И вот 19 ноября 1942 года Советским Верховным Главнокомандованием был дан приказ. Началась долгожданная наступательная операция советских войск под Сталинградом, получившая кодовое наименование «Уран». Юго-Западный и Сталинградский фронты охватывающими «веерными» ударами с севера и юга в общем направлении на Калач должны были прорвать линию вражеской обороны, разгромить фланговые части немецко-фашистских войск, окружить главные силы противника в районе Сталинграда и в последующем - уничтожить их.

Казалось бы, эти героические страницы истории Великой Отечественной войны целиком и полностью изучены исследователями. Но на деле – это не так. Мало кто знает, что уже в начале наступления, когда основную группировку противника ещё не удалось замкнуть в кольцо, появились первые «котлы» окружения в Сталинградской битве. В одном из них оказался 5-й румынский армейский корпус.

На левом крыле ударной группировки Юго-Западного фронта севернее Сталинграда наступала 21-я армия. Советским войскам противостояли союзники - сателлиты фашистской Германии - 5-й армейский корпус и 13-я пехотная дивизия 4-го армейского корпуса 3-й румынской армии.

В соответствии с полученным в конце октября приказом командующий 21-й армией генерал-майор Иван Михайлович Чистяков решил нанести главный удар на своём левом фланге силами трёх стрелковых дивизий (63-й, 293-й и 76-й) в первом эшелоне и двух стрелковых дивизий (333-й и 277-й) во втором. Развить успех на главном направлении предстояло подвижной группе армии в составе 4-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов. Вспомогательный удар наносился на правом фланге армии силами двух усиленных стрелковых полков 96-й стрелковой дивизии в направлении населённого пункта Головский.

Суть приказов командующего Юго-Западным фронтом Николая Фёдоровича Ватутина заключался в том, чтобы подчинённые ему боевые подразделения взломали оборону противника и, введя в бой подвижные соединения, решили основную задачу операции - во взаимодействии с частями соседних армий и войсками Сталинградского фронта не только замкнули, но и расширили кольцо окружения вокруг основной группировки вражеских войск под Сталинградом. Часть же стрелковых дивизий должна была окружить и уничтожить румынскую группу войск в районе населённых пунктов Иванушенский, Белонемухин, Распопинская.

Местность в полосе наступления 21-й армии, о которой речь, была открытой, что осложняло маскировку советских войск. Большое количество оврагов и балок с крутыми склонами, размытые осенней распутицей грунтовые дороги являлись серьёзным препятствием для ведения наступления.

В оборонительный период соединения 21-й армии провели ряд частных операций с целью улучшения своего оперативного положения и подготовки выгодных условий для перехода в наступление. Особенно важное значение для наступления имели плацдармы, ранее захваченные на западном берегу Дона в районах Серафимович и Клетская. Но Дон, который уже форсировали передовые части армии, предстояло скрытно преодолеть основным силам советских войск.

«Пройдя всю войну и форсировав немало рек, - вспоминал позже генерал-майор И.М. Чистяков, - я могу сказать, что войскам нашей армии никогда не приходилось так тяжело переправляться через водную преграду, как через Дон в ноябре и декабре 1942 года. Поздней осенью нельзя организовать переправу ни по-летнему, то есть мостами и паромами, ни по-зимнему, так как река ещё не замерзла полностью. Лёд не мог выдержать не только технику, но и человека. Чтобы построить мост через Дон, ширина которого достигала ста двадцати метров, или провести паром, приходилось вырубать лёд. В некоторых же местах, наоборот, намораживали лёд, то есть клали сучья, солому, заливали их водой, лёд утолщался, и по нему тогда переправляли машины. Беспримерен подвиг сапёров! Люди гибли от пуль и осколков, тонули, но продолжали упорно трудиться, невзирая на обстрелы и бомбёжку.

Сосредоточение войск и техники на плацдарме на правом берегу Дона в последние дни перед наступлением было таким плотным, что каждый вражеский снаряд, мина, бомба, упавшие в этом районе, обязательно поразили бы какую-то цель.

...Трудно понять, как же это гитлеровское командование так и не узнало о сосредоточении целой армии на правом берегу Дона в районе Клетской. Видимо, противник полагал, что после тяжёлых потерь в оборонительном сражении наши войска в ближайшее время не смогут предпринять серьёзное наступление на юге. Как стало известно позднее, перед самым нашим наступлением в одном из оперативных документов немецкое командование отмечало:

«Противник не намеревается в ближайшем будущем предпринимать крупные наступательные операции на Донском фронте, в районе 21-й и 65-й армий».

К началу контрнаступления 21-я армия имела превосходство над немецко-фашистскими войсками в живой силе и технике; в людях на всём фронте в 1,4 раза, а на направлении главного удара в 3 раза. В артиллерии на всем фронте в 2,4 раза, а на направлении главного удара в 4,6 раза.

К моменту наступления все дивизии 21-й армии были доведены до штатной численности. Дивизии, которые пополнялись из резерва Верховного Главнокомандования, уже получили зимнее обмундирование. Полушубки, валенки, варежки, вооружение - всё было новым, добротным. Да собственно, к тому времени и личный состав дивизий, которые не отводились в тыл, одет и обут был хорошо.

Мы часто тогда думали, откуда берётся у Верховного Главнокомандования всё это? Казалось бы, так было до этого тяжело, и вдруг спустя всего год приходят красноармейцы, одетые куда лучше, чем даже до войны, имеют по три-четыре боекомплекта! Как же должна быть налажена работа в тылу, работа фабрик, заводов, которые обеспечивали успех Сталинградской операции!

Находясь в обороне, большое внимание мы уделяли боевой подготовке личного состава. Оборудовали специальные учебные поля, на которых обучали воинов тактике наступательного боя, совершенствовали владение личным оружием, отрабатывали приёмы борьбы с вражескими танками. Артиллеристы учились поражать цели с первого снаряда, вести огонь прямой наводкой, умело ставить огневой вал перед наступающей пехотой. Повышали свое мастерство танкисты и сапёры».

Выгодные условия пересечённой местности позволили противнику создать достаточно прочную оборону. Она строилась на системе укреплённых пунктов и узлов сопротивления на господствующих высотах, часто соединявшихся сплошной траншеей с разветвляющимися ходами сообщения. Перед передним краем главной полосы обороны имелись противопехотные и противотанковые минные поля и проволочные заграждения. Особое внимание фашисты уделили минированию выходов из оврагов и лощин.

Вторая позиция главной полосы обороны была оборудована в тылу на удалении в 3 - 5 километров от переднего края. Она состояла из одной - двух линий прерывчатых траншей, которые занимали дивизионные и частично полковые резервы.

В октябре противник начал оборудование третьей оборонительной линии на удалении в 14-16 километров от главной фронтовой полосы. Однако в инженерном отношении к началу наступления наших войск она представляла собой отдельные окопы и не была занята румынскими солдатами.

Итак, 19 ноября 1942 года в 7 часов 30 минут залпом реактивных установок – «катюш» - началась артиллерийская подготовка. Ведя огонь по заранее разведанным целям, артиллерия наносила тяжёлые потери противнику. 3500 орудий и миномётов подавляли и разрушали огневую систему фашистских войск на переднем крае и в глубине обороны. «1 час 20 минут продолжалась канонада. Трудно было различить, из каких орудий вёлся огонь. Это было «великое зарево», ставшее началом окончательного разгрома фашистских оккупантов, ворвавшихся на нашу родную землю», - так характеризовал артподготовку командир 54-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии полковник М.М. Данилов.

Георгий Константинович Жуков в своих воспоминаниях приводит записи из дневника румынского офицера, начальника метеослужбы артиллерийской бригады: «Русские открыли ураганный огонь по левому флангу 5-го корпуса. Такого огня я ещё не видел… от артиллерийской канонады сотрясалась земля и сыпались стёкла… На высоте 163 показались вражеские танки и держат путь на Распопинскую. Вскоре сообщили, что танки прошли на полном ходу через позиции и ворвались в село… Наши пушки не причинили им никакого вреда… У этих тяжёлых, 52-тонных танков, идущих с максимальной скоростью, очень толстая броня, и наши снаряды её не пробивают…»

Под прикрытием огня артиллерии советская пехота вышла на рубеж атаки в 150-200 метрах от переднего края обороны противника. И с 8.30 до 8.50 утра бойцы вели залповый огонь из всех видов оружия по огневым точкам и расположению войск противника (с расходом боеприпасов: винтовка - 40 патронов, РП, ППШ – 2 магазина, станковый пулемёт – 2 ленты).

Обороне румынских соединений был нанесён значительный ущерб. Так, в полосе наступления 76-й стрелковой дивизии «противник был расстроен, управление его дезорганизовано, большая часть огневых средств была подавлена». Во многом это было связано с тем, что наступательная операция советских войск готовилась тщательно и заблаговременно. Велась активная разведка, в результате которой система огня и характер инженерно-оборонительных укреплений фашистов были хорошо изучены. Информацию о расположении огневых точек, дзотов, заграждений, дислокации подразделений поставляли пленные. Только в полосе 76-й стрелковой дивизии за полтора месяца их было захвачено свыше 200. «Контрольные пленные», взятые накануне операции, уточнили свежие данные о противнике.

Перед фронтом 76-й стрелковой дивизии оборону держали 89-й пехотный полк 13-й пехотной дивизии и 12-й пехотный полк 15-й пехотной дивизии румын. В первый день наступления их сопротивление было сломлено, несмотря на предпринимаемые попытки контратак. Согласно отчёту о боевых действиях дивизии за 19 ноября 1942 года «было истреблено свыше 1000 румынских солдат и офицеров, взято в плен 38 человек». После безуспешных боев на речке Куртлак за населённые пункты Захаров, Власов, Селиваново части 13-й и 15-й румынских пехотных дивизий под прикрытием арьергардов основными силами отошли к Верхне-Бузиновке.

Правее 76-й стрелковой дивизии в направлении населённых пунктов Рыбкин, Евстратовский, Захаров действовали войны 293-й стрелковой дивизии. Основной удар по румынским позициям дивизия наносила силами 1034-го стрелкового полка, для усиления которого в прорыв был брошен 2-й отдельный гвардейский танковый полк с десантом автоматчиков. Эта ударная группировка стремительно развила наступление, несмотря на массированное огневое сопротивление противника. В 11.00 19 ноября ею был разбит батальон румынской пехоты и до эскадрона конницы. За первые дни наступления, сообщается в отчёте о боевых действиях 293-й стрелковой дивизии, её воинами было взято в плен 287 человек, в числе которых 24 офицера противника. Уничтожено более 2300 румынских солдат и офицеров.

63-я стрелковая дивизия прорывала оборону 22-го пехотного полка 13-й пехотной дивизии и 15-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии румын в направлении населённых пунктов Избушенский, Головский. Вклинившись в позиции противника, воины дивизии стали теснить отходивших фашистов в район Распопинская-Избушенский и с 20 по 23 ноября вели бои за окружение оккупантов там. Румынские войска, понимая, что попадают в кольцо, оказывали жестокое сопротивление. Своего рода актом отчаяния была последняя контратака, предпринятая в 17.00 23 ноября румынскими офицерами численностью до батальона вдоль дороги Распопинская-Караженский. «Подразделение капитана Лискунова, подпустив цепи офицеров на близкую дистанцию, открыло ураганный огонь из автоматов, пулемётов и миномётов. Не выдержав огневого натиска, враг позорно бежал в Распопинскую, неся большие потери».

Во втором эшелоне за частями 293-й стрелковой дивизии вели наступление воины 333-й стрелковой дивизии. Их задачей было – не дать вырваться из окружения на юг румынским частям из района Распопинская-Избушенский. 19-23 ноября дивизия вела ожесточённые бои и с поставленной задачей справилась. За это время бойцами дивизии было взято в плен 8201, уничтожено - более 2200 румынских солдат и офицеров.

23 ноября в целях предотвращения бесплодного кровопролития командованием 333-й стрелковой дивизии румынским войскам, оказавшимся в окружении, был направлен ультиматум – прекратить сопротивление. Румынское командование отказалось выполнить требования. Но при этом с румынской стороны была замечена «нервозность и неуверенность в своих намерениях и силах».

«Я, - пишет Иван Михайлович, - доложил об этом командующему фронтом Н.Ф. Ватутину, который приказал:

- В таком случае продолжайте уничтожать противника. Не дайте ему выскочить из кольца.

Мы стали прикидывать, как же нам быть с этим распопинским противником, сил-то у нас, как я уже говорил, явно не хватало.

Начальник штаба инженерных войск подполковник В.А. Любимов предложил двинуть к переднему краю обороны противника колонну автомашин и танков, чтобы создать иллюзию, будто мы готовимся к большому наступлению крупными механизированными силами. Эта мысль мне понравилась, и я доложил о ней командующему фронтом, попросив подбросить несколько тракторов для большего шума.

- Очень хорошо, - одобрил наш замысел Н.Ф. Ватутин. - Тракторы пришлю.

Несколько часов ушло на подробную разработку ложной операции. С наступлением темноты к переднему краю противника потянулись десятки парных светящихся точек, сопровождаемых гулом моторов. К линии фронта машины шли с зажжёнными фарами, а обратно - с потушенными. А поскольку машин было все-таки маловато, то к каждой из них мы прицепляли по нескольку саней с фонарями. Гул танков имитировали тракторы. Движение вкруговую продолжалось до рассвета.

Кочующие батареи, меняя позиции, не давали покоя противнику короткими огневыми налетами. По радио и по телефону отдавались ложные приказы и распоряжения.

И противник клюнул на нашу хитрость».

Командующий оставшейся группы 5-го армейского корпуса бригадный генерал Стэнеску, видя бессмысленность дальнейшего сопротивления, выслал парламентеров для переговоров о сдаче в плен всего состава румынских частей.

Перед передним краем наших частей вышли два офицера и два солдата с белым флагом для ведения переговоров. Их встретили и направили в штаб 291-го стрелкового полка 63-й стрелковой дивизии. С нашей стороны в переговорах принимали участие – «начальник политотдела армии полковой комиссар Соколов, заместитель дивизии по политчасти полковник Коновалов, инструктор политотдела армии старший батальонный комиссар Михайлевич, начальник Особого отдела старший лейтенант Госбезопасности Залевский, командир 291-го стрелкового полка полковник Бабич, заместитель командира полка по политчасти майор Глебов, заместитель начальника политотдела дивизии майор Жеребцов, помощник начальника оперативного отделения штаба дивизии капитан Парфенов и уполномоченный Особого отдела НКВД лейтенант Госбезопасности Терещенко».

Условия о сдаче в плен 5-го армейского корпуса румын нашим командованием были приняты.

В них указывалось:

1. Всем румынским солдатам и офицерам, сдавшимся в плен, гарантирована жизнь, хорошее обращение и сохранение личных вещей при каждом;

2. Всё вооружение – артиллерия, пулемёты, миномёты, винтовки, конский состав, обозы и другое военное имущество сдается частям Красной Армии.

Акт об условиях сдачи в плен румынских частей, подписанный нашим командованием, был вручён генералу Стэнеску через их командира заградительного батальона дивизии капитана Иткиса.

В 23.30 23 ноября по сигналу белых и зелёных ракет со стороны противника и зелёных и красных ракет с нашей стороны военные действия прекратились.

В 2.30 24 ноября на автомашине с зажжёнными фарами в расположение наших частей прибыл бригадный генерал Троян Стэнеску. За ним следовала колонна офицерского состава и остальные части из состава 5-го румынского армейского корпуса.

В течение дня продолжался непрерывный поток пленных. Они безропотно складывали оружие и следовали под конвоем в район населённых пунктов Ластушенский, Подпешинский.

Частями дивизии были взяты в плен войска 5-го армейского румынского корпуса в следующем составе: «5-я пехотная дивизия (9-й пехотный полк, 991 отдельный батальон), 6-я пехотная дивизия (10-й, 15-й, 27-й пехотные полки, 11-й и 16-й артиллерийские полки), 13-я пехотная дивизия (7-й, 22-й, 89-й пехотные полки, 19-й, 41-й артиллерийские полки), 14-я пехотная дивизия (6-й пехотный полк полного состава), 15-я пехотная дивизия (10-й егерский полк, 25-й пехотный полк, 992-й отдельный батальон)».

В плен попало свыше 21 тысячи румынских солдат и офицеров, в том числе один генерал, 9 полковников и больше 120 старших офицеров. В числе трофеев оказалось свыше 16500 винтовок, 1000 автоматов, более 1500 пулемётов, 300 миномётов, до 200 орудий разных калибров, большое количество боеприпасов, 2700 подвод, до 6000 лошадей и прочее военное имущество.

«Мне самому хотелось поприсутствовать на встрече с генералом Стэнеску, - отмечал генерал-майор Чистяков.- Однако отвлекли другие, более важные дела. Несколько позже командир 63-й стрелковой дивизии полковник Козин познакомил меня с протоколом допроса генерала Стэнеску, который начался с такого разговора. Привожу небольшую выдержку из этого документа.

«Стэнеску: - Господин полковник. Имею честь представить вверенные мне королевские войска на вашу милость и великодушие. Могу ли я просить вас, господин полковник, устроить мне свидание с командующим армией, перед которым я сложил оружие?

Козин: - К сожалению, господин генерал, ваша просьба не может быть выполнена. Командующий армией генерал Чистяков находится далеко, километрах в ста юго-восточнее. Вести с вами переговоры он уполномочил меня. Да будет вам известно, господин генерал, что оружие ваши войска сложили не перед армией, а только перед частями моей дивизии...

Стэнеску: - Сколько же ваших солдат приходилось на каждого моего королевского солдата?

Козин: - Наших войск было в пять раз меньше.

Стэнеску: - Это невозможно!

Козин: - Это факт, господин генерал.

Стэнеску: - Если бы я знал такое положение, мои войска могли бы вырваться из окружения.

Козин: - Вряд ли вам стоило пытаться это сделать, генерал. Вы бы понесли большие потери, и если бы даже вырвались из окружения в районе станицы Распопинской, вас ждала бы судьба гитлеровской армии генерала Паулюса, окружённой под Сталинградом.

Стэнеску: - Окружённой? Это непонятно...

Козин: - Вчера войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе восточнее Калача на Дону сомкнули кольцо окружения...»

Первая часть боевой задачи войсками нашей армии была выполнена.

Как я говорил, пленных оказалось у нас более двадцати тысяч человек. Мы же рассчитывали, когда готовили операцию, на пять тысяч. Построили из расчета этого количества лагеря, заготовили питание. И вот, когда нагрянуло столько пленных, за пять-шесть дней все продовольственные запасы были съедены. Несколько дней пришлось брать продовольствие из армейского резерва.

Сколько раз в эти дни я наблюдал такие картины: достаёт наш боец кисет, чтобы закурить, и тут же предлагает пленному. Или хлеб. Есть полфунта, половину отломит, отдаст...

По закону нельзя было этого делать. Я много шумел по этому поводу, но потом убедился - бесполезно. Ругаю красноармейца, а он мне:

- Не могу, товарищ генерал, когда голодными глазами на меня глядит...

Ну что ему ответить на это!

Помню под Клетской такую картину. Проезжаю через станицу, вижу толпу женщин, стариков, детей. Я попросил адъютанта Василия Семеновича Ситникова:

- А ну посмотри, что там такое...

Минут через пять докладывает:

- Товарищ генерал, там сидят пленные румыны и что-то жуют. Народ их обступил, расспрашивает...

Я вышел из машины, подошёл к ним. Смотрю, действительно, пленных человек тридцать, среди них унтер-офицер. Зрелище привычное, но меня поразило другое. Наши конвоиры, а их было трое, положили винтовки на землю и едят вместе с румынами.

Когда заметили меня, все встали: и наши, и румыны. Народ притих.

Пленным сказал:

- Садитесь. Продолжайте кушать.

А конвоирам сделал выговор: разве можно оружие класть в сторону, вы же конвоируете врага! А они мне в ответ:

- Какой же он враг, товарищ генерал, раз он без оружия?

Про себя я подумал: верно, конечно, сказано, но им приказал:

- Кушать продолжайте, а винтовки из рук не выпускать.

Когда мы начали наступление под Сталинградом, то говорили: будем беспощадны к врагу! И мы били его всей мощью советского оружия. Но раненым, которые попадали в плен, немедленно оказывалась медицинская помощь. Под Гумраком мы заняли территорию, на которой находилось много немецких госпиталей с ранеными солдатами и офицерами. Я, как и другие командующие, тут же приказал выделить для этих госпиталей необходимое количество медикаментов, питание, направить наш медицинский персонал.

Я часто сейчас думаю вот о чём: сколько горя видели наши люди от фашистов, какие муки перенесли родители, жены, дети воинов, но к раненому и пленному врагу относились человечно».

* * *

А чуть ранее в ночь на 23 ноября сдались в плен находившиеся рядом «распопинские румынские окруженцы» вместе со своим командиром Михаем Ласкаром.

Это была первая в ходе Великой Отечественной войны капитуляция крупной вражеской группировки перед советскими войсками.

Так что - разгром 5-го румынского армейского корпуса был серьёзным ударом для фашистов, уверовавших в свою непобедимость. Он предопределил успех операции «Уран», в ходе которой была взята в гибельное «кольцо» хвалёная 6-я армия будущего фельдмаршала Паулюса вместе с подразделениями её союзников-сателлитов.

Татьяна Малютина, историк (Воронеж)

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"