Ачалову.

Здесь же мы впервые увидели, как работает служба радиоперехватов Руцкого. Одна радиостанция у них была настроена только на перехват сообщений на частотах атакующих. Сотрудник Руцкого, сидя на корточках, подробно записывал суть перехваченных сообщений. В эфире для обмана собственных армейцев и обоснования танковой стрельбы штаб атакующих в тот день устроил недостойную радиоигру. Они сами себе сообщили, что на крышу «Белого дома» в поддержку парламента высадился воздушный десант с вертолетов (судя по внешнему виду эмвэдешные вертолеты не были переоборудованы для высадки десанта). Это была чистой воды ложь. Открытым текстом в эфире звучали приказы командиров штурма: «Всех уничтожить!.. Пленных не брать!.. Всех на поражение!.. Уничтожать всех, живыми никого не брать!..»

Бесполезны были многочисленные обращения из «Белого дома», в том числе и священнослужителей:

– ...К вам обращается Русской Православной Церкви иеромонах Никон. Прошу вас прекратить огонь! В здании полно женщин и детей. Есть уже десятки погибших. Снайперы бьют по окнам, не жалея никого... (по стенограмме видеоматериалов).

В комнате, выходящей во внутренний двор «Белого дома», расположился пограничник из охраны Руцкого. Туда он попал, выломав дверь. В этой комнате раньше размещалось что-то типа буфета для обслуживания руководства. Офицер совершенно не рисовался, был спокоен и даже весел, по-крестьянски обстоятельно расположившись на своей последней огневой позиции. Раскладывая вокруг многочисленные автоматные магазины, приговаривал: «Я этим сукам покажу, как погранцы умирают. Мы их всех здесь положим!» Позднее в этой же комнате депутат Борис Исаков, сняв очки, сосредоточенно примерял противогаз. Кто-то не удержался и иронично заметил за его спиной: «Да, Исаков явно не переживет газовую атаку!»

В тот день наш закуток стал невольным свидетелем последних приготовлений уже простившихся с жизнью офицеров, искренних откровений высокопоставленных лиц государства – Руцкого, Хасбулатова, Баранникова.

Так, когда Хасбулатов обратился с вопросом к Руцкому переходить или нет в безопасный бункер, Руцкой отказался перейти в укрытие: «Зачем? Здесь останемся!».

Охрана Руцкого щедро делилась с нами боеприпасами. Классин с их помощью вооружился до зубов. Стоя в уголке, он деловито набивал автоматные магазины и все свои карманы патронами для заключительного боя – сдаваться никто не собирался!

По оценкам ребят, наиболее подъемно действовал на людей подошедший позднее в закуток Уражцев, наломавший в свое время вместе с демократами изрядное количество антиармейских «дров», за что большинство из нас к нему особых симпатий не испытывало. Заряжая своей решимостью, он передергивал затвор пистолета со словами: «X… мы им сдадимся!» Баранников здесь же называл главным исполнителем преступлений Лужкова, утверждая, что все организовывала его мафия. Называл его исключительно: «этот бандит!» Говорил: «Бандита Лужкова надо расстрелять!» Было очевидно, что в бытность свою министром безопасности России он много чего интересного узнал про окружение Ельцина. Позднее, после обхода постов подразделений Русского Национального Единства, к нам поднялся Баркашов. Пытаясь спасти своего вестового, он приказывал ему уйти. Стиснув зубы, парнишка, видимо, впервые в жизни отказывался выполнить приказ:
– Немедленно уходи отсюда!
– Не уйду!
– Приказываю, ... уходи отсюда на х... !..
– Не уйду!..

...Мне удалось опять удобно устроиться на стуле. Ачалов поручил мне присматривать за своим автоматом, с которым ему неловко было находиться в комнате переговоров. Из парламентского руководства в этот момент наиболее естественно и спокойно держался наш генерал. Если Руцкой нервно суетился, то Хасбулатов, наоборот, выглядел слегка заторможенным. Генерал-полковника несколько часов настойчиво уговаривали уйти с собой какие-то офицеры.

Генерал решительно отказывался: «Останусь до конца с депутатами! А если у вас есть совесть, придите нам на помощь! Ударьте сзади!»

Вообще никаких слез или причитаний я ни у кого, даже у женщин, не видел и не слышал. Обреченные люди находили в себе силы еще и шутить. Типичной была одна сценка у наших соседей на 6-м этаже, пересказанная мне ее очевидцами из аппарата РОСа (Российского общенародного союза).

В апартаментах Сергея Бабурина под танковый обстрел попали 6–7 человек, все залегли на полу. После очередного танкового выстрела здание Дома Советов ощутимо сотрясается от разрыва снаряда. Все разговоры между лежащими на полу на минуту затихают. Павлов галантно просит оказавшуюся рядом (под соседним проемом) журналистку Ирину Танееву о какой-то мелкой услуге и обращается к Бабурину:
– Сергей Николаевич, куда бежать и что нам делать, если сейчас снаряд попадет в ваш кабинет?
– Подождать, пока пыль осядет, и тогда действовать по обстановке.
– Сергей Николаевич, а пыль от чего? От нас или..? Журналистка вдогонку:
– А если пыль и будет тем, что от нас останется?
– Ну, тогда, по крайней мере, не будет вопросов, куда бежать.
Подобным образом встречали танковые залпы и многие другие люди.

В какой-то момент атаки было слышно, как Руцкой громко комментировал от окна приемной одно загадочное происшествие. Звучало примерно следующее: «Смотри, вон на набережной четыре БТРа!.. Видишь, они бьют по этим с тыла!.. Им отвечают, б... Смотри, уходят, уходят!.. Ушли в переулки!»

Как мы теперь выяснили, по БТРам таманцев и десантникам 119-го пдп стреляли БТРы МВД генерала Анатолия Романова, снайперы Коржакова и «бейтаровцы», получившие официальный приказ выбивать армейских офицеров и ложное сообщение о переходе на сторону парламента «ачаловского» 119-го полка (Владислав Ачалов, действительно, когда-то служил в 119-м полку, только не в парашютном, а в танковом. – Авт.). Командиры штурма сознательно пытались разозлить армейцев.

Из справки ГУКВВ МВД РФ за 4 октября 1993 года:
«В 7.30 сводная рота, разворачиваясь на Краснопресненской набережной, подвергалась обстрелу в течении 40–60 минут из гранатометов и крупнокалиберных пулеметов, в результате чего два БТРа (бортовые номера 444 и 450) были подбиты, 3 человека убиты и 6 ранены».

Таким образом десантники 119-го пдп в долгу не остались и за своих пятерых убитых сожгли два БТР-80 ВВ МВД РФ и положили четверых эмвэдешников (заместителя командира полка 0МСД0Н подполковника А.Р. Савченко, заместителя комбата майора С.А. Грицюка, рядового Ю.В.Лобова и механика-водителя ОМ. Петрова), хотя сомнительную эту славу «МК» и приписал группе «А» и «Вымпел» (офицеры «Вымпела» лишь отстрелили из гранатомета одно колесо у этого «взбесившегося» БТРа, который неосмотрительно отъехал от них к месту сосредоточения 119-го пдп. – Авт.)

Вскоре с задания пришел Тарас и сказал, что мне велено спуститься в комнату разведчиков на 2-м этаже. Насиженный стул покидать не хотелось, но после краткой перепалки пришлось спуститься вниз.

В комнате меня ждал другой ачаловский завсегдатай подземелий. Он сообщил, что у них приказ Ачалова спешно сформировать группу. Нужно с важным гостем прорваться к подземному коллектору и через подземные коммуникации выйти с ним в город. Идти предстоит с грузом. При формировании группы в ее состав разрешено брать любых ребят из штаба. В заключение он сказал, что в числе других они забирают и меня.

Точку в нашем разговоре через несколько минут поставили Классин с товарищем. Они влетели в комнату вместе с Тарасом и рявкнули на меня, что приказы не обсуждаются, что я задаю много вопросов и долго копаюсь. Классин сказал, что Ачалов нас благословил на прорыв и пожелал удачи. На прощание Владислав Алексеевич крепко обнял Тараса и сам проводил ребят до лестницы 5-го этажа. На мой вопрос о Палыче последовал ответ, что его на месте не было, а наше время и так уже все давно вышло, и любое промедление обрекает группу на неудачу.

ПРОРЫВ К ПОДЗЕМНОМУ КОЛЛЕКТОРУ

Под командой сухопарого полковника ВДВ – одного из лучших диверсантов страны – мы спешно двинулись по коридору к 24-му подъезду. Перед нами была набережная и съезд по пандусу к мэрии и Калининскому мосту. Выбежав отсюда на улицу, мы оказались бы перед БТРами и БМП, как на ладони. Они дружно гвоздили по дому, а одна бронемашина ревела буквально в двух шагах от нас то ли прямо под пандусом, то ли в нескольких метрах за ближайшим углом «Белого дома». Постовой милиционер сказал, что мы с ума сошли, если хотим под таким огнем выскочить на улицу, показав рукой на три трупа баррикадников, лежащих прямо перед нами на пандусе. Ребята те стояли на посту на улице со стороны набережной и пока бежали к нашему подъезду, были в спину расстреляны из крупнокалиберных пулеметов БТРов Котенева.

Мы повернули обратно. Тарас сказал, что к нашей цели ближе всего можно было попасть из 24-го подъезда. Теперь же придется проделать под огнем гораздо более длинный путь.

Перешли в зону 20-го подъезда. На полу залегло около сотни безоружных баррикадников, казаков и раненых, на всех было лишь несколько единиц автоматического оружия.

Вскоре стало ясно, что нам предстояло обогнуть «Белый дом» со стороны этого подъезда в зоне прямого обстрела многочисленных БТРов. Из здания было видно, как они ведут огонь на поражение из КПВТ калибра 14,5 мм. Часть БТРов находилась практически напротив подъезда и плотно вела обстрел здания. Тарас скрупулезно доложил командиру группы о схеме ведения огня и расположении огневых точек. Никаких снайперов, естественно, видно не было, и в спешке о них я просто не вспомнил. Благодаря такой своевременной забывчивости, не было и страха перед ними. Это добавило решительности в последующих действиях.

Показания раненого Волкова об обстановке в районе 20-го подъезда:

«...После того, как в здании Верховного Совета мне оказали медицинскую помощь, я вернулся к дверям 20-го подъезда и расположился в вестибюле. В этот момент с улицы вбежала молодая женщина и стала просить помочь донести раненого. Пока один из казаков хватал белую тряпку, чтобы выйти с ней из здания, женщина уже выскочила на улицу и ее тут же срезала очередь (огонь был очень интенсивный). Парень из подразделения РНЕ крикнул: «Она, кажется, еще живая!» Женщина лежала плашмя на животе в двух-трех метрах от подъезда, ее левая нога конвульсивно дергалась. В этот момент из-за легковой машины выскочил парень, но не успел он сделать и двух шагов, как был скошен автоматной очередью. Их было двое. Второй решил перекатом подкатиться к дверям подъезда. Уже у самых дверей, когда он попытался их открыть, его ранило в живот или в спину. Он корчился примерно в метре от двери. Помочь ему под таким огнем было невозможно – обстрел значительно усилился, по людям велся шквальный огонь на поражение».
(Конец цитаты).

...По команде командира группы мы с Классиным первыми выскочили из здания в районе 20-го подъезда и, пригнувшись, перебежками, что было сил, ринулись вдоль «Белого дома» в сторону мэрии. По левую руку были видны трупы убитых баррикадников. Расстреляли и всех молившихся – они лежали прямо на месте молебна. Мимо головы противно и уже знакомо щелкали пули. По звуку выделялись длинные очереди крупнокалиберных пулеметов БТРов и короткие автоматные. Сзади один раз ухнуло из БМП – то ли сподобились на одиночный выстрел из 30-мм пушки, обещанные на Совете Безопасности БМП-2, то ли долбануло 73-мм орудие БМП-1 Таманской дивизии. Мы с Классиным одновременно упали на углу «Белого дома» за короткий бордюр эстакады, которая вела практически от моста вдоль торца здания парламента к его 24-му подъезду.

Прямо перед нами виднелся Горбатый мост. На остатках баррикад виднелись убитые, развороченные очередями люди. Это были безоружные горожане, пытавшиеся укрыться от огня под мостом и в его окрестностях. Еще в начале атаки пять БТРов проложили колесами и огнем десяти пулеметов (штатное вооружение любого БТР – два пулемета: один крупнокалиберный КПВТ калибра 14,5 мм и второй – 7,62-мм пулемет Калашникова танковый (ПКТ) кровавую дорожку между западной и восточной баррикадами, атаковав вплотную с 8-м и 20-м подъездами. Один из этих БТРов подошел к мосту и в упор расстрелял из крупнокалиберного пулемета всех спрятавшихся там людей. Возможно, что именно он вместе с другими бронетранспортерами бил нам в спину со стороны 8-го подъезда. На всем нашем пути было много убитых, все без оружия.

Подполковник Классин стал считать БТРы, потом лишь присвистнул и выругался. Только со стороны американского посольства (с Девятинского переулка ближе к Конюшковской улице) метров в 60 от нас стреляли три БТРа, еще одна группа из трех БТРов вела огонь на расстоянии не более 50–100 метров со склона Дружинниковской улицы – района расстрелянной Казачьей заставы. Один БТР стрелял из-за памятника. За каждым БТРом – по 10–20 человек, стрелявших из автоматов короткими очередями. Автоматчики, уже досыта вкусившие крови, явно обалдели от нашей наглости и перенесли на нас огонь с некоторым опозданием. После дерзкой перебежки особенно пристальное внимание нам уделили пулеметчики КПВТ трех БТРов с Девятинского переулка. Пули цокали по нашему бордюрчику и асфальтовой дорожке. На глазах, как в замедленном кино, из одного лежавшего навзничь человека пули вырвали клочья, его тело лишь немного дернулось. Они били на поражение по всем без исключения – по убитым, раненым и по еще живым.

На углу «Белого дома» под этими очередями пытался вжаться в асфальт испуганный юноша-баррикадник, чуть дальше от него (по торцу «Белого дома») залегли прямо на асфальте еще два человека. Классин успел крикнуть парню, чтобы тот поскорее заползал под бордюр и взял в руки какую-нибудь белую тряпку. Оружия у них, естественно, не было. В свете всего последующего думаю, что никакая белая тряпка ребят, конечно же, не спасла, и этих оставшихся лежать на самом виду совершенно беззащитных людей вскоре убили озверевшие стрелки.

То, что наш рывок переключил внимание этой роты пьяных автоматчиков (4-я, 5-я, 6-я роты 2-го батальона, саперная или разведрота 119 пдп. – Ред.) на угол здания, куда они поспешили перенести огонь, слегка облегчило, а может быть, наоборот, затруднило задачу нашим товарищам. Через какие-то секунды рядом с нами один за другим на тротуар попадали заметно запыхавшиеся остальные офицеры нашей группы. Никого из них не задело.

По следующей команде мы с Классиным чуть ли не ползком обогнули край бордюра, мгновенно рывком перебежали через дорожку и кульбитом перекинулись через второй бордюр. Он выходил прямо на мэрию, окаймляя заросли кустов и достаточно густых деревьев. За шиворот и на плечи сыпались отстреливаемые веточки, труха и отбитые пулями ошметки стволов. Деревья и кустарник тряслись, словно во время сильного ветра; заросли издавали непрерывный шелест, хотя никакого ветра не было и в помине.

Один за другим в эти заросли свалились и все наши товарищи. Лично для меня такое испытание было все равно, что игра в русскую рулетку, и я не переставал удивляться спокойствию наших обстрелянных проводников. Конечного пункта нашего забега я точно не знал, и каждый раз вынужден был ориентироваться на достижение конкретной цели. Ее указывал старший группы непосредственно перед очередной командой на перебежку.

…Мир тесен. Спустя несколько месяцев, один московский сослуживец Классина в минуту откровенности рассказал о том, как он, полковник МВД, отличился в районе мэрии: «Плохая новость – что получил награду за 4 октября 1993 года. Хорошая – что с короткого расстояния тогда выпустил целый магазин из автомата по каким-то шестерым сумасшедшим (и подробно, в деталях, нас описал!!! – Авт.), но, слава богу, ни в одного не попал». Каково же было его удивление, когда Сергей Классин точно назвал приметы «сумасшедших» и открыл, кого именно пытался убить полковник.

…По зарослям мы уже более спокойно продвинулись на 50–60 метров вдоль торца «Белого дома» в сторону набережной, на половине пути к 24-му подъезду. Оттуда примерно в двадцати метрах от нас в сторону мэрии, в прогалинке, на виду у еще одной группы стреляющих от мэрии БТРов, ГУОП и десантников 1-го и 3-го батальонов 119-го полка на крышке квадратной вентиляционной решетки полулежал разведчик-спелеолог.

По команде перебежками переместились к этой решетке, которая и была входом в вентиляционную шахту. Постовой кратко доложил командиру группы обстановку и сообщил о последних подземных ходоках. Затем один за другим мы стремительно запрыгнули в шахту и спустились вниз по лестнице.

Дальше начинались знаменитые «заминированные» ходы подземного коллектора, ведущего отсюда в сторону Плющихи и далее в сторону Новодевичьего монастыря.

В этой кромешной тьме у нас на всех было всего два фонаря и несколько зажигалок. Мы уходили вдоль подземных коммуникаций горячего водоснабжения – уходили, чтобы потом вернуться. Окончательно наша группа – четыре человека генерал-полковника Ачалова – покинула «Белый дом» поздно вечером 5 октября. Могу сказать лишь одно: рукописные черновики штаба Ачалова и Макашова, неаккуратно оставленные после перехода штаба к Руцкому, нам удалось найти, вынести и уничтожить. Это была единственная оплошность, допущенная нашим секретариатом, хотя. официальные документы с подписью Ачалова, книга выдачи оружия и журнал оперативных донесений были заранее изъяты дежурным офицером и должны были быть уничтожены в момент начала атаки.

…Судя по тому, что в прокуратуру за получение оружия никого из штабных не вызывали, получавшие оружие в штабе могут спать спокойно – наши записи уничтожены. В той каше не должны были уцелеть и листы выдачи оружия с боевых постов 8-го и 20-го подъездов, даже если их не успели вовремя сжечь. В руках следственной бригады режима оказались лишь ксерокопии документов начальника Департамента охраны ВС РФ, журнал выдачи и централизованной передачи нам оружия, да добытые сексотами, внедренными в группу Макашова и РНЕ, ксерокопии двух внутренних «секретных» списков учета вооружений этих подразделений за разные дни, которые на свою беду там негласно завели (к документам имел доступ лишь узкий круг лиц из окружения Баркашова и Макашова).

Что же касается штаба Ачалова, то прокуратура в течении пяти лет пыталась повесить на меня 74 автомата, точнее – 62. Они, очевидно, забыли перевести в разряд найденных 12 АКС-74У, которые еще 26-го сентября вывез из «Белого дома» Николай Гончар. Странно, что они не искали оружие там, где оно должно было быть, – у мародеров, штурмовавших российский парламент и пришедших вслед за ними «бейтаровцев». В одной только Софринской бригаде, заступившей в ночь с 4-го на 5 октября в числе других подразделений МВД (Ленинградский ОМОН, Владимирский ОМОН...) и ВВ на охрану Дома Советов, было изъято 19 «наших» штатных автоматов (официально переданных нам Департаментом охраны ВС РФ).

В настоящее время пройти в «Белый дом» через подземный коллектор не представляется возможным – во время комендантского часа прямо под землей надежно заварили оба сухих коллектора. Теперь вблизи наружной границы охраняемой зоны вокруг расстрелянного здания парламента путь подземным ходокам перегораживают две глухие металлические заслонки из толстой стали.

...В подземном коллекторе мы встретили группу из трех человек с командиром-спелеологом из руководства подземных проводников полка Маркова. Услышав шаги нашей группы и, видимо, опасаясь нарваться на случайную пулю, последний залег очень своеобразно – его тело практически повторяло все изгибы труб, на которых он распластался. Пришлось поделиться с ними фонариком.

Все обычные выходы наших разведчиков были уже блокированы. Прямо над первым выходом садила гулкими очередями автоматическая 30 мм пушка БМП-2. Над вторым сидели автоматчики. Похожая картина наблюдалась и в других разведанных ранее выходах из подземного коллектора. Многие выходы были надежно заперты. Идти приходилось по колено в воде, иногда погружаясь по грудь. В нескольких местах, накрыв голову полой куртки, пересекали участки фонтанирующего во все стороны кипятка.

Когда у последнего разведанного выхода над головой мы обнаружили эмвэдэшников, я выбрал и передал Классину, а он сжег наиболее опасные бумаги, особенно те, в которых упоминались фамилии защитников парламента. При свете его зажигалки я быстро просматривал бумаги. Сортировали мы их просто – безобидные оставляли, опасные предавали огню. В числе уничтоженных документов был лист самой первой выдачи оружия с фамилиями и адресами, которая проводилась еще во время первой тревоги и ожидания штурма в ночь с 24-го на 25 сентября. Орденские книжки и ордена приднестровского майора Михаила, переданные им вместе с личным «макарычем» легендарного Костенко, Тарас пообещал вынести и передать его жене. Их уничтожать не стали...

Дальнейший расстрел парламента восстановлен по стенограммам документов видеохроники и материалов радиоперехвата, дополненных свидетельствами наших товарищей-очевидцев.

Мы располагаем семью трехчасовыми кассетами документальных видеоматериалов по событиям 21 сентября – 5 октября 1993 года, а также свидетельствами-обвинениями руководителей Калмыкии и Ингушетии Кирсана Илюмжинова и Руслана Аушева, побывавших в качестве парламентеров-миротворцев в «Белом доме» с 12.00 до 14.00 4 октября 1993 года.

В ПОДВАЛЕ «БЕЛОГО ДОМА»
И БУНКЕРЕ ПРИЕМНОЙ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА
(в первую половину дня 4 октября до 14.30)

Ситуация с бункером описана по свидетельствам непосредственных участников.

В первые минуты расстрела добровольцы подобрали многих раненых с площади и занесли их в 20-й подъезд. Тем не менее, на площади все равно осталось много убитых и раненых, поскольку попытки вынести их не дали ничего, кроме новых жертв. Огонь на поражение из пулеметов открывали даже по санитарам в белых халатах и людям с белыми флажками. Двери Приемной Верховного Совета и бункера находились под обстрелом.

В девятом часу какой-то БТР вплотную подошел к входу в бункер и начал в упор расстреливать внешние двери из КПВТ. Крупнокалиберные пули насквозь прошивали дюралевые шиты и рикошетили по подъезду. Появились новые раненые. Одной из очередей выбило увесистый кусок бетона из стены, который ударом в грудь отбросил вниз по лестнице Игоря Жданова. В этой обстановке баррикадники успели закрыть не только внешние, но и внутренние бронированные двери, предварительно впустив пришедших по внутренней лестнице с первого этажа десять баркашовцев и около двухсот баррикадников. Вновь прибывшие сообщили, что Приемная Верховного Совета обложена десантниками со всех сторон (2-й батальон, саперная рота и разведрота 119-го пдп без бронетехники и БТРы МВД и «Бейтар». – Авт.).

В результате в каменном бункере оказалось около 800 баррикадников, из них шесть тяжелораненых (один из которых вскоре скончался; при наличии квалифицированной медпомощи его можно было бы спасти) и более 30 легкораненых. Раненых положили на столы и составленные стулья, добровольцы пытались оказывать им первую помощь. Остальные сидели на полу, разговоров и причитаний не было.

В бункере горели лампы дежурного освещения. Вентиляция не работала. Воздуха не хватало, было душно и жарко. Многим пожилым людям стало плохо.

Было два выхода – выйти из западни через туннель метро или по подземному переходу в Дом Советов. Первый вариант был неприемлем, поскольку там уже находился ОМОН, и вероятность бессудного расстрела была слишком велика. Сдаваться же никто и не помышлял. Поэтому было принято решение перейти в «Белый Дом» по подземному переходу и там ждать подмогу (тогда все еще верили, что армия идет на помощь парламенту).

Приоткрыв бронированные двери (они крайне медленно открывались и закрывались специальной рукояткой), в подземный подъезд скользнули вооруженные автоматами разведчики. Сразу подул свежий воздух, и людям стало легче дышать. У дверей оставался заслон из добровольцев 6-й роты, вооруженных, в основном, палками, и нескольких баркашовцев с оружием. В коридорах подземного городка мог действовать подземный спецназ (рота была расформирована после августа 1991 года). Вскоре вернулась разведка и доложила, что проход свободен.

Из главного прохода отходят ответвления, над многими из которых уже стояли пьяные омоновцы.

Раненых положили на одеяла и колонна двинулась вперед. Впереди девушка-спелеолог, разведка, охрана, затем те, кто несет раненых, женщины, штаб в середине колонны. Щиты и дубинки, каски и бронежилеты оставили в бункере. Двери за собой закрыли.

Часть людей молилась. Читали молитву «Радуйся, радуйся». Совсем недавно два священника и многие из оказавшихся в западне ходили по площади с крестным ходом. И вот уцелевшие из них оказались в бункере. Колонна движется медленно. Всего два фонарика, из них один «жучок». Отдается команда встать в колонну по одному и положить правую руку на плечо идущему впереди. Люди идут в неизвестность. Полная темнота. Звучат команды: «Шесть ступенек вниз... Шесть ступенек вверх... Осторожно, приступок!». Ноги осторожно ищут ступени и приступки. Передние подсказывают идущим сзади. Паники не чувствуется. Сейчас трудно сказать, сколько длился этот переход. Казалось – вечность.

Когда голова колонны достигла Дома Советов, милиционеры (из охраны Верховного Совета) сначала не хотели открывать дверь, и понадобилось время убедить их не бояться.

Вскоре прибежал врач с помощниками и всех раненых унесли в 20-й подъезд, как потом выяснилось – на мученическую гибель. Люди поднялись на 3 этаж, после чего милиция закрыла дверь.

20-й ПОДЪЕЗД И ПОДВАЛ «БЕЛОГО ДОМА».
Первая половина дня 4 октября

Продолжение показаний Волкова (про баррикадников, успевших забежать с улицы в 20-й подъезд; всего несколько десятков человек):
«...Раздалась команда:
– Все безоружные в подвал!
Уходить в подвал пришлось чуть ли не ползком, пригнувшись на уровне невысоких подоконников 1-го этажа вестибюля 20-го подъезда, уклоняясь от густого роя жужжащих пуль. Спускаясь вниз, я встретился с генерал-лейтенантом Титовым и спросил об оружии. Под грохот обстрела он назвал мне какую-то мизерную цифру, что фактически означало – оружия нет!

Примерно через час (после 10.00) стали раздаваться глухие взрывы (потом выяснилось, что это стреляли танки прямой наводкой).

Где-то около 12.00–13.00 в подвал, ведя стрельбу из автоматов, ворвались штурмующие (1-й батальон 119-го пдп ворвался в подвал «Белого дома» с улицы со стороны мэрии через два подземных въезда, служивших для завоза автотранспортом продуктов и т.п. – Авт.), но им закричали, что здесь все без оружия, и они прекратили стрельбу. Нас вывели из подвала обратно и уложили на пол в вестибюле 20-го подъезда. Через 40 минут нам разрешили лечь на локти и закурить.

Между 13.00 и 14.00 начался интенсивный обстрел 1-го этажа. Мы подумали, что нам пришли на помощь, закричали «Ура!». Нас снова загнали в подвал. Но это, оказывается, сами нападавшие лупили по своим. В подвале нас усадили на ноги друг к другу. Один человек не смог сесть, и тогда прапорщик ударил его ногой в живот.

Около 14.00–14.30 нас повели по простреливаемому подвалу и по двое-трое под дулами автоматов стали выводить на улицу.

Мы зашли с тезкой из Коврова под мост (у меня там оставалась сумка). Около 15.00 нас выгнали из-под моста, и мы с Валерием, отойдя по так называемому коридору «Альфы» до церквушки за гостиницей «Мир», наблюдали за расстрелом Верховного Совета до вывода пленных в 16.50».

Первый заместитель начальника штаба вспоминает события, произошедшие после их перехода из бункера в подвал «Белого дома» (время примерно 12.00–13.00):
«Я прошел вперед, чтобы осмотреться и уточнить обстановку, когда сзади услышал призыв к 6-й роте. А тут в нише туалет. Цивилизация! Решил, посмотрю, что за туалет, а заодно и оправлюсь, а потом узнаю, кто там назвал 6-ю роту. Выхожу через пару минут из ниши, слышу: стрельба, окрики. Вляпались! Нас окружили. Кто? (А окружили оставшихся военнослужащие 119-го Наро-Фоминского парашютно-десантного полка – Авт.) Солдаты и офицеры злые – то ли пьяные, то ли накачанные наркотиками, ну, не похожи они были на нормальных русских солдат. Каратели и те, наверное, держались вежливее. Молодых парней и девушек хватали и уводили за угол в одну из ниш. Затем оттуда слышались короткие автоматные очереди. Вот схватили мужчину лет за 40 в «камуфляже». Тащат, а он упирается, знает, что это конец. В рукав гвардейцу вцепился замкомандира полка: «Ребята, да это же старик!.. У сына взял форму, чтобы покрасоваться!» Отцепились.

Колонна арестованных защитников российского парламента медленно продвигалась в вестибюль 20-го подъезда, уже захваченного штурмовиками. На лестничной площадке охамевший солдат-грачевец деловито обыскивал пленных, отбирал документы и демонстративно бросал их себе под ноги. Когда один из мужчин попросил его вернуть водительское удостоверение, тот заявил, что оно ему больше не пригодится. Откуда была такая уверенность у рядового солдата? Нас что – уже авансом всех приговорили к смерти? (У здания МО военнослужащие 119-го полка получили четкое напутствие одного генерала: «Перех... их всех там к чертовой матери!» – Авт.)

Солдаты и офицеры открыто мародерствовали. Занимавшийся досмотром карманов солдат у одного мужчины снял прямо с ног понравившиеся ему ботинки. Сразу же примерил их на себя, деловито опробовав, удобно ли на ногах сидит обновка. Не ехать же «дембелю» домой в старых сапогах! А тут и ботинки хорошие, дармовые, и 100 тысяч иудиных денег в кармане.

В вестибюле 20-го подъезда лежали около 800 человек, выведенных из подвала. Руководил охраной начальник тыла 119-го полка подполковник с прыщиком на лице и с пистолетом в дрожащей руке. Как все они дрожали и трусили!

А защитники «Белого дома» вели себя мужественно и стойко, особенно женщины. Они начали дружно скандировать «Банду Ельцина – под суд!» Все дружно поддержали их. Угрозы начальника тыла, даже стрельба солдат из автоматов над нашими головами не действовали. Когда снаружи стрельба усилилась, и многие, в том числе и штурмовики, решили, что это на помощь пришли псковичи, наш начальник тыла предложил их начальнику тыла укрыть людей внизу, пообещав за это сберечь жизни их группе. Своя шкура оказалась дороже и пленных снова отвели в подвал. Но и там продолжал хамить и свирепствовать один молодой лейтенант-гвардеец. Дай такому власть – всех бы перестрелял!

Все же с путчистами около 14.30 удалось договориться, и узники из 20-го подъезда были отпущены на свободу. Нас вбрасывали по одному в дико орущую гайдаровскую толпу «кожаных бультерьеров» (бойцов торговой мафии), «демократов» и «бейтаровцев». Люди шли буквально сквозь строй, подвергаясь унижениям и избиениям, но не склоняли головы. Часть ополченцев и командиров, в том числе и почти весь наш штаб, из бункера погнали к 8-му подъезду. С нами обращались более-менее корректно. Но там была «Альфа».

На улице «демократы» ревели от восторга при каждом орудийном выстреле. А чтобы их еще больше «подзавести» на погромные дела и расправы, снайперы время от времени подстреливали кого-нибудь из них, как зайцев. Били по молодым, в основном в ноги, чтобы живы остались и злее стали. Тут же «случайно» находились добровольные помощники и частные легковые машины с наклеенными на стекла красными крестами.
К путчу все было приготовлено» (конец цитаты).

Из результатов расследования действий снайперов ГУО РФ, а также привлеченных Коржаковым 3–4 октября 1993 года, явствует, что их готовил непосредственно он сам, начальник личной охраны Ельцина («Столица» № 45, 1994 года). По показаниям высокопоставленных работников правоохранительных органов, «октябрьским» снайперам был отдан следующий приказ:
– выборочно жертвовать в оцеплении милиционерами или сотрудниками МВД;
– стрелять им только по конечностям – в ноги или в руки.
Источник радиостанции «Свобода» в российских спецслужбах утверждает, что приказ Коржакова звучал короче: «Выбивать офицеров!» (Радио «Свобода», 4 октября 1994 года).

«АЛЬФА» И МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ СОРОКИН
(«Белый дом» с 14.30 до 18.00)

Ниже приводится полностью (без каких-либо изъятий или купюр) и практически без комментариев стенограмма документальных видеоматериалов телеоператора, снимавшего 4 октября с парадной лестницы приход группы «А» и «Вымпел» в «Белый дом» и вывод пленных, а также материалы оперативной съемки «Альфы».

Видеоряд: парадная лестница Дома Советов со стороны набережной забита возбужденной агрессивной толпой. На самом верху лестницы находится общественный парламентер – младший сержант милиции без бронежилета, в камуфлированном ватнике и с планшетом через плечо. У молодого сержанта усы и доброе круглое лицо. Несмотря на обстрел, он спокойно ходит поверху лестницы с портативной радиостанцией и с мегафоном в руках. Стоящая ниже на лестнице толпа почтительно его слушается. Как только слушались его все без исключения военные – офицеры группы «А», «Вымпел», Коржаков и его холуи из полка президентской охраны?! На площади перед Домом Советов людей нет. Нам удалось установить фамилию этого удивительного человека, взявшего на себя управление у «Белого дома» 4 октября – Сорокин, младший сержант милиции.
На этих же видеоматериалах видны БТРы и одна БМП у посольства США. В 14.27 в кадр попали 3 БТРа.
В 14.28 на видеоматериалах впервые зафиксированы три БМП-2 группы «Альфа». Виден бортовой номер лишь одной из них – № 028 (номера двух других установлены по видеоматериалам оперативной съемки – 027 и 023; по другим видеоматериалам удалось определить и бортовой номер БТРа группы «А» – 031 в момент посадки туда офицеров группы).
14.34. Со стороны мэрии около 24-го подъезда Дома Советов скапливаются штурмующие и толпа погромщиков. Видно, что они совершенно не опасаются выстрелов со стороны защитников парламента и прячутся только от «своих» стрелков, отстреливающих живые мишени с противоположной стороны реки. Дальше на площадь-пандус перед основным входом «Белого дома» (1-й подъезд) они не проходят – соблюдается неписанное соглашение о запретной зоне, полновластным хозяином которой в эти часы был младший сержант.
14.53. Голоса снизу из-за толпы:
– Проход! Проход дайте!
– Спецназ!
14.54. Младший сержант, обращаясь к толпе:
– Пусть будет видно все! А теперь слушайте все меня!
«Бейтаровец»:
– Зачем ты спецназ-то пропускаешь?
Младший сержант, обращаясь к поднимающейся наверх по парадной лестнице группе военных:
– Ребята! Стойте все там! Стоять, ребята! Ваши полномочия? Кто вы такие?
– Мы, сотрудники группы «Альфа». Наши условия: или они сдаются, или через час группа «А» и группа «Вымпел» берут здание штурмом.
Слышатся голоса офицеров групп «А» и «Вымпел», перебивающих друг друга:
– Мы не хотим штурмовать... Нужно их представителя... и вынести раненых... Любого, одного из них!..
Младший сержант:
– Не надо никого с носилками. Ребята с группы «Альфа», пройдите ко мне сюда, пожалуйста!
Обращаясь к толпе:
– Все назад! Группа «Альфа» ко мне! Все назад, только группа «Альфа» прошла! Я сказал, всем назад!
Толпа наседает.
– Стоять всем! Вы демократы или кто?
Обращаясь к офицеру «Альфы» с просьбой оттеснить толпу:
– Ну-ка пару выстрелов сделай! (Звучат два выстрела в воздух).
Голос телеоператора, поднявшегося с группой «А»:
– Не провоцируйте!
Беспорядочная стрельба. Крики:
– Не стрелять!
14.55. Младший сержант, обращаясь к парламентерам группы «А»:
– Оружие вниз все! Оружие вниз! А теперь все слушайте меня, оглянитесь назад и не допустите, чтобы за вами еще кто-нибудь прошел. Вам не нужны заложники (по контексту – со стороны парламента. – Авт.)? Никто?
– Нет!
– Представьтесь, пожалуйста, кто вы такой!
– Подполковник группы «А».
Голоса его офицеров:
– Группа «Альфа» (объединенная парламентерская группа «А» и «Вымпел» из 10-11 человек. – Авт.).
14.56. Младший сержант, обращаясь к «Белому дому», кричит в мегафон:
– Кто-нибудь, высуньтесь в окно! С вами будет говорить подполковник группы «Альфа»! (офицер «Вымпела» стоит сзади сержанта лицом к Дому Советов и держит в руке вместо белого флага 40–50 сантиметровый кусок колючей проволоки, обмотанный широким чистым бинтом; в «Белом доме»; рядом с ним подполковник группы «А» Телесаев, который сразу после гибели Геннадия Сергеева представлялся руководителям парламента как Владимир Сергеев или подполковник Комаров).
– ...Пожалуйста, кто-нибудь один ответьте!
Младший сержант, обращаясь к офицерам спецподразделений, снова командует в мегафон:
– Опустите все оружие.
Из «Белого дома» из окна на 3-м этаже, расположенного ближе к выступающему блоку 24-го подъезда, что-то говорят в мегафон.
Отвечает мегафон из «Белого дома», но ничего невозможно разобрать. Офицер группы «Вымпел», обращаясь к «Белому дому»:
– Давайте я к вам пройду один, и поговорим! Младший сержант дублирует:
– К вам идет подполковник спецназа!
Стоящий по левую руку от него подполковник «Альфы» громко добавляет в адрес «Белого дома»:
– Пойдем вдвоем!
Младший сержант в мегафон:
– Без оружия!
Обращаясь к толпе на парадной лестнице, командует:
– Все назад!
Голоса офицеров спецназа, оттесняющих разъяренную толпу:
– Все назад! Все назад!..
Тем не менее, на площадку перед «Белым домом» с парадной лестницы прорываются несколько журналистов. Вперед вылезли два иностранца – усатый телеоператор с большой видеокамерой в фиолетовом спортивном костюме, поверх одета кожаная куртка, на шее – цепочка, по правую руку – помощник. Их вытесняют обратно на парадную лестницу офицеры спецназа группы «А» и «Вымпел». Говорят на английском.
14.57. Представитель группы «А» бегло, на английском языке:
– I’m telling you – Go back! Go back! It is not your country – it is not your problem! (Я говорю тебе – убирайся вон! Пошел отсюда! Это не твоя страна – не твои проблемы!)
Усатый англоязычный журналист в фиолетовом костюме:
– Anything in Russia is our problem (Все в России – наши проблемы).
– Don’t provoke! It’s very seriously! ( Не провоцируйте ! Это все очень серьезно !)
– It is my job... Three years... Vietnam ... ( Это моя работа !.. Я ... 3 года ... Вьетнам ...)
– No! It’s not your game! I know result of your Vietnam ! (Нет! Это не твоя игра! Я знаю, чем кончился твой Вьетнам!)
– Назад, назад! Всем назад! – кричит сержант, когда толпа стекает на лестницу.
Обращаясь в сторону «Белого дома»:
– Ничего не слышно!
К толпе:
– Замолчите и слушайте!
Слышится внутренняя трансляция из «Белого дома», голос Уражцева:
– Подходит трудовая Россия, трудовая Москва. Они идут к нам на выручку к Дому Советов. Мы победили Гитлера! Мы победили фашизм. Наши отцы и матери работали, чтобы создать такое государство! Наши представители...
14.58. В ответ свист со стороны «Бейтара» и погромщиков. Вперед выходят два офицера спецподразделений «А» и «Вымпел».
Младший сержант:
– Ничего не слышно! – кричит в мегафон защитникам «Белого дома». – К вам идут на переговоры! Не стреляйте! Они без оружия! Вы все скажете им, они выйдут и скажут здесь. Здесь ничего не слышно – народ шумит!
Офицеры подходят к парадному подъезду. Из основного входа к ним навстречу выходят двое. Вижу среди них Крестоносца – Андрея Маликова. Они здоровается, пожимают друг другу руки и заходят вместе в Дом Советов.
Когда Андрей с незнакомцем вышли к «Альфе», между ними произошел следующий разговор:
«Альфа»:
– Кто у Вас старший?
– Генерал Макашов.
– Мы бы хотели с ним переговорить.
– Снайперы простреливают – могут быть провокации. В здании много женщин и детей.
14.59. На площади перед «Белым домом» остается один только младший сержант с мегафоном, он прогуливается взад-вперед. На верхней площадке парадной лестницы стоят без оружия спиной к Москва-реке офицеры группы «А» и «Вымпел» в бронежилетах и касках с пуленепробиваемым забралом. У ног демонстративно сложены 10 автоматов. Раздаются выстрелы.
– Не стрелять никому! – кричит младший сержант.
15.04. Из основного входа вышел на парадную лестницу из числа защитников парламента молодой худой медик с бородкой, в круглых очках и в коричневом берете. Через плечо у него висит противогаз, в правой руке любительская самодельная радиостанция. Подходя, медбрат сказал:
– Я сейчас был в подвале. Во время штурма я был на балконе – на моих глазах убили 10 человек, из них двух врачей (во время оказания первой медицинской помощи пострадавшим защитникам парламента был также ранен врач-депутат – член ВС РФ Елыиин. – Авт.). В цоколе на 1-м этаже 20-го подъезда находятся раненые.
Затем что-то передает по радиостанции (неразборчиво).
15.10. Из здания парламента вышел с мегафоном офицер, отойдя от подъезда на 10 метров, объявил:
– Внимание! Никому не подходить к зданию во время переговоров. Никаких провокаций – ни с лестниц, ниоткуда! Всем опустить оружие!
Повернулся и зашел обратно в здание.
Прервем стенограмму и дадим теперь свидетельства изнутри «Белого дома».
От лица защитников «Белого дома» свидетельствует «майор Гусев» – подполковник Крамаренко:
Народу перед «Белым домом» все больше. На «пятаке» перед подъездом какой-то милицейский чин с мегафоном. Что-то выкрикивает, то в нашу сторону, то оборачивается к толпе. Встаю открыто в окне:
– Эй, парень, чего надо? Подойди, не бойся, мы не кусаемся!
Разбираю:
– Стойте! Стойте! Они сдаются, они сейчас выходят!
Интересно, кто это там сдается? Чего это он за нас решает? Надо бы выяснить. Спрашиваю «добро» у Макашова. Генерал сперва вставляет мне «фитиль» за то, что открыто торчал в окне, а потом благословляет на переговоры».

А вот как описал мне этот момент Андрей Маликов (умер в октябре 1996 года):
Андрей:
– Из гостиницы «Украина» стреляют снайперы. Тебя убьют в спину, а свалят на нас.
Сержант развел руками и закричал:
– Я буду стоять лицом к «Белому Дому». Если будет выстрел мне в спину, это значит, что это были не вы.
Андрей:
– Что ты хочешь?
Сержант:
– Хочу прекратить кровопролитие.
Андрей:
– Мы сейчас к тебе выйдем.

Продолжение рассказа подполковника Крамаренко («майора Гусева»).
«На улицу, оставив автоматы, вместе со мной выходит Андрей Маликов – Крестоносец. Милицейский чин – маленький, без знаков различия. Козыряю:
– Майор, с кем имею честь беседовать?

Он называет себя. Господи, вот чудеса! На всю площадь – один представитель милиции, и тот оказывается... сержант! Он пытается оттеснить толпу «защитников демократии», пришедших по призыву «мальчиша-плохиша» Гайдара защищать от путчистов «всенародно-избранного»! Говорит, что, наверное, нужно всем вооруженным выйти и сдаться. Спокойно объясняю бедному сержанту, что никто в «Белом доме» пока сдаваться не собирается, что мы согласны вести переговоры о прекращении огня, но при условии его обоюдного прекращения, предоставлении нам прямого эфира и отвода мятежных войск.

Парень явно смущен – вопросы такого уровня не в его компетенции, а никого из милицейского начальства рядом нет. Откозыряв, поворачиваемся и уходим. Замечаю, что по бокам подъезда толпится огромная масса народа, сдерживаемая омоновскими цепями. Неужели они пойдут на такую провокацию? Ударят по нам, укрываясь за спинами безоружных людей? С них станется...

Тем не менее, что-то назревает. Стихает стрельба внутри здания. Явно что-то намечается – то ли переговоры, то ли еще что-то. Ко мне подходит Трифон:

– Михалыч, тут у 20-го подъезда наши девчонки застряли, дай схожу посмотрю, пока тихо.

Проводив его, поднимаюсь наверх, на балкон. Смотрю, как в холл с улицы забегают какие-то личности – по одному, по двое, с сумками в руках. Кто такие? Совершенно неясно. Мы отгоняем их угрозой огня – подозреваем, что под видом штатских проникают готовящиеся к штурму спецназовцы. Появляются медики в белых халатах с красными крестами, передают нам сумки с медикаментами, забирают наших раненых. Внезапно внизу, под балконом, хлопнуло несколько пистолетных выстрелов. Опять залегаем за перила, выставляем стволы между опор. Появляется «подкрепление» – полтора десятка «камуфлированных» ребят с ПМ в руках – глаза горят, пистолеты со снятыми предохранителями и взведенными курками по-киношному выставлены вперед. Не дай Бог, споткнется, ладно себя подстрелит, но ведь может и кого другого зацепить. Меня самого десять минут назад такой «специалист» чуть на тот свет не отправил: перелезал через баррикаду из стульев, «сучку» со снятым предохранителем тащил за ремень, автомат зацепился спусковым крючком за ножку стула, грохнул выстрел, а он вылупил глаза и стал доказывать нам, что это не он стрелял!

«Помощников» отправляем наверх – охранять зал заседаний. Опять внизу какие-то крики, наши вскинули автоматы, но снизу через стулья лезет белый как полотно... Трифон! Без автомата, в чем-то измазанный...
– Ты откуда? – Буквально передергиваем его через баррикаду. Проклятье! Он весь в крови!
– Михалыч, я в плен попал... Бежал через окно, руками стекла вышибал... И действительно изрезаны ладони, пальцы, запястья... Увожу его к черному ходу, рву индивидуальные пакеты, плотно, не жалея бинта обматываю изуродованные ладони. На полу накапало изрядную лужу крови.
– Где автомат? – спрашиваю его.
– Я же говорю: в плен попал. Напоролся на каких-то хмырей в камуфляже, принял их за своих, а они уперли в бока стволы, отобрали автомат и доставили на 2-й этаж 20-го подъезда, на «разборку» к какому-то майору.

Тот, к счастью, немного лопухнулся – подпустил казака к себе вплотную, конвоиры в этот момент вышли из комнаты. Трифон, попросив воды, плесканул стакан офицеру в лицо и сиганул в полуразбитое окно... В конце перевязки просит не бинтовать указательные пальцы, чтобы можно было стрелять.
– У тебя же оружия нет.
– Нет, так добуду.

И действительно добыл, неизвестно где. Проходит еще полчаса. Подходят два казака из морозовской сотни:
– Мы попробуем прорваться.
Под окнами подъезда толпы уже нет – ее сменила редкая цепочка отлично экипированных бойцов. Догадываюсь – «Альфа». Они стоят открыто, знают, что мы стрелять не будем.

А вот с той стороны... Несмотря на перемирие, откуда-то из-за реки густо ударили очереди (15.50. – Авт.). Я ехидничаю в мегафон:
– Бойцы «Альфы», ну что это такое... Мы не стреляем, слово держим, а ваши...

В это время парни повернулись спинами к нам, подняли над головой скрещенные руки, стали грозить в сторону стреляющих кулаками. Стрельба мгновенно стихает. Но через две минуты возобновляется уже со стороны моста. Я опять в мегафон:
– «Альфа»! У вас порядок хоть есть или как?...

Снова довольно убедительные жесты прекращают стрельбу. Идут переговоры с их командованием – если они сорвутся, тогда будет дело... «Альфа» – это серьезно.

Вижу, как из подъезда выходят двое «альфовцев» и идут к своим. Интересно, до чего договорились.
Узнаем... С балкона третьего этажа крики связных:
– Приказ Руцкого и Ачалова – прекратить сопротивление!

Как так?! Какой приказ? Провокация! Казаки смыкаются за моей спиной, и так, кучкой подходим к Макашову. Наш генерал возмущенно кричит:
– Это провокация! Пусть лично прикажет Ачалов!

На балконе 3-го этажа кипенье тел, выкрики.
Вижу, как кто-то швыряет вниз, на наш балкон, автомат. Это конец. Мы с недоумением и обидой ждем, что скажет Макашов:
– Майор, выясните, что там происходит!

Поднимаюсь на 3-й этаж к залу заседаний. Из него выходят депутаты съезда – потерянные лица, усталость... Вижу идущего навстречу в окружении телохранителей Хасбулатова, у него растерянный вид, серое лицо, вздрагивающие губы.

Бабурин что-то говорит нескольким депутатам вокруг него. В коридоре Умалатова.
– Ну что, Сажи, все?

Вскидывает на меня свои пронзительные глазищи, взгляд дерзкий, упрямый: |
– Будь моя воля... Съезд постановил: «во избежание излишнего кровопролития...»

Итак, все. Десять часов штурма мы выдержали. Выдержали бы еще и больше, но... Ладно. Спускаюсь к своим. Макашов уже получил подтверждение приказа о сдаче, но, Боже мой, как тяжело выполнить этот последний приказ. На миг мелькает мысль – застрелиться... Не будет позора плена. Есть и другой способ, несколько сложнее – собрать побольше патронов, подняться наверх, пока есть время, забаррикадироваться на 6–7-м этажах и дать последний бой... Лечь самому и прихватить на тот свет с собой... кого? Зачем?

Ловлю на себе настороженные, выжидающие взгляды своих бородачей-казаков: «Что делать, командир?» Встречаюсь взглядом с Макашовым, и он, словно прочитав мои мысли, чуть кивает головой...

Сидим на цветочном мраморном ящике и молча, как перед дальней дорогой, докуриваем последние сигареты. Автоматы сложены в углу, там же горкой магазины и патроны. Все. Встаем. Проверяем еще раз карманы, чтоб не осталось ничего компрометирующего и по-одному, по-двое вливаемся в поток выходящих из подъезда людей (окончание показаний).

Продолжение стенограммы видеоматериалов:
15.17. Младший сержант Сорокин:
– Всем отойти назад и внимательно слушать мои распоряжения!
15.18. Младший сержант:
– Я прошу прекратить шум мотора.
15.20. Вышли первые три человека, направились в сторону 24-го подъезда и далее по пандусу к мэрии. Раненый юноша идет, опираясь на своего товарища.
15.21. Выходят парень в плаще с «дипломатом» и девушкой в синем пальто. Они направляются к парадной лестнице. Мужчина идет с незажженной сигаретой в зубах. Подойдя к толпе, он не спеша прикуривает у офицера «Альфы».
15.23. Выходит группа из девяти журналистов с фотоаппаратурой. Они направляются к парадной лестнице. Среди них одна девушка. Идущий первым (в зеленом) показывает карточку аккредитации журналиста.
15.24. Вышли еще три человека и пошли в сторону 24-го подъезда.
15.28. Вдоль реки со стороны Калининского моста к парадной лестнице Дома Советов, перегородив цепью дорогу, приближается рота эмвэдэшников со щитами. Немного не доходя до парадной лестницы, они останавливаются. Вокруг стреляют (с позиций войск).

Прерывая на время стенограмму данного видеодокумента, напомню, что в 15.30 два офицера группы «А» и «Вымпел» (старший – подполковник-полковник Комаров, он же Владимир Сергеев) после встречи с Макашовым, Баранниковым и Андроновым поднялись вместе с двумя последними в зал Совета Национальностей, где и выступили перед депутатами с необычной речью. К сожалению, внутри здания парламента 4 октября видеосъемка велась лишь несколькими операторами, поэтому хроника событий в самом Доме Советов документируется в основном показаниями свидетелей-депутатов, защитников парламента, материалами радиоперехватов.

У входа в «Белый дом» светловолосый парламентер сказал Андрею:
– Если кто-нибудь по нам будет стрелять – на куски разорвем.

Маликов его осадил:
– Тут своих разрывалыциков хватает. Но если тебе сейчас кто-нибудь выстрелит в спину, вы же все равно на нас все свалите.

После разговора с парламентерами Баранников о чем-то пошептался с Баркашовым. Петрович сразу же через ординарцев и по эфиру дал приказ о сдаче. Его люди мгновенно сбросили оружие, форму, значки и нашивки. Построились в две шеренги и, держа руки за головами, вскоре первыми вышли из «Белого Дома».

Замечу, что Макашов однозначно заявил парламентерам «Альфы»: «Ни о какой сдаче оружия и речи быть не может». В этот момент, выбежал депутат Андронов И.И. с вытянутым лицом, и сходу встрял в разговор: «Нет. Надо поговорить. Депутатский корпус ждет. Надо согласовать действия...»

О том, как происходили переговоры «Альфы» и «Вымпела» с депутатами, достаточно полно рассказал член Верховного Совета Иван Шашвиашвили в газете «Завтра». Его показания уточнены в личной беседе, подтверждаются другими свидетелями.

«Потом в Дом Советов вошла «Альфа». У нас в зале заседаний появился офицер в экипировке, в шлеме без оружия. Он представился Владимиром Сергеевым. Он обратился к нам: «Дорогие отцы и матери, я из группы «Альфа». Вы видите, мы пришли к вам без оружия. Мы не хотим причинять вам зло и смерть. Вы, находящиеся в этом зале, обречены. Нам дан приказ вас уничтожить, но мы отказываемся это сделать. Нас, «Альфу», снова хотят подставить. Я брал дворец Амина в Кабуле, брал Вильнюсскую телебашню, был в Карабахе и Тбилиси. И везде нас подставляли. Сейчас мы не хотим брать грех на душу, а хотим вас вывести живыми. Я предлагаю вам такой вариант: мы делаем коридор, и вы проходите по нему наружу в безопасности.

Если кто-нибудь из бандитов попробует в вас выстрелить, мы их подавим огнем. Вам подадут автобусы и развезут по домам. Слово офицера».

Уже тихо, на ухо он мне сказал: «Команда была, весь Дом Советов развалить до последнего камня и все уничтожить, но мы поставили условие – с четырех часов дня прекратить огонь!»

Потом перед нами выступили Баранников и депутат Андронов. Баранников сказал: «Вы честно выполнили свой долг и теперь с чистой совестью можете покинуть здание». «А вы?» – спросили его. «Мы сами примем решение».

Андронов сказал: «У нас есть два выхода. Мы можем остаться здесь и, по существу, покончить жизнь самоубийством. Или же выйти наружу и продолжать борьбу».
Депутаты стали выкрикивать: «Надо уходить!»

Тут же в зале находились женщины-баррикадницы, которые, когда начался штурм, укрылись от выстрелов в Доме Советов. Они стали выкрикивать: «Не уходите! Сложите головы здесь! Это будет честно!»

Пришел Хасбулатов. Он был спокоен, может быть, бледнее обычного. «Мы сейчас уходим из зала. Многие из вас останутся живы. Мы должны донести до широкой общественности, что с нами произошло. Переворот совершен полностью. Пролилась большая кровь. Вина за это на Ельцине и его окружении. Давайте прощаться».

Сажи Умалатова вышла к нему и при всех его обняла. Они все эти годы были антагонистами, но именно в тот момент между ними произошло примирение, они обнялись.

Депутаты пошли к выходу. Мы решили выходить через 1-й подъезд, который ведет на набережную. Там американское телевидение вело прямой репортаж, и поэтому опасность убийств была меньше. С обратной стороны, у 20-го, 8-го подъездов, где не было телекамер, атакующие зверствовали, вели огонь на поражение.

Олег Румянцев сказал мне: «Как же мы уходим? Надо идти к Руцкому. Он один». Я пригласил Сажи, и мы пошли на пятый этаж.

В коридоре был какой-то ужас, хаос. Были набросаны амуниции, пустые рожки, вещмешки. Откуда? Кто их набросал? У защитников «Белого дома» их не было. Кому-то понадобилось иммитировать обилие воинского снаражения. Нас остановил военный: «Куда?» – «К Руцкому». – «Я полковник Проценко. Иду с вами».

Мы увидели Руцкого в своем кабинете в окружении двадцати человек. Они держались напряженно. Узнав нас, обрадовались и опустили стволы. Офицер «Вымпела» подошел к Руцкому и отдал честь: «Товарищ генерал, полковник Проценко явился с заданием вывести вас из Дома Советов!» – «Какие гарантии, что мы останемся живы?» – спросил Руцкой. – «Слово офицера-афганца. Я буду с вами!»

Минут пятнадцать шли переговоры, где складировать оружие охраны. Решили здесь, у кабинета. Только Владимир Тараненко, начальник охраны Руцкого сказал: «Я донесу оружие до самого выхода и там сдам». Полковник разрешил и сказал Руцкому «Я Вас уважаю, ценю, поэтому к Вам и пришел».

Мы спустились в вестибюль и подошли к выходу. «Вы в турецкое посольство нас увезете?» – спросил Руцкой. «Нет, – ответил полковник, – но жизнь я вам гарантирую». Тут же был и Хасбулатов, а потом с улицы ввели Макашова. Я спросил у Олега Румянцева: «Что, Олег, доигрались в демократию?» – «Нам казалось, что мы строим правовое государство!» – «Как вы могли его строить, – сказал я, – если в нарушение Конституции разрушили Советский Союз! Мы пожинаем сегодня то, что посеяли два года назад». «Да», – тихо сказал Хасбулатов.

В это время в вестибюль вошел Коржаков, руководитель охраны Ельцина, и кричит: «Руцкой, выходи!» Руцкой не отозвался. Коржаков исчез, и с улицы вошла в вестибюль телевизионная бригада из «Вестей». Стала рыскать, снимать. Полковник Проценко подошел к ним: «А ну, убирайтесь, мать вашу!» – и прогнал.

Потом к первому подъезду на пандус подкатил автобус, в него увели Хасбулатова, Руцкого и Макашова. Нас остановили, не пустили следом. Я увидел, как Хасбулатов отдернул занавеску автобуса и помахал нам. Мы помахали в ответ.

Мы продолжали ждать автобусов, но они не появлялись. Полковник Проценко спросил нас: «Правда, что Дом Советов заминирован?» Я сказал: «Нет, я везде ходил свободно, мин здесь нет».

Мы продолжали ждать, в вестибюле было много народа: депутаты, охрана, много незнакомых мужчин и женщин, которые скопились в Доме Советов за эти дни. Вошел военный, из числа «победителей», и спросил: «Офицеры есть?» Молчание. «Кто здесь военные? Кто хочет служить в спецназе? Выходите!» Я увидел, как полтора-два десятка людей вышли, и их увели.

Наконец нас выпустили. Автобусов, разумеется, не было, и мы спустились по лестнице к набережной. Пошли кто налево, к мосту, кто направо, к «Совинцентру». Мне показалось, что мы уже на свободе. Но когда сравнялись с углом большого жилого дома, выходящего на набережную, вдруг из подъезда выскочили двое с автоматами и закричали на нас: «Стоять! Стрелять будем! Заходи сюда!» И мы под автоматами зашли в этот первый подъезд. Нас пропустили сквозь этот подъезд на внутренний двор, а потом загнали во второй подъезд. У входа стояли милицейские с нарукавными эмблемами московского ОМОНа: «Приготовить всем удостоверения!» В подъезде я увидел жуткую картину. По одну сторону у стены стояли депутаты, и среди них Исаков, Саенко, а по другую, голые по пояс, избитые люди, и их продолжали избивать. Люди кричали, стонали. Ко мне подскочил омоновец: «Я тебя знаю! Нагляделся на тебя на съезде! Сейчас тебя в расход пускать будем! Возьмите его!»

У меня отобрали все документы: паспорт, депутатское удостоверение, водительские права. «Хоть права оставьте». – «Там, куда мы тебя отправим, права не понадобятся! На небе без прав ездят!» Сзади ко мне подошли и ударили в поясницу автоматом, страшный удар, от которого я полетел вниз по ступенькам, упал и больше не мог разогнуться.

У стены – ребята из числа добровольцев, голые по пояс, избитые, напряженные. Увидел парня из тех, кто откликнулся на призыв идти в спецназ. Он мне крикнул: «Выберешься, позвони жене!»

Ко мне подошли двое омоновцев, взяли за руки, потащили: «Эй, примите этого!» – и кинули дальше, к другим. И меня опять стали бить, лежачего. «Что не танцуешь?» – и били. Кто-то, помню, с песенкой ко мне подошел и стал бить ногами. Затем стал вворачивать в ухо ствол автомата...

Меня выволокли на улицу. Там я глотнул холодного свежего воздуха и разогнулся, встал. Я думал, что меня сейчас расстреляют. «Дайте, я встану к стене!» – сказал я мучителям. Встал, прислонился и отключился. Может быть, потерял сознание или наступила прострация.

Очнулся в подъезде, сижу на ступеньках. Думая, если пойду на улицу, то убъют. Надо проситься в квартиру. Начал стучаться, не открывают. Чувствую, что там есть жизнь, но боятся, не пускают.

Потом, ночью, я подходил к окну в квартире, куда меня впустили. Внизу на улице стоял БТР, и там кого-то били, кто-то без движения лежал на земле, кого-то всю ночь обыскивали, и слышались голоса: «Ого, да у этого тысячи денег! Давай сюда!» Видно, кто-то из аппарата Верховного Совета пробирался, и их отлавливали, били, обирали.

Уже потом я понял, что Ельцин отдал приказ уничтожить всех депутатов. «Нет депутатов – нет проблем». Нас спасла «Альфа». Одно могу сказать: никто из нас не встал на колени.

Продолжение стенограммы видеоматериалов телеоператора, пришедшего с группой «А».
15.49. Из основного входа вышли четыре человека с носилками, за ними – девушка. На носилках лежит убитый или раненый человек – его тело накрыто вместе с головой.
15.52. Стрельба со стороны гостиницы «Украина» и других мест расположения правительственных войск (с фланговых домов у Москвы-реки) усилилась. Толпа с криком сбегает с лестницы. Одни офицеры «Альфы» и «Вымпела» стоят во весь рост на лестнице, машут руками в сторону гостиницы «Украина» и кричат: «Не стреляйте!»
Снизу из толпы подобострастно обращаются к младшему сержанту (сразу в несколько голосов):
– Офицер! Офицер! Может, народ уводить надо? Мало ли чего!
15.53. Офицеры:
– Хватит стрелять!
Собираются кучкой и о чем-то совещаются.
15.57. К сгрудившимся и что-то усиленно обсуждающим офицерам «Альфы» дважды пытается приблизиться неопрятный толстый «бейтаровец». Офицеры грубо его отгоняют.
15.59. Офицер «Альфы», встав на парапет, кричит в бесполезный мегафон:
– Танки на том берегу! Прекратить стрельбу!
Остальные офицеры, стоя лицом к гостинице «Украина», машут над головой руками.

Как стало известно из опубликованных свидетельств очевидцев, в эти минуты подполковник «Альфы» из здания парламента приказал в открытом эфире всем прекратить провокационный танковый и пулеметный огонь, демонстративно приказав группе «Альфа» в случае продолжения обстрела открыть ответный огонь на поражение, в том числе, по танкам Кантемировской дивизии, подавить все огневые точки.

Тут же был убит одиночным провокационным выстрелом из полностью контролируемого правительственными войсками здания (по данным, подтвержденным радио «Свобода», «МН» и Марком Дейчем выстрел был произведен из спецпомещения ФСК, откуда с незапамятных времен осуществляется контроль за зданием посольства США, расположенного на последнем этаже фабрики Капранова) офицер группы «А» Геннадий Сергеев. Здание фабрики возвышается напротив скверика на пересечении Верхнепредтеченского переулка и переулка Глубокий. По вспышкам была засечена и огневая точка в гостинице «Мир», которая к этому времени также полностью контролировалась ельцинскими войсками.

По удивительному совпадению, он был убит в момент, когда по чьей-то команде (мы обязательно выясним – по чьей именно) начался массированный обстрел «Белого дома» из всех видов оружия, в том числе и танков, с целью сорвать переговоры «Вымпела» с парламентским руководством. Сергеев был одним из первых, кто имел неосторожность выскочить из БМП и вынести из 14-го подъезда «Белого дома» раненого защитника парламента (с учетом приказов в эфире четырьмя часами ранее –«работать по Кирсану и Аушеву», «убрать парламентера», сейчас «валить... «Альфу» – офицера группы «А» Сергеева, вероятнее всего, убил бейтаровец или служивый из ГУО РФ; огневой рубеж в данном помещении был оборудован еще 27 сентября).

3–4 октября проявилась странная на первый взгляд закономерность, типичная для сценариев классических государственных переворотов, по которой сначала противную сторону собирают в одном месте, а затем выстрелами снайперов так называемой «третьей силы» в обе стороны провоцируют боевую активность, а в нашем случае – активность конкретных частей на расстрел народа.

Вот факты, говорящие в пользу изложенной версии:

1) 28 сентября – Коржаков получает на армейском складе в Алабино 50 снайперских винтовок и на крышах домов по периметру «Белого дома» появляются снайперы «девятки» (после октябрьских расстрелов оружие возвращено в обмен на документы).

2) 1 октября – Коржаков получает и вывозит в аэропорт «Шереметьево» 52 снайперские винтовки с оружейного склада в Балашихе (сразу после октябрьских событий оружие возвращено в обмен на документы).

3) Утро 4 октября – спровоцированная обстрелом снайперов штурмовая активность и жестокость 119-го пдп, потерявшего первых людей на подходах к «Белому дому», в том числе при подходе к зданию СЭВа – замкомандира полка Беляева (тяжело ранен снайпером в голову) и замкомандира саперной роты старшего лейтенанта Красникова (убит снайпером в голову); снайпер из первого дома на пересечении набережной и переулка Глубокий тяжело ранил на Краснопресненской набережной замкомвзвода батальона Таманской дивизии.

4) Вечер 4 октября – затянувшееся перемирие, перешедшее в вывод людей из здания так и не капитулировавшего парламента, и разящий насмерть офицера группы «А» одиночный выстрел, произведенный из контролируемого правительственными войсками здания.

5) Уничтожение списка прибывших и убывших через международный аэропорт «Шереметьево-2» в период с 1 по 5 октября 1993 года, в том числе, загадочно исчезнувших на территории России двух мужских групп «интуристов», команды «регбистов»...

В дополнение к этим фактам напомню три вопроса:
(1) Документально установлены и подтверждаются факты неоднократного обхода по персональным приказам начальника личной охраны президента г-на Коржакова группой неустановленных лиц, заявленных им как сотрудники МБ РФ, в сопровождении проводников-сотрудников МВД, чердаков и крыш всех тех домов по периметру «Белого дома», с которых в последующем и стреляли снайперы-провокаторы (МБ РФ факт прикрепления к «чердачной» группе Коржакова своих сотрудников отрицает!).

(2) Установлен факт неоднократных контактов руководителей личной охраны президента во главе с заместителем управления президентской охраны Борисом Просвириным непосредственно с «подкрышными» организациями спецслужбы «Моссад» и их представителями в ходе их первой совместной операции по компрометации и устранению вице-президента РФ. Невероятный союз оформился в мае 1993 года и окончательно сложился после 18 августа в фазе публичной реализации операции, сознательно осуществлявшейся за границей в обход и без привлечения к этой совместной работе специалистов российских спецслужб (впервые контакты документированы 21–23 июля 1993 года в Цюрихе. Просвирин вылетал на тайные переговоры за рубеж неоднократно).

(3) 17 сентября в Москву в качестве граждан России отбыла первая группа снайперов так называемой «Организации» (переименованного «Бейтара»), подчиняющейся напрямую МВД чужого государства, а 5–6 октября они выехали обратно по израильским паспортам (по брони МБ РФ) поездами через Варшаву, Берлин и Бухарест. Всего по данным, например, генерал-лейтенанта А.Ф. Дунаева, 3–4 октября в московских событиях было задействовано более 78 спецназовцев из Израиля. По данным источника в ФСК радио «Свобода» – 100–150, Марк Дейч приводит цифру 100–110.

На все эти взаимосвязанные вопросы достаточно откровенно ответил сам Ельцин (цитируется по его мемуарам: «Записки президента». Русское издание. М.: «Огонек», 1994. С.12–13):

«Дальнейшая история с «Альфой» и «Вымпелом» развивалась следующим образом. Обе группы отказались принимать участие в операции. Барсукову с трудом удалось их убедить хотя бы просто подойти к Белому дому... Тактика была у Барсукова простая: попытаться подтянуться как можно ближе к зданию, к боевым действиям. Почувствовав порох, гарь, окунувшись в водоворот выстрелов, автоматных очередей, они пойдут и дальше...

...Информация о том, что «Альфа» отказалась выполнить приказ своих командиров, могла дойти до руководства парламента. Это значит, что там воспрянут...

...Барсуков уговорил нескольких добровольцев из «Альфы» сесть на БМП и подойти на них к самому зданию, не пытаясь проникнуть внутрь, а просто осмотреться, чтобы, если все-таки придется действовать, точно знать, как. Четыре машины подъехали к «Белому дому», и здесь произошла трагедия. Одна из БМП остановилась около раненого, человек находился в сознании, ему срочно нужна была помощь. Из машина вылез младший лейтенант, подбежал к лежащему, и в это время раздался выстрел снайпера. Пуля попала лейтенанту в спину, прямо под бронежилет. Так погиб Геннадий Сергеев, тридцатилетний офицер, еще одна жертва кровавого понедельника. Раненый, которому он пытался помочь, через несколько минут тоже скончался (кремлевский стрелок следом добил и его. – Авт.).

...После того как бойцы «Альфы» узнали, что погиб их товарищ, никого уже не надо было уговаривать. Почти вся команда пошла на освобождение «Белого дома» (конец цитаты).
Яснее не скажешь!

Только вот здесь-то у государственных заговорщиков и вышла маленькая промашка – офицеры группы «А» в первые же минуты определили, что Геннадия Сергеева застрелил снайпер отнюдь не из числа защитников парламента. Им, профессионалам сразу стало ясно, что выстрелы произведены из занятого войсками ГУО и МВД здания фабрики и гостиницы «Мир», а в одной из подавленных ими в ответ огневых точек (в гостинице «Мир», которую засекли по вспышке) среди четырех трупов (подтверждается данным радио «Свобода», материалами Марка Дейча) они обнаружили снайпера в форме подполковника милиции и три трупа с двумя СВД в руках, по виду – молодых евреев, определенных нашими офицерами как «бейтаровцы». Среди документов прикрытия у убитых было обнаружено удостоверение сотрудника МВД, значок с симоволикой РНЕ. Несмотря на то, что первичными рапортами оперативников эти факты были документированы, все трупы загадочно и бесследно исчезли из закрытого помещения.

Поэтому стреляли офицеры «Альфы» и «Вымпела» «без уговоров за погибшего товарища» совсем не в защитников парламента, а вовсе даже наоборот! Хотя факт остается фактом: офицеры двух лучших элитных спецподразделений страны, по присяге обязанные сразу арестовать кремлевского заговорщика, а в случае необходимости даже взять штурмом его личные апартаменты в Кремле, в очередной раз не решились выполнить свой воинский и гражданский долг, хотя имели для этого все основания и возможности – как раз в ночь с 3 на 4 октября 1993 года группа «А» со всем своим вооружением ночевала по соседству с государственным преступником (в Кремлевском Дворце съездов), и ее офицеры даже не сдавали оружие при личной встрече с Ельциным, состоявшейся на рассвете 4-го октября. Офицеры спецподразделений лишь разозлили мстительного секретаря обкома демонстрацией непокорности – сначала в 4.00 4 октября на встрече с ним (кстати, описание Ельциным этой встречи существенно отличается от того, как ее описывают сами офицеры «Вымпела» и «Альфы»), и позднее, остановившись у зоопарка (после 9.00) и категорически заявив Барсукову, что дальше без санкции Совета Федерации «Альфа» не пойдет. Ельцин не только не простил им октябрьский саботаж, но даже счел возможным открыто рассказать, как их хитроумно затягивали в «Белый дом».

«Мы чисто по-военному прикинули, – вспоминали сотрудники группы «А». – Если верить Барсукову, то в штурме примут участие, по меньшей мере, 40 тысяч человек, зачем тогда нужны мы? Должны ли мы вообще быть соучастниками государственного переворота? Или нас опять, в какой уже раз, решили подставить?»

Аналогичные настроения наблюдались и среди бойцов группы «Вымпел». С этими и другими вопросами офицеры обратились к своим командирам. Тем временем Барсуков приказал выдвинуться на исходные позиции в район здания Генерального штаба. На Арбатской площади были ясно слышны танковая канонада, автоматные и пулеметные очереди, доносившиеся со стороны здания Верховного Совета. Именно здесь, у здания МО РФ, и родилось решение покончить с кровавым противоборством мирным путем. Группа явно не хотела соглашаться с приказом. Многие офицеры этого и не скрывали. Фактически отказавшись подчиниться приказу идти на штурм, офицеры «Альфы» ставили себя под удар. И, посоветовавшись с «коллегами» из «Вымпела», они выдвинули свой, альтернативный вариант ликвидации конфликта – бескровный.

Начальник ГУО, не зная, что делать в сложившейся ситуации, пытался воздействовать на сотрудников «А» приказами и уговорами:
– Товарищи, пожалуйста... Там же солдаты сражаются... Постреляйте хотя бы...

Стрелять никто не стал. Решили выдвинуться в район «Белого дома» под командованием Герасимова (в первую чеченскую войну Герасимов вместе с 16-ю своими бойцами, войдя в горящий Грозный, заночевал со спецназом ВДВ. Узнав своих товарищей по совещанию у Грачева, он искренне удивился: «А что, вам разве не дали внеочередные звания за 4 октября 1993 года?»), чтобы на месте разобраться в обстановке, провести разведку... Отказались участвовать в этом лишь 17 офицеров, сохранивших свою честь и верность присяге.

Продолжение стенограммы видеоматериалов:
16.00. Человек в гражданском приказывает толпе:
– Спуститесь ниже!
Парламентеры группы «Альфа» занимают всю парадную лестницу.
16.01. Младший сержант и офицер «Альфы», обращаясь к панкратовским (или огородниковским) эмвэдэшникам со щитами:
– Стоять, стоять! Милиция, не дергайтесь! Они сами уйдут!
16.02. Младший сержант по переносной радиостанции:
– Направьте скорую помощь к Дому Советов. Лестница в считанные минуты полностью освобождается.
16.06. Очередной танковый выстрел (из танка сводной роты Таманского полка), канонада.
16.05. Оператор от группы «Альфа» говорит с сержантом:
– С того берега... А вы уверены, что шарашат?..
– А Вы, похоже, демократ?.. Глушат!
– Кто-нибудь... Да правду узнаем!
Младший сержант мрачно:
– Правда умрет вместе с ними!
– Ну, чего-то и у нас останется. Ну, рассказывай, рассказывай...
– Что рассказывать-то?
– Ну, как ты приехал, и что потом было.
– Я приехал утром. В 7-м часу раздался первый выстрел БМП, после этого ворвались солдаты. Я хотел, чтобы дело закончилось мирным диалогом.
– Сам по себе?
– Сам по себе, без приказа. Командование с одной и с другой стороны покрывало друг друга по радиостанции матюгами. Вернее, с одной – противоположной парламенту стороны. Никто на мирные переговоры не шел. И мне пришлось самому докричаться, упросить, чтобы ни тот, ни другой не открывал огонь, и вынести раненых с 24-го подъезда, а также вывести пленных.
– А «Альфу» вызвал не ты?
– Нет, «Альфа» пришла сама.
– Не слыхал от командира (группы «А». – Авт.), откуда он приказ получил?
– Он об этом ничего не сказал!
– Сам пришел?
– Он сказал, что он подполковник и пришел взять «Белый дом».
Пауза, видимо, ничего не происходит. После 17-минутного перерыва продолжается съемка.
Оператор бубнит в камеру:
– Самое главное дату не забывать включить – 17.23 04.93 – надолго запомнится (по свидетельству самого оператора, он еще не успел перевести на видеокамере таймер на час назад в связи с недавним переходом на «зимнее» время. – Авт.).

На кадре с этими данными хронометража – внизу на опустевшей парадной лестнице стоит в одиночестве младший сержант милиции, настоящий октябрьский Теркин. Добродушный усач с открытым лицом, он с детской простотой просит:
– И меня тоже здесь на память сними.
– Давай!
– И команду «Альфа».
– Я ее уже насквозь всю снял, они уже перестали меня гонять.
После паузы он же:
– Похоже, последние минуты затишья наступили.
16.43. На парадной лестнице внизу – оператор и младший сержант, наверху (если стоять лицом к «Белому дому») шесть офицеров спецподразделения «А» сидят лицом к Москве-реке с левой стороны, трое стоят лицом к Дому Советов посередине и один справа, прижавшись к барьеру. Больше на парадной лестнице и площадке перед «Белым домом» никого нет.
16.50. Группа из шести санитаров под пулями по набережной несет в сторону Калининского моста раненого, впереди и сзади бегут люди с белыми тряпками – самодельными флагами.
Следом по парадной лестнице в «Белый дом» шесть врачей бегом несут ящики с медикаментами. Оператор снимает сержанта и комментирует:
– Останется «Белый дом», бронетранспортер, БМП и ты.

Прервем на время стенограмму.

Сегодня можно раскрыть одну из тайн тех дней. В 15.40 вслед за парламентерами в «Белый дом» с 20-го подъезда во главе шести бойцов спецподразделения «Вымпел» вошел генерал-майор Герасимов, имеющий богатый боевой опыт еще с 1967 года. Зная, что войскам МВД отдан приказ расстреливать сдающихся защитников парламента сразу после выхода их на парадную лестницу «Белого дома» и площадь Свободной России, он сумел предотвратить готовящееся преступление. Генерал вышел первым и демонстративно поставил своих бойцов и офицеров группы «А» (командир группы «А» генерал-майор Зайцев незадолго до этого пытался застрелиться и его с трудом смогли отговорить сослуживцы; именно этим и объясняется, что координацию действий спецподразделений «А» и «Вымпел» 4 октября 1993 года, в основном, осуществлял генерал-майор Герасимов).

Продолжение стенограммы видеоматериалов:
Наверху одна БМП, внизу три автобуса «ПАЗ» и один «ЛАЗ».
В 16.54 из Дома Советов пошли люди. Много молодежи и офицеров. Спускаются через коридор из офицеров «Альфы» и «Вымпела» и садятся в автобусы. Офицеры группы «Альфа» обсуждают между собой:
– Вывозить к ближайшему метро?
– Какая станция?
– «Арбатская».
– Там все перекрыто.
– «Смоленская»?
– Да все закрыто – до Курского везите.
16.55. Подполковник... спускается к автобусу
В 16.56 проверяют заплечный рюкзачок у парня-спасателя в альпинистском синем пуховике с красной подкладкой:
– Юра! Юра Гуляев!.. Того, с сумкой...
– Да-да, ты!

Выходящие из горящего здания парламента идут по парадной лестнице молча, с решительными и весьма суровыми лицами. По краям лестницы выстроились офицеры «Вымпела» и «Альфы». Практически у всех, кто попадает взглядом в объектив телекамеры, потемневшие непокорные глаза.

Приведу стенограмму высказываний вышедших защитников парламента:
– Пока вы полдня стреляли, мы не одного выстрела не сделали, – говорит один из выводимых пленных
17.00. По лестнице спускается Морпех, за ним идет Макашов.
17.12. Выходят гражданские. Кто-то из них:
– Никто не собирается стрелять, только одни ваши с крыш стреляют. 17.16. Последними выходят четверо (идут в ряд, справа налево): Павлов, Бабурин, Алексей Суслов (помощник Бабурина), Исаков. Бабурин с Павловым на площадке перед лестницей.
17.17. Стрельба, канонада. Съемка временно (на 24 минуты) прекращается.

17.41. Затишье, не стреляют. На автобусе подъехал с набережной к основанию парадной лестницы Коржаков – начальник личной охраны Ельцина. Поднялся вместе с провожатым в рыжей кожаной куртке и черных брюках, и стоит с офицерами группы «Альфа» и «Вымпела» перед основным входом в «Белый дом» (1-й подъезд). Здесь же, совершенно не обращая никакого внимания на появившееся из Кремля лысое начальство, продолжает всеми командовать все тот же младший сержант милиции. Обращаясь через мегафон к «Белому дому», он объявляет:
– Если в здании есть раненые, им будет оказана медицинская помощь.

А вот как, вопреки очевидному, вопреки многочисленным видеодокументам и здравому смыслу, описывает это Ельцин: «Барсуков связался с Ериным, министром внутренних дел, подогнали несколько машин бронетехники. Под огневым прикрытием вошли внутрь здания. Во главе «Альфы» шли Михаил Барсуков и начальник президентской охраны Александр Коржаков» («Записки президента». С.13). И вот так Ельцин сочиняет на протяжении всех своих мемуаров.

Про Коржакова бесстрастно рассказывают видеоматериалы. К тому же в открытой печати свидетели показывают, что, приехав к «Белому дому» после выхода защитников парламента с «Альфой» к набережной, Коржаков, не обращая внимания на данные гарантии свободы и безопасности и стоящих вокруг людей, требовал расстрелять всех пленных в форме: «У меня приказ: «ликвидировать всех, кто в форме!». Учитывая аналогичный и еще более жесткий приказ, отданный ранее войскам МВД, возникает вопрос об именах отдававших их должностных лиц. Сегодня мы точно знаем, что непосредственно Ельциным был отдан устный приказ ликвидировать, помимо офицеров, и четырех политических деятелей федерального масштаба: Руцкого, Хасбулатова, Бабурина и Баранникова.

Что же касается М. И. Барсукова, то он все время штурма провел в безопасном месте – на Конюшковской улице рядом с булочной № 413, доблестно пробавляясь досмотром личных вещей и карманов защитников парламента.

Документировано оперативной видеосъемкой:

У булочной Михаил Иванович гоголем наскакивает на какого-то выходящего по коридору «Вымпела» человека:
– Ваши документы!
Депутата Челнокова Барсуков вылавливает лично и направляет в арестантский автобус, не забывая при этом отдавать грозным голосом полицейские приказы:
– Народных депутатов проверьте!
Служивый бросается грудью на подножку автобуса:
– Народные депутаты есть?
– Нет.
Офицеры «Вымпела» сообщают о реакции на расстрел парламента своего приятеля, начальника охраны Руцкого. Обращаются к полковнику Проценко:
– Саша, Саша! Таран плачет стоит, просто рыдает!
– Кто, Тараненко? Прими у него оружие! (Володя Тараненко был скорее разъярен, чем расстроен; никаких слез не было. – Авт.)

Продолжение стенограммы видео хроники группы «А».
Худощавый офицер из группы Проценко запрашивает по радиостанции командира группы «А» генерала Зайцева:
– «Первый», «Первый»! Ответь основному входу – Баранников и остальные у Вас? (остальные – это Ачалов, Дунаев, Тарасов и Полозков, обманным путем выведенные из «Белого дома» через 20 подъезд под предлогом выезда на переговоры к правительству Черномырдина. Они были вывезены на БМП-2 к метро «Краснопресненская» по Конюшковской улице к начальнику ГУО РФ М. И. Барсукову и далее, после весьма странного инцидента, на автомобиле прямо в «Лефортово». – Авт.)
– Мы их держим за углом, отдельно – отвечает «1-й» – Зайцев.

Коржаков, почему-то, в первую очередь спрашивает о Бабурине и настойчиво его ищет, интересуется, где находятся, связанные с ним лидеры оппозиции:

– А вы где этих... Бабурина и всех?.. Исакова., бл...?

– Да Бабурин здесь, говорят, – просовывается, кивая в сторону парадной лестницы, пожилой доброхот из президентской охраны, небрежно одетый в спортивный костюм, украинскую косоворотку с национальным орнаментом и плащ. На его седой голове с глупыми глазами навыкате – военное камуфлированное кепи.

– Да нет, они вышли сразу, сразу вышли, – пытаясь быстро заткнуть доброхота и перевести разговор на другую тему, перебивает его полковник Проценко (старший офицер группы «Вымпел»): – На 3–4-м этаже... (несколько слов неразборчиво).

Данное документально зафиксированное обстоятельство должно заинтересовать суд в связи с тем, что буквально через несколько минут после проявленного Коржаковым повышенного интереса к персоне Сергея Бабурина, последнего отделили от всех депутатов и защитников парламента и пытались расстрелять. При этом расстрелыциков взбесило, что Бабурин, в свое время с честью прошедший службу рядовым в Афганистане, пощады просить не стал и, несмотря на сыпавшиеся на него удары (били прикладами автоматов), продолжал улыбаться. Оказавшиеся рядом в этот момент и бросившиеся ему на помощь Алексей Суслов и депутат Исаков были жестоко избиты, но их вмешательство задержало и отложило на несколько минут казнь. В последний момент расстрелять Бабурина помешало случайное появление офицера «Альфы» (документировано свидетельствами трех человек и видеоматериалами, на которых зафиксировано лицо одного добровольца-палача). По мнению очевидцев и по видеоматериалам попыткой устранения Бабурина занимались военнослужащие из полка президентской охраны.

Продолжение стенограммы видео документо:.
17.58. Коржаков входит в здание. До дверей его сопровождает неустановленный нами пока человек, который на весьма важных президентских встречах и различных видеопленках несколько раз зафиксирован рядом с Ельциным. Похожий на интеллигентного раввина загадочный господин с аккуратной бородкой (назовем его условно «Равви») спокойно стоит у внутренних дверей 1-го подъезда, расположившись справа от них. Влиятельный бородач воспринимается всеми присутствующими офицерами и кремлевскими гостями как должное, и по их поведению видно, что это далеко не рядовой участник событий (офицерам «Вымпела» группа Коржакова представила его без имени как важного «представителя творческой интеллигенции от Егора Тимуровича Гайдара»).

18.01. Начинается погрузка в автобус захваченного парламентского начальства. Почему-то первым выводят Морпеха, предварительно обыскав его в дверях (по видеоматериалам без таймера их недавно с парадной лестницы завели обратно в 1-й подъезд). Следом – генерала Макашова, который первым и заходит в автобус. Морпеха пока отводят в сторону. В автобус заходит офицер «Альфы», за ним Хасбулатов, Руцкой и еще один офицер «Альфы». Начальника охраны Руцкого отводят в сторону. Входит в автобус и Коржаков...
Кто-то из офицеров «Альфы» кричит из автобуса на улицу:
– Сергей! Вот этого, в черном берете, возьми тоже!
К автобусу подводят Морпеха, и он заходит, как и предыдущие, в первую дверь.

18.03. Автобус «ЛАЗ» 82–62 МКВ – у основного входа, за ним БТР № 031 группы «Альфа». Младший сержант милиции командует в мегафон:
– Отошли все от автобуса!

На другой видеопленке за несколько минут до посадки в автобус зафиксирован краткий разговор Руцкого с офицером «Вымпела». Руцкой ожидает автобус в вестибюле 1-го подъезда «Белого дома». Он стоит вместе с офицерами группы «Вымпел» в окружении защитников парламента, рядом Хасбулатов.

Руцкой, продолжая какой-то разговор с офицером «Вымпела»:
– Лично?
Офицер отвечает на вопрос Руцкого:
– Мы подчиняемся Главному управлению охраны.
Руцкой:
– Герасимов с вами?.. Напомни ему, как я его вытащил... (далее неразборчиво).
Перед тем, как под конвоем выйти из «Белого дома», Руцкой обратился к окружающим со следующими словами:
– Они могут пойти на все. Скажите, что вы видели нас, что мы не застрелились, чтобы наши трупы потом выдали родственникам.
Обращаясь к полковнику Проценко, он добавил:
– Полковник! Вы можете увезти нас в турецкое посольство?
Хасбулатов:
– Какое тебе тут может быть турецкое посольство?!
Руцкой:
– У меня есть записи, кто нас предал, кто все обещал, кто о чем говорил...
Затем Руцкой подозвал одного из депутатов и попросил того забрать документы, спрятанные им в каком-то укромном месте.
На кадрах видеохроники зафиксирован за несколько минут до попытки расстрела и горький ответ Сергея Бабурина оператору «Альфы» на вопрос последнего: «Что вы сейчас чувствуете?»
Кроме нескольких человек и БМП с бортовым номером 027, на площадке перед горящим «Белым домом» никого больше нет, стреляют.
Бабурин отвечает мрачно и явно через силу:
– Я скорблю! За Россию!
И тут же депутат Николай Павлов резко:
– Ты скажи, что Клинтон – подонок и свинья! И больше никогда в России в Америку верить не будут!
Представитель «Альфы»:
– Спасибо!
(Конец хроники)

«РЕЙХСТАГ» УЖЕ ГОРИТ. ДОСТИГНУТЫ ЛИ ЦЕЛИ?

Между 18.00 и 19.00 по Российскому телевидению объявили, что пожар на верхних этажах «Белого дома» начался в результате прямого попадания в кабинет Ачалова танкового снаряда, и, как они сказали, от его разрыва, скорее всего, погиб... генерал-полковник Ачалов. Его жена как сидела у телевизора, так и сползла без памяти на пол. По странному совпадению, одновременно с этой информацией, четырех высокопоставленных генералов (генерала армии Баранникова, генерал-полковника Ачалова, генерал-лейтенантов Дунаева и Тарасова) вместе с депутатом Полозковым подвезли на БМП к зоопарку, где с ними и случился некий странный инцидент. БМП остановилась у забора и весь ее экипаж почему-то неожиданно покинул боевую машину. БМП стояла с работающим мотором, под носом у наших генералов торчал полностью снаряженный курсовой пулемет – машина была в их полном распоряжении... Ачалов случайно оглянулся и заметил наведенный на боевую машину хорошо знакомый ему... луч прицела ПТУР «Фогот». Кто-то с противотанковой управляемой ракетой из окна квартиры на 3-м этаже ближайшего дома нацелился на их БМП. Ачалов приказал всем немедленно покинуть машину, на что осторожный Баранников попытался возразить:

– На улице нас могут снайперы хлопнуть!
– Здесь сейчас всех вместе и хлопнут одним выстрелом, – прозвучал ответ генерал-полковника, после чего, перегнувшись через неловких коллег, он сам открыл люк, и все вылезли из БМП. Вскоре четыре пассажира БМП увидели, как Баранников дружески принялся обниматься с... Барсуковым.

Вторая видеопленка, на которой зафиксирован в фас и в профиль один из двух незадачливых расстрелыциков Бабурина, избивавший перед этим мальчишек из поэтического молодежного объединения. Съемка прекращена за 60–40 секунд до попытки расстрела Бабурина.

Стенограмма видеодокумента.
Видеоряд: По набережной идет Сергей Бабурин. Выстрел.
Слышен радиообмен «Альфы»: «Только что был выстрел из СВД, снайперская винтовка. Как поняли? Прием!»

Бабурина задерживает журналист с просьбой дать оценку происходящему. Депутат стоит в метре от какой-то двери спиной к стене. Бабурин:
– Происходила агония российской демократии. 21-го числа произошел государственный переворот. Сейчас государственный переворот усиленно подкреплен физической ликвидацией парламента и тех, кто выступил на защиту Конституции. Но я думаю, что, к сожалению, это только начало очередной трагедии России.

Стрельба значительно усиливается. Журналист:
– Сергей Николаевич! Как Вы расцениваете перспективы ситуации в России?
– Вы знаете, тут не нужно сильно гадать. Все, очень похоже, идет по сценарию Германии 30-х годов. 33-й – 93-й. Рейхстаг уже горит. Российский рейхстаг. Что будет дальше, я думаю, очевидно всем.
– Сергей Николаевич! Как Вы представляете свою собственную судьбу – личную и общественную?
– Личная судьба, думаю, у нас у всех будет складываться по разному. Я вполне допускаю, что обещания, данные защитникам Дома Советов, о том, что они все будут доставлены домой как свободные граждане, могут быть не выполнены. И, скорее всего, будут не выполнены.

Я отношусь к этому спокойно и все же планирую ехать домой. Мне не от кого скрываться в своей стране, тем более что мне не в чем себя упрекать. А то, что сейчас мы продолжаем разговаривать с вами в военно-полевых условиях...

В дверь вбегает стайка молодых ребят и девочек из поэтического молодежного объединения. Девочка испуганно теребит его за рукав:
-– Сергей Николаевич! Товарищ Бабурин! Там ребята остались, их избивают. Помогите, пожалуйста.
– Где они? Там остались?

Бабурин неосмотрительно шагает в темный проем и видит, как автоматчики в соседнем помещении избивают прикладами детей.

Из проема навстречу ребятам тут же выходит молодец в кожаной черной форменной куртке с нашитой на левом рукаве красной эмблемой и горизонтальной нашивкой на правом грудном кармане. Убийца перегораживает детям дорогу, отсекая их от Бабурина, и угрожающе говорит с непередаваемой интонацией ночного грабителя:
– Ну! Какие проблемы?

Именно этот военнослужащий вместе со своим подельником злорадно сказал Бабурину:
– Так это же сам Бабурин! Ты-то нам и нужен.

Они запрашивают по радиостанции у своего начальства:
– Мы взяли Бабурина! Что с ним делать?
– Кончайте его.
(Зафиксировано в материалах радиоперехвата).
В этот момент на выручку Бабурина и бросился Исаков. Детей и оператора прогоняют. Конвоиры начинают спорить, кто из них расстреляет депутата:
– Я его шлепну!
– Нет, я!
При этом он и его товарищ били Бабурина прикладами автоматов и, выбирая место казни, повели его расстреливать обратно к стене внутреннего помещения магазина, у которой и было снято вышеприведенное интервью.

Существуют многочисленные свидетельства и данные судмедэкспертизы о том, как истязали и мучили перед расстрелом людей. Приведу лишь некоторые данные о расстрелах детей и молодежи.

Свидетельствует учительница, мать расстрелянного 18-летнего юноши Наталья Павловна Пескова: «Наших детей убивали зверски. Марину Куршеву застрелили на 7-м этаже, стреляя в окно квартиры. Студентка первого курса юридического факультета, красавица, обаятельная девушка. Матюхина Кирилла расстреляли в упор пять омоновцев с чулками на глазах. Ребята – студенты электромеханического института – пришли на крышу посмотреть, что же происходит. Но эти звери даже не выслушали их. Ребята кричали: «Мы студенты, безоружные, мы просто пришли посмотреть, что происходит». Эти звери делали свое дело. Обуха Диму, студента архитектурного института убили в затылок, Женю Виноградова изрешетили пулями, пять пуль в спину, две из них со смещенным центром. Рома Денисов – в школе его называли ходячей энциклопедией, – отличник, пятнадцати лет. Его убили в спину. Мой сын Юра получил четыре ранения: два в ногу, одна пуля со смещенным центром в живот и одна в спину. Наших детей расстреляли, причем зверски, посреди белого дня, в любимом городе, по указу президента...»

Из заявления отца моей знакомой девушки-студентки Наташи Петуховой Юрия Евгеньевича Петухова:
«...Мы, хоронившие наших детей и близких, видели, что наши дети приняли мученическую смерть. Нам известны случаи, когда безоружных раненых людей, в том числе женщин, доставляли в милицию, а затем со следами истязаний – в морг».

Просто не поднимается рука описать следы истязаний, обнаруженные на теле 14-летнего Константина Калинина, половина из которых даже не была включена паталогоанатомами, принуждаемых руководством ГМУ Москвы массово фальсифицировать медицинские заключения, в официальное свидетельство о смерти мальчика.

На фоне этих зверств, я думаю, не нужно объяснять, что делали с теми, кто был в форме или пытался защищать раненых.

Стенограмма видеокадров приезда автобуса 82-62 МКВ в следственный изолятор МБ РФ «Лефортово»:
Ночь. Внутренний дворик тюрьмы. Коржаков уже на улице. Стоя несколько в стороне от автобуса с очень довольным выражением лица наблюдает, как из автобуса по очереди выводят титулованных арестантов. Выходят Макашов, за ним – офицер сопровождения, Хасбулатов, следом выходит Руцкой. Макашова с Хасбулатовым сразу уводят в здание. Затем звучит:
– Минуточку.
Руцкой стоит у крыльца чуть впереди автобуса. Вскоре ему вежливо говорят:
– Пройдите, пожалуйста!
Следом вылезает Морпех, его ведут за Руцким, заводят в отдельную комнату и громко вызывают следователя. Дверь закрывается.
(Конец стенограммы видеоматериалов).

К 4.00 6 октября было приказано всем командирам штурма подготовить и сдать наградные списки. Маниакально любил этот час – 4.00 – один высокопоставленный коммунист! Видимо, лавры Гитлера подсознательно не дают покоя его больному мозгу. Характерно, что первый раз разгонять и убивать безоружных россиян он приказал в... 4.00 22 июня 1992 года (у «Останкино»). С 24 сентября он же постоянно настаивал начать штурм осажденного Дома Советов в 4.00. Было предложено это время для начала штурма и 4 октября, и лишь под нажимом командира «Альфы» и представителя руководства «Вымпела» время начала бойни удалось перенести на 6.00...

...Сегодня при взгляде на «Белый дом» на ум приходит, что стены дома всегда несут память о прошлых жильцах. Проклятьем «Белого дома» станут тени расстрелянных, поэтому не будет удачи у новых его обитателей и их начинаний.

Понимаю, что, выполнив приказ о неприменении оружия 3 и 4 октября, мы одержали моральную победу, а команда Ельцина (точнее, стоявшая тогда за ними и цинично подставившая его группа проамериканских «демократов») потерпела политическое и нравственное поражение. Тот переворот в сознании российского обывателя, который не удавалось достичь многочисленными призывами к спасению Отечества, как-то наметил наглядный и небывалый по своей жестокости расстрел парламента, которому нет прецедента во всей мировой истории! Тем не менее, мне невыносимо тяжело представлять само это заклание и последние минуты мужественных, но совершенно безоружных наших товарищей: офицеров, казаков и баррикадников, – когда глумливая и в стельку пьяная эмвэдэшная и президентская солдатня из полка его охраны ставила их к стенке, а «бейтаровцы» и призванный на бессудную расправу сброд Коржакова садистски убивали даже раненых.

Апофеозом героизма и высоты духа защитников парламента стали Смоленская площадь, прорыв к «Белому дом», мэрия, «Останкино» и штурмуемый парламент, а символом – встречающий бронетранспортер безоружный человек с бутылкой бензина в руках. Их было не один, и не два – десятки. Те герои октября 1993 года, кто без оружия пошел на автоматные и пулеметные очереди из мэрии, кто грудью встал на пути бронемашин и лег под гусеницы танков, кто с бутылкой бензина шел во весь рост на БТРы в «Останкино» и у «Белого дома», могли бы составить славу и цвет любого государства.

Убежден, что никакому спецназу никогда не удастся воспитать у своих бойцов и малой толики того боевого духа, мужества и убежденности, которые мы видели у сотен и тысяч защитников парламента. Трагедия в том, что вся эта могучая сила оказалась совершенно безоружной – у людей не было ничего, чтобы защитить даже самих себя. У меня нет сомнения, что если бы у расстрелянных в парламенте было необходимое оружие, то войска Гайдара-Ельцина побежали бы. И этому есть убедительные доказательства: от одного лишь слуха о подходе на защиту парламента БТРов наемники начинали в панике разбегаться, пытаясь спрятаться за ранеными или трупами расстрелянных.

Тем более что – вот жестокий парадокс истории! – к утру 4 октября на стороне Верховного Совета в Москве находилось больше вооруженных сил, чем у Ельцина. Достаточно было лишь одному из командиров этих частей решиться вывести войска к зданию Дома Советов, чтобы авантюра государственных изменников с треском провалилась! Но ни один из них не решился – в Москве не нашлось ни одного верного присяге батальона. Честь армии в ночь с 3 на 4 октября спасли только добровольцы – офицеры Подольского учебного полка во главе со своим командиром полковником Бородиным, капитан 3-го ранга Остапенко со своими матросами из-под Ногинска, неизвестные части на дальних подступах к Москве...

Многое пришлось переосмыслить во время осады парламента и чудовищных массовых расстрелов. После «Белого дома» многое стало видеться более отчетливо и ясно. Разные люди вынесли оттуда:
– терпимость и уважение к убеждениям и личности другого человека, когда ни у кого из нас просто не поднималась рука обидеть пожилых наивных людей и сорвать столь любимый ими красный флаг;
– уверенность, что в стране все же остались приличные люди и что их не так уж и мало;
– что правда и Бог на нашей стороне: ведь вернулись из мертвых те, у кого вообще не было ни одного шанса уцелеть, и это неспроста. Видимо, они зачем-то вскоре понадобятся.

Может быть, октябрьская трагедия позволит теперь обывателю лучше рассмотреть всех наших разрушителей. Ведь с тех пор по сусалам каждого из них течет кровь расстрелянных. Кризис в ночь с 3 на 4 октября заставил закулису «засветить» и повязать кровью весь второй эшелон режима – «учеников» Бильдербергского клуба, требовавшего уничтожать детей и женщин – Немцова и «500-дневного» авантюриста Явлинского, провозгласившего с экрана ТВ: «Никакой пощады!»; окончательно скомпрометировать укротителя регионов вице-премьера Шахрая и советника отрешенного президента Станкевича. В панике многие темные лошадки скинули свои маски и с перекошенными от ненависти лицами публично призывали к немедленной расправе, физическому уничтожению беззащитных сторонников закона и Конституции, открыто поддержали расстрел российского парламента.

Не получилась у закулисы и задуманная «промежуточная» кремлевская рокировка. Вместе с Ельциным, Гайдаром, Бурбулисом и Шумейко по локти в крови оказалась и их сменная команда из коррумпированных генералов промышленности – Черномырдина, Сосковца, Лобова и ряда других.

Не была достигнута и стратегическая цель ГКЧП-2 1993 года – расчленение России, нарушение территориальной целостности нашего государства. ГКЧП-1 1991 года – уничтожение СССР, ГКЧП-2 – …пшик. Учитывая, насколько легко с помощью ГКЧП-1 удалось уничтожить СССР, у «закулисы» слишком велик соблазн устроить нам ГКЧП-3 и решить вековую геополитическую задачу. Последняя четко сформулирована в девизе Ватикана, впервые услышанном мной в 1989 году в приватном разговоре с профессором иезуитского колледжа: «Уничтожить сатанинскую Русь!»

И еще до сих пор считаю необходимым получить ответ на три основных и один второстепенный вопрос, учитывая, что по убийствам срока давности нет.

ЧЕТЫРЕ ВОПРОСА ПО ШТУРМУ «БЕЛОГО ДОМА»

Вопрос первый: сколько человек вырвалось живыми из окруженного «Белого дома» по подземным коммуникациям и по верху, не считая сдавшихся десантникам и группе «Альфа»?

Вопрос второй: какова судьба оставшихся в «Белом доме» людей?

Вопрос третий: сколько их было?

Вопрос четвертый: кем убиты штурмующие из ГУО, МО и МВД?

Итак, вопрос ПЕРВЫЙ: сколько человек вырвалось живыми?

Факт. Не вышли вместе со всеми, но сумели вырваться живыми из «Белого дома» всего около 121–145 человек, из них по подземным коммуникациям 4 и 5 октября в разных направлениях вышли около 71(95) человек, около 50 человек прорвались поверху вечером 4 октября в направлении метро «Краснопресненская».

Пытаясь скрыть правду о расстрелянных защитниках парламента и их тайно уничтоженных трупах, эмвэдэшный генерал Аркадий Баскаев утверждал, что около 800 «боевиков» ушли по подземным коммуникациям и, заметая следы, добровольно записались в убитые.

Чуть позже я вернусь к этим официально названным МВД цифрам «добровольно исчезнувших» защитников парламента, цифрам, которые, скорее всего, определяет совершенно другая – закрытая статистика.

Пока же берусь опровергнуть ложь МВД о спасшихся и вышедших через подземелья.

Утверждаю, что по подземным коммуникациям вышло не более 12+3+6+43(67)+2+3+2=71(95) человек.

Для того чтобы вообще обсуждать вопрос о подземных коммуникациях, предварительно следует вспомнить:
(1) о расположении входов и выходов из подземных коллекторов;
(2) о людях, знавших их месторасположение и знавших об отсутствии в подземных ходах мин.

Под нашумевшими подземными ходами «Белого дома» подразумеваются два подземных «сухих» коллектора с трубами горячего водоснабжения, идущих от «Белого дома» вдоль набережной соответственно влево (в сторону Плющихи и далее до Новодевичьего монастыря) и вправо (в сторону Хаммеровского центра). Выход коллектора в сторону станции метро «Краснопресненская» был надежно перекрыт перед границей посольства США.

Были известны два входа в подземные коллекторы через вентиляционные шахты с квадратными решетками. Они располагались на газонах у торцов «Белого дома». Нашими «подземными» штабными разведчиками Ачалова, разведчиками-спелеологами полка баррикадников и Особистом Баранникова использовался вход в первый коллектор. Он располагался на газоне между мэрией и 24-м подъездом «Белого дома». 4 октября дойти живыми до этих входов на виду у БТРов и снайперов, даже знавшим об их существовании, шансов было очень мало.

Выход на пути метро был только из спортзала, и 28–29 сентября эта сейфовая дверь, как и все остальные выходы в подземные коммуникации, были прочно заблокированы с двух сторон: с одной стороны – баррикадниками, с другой – неизвестными нам группами. Подробности, как все это тогда происходило, описаны в настоящем дневнике за 28 сентября, поскольку из штаба Ачалова тогда посылали с проверкой именно меня. Из-за произведенной тогда двусторонней блокировки дверей 4–5 октября никто не мог выйти из «Белого дома» или спортзала на железнодорожные пути метрополитена.

Где находились выходы из подвала и подземного этажа «Белого дома» в подземные коллекторы, никому не было известно вплоть до вечера 4 октября.

Чугунные люки канализационных и всех других подземных колодцев, выходящих на дорожки и тротуары вокруг «Белого дома», из-за угрозы проникновения через них ОМОНа были надежно заклинены снаружи баррикадниками еще 28–29 сентября. Добежать с наименьшим риском для жизни до крышек люков можно было лишь во внутренних двориках «Белого дома» и ближней зоне 14-го подъезда. При этом нужно было всего в нескольких шагах от БМП и БТРов, ведущих огонь на поражение, суметь расклинить люк и, не побоявшись разрекламированных мин, под огнем успеть нырнуть вниз. В любом случае для спасения необходима была очень большая удача.

Теперь перечислю всех, знавших, как пробиваться к тем или иным входам в подземный коллектор, и способных вывести кого-либо вообще через подземные ходы. Поскольку у защитников парламента не наличествовало ни одного миноискателя и практически не имелось фонарей, они должны были точно знать, что на самом деле никакого минирования подземных коммуникаций не производилось. Такими людьми были разведывавшие подземные ходы, ходившие по ним на задания и охранявшие лабиринты, а именно:
– разведчики-спелеологи полка баррикадников;
– несколько «подземных» разведчиков Ачалова из нашего штаба;
– «Особист» Баранникова (бывший особист полка);
– руководство Департамента охраны ВС РФ.

4 октября по подземному коллектору вышли четыре группы:
– группа сотрудников Департамента охраны ВС РФ с одним раненым (12 человек);
– группа под руководством командира-спелеолога из разведки полка Маркова (3 человека);
– наша группа во главе со штабными разведчиками Ачалова (всего 6 человек);
– группа Особиста, подчинившего себе оставшихся разведчиков-спелеологов (43–67 человек).
5 октября вышли две группы:
– «Хаммер-группа» из 14-го подъезда (2 человека);
– группа Репетова (3 человека).
– группа «Север».

Группа медиков: полковник медицинской службы Вячеслав Якушенков, фельдшер Ольга Кулыгина и перебежчик из дивизии Дзержинского – в 4.00 – 5.00 утра 5 октября попали в руки котеневцев.

Группа командира спелеологов в количестве трех человек, а потом и наша группа во главе со штабной подземной разведкой Ачалова смогли попасть в подземный коллектор через наземный вход в вентиляционную шахту напротив мэрии. Следом смог бы уйти только дежурный постовой – спелеолог, оставшийся лежать у этого входа.

Все остальные из тех, кто был знаком с подземным коллектором, из-за плотного огня БТРов и БМП уже не рискнули или просто не смогли пробиться к этому входу в коллектор. Под командованием Особиста они с 12.00 до 15.00 4 октября блуждали по подвалу и подземному этажу «Белого дома» в поисках внутреннего входа в коллектор. Им повезло найти дверь в сухой коллектор, выходящий к Новодевичьему монастырю.

Из других прорывавшихся через наружные входы в коллектор пока известны лишь двое отчаянных, которые смогли на виду у БМП около 14-го подъезда добежать до чугунного люка. В составе группы был человек, знакомый с подземным коллектором «Белого дома» с августа 1991 года. Эта группа «Хаммер-центра» смогла сорвать заклиненную крышку, прошла под землей до выхода, расположенного вплотную с Хаммеровским центром, где и переночевала, не поднимаясь наружу. Вылезая утром 5 октября на улицу перед самым крыльцом Хаммеровского центра, они вспугнули эмвэдэшный заслон. Группа Репетова, выходившая через пять часов вслед за ними, уже нарвалась у этого выхода на засаду.

Дверь из подземного этажа «Белого дома» в коллектор «на Плющиху» была найдена только во второй половине дня 4 октября группой Особиста. Дверь удалось взломать.

Вход из «Белого дома» в подземный коллектор, уходящий в сторону Хаммеровского центра, был случайно обнаружен в поддень 5 октября группой Александра Репетова лишь по истечении суток бесплодных поисков.

Обе железные двери были надежно закрыты, но и группе Особиста, и группе Репетова удалось их открыть.

Группа офицеров ДО ВС РФ вышла первой в районе Арбата за спиной удивленных солдат из оцепления ВВ МВД (через боковой ход в коллекторе «на Плющиху»). Им даже не пришлось взламывать дверь в подземный коллектор – они ее открыли ключом и, к сожалению, уходя, закрыли за собой.

По следам группы Репетова и группы Особиста из подземного этажа «Белого дома» практически никто больше не ушел, так как из остававшихся там людей милиционеры отдела специального назначения ДО ВС РФ были арестованы эмвэдэшниками 5 октября в бункере-бомбоубежище (четыре человека во главе с подполковником ОСН), как и большинство прятавшихся там рабочих. Отдельного рассмотрения требует судьба оставшихся в подвале «Белого дома» девяти солдат-дзержинцев с двумя офицерами, торжественные похороны, похоже, одного из которых показывали потом на всю страну.

Поверху из «Белого дома» прорвались всего около 50 человек

В той группе был и встреченный мной 4 октября в парадном подъезде «Белого дома» рядом с Макашовым прибалтийский омоновец. От него мы и узнали подробности их отчаянного броска на БТРы и далее через дворы в сторону улиц Большевистская и Заморенова.

Эти защитники парламента имели достаточный боевой опыт и прорывались организованной группой. В одном месте они лоб в лоб столкнулись с военнослужащими ВВ МВД и разминулись с ними практически без единого выстрела.

Прорыв по Дружинниковской улице

В какой обстановке происходил другой прорыв – безоружных людей на Дружинниковской улице примерно в 12.00 4 октября, – свидетельствуют показания моей девушки-очевидца.

«...Утром около 8.00 я попыталась выйти на метро «Баррикадная», но поезд проехал дальше, минуя также и станцию метро «Улица 1905 года». Когда я выбралась на поверхность, увидела, что люди, спешащие то ли на работу, то ли к «Белому дому», давно махнули на транспорт рукой. Из-за дальнего расстояния еще ничего слышно не было, но тоскливое ощущение беды не покидало.

Добираться пешком – значило бы потерять слишком много времени, а автомобильных добровольцев как-то не находилось. Поэтому пришлось пообещать приличную сумму, чтобы подъехать поближе. Но в центре уже на всех подъездах к «Белому дому» стояли пикеты ГАИ. Шофер мой оказался единомышленником и пытался проехать хотя бы дворами. Но попытки были напрасны – в районе гостиницы «Пекин» нас все же изловили. Обреченно водитель газанул назад и не выдержал – вышел к гаишникам: «Мне стыдно за вас, мужики!» Естественно, дальше я не прислушивалась.

По Садовому я бежала со всех ног. Кольцо пустое: одна-две машины на большой скорости проносятся к «Маяковской», в спешке захлопываются палатки, коммерсанты напуганы, служащие какого-то офиса тихо обсуждают что-то у дверей, какие-то молодые люди доброжелательно пытаются меня остановить. И тут до меня доходит – это не привычный утренний гул большого города, это далекая канонада. Меня душат слезы. Я опоздала.

Уже подбегая к площади Восстания, вижу выезжающие на Садовое кольцо БТРы. Мысленно считаю – девять. На площади полно автобусов. И с той, и с другой стороны Садового кольца народные собрания. Тут уже все стоят молча, угрюмо. Даже не пытаюсь остановиться – может, еще можно туда пройти. Сворачиваю к метро «Баррикадная» и удивляюсь – на другой стороне улицы серые шеренги с автоматами, по улице туда-сюда шныряют БТРы, в сквере перед высоткой и на цокольном магазинном этаже полным-полно солдат, около бывшего детского кафе-мороженого стоят два танка, а к станции метро и от нее, хотя она закрыта, «спокойно» идут люди.

Когда я поравнялась с метро, краем глаза уловила бегущих от высотки автоматчиков. Процедуры сжатия людей около метро и последующего избиения я за эти дни видела не раз и знала – спасают только быстрые ноги. В считанные секунды оказалась возле зоопарка и глазам не поверила: «Белого дома» почти не было видно из-за густого дыма. Все трещало, свистело и ухало. И невозможно было поверить, что все это происходит наяву.

За оградой зоопарка, словно звери в клетке, стояли люди. К нашей кучке гонимых от метро опять со всех сторон приближался ОМОН. И кое-кто, карабкаясь на высокое ограждение (более 3-х метров), последовал примеру перескочивших за забор зоопарка. Остальные припустили вдоль ограды, выискивая лазейку. Тех, кого догоняли, избивали и гнали дальше.

Я забежала в первый дворик за зоопарком (за домом № 4 по улице Красная Пресня. – Авт.). Здесь уже находилось много людей. Еле отдышалась, как за спиной опять раздались матерные окрики озверевших омоновцев. Одного мужчину сбили с ног и молотят дубинками. Все пустились врассыпную. На первом этаже какое-то коммерческое заведение (черный вход магазина «Цветы» в доме № 6. – Авт.). На шум выглядывает женщина маленького роста восточной национальности, за ней мужчина. Натыкаясь на нее, молю пустить переждать, но она сердито захлопывает передо мной дверь (ровно через год, повторяя этот октябрьский маршрут своей юной жены, я увидел в магазине «Цветы» торговку-коротышку. Ее бизнес процветал – торговля гвоздиками шла бойко, так как на место гибели защитников парламента и таких, как те, кому она отказала в помощи и спасении, сплошным потоком идут люди и покупают в ее заведении траурные букеты. Жена вовремя подхватила меня под руку и поскорее увела от людей, у которых не оказалось ни сердца, ни сострадания... – Авт.).

Из дворика выбегаем на Волков переулок, упирающийся в Киноцентр. Около него колышутся ряды одетых в милицейскую форму. Они выпускают под ноги нам, бегущим, длинную очередь. Охота идет с двух сторон. Так бегали со двора во двор и прятались, возвращаясь снова и снова к Киноцентру. На каком-то моменте я сломалась от унижения, боли за своих, тех, кого там сейчас убивают, села на землю, молюсь, плачу – эмвэдэшники мимо пробежали, наверное, за сумасшедшую приняли…

И вдруг что-то произошло. Омоновцы, как по команде, повернулись в сторону «Белого дома», прячась за углы домов и показывая друг другу направо. Потом из-за Киноцентра появились люди в темной форме с гранатометами на плечах. И пятились они, ко всеобщему нашему восторгу, задом. Кто-то крикнул: «Драпают гады!» И мы все подхватили «Ура!». В ответ от автоматчиков сразу же последовала очередь. Позднее я узнала, что так напугало наших врагов. Это была одна из отчаянных попыток прорыва безоружных демонстрантов по Дружинниковской улице на защиту парламента, когда многочисленные группы молодых людей раз за разом решительно накатывали на расстреливавших их из автоматов эмвэдэшников, что достаточно полно описали свидетели, например австралийский журналист Себастьян Джоуб (а вот как описывается та же ситуация в оперативной сводке МО РФ: «11.30. Доклад командира 2-й мед: «Со стороны тыла скопилась большая толпа, ведет огонь из стрелкового оружия и прорывается к «Белому дому». Милиция и МВД бездействуют». – Авт.).

И что самое невероятное, на той улочке около Киноцентра людей становилось все больше и больше. Перепугавшийся ОМОН долго не покидал своего укрытия. Одна компания пробралась к нам на машине и включенная на всю громкость магнитола притянула к себе людей. Мы жадно слушали сообщения, как в войну сводки «Совинформбюро». «Белый дом» мы видеть не могли, но в небе над ним стоял дым, пороховые облака, а в них кружащие вертолеты.

Люди немного ожили. Обсуждали вчерашнюю демонстрацию. Один мужчина с живыми глазами сетовал на то, что вчера демонстранты до смерти порезали солдат, и поэтому они так лютуют. Я, естественно, обвинила его во лжи и, по праву участника, рассказала некоторые подробности. Обладатель «живых глаз» с этого момента не отставал от меня ни на шаг: «Девушка, такая молодая, что же вас сюда привело? Кто у вас в «Белом доме»? Знакомые? Родные?» Мне стало противно – под маской сочувствия скрывался откровенный сексот.

12.00. У меня подкашиваются ноги. По радио передают, что спецподразделениями заняты первые четыре этажа. Беспокойство сменяется тоской – все кончено, мои были на втором! Теперь надо ехать домой и ждать. Становится все равно, но надо отвязаться от этого особиста.

Стрельба немного затихает, и отдельные отчаянные личности перебежками преодолевают улицу мимо Киноцентра. Рассчитываю верно: кретин-сексот под пули не полезет, и иду к зоопарку. Ловлю себя на мысли, что жду выстрел в спину только от милиции. Но ОМОН больше не стреляет, только матерится.

В зоопарке все, как в прошлый раз – люди за решеткой. Направо смотреть не могу и туго соображаю, где сейчас легче поймать машину. Вижу, что мимо метро пробегают люди, и устремляюсь туда, чтобы выйти на Садовое кольцо.

В это время на другой стороне к кафе-мороженому на торце высотки вооруженные солдаты в больших круглых касках выводят пленных. На углу высотного здания стоят два современных танка, таких же, как и те, что нам потом показывало ТВ на Калининском мосту. Пленных с полсотни. Они строем по трое почти бегут, подгоняемые со всех сторон пинками и прикладами. Часть из них гонят к автобусу, а часть ставят к стенке и обыскивают. Замираю на одну минуту, выискивая глазами своих. Я нахожусь около закрытого входа в метро «Баррикадная», когда это происходит. Пятеро с автоматами бегут наперерез, кричат непереводимое. Я, конечно, поворачиваюсь, но в голове набат: «Не бежать! Только не бежать!» И сразу получаю прикладом по спине и по голове.
– Тебя, сучка, это не касается?
– У меня нога болит, – огрызаюсь на ходу.

– А на х.. ты... сюда ... с ...ногой? – в лицо ударяет сильный запах перегара. Мне с детства говорили, что мое упрямство меня в могилу сведет. Вот, видимо, и момент подоспел. После пинка они подхватывают меня под руки и волочат наверх за метро «Баррикадная» к зданию министерства (Министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов на Баррикадной улице. – Авт.). Слева, за двухметровым камнем спряталась женщина – солдаты ее, к счастью, не заметили. Вижу, что впереди трое других мерзавцев с автоматами наизготовку окружили школьников – совсем пацанов (человек 8 или 10). А вокруг больше никого нет, если не считать танков у кинотеатра «Пламя», да цепи военных через дорогу. Надо сказать, что раньше всегда бросалось в глаза огромное количество мальчишек, просачивавшихся в сентябрьские дни к «Белому дому».

Особой злостью отличался один эмвэдэшник. Я сначала подумала, что крыша у дяди поехала. Он все время прыгал между нами, избивая прикладом то одного, то другого, и орал, что его братанов порезали (уловила знакомую фразу шпика), и сейчас он нас... Это производило впечатление особенно в сочетании с лицом – желтой мордой, красными глазами и с пеной на синих губах – он был бешеный. Потом скомандовал всем встать на колени и затем лечь лицом вниз, руки и ноги в стороны, сопровождая ударами ботинок. Увидев, что я стою, подскочил и ударил под коленки. Я не знаю, что бы он еще вытворил, если бы не один светловолосый мальчуган лет 15-ти, не больше.

Отвлекая внимание на себя, он вскочил на ноги белый, как полотно:
– Если ты такой борец, выйди со мной на ринг, а не здесь с автоматом силу показывай!

Дальше был кровавый кошмар. Эта пьяная сволочь кинулась к мальчишке, сбила с ног и стала зверски долбить его дулом автомата прямо в живот, в пах. Мне казалось, что вот-вот произойдет выстрел, так как омоновец держался за курок. Я кричала другим автоматчикам: «Если он его сейчас убьет, вам придется нас всех убить!» Может, они были трезвее или мои слова до них дошли, но они оттащили ублюдка и принялись потрошить сумки лежащих на земле мальчишек. Я воспользовалась паузой и побежала, и поэтому не знаю, что стало с моим юным защитником».

Бессудные расстрелы раненых и пленных

Специального расследования требуют факты бессудных расстрелов раненых и задержанных защитников конституционного строя подразделениями МВД генерала Романова: ОМОНом, сводной ротой ОМСДОН и РУОП ГУВД Москвы (из «московской связки»: Рушайло–Панкратов–Лужков), а также военнослужащими полка президентской охраны и «бейтаровцами» СВА Котенева.

После того, как были обнародованы заключения паталогоанатомов (подтвержденные свидетельствами близких) о гибели в результате садистского применения огнестрельного и холодного оружия троих членов Союза офицеров, ответственные за выдачу оружия из МВД неожиданно изменили свои первоначальные показания и стали утверждать, что штык-ножи 3–4 октября 1993 года личному составу не выдавались.

Тем не менее, даже поверхностный опрос защитников парламента позволяет сразу назвать ряд уважаемых свидетелей:

– генерал-майор Юрий Веньяминович Колосков (человек в камуфляжных брюках выведен из его группы в 40 человек низкорослым военнослужащим в хаки и каске-сфере, заведен за угол и застрелен из ПБ. Вернувшись, офицер сообщил: «Убит при попытке к бегству!»);

– подполковник милиции Михаил Владимирович Руцкой – средний брат А. В. Руцкого (на углу переулка Глубокий и Краснопресненской набережной, убегая от эмвэдешника с РПК, вынужден был заслониться от пулеметной очереди невысоким оперативником. Оперативник, дежурившим на углу с радиостанцией в гражданской одежде с гарнитурой скрытого ношения, был убит на месте. Руцкой получил касательное ранение в бок и ранен в ногу. Скрывшись в подъезде, Михаил Руцкой видел, как из подъезда вытащили троих раздетых по пояс людей и тут же у стены углового дома расстреляли из автоматов. Он также слышал крики (но не видел) насилуемой женщины. В дальнейшем, на подходе к станции метро, из проезжавшего мимо омоновского автобуса с разбитыми стеклами шумной компанией одной автоматной очередью были убиты двое молодых людей, которые шли в ста метрах впереди Михаила.);

– депутаты Бабурин, Шашвиашвили и другие стали свидетелями «изъятия» из последней партии задержанных около 15-ти мужчин, судьба которых нас сильно волнует (неизвестный в камуфляже подошел и спросил: «Кто хочет служить в спецназе? Шаг вперед!». Из строя вышли около 15-ти человек. Одного из них, молодого подполковника, схватив за руку, попытался удержать Иван Шашвиашвили: «Куда ты, дурачок?!». Бесследно исчезнувший офицер ответил: «Не беспокойтесь, Иван Арчилович! Я думаю, мы с Вами еще встретимся».);

– депутаты NN, которые видели расстрел высокого парня в джинсовом костюме и кроссовках, как и успешное преследование на двух милицейских УАЗах бежавшего с пустым АКС-74У по Рочдельской улице гражданского мужчины, завершившееся его убийством;

– родители Шуйского и Петуховой, мать Кости Калинина...
Список может быть продолжен.

Чудом остался жив мой товарищ Игорь Константинович Жданов, сын легендарного конструктора авиационных двигателей Константина Жданова. Утром 5 октября его лично приказал «отвести в подвал и расстрелять при попытке к бегству» генерал-полковник Анатолий Куликов (солдаты доложили ему, что поймали диверсанта. Куликов походя отдал преступный приказ и ушел).

Все происходило в 8-м подъезде «Белого Дома». Когда опешивший Жданов попытался закурить, солдатики ВВ истерично закричали: «Не двигаться!». Наведенные на Жданова четыре автомата ходуном ходили в руках разом вспотевших солдат. Всю эту сцену в холле 8-го подъезда лично наблюдал Генеральный Прокурор РФ Валентин Степанков, когда в тот момент проходил мимо вместе со своей свитой в направлении 24-подъезда (как сказал Игорь, «они шли с «квадратными глазами»). Но ни один прокурорский работник не вмешался! Предотвратил очередной расстрел генерал-майор пожарной службы в простом солдатском бушлате. На вопрос командира пожарных частей, что здесь происходит, Жданов успел крикнуть: «За что меня расстреливать?!» Царствие небесное этому человеку!

Незадолго до того гражданский сброд Коржакова пытался расстрелять в соседнем подъезде действующего офицера – полковника медицинской службы Вячеслава Якушенкова.

Приведу свидетельства еще одного свидетеля – подполковника, не желающего пока раскрывать свое имя.
Когда Бабурина завели в магазин, свидетель укрылся в одном из подъездов. Он видел зверское избиение людей. С наступлением темноты подполковник заметил длинноволосых (с косичками) молодых людей спортивного вида, которые молча заходили в подъезд с оружием и в камуфляже, а выходили уже без оружия в гражданской одежде. По их внешнему виду и поведению, свидетель предположил, что они не владеют русским языком. Ошибочно посчитав, что все преследователи ушли, свидетель вышел во двор. Он тут же был схвачен людьми в зеленом камуфляже, которые первым делом спросили его, не является ли он членом «Союза офицеров». Злорадно сообщили, что все его товарищи уже лежат у стены и его ждет та же участь. Его и еще пятерых поставили на колени лицом к стене и завязали узлы из одежды у каждого над головой (подполковник понял, что это приговор). Затем пятерых его товарищей увели за угол, и автор услышал залповый огонь. Неожиданно один из конвоиров узнал его (видимо, еще по Дзержинке). Сказал, что он может быть свободен, посоветовав, как можно быстрее отсюда выбираться. В темноте подполковнику удалось проскользнуть к гаражам и далее к бензоколонке, где он и спрятался до утра.

Спустя время Господь покарал одного из главных исполнителей бессудных казней в районе этих дворов – Анатолия Романова, лишив того разума.

Многие задержанные показывают, что при осмотре ладоней по запаху пороха эмвэдешники выявляли и сразу выводили из строя молодых ребят...
Что говорить, если из последней группы членов ВС РФ депутата Ивана Шашвиашвили не только избили (как и Олега Румянцева) и изъяли документы, но, сбив с ног, уже воткнули ствол автомата в ухо, изготавливаясь его пристрелить. Лишь крик Сажи Умалатовой заставил автоматчика сначала запросить начальство: «Что делать с депутатами Шашвиашвили, Румянцевым, Умалатовой?..», – на что по радиостанции прозвучал четкий приказ: «Депутатам вломить как следует! С остальными поступить по инструкции!» Вряд ли в инструкции МВД было указано «не трогать», скорее – «расстреливать на месте».

Мы никогда не забудем, что массовые октябрьские расстрелы были организованы под рукоплесканья и улюлюканье кричавших во все горло «Распни их!» штатных «правозащитников» и содержанцев Госдепартамента США, требовавших от Б. Н. Ельцина проявить в Москве «необходимую твердость и жесткость». Удовлетворенно щурилась, получая сводки людских потерь, Елена Боннэр. Типичным было и поведение платного функционера дээровцев, председателя Комитета по правам человека (!) Сергея Адамовича Ковалева, рассылавшего в эти часы многочисленные факсы со своим кровожадным обращением к гражданам России, в котором, в частности, говорилось: «...я готов защищать эти права от толпы погромщиков. От осатанелой толпы, которой ее преступные вожаки вручили оружие, превратив ее в острие фашистского мятежа. Завтра руцкие и хасбулатовы... установят свой советский порядок... Все мы были слишком наивны, пытаясь разрешить кризис путем переговоров с людьми, которые сегодня продемонстрировали свое истинное лицо – лицо отечественного фашизма. Этого нельзя допустить. Все, кто хочет защитить нашу демократию, наше будущее, должны выполнить свой гражданский долг. Солдаты – верностью законному Президенту и правительству, граждане – спокойной поддержкой их... 3 октября 1993 года».

И этот беспринципный косноязычный убийца женщин и детей, в своем обращении обвинивший невинно убиенных православных в покушении на права «черных, евреев и демократов...», был незамедлительно назначен указом Ельцина на должность Уполномоченного по правам человека при Президенте РФ! Назначен, когда не остыла еще кровь расстрелянных! Расщедрился и Госдепартамент США, который в качестве оплаты за верную службу предоставил любимому сыну Сергея Адамовича вид на жительство в США, а благодарные американцы – еще и высокооплачиваемую работу единственному отпрыску «спецправозащитника», перебравшемуся в США.
Результатом кровавых чаяний радикалов стали зверски замученные, попавшие еще живыми в руки победителей тяжелораненные защитники конституционного строя России. Приведем только два заключения судмедэкспертизы по случаю убийства раненых защитников Дома Советов:

«...Произведена судебно-медицинская экспертиза трупа неизвестного мужчины, позднее опознанного как Парнюгин Сергей Иванович, 1972 г.р.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА. Из постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы, вынесенного 5.10.93 следователем прокуратуры г.Москвы Леонтьевой, следует, что: «4 октября 1993 года в морг № 3 г.Москвы от «Белого дома» с признаками насильственной смерти был доставлен неизвестный мужчина.

ПОВРЕЖДЕНИЯ: В области спинки носа в 0.5 см слева от срединной линии ссадины неопределенной формы размерами 2x1 см. На наружной поверхности левого коленного сустава в 56 см от подошвенной поверхности стоп обнаружена рана звездчатой формы, представленной тремя лучами. Рана заканчивается в поверхностных мышцах. В области краев раны очаговые темно-красные блестящие кровоизлияния...

На внутренней поверхности правого коленного сустава в 55 см от подошвенной поверхности стоп рана квадратной формы. Она заканчивается в подкожной жировой клетчатке.
В области верхне-внутреннего квадрата правой ягодицы в 96 см от подошвенной поверхности стоп в 6 см от срединной линии рана округлой формы с неровными мелкозубчатыми краями.
В правой глазничной области сине-багровый кровоподтек с довольно четкими границами.
В теменной-затылочной области обнаружена рана звездчатой формы, располагающаяся в 1.5 см слева от срединной линии и на 7 см выше наружного затылочного выступа.
В лобно-теменной области в 1.5 см справа от срединной линии и на 8.5 см выше верхнего края правой глазницы обнаружена входная огнестрельная рана округлой формы...

ВЫВОДЫ.

1. При вскрытии были обнаружены огнестрельные ранения, образовавшиеся при выстреле из огнестрельного оружия, снаряженного пулями.

а) Сквозное огнестрельное пулевое ранение головы с повреждениями костей черепа и вещества головного мозга по признаку опасности для жизни относится к тяжким телесным повреждениям, и наступление смерти находится с ним в прямой связи... Раневой канал проходит в направлении спереди назад, несколько справа налево и практически горизонтально.

б) Слепое огнестрельное ранение таза и левого бедра с повреждением прямой кишки, левой ветлушной впадины и головки бедренной кости – по признаку опасности для жизни относятся к тяжким телесным повреждениям, однако наступление смерти в прямой причинной связи с ним не находится. Раневой канал проходит в направлении сзади вперед и сверху вниз.

Смерть гражданина Парнюгина С.И. наступила от сквозного огнестрельного ранения головы с разрушением вещества головного мозга.

Были также обнаружены:
– резаные раны в области обоих коленных суставов, образовавшиеся от воздействия острых предметов, обладающих режущими свойствами;
– ссадина в области спинки носа, образовавшаяся от воздействия тупого твердого предмета.

Судебно-медицинская экспертиза трупа Ермакова Владимира Александровича, 44 лет.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА. «4 октября 1993 года в морг № 3 Москвы от «Белого дома» с признаками насильственной смерти доставлен труп Ермакова В.А.

НАРУЖНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ. ...Снята и осмотрена следующая одежда: куртка кожаная коричневого цвета. Свитер шерстяной коричневый. Рубашка кремовая с длинными рукавами с вертикальными белыми и светло-коричневыми полосками. Футболка белая с короткими рукавами. Джинсы синие с коричневым кожаным ремнем. Брюки синие спортивные, синтетические. Трико черное х/б. Трусы – плавки трикотажные в пестрый бело-синий рисунок. Носки синие шерстяные. Ботинки черные кожаные на резиновой подошве. С трупом доставлен противогаз. На задней-боковой поверхности правой штанины джинс в 50 см от низа и 9 см от правого бокового шва вертикально расположено сквозное повреждение ткани щелевидной формы длиной 2.2 см с разволокненными краями, верхний конец повреждения представляется заостренным. Такого же характера и размеров повреждения определяются на подлежащих слоях одежды: спортивных брюках и трико. Других повреждений на одежде нет. На задней поверхности ворота куртки, в области ее спинки, на рубашке и свитере имеются участки пропитывания кровью, а также наложения подсохшей крови.

По снятии одежды: труп мужчины правильного телосложения, несколько повышенного питания, длиной тела 175 см. На коже лица и волосистой части головы обильные наложения подсохшей крови. Глаза закрыты, роговицы прозрачные, зрачки округлые по 0.4 см, соединительные оболочки глаз бледные, блестящие. В носовых ходах, наружных слуховых проходах, в полости рта значительное количество кровянистого содержимого. Кайма губ сероватая. Слизистая полости рта бледная.

ПОВРЕЖДЕНИЯ. В задних отделах левой теменной области в 2,5 см от средней линии и на 6 см выше наружного затылочного выступа расположена округлая рана диаметром 0,4 см с зубчатыми кровоподтечными краями с кольцевидным пояском осаднения диаметром 0,2 см. При пальпации костей свода черепа определяется резко выраженная патологическая подвижность. В левой лобно-скуловой области вертикально расположен участок осаднения 12x3 см темно-красного цвета с западающей поверхностью. На фоне участка осаднения определяются вертикально расположенные царапины. Кроме того, в лобной области слева имеются округлые ссадины диаметром 0,2-0,3 см с темно-красной подсохшей западающей поверхностью. В окружности ссадин кровоподтеков нет. На наружно-задней поверхности правого бедра в нижней трети в 55 см от стопы вертикально расположена рана щелевидной формы длиной при сведенных краях 2,1 см, края раны кровоподтечные, зубчатые, с неравномерно выраженными сероватыми пылевидными наложениями. Задний край раны осаднен на ширину до 0,2 см темно-красного цвета. При сопоставлении краев раны у нижнего ее конца определяются три надрыва кожи длиной 0,2–0,3 см с зубчатыми осадненными краями.

Дефекта мягких тканей в зоне этой раны нет. При послойном исследовании правого бедра установлено, что от раны в направлении справа налево и несколько спереди назад и снизу вверх отходит щелевидный раневой канал, проходящий в толще мышц бедра, длиной 5 см, слепо заканчивающийся в толще задней группы мышц бедра, где обнаружен фрагмент оболочки пули желтого металла в виде пластины 2x0,5 см, деформированной по краям. Других частей пули не обнаружено. В мышцах по ходу раневого канала синюшно-красные кровоизлияния по типу пропитывания.

Имеется многоосколчатый перелом всех костей свода основания черепа, с переходом на переднюю, среднюю и заднюю черепные ямки, а также на кости лицевого черепа. Перелом костей свода черепа представлен сочетанием мередиальных и экваториальных линий, которые ограничивают множественные фрагменты костей черепа различной формы и размеров. Со стороны основания черепа наиболее обширные повреждения обнаружены расположены в передней черепной ямке. Вещество головного мозга полностью бесструктурное (за исключением мозжечка и стволового отдела), кашицеобразной консистенции, с примесью свертков крови, с множественными костными осколками. Определяется лишь местами рельеф мозга. Какие-либо структуры полушарий мозга и его основания не различимы.

При пальпации вещества головного мозга в толще его обнаружена часть пули (оболочка без сердечника) со следами от полей нареза ствола, диаметр пули около 0,5 см; один из концов части пули резко расплющен, края вывернуты наружу. Других частей пули в полости черепа не обнаружено.

ВЫВОДЫ. На основании судебно-медицинской экспертизы трупа гр-на Ермакова В. А., результата судебно-химического исследования в соответствии с вопросами постановления прихожу к выводам:

1. На трупе гр-на Ермакова В. А. обнаружены огнестрельные пулевые ранения, которые могли образоваться 4 октября 1993 года при выстрелах из огнестрельного оружия, снаряженного пулей:
– слепое огнестрельное пулевое ранение головы с повреждением костей черепа, вещества головного мозга.

Раневой канал имел направление: сзади вперед и несколько слева направо, слепо заканчивался в веществе головного мозга, где была обнаружена часть пули (с оболочкой желтого металла) диаметром 0,5 см.

Данное повреждение по признаку опасности для жизни относится к тяжким телесным повреждениям, и наступление смерти находится с ним в прямой причинной связи;
– слепое огнестрельное ранение мягких тканей правого бедра. Входная огнестрельная рана располагалась на наружно-задней поверхности правого бедра в нижней трети в 55 см от подошвенной поверхности стоп, длиной 2,1 см. Раневой канал имел направление справа налево, несколько спереди назад и снизу вверх, слепо заканчивался в толщине мышц правого бедра, где был обнаружен фрагмент оболочки пули желтого металла 2x0,5 см.

Данное повреждение относится к легким телесным повреждениям, и наступление смерти в прямой причинной связи с ним не находится.

2. Кроме огнестрельных ранений, при вскрытии трупа обнаружены ссадины в лобной и левой лобно-скуловой областях, которые образовались от скользящих воздействий тупых твердых предметов».

Защитника российского парламента, члена Союза офицеров Владимира Ермакова последний раз видели живым, раненным в бедро 4 октября 1993 года. Сергей Парнюгин был тяжело ранен в живот и перенесен к другим раненым в холл 1-го этажа «Белого дома». Других повреждений на тот момент у них не было...

В подвале «Белого дома» (показания очевидцев)

Для того чтобы полностью развеять и другой миф о тысячах спасшихся в подземельях «Белого дома», усиленно формируемый командой Ельцина, – о двух с половиной тысячах его защитников, отсидевшихся в подвале «Белого дома» и сдавшихся десантникам, приведу свидетельства очевидцев, вышедших из подвала Дома Совета 5 октября.

Во второй половине 4-го октября в подземельях «Белого дома» оставались:
– 11 военнослужащих дивизии Дзержинского – 9 солдат и 2 офицера;
– группа в 12 человек (из милиционеров департамента охраны с Александром Бовтом, нескольких охранников Хасбулатова), вышедших по подземному коллектору в районе Арбата;
– группа из 4-х сотрудников ОСН ДО ВС РФ (во главе с подполковником – начальником отдела специального назначения), закрывшаяся в бомбоубежище и арестованная там 5 октября;
– 6–8 прячущихся в секциях зала воздуховода местных рабочих, найденных эмвэдешниками под фальшполами 6 октября;
– вооруженный автоматом мужчина в берете и его безоружный товарищ;
– Репетов с двумя офицерами;
– группа неизвестной численности, забаррикадировавшаяся в затопленном позднее Аркадием Баскаевым бункере спортзала и, по официальным данным, бесследно исчезнувшая вместе с оставленным там баррикадниками утром трупом.

Показания Репетова и Синякова

Во время обхода «Белого дома» стрельбой по маршевым пролетам Репетов и его два товарища-офицера были загнаны в подземную западню. В полдень 5 октября они втроем еще блуждали в поисках спасительного выхода по подземным этажам горящего и расстреливаемого «Белого дома», утратив всякую надежду спастись.

Спустились в подвал и сразу нарвались на милиционеров во главе с Бовтом, переодетых в гражданское и пытающихся капитулировать с самого утра. Неожиданная встреча в темноте сопровождалась лязгом передергиваемых затворов, поэтому милиционеры предосторожности ради стали выкрикивать свой позывной: «Артем! Артем!» (по таблице позывных Департамента охраны, «Артем-3, Артем-5» – позывные отдела охраны Дома Советов).

Вскоре они попытались избавиться от группы Репетова, предложив им поискать выход в противоположном конце подвала, где якобы должен был находиться вход в сухой коллектор. При этом сотрудники Департамента упомянули о существовании двух коллекторов: одного непроходимого «мокрого» и проходимого «сухого» с трубами горячего водоснабжения. Но где располагались входы в них, они сами якобы точно не знали.

Все вместе спустились вниз и пошли по широкой дороге технического этажа. У одного из входов в подвал «Белого дома» они увидели автоматчиков. В отсветах карманных фонарей замелькали солдатские каски и бронежилеты. Один из автоматчиков, напряженно вглядываясь в темноту, громко выкрикнул:
– Стой! Кто такие?
– Мы свои!

В ответ с пьяной издевкой:
– А мы 119-й парашютно-десантный полк.

И после паузы:
– Выходи по одному! Оружие держать над головой на вытянутой руке!

Сдаваться не хотелось. Произошла заминка.

Первая автоматная очередь в упор вывела всех из оцепенения. Рядом с головой Репетова со второй или третьей очереди пули пробили какую-то трубу и оттуда стал бить кипяток. Общий косяк людей распался и растворился в подвальных помещениях. Дороги группы Репетова и команды Бовта разошлись. Преследовать их в подвальной темноте гвардейцы не решились.

После этого подлого случая Репетов с ребятами правильно оценили грозящую им перспективу: если им не удастся найти вход в подземный коллектор, живыми их отсюда не выпустят, поскольку никаких пленных в подвале и подземельях «Белого дома» просто не будет. На следующий день у этого входа они увидели большую лужу крови. Лужи крови были и в других местах подвала «Белого дома».

После нескольких часов бесплодных блужданий, четырех взломанных дверей и десятка вывернутых чугунных люков «ливневой» канализации, почти отчаявшись, они вошли в дверь огромного воздуховода. Внутри громыхающего оцинкованного короба шли во весь рост. Дошли до большого помещения бойлерной, в котором отсиживались семь местных рабочих. Рабочие подробно рассказали все, что знали сами. Посоветовавшись, все вместе приняли решение укрыться в секциях воздуховода, а напоследок осмотреть смежные помещения.

Вышли из воздуховода. Согнув и разломав пополам дюймовую трубу, Репетов вооружился своеобразной лопаткой-заточкой, с помощью которой он смог отодрать от заинтересовавшей их двери гаражный замок. Вошли в какой-то длинный ход, по его сторонам располагались силовые кабели. Длинный ход заканчивался закрытой дверью. Из-за двери слышались голоса.

Ребята взяли автоматы на изготовку и спросили:
– Кто такие?
Ответа не последовало.
– Сколько человек?
– Мы без оружия! Нас 11 человек!
Отвинтив замок, Репетов вошел к ним с автоматом наизготовку:
– Вы кто?

Перед ними стояла группа безоружных и явно деморализованных военнослужащих в форме внутренних войск МВД.
– Мы солдаты дивизии внутренних войск Дзержинского.

Кроме солдат, в этой группе оказались два офицера – майор и старший лейтенант. Надо отдать им должное: офицеры не бросили своих солдат. Из разговора выяснилось, что вчера они перешли на сторону Верховного Совета.

Заблудившись в темных переходах, они наткнулись на эту дверь с другой стороны. Дзержинцы сказали, что за добровольный переход на сторону парламента их сразу же расстреляют. Они уже знали, что всех в военной форме и камуфляже убивают на месте.

Судя по всему, некоторых из блуждавших в подземном этаже «Белого дома» перебежчиков из дивизии Дзержинского штурмующие действительно расстреляли. Как выяснилось, 7 октября на всю страну ТВ показало торжественные похороны в числе погибших дзержинцев офицера, очень похожего на этого майора (у него было характерно вытянутое лицо). Репетов убежден, что необходимо проверить обстоятельства гибели майора дивизии имени Дзержинского Сергея Анатольевича Грицюка, рядовых Олега Михайловича Петрова и Юрия Владимировича Лобова. Журналисты могут поинтересоваться и судьбой симпатичного спутника того майора – старшего лейтенанта дивизии Дзержинского с аккуратными светлыми усиками.

Пошли дальше все вместе. Взломав очередную дверь с надписью «Коллектор», попали в огромное помещение со стенами в два-три этажа. Посередине стоял разобранный автомобиль. Подобно цеху любого завода, наверх в комнату начальства под потолком вела металлическая лестница. Там Палыч нашел шкафы с рабочей одеждой и долгожданные схемы подземных коммуникаций «Белого дома». Позже эти синие спецовки сыграли свою спасительную роль.

Просмотрев под светом фонарика все листы схемы, Репетов не обнаружил месторасположения выхода из «Белого дома» сухого коллектора – в этой документации все проходные помещения были замкнуты в круговую. Предложив дзержинцам переодеться в рабочую одежду, ребята незаметно скрылись от них, не желая рисковать быть скрученными и выданными малознакомыми эмвэдэшниками своим однополчанам. В кромешной темноте оторваться удалось достаточно просто.

Неожиданно ребята набрели на троих о чем-то живо переговаривающихся сотрудников Департамента охраны. В темноте милиционеры их не увидели. В отсветах собственных фонарей, несмотря на гражданскую одежду, милиционеров выдавала короткая стрижка. Переговорив, они ушли.

Со стороны лестницы на ребят наткнулся невысокий капитан Леша в милицейской шинели и с радиостанцией в руке. Перед тем он выводил наверх людей из подвала сдаваться. Сам он сдаваться не решился и направлялся в бомбоубежище переодеться в гражданское. Сказал, что всех, кто в форме, убивают на месте – сразу ставят к стенке. Это капитан милиции неоднократно слышал по своей радиостанции. Утверждалось, что солдатиков хорошо накачали водкой перед атакой, а что такое пьяная солдатня, никому не надо было объяснять, как и то, что уготовано бедным женщинам. По его словам, в бомбоубежище был телевизор, запас воды и прочее.

Но те, кто оказался за сейфовой дверью в недоступных простым смертным комнатам бомбоубежища, ни с кем не хотели объединяться. Милиция отдела специального назначения прорываться на волю не собиралась и, спокойно пересидев весь штурм в надежном убежище, затем успешно капитулировала 5 октября.

Забытого капитана они ждали всего пару минут. Тот тщетно названивал в дверной звонок и колотил в дверь минут пятнадцать. На слова Репетова, что же это за друзья, капитан лишь грустно вздохнул и ушел куда-то наверх переодеваться, не скрывая своего намерения сдаться. На прощание показал, где находится вторая сейфовая дверь (В бункере, где в августе 1991 года трое суток отсиживался Ельцин, закрылись четыре сотрудника отдела специального назначения ДО ВС РФ. – Авт.)

Появившемуся вскоре около необъятной двери бомбоубежища Особисту, видимо, и рассказали о таинственных людях в гражданской одежде, захлопнувших перед носом всех обитателей подвала надежду на спасение. Рассказывая о коварных охранниках Хасбулатова («МН», № 44, 1993), Особист просто не знал, что дверь вела лишь в бомбоубежище и никуда не выводила из «Белого дома».

Вторая сейфовая дверь была также закрыта изнутри. Она соединяла подземным коридором «Белый дом» с подвалом спортзала. Таким образом, можно смело утверждать, что в спортзале в полдень 4 октября остались живые люди. Надеясь пересидеть штурм, они закрылись изнутри. Живыми их оттуда не выпустили.

Стрельба, крики стали слышны громче. Репетов со спутниками решили спрятаться и поспешили вернуться в зал воздуховода к группе местных рабочих. Секции гаражного типа располагались последовательно и, скорее всего, служили для забора воздуха. У рабочих была ножовка, монтажка, другие инструменты по металлу. Они рассказали о выходе на улицу около кооперативного киоска и предложили разместиться по соседству и переждать. Объяснили, что сейчас, в светлое время, выйти невозможно – рядом стоит БМП.

Первой мыслью было спрятаться в одной из свободных ниш, но от нее ребята отказались сразу же. Без труда обнаружив прячущихся в нишах рабочих, ребята отчетливо понимали, что «чистильщики» так же легко доберутся и до них. Выдавать же себя за рабочих офицерам и Репетову было просто глупо. Ребята решили, что в подвале можно пересидеть хоть месяц, тем более что рядом была вода.

Вскоре раздались звериные крики со стороны парадной лестницы. Прислушавшись, разобрали кровожадные вопли мясников, ожидавших для расправы вывода пленных. В здании и в самом подвале стрельба не стихала еще всю ночь и утро следующего дня до 5.30–6.00 часов (ночью стрельба велась из автоматов и пулеметов, иногда громыхали очереди БМП и КПВТ, периоды затишья длились не более 15–20 минут).

В огромном пылеуловителе с ячейками-секциями со стеной один метр на три и высотой около трех метров ребята содрали тряпку и залегли между трубами невдалеке от рабочих. Оборудовали себе наверху с помощью тряпки пылеуловителя неприметное убежище. Было очень холодно. Лежали спина к спине, время от времени расталкивая храпящего товарища. Как выяснилось потом, той ночью все трое молились.

Замаскировавшись, они сверху наблюдали за перемещениями рабочих и редкими посетителями. От этого занятия их отвлекло только уничтожение одной окладистой бороды. Поскольку ничего режущего у ребят с собой не было, операцию проделывали следующим образом: один подпаливал бороду огнем зажигалки, второй усиленно задувал вспыхивающую бороду.

Вскоре в оставленную ими нишу забралась еще одна компания. Пришли двое. Парень в берете был с автоматом АКС-74У и деловито снаряжал магазин патронами (возможно, это и был застрелившийся несколькими часами позже на глазах преследователей-омоновцев Вячеслав Анатольевич Бондаренко с завода «Кустанай», 1975 года рождения). Утром 5 октября между 6.00 и 6.30 парень в берете и его товарищ ушли.

Еще через 40 минут ушли и рабочие. Не выдержали бездействия и ребята. Ушел на разведку один из товарищей Репетова. Вскоре он вернулся уже выбритым, умытым и в чистой рабочей одежде. Офицер обнаружил станок для бритья и шкафы с робами. Переодевшись и приведя себя в порядок, ребята решили обследовать казематы «Белого дома» дальше. «Копченый» – вчерашний обладатель окладистой бороды – тоже стал похож на человека. Не желая расставаться с бритвенным станком, он на ходу сбрил еще и усы.

Прошли склад минеральной воды. В нескольких местах натолкнулись на большие лужи крови. Нашли оторванный погон, рваные окровавленные бинты, были и следы пребывания бойцов РНЕ.

Поднялись повыше – в подвал. Прошли мимо раздевалки, душевой, места разгрузки машин. Через щели заметили, что на газонах «Белого дома» вокруг воздухозаборников и у горловин шахт коллектора расположились в засаде пулеметчики. Вдруг Репетов увидел место, в котором из «Белого дома» выходили в подземный коллектор трубы водоснабжения и силовые кабели. Металлическая дверь была закрыта на гаражный замок с выдвинутым на 8–10 см язычком. Рядом валялся пожарный багор, которым кто-то перед ними тщетно пытался открыть дверь (как нам удалось выяснить, багор оставила группа Особиста, которая с его помощью пыталась 20-ю часами ранее взломать эту дверь в подземный коллектор; ребята из группы Особиста потом долго удивлялись удачливости своих последователей. – Авт.)
...Репетов стал возиться с замком. Спутники-офицеры не верили, что вообще удастся отомкнуть столь крепкие запоры. Тогда мы не знали, что духовник Репетова в эти дни раздал всей своей пастве иконки, наказав старушкам молиться день и ночь за наше спасение. Молился за наше спасение и старец отец Николай на острове Залит (протоирей Гурьянов). Непонятно как, но петли вокруг язычка гаражного замка удалось развести, и спасительная дверь из «Белого дома» в «сухой» коллектор распахнулась. Это произошло около 11.30 5 октября. Как и нам, им пришлось идти по колено, а иногда и по грудь в воде.

В коллекторе Репетов обнаружил следы пребывания предыдущей группы: на трубах они оставили изоленту скотч, по всей видимости, когда разбирали сдвоенные рожки и прятали автомат. Это была, по всей видимости, группа «Хаммер-центра», проникшая в коллектор с улицы. Над первым выходом непонятно зачем (очевидно, просто от скуки и избытка боеприпасов) очередями палила по «Белому дому» из автоматической пушки БМП-2 (или БМД-2). Над вторым и третьим расположились автоматчики.

В 13.00 5 октября группа Репетова попыталась выйти там же, где выходила группа «Хаммер-центра» из двух человек. Но к тому времени, наученные столкновением с предыдущей группой, эмвэдэшники спустились под землю и расположились на дне шахты непосредственно в самом коллекторе. Лишь чудом можно объяснить, что, увидев фонарь небрежно расположившихся в засаде автоматчиков, Репетов с двумя товарищами успели выключить свой фонарик.

Возвращаясь в полной тьме к набережной, только благодаря выключенному свету они случайно заметили скрытый заброшенный лаз. Им повезло: его решетка настолько проржавела, что ее удалось сорвать. Репетов и два офицера вылезли прямо на набережную недалеко от плавучего «Казино» на глазах изумленного прохожего. Прошли по набережной подальше от «Белого дома», помылись на спуске к Москве-реке. Миновав стройку, прошли невдалеке от патрульных милиционеров. К счастью, в районе спорткомплекса ходило много рабочих именно в таких синих робах. Лица и состояние одежды выбравшихся правдоподобно маскировали их под изрядно загулявших ремонтников и рабочих-сантехников. В районе «Белого дома» крутилось достаточное количество подозрительных лиц в штатском.

Пешком дошли до железнодорожной станции и, пропустив одну электричку, доехали до Белорусского вокзала. Имитируя мирную беседу пьяниц, ребята засекли в электричке оперативников. Последние были везде, ими был буквально забит весь город – видимо, МВД реализовало какой-то оперативный план тотального наружного наблюдения.
На вокзале взяли частника и уехали домой.

На ВТОРОЙ вопрос о судьбе оставшихся в «Белом доме»
тоже можно ответить точно

Факт: По убийствам срока давности нет! 4 октября действовал приказ Ерина–Куликова (МВД), Грачева (МО) и Барсукова (ГУО):
– уничтожить находящихся в «Белом доме»!
Приказы о поголовном уничтожении и стрельбе на поражение открыто передавали по рациям командиры штурма. Барсуков официально приказал «Альфе» уничтожить находящихся в «Белом доме», Грачев дал такой же приказ танкистам, тулякам и таманцам, Ерин – ОМОНу и дзержинцам. Коржаков уже после вывода пленных на лестницу «Белого дома» публично требовал расстрела защитников парламента: «У меня приказ – ликвидировать всех, кто в форме!»

После выхода депутатов с «Альфой» этот приказ был в точности выполнен. Были уничтожены все оставшиеся защитники парламента, за исключением арестованных днем 5 октября в подвале – четырех милиционеров ОСН Департамента охраны и нескольких местных рабочих, а также шестнадцати защитников из заслона 14-го подъезда (арестованных в 3.30 5 октября на 6-м этаже «Белого Дома»). Тела расстрелянных были тайно вывезены и уничтожены (в том числе и на Климовском полигоне).
Доказательство того, что приказ был выполнен, официальные данные, будто ни одного раненого и ни одного трупа в здании парламента НЕ ОБНАРУЖЕНО! Официально объявлены в качестве погибших в «Белом доме» убитые на улице люди, собранные медбригадами Ю. Холькина и А. Шестакова.

Доказательства из официальных данных, содержащихся в проправительственных источниках.

Напомню их.
По официальным данным, пленных в «Белом доме» за период после выхода депутатов и до окончания штурма было 42 человека.

Сегодня известны 30 пленных – 4 милиционера, десяток рабочих из подвала «Белого дома», 16 защитников парламента, уцелевших из всего заслона 14-го подъезда.

Единственные трупы были собраны под охраной «Альфы» медбригадой Ю. Холькина и А. Шестакова на улице и снесены под Калининский мост (бригада Ю. Холькина была организована по инициативе члена Спасательного центра ММА).

За два полных дня 4 и 5 октября собрано на территории вокруг «Белого дома», вместе с расстрелянными из БТРов под Горбатым мостом баррикадниками – 50 трупов и подобрано на улице около 50 раненых, из них более 30 тяжелых («МК». 1993, № 234). Всем известно, что половина даже этих трупов бесследно исчезла. Они не попала ни в морги, ни в официальный отчет.

К ночи же 4 октября медбригада собрала туда чуть меньше тел: «Перед тем, как стемнело, мы насчитали под мостом 41 труп» («МК», 1993, № 234). Напомню, что 38 трупов днем отправили в морг на грузовике с прицепом.

Наши свидетели утверждают, что трупов под мостом было значительно больше – к ночи 4 октября трупы сложили в штабель, который достигал около двух метров в высоту и занимал несколько метров в ширину. Как мне лично потом рассказал один из комбатов 119 полка, среди мертвых, накрытых полиэтиленовой пленкой, оказалась и раненая девочка, которую показывали днем по ТВ: четверо бегом, петляя, несли из Дома Советов голое худенькое тело, из свежей раны в боку текла кровь.

Пьяные победители в Кремле на радостях приказали ограничить данные официального отчета о количестве погибших защитников парламента этой не столь пугающей и, можно сказать, предписанной из-за океана цифрой, учитывая, что в 18.48 им поступило серьезное предупреждение и ясное указание (вечер 4 октября, 18.48 по московскому времени, CNN): «...Это рискованная политика для президента Клинтона. Косвенным образом он поддержал применение силы, и это может обернуться против него, если окажется, что количество жертв сегодняшних событий окажется велико. И, тем не менее, в конечном итоге эти события должны способствовать упрочению демократии в России». (?!)

И это несмотря на то, что еще в 18.00 Волкогонов (член «комиссарского» штаба в ОВС СНГ по управлению войсками МО РФ, созданный в обход Грачева в ночь с 3 на 4 октября В. Черномырдиным в следующем составе: К. Кобец, О. Сосковец, В. Самойлов, Ю. Родионов, М. Полторанин, Д. Волкогонов) публично заявил по ТВ, что, по данным их штаба в парламенте, на данный момент обнаружено «не менее 800 убитых», а в 16.00 CNN объявило о наличии 500 убитых в «Белом доме».

Для правдоподобия на следующий день (после успешного тайного вывоза трупов защитников парламента из внутреннего дворика Дома Советов на рассвете 5 октября) несколько должностных лиц скорректировали официальную цифру расстрелянных по количеству собранных с улиц и снесенных под мост трупов, называя цифру в 49 убитых, только убитых уже якобы «в здании». Все кремлевские заговорщики, так или иначе, в дальнейшем называли цифры, близкие к количеству трупов в штабеле у моста.

Точку в этом обмане поставил комендант «Белого дома» из МВД Баскаев, который в старании выслужиться даже назначенную ему сверху цифру убитых в здании разбавил ранеными, официально подведя черту в «40 убитых и раненых», а в апреле 1994 года договорился уже до того, что... «военнослужащие внутренних войск МО ВВ МВД России в период выполнения служебно-боевых задач (по распоряжению командующего А. С. Куликова № 909 от 16.10.1993 г., данный «период», начавшийся 4.10.1993 г., официально закончился в 5.00 18.10.1993 г. – Авт.) в районе «Белого дома» с 18.00 4 октября 1993 г. видели 22 трупа. Эти данные подтверждены документально. Местонахождение трупов было следующим...», и далее Аркадий Баскаев официально объявляет, что 21 труп подобрали на улице и только один труп (!) был обнаружен внутри Дома Советов – «в подъезде № 23» (Москва. Осень-93. С. 517). Видимо, понимая несерьезность подобных утверждений, ответственный за вывоз и сокрытие трупов генерал ссылается на медиков: «Кроме этого, 20–25 раненых и убитых было вынесено бригадами «скорой помощи». Это полностью опровергается свидетельствами медперсонала самой медбригады, которой после 17.00 4 октября «чистильщики» разрешили зайти в «Белый дом».

«Свидетельства сотрудников медбригады, «патронируемой» группой «Альфа» и находившейся в районе стадиона:
– на первых этажах «Белого дома» ни убитых, ни раненых не было... Но выше 1-го («цокольного» этажа «стакана») военные нас уже не пускали, сославшись на то, что там все горит и можно отравиться газами, хотя оттуда доносились выстрелы и крики...

Мы дежурили в здании до 11.00 5 октября» («МК», № 234 1993).
И это сообщается в проправительственной, оправдывающей палачей хронике событий!
Свидетели: врачи: Ю. Холькин, А. Андреев, А. Воробьев, М. Вайнштейн, В. Крупецков, Е. Маслова, Д. Кошелев.

Последняя, третья медбригада в составе трех врачей (первая бригада – это врачи Спасательного центра ММА, действовавшие внутри Дома Совета) прибыла в район «Белого дома» около 10.00 4 октября и развернула под Калининским мостом на Краснопресненской на бережной перевязочную и пункт экстренной медпомощи. С этой бригадой доцента Медицинской академии Андрея Шестакова прибыл следующий транспорт: две санитарные машины – из академии и две – из института трансплантологии. Ни одной санитарной машины начальник ГМУ Москвы Соловьев, несмотря на многочисленные просьбы и требования, не дал!

Бригада Шестакова оказала первую помощь 48 раненым (первый раненый был доставлен «к себе» – в академию; принимала от них раненых и больница № 61), отправила в морги 38 погибших. После отказа Соловьева предоставить машину даже для вывоза тел, по свидетельствам врачей медбригады, им все же удалось часть трупов из-под моста вывезти на грузовике с прицепом. Убитых погрузили в три ряда. Тем не менее, штабель уменьшился незначительно.

Фактически отказ в оказании медицинской помощи раненым защитникам парламента 4 октября 1993 года был отмечен со стороны всех официальных «спасательных» структур: и ГМУ, и МЧС, и Красного Креста, и движения «Врачи – без границ»...

Были зафиксированы случаи отказа приема раненых, их гибель уже в больницах от ножевых (фигурируют и проколы шилом жизненно важных органов у раненых, как например у Германа Пономарева) или огнестрельных ранений, оскорблений и унижения со стороны отдельных врачей. Например, Главный врач НИИ Скорой помощи им. Н. В. Склифосовского В. А. Олейник категорически отказал врачам Спасательного центра устанавливать дополнительные медицинские посты для раненых, называя последних бандитами и преступниками.

Невозможно отрицать тот простой факт, что раненых даже с улицы заносили в здание «Белого дома». Их там было столько, что не успевали оказывать медицинскую помощь.

Кроме того, по официальному заявлению 6 октября заведующего оперативно-информационным отделом Центра экстренной медицинской помощи «врача» Д. К. Некрасова, вывоз трупов из «Белого дома» на этот день еще и не начинался («КП» от 25.11.1993).

В то же время, начиная с 5 октября, согласно официальным данным, в московские морги трупы с огнестрельными ранениями из района «Белого дома» и «Останкино» уже больше не поступали.
Можно достоверно утверждать следующее: убиты все остававшиеся выше 6-го этажа в «стакане»:
– находившиеся с 7-го по 14-й этаж (в «стакане») еще сутки продолжавшего расстрела, добитые раненые и не взятые пленные, умершие от потери крови без оказания медицинской помощи;
– находившиеся в огне на 15-м этаже и выше до 19-го этажа включительно. Это заживо сгоревшие и задохнувшиеся, легкая добыча снайперов в огне пожара.

Дело в том, что огонь начавшегося на 15-м этаже в районе маршевых лестниц пожара практически сразу отрезал все пути спасения и обрек людей на долгую и мучительную смерть. Эти пять этажей выгорели дотла со всеми своими обитателями. 4–5 октября лежавшие на виду обуглившиеся трупы и части разорванных тел были снесены «чистильщиками» в туалеты цокольного этажа 20-го и 8-го подъездов, окна которых выходят во внутренние дворики Дома Советов (западный и восточный) и к которым вплотную подгонялись крытые труповозки – КАМАЗы и ЗИЛы. Однако расчет на то, что постоянно сновавшие, например, в восточный внутренний дворик через неприметный 19-й подъезд труповозки вывезли все трупы, себя не оправдал. Даже спустя неделю после расстрела парламента, при разборе завалов на 15–19-м этажах, образовавшихся в результате танкового обстрела и пожара, находили обуглившиеся останки человеческих тел и обгоревшие трупы.

На тех этажах, где не было пожара, оба лестничных пролета и служебная лестница были непроходимы из-за прицельного заградительного огня и пуль снайперов. Ночью спуститься на 6-й этаж с верхних этажей «стакана» никто не мог. В темноте защитники парламента под инфракрасными прицелами ночного видения «чистильщиков» были практически беззащитны.

О том, что происходило в «стакане», как убивали там безоружных людей и насиловали женщин, могли бы много поведать надписи на стенах. Как известно, на верхние этажи доступ русским рабочим и служащим был категорически запрещен. Очищать стены там доверили турецким рабочим. Не надо объяснять, почему так решили. Запомним лишь, как бесследно уничтожали имена и саму память о погибших: турки равнодушно соскребли со стен предсмертные послания на незнакомом языке, содержание которых никогда не отпечатается в их памяти.

Мальчишки с «черными повязками» на голове, чьи последние предсмертные очереди достреливаемых напоследок магазинов были выпущены в ночное небо Москвы с верхних этажей «стакана», все же задели наших сытых завороженных телезрителей – гордые дети, которые просто не могли просить пощады у пьяных глумливых палачей и предпочли вечную свободу позору. Это была их «Брестская крепость», и они защитили свою честь, в отличие от некоторых позерствовавших ранее руководителей. Из защитников верхних этажей Дома Советов установлен пока лишь один – Анатолий Калинин, убитый в 20 лет, русский, родом из Еревана. Автомат у него был без патронов. Тело было стащено вниз и тайно захоронено вместе с многими другими. Лишь благодаря одному совестливому свидетелю его гибели и расследованию журналиста Шурыгина, его судьба стала достоянием гласности...

Их всех, уже безоружных, с пустыми магазинами расстреливали на месте враз осмелевшие омоновцы, замечая: «До последнего отстреливался, сука».

Сам я с пожарниками видел 5 октября в «Белом доме» пару надписей (одну безымянную: «Не сдаемся!», а также памятку от Красноярского РНЕ); в местах со следами пулевых отметин на стенах прямо под ними видел на полу лестничных маршей подозрительные лужи, залитые каким-то химическим желеобразным веществом, а в районе 7-го и 11-го этажей на лестнице ощущался сильный кислый запах невыветрившегося газа.

По словам технических работников «Белого дома», срочно вызванных на работу 9 октября, в здании были пробиты пулями все стены комнат напротив дверей и коридоров, мебель, двери, трубы отопления, лестницы, подвальные помещения, места, не простреливаемые снаружи. По характеру пробоин было видно, что штурмующие без разбора поливали впереди себя все автоматными очередями. Сначала стреляли, затем смотрели. На полу у дверных проемов оказалось огромное количество отстрелянных гильз.

В комнатах среди битого стекла валялись фуражки разного вида, окровавленные бинты и многочисленные тряпки, пропитанные кровью. Одному работнику довелось собрать пять или шесть фуражек, несколько мешков окровавленных тряпок. Кровь была и на осколках стекол. Ковровые дорожки, покрывавшие бесконечные коридоры «Белого дома», оказались местами пропитаны кровью, водой и мочой. Там, где работали пожарники, дорожки были срочно убраны. Каждый солдат и омоновец после взятия штурмом «Белого дома» считал своим прямым долгом и исторической обязанностью помочиться или нагадить прямо в коридорах здания парламента.

На первых этажах со стороны 20-го подъезда некоторое время туалеты почему-то были не просто закрыты, а старательно заколочены досками. Эти помещения под предлогом засорения оставались в таком виде еще несколько недель после штурма, хотя свидетельства очевидцев поясняют, что раненые и убитые при штурме «Белого дома» и в ближайших окрестностях по приказу командиров правительственных войск (это 2-й батальон, разведрота и саперная рота 119-го пдп и четыре их загадочных помощника в камуфляжной форме, назвавших себя омоновцами. – Авт.) сносились именно в туалеты, где их и добивали одиночными выстрелами в голову (кровь с кафельных стен и пола легко отмывается). К очистке таких мест обслуживающий персонал «Белого дома» не привлекался.

Приведу показания руководителя медицинской бригады ополчения Лизы. Ее бригада начала ухаживать за ранеными еще в ночь с 3 на 4 октября. Раненые поступили в «Белый Дом» из Останкино и от мэрии. К утру некоторые раненые погибли, так как скорые помощь раненым не оказывали! К 5.00 утра 4 октября начались разговоры о подходе карательных частей, поэтому раненых из цоколя 20-го подъезда перенесли в переход от 20-го к 8-му подъезду. В медсанчасть вскоре ворвалась группа в пятнистых камуфляжах с обещаниями расстрелять всех, если кого найдут в форме или камуфляже. Персонал поставили к стенке, руки за голову. Искали людей в камуфляже. Не нашли и удалились на верхние этажи. Вскоре начался обстрел со двора.

Раненых перенесли ближе к Приемной Верховного Совета. При этом обстреле погибло несколько раненых и врач-доброволец. Погибших складывали отдельно. На тот момент их было больше 20-ти. Раненых – около 30 человек, из них 15 – тяжелораненые.

Когда пленных стали уводить вместе со всем медицинским персоналом, с ранеными оставался караул из Кантемировской дивизии. Военнослужащие обещали доставить в больницы всех раненых.
Часть пленных вывела «Альфа» через подвалы примерно в 14.00. Когда выходили к мэрии, потеряли медсестру Ольгу Ивановну (фамилию не помнят, в списках погибших она не числится). Зеваки били выходивших. Судьба оставшихся пленных и раненых неизвестна. Многие тогда навсегда исчезли. Расстреляли?! Как расстреляли во дворе одного из санитаров. Раненые (их никто больше никогда не видел) и погибшие (трупы лежали в переходе от 20-го до 8-го подъезда) в официальном списке погибших не фигурируют!!!

Также требуют отдельного расследования случаи массовых расстрелов в отделениях милиции, куда доставляли пленных.

Так, по показаниям одного из баррикадников, перешедшего вместе со всеми из бункера в «Белый Дом», когда усилилась стрельба, многие решили подняться на верхние этажи здания. На четвертом этаже наш свидетель попал под танковый разрыв. Был контужен. Взрывной волной его забросило в тупик. Когда очнулся, перелез через завал и спустился на 2-й этаж. Там уже жгли костры, бросая туда документы и нашивки. Ему сказали, что поступила команда сложить оружие, что группа «А» всех выведет из здания и отпустит на все четыре стороны. Сотрудниками группы «А» свидетель вместе с другими был помещен в автобус и отвезен в отделение милиции у метро «Баррикадная». Их сопровождало три сотрудника группы «А» (в автобусе) и машина сопровождения. Вскоре подъехал второй автобус, из которого быстро выгрузили офицеров. Сержанты из отделения поставили их на колени. Стали срывать награды и погоны, начали избивать. Альфисты возмутились и отвезли всех в другое отделение милиции. Во втором отделении они пригрозили разобраться с милицией, если те будут издеваться над пленными и... спокойно уехали.

Пленных обыскали и, построив вдоль стены – руки над головой, ноги шире, – начали зверски избивать. Очевидец потерял сознание. Очнулся уже в камере, набитой до упора. Избитые люди стали задыхаться и терять сознание. На крики возмущения, милиционеры ответили: «Чем больше вас задохнется, тем меньше нам на утро будет работы – у нас на руках приказ о вашем расстреле!»

Пленные попытались сорвать дверь камеры. Вскоре из камеры вывели человек 10–15 офицеров милиции и армии, которые больше в камеру не вернулись! Среди них были знакомые лица, ни одного из которых свидетель больше никогда не видел. Оставшихся стали водить на допросы, по дороге постоянно избивая. Нашему свидетелю достался спокойный следователь. Сняли отпечатки пальцев и сфотографировали.

В этой же комнате за перегородкой избивали нескольких человек. Вместо свободы нашего человека «приняли» люди в масках и кольчужных перчатках и снова стали избивать. Очевидец скатился вниз по лестнице, но и на первом этаже его продолжали избивать. Затем бросили в другую, более свободную камеру. Из этой камеры также всю ночь выводили людей на допросы и избиения. Днем что-то изменилось, и бить стали меньше. Объявили, что отпустят домой. Нашего свидетеля отпустил полковник милиции, услышав, что в отделении у того похищены именные ваучеры (полковник, видимо, испугался «висяка» – возможного трупа и похищенных его подчиненными именных документов?). Сопровождавший его к метро «Фрунзенской» сержант с автоматом наперевес всю дорогу пугал расстрелом.

На верхние этажи персонал долго не допускали. Но и через неделю различался зловонный запах биологического разложения – из-за характерного запаха разлагающейся органики работники «Белого дома» убирали помещения в респираторах. Им помогали военные и молодые милиционеры из департамента охраны (пожилых срочно отправили на пенсию). Постоянно циркулировали слухи о нахождении все новых и новых трупов и останков сгоревших людей, особенно на 15–19-м этажах. Вся мебель с первого до последнего этажа была выброшена. А в подвальных помещениях, где на дорожках оставались следы многочисленных луж крови, был даже срочно снят асфальт. Сотрудникам «Белого дома» объяснили, что весь асфальт пришлось срочно снять... из-за внезапно обнаруженной в нем сильной радиоактивности.

Первые недели в «Белом доме» работала какая-то воинская часть химических войск министерства обороны, которая итальянскими химикатами, итальянскими растворами и итальянским оборудованием проводила работы не только снаружи здания по отмывке закопченных стен, но и внутри по устранению следов штурма и его печальных последствий.

Один сотрудник из обслуживающего персонала «Белого дома», задействованный 4–5 сентября на сборе трупов в туалеты цокольного этажа 20-го подъезда и погрузке их (через окна сдвоенного туалета) на грузовики в восточном внутреннем дворике, уже с 6 сентября безбожно запил и потом не вышел на службу.

Персоналу дали возможность поучаствовать в растаскивании того, что не успели растащить мародеры и солдаты. Вскоре без следа исчезли все уцелевшие остатки оргтехники, мебели, ковровых покрытий и т. д. (вороватым оказался г-н Починок, назначенный после своей доблестной перебежки из депутатов в холуи Ельцина не только на должность замминистра финансов РФ, но и – для поправки личных дел – как совместитель на «хлебную» роль ответственного за инвентаризацию собственности ВС РФ в Доме Советов. – Авт.). В дальнейшем техническому персоналу щедро оплатили все работы и вынужденный отпуск, поэтому, если в первые дни все еще делились между собой увиденным, то после получения щедрых выплат все разговоры на тему октябрьского расстрела прекратились.

О мародерах из правительственных войск и Главного управления охраны РФ разговор особый. Еще при штурме Дома Советов они утащили здоровенный ксерокс из комнаты секретариата Ачалова на 2-м этаже, лопоухий «Panasonic» из его кабинета № 13-42. Тащили все, что представляло хоть малейшую ценность, не гнушаясь отбирать у конвоируемых женщин жалкие шоколадки и личные вещи. В этом для меня нет ничего удивительного.

Затопленный бункер

На «Объекте 100», в спортзале, размещался полк Маркова, там было очень тепло, даже жарко. Единственный выход из этого бункера на улицу до 6 октября был закрыт изнутри. Дверь в тоннель метро была заблокирована ОМОНом со стороны метрополитена. Дверь в подвал «Белого дома» с противоположной стороны в конце сентября закрыта неизвестными, предположительно Департаментом охраны, и заклинена изнутри баррикадниками. Судя по тому, что все двери были закрыты изнутри, в этом бункере искали спасения какие-то люди. Там же оставался один труп. В бункер пустили воду и не откупоривали до 6 октября. Пленных, как всегда, не было.

Снаружи их охранял Владимирский ОМОН. Свидетели утверждают, пол был мокрый даже через несколько дней. Оттуда легко незаметно вывозить трупы: сейфовая дверь и тут же железнодорожные пути метрополитена в сторону Киевского вокзала. Грузить можно сразу на платформу. Даже если оставшихся в бункере людей не удалось полностью затопить и задушить газами (а ряд свидетелей утверждают, что какой-то газ по системе вентиляции «Белого Дома» пускали еще в ночь с 3 на 4 октября), требует отдельного расследования то, что пока нет ни одного свидетельства вышедших оттуда живыми людей, не известен ни один факт их ареста или выноса тел погибших.

Точно установлен факт, что уже после полудня 4 октября все двери в спортзал, включая сейфовые ворота из подвала «Белого дома», были закрыты изнутри. Численность забаррикадировавшихся в бункере людей и их имена никому не известны.

О том, как происходило массовое убийство людей, проговариваются уже и сами участники. Они признают, что солдаты внутренних войск МВД поголовно стали мародерами и убийцами. Приведу лишь один пример.

Как мне сообщили, ночью 5 октября в место дислокации дивизии Дзержинского вернулись 23 БТРа и участники карательной акции. Все поголовно были сильно пьяны. Заполненные доверху БТРы загнали задом. Из них старослужащие выгружали ящики со спиртным, горы мануфактуры, импортных тряпок, кроссовок и другого содержимого кооперативных ларьков, видеотехники из «Белого дома». На вопросы молодняка не стеснялись говорить правду, типа: «зацепили киоск, там много чего было». По поводу стрельбы: «Я не дурак, никуда не лез, лежал за парапетом. Выставил над головой автомат. Не выглядывая, стрелял вокруг, куда придется, только успевал рожки менять». Оказывается, в сам «Белый дом» их не посылали, жизни их ничто не угрожало, но от их беспорядочной стрельбы пострадало много людей в оцеплении и даже за ним. БТРы также, нередко не прекращая стрельбы, совершали полный оборот башни, не обращая внимания, куда уходят очереди.

Мне известна фамилия свидетеля такой, например, перепалки двух «героев», когда уже в части в куче тряпья они выудили брюки от хорошего итальянского костюма: «Говорил я тебе, сначала нужно снять пиджак. На х.. стрелял в грудь». Оказалось, в оцеплении из-за одежды застрелили случайного прохожего, на свою беду слишком хорошо одетого. Из попорченного костюма взяли только брюки. Та семья, глава которой неосторожно вышел 4 октября в хорошем итальянском костюме и которая затем получила его простреленное из автомата в грудь тело, может найти его двадцатилетнего убийцу. Мы готовы представить справедливому суду фамилию и адрес этого свидетеля.

Сложнее всего ответить на третий вопрос о точном количестве убитых.
Факт: Утверждая факт массового убийства оставшихся в «Белом доме» людей и факт тайного вывоза и захоронения их тел, на вопрос о точном количестве уничтоженных людей невозможно ответить без специального расследования.
В любом случае речь идет о многих сотнях расстрелянных в здании «Белого дома».
Можно только точно указать количество убитых до расстрела в «Останкино» и расстрела «Белого дома».

Всего убито
во время государственного переворота
с 21 сентября по 5 октября 1993 года в Москве:

с 21 сентября по 2 октября – 22 человека из числа демонстрантов, зевак и рабочих «Белого дома» забиты насмерть ОМОНом. Фамилии, свидетельские показания и обстоятельства убийств хранились у аппарата и охраны Руцкого.

Убитые 3 октября до штурма мэрии – 7 человек, 34 ранено. Люди убиты у парадного крыльца «Белого дома» и с противоположной стороны здания у 14-го подъезда в результате автоматно-пулеметного обстрела из мэрии и гостиницы «Мир».

В «Останкино», по свидетельствам очевидцев, с 19.10 3 октября до 5.45 4 октября убиты до двухсот человек. По официальным данным – 74 трупа. В именном списке следственной группы Генеральной прокуратуры РФ – только 46 имен.

По признанию генералов Куликова и Голубца, на рассвете 5 октября вокруг ГТРК «Останкино» собрано еще 19 трупов (вопрос: куда они делись?).

В «Белом доме» количество убитых неизвестно.

Как очевидец подтверждаю, что в «Белом доме» в ночь с 3 на 4 октября было в несколько раз больше людей, чем потом сдалось десантникам и «Вымпелу». В момент начала атаки за оцепления штурмующих попали лишь единицы, в лучшем случае – десятки людей. 4 октября сам я и мои товарищи из группы Ачалова слышали непосредственно от Руцкого, что в здании на момент начала атаки было около десяти тысяч человек. Даже без учета сотен и тысяч новобранцев, пришедших в «Белый дом» вечером 3 октября, у нас в столовой Дома Советов утром 3 октября завтракало более семи тысяч осажденных защитников парламента. Последнюю цифру легко проверить хотя бы по количеству выдававшихся столовой Дома Советов талонов на питание.

Штатный «Геббельс» МВД генерал-майор внутренних войск Аркадий Баскаев – комендант «Белого дома» – откровенно лгал, что «4 и 5 октября вынесено из здания всего 40 убитых и раненых». Как уже сказано, эти предъявленные у моста трупы убитых были собраны на улице. Олег Сосковец официально заявлял, что за все дни 3–5 октября убито не более 150 человек.

Сопоставим еще раз три источника: в официальном перечне – 142 убитых, опубликовано – 147 фамилий. По сообщениям прессы, в правительственном закрытом отчете трех силовых министров фигурирует цифра – 948 убитых. В свете этого крайне зловеще звучит официальное заявление по телевидению того же Аркадия Баскаева, о вырвавшихся через подземелья «Белого дома» и пытающихся замести следы 800 «боевиках», добровольно записавшихся в убитые. По горячим следам и Волкогонов с удовлетворением поспешил сообщить российским телезрителям, что по данным его «комиссарского» штаба в Доме Советов обнаружено «не менее 800 убитых».

Даже по куцей и далеко неполной информации столь нелюбимого защитниками парламента «Мемориала», к годовщине кровавого октября его членами были установлены факты исчезновения тел и собраны свидетельства гибели более 829 защитников парламента и жертв массового расстрела в Останкино (доклад члена «Мемориала» Е. В. Юрченко «Жертвы октябрьских событий: домыслы и факты» на научно-практической конференции «Год после путча». «АК», № 27, октябрь 1994).

Кроме того, необходимо учитывать, что на одного убитого в бою всегда приходится не меньше двух раненых. Очевидно, что при 500 убитых, оставшихся, по многочисленным свидетельствам очевидцев, в здании Дома Советов, там же должно было остаться не менее 1000 раненых.

Однако, по официальным данным, в «Останкино» убито около 74 человек, 7 – у «Белого дома» 3 октября, 50 трупов собрано с улиц у Горбатого моста перед «Белым домом» 4–5 октября.

(Официальные данные: 66 трупов сразу привезли вечером 3 октября из «Останкино» в морг института имени Склифосовского, 52 «крупные полостные операции» до 5.00 4 октября прошли только в НИИ скорой помощи имени Склифосовского – «НГ» от 20.10 1993; 27 трупов, включая 7 убитых 3 октября у «Белого дома», поступило в морг Боткинской больницы – «МК» от 4.12. 1993, там же 3–4 октября скончалось 8 прооперированных из числа раненых; 19 трупов, по показаниям генералов Куликова и Голубца, было собрано в «Останкино» на рассвете 5 октября)

Следовательно, с учетом умерших в госпиталях от тяжелых ранений в первые недели после расстрела парламента эти цифры полностью закрывают официальный перечень из 147 убитых. Доказано, что из здания ни раненых, ни трупы официально не выносили. В официальном перечне свидетели опознали лишь несколько трупов из «Белого дома» – пристреленных там раненых, которые еще живыми попали в руки «чистилыциков», как, например, зверски замученный (согласно данным судмедэкспертизы) Владимир Иванович Ермаков.

На глазах сотен живых свидетелей, депутатов России, президентов К. Илюмжинова, Р. Аушева – всего до 1400 свидетелей – трупы не выносили. Когда пленных выводили на пандус, из «Белого дома» вытащили всего лишь нескольких раненых.

Из каждой области и края в «Белый дом» всеми правдами и неправдами пришли, пробрались десятки мужчин, ставших потом наиболее решительными защитниками парламента. Большинство из них, уходя к нам, не посвящали в свои планы никого, не желая беспокоить родственников, среди них много было холостых. Больше половины баррикадников составляли иногородние. Тем не менее, в официальном перечне из 147 убитых 100 составляют москвичи (включая область и проживавших в Москве до 4 октября четырех иностранцев), а как убитые у Дома Советов 4 октября – опознаны только 77 (не включая 24 погибших военнослужащих армии и МВД). По приказу из ГУВД Москвы, столичные отделения милиции категорически отказывались принимать заявления и предоставлять какие-либо сведения родственникам погибших при защите парламента из других городов (официально убито 11 иногородних и 11 граждан стран СНГ).

В официальной справке за 1993 год, подписанной зампрокурора Москвы и заместителем министра внутренних дел, упоминается более 2200 неопознанных трупов, кремированных за 12 месяцев 1993 года в городе Москве. Для сравнения, за весь 1992 год в Москве было обнаружено всего около 180 неопознанных трупов, а за 11 месяцев 1994 года – немногим более 110 неопознанных трупа.

По сводкам же МВД, 3–5 октября 1993 года в Москве умерло и погибло всего... несколько человек (расстрелы в сводки не вошли!).

Всего, по независимым экспертным оценкам и заключению врачей медбригады Дома Советов, было убито около 1400–1500 человек. В тайном уничтожении трупов по данным «Мемориала» участвовали следующие коммерческие похоронные бюро: «Аллиер», «Анисмус», «Гранит». Как говорится, «кому война, а кому мать родна». Кроме того, нами установлено, что часть останков расстрелянных защитников парламента была вывезена и тайно захоронена на одном из военных полигонов в Подмосковье – в Климовске.

ЧЕТВЕРТЫЙ вопрос: кем же убиты штурмовики
из ГУО, МО и МВД?

На этот вопрос журналисты могут ответить точно.
Факт: 3–5 октября наемники Ельцина погибали только от собственных пуль! Все 25 погибших военнослужащих из числа расстреливавших парламент и демонстрантов в «Останкино» – убиты частями Ерина (МВД) и Барсукова (ГУО).
Не известен ни один, погибший от пуль защитников парламента!

Данные о потерях МВД и ВВ приведены лично Ериным (шесть человек) на его первой после расстрела «Белого дома» пресс-конференции, официальные потери МО названы Грачевым на пресс-конференции 6-го октября (пять человек). Замечу, что учтенный Грачевым 5 октября (по горячим следам в официальной статистике) как погибший 4 октября, заместитель командира 119-го полка подполковник Н. А. Беляев остался жив, он был лишь ранен на подступах к Дому Советов (опять к вопросу о снайперах ГУО РФ из взвода «трассовиков» Коржакова и командированных в Москву 17 и 26 сентября снайперах «Организации» МВД далекого от нас государства).

В здании парламента не погиб ни один из штурмовавших его! Экспертиза доказала, что из оружия «белого Дома» не был убит ни один погибший 3–5 октября 1993 года.

Алексеев В.С. и Смирнов С.О. – убиты из КПВТ; Балдин Н.И. убит снайпером в состоянии сильного алкогольного опьянения; Панков А.Е. – убит снайпером; Дроздов М.М. – убит снайпером; Лобов Ю.В. – огнестрельное пулевое ранение головы (хотя утверждается, что погиб в БТР от рук десантников 119 пдп вместе с Грицюком С.А., Петровым О.М., Савченко А.Р.); Маврин А.И. – убит из гранатомета, пулевые ранения; Мильчаков А.Н. – официально убит МВД у здания ИТАР-ТАСС; Панов В.В. – убит из БТР МВД; Романов А.А., Рубан А.В., Короченский А.А., Коршунов СИ. Красников К.К. и Сергеев Г.Н. – убиты снайперами. Фарелюк А.М., Хихин С.А. и снайпер 119 пдп Коровушкин Р.С. по ошибке были приняты за защитников парламента, перед смертью зверски избиты и в упор расстреляны. Шеварутин А.Н. – убит 3 октября, Шишаев И.Д. – убит газовой гранатой 3 октября, Бойко АИ. – убит снайпером 3 октября, Ситников Ю.Н. – убит сослуживцем из отряда «Витязь» 3 октября. Рештук В.Г. – убит 2 октября. Свириденко В.В. – убит 23 сентября 1993 года. Кроме того, среди потерь МВД:
– С. Коршунов из спецподразделения МосгорУВД, погибший при непонятных обстоятельствах 6-7 октября 1993 года;
– неизвестный милиционер, убитый пулей в голову в 8.00 на улице Николаева (которую от «Белого дома» отделяет переулок Глубокий и целый квартал жилых домов) снайпером с гостиницы «Украина» и оставленный лежать до 21.00 4 октября в назидание защитникам парламента.

Ерин не случайно забыл упомянуть погибших постовых милиционеров, поскольку те, в отличие от военнослужащих ОМСДОН и ОМОН, в штурме «Белого дома» не участвовали и практически все были убиты вне зоны поражения Дома Советов. Иначе ему пришлось бы объяснять, как в других районах Москвы или на удалении более 1–1,5 километров от «Белого дома» во внешнем кольце оцепления их могли застрелить защитники парламента.

В апреле 1994 года скончался Глазунов – рядовой Софринской бригады, раненный милиционером у гостиницы «Мир» 3 октября 1993 года. Это имя полностью закрывает список погибших военнослужащих.

Учитывая, что сегодня уже достоверно установлено, что все погибшие из числа штурмовавших парламент (за исключением двоих с неустановленными пока точно обстоятельствами гибели) убиты своими, крайне кощунственным выглядело выступление по российскому телевидению Сергея Филатова, исполненное в стиле незабвенного Агитпропа ЦК КПСС А.Н. Яковлева. Руководитель аппарата Ельцина сообщил телезрителям сенсационную информацию, что на заборе около «Белого дома» появилась надпись: «Я убил пять человек, и очень рад!», и войдя в раж, еще долго клеймил позором кровавых боевиков – защитников парламента.

Вскоре объявился автор этой грязной идеи: «Недаром к Белому дому со всех концов страны стянулись такие романтичные, возвышенные люди – один из них написал на стене церковной колокольни, откуда стрелял по людям из снайперской винтовки: «Я убил пять человек, и очень этому рад» (Б.Н. Ельцин, «Записки президента», стр. 391).

Как же Вы так оплошали, Сергей Александрович? Хозяин ведь четко приказал: из «Белого дома», снайпер, стрелял по людям, с колокольни… да и написать велено было проникновенно: «на стене церковной колокольни». А у Вас – намалевали на прозаичном заборе… Схалтурили ведь служивые! Не ровен час, еще кто-нибудь не так, как следует, прочтет кремлевское творение!

Достаточно вспомнить эпизод с БТРом МВД, подбитый в колесо спецподразделением «Вымпел» и сгоревший от гранатомета 119 пдп, чтобы окончательно закрыть вопрос о том, существует ли хотя бы один погибший от рук защитников парламента: «На всех большое впечатление произвело, когда к нам подбежал десантник и попросил гранатомет, чтобы отомстить за своего замкомвзвода, которому перебило ногу, – по территории стадиона ездил БТР (БТР МВД под командованием начштаба одной из частей ВВ получил приказ атаковать 119-й пдп, якобы перешедший на сторону парламента, и после этого не только расстрелял Смирнова, но и ранил ряд других офицеров.– Авт.) и поливал без разбору во все стороны. Как оказалось, ребята в нем потеряли связь, обезумели от страха и косили всех подряд. На стадионе уже лежало несколько трупов, когда гранатометом удалось этот БТР сжечь. Те, кто в нем был, сгорели» (из интервью офицера отряда «Вымпел», «МК», № 64 от 6.04 1994).

Напомним, что два армейских офицера убиты ОМОНом, когда отошли от расположения части на 300 м (ТВ, «Аты-баты» от 11.10 1993).

Участие лиц из армейской верхушки в массовых расстрелах объясняется не только личными амбициями, но и нежеланием уже в 1993 году попасть под расстрельные статьи УПК РФ за казнокрадство и другие крупные коммерческие аферы.

Не думаю, что среди прочих армейских офицеров были уже ранее научившиеся подрабатывать на заказных убийствах. Подобный бизнес, когда военнослужащие, сдавая дежурство, выезжают отстреливать из табельного оружия проштрафившихся коммерсантов, еще не получил в 1993 году достаточно широкого распространения. Решились на такое, скорее всего, опустившиеся и полностью отчаявшиеся люди, семьи которых обнищали именно в результате «реформ» Гайдара. Впрочем, как офицеры-выродки соблазнились шелестом купюр тех же Гайдара и Кобеца и решили одним «ударом» обеспечить достаток своих семей, можно только догадываться.

Заблуждение же их в том, что, добровольно поставив на себе страшный крест, они действительно смогут материально облагодетельствовать своих детей и внуков. Уверен, что кровь с этих денег падет на руки их потомства и ничего, кроме несчастий и горя, им не принесет. Надо также сказать, что по утверждениям некоторых источников, данные танковые экипажи были отобраны еще в начале лета и прошли специальную подготовку по снайперской танковой стрельбе по окнам шестиэтажного здания якобы для «показательных президентских стрельб».

4 октября офицеры-добровольцы Кантемировской дивизии Башмаков С. А., Брулевич В. В., Ермолин А. В., Масленников А. И., Рудой П. К., Петраков А. И., Серябряков В. Б., Русаков и некоторые другие во главе с Поляковым, Бирченко и Бакановым доказали всему миру, что они за толику «деревянных» готовы по приказу наших бешеных правителей расстрелять из танков кого угодно: детей, женщин, парламент.

Отличившиеся в Москве 4 октября офицеры 12-го танкового полка 4-й танковой дивизии и далее пошли по «западному контрактному» пути. 26 ноября 1994 года экипажи трех танковых колонн, вошедших в Грозный брать штурмом местный «Белый дом» «для оппозиции Хасбулатова», при первых же выстрелах побросали свои танки и сдались в плен.

Из офицеров-наемников, стрелявших за деньги 4 октября 1993 года из танков Т-80 по Дому Советов, 26 ноября 1994 года к дудаевцам перебежали сразу четыре командира тех танковых кантемировских экипажей. Демонстрируя типичное поведение наемников, «танкисты» выдали всех своих нанимателей (они нанимались стрелять из танков за 6 миллионов рублей на нос), с обидой рассказывая, что ФСК обещало им безопасную прогулку и легкую победу (видимо, как и в Москве в 1993 году – над безоружными, женщинами и детьми), а «те» вдруг тоже стали стрелять... Среди сдавшихся чеченцам наемников оказался капитан Русаков (в октябре 1993 года – старший лейтенант 12-го танкового полка 4-й танковой дивизии). В октябре 1993 года именно этот танкист-наемник с экрана ТВ самодовольно признался в том, что еще в 17.00 4 октября 1993 года лупил по «Белому дому» из своего танка Т-80, а на вопрос телекомментатора «Аты-баты» о судьбе женщин и детей в Доме Советов ответил просто: «А моя жена дома сидит и никуда не лезет...».

Западным же кукловодам впору бы призадуматься о том, что в России лиха беда начало. Теперь и у них уже нет никакой гарантии, что не будет следующего расстрела какого-нибудь удаленного и ставшего неудобным парламента (когда писались эти строки, еще не было штурма Грозного). Наши властные безумцы могут в этом случае оплатить и использование ядерного оружия.

Вечная слава героям, павшим за Россию!
Анафема палачам нашей Родины!

ЗАВЕЩАНИЕ
НЕСДАВШИХСЯ ЗАЩИТНИКОВ БЕЛОГО ДОМА

Сейчас, когда Вы читаете это письмо, нас уже нет в живых. Тела наши, простреленные пулями, сгорают в стенах Белого дома. Но мы хотим обратиться к Вам, которым повезло остаться живыми в этой кровавой бойне. Мы искренне любили Россию, хотели, чтобы на нашей родной земле (а уезжать в иноземные края мы не собирались) восстановился наконец-то тот порядок, который Богом определен ей, а название ему – СОБОРНОСТЬ; когда каждый человек имеет равные права и обязанности, а преступить закон не позволено НИКОМУ, в каком бы высоком чине он ни был. Конечно, мы были наивными простаками, но поверьте: придет время, и Россия придет к такому управлению обществом. Теперь за свою доверчивость мы наказаны, нас расстреляют и, наверное, в конце концов предадут, потому что мы были лишь пешками в чьей-то хорошо продуманной игре. Но дух наш, патриотический дух не сломлен. Умирать страшно, но нас что-то поддерживает, кто-то невидимый говорит нам: «Вы кровью очищаете свою душу, и теперь сатана ее не достанет. Мертвые вы будете гораздо сильнее живых».
В наши последние минуты мы обращаемся к Вам, граждане России: запомните эти дни, не отводите свой взгляд, когда наши обезображенные тела будут, смеясь, демонстрировать по телевидению. Все-все запомните и не попадайте в те же ловушки, в которые попали мы. Скорее всего, после того, как они расправятся с нами, дело дойдет и до Вас: единогласное одобрение всего в правящих структурах, повышение цен, воры-коммерсанты и нищие обездоленные работники. Только не на кого будет теперь обижаться. Но все же, дай Бог, чтобы миновала Вас чаша сия.
Простите нас. Мы же прощаем всех, даже тех ребят-солдат, которые были посланы нас убивать, они в этом невиновны. Но мы никогда не простим и проклинаем ту бесовскую шайку, которая своей жирной задницей села на шею России. Ми верим, что в конце концов наша Родина освободится от этого сионского ига.
Наши братья и сестры, берегите свою веру, Богом данную.
А русским людям завещаем сохранить ПРАВОСЛАВИЕ, не дать затоптать его иностранным проповедникам.
Наши души с Вами.
РОССИЯ НЕПОБЕДИМА.
4.10.93.
(из фондов государственной публичной библиотеки)

ОБРАЩЕНИЕ
Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II, Священного Синода Русской Православной Церкви и иерархов, прибывших в день памяти преподобного Сергия Радонежского, в Троице-Сергиеву лавру
08.10.1993 г.

С горечью и скорбью ныне говорим: велики грехи народа нашего! Он не услышал призыв Церкви. Брат поднял руку на брата, пролив кровь ближнего своего. Нет нам сегодня оправдания. Мы наказаны по грехам нашим, ибо отвергли пути мира и направили стопы свои на путь вражды.
В день памяти преподобного Сергия Радонежского члены Синода Русской Православной Церкви и Преосвященные архипастыри, прибывшие в обитель Живоначальной Троицы в Сергиевом Посаде, как это неоднократно бывало от дней древних, совершили ныне заупокойное поминовение всех братьев и сестер наших, погибших во время страшного междоусобия в Москве. Мы оплакиваем убиенных сынов и дочерей России и горячо молимся об их близких, разделяя их скорбь и страдание.
Несмотря на то, что посредническая миссия Церкви была принята сторонами противостояния, ЛЮДИ ПОПРАЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ПРИНЦИПЫ И ПРОЛИЛИ НЕВИННУЮ КРОВЬ, ЭТА КРОВЬ ВОПИЕТ К НЕБУ, И КАК ПРЕДУПРЕЖДАЛА СВЯТАЯ ЦЕРКОВЬ, ОСТАНЕТСЯ НЕСМЫВАЕМОЙ КАИНОВОЙ ПЕЧАТЬЮ НА СОВЕСТИ ТЕХ, КТО ВДОХНОВИЛ И ОСУЩЕСТВИЛ БОГОПРОТИВНОЕ УБИЙСТВО НЕВИННЫХ БЛИЖНИХ СВОИХ.
БОГ ВОЗДАСТ ИМ И В ЭТОЙ ЖИЗНИ, И НА СТРАШНОМ СУДЕ СВОЕМ.
Не прошло и несколько дней с тех пор, как люд православный молился перед иконой Божией Матери Владимирской, издревле спасавшей Русь от бед и нестроений. И что же? Неужели не услышана наша молитва? Верим, что услышана.
Мои мысли – не ваши мысли, не ваши пути – пути Мои, говорит Господь (Ис. LV, 8). Нам, людям, ограниченным пространством и временем, трудно сразу постичь действия Божии. Но их смысл открывается впоследствии. И с высоты прожитых лет становится понятным благое и спасительное промышление Божие о нас. Пройдет время, и мы увидим, что Матерь Божия ответила на наши молитвы.
Господь Вседержитель и Пречистая Дева будут действовать в мире сем через нас, немощных и недостойных. ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ С РОССИЕЙ – ЗАВИСИТ ОТ НАС. ЕСЛИ ПОЙДЕМ МЫ ПО ПУТИ МЕСТИ, НАСИЛИЯ, ХАОСА – СТРАНА ОКОНЧАТЕЛЬНО СОРВЕТСЯ В ПРОПАСТЬ. ЕСЛИ ПРАВИТЕЛИ СТРАНЫ ПОДДАДУТСЯ ИСКУШЕНИЮ ГОНЕНИЙ НА ТЕХ, КТО СЛАБЕЕ ИХ, – ПОГУБЯТ И СЕБЯ, И НАРОД НАШ.
Впрочем, может быть и иначе. Все мы сегодня под духовными руинами. И надо помочь друг другу выбраться из-под этих руин, расчистить их и в мире и согласии снова воздвигать дом наш. Все, что произошло с нами в минувшие трагические дни, есть свидетельство нашего духовно-нравственного падения. Без борьбы с грехами, без духовного обновления человека не исцелить нам болезней нашего общества. НАМ НЕ ПОМОГУТ НИКАКИЕ РЕФОРМЫ И НИКАКИЕ ДАЖЕ САМЫЕ СОВЕРШЕННЫЕ ЗАКОНЫ, ЕСЛИ ДУШИ ЛЮДЕЙ ПО-ПРЕЖНЕМУ БУДУТ ОПУСТОШЕНЫ ГРЕХОМ. НЫНЕ ЖЕ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ НЕОБХОДИМО ВЕРНУТЬСЯ К МИРНОЙ ЖИЗНИ, К ОБЕСПЕЧЕНИЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПРАВ И ГРАЖДАНСКИХ СВОБОД, К УСТАНОВЛЕНИЮ ЗАКОННОГО ПОРЯДКА В СТРАНЕ. Надо оставить все распри и созидать жизнь нашего отечества.
Верим, что народ наш сможет это сделать. Ибо с нами Бог, с нами Пречистая Его Матерь, с нами все святые, в земле нашей просиявшие. Будем же все молиться о России, как молился Святитель Московский Тихон:
«Боже великий и дивный!.. Утоли шатания и раздоры в земле нашей; огради нас от гнева, убийства, вражды и злобы... да вновь возлюбим друг друга и едино пребудем в Тебе, Господе и Владыке нашем, как повелел и заповедал нам».
Аминь.

Патриарх Московский и Всея Руси АЛЕКСИЙ I и члены Священного Синода:
Митрополит Киевский и всея Украины ВЛАДИМИР
Патриарший экзарх всея Беларуси, Митрополит Минский и Слуцкий ФИЛАРЕТ
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский ИОАНН
Митрополит Крутицкий и Коломенский ЮВЕНАЛИЙ
Председатель Отдела внешних церковных сношений, Митрополит Смоленский и Калининградский КИРИЛЛ
Митрополит Оренбургский и Бузулукский ЛЕОНТИЙ
Архиепископ Калужский и Боровский КЛИМЕНТ
Епископ Тверской и Кашинский ВИКТОР
Епископ Таллиннский и всея Эстонии КОРНИЛИЙ
Епископ Владимирский и Суздальский ЕВЛОГИЙ
Епископ Чимкентский и Целиноградский ЕЛЕВФЕРИЙ

Преосвященные иерархи, прибывшие в Троице-Сергиеву Лавру на праздник : Преподобного Сергия Радонежского:
Митрополит Нижегородский и Арзамасский НИКОЛАЙ
Митрополит Воронежский и Липецкий МЕФОДИЙ
Архиепископ Волгоградский и Камышинский ГЕРМАН
Архиепископ Керченский, викарий Сурожской епархии АНАТОЛИЙ
Архиепископ Рязанский и Касимовский СИМОН
Архиепископ Гродненский и Волковысский ВАЛЕНТИН
Архиепископ Чебоксарский и Чувашский ВАРНАВА
Архиепископ Солнечногорский СЕРГИЙ
Архиепископ Тамбовский и Мичуринский ЕВГЕНИЙ
Епископ Архангельский и Мурманский ПАНТЕЛЕЙМОН
Епископ Орловский и Брянский ПАИСИЙ
Епископ Аргентинский и Южноамериканский МАРК
Епископ Костромской и Галичский АЛЕКСАНДР
Епископ Истринский АРСЕНИЙ
Епископ Дмитровский ФИЛАРЕТ
Епископ Полоцкий и Глубокский ГЛЕБ
Епископ Тобольский и Тюменский ДИМИТРИЙ
Епископ Черновицкий и Буковинский ОНУФРИЙ
Епископ Саранский и Мордовский ВАРСОНОФИЙ
Епископ Тернопольский и Кременецкий СЕРГИЙ
Епископ Туровский и Мозырский ПЕТР
Епископ Почаевский ФЕОДОР
8 октября 1993 года
День памяти преподобного и
Богоносного отца нашего Сергия,
игумена Радонежского
Троице-Сергиева Лавра

Церковь не может поддерживать беззаконие
Послание Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна

Всякий должен сделать конкретный выбор на своем месте. Только помните при этом: если позволим помыкать собой, безропотно и безгласно снося раз за разом все оскорбления, издевательства и беззакония, непременным результатом такого жалкого безволия станет рабство еще более тяжкое, чем то, от которого Россия лишь недавно избавилась.

Скорбит душа за Россию... Болезнует сердце, печалится и трепещет в предчувствии бед, грядущих на Русь, если мы не одумаемся и не очнемся от дурмана, лжи, опутавшей нас со всех сторон. Законы Божеские – законы милосердия и сострадания, любви, красоты и истины – отвергнуты и попраны. Мало того, государственная власть с откровенным цинизмом попирает уже и законы человеческие, ею же самой созданные, ее же соблюдающие. Беззаконие заразительно, и тот, кто решил «играть без правил» с другими, рано или поздно сам станет жертвой такой же жестокой игры.

Братья и сестры, соотечественники, люди русские! На земле есть только одна сила, способная остановить сползание России в пропасть. Эта сила – мы сами. Вопроси каждый совесть свою – и она ответит тебе, что нельзя, недопустимо более ставить вопросы личного благополучия, покоя и комфорта выше понятий гражданского долга и ответственности за судьбы страны.

«Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими!» – взывает Церковь устами великого святителя своего митрополита Московского Филарета. «Восстань же, русский человек! – вторит ему знаменитый подвижник, истинный светильник русского благочестия святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. – Перестаньте безумствовать! Довольно! Довольно пить горькую, полную яда чашу – и вам, и России!.. Помните, что Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества Небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу свою за него положить, чтобы наследовать жизнь вечную...» Да будет так. Господь всемогущий, праведный и нелицеприятный да дарует нам силы и мужество в борьбе со злом, терзающим Россию! Аминь.
Осень 1993 г.

ТОЛЬКО ФАКТЫ

21 сентября 1993 года Ельциным совершен государственный переворот. В соответствии с Конституцией и заключением Конституционного Суда, Ельцин и силовые министры законно отстранены от исполнения обязанностей. Руцкой и новые министры приступили к исполнению возложенных на них по закону обязанностей.

Оружия у защитников парламента практически не было! Всего выдано автоматического оружия: 74 автомата АКС-74У, 5 РПК-74 из 190 имевшихся в наличии.

Начиная с 24 сентября, Ельцин практически каждую ночь пытался организовать вооруженный штурм парламента; бойня откладывалась и переносилась на следующую ночь по не зависящим от него обстоятельствам.

Первое официальное предупреждение о том, что будет предпринят штурм «Белого дома» в случае отказа подчиниться, сделано 24 сентября. В тот же день X (чрезвычайным) Съездом Народных депутатов было принято решение об одновременных перевыборах депутатов и президента не позднее марта 1994 года.

Российский Дом Советов был окружен «спиралью Бруно», автоматчиками и бронетранспортерами, осуществлена полная блокада парламента: 21 сентября – отключены все виды связи, 23 сентября – отключены свет, тепло и горячая вода, 28 сентября – полностью блокирован вход людей и въезд транспорта, подвоз продовольствия и медикаментов (например, 27 сентября), не пропускали машины «Скорой помощи», даже к людям с такими диагнозами, как «острое нарушение мозгового кровообращения» (27.09), «перелом шейного отдела позвоночника» (28.09), «нестабильная стенокардия» (1.10). Температура в здании опустилась ниже 8 градусов, на улице днем – до -9 и -12 градусов Цельсия.

«Выводы: В медицинском плане чрезвычайная ситуация в «Белом доме» возникла не 4 октября, а 27 сентября, когда несколько тысяч человек, в силу своих убеждений не покидающих осажденный район, круглосуточно дежурящие на баррикадах в любую погоду, лишенные элементарных удобств вследствие отключений электроэнергии, связи, отопления, подвергающиеся постоянному нервному и физическому перенапряжению, оказались волею руководства Главного медицинского управления г. Москвы и ЦЭМПа лишенными права на медицинскую помощь. Мы не можем назвать это иначе, как должностным преступлением. Мы утверждаем, что если бы ГМУ и ЦЭМП организовали своевременный подвоз медикаментов, необходимого мед. оборудования, организовали постоянное дежурство в зоне оцепления, а не снаружи, бригады скорой помощи, даже если бы были просто нейтральны в оказании помощи пострадавшим, количество жертв в ходе событий 3–4 октября было бы значительно меньше» (Информационный материал по состоянию медицинского обеспечения защитников Верховного Совета РФ с 21 сентября по 4 октября 1993 г. Из доклада, подготовленного врачами Спасательного центра Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова).

29 сентября правительство РФ и Москвы предъявили ультиматум – до 4 октября всем покинуть Дом Советов, в противном случае защитников Конституции ждали «тяжкие последствия». 30 сентября 62 субъекта Федерации поддержали парламент и предъявили Ельцину ультиматум с требованием одновременных перевыборов. Решающее заседание Совета Федераций назначено на 18.00 3 октября. На 16.00 3 октября было назначено продолжение переговоров под эгидой Русской Православной Церкви.

Ельцин высказался против идеи досрочных одновременных перевыборов. Черномырдин тоже ответил отказом на требование мирного решения, заявив, что у них есть «другое решение». Решение расстрелять парламент к 4 октября было принято между 29 и 30 сентября, подготовка велась открыто.
30 сентября Шахрай назначается руководителем группы по правовому обеспечению указа № 1400 с поручением завершить работы именно к 4 октября. 1 октября Полторанин разослал письмо главным редакторам с приказом-требованием «с пониманием отнестись к тем мерам, которые предпримет Президент 4 октября», и «не драматизировать их возможные последствия». Днем 3 октября во все больницы Москвы по указанию ГУВД из Главного медицинского управления Москвы поступили телефонограммы о планируемом поступлении раненых.

Обосновать расстрел парламента должна была специально подготовленная провокация: по приказу «и.о. пэра», эмвэдэшникам поручалось палочной войной спровоцировать демонстрантов на ответное насилие.

3 октября от трети до полумиллиона безоружных горожан вышло в поддержку парламента от Октябрьской площади Москвы. Демонстранты организованной колонной пошли к «Белому дому» и «Останкино».

После прорыва демонстрантов к «Белому дому» по людям на парадной лестнице и у 20-го подъезда парламента РУОП был открыт пулеметно-автоматный огонь на поражение. Автоматчики МВД от мэрии по приказу пошли в атаку на «Белый дом». Стрельбой из мэрии и гостиницы «Мир» у дверей «Белого дома» убито 7 человек, 34 ранено.

Это был первый массовый расстрел и начало штурма парламента. Непредвиденная пауза в 15 часов была вызвана как переходом на сторону парламента двух рот Софринской бригады вместе с 200 военнослужащими ОМСДОНа, так и решительными действиями демонстрантов.

В 15.00 3 октября Ерин приказал МВД открыть огонь на поражение по сотням тысяч безоружных людей. В 16.00 Ельцин подписал указ № 1575 и освободил армию от уголовной ответственности за нарушения закона, а Грачев приказал армейским частям присоединиться к расстрелыцикам из МВД.

Расстрел сторонников парламента был санкционирован Ельциным и руководством МВД, и все последующее с 16.00 3 октября уже не имело никакого значения.

В 16.05 после обстрела парламента и убийства первых людей Руцкой отдал приказ о штурме мэрии и походе в «Останкино».

Мэрия (с того момента, как первый демонстрант вошел в ее двери) была взята без единого выстрела. 3 октября действовал категорический приказ Руцкого и Ачалова о неприменении оружия.

Кровопролития в мэрии удалось избежать благодаря Макашову.

Дорога на «Останкино» была перекрыта превосходящими вооруженными частями дивизии МВД имени Дзержинского на грузовиках и БТРах.

Автоколонна демонстрантов останавливалась перед ними. По приказу командующего ВВ А. С. Куликова эту колонну войска МВД добровольно пропустили. МВД было известно, что в колонне всего два десятка человек с оружием.

Пропустив колонну на «Останкино», у улицы Чехова войска МВД на грузовиках и 10 БТРах «Витязя» обогнали колонну демонстрантов и ушли вперед в засаду в «Останкино», где разместились за зданием техцентра.

У телецентра «Останкино» 3 октября с 17.45 до 19.10 полтора часа шел мирный митинг с требованием предоставления эфира парламенту. Никаких попыток штурма или проникновения в здание телецентра демонстрантами не предпринималось. Несмотря на требование Макашова выйти на переговоры, Брагин не явился.

Демонстранты с официальными полномочиями предупредили всех об ответственности за любой выстрел, особое внимание уделив спецназовцам. Сообщили им, что идет безоружная демонстрация в двести тысяч человек. Макашов гарантировал командиру группы БТРов «Витязя», что со стороны демонстрантов не будет сделан ни один выстрел.

К началу расстрела в «Останкино» было около 4-х тысяч безоружных демонстрантов, прибывших на автотранспорте, их охраняли 18 вооруженных человек. Телецентр охраняли 25 БТР МВД и более 510 (690) автоматчиков ВВ МВД.

Около 19.00 руководство милицейской охраны техцентра АСК-3 по собственной инициативе вышло на переговоры, где объявило Макашову о готовности перейти под юрисдикцию Верховного Совета и передать техцентр его официальным представителям. Штатный офицер милиции был схвачен на улице офицером дивизии Дзержинского и силой удерживался в здании техцентра.

Противодействующие милиции спецназовцы «Витязя» от переговоров уклонялись. После того, как грузовик протаранил входные двери в техцентр, генерал Макашов без оружия один вышел в вестибюль на переговоры. Он предложил спецназовцам не препятствовать законной власти и дал им время свободно покинуть здание. Сурово предупредил о недопустимости любого выстрела.

Первый выстрел в «Останкино» был сделан из АСК-3 спецназом «Витязь»! Стреляли без предупреждения. Приказ на открытие огня лично отдал генерал-майор ВВ Павел Голубец.

Выстрелом был тяжело ранен демонстрант у входа в техцентр АСК-3. Милиция техцентра с торца здания вторично сообщила о своем переходе на сторону парламента и вызвала Макашова.

Через две минуты после первого выстрела спецназовцы МВД из холла АСК-3 бросили две-три гранаты под ноги толпы и из двух зданий скоординировано стали расстреливать людей на улице Королева. Из техцентра стреляли на поражение из пулемета и автоматов, с крыши телецентра огонь вели четыре автоматчика. Группа людей у входа в АСК-3 была уничтожена полностью, там уцелел только один человек.

Из вооруженной охраны автоколонны более половины было убито на месте, оставшиеся в живых во время затишья к 21.00 ушли из «Останкино» через рощу.

Приказа на открытие ответного огня Макашов не отдавал и никто из демонстрантов не стрелял. Стрельба солдат МВД по безоружным людям, раненым и санитарам продолжалась вплоть до подхода двухсоттысячной мирной демонстрации. Стрельба велась по появляющимся и движущимся целям ночью в условиях ограниченной видимости – руководитель стрельбы на участке подполковник Лысюк.

После расстрела демонстрантов у корпуса АСК-3 (техцентр) к зданию телецентра АСК-1 подошла двухсоттысячная колонна безоружных демонстрантов с Октябрьской площади. Мирную демонстрацию встретили пулеметными и автоматными очередями в упор.

Шесть делегатов-демонстрантов из офицеров и сотрудников МВД вышли на переговоры с «Витязем» и потребовали немедленно прекратить огонь, объяснили, что на улице – исключительно безоружные люди. «Витязи» прекратили на полчаса огонь и условием продолжения переговоров выдвинули требование, чтобы все вышли за ограду здания телецентра. Как только обманутые люди вышли за ограду, их стали методично расстреливать из стрелкового оружия и из БТРов. Расстрел продолжался до 5.45 4 октября. Одиночные выстрелы раздавались до 12.00. Расстреливали и раненых, и санитаров, и машины «Скорой помощи».

Штурм и расстрел парламента 4 октября 1993 года начался внезапно, без какого-либо объявления или предварительного предупреждения.

Никаких предложений сдаться или вывести из здания женщин и детей атакующие не делали.

Никаких ультиматумов о капитуляции парламенту не выдвигалось.

Первыми очередями из БТР было убито около 40 безоружных человек.

Неоднократные требования прекратить огонь по «Белому дому» и дать возможность вывести из здания Дома Советов женщин и детей на штурмующих действия не возымели – огонь не прекращался в течение 10-ти часов! За все время руководителями акции не было сделано ни одного предложения расстреливаемым в Доме Советов людям сдаться, им не давали возможности вывести из под огня женщин и детей, это приходилось делать под обстрелом, с потерями.

4 октября бронетехнику и войска на расстрел парламента направили с небывалым и ничем не обоснованным перевесом:

На каждый автомат защитников парламента в бой бросили ровно по три единицы бронетехники – по две пушки и по два танковых пулемета (по одному крупнокалиберному пулемету и по одному пулемету Калашникова), по одному снайперу.

Убивать отдельного ребенка, женщину или мужчину в Доме Советов выделяли по целому взводу или отделению пьяных автоматчиков.
Помимо сдавшихся, вырвались живыми из «Белого дома» всего примерно 121–145 человек, из них по подземным коммуникациям 4 и 5 октября в разных направлениях вышли около 71 (95) человек, около 50 человек прорвались поверху 4 октября в направлении метро «Краснопресненская».

По убийствам и военным преступлениям срока давности нет!

4-го октября действовал приказ Ельцина (Коржакову, Барсукову, Брину и Грачеву), Ерина-Куликова (МВД), Грачева (МО) и Барсукова (ГУО) – уничтожить находящихся в «Белом доме»!

Приказы о поголовном уничтожении и стрельбе на поражение открыто передавали по рациям командиры штурма. Барсуков официально приказал «Альфе» уничтожить находящихся в «Белом доме», Грачев – танкистам, тулякам и таманцам, Ерин – ОМОНу и дзержинцам. Коржаков уже после вывода пленных на лестницу «Белого дома» публично требовал расстрела защитников парламента: «У меня приказ – ликвидировать всех, кто в форме!»

После выхода депутатов с «Альфой» этот приказ был в точности выполнен. Были уничтожены все оставшиеся защитники парламента за исключением арестованных днем 5 октября в подвале – четырех милиционеров ОСИ Департамента охраны и нескольких местных рабочих, а также шестнадцати защитников из заслона 14-го подъезда (арестованных в 3.30 5 октября на 6-м этаже «Белого Дома»). Тела расстрелянных были тайно вывезены и уничтожены.

Доказательство того, что приказ был выполнен, является то, что по официальным данным, ни одного раненого и ни одного трупа в здании парламента НЕ ОБНАРУЖЕНО. Официально объявлены в качестве погибших в «Белом доме» убитые на улице, собранные медбригадами Ю. Холькина и А. Шестакова.

Признавая факт массового убийства оставшихся в «Белом доме» людей и факт тайного вывоза и захоронения их тел, на вопрос о точном количестве уничтоженных людей невозможно ответить без специального расследования.

В любом случае речь идет о сотнях расстрелянных в здании «Белого дома».

3–5 октября наемники Ельцина погибали только от собственных пуль! Все 25 погибших (по официальным данным) из числа расстреливавших парламент и демонстрантов в «Останкино» – убиты частями Ерина (МВД) и Барсукова (ГУО).

Не известен ни один погибший от пуль защитников парламента!

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ДАННЫЕ О ПОТЕРЯХ
ИЛИ МИФ О ВЫСТРЕЛАХ СТОРОННИКОВ ПАРЛАМЕНТА
Название частей Ельцина Численность Всего погибших Кем убиты За что убиты
Главное управление охраны РФ – ГУО РФ Барсукова 18000 1 убитый Снайпером ГУО РФ из спецпомещения ФСК Офицер группы «Альфа» Геннадий Сергеев выносил из «Белого дома» раненых защитников парламента («МН» № 45 7.11.1993)
Министерство обороны РФ Более 9000 б убитых 1 – ОМОНом К-н Мильчаков 4 ТД, 28 лет убит в ночь с 4 на 5 октября ОМОНом (ТВ «Красный квадрат» от 27.11.1993)
1 – БТР МВД К-н С. Смирнов – ротный 119-го полка ВДВ убит МВД в спину из КПВТ 14,5 мм. при попытке подбить БТР МВД («МК» № 234 1993 года; опрос сослуживцев)
3 – снайперами ГУО РФ замкомроты (саперной) 119-го пдп стл-т Красников убит до начала штурма; рядовой Коровушкин и ефрейтор Хихин 119-го пдп убиты снайперами со стороны сквера, занятого МВД и ГУО РФ.
1 – задержан и, видимо, расстрелян частями Ельцина Рядовой Панов задержан частями оцепления 4 октября с документами военнослужащего 119-го полка. По эфиру сообщили, что на стороне Ельцина такого полка нет. Приказ: «Уничтожить!» (по данным из радиоперехвата).
ВВ МВД Дивизия МВД имени Дзержинского и в/ч 3641, 5401, 3335, 5518, 5470 (61 единица бронетехники: 26 БТРов, 25 БМП-2, 10 спецмашин) Более 40000 5 убитых и 1 умерший от ран в 1994 году 1 – частью Ельцина после взятия в плен майор-дзержинец Грицюк перешел на сторону парламента со ст.-л. и 9 солдатами; скрывался в подвале «Белого дома» до 5 октября (по официальной версии – погиб в БТРе с Савченко)
1 – МВД в «Останкино» пулеметчик «Витязя» рядовой Н. Ситников, расстреливавший демонстрантов, погиб в техцентре АСК-3, де факто, по вине автоматчика МВД, открывшего огонь с крыши телецентра («НГ» от 20.10.1993)
3 члена экипажа БТР уничтожены из гранатомета группой – «Вымпел » – 119 пдп Из сгоревшего экипажа БТРа МВД установлен лишь п/п.-к. Савченко – из БТРа 4 октября расстреливал безоружных у «Белого дома»; БТР уничтожен со всем экипажем из гранатомета группой «Вымпел» (ТВ; признание офицера «Вымпела» в «МК» № 64 1994) или 119 пдп.
рядовой Глазунов – милиционером С.-З. округа Рядовой Глазунов Софринской бригады ВВ ранен в спину из автомата сотрудником МВД в 15.50 3 октября 1993 года. Скончался в апреле 1994 года.

Жертвы массового расстрела у «Белого дома»
(официальный список)
Абахов Валентин Алексеевич, 1949-4.10.1993
Абрашин Алексей Анатольевич, 1965
Адамлюк Олег Юзофович, 1973
Алексеев Владимир Семенович, 1951
Альенков Сергей Михайлович, 1975
Артамонов Дмитрий Николаевич, 1975
Балдин Николай Иванович, 1957
Бойко Александр Иванович, 1960-3.10.1993 г.
Боярский Евгений Станиславович, 1956
Бригов Владимир Петрович, 1941
Бронюс Юргеленис Жуно, 1940
Быков Владимир Иванович, 1930
Валевич Виктор Иванович, 1946
Веревкин Роман Владимирович, 1976
Виноградов Евгений Александрович, 1975
Воробьев Александр Вениаминович, 1957
Вылков Владимир Юрьевич, 1958
Грицюк Сергей Анатольевич, 1963
Гулин Андрей Константинович, 1960
Девонисский Алексей Викторович, 1956
Демидов Юрий Иванович, 1943
Денискин Андрей Алексеевич, 1969
Денисов Роман Владимирович, 1978
Дроздов Михаил Михайлович, 1954
Дузь Сергей Васильевич, 1951
Евдокименко Валентин Иванович, 1948
Еговцев Юрий Леонидович, 1946
Ермаков Владимир Александрович, 1949
Жилко Владимир Владимирович, 1939
Иванов Олег Владимирович, 1976
Калинин Константин Константинович, 1979
Катков Виктор Иванович, 1958
Климов Юрий Петрович, 1951
Ключников Леонид Александрович, 1939
Ковалев Виктор Алексеевич, 1962
Козлов Дмитрий Валерьевич, 1968
Коровушкин Роман Сергеевич, 1974
Короченский Анатолий Анатольевич, 1957
Коршунов Сергей Иванович, 1971
Красников Константин Кириллович, 1968
Кудяшев Анатолий Михайлович, 1970
Курышева Марина Владимировна, 1976
Кургин Михаил Алексеевич, 1947
Куренной Анатолий Николаевич, 1941
Лейбин Юрий Викторович, 1945
Лившиц Игорь Елизарович, 1933
Лобов Юрий Владимирович, 1972
Маврин Александр Иванович, 1958
Маневич Анатолий Наумович, 1952
Марченко Дмитрий Валерьевич, 1965
Матюхин Кирилл Викторович, 1975
Мильчаков Александр Николаевич, 1965
Михайлов Александр Валерьевич, 1971
Морозов Анатолий Васильевич, 1938
Мошаров Павел Анатольевич, 1971
Нелюбов Сергей Владимирович, 1970
Новокас Сергей Николаевич, 1972
Обух Дмитрий Валерьевич, 1975
Павлов Владимир Анатольевич, 1963
Панков Александр Егорович, 1953
Панов Владислав Викторович, 1973
Пантелеев Игорь Владимирович, 1973
Папин Игорь Вячеславович, 1955
Парнюгин Сергей Иванович, 1972
Песков Юрий Евгеньевич, 1975
Пестряков Дмитрий Вадимович, 1965
Петров Олег Михайлович, 1974
Пименов Юрий Александрович, 1954
Полстянова Зинаида Алексеевна, 1943
Романов Алексей Александрович, 1959
Рубан Александр Владимирович, 1960
Руднев Анатолий Семенович, 1944
Савченко Александр Романович, 1956
Сайгидова Патимат Гатиромагомедовна, 1969
Салиб Ассаф, 1969
Светозаров Валентин Степанович, 1947
Селезнев Геннадий Анатольевич, 1968
Сергеев Геннадий Николаевич, 1963
Сидельников Александр Васильевич, 1955
Смирнов Александр Вениаминович, 1953
Смирнов Сергей Олегович, 1965
Спиридонов Борис Викторович, 1957
Спицин Андрей Юрьевич, 1964
Сурский Анатолий Михайлович, 1947
Тимофеев Александр Львович, 1958
Фадеев Дмитрий Иванович, 1935
Фарелюк Антон Михайлович, 1972
Фимин Василий Николаевич, 1962
Хануш Фади, 1962
Хихин Сергей Анатольевич, 1974
Хлопонин Сергей Владимирович, 1960
Хусаинов Мялик Хайдарович, 1961
Челышев Михаил Михайлович, 1943
Челяков Николай Николаевич, 1949
Чернышев Александр Владимирович, 1960
Чопоров Василий Дмитриевич, 1941
Шалимов Юрий Викторович, 1963
Шевырев Станислав Владимирович 1945
Шишаев Иван Дмитриевич, 1942-3.10.1993 г.
Юдин Геннадий Васильевич, 1938
Бондаренко Вячеслав Анатольевич, 1975-5.10.1993 г.
Калинин Анатолий, 1973-5.10.1993 г. Глазунов (3.10.1993 г. смертельно ранен), 1972 – апрель 1994 г.
Воронцова Валерия (истерзана 4.10.1993 г.), 1973 – август 1994 г.
Всего до 1500 убитых

«Пикадилья»
(вместо послесловия)

«Пикадилья»:
– В бое быков: короткие копья, уколами которых тореадоры разъяряют быка.
– В работе спецслужб термином «пикадилья» обозначается прием, используемый при необходимости вывести из состояния неустойчивого равновесия две противоборствующие силы, когда скрытыми ударами в обе стороны так называемой «третьей силой» провоцируется резкая эскалация конфликта.

Первоначально в ожидании ареста мною были написаны свидетельские показания, призванные исключить появление от моего имени ложных «признаний». Тогда, в конце 1993 года, Кремль открыто объявил об организации показательного процесса над участниками «октябрьского мятежа», а следственная группа начала фабриковать соответствующую версию. Отдавая дань памяти павших, я также ставил своей целью – разобраться в происшедшем и выяснить очередность ключевых событий.

Восстановленная на основе моих личных наблюдений хроника кровавого октября 1993 года оказалась достаточно полной. В результате для дальнейшей работы именно мне были переданы сохранившиеся разрозненные материалы штаба обороны Дома Советов (в дополнение к уже имевшимся), а офицерами, командирами и руководителями ряда служб обороны парламента даны необходимые личные пояснения. Кроме того, группой наших генералов был организован сбор данных по линии СВР, ГРУ, ФСК и МВД. Достоверность информации спецслужб, поступавшей из неизвестных мне источников, гарантировалась исключительно словом офицера.

После публикации части настоящей рукописи выяснилось, что все переданные мне служебные материалы оказались абсолютно достоверными и полностью подтвердились независимыми исследователями (в частности, передачей радиостанции «Свобода» от 4.10.1994 г.; Марком Дейчем в статье «Снайперы в октябре». «Столица», № 45, 1994 г.). Главным открытием для всех стала московская «пикадилья» – использование начальником личной охраны Ельцина (через связи и первоначальное посредничество высокопоставленных «демократов»!) иностранных снайперов-гастролеров во время государственного переворота 21 сентября – 5 октября 1993 года. Эта так называемая «третья сила» сыграла немаловажную роль в резком изменении позиции армии, придерживавшейся нейтралитета, и МВД с его деморализованными и колеблющимися частями. (Документировано взаимодействие Боксера через Заславского непосредственно с Гайдаром; Якубовского с Просвириным; не скрывается ведущая роль, которую сыграли Гайдар, Явлинский, Бурбулис и иже с ними, провоцировавшие и подталкивавшие Ельцина к «решительным действиям» – массовым расстрелам).

Сенсационные обвинения Коржакова со стороны прозападных кругов объясняются лишь тем, что мировая закулиса в 1994 году уже готова была заменить Ельцина на новую фигуру – как говорится, «мавр сделал свое дело – мавр должен уйти» (на начальника СБ первого лица России у мировой «закулисы» другого компромата в нужный момент под рукой не оказалось). Видимо, не за горами и новые громкие разоблачения, особенно ближайших лиц из его окружения и их истинной роли в государственном перевороте 1993 года, которые окончательно прольют свет на тайные пружины тех событий...
При восстановлении хроники, в основу которой лег личный дневник и отрывочные, сохранившиеся записи, мною были опрошены:
– офицеры штабной разведки генерал-полковника В.А. Ачалова, его секретариата, особого отдела и группы охраны;
– офицеры группы генерал-полковника Макашова А.М.;
– руководство штаба и ряда подразделений добровольческого (безоружного) полка защиты Конституции;
– сотрудники особого отдела полка и министра безопасности генерала армии В. П. Баранникова;
– сотрудники МВД из охраны и.о. министра внутренних дел генерал-лейтенанта А. Ф. Дунаева;
– офицер Службы внешней разведки РФ;
– лица, в числе первых получившие оружие и чрезвычайные полномочия от исполняющего обязанности Президента России Руцкого и Председателя Верховного Совета Хасбулатова;
– лица, ведавшие учетом и выдачей оружия защитникам парламента с баланса министерства обороны;
– лица из первой колонны демонстрантов, прорвавшейся с Октябрьской площади к Дому Советов;
– лица, попавшие под обстрел у «Белого дома» и участвовавшие в освобождении мэрии от автоматчиков;
– лица, возглавившие автоколонну от мэрии на «Останкино»;
– лица, организовавшие и обеспечивавшие порядок во второй колонне демонстрантов, следовавшей от Октябрьской площади к Новому Арбату и далее в «Останкино»;
– лица, непосредственно участвовавшие в переговорах с подразделением «Витязь», командиром группы БТР и начальником милицейской охраны корпуса «АСК-3» ГТРК на различных этапах кровавой трагедии у телецентра в «Останкино»;
– постовые расстрелянных утром 4 октября наружных постов у баррикад и «Казачьей заставы»;
– командиры, обеспечивавшие вывод группы (около 800 человек с пятью ранеными) из бункера Приемной Президиума Верховного Совета в подвал «Белого дома»;
– лица, вышедшие из «Белого дома» 4 и 5 октября 1993 года по подземным коммуникациям;
– сотрудник технических служб жизнеобеспечения здания Верховного Совета;
– врачи-добровольцы из «Белого дома»;
– случайные свидетели,
– и другие участники,

Считаю своим долгом перед погибшими в дни государственного переворота рассказать, как все было на самом деле. Наши мертвые – это наша горькая память и история! Они были не последними людьми нашего государства, трагичной простотой своей жертвы затмившие и политиков, и оказавшихся недостойными их случайных вождей. Став мучениками России, они предотвратили тогда распад Державы. Это и было явление той России, за которую мы готовы бороться.

Вместе с тем в очередную годовщину национальной трагедии нельзя не сказать и несколько горьких слов.
Исполняется восемнадцать лет кровавому октябрю – второму за XX век свершившемуся государственному перевороту в России. Что же общего может быть у событий, разнесенных во времени на три четверти века, и какие уроки мы сегодня можем вынести из октября 1993 года?

В 1993-м власть на короткий срок формально оказалась у представителей народа.

Россия вновь оказалась перед выбором – выбором пути успеха и процветания суверенной самобытной страны против беззакония, крови и взрывов распадающейся полуколонии Запада.

Ставка мировых геополитиков на формирование «пятой колонны» в России полностью себя оправдала – опираясь на их политическую и финансовую поддержку, малочисленная группа заговорщиков с удивительной легкостью вновь незаконно узурпировала власть. По апробированным сценариям, захватившие власть циники и корыстолюбцы заставили общество содрогнуться от ужаса демонстрацией нечеловеческой жестокости и небывалого зверства.

Силовые структуры не защитили государство от вожделений убийц и казнокрадов, заливших вскоре страну реками крови. Подавляющее большинство офицеров не выполнило закон воинской присяги, а часть из них за деньги выступила на стороне узурпаторов власти.

Интеллигенция не смогла и не захотела отстаивать интересы своего обманутого народа. Более того, сама покорно приняла навязываемую России извне лживую систему псевдозападных ценностей.

В обоих случаях личные и корпоративные интересы самоубийственным образом оказались противопоставлены национальным. Массового народного вооруженного сопротивления не было. Говорю это, не умаляя подвига нескольких тысяч защитников парламента и безоружных демонстрантов, безжалостно расстрелянных в Останкино.

Каждому гражданину был дан выбор – какую страну и какую судьбу он выбирает. Господь дал этот шанс нам, а мы оказались не способны взять будущее собственных детей в свои руки. Подавляющее большинство в 1993 году выбрало «приватизацию», финансовые пирамиды, экономическое принуждение и нищету, теракты, взрывы жилых домом, уличные бои в российских городах... Как когда-то – повальная трусость, измена и обман!

Более того, после расстрела парламента большинство активных оппозиционеров бросилось в КПРФ к Зюганову, по-видимому, позабыв, что именно он в сентябрьские дни 1993 года впервые начал реализовывать стратегию Кремля по созданию управляемой оппозиции, и все защитники «Белого Дома» считали его предателем. Но дело даже не в продажности и демагогии тех или иных партийных лидеров.

Государственный переворот для всех без исключения породил ситуацию стратегической нестабильности и юридической незащищенности, в том числе и для крупного бизнеса. Отныне любая, так называемая, «третья», «четвертая» или «пятая» сила, придя к власти, может устроить передел собственности на юридически законных основаниях.

Сегодня реальная оппозиция оказалась искусно замещена управляемой, а на смену открытому политическому протесту народа пришла глухая ненависть к богатым заметно обнищавшего населения.

Что ждет нас впереди? Гибель державы? Распад России по сценарию СССР? Или все же возрождение страны?

Иван Иванов

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"