Статья В. Сирык «Великий артельщик» в «Парламентской газете» от 9 ноября 2001 года в N11/211(842) изображает национальным героем уголовного беспредельщика В. Туманова, что оскорбляет слух и память русских людей и чем, собственно, вызвана публикация «Новейшей истории экономических и политических мародеров: в фактах и документах», свидетельствующей библейскую истину: у Бога все и вся живы!

ВАМ ЭТО И НЕ СНИЛОСЬ

Платные убийцы всегда хладнокровны и деловиты. Эти заранее купили двуствольный обрез и патроны к нему. В укромном месте, на берегу озера, провели репетицию, ведя огонь по бумажным мишеням. К моменту, когда заказчик определил день и час покушения, подготовка была завершена.

Кто ждет выстрелов в упор, торопясь в семь утра на работу! Человек вышел из подъезда, нашарил в кармане ключи от гаража. В следующий миг он отшатнулся от взявшегося невесть откуда мотоцикла и рухнул на землю, приняв два заряда волчьей картечи. Предсмертный крик лишь подстегнул улетавший стрелой мотоцикл с двумя седоками в шлемах.

И потом все было четко, по плану. Снялся с поста сигнальщик, подавший мотоциклистам знак о выходе жертвы из дома. Пересел в машину, ждавшую в условленном месте, стрелок с обрезом (оружие затем утопили в ручье). Без промедления ринулись в людные места, чтоб затеряться и обеспечить алиби...

Картинка из жизни гангстеров Чикаго? Нет, это было в Чите. И не в какой-то законспирированной банде, а в легальной, кооперативной организации — старательской артели «Южная», что при объединении «Забайкал-золото». Но в чем отличие артели от преступного сообщества, если это председатель «Южной» Ю. Тхорик дал указание шоферу своей персональной машины В. Рудому убрать своего заместителя В. Максименко и выложил авансом за голову обреченного 29.700 рублей?

Максименко не ждал угрозы от «друзей». Ведь Тхорик, человек вообще-то свирепый и властный, явно благоволил к своему заму. Они водили дружбу много лет, по-братски делили холостяцкую квартиру и стол, вместе лили на отдых. Дружба дала трещину, когда Максименко собрался жениться. Председатель артели панически боялся каждого нового человека в своем окружении и сделал все, чтобы расстроить брак. А когда не получилось, пошел, точно в картах, ва-банк.

Когда Максименко начали пугать, угрожать по телефону, тот поделился своими сомнениями о расставленных силках с В. Рудым и еще одним из «палачей» — С. Иванюком, тоже водителем «Южной». Рудый заверил товарища в помощи. Хотя в то время уже положил на сберкнижку многотысячный гонорар, принесенный в газетном кульке от заказчика — Тхорика. С. Иванюк тоже не думал идти на попятную — на выручку от убийства мысленно строил дом, покупал машину. Тем более не колебались непосредственные исполнители — студенты Хабаровского института инженеров железнодорожного транспорта С. Сапунов и Н. Буглак, которые до того и в глаза не видывали Максименко. А почему бы и не позабавиться, не подработать? Романтично, как в западном боевике: пиф-паф с мотоцикла!

Что это за артель такая, где по приказу руководителя, на деньги руководителя одни работники готовят убийство другого? Увы, под вывеской кооперативной организации, в которой все равны, вопросы решаются сообща, правление подотчетно коллективу и т. д., скрывалась шайка преступников, извлекавшая баснословные нетрудовые доходы. Матерый волк Тхорик был уличен в хищении 160 тысяч рублей. В возглавляемой им артели не было и тени кооперативной демократии. «Тхорик — страшная личность,— говорили на суде.— Человеческая жизнь для него ничего не стоит. Любит стравливать людей, распространять порочащие слухи...»

Он управлял артелью, как атаман бандой. Трудно придумать более жесткую власть, если была беспрекословно исполнена директива об убийстве. «Тхорик два раза не повторяет, иначе вылетишь с денежной работы»,— развел руками В. Рудый. Каждый должен был знать только свой, самый узкий участок «денежной работы». Если какой-то старатель проявлял законный интерес к делам артели, то натыкался на зловещий вопрос: на ОБХСС работаешь?

Кажется, против этих извергов должна была восстать вся Читинская область. Однако драма не стала сенсацией. В районах старательской добычи золота это — почти рядовое явление, там только и жди уголовщины. В артели «Дружба» (при том же «Забайкалзолоте») похищено 150 тысяч рублей. Сразу шестнадцать человек привлекли к уголовной ответственности в кооперативе «Забайкалье» — растрачено три миллиона рублей. То же и в других регионах. В артели «Казахстан» украли без малого полмиллиона. Шайку «подельщиков» возглавлял сам председатель Дьяченко. Преступные руки гребут не только деньги, но и благородный металл. А почему бы и нет, коли налажен сбыт? Примеров тому хоть пруд пруди. Так что ограничимся лишь этим.

Ныне, когда кооперативы растут как грибы, возьмемся предостеречь тех, кто умиляется при виде любе подобной вывески. Эта прогрессивная форма хозяйствования, открывающая, несомненно, большие возможности для деловых, предприимчивых и честных людей, в то же время оказалась очень удобной и для деляг, преступников, которые кооперативную демократию и экономическую самостоятельность ловко используют для грабежа и хищений — как, например, нож, пистолет или отмычку.

Для несведущих заметим:старательская артель сегодня — это вам не группа лесных бродяг с лопатами и лотками, какими они предстают со страниц «Угрюм-реки» Шишкова. Современный охотник за золотом оседлал бульдозер «Комацу» размером с таежную избу и гигантскую драгу — плавучий завод. По техническому оснащению и по численности работающих (скажем, в артели «Печора» 1.500 человек) это — горное предприятие, ни в чем не уступающее подразделениям Минцветмета.

Исходная "идея, которой руководствовалось министерство, создавая артели, была проста и очевидна. В положении о старательской добыче записано, что «она разрешается на закрываемых золотодобывающих предприятиях, участках и объектах, а также на небольших месторождениях, эксплуатация которых государственными предприятиями нецелесообразна». То есть кооперативы должны были показать себя там, где государству заниматься промышленной добычей не с руки, нерентабельно. Казалось бы, все по законам социализма, правильно.

Однако слово «нерентабельно» было невыносимо для ушей отцов-основателей артелей. Постигая новые и, как выяснилось, благодатные формы хозяйствования, особенно в условиях слабого контроля со стороны родного министерства и других ведомств, со временем они поставили перед собой стратегическую цель — внедриться на богатые россыпи, где золото можно грести лопатой, а еще лучше — бульдозером! И немало преуспели. Начальник производственного отдела по старательским работам Минцветмета СССР В. Чупин констатирует ныне печальный факт: наши горнодобывающие предприятия предоставляют артелям месторождения с промышленными запасами золота.

А барьеры протаранили взяткой. Именно за подношения и услуги выносились «выгодные» артелям решения и разрешения. Торг в руководящем звене горнодобывающих предприятий, бывает, идет такой, что иному кооперативу позавидует и фирма «Локхид», поднаторевшая на крупных аферах.

Председатель артели «Нурата» А. Сергиенко, «подмазав» генерального директора объединения «Узбекзолото» А. Кахарова тридцатью тысячами рублей, взрыхлил почву, казалось бы, для выдающейся сделки. Кахаров предложил для разработки месторождение «Зарница» с высоким содержанием золота. Стоимость грамма будет столь же высокой, набивал себе цену «генерал», как при добыче на участках, где золота втрое меньше. Взамен он просит наличными лишь... десять процентов от всей выручки, полученной с «Зарницы». Эта чудовищная десятина поставила тогда Сергиенко в тупик. Тот замялся, а потом и отказался вовсе. На богатую россыпь на тех же условиях внедрилась артель «Чаткал», возглавляемая более решительным и, судя по всему, более расчетливым председателем — вором О. Пащенко.

Сказочные возможности открыло перед артелями предоставленное им право самостоятельно вести геологоразведку. Отцы-основатели тут же принялись переманивать с государственных предприятий геологов и маркшейдеров высшей квалификации высшей, чем где бы то ни было, зарплатой. Уже при составлении проектной документации на разработку месторождений (еще одно странно приобретенное право старательских кооперативов) здесь закладывается мощный фундамент для сверхприбылей. Все, что выгодно завышать, завышают, а что удобно занижать — занижают. В подавляющем большинстве артельных документов доля содержания золота в породе меньше, чем в натуре. А расчетная цена грамма добываемого металла больше фактической вдвое и втрое. Только на этом, по скромным подсчетам, каждая артель получает ежегодно от миллиона до полутора миллионов рублей неучтенной прибыли, или сотни, тысячи граммов неучтенного металла.

Что значит, скажем, завысить толщину вскрышных пород? Это автоматически повышает объем работ, дает рекордную производительность землеройной техники, экономит горючее, запчасти. Вот и искомая для статотчетов рентабельность!

Кстати, для ликвидации всех «узких мест» и для защиты жизненно важных интересов артели создали сеть «снабженцев» из тысяч человек, накрывающую всю страну. Эти весьма мобильные и богатые люди творят чудеса, могут добыть даже мощную импортную технику, например, бульдозеры «Катерпиллер» и «Комацу», приобретаемые за валюту целевым назначением для государственных предприятии, транспорт, оборудование. И даже драги!

Зачисляют в «снабженцы» по особого рода способностям и авторитетным рекомендациям. Скажем, пронырливый и обходительный московский фотограф М. Быкадоров имел в активе родство, хоть и дальнее, с одним из виднейших деятелей старательского движения (в уголовном, конечно, направлении), заместителем председателя артели «Печора» С. Буткевичем. А свел его непосредственно с артельщиками из «Южной» фотокорреспондент АПН Ю. Сомов. Рекомендаций столь известных в своем кругу людей оказалось достаточно, чтобы новоиспеченному «снабженцу» положили оклад 600 рублей в месяц — не стыдно упомянуть такую сумму и тестю-генералу. Но этот окладишко был для начала, нечто вроде ученической стипендии. Пройдя испытательный срок, он получил за год почти двадцать три тысячи рублей вместе с премиальными и сорок пять с половиной тысяч — на расходы. В подотчет? Как сказать. Председатель артели Ю. Тхорик дал Быкадорову такое напутствие: будут документы — отчитывайся перед бухгалтерией, нет — передо мной. на словах, артель моя и деньги мои.

На отчетно-неподотчетные тысячи он покупал по заказам Тхорика всевозможный дефицит, деликатесы, японские магнитофоны. Однажды даже справил по заданию шефа уютный домик у Азовского моря, записав его на свою фамилию. Расторопному и неболтливому «снабженцу» Тхорик доверил и большее — вручить пятнадцать тысяч целковых из того же волшебного источника предшественнику В. Чупина на посту начальника производственного отдела по старательским работам Минцветмета СССР И. Марьяновскому, которого успел узнать по совместным застольям с Тхориком в шикарных московских ресторанах.

Весьма преуспел на деляческой ниве и «снабженец» артелей «Тайга», «Лена», «Согдиана» Л. Островский, выпускник Московской консерватории. Одно время он служил сразу в двух артелях. И специализировался исключительно на незаконных поставках, ибо в «Тайге» при ревизии не нашли ни единого документа, свидетельствующего о том, что такие-то материалы, запчасти и оборудование получены через Островского.

Раскроем его творческую лабораторию. Имея в кармане сфабрикованные письма на бланках Минцветмета СССР и «Лензолота» с поддельными подписями ответственных товарищей, он шел в Минсельхозмаш СССР и получал на них совершенно натуральные визы заместителя начальника ВПО «Союзтракторопром» П. Евдокименко. За это благодарная артель зачислила в «снабженцы» зятя Евдонименко. некоего М. Высотского. И Л. Остповский старался не за так. Его престарелый папаша, инвалид первой группы, был «принят» в артель экспедитором. Оба столичных «старателя» и не помышляли о работе, зарплата им шла по почте.

Бурная, но скрытая деятельность «снабженцев» еще ждет своего летописца. В Таджикистане с их помощью артель получила несколько могучих «БелАЗов», предназначенных совсем для других мест и других ведомств. На заполярный остров Большевик, который взялся покорить кооператив «Полые», «снабженцы» оперативно доставляли грузы на самолетах... тяжелой транспортной авиации. Ничего невозможного!

Но вернемся с невидимого фронта на передний край добычи. Что делают отцы-основатели, утвердившись на богатых россыпях? Хапуги не были бы хапугами, если бы и при наличии лучшей техники, первоклассных специалистов работали культурно. Нет, артели ведут добычу хищнически, снимают сливки, а там хоть трава не расти. При контрольных промывках отработанных пород выявлены остатки золота на 15—25 процентов сверх нормы допустимых потерь. Стало быть, ежегодно попадают в отвалы многие тонны золота, повторная добыча которого сложна и невыгодна.

Тревожная, ненормальная тенденция последних лет такова: доля добычи металла старателями растет, а доля госпредприятий — снижается. Выходит, ситуация перевернулась — Минцветмет довольствуется теми участками, от которых отвернулись отцы-основатели.

Прибрав к загребущим рукам золотые жилы под лозунгами кооперативной демократии, патроны артелей позаботились о том, чтобы сама демократия существовала исключительно у них на языке. Если забыть на минуту о технике и других приметах сегодняшнего дня, то по условиям труда и быта рядовой старатель недалеко ушел от дореволюционного предшественника. Он вкалывает, как проклятый,— от зари до зари, без выходных. Их текучесть достигает в артелях девяноста процентов. КзоТ не соблюдается.

Скудный, спартанский быт рядовых старателей — еще одно слагаемое блестящего хозрасчета. Не воздвигать же для безропотных работяг-сезонников палаты белокаменные. Ютятся они, как и в минувшем, в ветхих избушках, землянках, сараях.

Когда один из нас посетил базу артели «Печора» в Ухте, два сведущих человека — бухгалтеры Л. Комаров и С. Савченко, живописуя невиданное процветание кооперативного хозяйства, не преминули подчеркнуть, что главная цель артели — вовсе не добыча презренного желтого металла, а воспитание старателей в духе идеалов коммунизма, вовлечение их в общественную жизнь, развитие соревнования, как и записано в уставе товарищества. Видимо, невзгоды и лишения, виданные нами, тоже входят в программу перековки сознания.

Но как совместить с этим доходы и быт отцов-основателей? Нередко на одну руководящую персону приходится за год сорок пять тысяч рублей зарплаты. Когда во время ревизии подсчитали легальный доход председателя «Печоры» В. Туманова. оказалось, что аналогов в отечественной практике он не имеет. Союзный министр получает за год в несколько раз меньше. А если учесть еще и широко развитую семейственность в артелях, то с отцами-основателями потягается лишь редкий бизнесмен. Председатель кооператива «Иртыш» М. Мельников вместе с женой-секретаршей, а также сыном, зятем, сестрой жены выкачал за пятилетку из старательской кассы почти 380 тысяч рублей.

Ясно, что столь солидные и высокооплачиваемые люди не могут обитать в землянках или дырявых палатках, спать на нарах. Молчаливый страж базы артели «Печора» показал уютные, комфортабельные терема коттеджи отцов-основателей, двухэтажные апартаменты Туманова. Мебель, оборудование, ковры — все экстра-класса. Располагают к отдыху, поправке здоровья и несколько крытых бассейнов с чистейшей приятной водой, роскошные сауны, буйствует зелень в оранжереях. А в точке общепита хозяйничает шеф из первоклассного столичного ресторана.

Но В. Туманов не таков, чтобы подолгу прозябать в приполярном городке. Он предпочитает руководить артелью на расстоянии, пребывая в командировках 250 дней в году. Если вершит дела в столице, то пребывает в комфортабельной квартире ЖСК «Лебедь», записанной на сына, если греется на южном солнце, останавливается в одном из своих особняков — пятигорском или мисхорском. Туманов располагает выездом из нескольких машин в разных точках страны, оплачиваемых артелью. Конечно, жизнь на широкую ногу требует хлопот, поэтому председатель не может обойтись без особых слуг. Мисхорский дом Туманова сторожат и обслуживают два весьма квалифицированных служителя. А на московских проспектах ждет его указаний другой поверенный-доверенный, некто В. Шехтман.

С той же целью, с какой скоробогатые дельцы прошлого покупали дворянские гербы и титулы, отцы-основатели ищут знакомства с именитыми поэтами, художниками, писателями, артистами, наводят мосты к министерствам и ведомствам, братаются с журналистами. Дело не только в «решпекте», в тщеславном желании выйти в свет. Служители муз и печатей формируют надежное лобби для их защиты от правосудия. Сгустилась, например, гроза над Тумановым — встревожились авторитетные «друзья», взявшись хлопотать за «честнейшего и заслуженного человека».

Жаль, «друзья» не знают кое-какие детали его биографии. Из четырех своих судимостей Туманов вспоминает, да и то нехотя, только об одной: по известной 58-й статье, изображая себя невинной жертвой культа. Увлекался, мол, поэзией, читал Есенина, за то и пострадал. Поправим Вадима Ивановича: он был осужден за антисоветскую агитацию и пропаганду, оснований для его реабилитации не было и нет. Другие дела и вовсе не свяжешь с любовью к стихам — сплошная уголовщина. Сначала — хищение денежных средств по подложным документам ради попоек в ресторанах Владивостока. Гпупповое нападение на сберкассу на Колыме, отягченное убийством. Снова хищение и судимоть — это уже в пору благородной старательской деятельности.

Сейчас этот рецидивист со стажем, потершись возле мастеров слова, сам взялся за перо. В «Огоньке» (N 4 за 1988 год) увидел свет его опус «Жизнь без вранья». Ложью тут является хотя бы то, как В. Туманов представился: руководитель предприятия, геолог. Какое отношение к науке о земле и ее недрах имеет он, если даже семилетнее образование в своей анкете приписал (фактически окончил лишь шесть классов)?

Враньем Туманов только и живет. Проведя время войны за тысячи километров от фронта, сейчас он выдает себя за ветерана сражений. Раньше, когда Туманов был менее нагл, он собственноручно написал в одной из анкет: «В боях не участвовал». Но, видно, по вкусу ему пришлись ветеранские льготы — уже и орден нацепил, полученный к 40-летию Победы. Удостоверение участника войны Туманову якобы выдано в Ялте. Военком этот факт отрицает. Подлог?

Завязав знакомства и связи «наверху», отцы-основатели стараются выжать из них все. Узы дружбы с заместителем министра цветной металлургии СССР П. Жмурко они скрепили, зачислив зятя его в артель «Полюс». С помощью столь высокого руководителя наладили настоящий конвейер хищений. Ободряет участников лобби и то, что произошло, когда факты преступной связи Жмурко с артелями вскрылись: того пересадили в кресло заместителя начальника главка, заставив заниматься вместо золота медью. Наиболее преданных служащих отцы-основатели без обиняков берут на собственное содержание. Начальник УВД Семипалатинского облисполкома Бапсанов, например, был зачислен в артель «Иртыш» методистом «по совместительству». получая за это 800—900 рублей в месяц. Интересно, накую методику он совершенствовал — методику крупных хищений?

Особенно тщательно культивирует верхушка артелей связи с Прокуратурой СССР. Отдачу это уже принесло. Например, С. Гусев, в бытность следователем по особо важным делам, сумел замять уголовное дело против сына Туманова в Гагаринском районе столицы. Правда, и вытянул из папаши немало — тридцать тысяч рублей.

Заставляют задуматься и факты, которые мы почерпнули у начальника управления бухгалтерского учета и контроля Минцветмета СССР Л. Одарюк. Ведомственные контролеры нащупали один из путей незаконного обогащения артелей. Министерство официально обратилось в союзную Прокуратуру: расследуйте, привлеките воров-миллионеров к ответственности. Прокуроры двинулись по следу столь медленно, что порой это движение вообще незаметно. Следствие по артели «Забайкалье» тянется уже шесть лет, и конца волоките не видно. Черепашьими темпами расследовались преступления в артели «Согдиана», затягивается следствие в артели «Хинган» и других. Хуже того, бесследно исчезли в стенах Прокуратуры СССР многочисленные материалы по уголовному делу артели «Тайга». Следователь же по особо важным делам Ю. Зверев, который должен за это ответить, всего лишь отстранен от должности.

С другой стороны, отцы-основатели демонстрируют завидную мобильность, оставляя далеко позади буксующую машину правосудия. Технология отработана: как только дело начинает пахнуть керосином, артель распускается, документация уничтожается. И тут же создается новый кооператив, иногда даже с прежним названием. И механизм хищений включается снова.

«Подзапустили мы этот вид производственной деятельности»,— признался заместитель министра цветной металлургии СССР В. Рудаков. Что верно, то верно — вожжи упустили, а может, никогда их и не держали? Кучка же всемогущих дельцов, взнуздав принципы кооперативного хозяйствования, гарцует по полигонам отечественных клондайков. Никто свободным артелям не указ. С 1983 года Минцветмет СССР шлет бумаги в «Уралзолото» о желательном переизбрании председателя «Печоры». Но артель, послушная воле «папаши» и его стражей, неизменно голосует «за» Туманова. Это и в самом деле непотопляемый лидер старательства, ведь «Печора» — шестая артель, в которых он председательствует. Так вместе со священной кооперативной собственностью стали неприкосновенными и дельцы, воры, прохиндеи, на которых, казалось бы, и клейма негде ставить.

Нет, мы вовсе не за то, чтобы закрыть кооперативы старателей. Дать такой рецепт легко. Но ведь речь идет о судьбе 19 тысяч человек, объединенных в 242 артели. Возможно, иные поганки среди кооперативных грибов и нужно вырвать с корнем. Но многие старательские коллективы, если очистить их от преступных элементов, восстановить в них законность и демократический кооперативный порядок, могут стать хорошими партнерами государству. Все будет хорошо, если добывать золото, этот очень скользкий металл, станут люди с чистыми руками.

В.Капелькин,

В. Цеков

[Наши спец. корр.].

“Социалистическая индустрия”, N 110(5401), 13 мая 1988 года, с. 2,5.

«ХОЧУ ЖИТЬ БОГАТО!»

По поводу одной публикации в «Литературной газете»

Историки, вне всяких сомнений, будут с особым тщанием и дотошностью изучать бурные, противоречивые годы перемен, в которые мы с вами сейчас живем. Будет со временем дана точная картина развития общества, соотношения сил, будут расставлены все акценты. Но и нам, живущим «внутри» происходящего, ничуть не меньше нужна точность оценки. А, пожалуй, и больше. Потому что историкам останется лишь зафиксировать ход событий, мы же в силах этот ход изменить.

Необходимость в такой оценке была впервые со всей остротой осознана обществом после публикации «Не могу поступаться принципами» в «Советской России». Вспомним эти трудные три недели без откликов. Вспомним тех, кто поторопился объявить, что перестройка прошла свой пик, что старые добрые стереотипы жизни вновь поднимаются в цене. Вспомним и вздох облегчения, который пронесся по стране после очистительной статьи в «Правде».

Подавляющее большинство людей восприняли ее с ликованием. Продолжаем праздновать победу над консерватизмом и поныне, не замечая, как нечаянно впадаем в другую крайность — в эйфорию уверенности, что теперь-то уж никто не рискнет столь явно посягнуть на перестройку. Думается, именно поэтому как-то не было придано особого значения письму кинорежиссера Станислава Говорухина «Я — опровергаю!», которое появилось в «Литературной газете» 27 апреля с. г., кстати сказать, тоже через три недели, но уже после правдинской публикации.

Впрочем, есть и еще причина тому, что общественное мнение не задержалось на этой публикации. Письмо в «Советской России» звало общество назад, к тем принципам и методам, которые проанализированы и осознаны. Потому-то оно и было сразу узнано — истинные интересы и цели здесь нетрудно было отделить от перестроечной фразеологии. Письмо же в «Литературной газете» сформулировало платформу сил, для нас пока малознакомых. Они отнюдь не требуют поворота к старому, напротив, торопят идти вперед. Вот только кто в действительности и куда в данном случае нас зовет? Давайте попробуем разобраться и ответить на этот совсем не праздный вопрос.

Спасибо Говорухину!

Публикация статьи «Вам это и не снилось!» («Социалистическая индустрия», 1Е мая 1987 г.) вызвала совершенно неожиданную реакцию. Рассказала газета с крупных беспорядках, которые творились в старательских артелях, в том числе в артели «Печора» — ей было уделено основное внимание. И что после этого началось! В защиту «Печоры» появились выступления в журнале «Коммунист», «Московских новостях», «Строительной газете», на Центральном телевидении, радио, в «Советской России».

Но откуда эта кампания неумеренных восторгов? Неужели опять по указке сверху, как это не раз бывало в не столь уж давние времена? Нет, в данном случае этот вариант никак не проходит — Центральный Комитет партии принял специальное постановление, в котором признал статью «Вам это и не снилось!» правильной. Значит, остается только одно объяснение: кто-то снизу, обладая, надо признать, очень широкими возможностями, сумел воспользоваться гласностью и срежиссировать публикации в прессе по своему сценарию.

Отдадим должное, сценарий был хорош. Ни оспорить толком эти публикации, ни выявить истинные интересы и цели, во имя которых они готовились, не представлялось никакой возможности. Внешне они вполне отвечали моменту, доказывалось, что старательская артель вообще, и «Печора» в первую очередь,— это высокоэффективное производство, исключительно выгодное как государству, так и самим старателям. Кто же станет возражать против этого тезиса как принципа? Можно было, конечно, ринуться в перепалку по частностям — поводов хватало. Но что бы это добавило к уже сказанному нами? Вот почему мы искренне признательны кинорежиссеру Говорухину, который отбросил тактические уловки и, наконец, предельно обнажил то, ради чего восхвалялась «Печора». Обнародовал платформу, на которой стоит он и иже с ним. И, более того, на которой все мы, по его утверждению, должны стоять.

Разумеется, он тоже и удержался и привел джентльменский набор аргументов в защиту артели. Но походя, скороговоркой. Понадобились они на этот раз лишь для разгона — чтобы легче было выкрикнуть столь же желанный, сколь и уязвимый лозунг: «Хочу жить богато!»

Удивительное дело, не так уж мало людей исповедую этот принцип. Но часто ли вам приходилось слышать чтобы человек, поставив во главу угла богатство, еще и открыто провозгласил, что для этого все средства хороши.

Говорухин это сделал.

Его герой — теперь уже бывший председатель «Печоры» — богат. Очень богат по нашим временам.

Заработная плата Туманова составила в 1984 году 19,4 тысячи рублей, в 1985 — 22 тысячи, в 1986— 21 тысячу. Кроме того, в виде премий, ему выплачивалось из «запасного фонда» по пять-шесть тысяч рублей ежегодно. Это только официально учтенные суммы.

Вот они Трудовые Доходы по-говорухински (автор подчеркнуто пишет эти слова с большой буквы.— Ред.)! Да еще с учетом того, что, скажем, в 1984 году наш герой 252 дня находился за пределами артели: числился в «командировках». Снилось ли тебе такое, уважаемый читатель? Грезилось ли тебе, «рядовой человек», что за короткий отрезок своей жизни ты сможешь купить себе дом в Ялте, квартиры домочадцам, в том числе и в Москве, менять машины как перчатки? А Туманов может.

А теперь и прикинь, читатель, в тот ли ряд ты попал с легкой руки Говорухина, когда ему потребовалось «отвлечься и порассуждать» о «нашей доле». И ведь как об этой доле рассуждает! Тут и плохое отопление, и штурм автобусов, и дороговизна, и невозможность отремонтировать квартиру, и несбыточная мечта о даче, машине, видеоаппаратуре...

Но эта доля — не для Туманова. Он давно уже живет не так, как мы с вами. Вот он — идеал, равняйтесь на него, учитесь жить так, как умеет этот золотодобытчик!

Подходящее время выбрал Говорухин, а точнее, умело воспользовался нынешними переменами, чтобы вывести на сцену своего героя перестройки — именно таким он нам его и представляет. Воспользовался гласностью, когда можно открыто высказать в печати свою, пусть и весьма сомнительную, позицию. Воспользовался нарастающей волной кооперативного движения, в развитии которого заинтересовано общество (для Говорухина тумановская артель и есть та самая искомая ячейка цивилизованной кооперации). И, наконец, совсем уж цинично воспользовался массовой реабилитацией тех, кто стал жертвами сталинских репрессий. За что мы и предъявляем автору письма в «Литгазете» особый счет.

Но давайте все по порядку. Сначала расскажем о том, как герой перестройки, предложенный нам известным режиссером, начал претворять в жизнь свой основополагающий принцип.

Когда все средства хороши...

Не беремся утверждать, с какого именно возраста Вадим Туманов захотел жить богато. Бесспорно, однако, что в двадцать один год такое желание им уже владело всецело. Документы с присущей им сухостью устанавливают — юный штурман основательно сбился с курса в житейском море.

Факт из биография. «Приговор N 593 от 8—11 декабря 1948 года линейного суда Тихоокеанского бассейна в составе: председательствующего Курицына, заседателей Бардина и Бабоян при секретаре Удовиченко с участием прокурора Або, адвокатов Берестеикого, Ермакова, Крыжпой и Игнатова в открытом судебном заседании в помещении столовой пароходства рассмотрел дело...».

Прервем цитирование и

передадим для краткости суть своими словами. Шайка из пяти воров с помощью кассира-инкассатора пароходства сумела получить по подложным аттестатам 67.950 рублей, чтобы затем пропить. За что и была осуждена. Что касается нашего героя, то «Туманов Вадим Иванович, 1927 г рождения, член ВЛКСМ с 1943 года, образование 7 классов, холостой, ранее не судимый был приговорен... к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком на пятнадцать (15) лет...»

Вспомним те послевоенные сороковые. Народ надрывал пуповину. Протыкая шилом новые дырки на все удлиняющихся солдатских ремнях, стягивал ими ввалившиеся животы и поднимал из руин города и села, заводы и фабрики. И растил детей.

В миллионах семей единственным подспорьем были сиротские рубли, как компенсация за кормильца, павшего смертью храбрых. К этим рублям и присосался герой Говорухина, который, по его словам, давно уже «стоял на живой и твердой почве деловой, трудовой инициативы».

— Принцип не картошка — извините за каламбур — его за окошко не выбросишь. И через какой-то год с небольшим суд снова разбирался в пристрастии инициативного человека Туманова к казенным рублям. Теперь уже в поселке Сусуман Магаданской области.

Факт из биографии. «...Отбывая наказание в ОЛЦ N 6 прииска «Перспективный»... в начале сентября 1950 года, организовались в вооруженную банду... Подсудимые Фрутецкий, Туманов, Желудков и Страшнов примерно в 3 часа ночи 21 сентября 1950 года совершили бандитский налет на денежную кассу дражной конторы, в результате чего похитили из сейфа кассы 100.744 рубля 93 копейки». Причем, как следует из приговора, подсудимые Туманов и Желудков с ножами наготове стояли около спящих в конторе двух заключенных.

Вину Туманова суд оценил в 25 лет лишения свободы.

Кстати, в нашей публикации «Вам это и не снилось» была и такая деталь — групповое нападение на кассу в Колыме было сопряжено с убийством. Но о том, что именно Туманову оно вменялось в вину, не сказано ни слова. Таким образом, Говорухин зря потратил столько чернил, доказывая, что его подопечный никого не убивал Действительно, просто стоял с ножом наготове.

Но, может быть, мы зря ворошим тумановские дела сорокалетней давности? Может быть, тот разгульно-бандитский рыск в его судьбе был случайностью? Чего не бывает по молодости лет... Увы. Вот приговор народного суда Среднеканского района Магаданской области (февраль 1968 года) по уголовному делу председателя старательской артели «Прогресс» В. Туманова.

Факт из биографии. «Будучи председателем старательской артели, злоупотреблял своим служебным положением, допускал должностные подлоги...».

Почерк все тот же. Туманов и двадцать лет спустя очень хочет жить богато, а для этого использует бесконтрольно артельные тысячи. Ибо, когда поставлена такая цель, предела у нее не бывает.

Таковы факты, которые рисуют, согласитесь, в общем-то заурядный облик уголовника-рецидивиста. С таким бурным прошлым по обычным меркам оставалось только одно: забиться в щель и доживать свой век, не привлекая лишнего внимания. И, вероятно, заурядный уголовник, решив «завязать», именно так и поступил бы. Но не Туманов.

После 1968 года он не только не забился в щель, но напротив, постоянно набирал силу, стал вхож во многие высокие кабинеты, начал ворочать миллионами. Ни о какой перестройке, разумеется, он и думать не думал. И сам же Говорухин дает тому блестящее подтверждение. Помните, у него есть место, где он описывает, как в артели был произведен обыск, но обернулось дело против самих же работников милиции. И. как бы давая понять, что с подобными неурядицами председатель артели в ту пору уже легко справлялся, автор письма тут же подчеркивает: по-настоящему «смертельный удар» нанесла артели «Социалистическая индустрия»!

Мы не склонны так высоко расценивать свое выступление, но полагаем, что оно действительно заставило всерьез забеспокоиться. Возникла угроза обнародования многих нежелательных фактов, а это и впрямь могло расстроить так хорошо налаженное дело. Надо было круто менять тактику.

И ситуация была осмыслена блестяще. В стране ширится демократизация, идет наступление на уравниловку — складывается, словом, на редкость благоприятная обстановка для того, чтобы перестать наконец таиться ото всех и вся. И с легкой руин режиссера Говорухина Туманов стал «человеком перестройки».

Как оказалось, в этом превращении рецидивиста в светлый идеал судимость не помеха (в общей сложности присужденных бывшему председателю артели сроков набегает на полвека!). Он же от конфликтов с Уголовным кодексом лишь матереет. И, сдается нам, неспроста. Пасуют перед ним блюстители этого самого кодекса. Подумайте, с какой бы это стати? Говорухина, готовящего письмо в защиту Туманова, любезно знакомят с документами по артели «Печора», журналу «Коммунист», напечатавшему «весьма положительную статью о деятельности артели», предоставляют облагораживающую преступника информацию, зато на все запросы «Социалистической индустрии» из Прокуратуры СССР, со ссылкой на теперь уже бывшего Генерального прокурора А. Рекункова, раз за разом следует непреклонное «нет!» И в милицейских органах нашему специальному корреспонденту, побывавшему недавно в Коми АССР, категорично ответили:

— У нас есть указание министерства — по «Печоре» «Социалистической индустрии» никаких сведений не давать!

Плохо ли живется правофланговому под защитой законников, под сладкие речи златоустов из вышеупомянутых и других изданий...

Имидж, или Как из черного сделать белое

Но как бы ни был напорист биограф, как бы ни была ему на руку конъюнктура, тем не менее, он понимает: его протеже не каждому придется по душе.

Да уж, если выводишь на сцену героя перестройки, то вид у него должен быть соответствующий, и биография тоже. Ну а если ни вид, ни биография не подходят — что ж, придется подогнать, перекрасить. И вот Говорухин по ниточке начинает ткать для своего «давнишнего, доброго друга» парадный мундир, дабы прикрыть всю неприглядность его облика.

Подобного рода биографы находились у всех великих, кто желал выглядеть в истории «покрасивше». А то и саму историю под себя переделать. Так ведь, скажете вы, Туманов-то не из великих. Ну и что, воспеватель все равно нашелся, и, как мы убедились, не один.

Ох, не зря приглашал он в свою артель писателей и журналистов, поэтов и режиссеров. Не зря демонстрировал им высокие достижения в труде, сауну и таланты повара, выписанного из столицы. Глава передового коллектива изо всех сил заботился о своем имидже — а иначе как отмоешь не слишком-то чистое богатство? Золото, оно хоть и блестит, но как мы убедились, тоже грязным бывает. Понимал это Туманов, прекрасно понимал, потому и старался окружить себя орфеями.

Так что Говорухин лишь логически завершил картину, написанную о себе самим героем. И тут, пожалуй, превзошел Туманова, который больше манипулировал ролью жертвы, претендовал скорее на терновый венец мученика, чем на ореол вознесенного на пьедестал борца.

Когда в июле 1956 года Туманов подает на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР прошение о помиловании, он рисует свою изрядно запачканную биографию именно с этих мученических позиций:

«В первый раз я осужден линейным судом Тихоокеанского бассейна по ст. 58—10 к восьми годам исправительно-трудовых лагерей за восхваление Есенина и Вертинского и за высмеивание Маяковского...» Как говорится, врет, что блины печет, зато какиеблины!

И по сценарию Говорухина его друг впервые арестован за те же самые, по тем временам опасные пристрастия к опальным поэтам.

«Все это выглядело, как в средней руки детективном фильме: оперативники в черных кожаных пальто, черное дуло пистолета, черная «эмка». Его привезли в тюрьму, где предъявили обвинение сразу по трем пунктам пятьдесят восьмой статьи — шестому, восьмому и десятому. Шпионаж, террор, антисоветская агитация... Судила его «тройка».

Да, были и такое в биографии Туманова, только без черной «эмки», черного дула пистолета и оперативников в черном. И, конечно, без «тройки». Дело было вскоре после первого приговора, когда Туманов отбывал срок и, обозленный на весь свет за свою «неудачу», костерил всех подряд. Включая, естественно, и Советскую власть, которая, как вы помните, отвесила ему пятнадцать. И надо же было такому случиться, что кто-то из «собратьев» взял да и донес. Ну и дали 58-ю. Было это 7 января 1949 года. Общий срок наказания от этого, правда, не вырос, но еще одна судимость появилась. Знал бы тогда Туманов, как она пригодится ему потом!

И пригодилась ведь, стала спасательным кругом, за который изо всех сил уцепился его биограф.

Ведь если сноровисто повести дело, смекнул он, то одной этой статьей можно отмыть все прошлое. И появится уже не уголовник Туманов, а Туманов-политзаключенный. А это, согласитесь, по нынешним временам совсем другое дело. Если же рискнуть и пойти еще дальше: послать, скажем, запрос, да так, чтобы он коснулся только приговора, вынесенного 7 января 1949 года, и ни в коем случае не зацепил приговор, вынесенный месяцем раньше за уголовщину... Да поставить полученный ответ рядом со словом «реабилитация»... И тогда наш герой как бы само собой окажется в одном ряду с лучшими сынами Родины, которым сталинские репрессии исковеркали судьбы, а многих и лишили жизни.

И так понравился Говорухину парадный костюм жертвы сталинизма, что, не имея возможности скрыть, бандитский налет на кассу — второе уголовное преступление Туманова,— он тоже склонен трактовать его как борьбу политического заключенного, как вполне объяснимый протест против необоснованного наказания. Видимо, отступаться от сценария, хоть он и фальшивый, не в его принципах, поэтому он начисто игнорирует тот факт, что лагеря и тюрьмы в то время были забиты не только политическими. Хватало и стервятников — мародеров, наловчившихся терзать народ, истощенный бесконечными муками войны. Что это была за публика, нам недавно талантливо показали создатели светлого и честного фильма «Холодное лето пятьдесят третьего».

Говорухин вполне овладел искусством, как из черного делать белое, поэтому в хронике жизни героя появляются страницы, бьющие на эмоции. Это — изображение побегов и мук, связанных с отчаянными неудачами. Но сразу же возникают вопросы. Если Туманов семь раз бежал, как утверждает автор письма в «Литературке», то почему ни разу не был наказан за побег? Ведь в те времена за побег безоговорочно следовала новаясудимость и наказание вплоть до расстрела. В личном деле бывшего заключенного Туманова не числится ни одного года наказания ни за один побег. Недосмотрели? Простили? Сразу же возникает новый вопрос: почему?

Вывод напрашивается один: ниоткуда и никуда заключенный Туманов не бегал. Более того, есть сведения, что он был лагерным деспотом — паханом. И солагерники от него крепко страдали. Есть и «расшифровка» таинственной штыковой раны, которую якобы нанес Туманову часовой. Вот как отражен сей инцидент в лагерных документах, какая характеристика дана «политическому заключенному»...

Факт из биографии. «Пользуется большим авторитетом среди воров-рецидивистов... В марте 1951 г. категорически отказался ото всех видов работ и с целью уклонения от них совершил членовредительство, порезав кожу живота лезвием безопасной бритвы...»

Кстати, это членовредительство подтвердил и сам Туманов перед комиссией Президиума Верховного Совета СССР, рассматривавшей вопрос о его досрочном освобождении в июне 1956 года и его просьбу о помиловании, направленную К. Ворошилову.

Так что же остается от ореола борца, который, по утверждению Говорухина, «не превратился в животное, готовое за пайку хлеба вцепиться в горло собрата по заключению — а ведь были и такие, и никто из тех, кто хоть чуть-чуть представляет себе весь ужас, через который они прошли, не посмеет их осудить...» Уже одна эта цитата многое дает для понимания моральных принципов тумановского друга-биографа. Но речь о другом. Мы не знаем, вцеплялся ли Туманов ради хлеба в горло собрата, а вот когда грабил кассу, ради ста тысяч рублей, с ножом над спящим стоял. И это наш уважаемый режиссер называет «мужественной борьбой за человеческое достоинство»? Это он называет «уделом человеческой души высокого полета»?

Говорухин даже адресует нас за подтверждением своей позиции к поэту Евтушенко, "который вроде как специально проехал по тумановским местам. И вроде убедился, что там, где были колымские лагеря, Туманова помнят. Помнят как «человека, олицетворяющего собой стремление к свободе». Не постеснялся биограф и популярностью Высоцкого спекульнуть. Ну, как же, ведь тот передал ему своего «близкого друга, как дорогую эстафету». Тут уж Говорухин не сомневался, что убедил читателя окончательно: у столь любимого народом поэта не могло быть друга-рецидивиста!..

Покровители кто?

Кем-кем, а уж покровителями председатель артели умел обзаводиться. Это раньше, до того, как он пошел по золоту, легенды о себе приходилось самому распространять. А потом нужда отпала.

Проверка, проведенная уже после опубликования статьи, подтвердила факты покровительства незаконным методам деятельности руководителей старательских артелей со стороны некоторых ответственных работников государственных учреждений и организаций, в частности, управления делами Совмина СССР. Госкомтруда СССР, Минфина СССР, которые в последние годы пропагандировали работу руководства артели «Печора», как высшую модель организации производства.

Подтвердила она и приведенные в статье данные о слабой работе Прокуратуры СССР и МВД СССР по координации деятельности подчиненных им органов по выявлению и пресечению преступных проявлений в золотодобывающей промышленности (утеря документов, затяжка расследования и т. п.).

Да, с Прокуратурой СССР у редакции сложились непростые отношения. Но не по нашей инициативе.

Еще в начале 1987 года в «Социалистическую индустрию» с письмом обратилась группа следователей из бригады следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР А. Нагорнюка, в котором проливался свет на некоторые противоправные действия, связанные с золотодобывающими артелями старателей. Как всполошились руководители Прокуратуры СССР! Какой закулисный хоровод устроили по этому поводу!

Тогда это письмо опубликовано не было. Сегодня, с извинениями перед авторами, мы публикуем его в том виде, в каком оно поступило в редакцию в марте 1987 года. Читатели сами разберутся, что в нем обеспокоило бывшего Генерального прокурора А. Рекункова. И почему последующие артельные дела оказались неподсудны.

Письмо группы следователей в редакцию

Мы работаем в следственной группе Прокуратуры СССР, возглавляемой следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР А. Нагорнюком. Нас вызвали в длительную командировку в Москву из разных городов Союза для участия в расследовании должностных преступлений. Мы добросовестно выполняем свою работу, понимая свою цель в бескомпромиссной борьбе с лихоимцами и взяточниками, развернутой по инициативе партии. Очищение нашей жизни от уродливых явлений мы считаем своей святой обязанностью, партийным долгом. Однако в нашей и без того нелегкой деятельности мы встретили трудности и препятствия там, где с полным основанием рассчитывали на действенную помощь.

Каждый в вашей группе считал, что на уровне руководства прокуратуры СССР мы избавлены от каких-либо нежелательных вмешательств в следствие, тем более—от попыток воздействия на нас, ограничения сферы нашей работы. К сожалению, мы глубоко заблуждались, поэтому вынуждены обратиться в газету «Социалистическая индустрия», чтобы предать гласности позорные факты давления на следствие. Молчать об этом мы не можем, позволяют партийная совесть, профессиональная честность и наш гражданский долг.

При расследовании дела по фактам получения взяток Бровиным, бывшим секретарем Л. Брежнева, мы вскрыли негативные явления в системе старательской золотодобычи страны. Хищения и злоупотребления, которые при этом совершаются, приносят стране ущерб многие миллионы рублей.

При этом были выявлены преступная связь заместителя начальника следственной части прокуратуры СССР А. Чижука руководством старательской артели «Печора» (председатель этой артели В. Туманов имеет четыре судимости за государственные и хозяйственные преступления), а также другие весьма отрицательные факты в работе центрального аппарата Прокуратуры Союза.

Обвиняемый С. Буткевич, заместитель председателя этой артели, а до того — директор бассейна «Москва», пояснил, что руководство «Печоры» сочло Чижука нужным человеком, который может быть полезен в связи с его должностным положением. Чижуку были предложены услуги в доставке стройматериалов для дачи и сооружение ее силами работников артели. Чижук эти услуги принял. В течение летних месяцев 1984 и 1985 годов старатели бесплатно трудились на сооружении дачи Чижука, а табелировались и получали зарплату в артели. Чижук же расплачивался информацией по уголовным делам, расследуемым Прокуратурой СССР в отношении знакомых Буткевича.

Чижук — этот скомпрометировавший себя человек, буквально до последних дней оставался в руководстве следственной части Прокуратуры СССР, хотя мы информировали руководство о его противоправных действиях. Да и как его «наказали» — уволили «по собственному желанию».

Вопрос об отстранении Чижука от дел не решался, зато досталось руководителю нашей группы А. Нагорнюку. По инициативе Генерального прокурора СССР А. Рекункова этого принципиального следователя обсудили на заседании коллегии. Нельзя было понять, в чем обвиняли Нагорнюка, поскольку ему не было предъявлено никаких конкретных претензий. Но была создана очередная комиссия, направление работы которой нам неизвестно. Одно можно с уверенностью сказать: делу это вредит—следствие заторможено в самый важный момент.

Вокруг нашей группы нагнетается нездоровая атмосфера и создается впечатление, что главные обвиняемые по этому делу это мы, следователи. Нагорнюка без конца вызывают к руководству, либо руководители сами приходят к нему, всячески выражают недовольство его деятельностью, доходя до крика в нашем присутствии. Заместитель Генерального прокурора СССР О. Сорока в разговоре по телефону так кричал, что слышно было всем присутствовавшим в кабинете: он отстраняет группу Нагорнюка от работы.

Уже в течение двух месяцев мы не можем нормально вести дело. Запрещены выезды следователей в места, где базируется артель «Печора» — в города Ухту и Инту Коми АССР, словно это какие-то южные курорты. Не продлевались наши командировки в Москву, что ставило нас в трудное материальное положение.

Стоило следователю Н. Рейтер проявить интерес к записным книжкам Буткевича и Бровина, в которых фигурировали фамилии и телефоны работников Прокуратуры СССР, в том числе и Генерального прокурора А. Рекункова и его родственников, которые, как установлено следствием, оказались хорошими знакомыми этих обвиняемых, как последовало ничем не обоснованное указание об отправке Рейтер домой.

Нам запрещено выполнять неотложные следственные действия. Не разрешают допрашивать обвиняемых в следственном изоляторе, и допрос ведут другие лица, не имея на то законных оснований, явно в ущерб делу. фактически мы все отстранены от следствия, и даже есть письменное указание сдать дело начальнику следственной части, хотя официального постановления на этот счет нет.

Надеялись, что принципиальную позицию в этом вопросе займет партком Прокуратуры СССР. Однако и партком после нашего коллективного обращения действовал непоследовательно. С одной стороны, нам продлили командировки и обещали материальную помощь, с другой — снова поставили вопрос об откомандировании всех нас из Прокуратуры СССР. Спрашиваем: кто же будет вести наше дело? Отвечают: пока никто, оно будет «изучаться», а потом нас, возможно, снова «позовут». ...Но не всех...

Никак нельзя с этим согласиться, это незаконно. Дело не может лежать без движения. Скажем, сейчас мы организовали ряд очень серьезных ревизий, требующих постоянного руководства со стороны следователей. Ревизоры из министерств и ведомств теперь работают, по существу, одни и смотрят на нас, словно мы несерьезные люди, уходим в кусты.

Кстати, как раз после нашего обращения в партком работники отдела кадров принялись выяснять у персонала следственной части, а здоров ли психически наш руководитель А. Нагорнюк. Дожили: твердость, принципиальность, самоотверженность в борьбе за перестройку отношений в прокуратуре воспринимаются как признаки психического нездоровья!

Допустим, в наше поле зрения при расследовании попали руководящие работники прокуратуры. Можем ли мы закрыть глаза на неприглядные факты и при этом считать себя принципиальными и объективными? Конечно, нет. Все должны быть равны перед законом, не должно быть «неприкасаемых»! Но именно личные отношения А. Чижука и А. Рекункова с обвиняемыми стали главным препятствием для объективного и всестороннего расследования. Это понятно всем работникам прокуратуры. Вопрос лишь в том, хватит ли мужества высокопоставленным лицам открыто и честно признаться в этом? Ведь по закону в создавшейся ситуации прокурор обязан самоустраниться от решения вопросов по делу, как лицо заинтересованное.

Но пока все обстоит иначе. Никто не самоустраняется, а нас отстраняют от расследования, ничем это не мотивируя, не имея законных оснований. Создаются всевозможные комиссии на различных уровнях. Кажется, руководство Прокуратуры СССР ищет любую зацепку, чтобы избавиться от дотошных следователей. Как только заинтересованные лица, руководство артели «Печора», напуганные нашими активными действиями, сфабриковали коллективную жалобу, она стала, как уже отмечалось, предметом рассмотрения на заседании коллегии Прокуратуры СССР. Причем руководство артели, как, впрочем, и жена обвиняемого Буткевича имело возможность доставить эти жалобы в первые руки — непосредственно А. Рекункову.

Мы не можем согласиться с решением руководства Прокуратуры СССР о роспуске нашей следственной группы по принципу: «Следствие закончено, забудьте!» Мы ничего не хотим забывать и не можем допустить чтобы в угоду заинтересованным лицам было похоронено важное дело, имеющее, на наш взгляд, крупное народнохозяйственное значение. Не можем допустить и расправы над руководителем нашей группы А. Нагорнюком.

Возможно, год назад мы бы не написали этого письма. Но революционные веяния перестройки, горячие призывы партии к очищению дают нам веру, что в стране должно измениться многое. Мы стремимся внести свой вклад и хоть устали от равнодушия, трусости, демагогии, с которыми сталкиваемся, но не можем с этим примириться. Мы серьезно обеспокоены противодействием руководства Прокуратуры СССР нашей борьбе с негативными явлениями.

Обращаясь в газету со столь серьезной критикой, мы уверены в своей правоте, уверены, что руководство Прокуратуры СССР глубоко ошибается, считая, что оно вне критики и контроля. Но если же нам не удастся довести дело до конца, то это надолго отобьет у других следователей желание искать я отстаивать правду, обнажать истину, невзирая на лица.

Наш конфликт, считаем, имеет политическую значимость. Нужно разрешить его как можно скорее. Требуем прекратить произвол и беззаконие со стороны нашего руководства, просим дать возможность немедленно продолжить расследование.

Следователи следственной группы Прокуратуры СССР В. ПОТОЦКИЙ, Н. РЕЙТЕР, Е. ПЛОТНИКОВ. 3. ВЫДРИНА, В. УШАКОВ, О. КРЕМЕЗНОЙ, Ю. БАРАНОВ.

«Социалистическая индустрия», 28 мая 1988г., N123(5714) с.3.

Тему, поднятую в письме следователей, подхватили В. Капелькин, В. Цеков в своей статье «Вам это и не снилось!», после чего «прокурорский надзор» за газетой, естественно, не ослаб. Более того, он вознесся до окрика, когда в газете было опубликовано письмо следователя Главного следственного управления МВД СССР А. Мартынова. Беспрецедентным образом был передан для публикации в самой же «Социалистической индустрии» «ответ» Генерального прокурора СССР А. Рекункова и министра внутренних дел А. Власова. Оружием тяжелого калибра они ударили по рядовому следователю, вставшему на защиту государственных интересов, фарисейски поучали редакцию. «Та самая тенденциозность, в которой пытаются обвинить Мартынова (а заодно и редакцию),— возмущенно писал в газету в те дня Г. Баяхчев, начальник отдела ГСУ МВД СССР, решительно вставший на защиту следователя,— сквозит по всему пространному ответу двух ответственных руководителей. Они негодуют по поводу того, что редакция предоставила возможность публикации острой статьи рядовому коммунисту, не посоветовавшись с ними. Неужели они не понимают, что если редакция пойдет по рекомендованному ими пути, то ни одна критическая статья не увидит свет и призыв партии всемерно развивать критику снизу не будет иметь реальной основы для претворения в жизнь. Чувство меры подвело двух руководителей, по долгу службы обязанных быть объективными».

Вопросы пока без ответа

Что показала жизнь? Фактически все нарушения на «Североникеле», которые выявили следователи, были впоследствии признаны и Прокуратурой СССР в своем представлении Министерству цветной металлургии СССР от 28 апреля 1986 года. И приписки, деликатно названные в приказе по Минцветмету «необоснованными переносами объемов по реализации товарной продукции из одного периода в другой». И «подпольные» печи, исправно работавшие на план и, естественно, на премии.

Правда, фронтальная проверка, проведенная Прокуратурой СССР, не установила хищения драгоценных металлов. Зато ее без особого труда установили... следователи из Кривого Рога, задержавшие группу воров из «Североникеля». В южные края их занесла нужда: надо было быстренько сбыть уворованное на «Североникеле» золото на сумму 315.403 руб. 20 копеек. На следствии они признались, что могли бы выкрасть сколько угодно — таковы порядки на комбинате,— да как его сбыть.

Авторы того официального окрика поучали редакцию:

если бы она захотела ознакомиться с документами... Захотела. Не дали. Как и документы по «Печоре» не дают до сих пор, оберегают Туманова от лишнего беспокойства.

В этих условиях приходилось проводить собственные журналистские расследования, добывать нужную правовую информацию окольными путями, пользоваться подчас копиями и копиями с копий, что усложняло проверку фактов. И, к сожалению, привело к неточностям и ошибкам в тексте. Мы приносим свои извинения А. Бапсанову из Семипалатинска. В. Кобыше из Магаданской области, чью честь мы невольно задели.

Тем временем трое из желающих жить богато подали на газету иски. Свердловский народный суд Москвы иски удовлетворил, Мосгорсуд по двум из них решения отменил. По третьему же газета должна извиниться перед В. Тумановым и С. Гусевым, бывшим следователем по особо важным делам Прокуратуры СССР: не доказано, что один давал, а другой брал взятки.

Закон есть закон — мы обязаны его выполнить. Но при этом ставим перед новым руководством Прокуратуры СССР несколько вопросов. Почему расследование обвинения, предъявленного газетой Гусеву, было отдано Военной прокуратуре? Ведь Гусев — сугубо гражданский человек. Почему редакции был наглухо закрыт доступ к материалам этого дела? Как нам быть с письмами и пленками, что хранятся в сейфе редакции, авторы которых утверждают: бывший следователь по особо важным делам брал взятки. Один из них — Воротилин. юрист по образованию, отбывающий ныне наказание, готов рассказать следствию, как вместе с Гусевым организовал дело по вымоганию взяток, как сам в этом деле участвовал. Заявлял об этом следователям Прокуратуры СССР — не стали должным образом расследовать.

Вопросы этим не исчерпываются. Почему были прекращены уголовные дела против сына Туманова, замешанного в мошенничестве, квартирной краже и хранении наркотиков? Лишь по одному делу он был осужден условно, тогда как его сообщники были приговорены к заключению. Кто дал команду изъять эти давние дела в московских районных инстанциях и ни в коем случае не показывать представителям редакции?

Как быть с десятью почтовыми переводами на 500 и 1.000 рублей каждый, направленными бхгалтерией «Печоры» в сентябре 1986 гола десятерым рабочим бурового участка? Все деньги по доверенностям получил некий Фуре Михаил Михайлович. доверенный человек руководства артели. Запросы, сделанные адресатам вышеозначенных сумм, принесли ошеломляющие ответы: доверенности никому не выдавали, денег не получали. Кто еще в «Печоре» хотел жить богато и красиво за счет тяжелого труда рядовых старателей?

Вопросов много, они требуют ответа.

Не одни мы, журналисты, отмечаем эти факты. Озабочены ими и профессиональные работники следственной службы. Предвзятость руководства прокуратуры, недоверие к тем, кто хотел объективно разобраться с положением дел и в «Печоре», и в «Североникеле», вплоть до отстранения от следствия, отмечают в своих письмах в редакцию и опытные юристы-следователи, и осведомленные читатели. В своем решении ЦК КПСС потребовал от Прокуратуры СССР (т. Рекункова), МВД СССР (т. Власова) покончить с проволочками, обеспечить оперативное выявление и расследование фактов правонарушений, принимать действенные меры по пресечению фактов хищений и злоупотреблений в золотодобывающей промышленности.

К сожалению, проволочки как были, так и остались.

Звонок в редакцию из Сыктывкара. Телефонограмма. «Уведомляю вас о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления... в отношении финансовых нарушений в артели «Печора», получения нетрудовых доходов руководством артели и других отдельных фактов, изложенных в статье «Вам это и не снилось!»... Решение можете обжаловать в пятидневный срок. Следователь Чигир».

Летит в Коми республику посланец редакции. Спешит услышать про тумановские, а заодно и редакционные промашки.

Только вот незадача — не особенно велик город Сыктывкар, а не найти в нем означенного следователя местной прокуратуры. Даже при содействии первого секретаря обкома партии В. Мельникова. И от обкома сумел ускользнуть тот законник. На другой же день подался в саму белокаменную. И все экземпляры той грамоты, которую сочинил, увез с собой.

Слушаешь про такое — и дивуешься. Наше ли это время? И правда ли, что мы живем на четвертом году перестройки, а не в те самые застойные годы?

Коррупция. Страшное слово, а приходит оно на ум всякий раз, когда видишь, какая еще непробиваемая стена стоит на пути к настоящей законности, когда человеку приходится доказывать: черное — это черное, а белое — белое. И кому? Прокурору, функционеру из Минфина и еще кое-кому повыше.

Чем страшна тумановщина? Тем, что многие, вкусившие от контактов с «Печорой», с ее председателем, оставались с убеждением, что все покупается и продается: рыбалка на запретной реке, дефицитная новая техника, приговоры и помилования, разрешения и запрещения, новые месторождения, старые грехи и покладистые акты. Эти люди, зараженные бациллой тумановщины. долго еще будут сыпать песок в маховик перестройки.

Все тот же почерк

А теперь самое время продолжить исследование документов, имеющихся в нашем распоряжении. Вопреки Положению о старательской добыче, многим артелям передавались месторождения с более высоким содержанием золота, чем на объектах государственной добычи. Что до артели «Печора», то ей при попустительстве со стороны руководства объединения «Уралзолото» в нарушение действующего законодательства выделялись не разведанные в полном объеме участки, на которых артель самостоятельно вела геологоразведку, составляла проекты и смету на их разработку. При этом работники артели умышленно занижали содержание золота в песках. По заключениям специалистов Минцветмета СССР, артели «Печора» объединением «Уралзолото» необоснованно была завышена стоимость добычи драгоценного металла.

Чем же объясняется подобная щедрость к «Печоре» со стороны «Уралзолота»? А объясняется она просто. Туманов обеспечивал чрезмерно высокие заработки сыновьям директора объединения «Уралзолото» Н. Новака, его заместителя Л. Яшумова и некоторых представителей творческой интеллигенции. Кроме того. Туманов содержал целый штат «снабженцев» вне штата—в Москве, Ленинграде, Киеве. Одессе, других городах. Они различными неправомерными путями, нередко с подкупом должностных лиц, доставали оборудование и материалы, предназначенные для предприятий и строек страны. В том числе за наличный расчет, а суммы списывали на убытки золотодобычи.

Итак, Туманов не тот, за кого он себя выдает. И уж тем более не тот, за кого его выдает Говорухин, предлагая нам образец «достойного человека», «самого честного и порядочного» из тех, с кем ему доводилось встречаться. Остается только догадываться, кто же те, другие... Недаром его воинственное письмо скорее напоминает выкрик: «Наших бьют!» Не зря ограблению кассы, в котором участвовал Туманов, биограф посвятил лишь несколько мимолетных строк, назвав эту уголовную историю «моментом жизни» и тут же отмахнувшись от нее, как от чего-то несущественного. И, надо полагать, совсем не случайно гневные строки против авторов статьи — Цекова и Капелькина — напоминают откровенный донос, из которого становится ясно, что вот они — враги перестройки — ату их! Ну а как же иначе, если они одержимы идеей «убрать с дороги годами сложившегося малоэффективного способа производства набирающего силы соперника — кооперативное предприятие»? Авторская мысль ясна: с такими, как Цеков и Капелькин, нам не по пути.

Только такие могли нанести глубочайшую травму герою перестройки, усомнившись в его праве носить орден Отечественной войны и ветеранское удостоверение. Внесем ясность: Министерство обороны аннулировало ветеранское удостоверение Туманова. Нам остается еще раз подтвердить, что это, пожалуй, наиболее ловко сыгранный из всех образов Туманова, вся жизнь которого, по его собственному признанию, проходит под следствием. Только диву даешься:

как это ему удалось между следствиями орден получить? Правда, Говорухин тут на всякий случай подстраховался:

мол, даже если удостоверение изымут, все равно Туманов ни при чем — не он же сам себе его вручил? С душком аргумент, что и говорить.

Впрочем, как мы убедились, все зависит от позиции. Именно поэтому мы официально ставим вопрос перед Прокуратурой СССР: надо провести новое, объективное расследование всех фактов, связанных с деятельностью «Печоры».

Хозяин и холопы

А теперь, когда позиция «героя» перестройки прояснилась до конца, самое время подробнее рассмотреть и ту ячейку экономики, которую предлагают нам как «высшую модель организации производства, труда и дисциплины», на которую мы должны равняться, созидая новое общество.

Из документов, которые здесь приводились, читатель уже может сделать вывод: каков хозяин, таково и хозяйство... Но не так все просто. Миф о тумановской «Печоре» как эталоне кооперативного предприятия сколочен столь прочно и так широко был в ходу у журналистов, высокопоставленных чиновников и высокооплачиваемых посредников, что нелишне будет обставиться фактами, как частоколом.

Так чем же приглашает нас восхититься Говорухин? Производительностью труда, высокими заработками, столичным поваром, сауной? Все это в той или иной степени было. Только в отличие от Говорухина нам не безразлично, откуда зарплата и за счет чего производительность? Какой ценой? То есть мы опять возвращаемся к тому, с чего начали: цель и средство ее достижения. Расскажем об этом строго документально, а также — по свидетельствам очевидцев.

Вот что пишет из Иркутска А. Балко.

«Говорухину в свое время, видимо, здорово повезло, коль он сумел попасть в число избранных людей, которым дозволялось быть на короткой ноге с «самим» Тумановым. Что же касается простого работяги, то, смею утверждать, его взаимоотношения с «хозяином» очень смахивали на те, что были в крепостной России между господами и холопами. Говорю это не понаслышке. Испытал все на собственной шкуре. Сейчас трудно сказать, какой бес меня попутал бросить работу в авиации и двинуть в старатели. Попасть н Туманову в артель было непросто. Набор шел только через преданных ему людей. Помойный ныне бригадир В. Григорьев был одним из тех, кто знал Туманова еще по Колыме. Он-то и взялся похлопотать за меня перед хозяином. С той минуты дни и месяцы полетели с неимоверной быстротой. Это был кошмарный сон. Забросили нас от Алдана километров за триста, в район реки Учур, той самой, в которой нашел свою погибель бригадир В. Григорьев. Читая эти строки, Туманов, наверное, вспомнит, при каких загадочных обстоятельствах утонул его верноподданный.

Людей из артели увольняли за один не понравившийся хозяину взгляд. Мы больше всего на свете боялись попасть в немилость. Волчьим билетом для провинившегося был четвертной, как раз на проезд до Алдана. А там, хоть воруй, хоть побирайся. За счет нещадной эксплуатации росла в артели производительность труда. Каждый работал за двоих-троих, а получали по трудодню, цену которого мы не знали до конца сезона. Адский труд оплачивался по прихоти начальства. Работали на износ и люди, и техника.

Туманов на одном месте долго не задерживался — везде спешил урвать лакомые куски, а потом заметал следы. Он и с Алдана сбежал неожиданно, прихватив ближайших помощников. А мы продолжали пахать. План выполнили. Но на трудодень получили всего по восемь рублей. Мы не заработали даже на питание. Как потом нам объяснили, Туманов задолжал государству огромную сумму, вот ее и покрыли за счет нас.

Тумановская система превращала одних в рабов, других в рабовладельцев. Я хорошо помню тумановского воспитанника В. Лукашова, который нас и за людей-то не считал. Но чаще вспоминаю москвичей Юру Баева, Сергея Коблова, ростовчанина Сергея Куцева, алданца Николая Пыльника, с которыми в тот год пришлось хлебать старательские щи и отрабатывать тумановские грехи».

А вот диалог нашего корреспондента с бывшими членами «Печоры» В. Гречишниковым и А. Дмитриенко.

— Вы знаете, за что распустили артель?

— Нет, слухи всякие ходили...

— Сколько вы зарабатывали?

— До десяти тысяч за сезон. При 12-часовой рабочей смене без выходных и отгулов.

— А сколько получал начальник участка?

— Не знаем.

— А Туманов?

— Еще чего... Догадывались, что много больше нас, но сколько, никто не знал.

— Спросили бы...

— В артели не принято было задавать вопросы.

Суровый режим существовал в артели, палочная дисциплина, драконовские штрафы, незаконные испытательные сроки. За одно неугодное слово, а тем паче действие, человек мог лишиться всего по единоличному распоряжению ближайшего начальника, уж не говоря о членах правления, тем более самого председателя. Так Туманов создавал в артели систему оболванивания людей и круговой поруки.

И это образец демократии? Это ячейка нового общества? К чему нас призывают воспеватели' советского золотопромышленника? К чему ведут? Ведь на своем горбу испытал, миллионами жизней расплатился и единодушно осудил народ эту лагерную демократию. А теперь вновь назад? К палочной дисциплине, к всевластию вышестоящего и безгласию верноподданных?! И все это под лозунгом: хочу жить богато!

Строятся такие дороги, оценкой качества которых выставляется расхожий аргумент — «других-то нет!»; в ударном ритме растут производственные корпуса, стены которых выглядят как после 10-балльного землетрясения:

сооружается железнодорожная ветка, рельсовые стыки которой держатся на одной гайке. Любой желающий может убедиться в этом, побывав в Инте.

Разве ради этого мы затеяли кардинальные перемены в обществе? Нет, у нас путь к достатку другой. И цели, и средства их достижения тоже другие. Тумановщина, она ведь лишь со слов Туманова и его приспешников так хороша.

Больно смотреть сегодня на берега реки Кожым, где квартировала последние годы «Печора». Лунный пейзаж. По подсчетам ученых Коми научного Центра Уральского отделения АН СССР, ежегодный ущерб природе только в деньгах превышает полтора миллиона рублей.

А Туманов между тем в письме Председателю Совета Министров СССР утверждает, что река «полностью сохранила свою первоначальную чистоту». И верили в Совмине Туманову, а не ученым, бьющим тревогу.

В. Мельников, первый секретарь Коми обкома партии, показал нашему корреспонденту документы — 7 папок переписки с союзными министерствами и ведомствами. Речь о судьбе Кожымского золотого месторождения. Один из заместителей Председателя Совета Министров СССР еще весной 1980 года распорядился «приступить, начиная с 1981 года, к добыче здесь золота в возможно большем количестве».

— Мы предложили строить государственный прииск со всей инфраструктурой,— говорит В. Мельников.— Вместо этого нам прислали бригаду старательской артели «Лена», которая дислоцировалась в Бодайбо Иркутской области, за несколько тысяч километров отсюда.

И по мере того, как геологи давали заключение о богатом месторождении, артель «Лена» подтягивала свои резервы и путем какой-то игры без правил превращалась в артель «Печора». Одновременно с этим идея строительства государственного прииска начинала обрастать невесть откуда взявшимися сложностями.

Директивным решением была установлена дата: в 1986 году — утверждение проекта, 1989 год — ввод мощностей прииска «Кожымский». При этом подчеркнуто, что прииск надлежит строить ускоренными темпами. Но и до сего дня ни колышка не вбито на площадке будущего предприятия. Кто-то в Минцветмете умело ставил палки в колеса. В то же время артель капитально располагалась на трех участках месторождения и начинала хозяйничать. Как хозяйничала?

В одном из документов об этом сказано так: «...За весь период эксплуатации месторождений Кожымского района артелью «Печора» с 1980 по 1986 год технологические потери золота составляют от 22 до 39 процентов. При пересчете на объемы добытого золота потери составляли 47,5—57,2 процента». И это при наличии импортной установки, позволяющей извлекать до 98 процентов драгоценного металла! Но за два года это оборудование даже не распаковали! Вот такие радетели о благе государства.

Между тем Туманов, обращаясь в правительство, пишет ничтоже сумняшеся: «Промывка золотоносной породы производится в соответствии со стандартной технологией. Эксплуатационные потери не допускаются».

«Имея... подсобные хозяйства на всех базах и участках, артель... полностью обеспечила себя мясом, поставляя его также и ПО «Уралзолото», — сочиняет Туманов. И ему вторят авторы различных публикации и телепередач.

«Акт документальной ревизии движения продуктов питания по базе Кожым... За период с 1 ноября 1984 г. по 1 мая 1986 г. от торгующей организации (Кожымского торгового отдела ОРСа «Интауголь») базой получено продуктов питания на общую сумму 620.151 руб. В общем количестве поступивших продуктов получено мяса 44.363 кг».

Мифом являются и россказни про кристально трезвый образ жизни. В том же акте читаем: «За ревизуемый период на склад базы поступило вино-водочных изделий на общую сумму 7.500 руб., в том числе 1.074 бутылки водки и коньяка, шампанского 24 бутылки».

Застойный период породил не только культ безответственности за хозяйственные провалы, но и сформировал тип дельца, жиреющего на народных бедствиях. До поры до времени они пребывали в тени, предпочитали не высовываться, втихую ворочая миллионными состояниями.

И вот эти малознакомые нам силы вышли на арену борьбы за перестройку. Во всеуслышанье объявили о своей платформе, вооружились социальной демагогией. Более того, они уже действуют, наступают, пытаются расширить и укрепить свой плацдарм в обществе. И надо признать: им есть на кого опереться. Пока мы по привычке спорим со всяким там «левым инакомыслием», они, эти силы, готовят прорыв фронта перестройки. Под ее лозунгами, извратив и подстроив под себя ее смысл и суть.

...С. Говорухин-младший, сын кинорежиссера С. Говорухина, был зачислен в «Печору» с 6 августа 1985 года. Значился в ее списках по ноябрь, до конца сезона. Получил от артели 3.344 рубля. Согласно платежной ведомости.

«Социалистическая индустрия», 29 мая 1988г., N124(5715) с.2-3.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ ПИШЕТСЯ)

"Социалистическая индустрия"

Ссылки по теме:

Раздел "История" православного каталога "Русское воскресение"

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"