Долг интеллигенции – противостоять технологии расчеловечивания

Репортаж

В Воронеже создана постоянно действующая площадка для широкого общественного обсуждения актуальных проблем региона. По инициативе регионального отделения партии «Родина» в столице Черноземья состоялись уже два Форума воронежской интеллигенции. Надо заметить, что активность местных родинцев связана, прежде всего, с приходом к руководству отделением в январе 2018 года главы общества русско-сербско-черногорской дружбы «Славянский мост» Любомира Радиновича.

Любомир живёт в России уже более 20 лет. Воронежцы знают его не только как успешного ресторатора, но и как публициста, издателя журнала «Славянская душа», автора поэтического сборника «Туманы над Черногорией». Политическое участие Любомира Радиновича в жизни его второй Родины стало возможным, после того как он получил российского гражданство. Под его руководством местное отделение участвовало в выборах губернатора и выборах в местные органы власти. А после политической компании, как и было обещано, разговор с воронежцами приобрёл новые формы.

Первый Форум интеллигенции состоялся на базе Воронежского опорного университета, выступившего наряду с «Родиной» его организатором. Открывая мероприятие, Любомир Радинович сообщил, что форум, несмотря на причастность к нему «Родины», задуман как внепартийное собрание, поскольку развитие Российской государственности важнее узких партийных интересов. «К нашему сожалению, с Россией, в том числе и с ее культурой, беспрерывно воюют, – тревожно заметил Радинович. – Но кому, как не представителям интеллигенции, встать на защиту культуры? Наш форум создан для того, чтобы мы с вами громко и открыто говорили на темы, волнующие общество».

Затем форум приветствовали вице-спикер Воронежской облдумы, первый секретарь обкома КПРФ Сергей Рудаков и заместитель руководителя областного департамента культуры Мария Мазур. Официальные лица просидели на форуме недолго. Что, впрочем, неудивительно. А форум, между тем, продолжил свою работу. Фактически все выступления были интересными и заслуживают читательского внимания. Несмотря на то, что на форуме обсуждалась в основном воронежская повестка, многое из сказанного будет интересно и российскому читателю. Ниже мы вкратце приведём основные тезисы спикеров форума.

Ведущий форума член Союза писателей России, профессор Воронежского госуниверситета, руководитель Центра по изучению консерватизма, директор Зональной научной библиотеки ВГУ Аркадий Юрьевич Минаков, представил доклад на тему: «Опора на традицию – как реальная основа государственной политики в области культуры». Аркадий Юрьевич начал с того, проанализировал три события года.

– Все федеральные и местные СМИ в начале октября ярко и эмоционально, – сказал он, – написали о скандале, разразившемся в Россоши (райцентр на юге Воронежской области – Ред.), где бывшие альпийские стрелки-фашисты из Италии при поддержке местной администрации воздвигли памятник своим соратникам, погибшим в годы Великой Отечественной войны на нашей земле.

31 октября в здании Архангельского управления ФСБ молодой человек, крайне левых убеждений, пишущий в Интернете под ником «Сергей Нечаев» (так звали знаменитого экстремиста конца 1860-х гг., личность и деятельность которого нашла отражение в знаменитом контрреволюционном романе Ф.М. Достоевского «Бесы», там он был выведен под именем Петра Верховенского), взорвал себя при помощи самодельного устройства, ранив при этом трех сотрудников ФСБ.

А 12 июня в центре Воронеже в рамках «Платоновфеста» прошли так называе­мые «Пушкинские игры». При большом стечении народа местные поклонники пост­модерна продемонстрировали такие «перформансы» и «инсталляции» как «Кибер– Пушкин», «Мертвый петушок», «Сказка о царе Салтане. Деконструкция», «Пушкин в авангарде» и пр. Целый ряд наблюдателей отметили, что по интенсивности радужных красок и очень специфической атмосфере абсурда это действо сильно смахивало на гей-парад. Убежден, что Александр Сергеевич, отличавшийся вспыльчивым нравом и дворянскими представлениями о чести, не преминул бы вызвать организаторов подобных игрищ на дуэль с соответствующими последствиями. Возникает вопрос: а надо ли нам нечто подобное на бюджетные деньги и в центре города?

Что общего можно найти в этих трех, казалось бы, очень разных событиях? Все они в той или иной степени, где-то больше, где-то меньше, являются порождением нынешней невнятной культурной политики.

Поясню. Памятники выдающимся людям и событиям формируют то, что называется национальной памятью, национальной традицией. Эти увековеченные в граните, мраморе и бронзе выдающиеся люди и события – выступают как идеал для подражания, как то, что должно определять жизненные ценности и стратегию поведения современных людей. С фашизмом у нас вроде бы все ясно, окончательно разобрались в 1945-м, и теперь редко кто осмеливается выдавать это явление за позитивное. И, тем не менее, памятник его носителям стал реальностью на воронежской земле.

Теперь о "радужных" инсталляциях в центре города. Недавно выяснилось, что эти постмодернистские игры и им подобные акции имели обратной стороной приостановку на несколько лет реализацию проекта памятника основателю города воеводе Сабурову. Большие суммы шли на "Платоновфест", в рамках которого, к примеру, ставились прорывные во всех смыслах спектакли о нравственных страданиях старых педерастов.

Теперь относительно террористического акта в приемной ФСБ, совершённого анархо-коммунистом, подчеркивавшим, что образцом подражания для него являлись террористы и организаторы массовых политических убийств сравнительно недавнего прошлого.

При чем здесь культурная политика? А при том, что названия улиц, площадей, скверов и т.д. наших городов являются неотъемлемой частью культурной политики. Они формируют значительный сегмент национальной исторической памяти, служат своего рода визитной карточкой того или иного города и региона и надо четко осознавать очевидный факт. Названия улиц в честь организаторов индивидуального и массового террора и гражданских братоубийственных войн способствует легализации определенных политических "практик" как некую норму и доблесть, это реальная апология террора, далеко не безобидная. Чтобы понять, как подобная топонимика может воздействовать на сознание, стоит вспомнить запись из писательского блокнота Евгения Замятина в 20-30-е годы, когда массово переименовывались улицы: "Девочка спрашивает (ей сказали, что идут по улице Чайковского):

– А Чайковский – он кого убил?"

Почему возможны подобные явления в наши дни? Ведь речь идет о крайне негативных фактах, невозможных в интеллектуально, нравственно и эстетически здоровом обществе. Ответ очевиден: с одной стороны, явно затянулась инерция негативной идеологической традиции советского периода (хотя, еще в блокадном Ленинграде в январе 1944 года многим улицам и площадям вернули старые названия, к примеру проспект 25 Октября вновь стал Невским, а площадь Урицкого – Дворцовой. В 1945 году подобная практика распространилась на центральные улицы Киева, Харькова и Одессы, но затем всё застопорилось), с другой, продолжают действовать ультралиберальные установки культурной политики, восходящие к временам Ельцина, очевидно ведущие к отказу от национальных традиций.

Далее Аркадий Минаков рассказал, что на встрече с губернатором А.В. Гусевым предложил обогатить культурно-исторический облик Воронежа через введение в публичное культурное пространство города имена людей, связанных с ним своей биографией и деятельностью. Речь идёт о таких известных именах как философ Николай Фёдоров, писатель Евгений Замятин, художник Павел Филонов, русский мыслитель Георгий Федотов, издатель и журналист Алексей Суворин. Кроме того, по мнению Минакова, необходимо вернуться к решению вопроса об увековечении памяти основателя Воронежа, воеводе Сабурову, памятник которому планировалось поставить еще в 2016 году.

Кроме того , Аркадий Юрьевич предложил расширить практику двойного названия улиц, вернув к жизни старые – дореволюционные. К примеру, центральный проспект города теперь с одинаковым правом называют и проспектом Революции и Большой Дворянской. Примеры возможных двойных названий!) звучат так: 25 Октября улица // Богоявленская улица; III Интернационала улица // Ситников переулок; Веры Фигнер улица// Предтеченская улица; Войкова улица // Воскресенская улица; Героев Революции улица// Рощинская улица; Дзержинского улица // Покровская улица; Коминтерновский переулок// Надеждинский переулок и т.д. Рады сообщить, что пока готовился этот материал на декабрьском заседании комиссия по культурному наследию Воронежской городской администрации предложение Минакова о присвоении двойных названий (современное и дореволюционное) улицам воронежского центра в целом одобрила.

А своё выступление на форуме Аркадий Минаков закончил так:

« Хочу особо подчеркнуть: мы не собираемся что-либо разрушать и ломать через колено и осуществлять сомнительные эстетические эксперименты, как это зачастую делают наши оппоненты… Постмодернистские "Винзаводы", "деконструкции мертвых петушков" эксперименты со страданиями пожилых педерастов, мечтающих стать актерами – пусть их финансируют спонсоры. Пусть они будут. Но не в центре национальной жизни. Культура должна способствовать сохранению исторической памяти, возвышению и облагораживанию человеческой природы, а не вести к энтропии, деградации и расчеловечиванию».

Выступление профессора Воронежского опорного университета, председателя Воронежского отделения Союза Дизайнеров России Евгения Михайловича Барсукова также касалось мемориальной памяти.

– По-прежнему, – заявил он, – улицы Воронежа (да и других населенных мест страны) носят названия в честь революционеров-террористов. И это в то время, когда Россия ведет борьбу с международным терроризмом, в том числе и за пределами своих границ! К сожалению, принятый 100 лет назад ленинский план монументальной пропаганды, призванный посредством произведений монументального искусства внедрять в массовое сознание коммунистические идеи, продолжает осуществляться. Устанавливаются памятники и мемориальные доски деятелям коммунистической партии, а также мемориальные знаки в честь событий, имеющих явно выраженный оттенок «красного» цвета.

Примеры? Пожалуйста: В сентябре 2017 года в Воронеже открыли памятник советскому партийному и государственному деятелю коммунисту В.И. Воротникову (член Политбюро ЦК КПСС, Первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, Первый секретарь Воронежского обкома КПСС). До этого, в 2012 году, на доме № 3 по улице Дзержинского открыли посвященную ему же мемориальную доску.

В 2018 году в честь 100-летия ВЛКСМ власти Воронежа согласовали установку мемориала в Комсомольском сквере, устроенном на месте снесенного в 30-е годы Владимирского собора. Аналогичный памятник появился и в Калаче.

А вот с установкой мемориальной доски, посвященной визиту Государю Императора Николая II в 1914 году в Воронеж на фасаде бывшей Мариинской гимназии, – проблема. Идея ее установки и эскиз были единогласно одобрены городской комиссией по культурному наследию в сентябре 2016 года. Однако свое согласование на ее размещение до сих пор не дает Управление по охране объектов культурного наследия Воронежской области: не тот текст, не те размеры, да и вообще – не там.

Несмотря на происходящие в российском обществе перемены, подчеркнул докладчик, все еще доминирует одностороннее освещение трагических событий времен Гражданской войны, унесшей множество жизней наших соотечественников.

Односторонняя трактовка противостояния «красных» и «белых» относится и к мемориальной памяти – увековечению в памятниках и монументах информации в основном о жертвах так называемого «белого террора».

Но, наряду с «белым» проводился и «красный террор», начавшийся гораздо раньше гражданской войны. «Красный террор», в отличие от «белого террора», был направлен против социальных групп, провозглашённых большевиками классовыми врагами: дворян, офицеров, священников, казаков, промышленников, помещиков, ученых, интеллигенции и т.п.

На территории одной только Воронежской области располагаются 112 воинских захоронений времен Гражданской войны. Однако, памятные знаки, установленные на них, как правило, указывают на то, что в братских могилах похоронены герои-красноармейцы. В некоторых случаях указаны даже их фамилии. И, не слова о других участниках братоубийственной войны. Но в братоубийственной войне нет, и не может быть героев. Есть только жертвы. В связи с этим профессор Барсуков предложил увековечить память о тех, кто погиб в этой войне, особым памятным знаком – «Жертвам гражданской войны».

Установка мемориальных памятных знаков «Жертвам гражданской войны» на братских могилах и в местах, где проходили боевые действия, позволит восполнить «белые пятна» нашей отечественной истории и будет способствовать дальнейшей консолидации российского общества.

«Культурный "взрыв" конца ХХ века: упадок культуры и/или поиск новых путей?» На этот вопрос попыталась ответить на форуме декан филфака ВГУ Ольга Анатольевна Бердникова.

– Часто для характеристики рубежной ситуации и сознания нынешнего поколения людей, – сказала она, – ученые употребляют понятия: антропологическая катастрофа, апокалипсис, кризис, переходная эпоха, переоценка ценностей, культурный «взрыв». Однако такие явления характерны для рубежных эпох, это типологические приметы любой рубежной эпохи. Еще в 1983 году, получая Темплтоновскую премию «За прогресс в развитии религии», А.И. Солженицын так охарактеризовал духовное состояние мира на рубеже ХХ-ХХ1 веков: «Сегодня мир дошел до грани, которую, если бы нарисовать перед предыдущими веками – все бы выдохнули в один голос: «Апокалипсис!» Но мы к нему привыкли, даже обжились в нем. Достоевский предсказывал: «Мир спасется уже после посещения его злым духом». Спасется ли? – это еще предстоит увидеть, это будет зависеть от нашей совести, от нашего просветления, от наших личных и соединенных усилий в катастрофической обстановке».

Именно поэтому рубежные эпохи всегда поднимают главные вопросы. В конце ХХ века, как и в его начале, вместе с изменением многих представлений о мире, вновь актуализировался один из сущностных вопросов: что есть культура?

Общечеловеческие ценности, по мнению Ольги Бердниковой, на которые чаще всего ссылаются современные либеральные деятели, на рубеже ХХ-ХХ1 веков «не работают»: как же они общие, если ценности разные? Мы не допускаем возможности для ребенка осуществить «выбор пола», однополые браки, мы не называем «гуманитарными акциями» бомбежки Белграда американскими самолетами, как писала об этом западная пресса.

В России, которую не случайно называют литературоцентричной страной, культура в целом и литература в частности являются одной из основных и высших форм выражения национального самосознания и духа народа, высшим способом реализации духовных потенций русского языка.

Больше всего памятников в российских городах поставлены писателям и героям их произведений: А.С. Пушкину, Н.В. Гоголю, С. Есенину, И. Бунину, Василию Теркину А. Твардовского, Белому Биму Г. Троепольского. Названия русских романов дали мировой культуре «ключевые слова»: «герой нашего времени», «мертвые души», «отцы и дети», «преступление и наказание», «война и мир». Русская классика определила ту основную аксиологическую парадигму, которая ориентирует человека на высшие духовно-нравственные ценности, а ценностная ориентация личности всегда была и остается главной задачей культуры.

Культура является в наше время ареной острой духовной борьбы. От того, что читают и смотрят люди рубежа XX и XXI веков и как интерпретируются классические и современные произведения в такой литературоцентричной стране, как Россия, во многом зависит духовно-нравственное состояние общества в целом и отдельного человека в частности.

Ольга Бердникова оптимистически заметила, что в художественных произведениях наших дней уже есть приметы смены кризисной стадии культуры органической стадией. Новая отечественная культура рубежа ХХ-ХХ1 веков в ее православном и светском «векторах» позволяет ориентировать читателя на сохранение духовно-нравственной доминанты как гарантии личностного начало в современном человеке. Отвечает на вопрос: как жить по совести, когда жить по совести невозможно?

С очень интересным докладом «Вас здесь не стояло» или историко-культурное наследие, как обоснование прав и свобод человека и гражданина» на форуме выступил доктор исторических наук из ВГУ, Юрий Васильевич Селезнев.

– Сталкиваясь с вопросами и проблемами сохранения, преумножения и развития историко-культурного наследия, – заметил он, – мы оказываемся в недоумении – его важность оказывается не очевидной для большинства населения страны. Широким массам трудящихся, особенно на тяжелом поприще чиновной службы, не понятно какую непосредственную или отложенную прибыль предоставляют собой «места памяти» или археологический слой.

Оказывается понятие «культурное» наследие имеет на сегодняшний день довольно любопытное определение. Культурное наследие — часть материальной и духовной культуры, созданная прошлыми поколениями, выдержавшая испытание временем и передающаяся поколениям как нечто ценное и почитаемое. Причем ценность, чего-либо, в том числе объектов историко-культурного наследия, подразумевается главным образом в экономическом смысле как синоним понятия «потребительная стоимость», то есть значимость, полезность предмета для потребителя.

Федеральный закон N 73 (от 25 июня 2002 г.) в Статье 3 утверждает, что «К объектам культурного наследия… относятся объекты недвижимого имущества (включая объекты археологического наследия) и иные объекты, ….возникшие в результате исторических событий, представляющие собой ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии или антропологии, социальной культуры и являющиеся свидетельством эпох и цивилизаций, подлинными источниками информации о зарождении и развитии культуры».

Размышляя об источниках права, Юрий Селезнёв замечает далее, что на самом деле термин «источник права» в идеальном смысле – это правосознание, под которым понимается желаемое право (представления о будущем праве). Желаемое право возникает тогда, когда правовое чувство фиксирует нарушение значимых для человека интересов.

Ярким примером реализации желаемого права на уровне международных отношений является заявление в конце 2011 года Министра просвещения Израиля Гидеона Саара о том, что "условием развития исследований истории этой земли (Палестины), свободы вероисповедания для всех религий является сохранение израильского суверенитета в Иерусалиме". Основой для такого заявления послужили археологические раскопки, в ходе которых была найдена маленькая, размером с пуговицу в два сантиметра диаметром, печатка из обожженной глины. На ней сохранилась надпись на арамейском языке, два слова – "7ЭХ" и пониже "^'Л". Первое слово на арамейском означает "чистый"; второе слово – это предлог "для", за которым следует принятая до сих пор в иудаизме сокращенная аббревиатура Имени Божьего. Такие печати использовались как свидетельство ритуальной чистоты. Сразу же после этой находки Министр культуры и спорта Израиля Лимор Ливнат, в ведении которой находится Управление древностей, подчеркнула, что "эта печать не только редкая археологическая находка, но и доказательство нашего права на Землю Израиля, доказательство того, что Иерусалим – наша столица навеки. И это доказательство мы предъявляем всем тем, кто пытается оспорить наши права, закрывая глаза перед фактами и бросая пыль в глаза всему миру".

«Таким образом, – делает вывод историк Юрий Селезнёв, – мы не можем не учитывать такого источника права как «желаемое право», которое как идеальное представление о справедливости нередко основывается на наших представлениях об истории, о нашей причастности к той или иной территории... Неоспоримыми доказательствами этого владения являются историко-культурные артефакты, культурные ценности, которые созданы нашими предками и наследниками которых мы вправе себя считать. Именно поэтому исторический факт или археологический артефакт приобретает в нашем правосознании политическое и экономическое значение, отстраняя от права наследования менее причастных или не причастных к нашей истории или культуре людей, групп, народов и государств. Именно историко-культурное наследие становится причиной формулы: Чужой земли мы не хотим ни пяди, //Но и своей вершка не отдадим».

Кандидат психологических наук, Людмила Александровна Белозорова говорила о состоянии современной поэзии, ее положению и роли в современном культурном обществе. Она напомнила, с 1999 года по предложению ЮНЕСКО 21 марта отмечается Всемирный день поэзии, призванный служить созданию позитивного образа поэзии как подлинно современного искусства, открытого людям. «Поэзия может стать ответом на самые острые и глубокие духовные вопросы современного человека — но для этого необходимо привлечь к ней как можно более широкое общественное внимание» — говорится в обращении ЮНЕСКО.

Прошло почти 20 лет со времени принятия данной резолюции. За это время появилось новое поколение, изначально не приученное много и вдумчиво читать». По данным Министерства культуры с 2000 по 2017 год в России закрылось 13 тысяч библиотек!

В то же время мы наблюдаем феномен Полозковой. Литературный критик Валерий Румянцев дает свою оценку относительно данного автора: «Многие называют Веру Полозкову чуть ли не самым выдающимся современным поэтом; утверждают, что только она собирает сегодня залы, куда люди приходят послушать её стихи в авторском исполнении и платят за это деньги. А спектакль «Вера Полозкова. Избранное.» пользуется шумным успехом. Стихи в этом спектакле читает Полозкова и актёры. Со сцены в зал периодически летит нецензурная брань — и как отзвук восторженные отзывы о спектакле в Интернете. Что это? Назвать это «действо» подъёмом поэзии язык не поворачивается. Заподозрить Полозкову в графоманстве – не совсем справедливо. Скорее всего – это иллюстрация всеобщей деградации: и тех, кто на сцене, и тех, кто в зале. К сожалению, многие не понимают, что безнравственность общества – это гноящаяся рана, отравляющая весь организм. Если посмотреть указанный спектакль и проанализировать стихи Полозковой, сам собой напрашивается вывод: «гельманы» снова пошли в атаку. (Марат Гельман – это действительно потрясающее явление. По уровню цинизма, манипулирования и выдавания черного за белое. Это тот самый человек, с легкой руки которого по большому счету детский хор пел «Мурку». Тот самый, что готов использовать каждую возможность для эпатажа, а любых оппонентов обвиняет в мракобесии).

«Несомненно, – заключает докладчица, – в современной российской поэзии много разных имён. Известных, малоизвестных и неизвестных вовсе. Но много и графоманов. Если поэзия теряет читателя, то во многом это связано с тем, что читатель теряет доверие к поэту. Потому что привык уже к литературной вседозволенности, к тому, что опубликовать можно всё, что угодно. И если опубликовано, то это не значит «хорошо». Кроме того, как ни парадоксально, читателю и поэту почти негде встретиться. Это как найти настоящего друга в толпе – помочь может только случай. Так и с хорошей поэзией встретиться читателю сегодня непросто».

Кандидат филологических наук, основатель и руководитель Интеллектуального клуба «Кратер Андрей Викторович Гончарук затронул философские аспекты понятия «культура» и их роль в определении вектора культурной политики.

Он напомнил, что понятие «культура» изначально было связано с сельским хозяйством и лишь, затем расширено до более широкой сферы: впервые это сделал древнеримский оратор и государственный деятель Марк Туллий Цицерон в «Тускуланских беседах». А немецкий философ Освальд Шпенглер, выделяя оппозицию культуры и цивилизации, связывал последнюю с «мировым городом», противостоящим «деревне» как символу традиционного уклада. Шпенглер использует понятие культура в узком, историческом смысле. И именно в этом ключе говорит о множественности культур, среди которых особо выделяет русскую культуру, подчёркивая, что она представляет собой самостоятельное образование, отличное от культуры западноевропейской.

Отсюда следует, что знаменитое и, на первый взгляд, пессимистическое название его книги «Закат Европы» не следует понимать как «Закат России» – такое прочтение было бы категорически не верным. В частности, философ пишет: «Как вполне созревшие образования, каждое из которых, следовательно, является телом достигшей своего полного завершения душевной стихии, можно рассматривать китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, арабскую, западную культуру и культуру майя. В качестве находящейся в возникновении перед нами культура русская».

При этом культура по Шпенглеру превращается в цивилизацию именно тогда, когда её развитие останавливается, достигает логического завершения, и творческий потенциал носителей данной культуры исчерпывает себя.

«Таким образом, – замечает Андрей Гончарук, – когда мы читаем у Шпенглера неутешительные выводы о том, что преумножение культурных ценностей на современном этапе невозможно и имеет смысл заботиться лишь о сохранении уже созданных, и, не пытаясь создать что-то значительное в гуманитарной сфере, формируя в первую очередь не творцов, но инженеров и пассивных потребителей чужого творчества, то следует понимать, что как раз к России эти его выводы не относятся».

И коль скоро для России, в отличие от Западной Европы, закат

ещё не наступил, то приоритетной задачей культурной политики в долгосрочной перспективе выступает, как это и обозначено в принятых на федеральном уровне «Основах государственной культурной политики», создание условий «для реализации каждым человеком его творческого потенциала» в гуманитарной сфере.

Но культурные ценности создают не массы, а отдельные выдающиеся представители. Всего несколько человек: Кольцов, Никитин, Бунин, Платонов – принесли Воронежу славу важнейшего литературного центра России. Поэтому максимальные результаты в культурной политике может принести усиление работы с одарёнными детьми. А для формирования будущей интеллектуальной элиты представляется целесообразным возрождение лучших достижений дореволюционной России, в частности, открытие классических гимназий в подлинном смысле этого слова, то есть с изучением латыни, древнегреческого и двух современных иностранных языков. Но будущий гений вполне может за­родиться и где-нибудь в глубинке . Поэтому необходимо вкладывать средства и в обновление и увеличение библиотечных фондов сельских библиотек и домов культуры. Создание новых ценностей, подчеркнул Андрей Гончарук, невозможно без усвоения опыта предшествующих поколений. Задача культурной политики государства – обеспечить наилучшие условия для передачи этого опыта.

О проблемах культуры России в современных условиях говорил заслуженный артист РСФСР, заслуженный деятель искусств РФ Александр Николаевич Латушко.

Вначале своего выступления он подчеркнул важнейшую роль культуры в событиях Великой Отечественной войны. Культура сделала всё, чтобы истинный патриотизм, рождённый в самых страшных испытаниях, наполнял сознание и формировал мировоззрение, мобилизующее людей на подвиги во имя защиты отчизны, даже ценою собственной жизни.

Сегодняшнее же духовное состояние российского общества не может не беспокоить. Весьма прискорбно сознавать, что по сегодняшнему состоянию культура практически, не способна духовно окормлять людей. Достаточно пристально взглянуть на все центральные телевизионные каналы, чтобы увидеть как сформировавшиеся кланы, поделили между собой эфирное время и не допускают в телеэфир никого иного, будь он хоть невероятно талантлив. Здесь всё подчинено только развлекательной наживе и не более того.

Не устоял от этих потрясений и современный театр, породивший множество нуворишей, выдающих со сцены ненормативную лексику и обнажёнку, выступая в роли так называемых реформаторов, прикрывающих свою бездарность иллюзией новизны и псевдомодернизма.

Поэтому сегодня нужно, прежде всего, высшему руководству культурой страны произвести самую строгую ревизию средств, идущих на создание бесчисленных сериалов, напичканных сплошь и рядом криминальными сюжетами. Создаётся полное ощущение, что Россия в криминале, буквально, погрязла. А это порождает у людей тягчайшее ощущение безысходности нашей жизни. В кинематографе кроются огромные возможности спасения государственного бюджета и целенаправленного использования его на поддержку и развитие культуры.

«У нас в Воронеже, – заметил Александр Латушко, – также порождено парадоксальное явление проведения ежегодного Платоновского фестиваля, который проходит в течение всего одной недели в году, но затраты на его проведение зашкаливают аж за 90 миллионов рублей, в то время, когда все другие сферы культурной жизни области прозябают на нищенском уровне зарплат специалистов – руководителей различных самодеятельных и профессиональных творческих коллективов, артистов и других специалистов, а средства на создание новых программ и спектаклей достигли самого мизерного уровня…»

По его мнению, на сегодняшний момент совершенно очевидна необходимость консолидации усилий государства в создании условий для роста истинной, а не коммерческой культуры, особенно направленной на глубокое идейное и духовное воспитание подрастающего поколения и молодёжи.

«Сохранения историко-культурного наследия Великой Отечественной войны в культурной политике Воронежской области» – так называется весьма обстоятельный и насыщенный фактами доклад краеведа, историка, председателя правления регионального отделения ООПО «ВСС М.Т.Калашникова» Валентина Алексеевича Котюха. Он напомнил собравшимся о давнем, от 27 ноября 1972 года, принятом по предложению ветеранов войны решении Воронежского городского Совета депутатов трудящихся: «Создать по линии фронта боев с немецко-фашистскими захватчиками за город Воронеж долговременные историко-мемориальные сооружения, отражающие идею увековечения памяти погибших воинов, величие борьбы Советской Армии». Мемориал получил официальное название — Линия Ратной Славы (ЛРС) и проходит полосой на 50 километров. Проект ЛРС был разработан в институте Воронежгражданпроект авторской бригадой в составе краеведа-фронтовика Александра Ивановича Гринько, архитекторов Юрия Митрофановича Власова и Владимира Александровича Бороздина. В проекте отмечалось, что все памятные знаки, независимо от их размеров и значения, будут иметь единую эмблему: «Линия Ратной Славы. 1942-1943». Но сегодня проект ЛРС хранится в спецчасти управления главного архитектора Воронежа и до сих пор засекречен. К нему нет свободного доступа….

Сегодня на памятных местах боёв, политых кровью защитников Воронежа, гуляет бульдозер и мотопила. Как заметил докладчик: «Каждый день в нашем городе вырубаются не просто деревья, а слава города-фронта». Многие считают, что завещание ветеранов неисполнимо. Однако опыт Ленинградской области, где достопримечательными местами объявлены «Военно-мемориальная зона «Прорыв блокады Ленинграда, 1941-1944 гг.» и «Невский пятачок» показывает, что все зависит от желания чиновников и от требования общественности.

Кроме того Валентин Алексеевич считает, что очень важно для сохранения исторической памяти постановка на учет мест массовых расстрелов советских людей, концлагерей, знаки Солдатских полей, места дислоцирования госпиталей, отмеченные места падения советских самолетов, места боевых действий партизан, могилы местных жителей, погибших при разминировании полей. В настоящее время не учтены и заброшены обелиски, поставленные в этих памятных местах в годы Советской власти.

В 2013 году на заседании комитета «Победа» Президент РФ Владимир Владимирович Путин ставил задачу увековечить погибших солдат и офицеров в местах их гибели и провести повторную паспортизацию захоронений. Как же выполнено распоряжение президента в нашей области? В Воронеже в братской могиле №2 (памятник Славы) числится 10784 человека, но известных только 1168, увековечено на плитах еще меньше, а погибших в этом районе несколько десятков тысяч. Ещё хуже обстоят дела в районах области. На братских захоронениях допускаются ошибки. Много уже информации захоронений утеряно.

Бездействие и равнодушие чиновников привели к уничтожению памятников на бывшем воронежском заводе им. Коминтерна. Сначала снесли памятник Ленину, потом легендарному реактивному миномету «Катюше», ликвидировали музей боевой и трудовой славы завода, а осенью 2018 года новый собственник снес памятник «Погибших за Родину – помните!», поставленный в 1970 году, и снял мемориальную доску разведчику Василию Жеребилову на цехе, где он работал.

Закончил своё выступление Валентин Котюх так: «Только сохранив память об ушедшей героической эпохе, нынешнее поколение может назвать себя наследниками Победы. Её нам завещано беречь, уходящими ветеранами».

"Закрыть Окно Овертона. Долг интеллигенции – противостоять технологии расчеловечивания", так назвал свой глубокий доклад известный воронежский журналист, писательГеннадий Михайлович Литвинцев .

«Кто-нибудь из вас предполагал десять лет назад,– задался он вопросом, – что на мосту в центре Петербурга будет выставлено гигантское изображение мужского члена, что этот, с позволения сказать, перформанс не только будет дозволен, но и удостоен государственной премии РФ? Что в Россоши, прифронтовом городе Великой Отечественной, установят памятник «неизвестному фашисту»? А можно ли было ожидать, что в концертном зале Воронежа будут выступать эстрадные группы, чьи номера, по заключению экспертов, «содержат пропаганду алкоголя, наркомании, суицидального поведения, каннибализма, садизма, разврата, половых извращений, изобилуют ненормативной лексикой, глумятся над смертью, выражают ненависть к семейным и государственным устоям»? Афиша одной из групп, которую сейчас ждут в городе, призывает публику смаковать «сладкий аромат грехопадения в утробах притонов», обещает танцы на костях, пороки ночной столицы, триумф гедонизма. Открытым текстом!»

Оказывается американский юрист и общественный деятель Джозеф Овертон в деталях описал процесс, как совершенно чуждые и даже ненавистные обществу идеи поднимаются из помойного бака общественного презрения, отмываются и, в конце концов, закрепляются законодательно. Все предлагаемые обществу идеи и проекты, согласно Овертону, проходят стадии:

Немыслимые.

Радикальные.

Приемлемые.

Разумные.

Стандартные.

Действующая норма.

Сопротивление общества радикальным, а иногда и откровенно людоедским идеям и планам, укрощает фирменный лозунг либерализма — толерантность как запрет на табу, запрет на исправление и предупреждение губительных для человеческой природы отклонений. Во время последнего этапа движения «Окна Овертона» из категории «популярное» в «актуальную политику» общество уже сломлено. Оно уже согласилось со своим поражением. Так было с легализацией однополых отношений в Европе. На очереди легализации инцеста и детской эвтаназии. Описанная Овертоном технология легче всего достигает своих целей в обществе, у которого нет идеалов, и, как следствие, нет чёткого разделения добра и зла.

Казалось бы, для чего западным патронам всеми силами, выкручивая руки, добиваться от властей подконтрольных стран, вроде Грузии или Украины, обязательного шествия «розовых и голубых», вызывающего неприязнь и протест населения, и без того имеющего немало причин для недовольства? На самом деле, гей– парад – акт глубоко символического значения. Марш геев – это как парад победителей в поверженной столице, флаг над взятой крепостью, последний гвоздь в гроб свободной от духовного (нередко и физического) насилия, независимо мыслящей личности. Западные кураторы хорошо понимают: аборигены ещё могут как-то извернуться и вернуть себе захваченную пришельцами собственность и землю, закрыть чужие базы, укрепить обороноспособность и суверенитет – но восстановить поруганную веру, порушенную национальную идентичность, очистить испоганенную душу, обратить вспять разрушение морали и традиций им не под силу. Перемены в ментальности чаще всего необратимы.

Главное, чтобы человек перестал стыдиться в самом себе зверя, отказался считать себя созданием божьим с душой, разумом и совестью – и с потерянной волей, покорно, а лучше – с восторгом, ощущая себя сверхчеловеком, шел в стаде, понукаемый погонщиками, с навешанными на него радужными тряпками и бубенцами.

Для неправедно разбогатевшей верхушки общества, подчеркнул Геннадий Михайлович, свойство подлинно– художественного слова прояснять суть происходящего просто опасно. Вот и разгадка того, почему в современной либеральной критике, в решениях разных конкурсных жюри, словно в насмешку, посредственное объявляется хорошим, отвратное – лучшим, а всё высшее и честное осмеивается и изгоняется. Нельзя признать случайностью, что на телевидении и радио – а они в большей мере определяют ныне духовный мир человека – сразу же, первоочередным порядком, была проведена жесткая зачистка от таких рудиментов прежней эпохи, как классическая литература и музыка. Пролеткультовский опыт "сбрасывания классиков с корабля современности" был повторен радикальнейшим образом.

Однако наивно было бы объяснять изгнание искусства и литературы с поля масс-медиа только невоспитанностью и дурновкусием их хозяев. Проблема намного серьезнее – она заключается в глубоком, коренном антагонизме идеологии "первоначального накопления" и рынка с традициями большого искусства, национальной классики. Народолюбие русских писателей, их внимание к "маленькому человеку", сочувствие "униженным и оскорбленным" невозможно примирить с шоковой терапией и пропагандой лозунгов "больше наглости", "возьми от жизни все", "мы этого достойны". Нас целенаправленно отлучают от национального культурного наследия, от созданного классиками великого духовного пространства, чтобы сделать манипулируемыми, легко поддающимися внушениям, не способными на протест и сопротивление. Человека, в соответствии с духовной традицией России, отзывчивого на "вселенские" вопросы, думающего категориями добра и зла, мировой справедливости, генерирующего новаторские научные и художественные идеи, хотят превратить в "прагматика", годного воспринимать лишь свою эгоистическую, примитивно понятую "пользу", интересоваться искусно препарированной для него телевизионной "политикой", довольствоваться бытовым комфортом и грубыми развлечениями. Такое отлучение людей от культуры, от освоенного предками духовного пространства процесс даже более опасный, чем отстранение от собственности или бесплатного здравоохранения. Если человек, как и народ в целом, сохранил "душу живу", он еще может вернуть собственность, даже утраченные территории, заново накопить богатства.

Восстановить же порушенные духовные традиции, поруганные святыни, нравственные ориентиры, свою национальную идентичность представляется делом почти безнадежным. Делается это сознательно. Это не проблема недосмотра начальства. Это создание сознательных структурных отношений между народом и властью. Это очередной опиум. Как будто накурившиеся опиумом люди – хороший материал для стабильного общества. Совсем наоборот.

«И надо знать, – предостерёг Геннадий Литвинцев, – что в противостоянии технологиям расчеловечивания обществу нельзя сейчас полагаться на государство, слепо доверять ему, ждать от него каких-то действенных мер. Мы видим, что общественные организации, гражданское общество, СМИ и даже настроения и желания большинства населения ничего не значат. Пришел к руководству нашей областью человек либеральных взглядов, к тому же с авторитарным типом мышления и действий – и увяли у нас и до того слабые ростки гражданского общества, притихли все общественные организации, расцвел фаворитизм, подхалимаж, СМИ стали по стойке «смирно», возник настоящий культ личности, причем в столь грубой и архаичной форме, что, казалось бы, немыслимо было после ХХ съезда КПСС. В ужасное положение попала культура – она попала в руки случайных выскочек, невесть откуда взявшихся и черт их знает, куда потом провалившихся, но успевших её облапошить, обчистить, надругаться и надсмеяться над всем, что еще представлялось аборигенам ценным и богохранимым. И хоть кто-нибудь из власть имущих подал голос против надругательства над культурной жизнью области? Слышны ли были голоса депутатов дум, культурного начальства, общественных советов, партий и проч.? Они и сегодня, в самых общих выражениях поприветствовав наш форум, сделали ручкой, как только начались выступления действительных представителей культуры, не пожелав их слушать. Им не интересны ничьи мнения и доводы, у чиновников свои представления о культуре: служить и не возникать!»

В то же время в стране выстроена система тотального гибридного контроля. Стоит кому-то из журналистов, публицистов или просто известных людей высказаться в «неправильном ключе», как либеральное лобби тут же «отключало» его от доступа к СМИ, от доступа на концертные и театральные площадки и так далее. Очевидно, что происходит это до сих пор. У части нашей творческой интеллигенции свои герои — террорист Сенцов, пойманный на растрате Серебренников и так далее. И вот мы только сейчас, по большому счету, осознаем, что происходит, что мы под новым, куда более лукавым, игом. Нужно искать способы сделать так, чтобы либералов во всяких комитетах, советах и жюри был такой процент, который они набирают на выборах. Пожалуй, это честно и справедливо. Вот только как этого добиться? Можно сказать, что это главный вопрос внутренней политики в сегодняшней России.

Здоровый политический и культурный консерватизм, заключил Геннадий Михайлович, вовсе не является стремлением утянуть в прошлое, в средневековую архаику, лишить народы перспектив на будущее. Это – желание сберечь в быстро меняющемся мире вечные ценности, ради которых стоит жить и умирать, держаться за них в движении, не растрачивать золото народной души на блестящие побрякушки быстро проходящей политической моды. Мы все больше убеждаемся, что реальные духовные ценности невозможно заменить набором утилитарных свобод, сомнительных прав и понижением планки дозволенного.

О поддержке и пропаганде традиционной культуры и ее духовных ценностей говорила этно-музыколог, профессор, заведующая кафедрой этно-музыкологии Воронежского государственного института искусств, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, Галина Яковлевна Сысоева .

– Под традиционной культурой, – пояснила она, – мы понимаем свод норм, обычаев, правил, духовных и материальных ценностей и механизмов их трансмиссии, которые веками складывались в низовой среде общества – у простого народа, передавались из поколения в поколение. В основном, эти нормы и правила складывались у крестьянства и через миграцию в города транслировались и укреплялись, конечно, уже в трансформированном виде в городах.

Но сейчас роль традиционной культуры в обществе существенно ослабла, потому что истончается её слой. И как можно говорить о сохранении традиционной культуры вообще, если угасает жизнь в селах, а некоторые села вообще исчезают. Например, в селе Махровка Борисоглебского района Воронежской области перед Великой отечественной войной было почти 30 000 жителей, а в 2010 году – чуть больше 500! В Богучарском, Калачеевском районах ставят памятники исчезнувшим населенным пунктам: здесь были села и хутора такие-то. Отсутствие работы в селе, закрытие школ, магазинной, клубов, почты, все это результат урбанизации, глобализации, стремительного развития новых технологий, приоритет капиталистических отношений в обществе. И вот уже на первый план выступают новые ценности для человека: крайний прагматизм в отношениях, личная успешность определяется не столько реальными достижениями, сколько количеством заработанных денег, да и личная власть нужна только для этого.

А между тем, именно традиционная культура со своим, так называемым обычным (то есть не писаным) правом может и должна быть национальной идеей воспитания подрастающего поколения: воспитывать на традиционных ценностях (они одинаковы у любого народа). Это такие ценностные ориентиры как: семья, соборность, общинность, вера, уважение к старшим, уважение к труду, любовь к родине, знание и уважение своих традиций.

Ни государство, ни даже религия с задачей сохранения традиционных ценностей справиться не могут. У государства нет механизмов воспитания – массовых и авторитетных общественных организаций, у религии их тоже нет – сказывается атеистическое прошлое. Мало того, борясь с религиозными обычаями, праздниками, запрещали и народные, поскольку они были неразрывно слиты.

Похоже, что единственный способ возрождения традиционных ценностей – система образования: общего, дополнительного, среднего, высшего. И на каждой ступени образования надо находить способы приобщения к традиционной культуре, а значит – и воспитания молодежи через традиционную культуру. Все другие варианты будут восприниматься молодым поколением, как идеологическое давление государства, доверие к которому, кстати, потеряно.

В любой образовательной программе должен быть курс «Культура моего народа», или дисциплина «Краеведение». Во многих регионах это было и есть. Создаются школьные учебники по краеведению, лично я готовила главу для такого учебника «Народные обряды», он уже трижды переиздавался! Теперь мы все понимаем, как важно иметь такой курс. 25 лет назад в Украине написали в школьных учебниках, что русские и украинцы – не родственные народы. К чему это привело сегодня – мы видим.

Традиционная культура – причем именно местная – может вкраплениями входить в другие школьные предметы, например, физкультуру (народные игры), литературу (устное творчество), русский язык (диалектные проявления), пение (народные песни), историю (народные обряды), географию (местные топонимы и гидронимы), труд (некоторые ремесла). Эти знания учителя могут получить от этномузыкологов через курсы повышения квалификации. По крайне мере на региональном уровне это можно и нужно делать!

Программы подготовки специалистов в области фольклора в настоящее время есть на всех уровнях: начальном (детские школы искусств), среднем специальном (колледжи), высшем (вузы). Такие специалисты, прежде всего – это выпускники вузов, обучающиеся по направлению «Этномузыкология», «Народная художественная культура», есть энтузиасты и среди выпускников по специальности «Народное сольное и хоровое пение». К сожалению, их крайне мало, хотя востребованность велика.

Как заметила Галина Яковлевна, в больших городах наблюдается взрыв интереса к фольклору, ансамбли растут как грибы! Много появляется хороших ансамблей, которые несут высокую народную исполнительскую культуру, не искажая и не опошляя ее. Хуже обстоит дело в сельской местности. Там нужна поддержка местных органов самоуправления и учреждений культуры. Один из способов поддержки традиционной культуры в селе нашли, например, в Белгородской области: там бабушки, которые поют в ансамблях, получают деньги!

Традиционная музыка должна жить и постоянно звучать, также, как и традиционный костюм должен присутствовать хотя бы на праздниках, народные ремесла и искусство – возрождаться, иначе мы рискуем потерять коллективную память о прошлом.

Сегодня много проводится фольклорных фестивалей, но в фольклорном фестивальном движении наблюдается две крайне негативные и противоположные формы: это либо междусобойчики, либо обычное массовое шоу, в котором традиционную культуру не пропагандируют, а используют.

Надо добиваться, чтобы пропаганда и возрождение традиционных ценностей осуществлялось, также через средства массовой коммуникации. По мнению Сысоевой, если мы не будем обучать и пропагандировать традиционную культуру среди чиновников, управленцев, учителей и всех, кто культурой управляет – и восполнять каким-то образом то, что сегодня наши дети не получают из семьи, мы столкнемся с проблемой стихийного протеста против современной культуры в форме обращения в неоязычество. Уже сейчас это движение за последние пять лет выросло в опасную и дикую силу.

Если традиционная культура – это национальные маркеры, система духовных ценностей и средства их воспитания, работающие на консолидацию, то неоязычество – это идеологическая система, порождающая обособление и разъединение общества. Опасность этого явления мы сегодня недооцениваем

Галина Яковлевна в заключение сказала: «Традиционная культура – это не мода, не идеология, не развлечение, это основа и стержень положительного национального образа, этнической самоидентификации, в ней – огромный воспитательный потенциал, порождающий любовь и заботу о своей родине. И мы обязаны этот потенциал использовать!»

О бедах и надеждах современной русской культуры говорил на форуме известный литературный критик, заместиль главного редактора журнала «Подъём» Вячеслав Дмитриевич Лютый. Вначале своего выступления он заметил, что зачастую на официальном уровне автоматически выделяется в специальное спекулятивное определение «современная культура с русским оттенком» те произведения искусства и литературы, которые делают русский народ самобытным, свободным в интеллектуальных и художественных движениях, не противоречащих национальному характеру и самому складу его ума.

Фразеология власти как будто подразумевает несомненную и широкую поддержку инициатив такого характера, а также вроде бы свидетельствует о понимании ею фундаментальности подобного устроения общественного сознания. В реальности же национальные культурные проекты, если они не несут в себе достаточно видного элемента космополитического умозре­ния, остаются на вторых, пятых, двадцатых позициях.

Для Воронежа наиболее явным примером оказываются спектакли Михаила Бычкова, поставленные по произведениям русской классики – Пушкина, Островского, Платонова. С течением времени ядовитый акцент в инсценировках воронежского Камерного театра становится все более видимым и безапелляционным, а сама тенденция почти наступательно присутствует едва ли не во всех театральных работах Платоновского фестиваля искусств. И если в программу фестиваля попадают действительно высокие творения, то это удивительные исключения из черного правила.

«Если мы посмотрим на условную карту русского творчества, – отметил Вячеслав Лютый, – на которой отмечена география и хронология фестивалей, спектаклей, поэтических праздников, книг, концертов, вернисажей, обозначены произведения и имена их создателей, то получится достаточно плотное присутствие русского искусства на физической территории России. Однако на практике все идейно схожие инициативы отделены друг от друга – время и расстояния делают их автономными, всякий раз возобновляемыми с некоторого вчерашнего начала, у которого расплываются собственные индивидуальные черты, а дополнительные грани кажутся порой не слишком выразительными. Другое, но такое же в потаенной глубине, существует как будто рядом, но, увы, оно не в силах подарить свои творческие удачи единомышленнику, потому что живет в некоей ячейке, на которые ныне разделено русское пространство».

Поэтому, по мнению Лютого, необходимо разрушить перегородки между русскими культурными инициативами, нужно стягивать в единый фронт имена и центры культуры, дабы возникли прочные горизонтальные связи, и ушло чувство катастрофического русского одиночества. Если чуть побольше отнимать от себя и отдавать другим – все постепенно получится. Возникнет русский общественный слой, в котором компьютерные технологии и личная инициатива смогут кристаллизовать родовую и духовную идею в единое целое и уже потом, постепенно привить эту ментальную субстанцию теряющему свою самобытность рядовому русскому человеку.

При благоприятном развитии событий русский слой шаг за шагом будет обретать все большую независимость. Иным идеологическим и властным группам он покажется некоей зреющей угрозой. Но на самом деле обретенное вновь самосознание, исполненное чувства собственного достоинства, не посягает на чужое, но стремится сохранить свое. Придет к пониманию то­го, что с русскими важно выстраивать особые отношения, а считать огромный народ аморфной массой есть самоубийственное заблуждение.

«Конечно, – подвёл итоги докладчик, – такая динамика настоящего кажется фантазией, которая не подкреплена действиями, в ней как будто не просматривается медленное накопление результатов русского стоицизма. На самом деле важны первые шаги в данном направлении и осознанная посильная помощь друг другу. Этого достаточно, чтобы нынешняя линия обороны стала двигаться вспять, возвращая утраченные рубежи».

Образно и как всегда эмоционально начал своё выступление на форуме солист Воронежского театра оперы и балета, заслуженный артист России Александр Алексеевич Назаров: «Культура,– говорил Фридрих Ницше,– это тонкая кожура яблока. Старик был неправ, хотя рациональное зерно тут есть – чем толще кожура, тем труднее вредителям– паразитам прокусить её! Но культура – это не нечто поверхностное, культура – это сердцевина, это стержень, на котором держится всё, это суть и основа!» По его мнению, даже экономика в какой-то степени – производное от культуры.

По мнению Александра Назарова, Соединённым Штатам Америки удаётся навязывать всему миру свои так называемые культурные ценности потому, что они бьют ниже пояса в буквальном и переносном смысле: сексуальные и другие чувственные наслаждения и обогащение любой ценой. Настоящей культурой интересуются, к сожалению, прежде всего думающие люди, плебсу нужны только хлеб и зрелища, и на эти сатанинские крючки охотно клюют люди с низким культурным и духовным уровнем.

Заботиться нужно, прежде всего, о национальной, корневой культуре народа и классической, мировой. Рок, джаз, попса, рэп культурой не являются, это всё – субкультура, они государство не спасают, а, скорее, наоборот. Это всё чужеродные явления в России.

Народу вдалбливают мысль о том, что вся наша культура отсталая : и сказки у нас не те, и песни не те, и вера не та, и история наша какая-то путаная, и вообще – как нас только земля носит, и что спасение наше – за границей да за океаном! Это делается, чтобы лишить нас культурной и национальной идентичности.

Далее Александр Алексеевич перешёл к воронежским реалиям: «Язык – код нации. Измени язык и изменишь нацию! Почему в больших магазинах и по городским громкоговорителям постоянно звучат именно англоязычные песни? Если народ начинает петь чужие песни, он обречён, – говорил Конфуций. Лишь на центральном рынке звучит русская народная музыка, но самого примитивного и низкого частушечного уровня.

А какие фильмы идут в наших кинотеатрах? Мимо одних афиш ходить противно. Ведь всё это часть культурной и идеологической диверсии против нас!

Думаю, что и мой родной оперный театр, сцена которого должна быть кафедрой для проповедания в обществе высоких идеалов красоты, любви к Родине-России, к народу, уклонился и давно в сторону развлекательности и легковесности репертуара, в то время как великие русские оперы «Русалка», Даргомыжского и ,,Князь Игорь,, Бородина отправлены в утиль. А оперный театр не должен заниматься только развлекательностью, иначе – профанация высокого предназначения, и недостаток финансирования тут ни при чём.»

«Всем давно пора понять, – сказал Александр Назаров», – война идёт не против Путина и олигархов, война идёт против нас, за наши территории и на уничто­жение, как они считают, лишнего населения. И культура здесь, если хотите – главный форпост : силой нас взять не получалось, а, взломав культурные коды, как показывает жизнь, можно. И для того, чтобы спасти нашу культурную и национальную идентичность, нам надо прибегать к какой-то радикальной терапии, пока вместо терапевта не понадобился патологоанатом».

Известный русский поэт, член Союза писателей России Александр Гаврилович Нестругин не смог побывать на форуме, но прислал своё выступление. Где в первых строках напомнил как в своё время у него на родине в Подонье, на границе Воронежской и Ростовской областей волею и трудом людей встали на пути песчаных бурь сосновые боры Со времен заселения этих мест жители веками бились со страшной кочевой ордой. Бывало, что кочевые пески, поймав ветер, врывались в села, засыпая дома по окна. И только при советской власти, пусть и не в один год, кочевые пески остановили. Конечно же, были энтузиасты-лесоводы, не делившие свое земное время на рабочее и личное. Но была и куда более высокая самоорганизация населения, – как теперь говорят, гражданского общества. И государство не осталось в стороне, хотя траты требовались немалые. Так и победили – всем миром. Не о славе думая – о жизни. И, теперь живой памятник победившему общему делу, шумит сейчас на донском левобережье зелёное сосновое море...

«К чему я всё это говорю? – резюмирует Александр Нестругин. – Чтобы ещё раз напомнить истину, которую русский поэт Николай Дмитриев сформулировал просто и ясно: «Устроение белого света – дело общее наших людей». Ключевые слова здесь «устроение» и «общее». В последнее время мы как-то стали об этом забывать».

Нестругин, напомнил, как криво ухмыляющийся «культурный» либерализм россиянского розлива, приголубленный властью после распада советской империи, настолько поверил в свою победу над традиционными русскими ценностями, что двинулся из столиц на завоевание провинции: Пермь, Воронеж.

И вот уже имя Платонова, нашего земляка, человека скромного и совестливого, одного из строителей нового социального мира, выдающегося писателя с трудной, но неотторжимо советской судьбой, поднято на щит кучкой людей, для которых таких понятий как нравственность и социальная справедливость не существует. Своё любимое детище они назвали звучно, с претензией – «Платоновфест». Имя это, как символ так называемого современного искусства, публично плюющего в лицо нам всем, «совкам», «клерикалам», «ретроградам», «непотребителям культурного продукта» – стало уже едва ли не нарицательным. Впрочем, как и имена некоторых неприкасаемых деятелей, которые долгие годы, так сказать, «по согласованию», составляли «наше культурное всё», – вроде худрука фестиваля Михаила Бычкова. Детали этого «культурного торжища» хорошо известны, нет смысла повторяться.

«А что же мы – все те, кто считал происходящее глумлением над культурными традициями земли Кольцова и Никитина? Неужто, вперив очи в землю, мы все дружно молчали, пережидая смутные времена? Нет, не молчали. Каждый из нас, доступными для него средствами, свою позицию обозначил чётко, но наши одинокие, разрозненные голоса многим ли были слышны – в условиях ежедневного громогласного официозно-подобострастного «одобрямса»?»

Нам пора осознать, заключил Александр Гаврилович, что мы, предстающие порой такими разными в каких-то хмурых терминологических истолкованиях, в деталях и мелочах, в главном делаем общее дело – совестливое, нужное, державное.

Форум закончился скорее расширенной репликой, чем выступлением члена Союза писателей , публициста Святослава Павловича Иванова.

«Должен признаться, – сказал он, – что накануне Форума у меня вышел спор с одним из членов Совета регионального отделения «Родина» по поводу формата проведения мероприятия. Мой оппонент почему-то очень опасался, что наше собрание станет неким трибуналом по вынесению приговора либеральной части воронежской интеллигенции, которая всё это время была в фаворе и определяла культурное лицо столицы Черноземья. С призывом: «Давайте жить дружно!», он предлагал провести диалог с участием представителей разных группировок и цехов. И этих представителей, по-моему, даже приглашали на Форум. Но, как и следовало ожидать, они не пришли. Потому что на самом деле, не нуждаются они ни в каком диалоге, пока у них есть возможность «рубить бабло». Вот когда их оторвут от кормушки, они обязательно покажут себя большими демократами, и будут взывать к диалогу».

Убеждая Иванова быть немного терпимее, его собеседник произнёс такую фразу: « Бояковы приходят и уходят, а культура воронежская остаётся!» И так ли уж безобидно их пребывание у культурного руля региона?

Святослав Павлович напомнил, как бесцеремонно Бояков начал своё ректорство в Воронежском институте искусств и убрал скульптуру Музы у входа в заведение фактически на городской улице. А если бы он захотел снести памятник Кольцову или Никитину? Наибольшие потери понёс исторический Воронеж. Гостиницы «Рамада» и черная громада мормонского «Мариотта», нависающая над хрупкой былой красотой некогда милого нам Воронежа навсегда испортили лицо города.

Вместе с историческим центром воронежцы потеряли здание драмтеатра. Доподлинно известно, что первоначально ему планировали придать прежний облик милого провинциального театра. И даже закупили нужный материал. А потом откуда ни возьмись, появился американский еврей русского происхождения, Куперман ставший Купером, сильно обиженный на Сталина и советскую власть, и назло им… спроектировал. Это похоже на всё что угодно, на вокзал, на курортную галерею. Только не на театр. Самое точное определение дал один работник драмы: «Сидим как в гробу!»

Алина Волкова, главный редактор «ЭЖЧ», на форуме демонстрировала тот контраст, который сегодня наблюдается в состоянии сельских домов культуры в Воронежской и Белгородской областях. Все эти годы культура в Воронежской области на селе деградировала. Авантюры бояковых и бычковых обернулись полной разрухой районной культуры. Не говоря уже о районных фестивалях. Платоновский фестиваль, который, является гастрольной программой коллективов, выбранных по вкусу одного человека по сути уничтожил межрайонные фестивали, призванные открывать молодые таланты, давать толчок народному творчеству, поддерживать традицию.

«Давайте отдадим себе отчёт, – сказал Святослав Иванов, – что Россия в плане управления унаследовала политическое устройство СССР. В Москве никто не думает о русской культуре. Они озабочены межнациональными отношениями. И национальный смысл культуре можно придать только на уровне региона. Если мы не позаботимся, так как это делает Чечня, Якутия, Бурятия, о своей национальной культуре никто за нас этого не сделает. Инородные творцы, со скрытой национальной идентификацией, заинтересованы во всесмешении, в интернационализации культуры. Так им легче нести в массы всякую постмодернистскую чушь. Но мы должны стремиться к тому, чтобы культура края имела узнаваемое, родное лицо русской традиции. И только такая культура должна получать финансовую поддержку. Культура, которая поддерживает в народе чувство солидарности, чувство неразрывной связи с предками, с родной землёй. Культура, которая вдохновляет...»

Всем русским регионам, кстати, можно поучиться у Татарстана, где к примеру давно создали бюджетное учреждение, которое целенаправленно из года в год занимается созданием банка данных погибших, умерших или пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны воинов, уроженцев и жителей Республики Татарстан, участников Великой Отечественной войны, вернувшихся живыми с фронтов, погибших, умерших или пропавших без вести при выполнении интернационального долга, жертв политических репрессий, уроженцев и жителей Республики Татарстана, безвозмездной организацией поиска погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны и при выполнении служебного или интернационального долга воинов. Вот так татары относятся к памяти о своих героях и мучениках. Воронежская область гораздо больше пострадала во время войны и давно заслуживает подобного учреждения. Этот своеобразный региональный институт памяти нужен позарез всем русским регионам, где шли кровопролитные бои.

Касаясь монументального искусства, Святослав Иванов заметил, что в Воронеже нет памятника Болховитинову, Суворину, Афанасьеву. Воронеж достоин и памятника Русской сказке. Потому что кроме Афанасьева, в крае жили сказочницы Королькова и Барышникова..

В городе никак не увековечен вклад воронежцев и его предприятий в космическую программу по запуску первого человека за пределы земного притяжения. Город обязан увековечить память и великого поэта ХХ века Александра Твардовского, который не только в Воронеже служил во время войны, но и был депутатом Верховного Совета от области.

Отвечая скептикам, которые сомневаются, будет ли толк после таких разговоров, Святослав Иванов заметил: «Я думаю, что мы как Сизифы должны каждый катить свой камень. Рудаков, вместе с чиновницей из департамента культуры, для порядка отметившись, покинули наше собрание, потому что наше мнение не стало мнением народным. А чтобы оно стало таковым надо говорить. Слово – это тоже дело. Уверен, что если бы все воронежские интеллигенты имели мужество сказать слово против той политики, которая проводилась в культуре при прежнем губернаторе, мы не имели бы столько потерь. Поэтому надо говорить и транслировать наше мнение в массы. Я уверен, что за пределами этой маленькой аудитории у нас очень много единомышленников».

В заключительном слове лидер Воронежского регионального отделения «Родины» Любомир Миланович Радинович сказал: «Спасибо всем, кто нашел время и посетил наш Форум. Я очень надеюсь, что сегодня нам удалось «зажечь свечу» борьбы за сохранение подлинных культурных традиций. Партия "Родина" большую часть сегодняшних предложений участников Форума возьмет за основу действий по направлению культурной политики Воронежской области и превратит их в свои политические инициативы на всех уровнях власти. Мероприятие будет жить!»

Отчет подготовили

Владимир Безверхий

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"