Задумаемся над таким удивительным и безрадостным фактом: с точки зрения современных родителей профессии, нежелательные для детей, это профессии священника, журналиста, политика и учителя. И все они связаны со словом. Получается, что современные родители боятся слова. И их опасения обоснованы, потому что все, что связано с нашей словесной деятельностью , так туманно, размыто, непонятно, в такие дебри уводит, так бессистемно, непредсказуемо и бесконтрольно, все уже так напуганы тем, что современные модные писатели называют «кризисом вербальности», когда слово безнадежно расходится с делом. И люди дезориентированы: да, многие говорят: и в церкви говорят, и с трибуны говорят, и писатели говорят, еще мало того, и пишут, и как в этом словесном потоке не захлебнуться? Для большинства работа, связанная со словом – это уже четкие ассоциации с бесконечным обманом, манипуляциями, пустотой, за которой ничего не стоит, но в которой очень легко заблудиться и потеряться.

Современному педагогу в школе сейчас очень сложно. Кто, по сути, учитель русского языка и литературы? Все же он человек, простите за каламбур, и человек, который (как бы мы ни пытались игнорировать это), формирует личность ребенка. Как он может уйти от вопросов нравственных, этических, эстетических?

Вот всего два курьезных случая: учительница в современной московской лингвистической (!) гимназии возмущалась тем, что детям дали задание выучить стихотворение, и 17 человек выучили стихотворение Пушкина, это было очень плохо с точки зрения московского учителя, потому что дети, значит, безнадежно отстали от жизни. Какой-то старорежимный родитель попытался оправдаться, что, мол, предложил ребенку современных поэтов, не только Пушкина, а ребенок, невежда, вот, выбрал... Но следующий случай, как говорил герой Б. Шергина «всех злее»… Учительница (уже другая) предложила детям писать сочинение по «Тарасу Бульбе» и задуматься над тем, можно ли считать, что Андрий сделал что-то плохое, да, он совершил предательство, но это было предательство во имя любви к женщине. Мнение Гоголя тут уже совершенно никого не волнует. Есть текст, и есть четко выраженная позиция автора, что тоже не так часто бывает, но все уже «абсолютно относительно».

Этими примерами я всего лишь хотела напомнить, что любой текст, любое слово можно трактовать по-разному, использовать во зло, использовать во благо, и, тем не менее, мы все знаем и понимаем, что даже Господь наш пришел к нам, к людям, через слово. Мало того, не просто через слово, а все-таки через художественный образ, через художественный жанр – притчу. И тут, вспоминая о теме нашего круглого стола, о литературе подвига, я хочу подчеркнуть вот какой момент: война, к сожалению, с нами, она у нас и в Луганске, и в Донецке, она и в Сирии, она совсем недавно была в Чечне, Афганистане, она никуда от нас не ушла. Те люди, которые просто свидетельствуют о войне, или осмысляют ее, сохраняют в слове – они все делают очень важное дело, это то, что останется. Единственное, может быть, что останется.

Я хотела вспомнить все-таки про войну 1914 года, мы сейчас отмечаем 100 лет со дня ее окончания. А что мы про ту войну знаем? Эта война уже безнадежно ушедшая, никаких свидетелей, участников, людей, которые могли бы устно что-то подтвердить, опровергнуть – все, их давно уже нет и не будет, сколько героических, мученических и трагических судеб кануло в Лету...

Что осталось, если напрячь литературную память? К сожалению, точка зрения официальной историографии не совпала с правдой жизни, политический момент былнеблагоприятный. И эта война вместо статуса Отечественной Великой войны получила статус империалистической, и мы делали все для того, чтобы побыстрее о ней забыть. И, тем не менее, если мы сейчас что-то о ней знаем, то знаем именно из художественной литературы.

При этом даже если вы спросите студента-филолога начитанного и подкованного: что вы знаете из литературы о Первой мировой войне, что он вам ответит? В лучшем случае вспомнит Алексея Толстого «Хождение по мукам», возможно «Тихий Дон». В общем-то и все, к сожалению. У детей современных это событиев памяти не отложилось. Миллионы погибших, все наши воинские подвиги, Брусиловский прорыв, спасение Парижа, мукденская пощечина и трагедия самсоновской армии и т.д. – это все ушло. Если что-то остается, остается, повторюсь, в художественной литературе, но такой, как «Холодная осень в Париже» Бунина... Про Пикуля и про Брусиловский прорыв Сергеева-Ценского упомяну, но это все же беллетризованная литература.

Отдельно и, может быть, как самый правдивый памятник этой войны – Иван Шмелев, «Суровые дни» и, конечно, поэзия Гумилева, именно его военный цикл, который, я думаю, послужил основой для военной лирики Твардовского, Исаковского, потому что там была искренняя исповедальная нота без ложного пафоса, без сусального народничества. До Гумилева эта интонация – в народных исторических военных песнях о войне 1812 г. и у Лермонтова в «Бородино». Ведь очень важно искренне писать о войне. Я смотрю на современных детей и понимаю, почему они не читают. У них нет потребности насыщать себя информацией. Информации с избытком. Горький говорил, что книга – источник знаний, это абсолютно в наши дни не работает. Конечно, источник знаний. Но книга должна быть источником чего-то большего. Если современные дети будут тратить свои силы, свое время, свое зрение на то, чтобы просто сидеть и читать, шуршать страницами или не шуршать, смотреть текст в Интернете, они будут делать это только ради чего-то действительно стоящего, истинного. Тут может быть интересная ситуация. Произведения о войне, конечно, берут своей правдой, своей болью. Это всегда найдет отклик в человеческом сердце. Но я все-таки как филолог призываю писателей не забывать о художественности и о том, что называется, в общем-то, образом в литературе.Сейчас очень сложное время, мне кажется, и очень интересное... Своеобразная проверка на прочность, именно для литературы. Все, что можно свести к киносценарию, что можно сделать в виде фильма, показать с экрана, это все не литература. Литература – это то, что за сюжетом и за фабулой. Это то, ради чего человек будет читать текст. Вот это останется. Сейчас, когда есть, о чем писать, когда столько трагедии человеческой, национальной, государственной,на рискнувших писать ответственность ложится колоссальная. Ведь как показывает наша жизнь и история, чем упорнее о чем-то молчат, тем яростнее потом об этом будут кричать... Люди возвращаются к истокам, обращаются к источникам. Какого качества будут эти источники? Будут ли современные дети их читать? Будут ли они им верить? Будет ли в них та самая таинственная и божественная сила слова? И образа? Я об этом все-таки призываю подумать. Правда жизни – это очень важно, это основа основ. Но для литературы, на мой взгляд, условие необходимое, но недостаточное. Как педагог призываю современных писателей всегда об этом помнить, чтобы излишняя беллетризованность, публицистичность и увлечение такой кажущейся простотой факта не увело от истинно художественной литературы.

Люди, которые сейчас пишут о войне, делают великое дело. Я надеюсь на то, что этот труд будет очень востребован и нужен, и даже не с точки зрения фактологии, а именно с точки зрения художественной правды, которой нам всем очень не хватает. Почему мы так трепетно к ней относимся? И почему так отторгаем Слово? Мы боимся обмануться. Мы ждем здесь высшего качества, чистой истины. Мы способны верить, доверять, ждать ответов от художественной литературы, но она должна быть очень и очень высокого уровня. Как прав был Иван Алексеевич Бунин:

«Молчат гробницы, мумии и кости,-

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте,

Звучат лишь письмена…»

Анна Евтихиева

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"