Великая русская равнина, на которой создавалось русское государство, в доисторические времена была почти сплошь покрыта лесами. По словам Ключевского, «…вся Московия не что иное, как сплошной лес, за исключением тех местностей, где его выжгли для обращения в поле, годное к обработке». Описания иностранцев, путешествовавших по России в XVI-XVIII веках, свидетельствуют о том, что вся Россия, за исключением южных степей, была покрыта лесами. Гакстгаузен, путешествовавший в 1843-1844 гг. по России, также писал о ее непроходимых лесах. Площадь между Доном и Волгой имела, по его словам, самые величественные леса. Громадные леса стояли по берегам ныне безлесного Иргиза.
Ещё раньше, в 1476 году венецианский посол А. Контарини, ехавший в Москву через Рязанское княжество, в своих записках он указывал, что «…страна эта изобилующая хлебом, скотом и другими сельскохозяйственными продуктами, и вообще лесиста и довольно населена. …Москва окружена обширными лесами, покрывающих почти всё пространство России».
Но активное освоение лесных площадей под посевы и выпас скота уже во времена становления российского государства вынуждал правителей своими указами ограничивать вырубку лесов и в печати нередко встречаются статьи о почти идеальном законотворчестве в прошлые (дореволюционные) годы в России и их высокой эффективности. Результатом такой организации лесопользования являлись якобы высочайшая доходность лесного сектора и достойное благосостояние всех, кто был связан с лесом. Безусловно, принимаемые лесные законы, даже при их весьма ограниченных мерах, вносили определённый положительный вклад в сохранение лесов и в порядок пользования ими. Но могли ли они кардинально решить проблемы?
Известен Указ (1563) Ивана Грозного о запрете рубки леса на берегах Двины с целью защиты от наводнений, а также заповедание засечных лесов на южной границе Московского княжества, причем за посещение их без разрешения предусматривалась смертная казнь. При царствовании Алексея Михайловича Романова (1645-1676 гг.) издано более 50 природоохранных указов, и даже указ о создании заповедника на Мурманском побережье «Семиостровье», для сохранения мест гнездовья кречетов.
В последствии при Петре I были также изданы многочисленные природоохранные указы. Ими была ограничена рубка лесов в окрестностях городов, по берегам многих рек, создана Вальдмейстерская канцелярия для управления лесопользованием. Как известно, основным мотивом лесного законодательства Петра 1 была заготовка леса для кораблестроения. Именно, удовлетворение кораблестроения занимало весьма значительное место по своему удельному весу в потреблении древесины, так как морские суда, военные и торговые, повсеместно до второй половины XIX века строились из дерева. Потребление древесины росло параллельно строительству флота.
В статье О. А. Богуслава говорится, что базой для судостроения на севере явилась «сокровищница лесов», лежащая в бассейнах Онеги, Двины и Мезени. В основном для этой цели употреблялась лиственница. До1735 г. суда строились иностранцами, причем лес отпускался за бесценок.
В1750 г. одному из предприимчивых вельмож екатерининского времени, графу Шувалову, было разрешено ежегодно рубить 600 тыс. сосновых деревьев для вывоза через Онегу. Шувалов передал свои права англичанину Гому, и закипела новая деятельность: «Валились боры вековые, не по дням, а по часам вырастали заводы лесопильные и развивалось кораблестроение». За 8 лет было выстроено 18 больших кораблей и 26 менее значительных. Эти суда не успевали вывозить огромное количество онежского леса. В год проходило от 30 до 75 иностранных кораблей. Откупщик Гом обанкротился, и в1783 г. все его онежские предприятия были переданы в казну. Богуслав с негодованием пишет: «Как откупщик и иностранец Гом не заботился о нуждах грядущих поколений. С тех пор прошло 60 лет, но время нимало не успело загладить опустошений в лесах». Оголённые от леса пространства приводили в ужас не только современников и исследователей средины XIX столетия.
Природоохранные акты издавались и при Екатерине II, и при Павле I. Эпоха, о которой мы говорим, не оставила цифровых данных учета лесов. Первые весьма грубые данные по этому вопросу появились в результате генерального межевания, произведенного при Екатерине II и частично при ее преемниках в период 1766-1835 гг.
Знакомясь с различными источниками информации о законотворчестве и влияния их на сохранение лесов в те времена, хотелось бы обратить внимание на очень интересную работу В.В. Врангеля. В 1839 году он, по официальному поручению, перевёл часть сочинения И.Ф. Краузе «О мерах отклонения недостатка в дереве и о лесоохранении в Германии», а затем написал «Историю лесного законодательства Российской империи». Этот труд был издан по высочайшему повелению в 1841 году. В нём прослеживаются не только пути совершенствования лесного законодательства России, но и некоторые результаты их реализации. В последствии В. Врангелем была опубликована прекрасная работа – «Очерк о корабельных лесах». В этом очерке говорится, что согласно описанию архангельских лесов в1748 г. по Двине и ее притокам имелось весьма много лиственничного леса. А в донесении Архангельской адмиралтейской конторы от1764 г. указывается, что «вблизи Архангельска леса, годные на кораблестроение, уже вывелись», что прямых лиственничных деревьев отыскивалось мало.
По указу от 3 марта1764 г. все лесные дачи Архангельской, Вологодской и части Олонецкой губерний были разделены «между флотом и вольными промышленниками». Для флота назначены лесные дачи по берегам Северной Двины, ее притоков с левой стороны Ваги, Шелекши, Емцы, Мехренги и др., а с правой стороны – Пинеги со всеми впадающими в нее реками. Прочие лесные дачи были предоставлены вольнопромышленникам. «Судя по последствиям, однако, трудно предположить, чтобы это постановление было строго выполняемо. Вырубки для архангельского государственного кораблестроения не могли, конечно, истощить огромного пространства лесов, назначенного для флота, но эти леса по удобству доставки служили также местами и для противозаконных заготовок вольнопромышленниками... Вообще о лесах этого края, судя по новейшим осмотрам с1837 г., можно сказать, что сравнительно с другими лесами они находятся еще в хорошем состоянии, но лесные дачи по берегам рек и преимущественно в населенных частях губернии так истреблены, что заготовка для флота сопряжена уже с затруднениями. Изобильные же лесами дачи лежат или слишком далеко от путей сплава, или в столь малолюдных частях губерний, что заготовка в них корабельных лесов соединена еще с большими затруднениями по недостатку работников, а главнейшие – для возки кряжей».
Сведения, приводимые в книге В. Врангеля, его оценка процесса обезлесения севера показывают с достаточной наглядностью, как хищнически уничтожались лучшие, наиболее доступные леса в районах, имевших весьма ограниченные, с современной точки зрения рынки сбыта.
Усиленная рубка дуба в Казанской губернии привела к тому, что путешественники, видевшие в1785 г. при проезде через Казанскую губернию чудесные дубовые леса, при возвращении из Сибири в1794 г. констатировали полное и бесследное уничтожение этих лесов. Точно так же при осмотре в 1838 -1839 гг. лесов Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской губерний дубовых лесов не оказалось. О предъявлявшихся к корабельному дубу требованиях, а также о качестве учета древесины даже в заповедных лесах можно судить по тому, что в губерниях, приписанных к Черноморскому адмиралтейству (Смоленской, Киевской, Орловской, Херсонской, Екатеринославской, Таврической, Слободско-Украинской, Воронежской, Подольской, Гродненской и Виленской), было найдено только 9699 годных дубовых деревьев. В. Врангель объясняет это тем, что белорусские и украинские губернии, изобиловавшие дубом, не попали в учет1803 г. и были вырублены.
Иначе обстояло дело с сосновым мачтовым лесом. Для Санкт-Петербургского адмиралтейства в первую треть XVIII века мачты заготовлялись по преимуществу на берегах Невы и ее притоков, откуда сплав был наиболее удобен. Впоследствии сосну для Санкт-Петербурга стали заготовлять в лесных дачах от верховьев Волги до Нижнего Новгорода, по рекам системы Ильменя: Ловать, Пола, Шелонь и Волхов, а также по Ладожскому озеру, по Луге, Плюсе и впадающим в них рекам. К началу XIX века заготовку леса для Балтийского флота стали вести и в других районах, в которых было выявлено значительное количество мачтового и толстомерного соснового леса. По мере истребления наиболее доступных лесов заготовка мачтового и толстомерного леса отодвигается, в более отдаленные районы.
В царствование Императрицы Екатерины I, указом 30 декабря 1726 года объяснено, что исполнение Обер-Вальдмейстерской инструкции причиняет стеснение жителям, а именно:
1. Леса заповедные на слишком большом пространстве так, что незаповедных лесов не осталось.
2. Леса заповедные в таких местах, откуда невозможно вывозить заготовленные деревья в адмиралтейства.
3. Вальдмейстерам и прочим лесным чинам назначено жалованье из штрафных денег, а потому они всячески стараются умножить сбор штрафных денег и тем притесняют жителей.
4. Вальдмейстеры, при отводе лесов на срубку, делают проволочки и причиняют промышленникам значительные убытки.
Для отклонения этих неудобств, тем же указом повелено: «Вальдмейстерские конторы уничтожить, а за заповедными лесами велено смотреть помещикам, старостам и приказчикам, каждому в своих дачах».
В. Врангель отмечает: «К несчастью, все мудрые меры Правительства не могли спасти лесов от истребления и не вели к достижению предполагаемой цели. Лесная промышленность, поджоги, распашки истребили леса, а принимаемые Правительством меры к улучшению, разведению и возобновлению лесов не удавались потому, что вызванные из Германии Формейстеры, которым было поручено проводить эти меры в исполнение, управляли лесами России по правилам тогдашнего германского лесохозяйства, оказавшегося в последствии ошибочным, неприемлемым нисколько ни к климату России, ни к местным обстоятельствам».
Казна вообще смотрела на свои леса, как на государственное имущество, которое может быть предметом только косвенных налогов. Т.е. собственно за срубку деревьев на продажу и переработку плата с лесопромышленников не взыскивалась. А при отпусках за границу взыскивалась особая пошлина. Только соляные заводы платили в казну лесные деньги, по 3 копейки с каждой сажени вырубаемых дров. Но эта плата была отменена указом от 15 октября 1734 года. Следовательно, в этот период казана не получала никакого дохода от использования леса. Лесной доход получался только от поставок леса и продукции из него за границу.
В годы царствования Императрицы Екатерины II в губерниях не было больше Вальдмейстеров, поэтому указом от 19 апреля 1767 года было велено: корабельные леса охранять посредством офицеров и нижних чинов Адмиралтейства.
Первое проявление финансовой цели лесных постановлений обнаруживается в указе 23 ноября 1781 года, в котором предписывается с деревьев, вырубаемых на распиловку взыскивать попённые деньги по 5 копеек за дерево. Но, Указом от 22 сентября 1782 года введено:
«Все леса, растущие в помещичьих дачах, хотя бы были заклеймены и считались заповедными, оставить в полную собственность владельцев».
В дальнейшем происходило совершенствование лесного законодательства. Манифестом 8 сентября 1802 года лесной департамент был подчинён Министерству финансов и в ноябре утверждён новый Лесной устав. Заведование Министерством Финансов корабельными лесами продолжалось до 1828 года, когда, «в связи с чрезвычайными злоупотреблениями», 3 декабря был организован Особый Департамент корабельных лесов, вошедший в состав Морского министерства.
Наверное, огромным положительным моментов в организации и ведении лесного хозяйства России является указ 26 декабря 1837 года, объединивший управление всеми лесами в Министерстве государственных имуществ, которое по Положению от 30 января 1839 года получило военное устройство, и все чины были соединены в один состав под названием Корпуса Лесничих.
Но были ли этими законодательными преобразованиями решены проблемы?
В разных источниках отмечается, что, если сопоставить данные генерального межевания в лесных площадях центральных районов с учетными данными о состоянии лесного фонда, то лесистость на душу населения в течение 100 лет сократилась примерно в 6-7 раз.
Наиболее разительным примером уничтожения лесов являлось резкое уменьшение корабельного леса. Так Бэром отмечалось: «Крупная торговля этим лесом, которую вела Рига в первой половине XVIII, резко теперь упала. Мачтовый лес, ещё до Петра I вывозился у нас через Белое море. А теперь в Двинской системе его нет, и везут мачты в Архангельск издалека, из бассейна реки Мезени сухим путём. А землепашество вытеснило дуб в губерниях средних широт».
Для топливных нужд, как и для смолокурения, и изготовления поташа, деловая древесина шла наряду с дровяной. Леса было много, и робкие попытки лесоохранительного законодательства не воспринимались населением с достаточной серьезностью. Во многих районах подсечное хозяйство существовало и в XIX веке.
На Смоленщине, в тогдашних Нижегородской и Казанской губерниях, и в ценных лесных украинских лесах вырабатывался поташ, который в огромных количествах шёл на производство мыла, удобрений, хрустального стекла и др. О губительных последствиях для лесов поташного производства можно судить по тому, что в обширных починковских лесах боярин Б. Морозов в середине XVII столетия заготовил поташа на сумму до одного миллиона рублей, а через 60-80 лет деревьев годных для получения этого продукта здесь не оказалось.
В журнале Министерства государственных имуществ за1854 г. М. Поливанов рассказывает о сельском хозяйстве в Костромской губернии: «Лес рубят без всякого разбора времени и пород, часто и без всякой нужды. По порубке леса выжигают и по снятии двух-трех урожаев оставляют, пуская пастись скотину, которая уничтожает древесные побеги. В местах же, более обильных лесом, нарочно делают пожоги, не убирая срубленного леса, чтобы иметь возможность снять два-три хлеба, не тратя удобрения. Таким образом, благодаря обычаю заменять недостаток удобрения пожогом и недостаток пастбищ порубкой леса с каждым годом истребляют все больше и больше, и огромные пространства обращаются в бесплодные пустыни. Сколько гибнет от неосторожности: предполагают выжечь одну или две десятины, а выжигают сотни и даже тысячи десятин. Страшно, какие пространства дивного векового леса опустошены от этого в Макарьевском, Ветлужском и Варнавинском уездах!».
На втором съезде лесохозяев, проходившем в 1874 году в Липецке Тамбовской губернии, помещик Голенищев-Кутузов заявил, что «нашествие татар не более нам сделало зла, сколько сделали мы его сами, обобрав потомков своих вырубкой и истреблением лесов».
Писатель Д. Сибиряк в «Очерках весеннего сплава по реке Чусовой» характеризует состояние лесов в 1884 году по берегам этой реки. «Свежие порубки удивительно похожи на огромные кладбища», «… Гонят и гонят лес на реку Утку, где каждый год барок 500 строят, а на каждую барку идёт 300 деревьев лучшего соснового леса. Казалось, раньше лесные богатства Чусовой неистощимы. В действительности же леса истреблены самым хищническим способом, а теперь скучают по пристаням без леса».
Некоторая природоохранная законотворческая активность отмечена при Александре III, в связи с промышленным развитием России и интенсивной вырубкой лесов. Большую роль в сохранении лесов мог бы сыграть и так называемый «лесоохранительный закон» – «Положение о сбережении лесов» 1888 года, который часто возводят как панацею от истощительных рубок во всех лесах страны. Безусловно, этот указ сыграл определённую роль в сфере использования лесов, но решил ли он проблемы?
«Лесной журнал» № 5, 1901 года сообщал: «… у Витебских лесовладельцев заметно стремление покончить даже с небольшими рощицами и зарослями. На лес стали смотреть, как на единственное средство поправить плохие обстоятельства. И стонет лес под ударами топоров, рубится без разбора пород и возрастов».
И уже в 1906 году вышел циркуляр Главного управления землеустройства и земледелия «О мерах к возможно менее стеснительному для населения применению закона о сбережении лесов … так как события последних лет поставили лесовладельцев в тяжёлые экономические условия…». Этот циркуляр предоставлял лесоохранительным комитетам право разрешать единовременную вырубку в дачах до десяти годичных лесосек. И результаты не замедлили сказаться. Площади опустошительных рубок возросли за четыре года в два раза.
Еще в XVII–XVIII столетиях в лесах Московской губернии (южная тайга) преобладающими древесными породами были дуб, ель и сосна, которые вырубались в первую очередь при сельскохозяйственном освоении территорий и при заготовке дубовых бревен для строительства укреплений или сооружений длительного пользования, а хвойные – для постройки домов. В результате доля хвойных лесов, как и лесистость (доля площади, покрытой лесом, к общей площади района) в целом, неуклонно сокращалась.
Вот данные изменения лесистости в Европейской России с 1888 после введения «Положения о сбережении лесов» до 1914 года:
Московская губерния – 38,7 % , в1914 г. – 26.3 %
Смоленская губерния – 38.6 % , в1914 г. – 24.4 %
Тверская губерния – 33.7 % , в1914 г. – 22.6 %
Ярославская губерния – 37.2 %, в1914 г. – 28.5 %
Вятская губерния – 51.2 %, в1914 г. – 37.4 %
По центральному району – 30.7 %, в 1914 году – 22,2%.
За более длительный период с 1781 года до 1917 года лесистость Московской области упала с 46 % до 22 %. В целом площадь лесистости Европейской части России с 1696 по 1914 годы снизилась с 52,7 % до 35.2 %.
В течение двух веков в Европейской части России было уничтожено 67 миллионов гектаров леса, а восстановлено на этих площадях менее одного процента. (Цветков 1957).
Каково же состояние наших лесов в свете современного законодательства в настоящее время?
По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации объединённых наций (ФАО) общая площадь лесов мира на 2010 год превышает 5,1 млрд. гектар или 27% от площади земной суши. Более половины мировых лесов (51%) расположено на территории четырёх стран: Россия – 22%, Бразилия – 16%, Канада – 7%, США – 6%.
В большинстве стран, владеющих лесными ресурсами, все законодательные акты и долгосрочные программы развития лесного хозяйства и лесопользования разрабатываются на основании ясно выраженной и закреплённой в государственных решениях лесной политики. Это позволяет им организовывать достаточно эффективное управление лесами, обеспечивая значительную долю ВВП своих стран за счёт лесопользования.
Россия – крупнейшая лесная держава мира. Площадь лесного фонда России – 1.15 млрд. га, в том числе покрытая лесной растительностью – 770,6 млн. га. Общий запас древесины – 79,89 млрд. м3.
Леса России выполняют важнейшие защитные, водоохранные и климаторегулирующие функции, играют ключевую роль в сохранении благоприятной среды жизни людей, социально-экономического и культурного развития – это общее достояние граждан страны, ее стратегический возобновляемый ресурс, эффективность использования которого определяет благосостояние государства и благополучие граждан. Глобальное экологическое значение, огромный экономический и социальный потенциал лесов России обязывают Российскую Федерацию иметь долгосрочную лесную политику, проводимую государством, понятную и приемлемую как участникам лесных отношений, так и всем гражданам страны, определяющую принципы и основные пути развития лесного сектора. Но отсутствие внятной лесной политики привело к нестабильности лесного законодательства. В каждую из трёх, принятых за последнее двадцатилетие редакций Лесного кодекса, вносилось большое количество дополнений и изменений, имеющих принципиальный характер. И оказалось, что для лесов с длительностью воспроизводственного цикла, измеряемого десятками и сотнями лет, частые, не всегда продуманные изменения лесного законодательства, более опасны, чем пожары и сплошные концентрированные рубки.
Концепция последней редакции лесного Кодекса Российской Федерации вообще базировалась на демонополизации государственной собственности на землю, ослаблении роли государства в управлении лесами и понижение правового статуса государственной лесной службы. При этом лесное законодательство в значительной степени подменено земельным законодательством. Из Лесного кодекса исключено понятие «лесные земли», а перевод лесных участков и земель лесного фонда в земли иных категорий, в том числе включенных в гражданский оборот, регулируется земельным законодательством. Это очень опасный прецедент, открывший возможность приватизации лесов без введения частной собственности на них, путем изменения целевого назначения занятых лесами земель. Леса теперь трактуются как принадлежность земли, на которой они произрастают и уже не леса определяют режим использования пригодных и предназначенных для их выращивания земель, а целевое назначение земель, на которых располагаются леса, определяет их использование, охрану, защиту и воспроизводство. Леса исключены из категории недвижимого имущества, что делает регистрацию прав на леса необязательной. Вместо собственности на леса введена собственность на лесные участки, под которыми понимаются земельные участки. Но многовековой опыт России свидетельствует, что смена формы собственности на леса всегда приводила к негативным последствиям для них. В странах с рыночной экономикой эффективность лесного сектора определяется не формой собственности на леса, а качеством государственного управления и грамотной организацией хозяйственной деятельности в них.
Действующим лесным законодательством разрешительный порядок лесопользования заменен заявительным и вместо выдачи разрешительных документов (лесорубочный билет, ордер, лесной билет) введена подача лесной декларации – заявления об использовании лесов в соответствии с проектом их освоения. Замена разрешительного порядка лесопользования заявительным порядком, значительно упростила доступ к лесным ресурсам и усложнила контроль происхождения древесины, необходимый для эффективной борьбы с ее нелегальным оборотом и коррупцией в лесном секторе.
Государство отказалось от своих учреждений – лесхозов на всей территории лесного фонда и декларировало переход на конкурсное приобретение лесохозяйственных услуг, включая тушение лесных пожаров, что оказалось просто губительно для лесного хозяйства и полной потере управления на лесных участках, не предоставленных в долгосрочное пользование. Кроме этого было отменено краткосрочное пользование для частного бизнеса, что катастрофически повлияло на регионы, где лесопользование и народные промыслы являлись основой социально-экономического благополучия населения, а порой единственным источником существования.
В отличие от большинства стран, владеющих лесами, где лесной сектор является достаточно прибыльным, лесное хозяйство России – дотационное производство, бюджетное финансирование которого не обеспечивает даже простого воспроизводства ресурсов, качественного уровня защиты лесов от пожаров, вредителей, болезней и самовольных рубок.
Уже из этого видно, что Россия оказалась неэффективным владельцем лесов. У крупнейшей лесной державы мира, до настоящего времени нет внятно сформулированной и официально принятой национальной лесной политики, которая должна определять образ действий всех участников лесных отношений, направленных на обеспечение охраны, воспроизводства и рационального использования лесных ресурсов и услуг леса, необходимых обществу в настоящее время и в будущем. Отсутствие этого основополагающего документа не позволяет разработать адекватное ему лесное законодательство.
К сожалению, наши законодатели не редко создают такие законы, которые совершенно оторваны от жизни и не применимы на практике. Наверное, поэтому так необязательно у нас исполнение этих, казалось бы хороших законов.
Главными причинами такого положения являются непрофессионализм управления лесами и неприкрытое влияние на всех уровнях управления лесами определённых групп, проводящих ущербные для государства законодательные акты.
В качестве примера можно привести состояние лесов Московской области, где, казалось бы, при достаточно высоком финансировании и близости к нашим главным органам управления государством, следует ожидать образцово-показательной организации лесного хозяйства и лесопользования. Все леса области отнесены новым Лесным кодексом к защитным, цель которых определилась как «сохранение средообразующих, водоохранных, защитных санитарно-гигиенических, оздоровительных и других полезных функций».
Но бывают случаи, когда можно и нужно пренебречь даже этими требованиями к защитным лесам. Ежегодно в канун Нового года в одном из лесничеств изыскивается самая красивая елка – Главная елка Росси, которая затем устанавливается на Соборной площади Кремля. Её увидит практически весь мир, кто воочию, а кто по телевизору. Этим можно гордиться. И вот уже РИАМО сообщает: «Председатель Комитета лесного хозяйства по Московской области рассказал, почему рубка главной новогодней ели для Соборной площади Кремля не вредит экологии. Возраст дерева – 90 лет, высота – 27 метров, диаметр ствола – 60 см, размах нижних ветвей – 10 метров. Эта ёлка перестойная, её естественный конец близок. На этом месте мы посадим плантацию елей. Здесь будет посеяно около 4 тысяч елей, где-то 15 доживут до такого возраста. Рубка новогодней ели не вредит экологии»
Это интервью просто удивляет своей непосредственностью и непрофессионализмом. Конечно, главный начальник всех лесов Московской области вправе высказывать своё мнение, но ведь нужно, хотя бы узнать некоторые сведения о лесах, которыми волею судьбы или какими-то «другими волями» приходится руководить.
Ель в наших лесах достигает возраста рубки в 101 год, а ту которую срубили, относится к приспевающим, а не к перестойным, естественный конец её ещё далеко не близок, и рубить такое дерево, согласно действующему законодательству, запрещено. Ну, да ладно, праздновать, так праздновать.
Но, о какой экологии при рубке одного дерева он говорит? И не понятно, он собирается на этом месте сеять или сажать лес? Если сажать, то таким количеством посадочного материала должно быть засажено не менее полутора гектаров. Но, если из 4 тысяч елей до возраста 90 лет доживут только 15 штук, то значит, остальные 3985 штук погибнут? Вообще, о каком ведении лесного хозяйства и экологии он так восторженно размышляет?
Леса столичной области, где вместе с Москвой проживает около двадцати миллионов человек, являются важнейшим компонентом окружающей природной среды. Площадь этих лесов – 1, 94 млн. га, а общий запас древесины – 377 млн. м3. Леса существуют в условиях жесточайшего стресса. Промышленные предприятия, автотранспорт, необходимая инфраструктура загрязняют воздух, воду и почву в объёмах значительно превышающих установленные для нормальной жизнедеятельности пределы. Кроме того, за последние годы леса Подмосковья пережили катастрофическое событие, последствия которого будут сказываться еще долго: массовое размножение короеда-типографа и гибель ельников на огромных площадях. К этому ещё добавляются небывалые масштабы освоения городских и пригородных лесов под разнообразные застройки и другие изъятия лесов. И давно не секрет, что состояние лесов весьма неблагополучно.
Лесным кодексом режим ведения лесного хозяйства был значительно ужесточён. Введён запрет на сплошные рубки, а в некоторых категориях лесов запрещены даже рубки ухода, в том числе и запрет на рубки новогодних ёлок, выращенных на специально заложенных плантациях. С первого года действия в этот кодекс стали вноситься значительные поправки, но, в целом, тенденция на значительные ограничения ведения лесного хозяйства сохраняется и сегодня.
Но достигнем ли мы такими запретами главной цели – выращивание и сохранение лесов, выполняющих в полной мере предъявляемых к ним требований? Ведь для сохранения и повышения защитных функций лесов требуется ведение интенсивного лесного хозяйства, при котором необходим значительный объём мероприятий по формированию разновозрастных, многоярусных, устойчивых к неблагоприятным рекреационным нагрузкам и природным условиям насаждениям.
Уже с семидесятых годов прошлого столетия наши учёные и практики лесоводы постоянно обращали внимание на то, что в лесах с такой антропогенной нагрузкой, где разрешены только рубки ухода и санитарные рубки, невозможно вырастить здоровые древостои, создать их нормальную возрастную структуру, отвечающую требованиям защитных лесов. Ведение экстенсивного хозяйства, а, практически, консервация огромных лесных площадей приведут к большим экономическим и экологическим потерям. Ведь вырубка и переработка распадающихся и погибших насаждений из-за потерянной товарности и, соответственно, низкой стоимости такой древесины, экономически не выгодна и требует значительных бюджетных средств.
Но кто у нас слушает лесоводов? Безграмотное управление лесами области в союзе с развёрнутым движением общественных защитников природы категорически отвергало всякие разговоры о необходимости ведения интенсивного хозяйства с целью формирования здоровых лесов.
Можно с уверенностью сказать, что запрет на проведение любых рубок даже на короткое время показал всю несостоятельность и более того вредность для самого леса, а соответственно и для выполнения им защитных функций. А санитарные рубки – это уже не уход за лесом, а вынужденная уборка погибающих или уже погибших насаждений.
Лес– это живой организм, он растёт и стареет. Заклинаниями, даже на уровне руководителей государства, его не приведёшь в порядок. Из-за необоснованно низкого уровня интенсивности ведения лесного хозяйства в течение десятилетий наносился огромный экологический и экономический ущерб. За последние 30 лет площадь спелых и перестойных насаждений увеличилась почти в двадцать раз и достигла более 35 % общего запаса. В результате, казалось бы, «очень природоохранные меры» по спасению леса вели к прямо противоположным результатам – общему старению насаждений. В конечном итоге, это не могло не сказаться на общем санитарном состоянии лесов и на снижении их защитных свойств и, что бы это стало понятно не только лесоводам, требовалось определённое время. И катастрофа, которая поразила леса Московской области – нашествие короеда–типографа, не заставила себя ждать.
Наверное, многие помнят, как на заявления профессионалов о необходимости проведения активных мер по предотвращению массового развития этих вредителей многие СМИ начали обвинять работников лесного хозяйства в преувеличении опасности. В результате чего многим из них пришлось уйти с работы. Дошло до того, что уважаемый общественный деятель обвинил лесничих в том, что они сами разносят в спичечных коробках этих жучков короедов по лесу, чтобы потом вырубить заражённые деревья. Вот только где сейчас эти «знатоки» и «защитники природы»? Теперь они собирают однодневные компании по лесовосстановлению погибших короедников и победоносно докладывают, что посадили миллионы деревьев, правда об уходе за этими посадками ни кто из них не говорит, видимо не догадываются, что за лесом ещё нужен и уход. А погибло-то более ста тысяч гектаров прекрасных лесов. Кто и когда их будет восстанавливать?
130 лет назад учёный – лесовод М. Турский на основании результатов работы специальной поездки писал: «В последние годы и, особенно, в нынешнем году не один лесничий и лесовладелец, конечно, замечал, что в старых еловых насаждениях единичные деревья, а местами и довольно значительные группы их, засыхают. Все, кто более или менее близко стоит к лесному делу, убедились, что засыхание есть следствие повреждение короедами. Три – четыре года тому назад мы могли игнорировать короедов; они нас не пугали, хотя мы и слышали о повальных опустошениях ими в других более отдалённых от нас странах. А теперь короеды дают знать о себе не только в окрестностях Москвы, но и в губерниях Тверской, Смоленской, Калужской и других. Лесовладельцы, насчитывающие в начале нынешнего лета десятки десятин короедного леса, начали считать их к осени сотнями десятин. Местами распространение короедов идёт такими гигантскими шагами, что опасаются за целостность обширных площадей еловых насаждений». Прошли годы – опять те же грабли на нашей дороге валялись?
К сожалению, наше несовершенное законодательство, непрофессионализм органов управления лесным хозяйством, а подчас и беззаботность способствовали созданию условий для такой катастрофы. Специалисты прекрасно знают, что главным мероприятием по борьбе с короедом – типографом является вырубка и утилизация заражённых деревьев. Но наша система согласования таких мер настолько усложнена, что в результате процесс гибели ельников стал неуправляем. Хотя следует отметить, что действительно профессиональные лесничие (а не инспекторы, в которых превратил Лесной кодекс специалистов лесного хозяйства) в начальной фазе развития короедной эпопеи организовали работы по вырубке свежезаражённых деревьев, что позволило спасти некоторые участки спелых ельников от поражения вредителем. Но в последующем такая «участковая борьба» против массового размножения короеда-типографа стала уже не эффективной.
В результате по разным данным только от короеда – типографа за последнее десятилетие погибло более 100 тысяч гектар лесов – это спелые и часть приспевающих еловых лесов области. Общий запас прекрасной хвойной древесины в этих древостоях составлял не менее 25 миллионов кубометров. С учётом стоимости на рынке одного кубометра круглого леса в одну тысячу рублей легко подсчитать прямой ущерб. Но вот если оценить ущерб для экологии и применить Постановление Правительства № 273, а к нему другие Постановления №№ 310, 1350, которыми введены коэффициенты при самовольной рубке деревьев или доведения их до полного прекращения роста? Согласно этим нормативным актам наказывают нарушителей. В нашем случае стоимость на корню одного кубометра еловой древесины 134 рубль необходимо умножить на утверждённые коэффициенты, при этом ущерб за гибель одного кубометра составит 40,5 тысяч рублей. А сколько будут стоить 25 миллионов? Этот ущерб кто-нибудь считал? И кто-нибудь за это ответит? Ау, где вы, – «защитники природы»?
И вот уже несколько лет из бюджета области, формирующегося нашими налогами, ежегодно выделяется до двух миллиардов рублей на уборку этого сухостоя. Наверное, не станет исключением и следующий год. Вот опять по сообщению РИАМО со ссылкой на председателя комитета лесного хозяйства: «Комитет лесного хозяйства Московской области обратился к депутатам Московской областной думы с просьбой поддержать выделение дополнительных средств (два миллиарда) на следующий год на выборочные санитарные рубки и уборку ветровалов». Для сравнения – на всё лесное хозяйство России выделяется около 25 миллиардов рублей. Это лесовосстановление, уход за лесом, санитарные рубки, охрана от пожаров, болезней и вредителей, а так же содержание самих органов управления лесами страны. Конечно, выделят. Но странно другое, при цене за кубометр здоровой древесины, как было выше отмечено, в 134 рубля за один кубометр, арендаторы на аукционах покупают эти погибшие от короеда леса для заготовки древесины по цене 250 рублей. Что же это за предприниматели, работающие себе в убыток? Конечно, рубка сухостоя не может быть выгодным делом, поэтому не секрет, что отводят в рубку не только погибшие деревья. А куда же идут эти два миллиарда, если древесина продаётся заготовителям? Вопрос, конечно интересный.
Но даже при этих мерах миллионы кубометров сухой древесины остаются в лесу, являясь рассадниками вредителей и болезней, дожидаясь жаркого лета, и тогда пожары 2010 года могут оказаться только цветочками. И уже не кажется странным, что при таком богатейшем государстве, лесное хозяйство является дотационной отраслью.
Мне могут возразить, что наши профессионалы лесного хозяйства ничего не нарушали – это природная катастрофа.
Да, сами они не повреждали деревья, но и не предпринимали необходимых действий для предотвращения катастрофы, более того, во многих случаях препятствовали проведению необходимых мер для снижения отрицательных последствий, путём затягивания решений по выполнению необходимых мероприятий, в том числе уборки заражённых деревьев. Но, если ответственное лицо, не важно – руководитель или рядовой служащий, не предпримет мер по предотвращению нарушения, повлёкшего ущерб государству, то он, согласно закону должен нести ответственность. А кто же у нас ответит за тысячи гектаров погибшего леса? Те, кто бил по рукам профессиональных лесничих, или депутаты, принявшие такие законы, что не позволяют вести нормально лесное хозяйство, а может быть руководители, которые назначают ответственных за наши леса, людей очень далёких по своему образованию и мировоззрению от лесных дел? А ни кто не ответит! Да ещё и поощрит путём выделения дополнительных средств из бюджета на уборку мёртвой древесины.
И, оглянувшись назад, мы без особого труда находим аналогии в прошлом.
Павел Иванович Мельников-Печерский (1818-83) «Дедушка Поликарп» (1857). «Приехавши на Валковскую станцию, вышел я из тарантаса, велел закладывать лошадей, а сам пошел пешком вперед по дороге. За околицей, у ветряной мельницы, сидел старик на завалинке. На солнышке лапотки плел. Я подошел к нему, завел разговор. То был крестьянин деревни Валков, отец старого мельника, все его звали дедушкой Поликарпом…».
Разговор шёл о земле, урожаях, а потом коснулся и отношения крестьян к лесу.
«… Точно, правда, родимый. Лес вещь дорогая, дорогая, кормилец; как не жаль леса, когда он горит? Уж так его жаль, так жаль, что и сказать не можно. Как этак увидишь, что лесок-от где-нибудь загорелся, так горько станет, подумаешь: "Вот ростил его господь долгия лета, и стоял он, человека дожидаючись, чтоб извел на показанную богом потребу, а теперь за грехи наши – горит без пути"…
Да вот неподалеку от нас, в Наумовской волости, такая палестина (площадь, родные, домашние места – В.И. Даль) лесу выгорела, подумать страшно: от Рожествина, почитай, до Толмазина, верст на тридцать выхватило. А лес-от был кондовый, дерево-то не охватишь. Загорелось от Божьей воли, от молоньи, а другое дело, не знаю. Ну, дерево-то хоша и обгорело, а все-таки было годно для того, что в лесном-то пожаре только хвоя да сучья горят, а самому дереву вреды нет.
Наши мужички и хотели было купить тот горелый лес, на сплав, чтоб его в низовы города. И купцы приезжали, не по один раз смотрели, тоже хотели купить. За весь-от, что его погорело, два ста тысяч на монету давали, а Василий Трофимыч, что лесом в ту пору заправлял, отписал к самому большому начальству, что тех денег взять мало, коли, дескать, сделать торги, так больше дадут. Требовал, видишь, родименький, Василий-от Трофимыч двадцать тысяч благодарности, а его не ублаготворили. Поэтому и прописал, чтобы лес не продавать, казне-де убытки будут.
На третий год после пожару межевой наезжал, велено ему было доподлинно вымерять, много ль погорело казенного лесу, и сосчитать, сколько придется на продажу бревен, и какой толщины будут они. Ну, Палестина не малая – скоро ли ее вымеряешь? Наезжал года по два, – да все-то, кормилец, в саму рабочую пору. Понятых сбивал, подводы, ну и благодарности тоже требовал, без того уж нельзя. Да окромя благодарности харчевые, да свечные, да питейные. Однех питейных что вышло! Человек-от был пьющий, народ-от с ним тоже до винца охочий; бывало, каждый божий день два либо три штофа пеннику. Ну, послал межевой планы, куда следует; по времени и вышло об лесе решенье: торги произвесть, кто больше даст, тому его и продать. А решенье-то выслали после пожару на восьмой год; той порой лес-от подгнил, ветром его повалило, и остались одне гнилые колоды; лежат комлем вверх и новому лесу расти не дают, корни-то выворотило, землю от того всю изрыло. Не то, чтоб купить, – с казны еще стали просить, место-то бы только очистить… (выделено нами)
Так и запропало божье место: гарь теперь одна, не пролезешь. Грибы даже не растут, только и пользы, что малиннику много разродилось. …Так вот оно что, родненький! – промолвил дедушка, немного помолчавши. – Как можно сказать, чтоб мы не жалели лесу! Сердце кровью обольется, как завидишь лесной пожар. Думаешь: "Ну, как и этот лес задаром пропадет?" Как нам не жалеть лесу, родимый? Ведь его бог не про кого, что про нас, вырастил…».
Читаешь, и трудно поверить, что после описываемых событий прошло уже более полутора веков. Поменять должности и правописание – день сегодняшний. Ничему нас в России история не учит!
Конечно, можно привести примеры рачительного и очень доходного ведения лесного хозяйства у наших соседей, например, в Беларуси или Польше.
Общая площадь лесов Беларуси 9,6 миллионов га, общий запас древесины – 1,74 миллиарда м3, в том числе хвойных 66,7%. Спелые и перестойные насаждения составляют около 17 %. Годовой объём рубок составляет 21, 1 миллион м3. С учётом возрастной структуры лесов к 2020 году планируется довести заготовку древесины до 27-29 миллионом м3 в год.
Ежегодный объём лесовосстановительных работ по посадке и посеву составляет 27.3 тысяч га. Уход за молодняками 57.2 тысячи га. Такое соотношение площадей рубок ухода к площадям лесовосстановления и лесоразведения является признаком интенсивного лесного хозяйства. При целенаправленном выращивании ценных лесных насаждений. Каждый участок молодняка в среднем подвергается двум приемам рубок ухода – осветлению и прочистке.
Численность государственной лесной охраны составляет 13446 человек, в том числе 8877 – лесников и егерей, 4569 – ИТР лесхозов и лесничеств.
Ну, Беларусь нам не указ – там социализм! А что там в Польше – рыночном государстве?
После 1989 года общественность страны резко выступила против приватизации и реституции государственных лесов. В настоящее время 82 % лесов являются государственными, которыми управляет, функционирующий по принципу самофинансирования, орган исполнительной власти – «Государственные леса». С учётом требований рыночной экономики лесоуправление было реструктуризировано. Организация лесного хозяйства и лесопользования регулируется Лесным кодексом, который был принят в 1991 году. Основой управления лесным хозяйством, в том числе и в частных хозяйствах, являются лесохозяйственные планы, разрабатываемые на 10 лет. Утверждаются планы Министром окружающей среды. Контроль по исполнению этих планов возложен на «Государственные леса».
Площадь лесов Польши чуть более 9 млн. га, доля лесов старше 100 лет – 15.9 %. Средний запас на1 га–256 м3. Общий запас всех лесов – 2304 млн. м3. Объём пользования древесиной составляет 42 млн. м3 или 65% ежегодного прироста. Основной объём древесины заготовители покупают на открытых торгах. Эти торги организует лесное хозяйство, находящееся на самофинансировании. Все лесохозяйственные работы производятся за счёт реализации древесины. Кроме этого, за эти доходы проводятся и лесоустройство, и государственная инвентаризация, и разработка всех лесохозяйственных планов, в том числе, и для частников.
Следует обратить внимание, что каждые пять лет в лесах Польши проводится государственная инвентаризация, при которой осуществляется мониторинг изменений лесистости, общих запасов древесины и общего состояния лесов в динамике. Результаты инвентаризации предоставляются в качестве публичной информации без ограничения.
Для сравнения некоторые данные по России. Согласно Единой межведомственной информационно-статистической системе объём рубок главного пользования составляет около 200 миллионов м3 в год, или около 1.5 млн. га. Площадь лесовосстановления в 2014 году составила 863,7 тыс. га. По этим же данным, площадь рубок ухода в молодняках в России в 2014 году – 293 тысячи гектаров. Таким образом, площадь ухода за молодняками составила лишь 34% от площади лесовосстановления. Но качество этого ухода на многих площадях низкое и не дает практически значимых результатов. Поэтому они, даже если не гибнут, часто не формируют насаждений нужного состава и густоты, и не обеспечивают восстановление хозяйственно ценных насаждений. Но, если заглянуть в Государственный лесной реестр за 2014 год, то оказывается, что искусственное лесовосстановление проведено на площади только 172.9 тысячах га. А вот выступая с поздравлением к Новому году, руководитель Рослесхоза уже говорит о «масштабном лесовосстановлении на площади 900 тысяч га». «Кто прав из них, а кто не прав – судить не нам!»
В год экологии лесная тема не могла быть пропущена на самом высоком уровне управления нашей природой. И «АиФ» (№52,2017 г.) «Генеральная уборка страны» приводит следующие данные: «За год в России восстановлено 435 тысяч га леса. Во Всероссийском дне посадки леса участвовало 4.1 млн. человек, высадили 50 миллионов деревьев на 15 тысячах га земли».
У нас ведь принято проводить всякие показательные (не путать с «показушными») дни, что бы был виден масштаб! Но если чуть-чуть подумать, что же было сделано этими сотнями дивизий (укомплектованная дивизия около 10 тысяч человек)? А значит то, что каждым участником было посажено около 12 деревьев. Это, конечно, хороший уровень производительности, если бы сажались крупные деревья. Но на 15 тысячах гектаров – 50 миллионов деревьев, значит на каждом гектаре по 3, 3 тысячи штук, а это уже не деревья, а двухлетние саженцы. Тогда производительность просто ужасающе малая. Вообще, чем занимались эти дивизии людей, где на каждого «бойца» пришлось по 12 саженцев? Ну, пусть установленную на эти работы норму (на одного сажальщика, на тяжёлых почвах – 1.1 тысяча саженцев в смену) они под бравурные звуки оркестров и трибунных речей не выполнили, но уж сотни две каждому можно было посадить? И ещё загвоздка. Для качественной посадки леса требуется определённый навык. Поэтому обычно такие «засаженные деревьями гектары» в последующем работники лесного хозяйства пересаживают. Конечно, если подумать, то не такая уж большая работа для России. А если ещё подсчитать, то выходит, что на каждом гектаре, где проводились работы в день Всероссийской посадки леса, толпилось больше 270 человек. Что они вообще там делали? А если ещё прибавить затраты на транспорт и т.д.? Удивительно золотыми получаются эти двенадцать саженцев на каждого участника. В конечном итоге на этих площадях со временем лес и сам вырастет. Но в литавры ударить – святое дело! Да, разве у нас только в лесу так?
Конечно, хотелось узнать более подробно о результатах работ по лесовосстановлению и состоянию нашего Русского леса из данных Государственной инвентаризации лесов, которая действует с 2007 года, и на которую из бюджета уже затрачено то ли 7, то ли 10 миллиардов рублей (тоже секрет). Но, нет, эти результаты засекречены. Ну, почему, собранные за счёт наших налогов сведения о лесах, мы не можем получить? Что же это за такая государственная секретность?
А по данным печати в декабре у министра природных ресурсов состоялось совещание, на котором Рослесхоз победно доложил о том, что Государственная инвентаризация (ГИЛ) будет завершена в 2020 году. Ни о затратах, ни о том, что уже за почти десять лет ведения ГИЛ никакой информации нет и что же всё же даст нам эта пресловутая система не было сказано ни слова. Да никто ничего и не спросил. И сразу вспоминается узбекская сказка о Насреддине Афанди, который обещал Бухарскому эмиру за двадцать лет научить говорить своего ишака. И когда друзья спросили, как он это сделает, тот ответил: «За двадцать лет или ишак издохнет, или эмир умрёт». Аналог, к сожалению, прямой.
Миллиарды рублей на Государственную инвентаризацию, постановку лесов на кадастровый учёт и другие нововведения не принесли ни лесному хозяйству, ни самой России ничего, хотя, конечно, эти огромные финансовые средства не исчезли бесследно, а, видимо, осели где-то в виде яхт, зарубежных счетов и вилл.
В последние годы у нас в стране произошёл переворот в понимании значения лесного хозяйства как отрасли материального производства. Основной и практически единственной целью пропагандируется задача охранных функций леса. При этом в угоду «нового подхода» совершенно исключается не просто возможность, а именно необходимость своевременной уборки спелого урожая и использования древесных ресурсов в качестве сырья для промышленных нужд. Некоторые авторы, так называемые, защитники природы, в том числе и наши соотечественники, проживая за рубежом, вообще выдвигают требование об «оставлении леса в покое и пусть он сам растёт». Но такие требования они почему-то адресуют только к лесам России, а не к лесопромышленникам тех стран, где сами теперь нашли приют. А вот спросить этих защитников, где же старовозрастные леса в странах Европы? Почему они рубят леса вокруг своих городов и вдоль водных объектов, не обращая внимания на их особо охраняемые функции. Но у них ни одного дерева не увидишь лежащего. Но как же им нравится, что у нас миллионы и миллионы кубометров в лесу гниют.
И возникает другой вопрос: «Какие же защитные функции лесов мы так бережём все эти годы? Неужели для повышения защитности лесов, например, Московской области главным является доведение их до катастрофического санитарного состояния, а в большинстве случаев до гибели, чтобы потом вести бесполезную полемику об эффективности санитарных рубок?»
Всем должно быть ясно, что только здоровый, высокопроизводительный лес может соответствовать требованиям по выполнению защитных функций. Главной целью ведения лесного хозяйства должно быть создание устойчивых к антропогенным нагрузкам, разновозрастных, высокопроизводительных лесов. Только при таком подходе лесное хозяйство может сформироваться в высокодоходное по экологическим, социальным и экономическим требованиям производство. Но без проведения необходимых рубок ухода, уборки спелых и перестойных насаждений здоровый лес не вырастить. Основным действием после лесовосстановительных мероприятий в лесах области должно быть проведение своевременной уборки естественного отпада древесных пород. Критерием норм лесопользования необходимо принять прирост древесины, как в большинстве стран, куда наши специалисты постоянно ездят в качестве экскурсантов для изучения основ ведения «правильного лесного хозяйства» и где лесное хозяйство одна из самых доходных отраслей.
Ведение лесного хозяйства Московской области по повышению устойчивости насаждений к неблагоприятным факторам среды и антропогенным нагрузкам, увеличения продуктивности лесов, улучшения их породного состава, невозможно использованием в лесовосстановлении только местных древесных пород. У них, из-за многовекового произрастания на этих почвах, в значительной мере снижена устойчивость к типичным для области болезням и вредителям, а также к техногенному и климатическому воздействию. Но по отчётным данным лесного комитета Московской области почти на половине площадей короедников лесовосстановление проведено опять елью. Значит, на площадях, где многие десятилетия произрастали еловые насаждения, заражённых корневой губкой и другими болезнями и вредителями, в том числе короедом – типографом, опять закладываются мины для потомков. Ведь все прекрасно понимают, что эти болезни и вредители никуда не делись и опять дождутся своего часа, что бы поразить леса. Ну, ладно, не знают наши управленцы «Учения о леса» Г. Морозова, но ведь слышали, что на одной грядке нельзя постоянно сажать даже одни и те же огурцы. Что это, глупость или махровый непрофессионализм?
Необходимо изменить перечень целевых пород, на которые ведётся хозяйство области, с учётом устойчивости к корневой губке, короеду–типографу и другим неблагоприятным факторам, характерных для данных условий произрастания. К таким породам следует отнести лиственницу, дуб, липу.
Особое место в этом может принадлежать лиственнице, являющейся одной из хозяйственно ценных и быстрорастущих древесных пород Российской Федерации. Имеющийся опыт создания культур лиственницы во многих лесничествах, многочисленные научные наблюдения и исследования показали, что в Московской области лиственница является очень продуктивной лесообразующей породой. Она долговечна, устойчива против засухи, морозов, ветра, различных, характерных для Московской области, вредителей и болезней, хорошо приживается при посадке сеянцами. Очень важны её быстрый рост, высокая производительность кислорода и способность накопления углерода в более значительных объемах по сравнению с местными хвойными породами. Кроме того, лиственнице присуща высокая интенсивность аккумуляции тяжелых металлов. При создании искусственных насаждений эта порода способна в возрасте 50-60 лет формировать насаждения с запасом древесины 400-500 м3на1 га, что в два-три раза больше чем сосна, дуб, ель.
Большой проблемой для лесов Московской области является практически не контролируемое растаскивание лесных земель. Это подтверждает и принятый Думой закон о так называемой «лесной амнистии», при которой планируется в том числе, узаконить самовольно захваченные участки. Хотя наведение элементарного порядка при законном изъятии этих земель могло бы принести областной казне просто баснословные деньги, ведь один гектар земель стоит от 100 до 600 миллионов рублей. Можно с уверенностью сказать, что в большинстве случаев владельцы таких самозахватов заплатили именно эти деньги, вопрос только – кому? Но, это совершенно не связано ни с короедом, ни с рубками, ни вообще с ведением лесного хозяйства, а совершенно другая область системы государственного управления и должны этой проблемой заниматься органы не лесного хозяйства.
В то же время надо понимать, что многие участки лесного фонда по разным причинам уже не могут быть использованы для ведения лесного хозяйства, и было бы правильным эти участки выставить на открытый аукцион. За счёт полученных средств, провести мероприятия по компенсационным посадкам на территории заброшенных сельскохозяйственных и других земель, использование которых для иных целей не целесообразно. Для этого необходимо провести целевую инвентаризацию лесов с разработкой конкретных предложений.
В настоящее время появилась новая проблема, разрушительный потенциал которой пока не оценён. Это новые границы лесных участков, поставленных на кадастровый учёт по, так называемой, Государственной информационной системе Московской области. Трудно сказать каким путём эти «данные» были получены, но уже первые сравнения границ лесного фонда по материалам лесоустройства прошлых лет и современных «кадастровых» выявили вопиющие расхождения. На эту «работу» по постановке на кадастровый учёт участков лесного фонда затрачены многие миллионы рублей. Но большего непрофессионализма, доходящего до абсурда, нам кажется, ещё не приходилось встречать. А где же наши государственные структуры управления лесным хозяйством? Они, что, ничего не видят, или не хотят видеть?
Вообще, одной из главных проблем в лесном хозяйстве является непрофессионализм. Чтобы не вдаваться в подробности, остановлюсь только на одном факте. В правительстве государства, владеющего огромными лесными территориями, нет ни одного специалиста лесного хозяйства, которые могли бы как-то повлиять на качественный уровень управления лесным хозяйством. Отсюда низкий уровень принимаемых законов, не продуманных, противоречивых, не редко преследующих только корыстные цели узкого круга «высокопрофессиональных менеджеров».
А конкретно лесом должны управлять лесничие, а не инспекторы, в которых их превратило современное законодательство. Это одно из первых условий повышения уровня ведения лесного хозяйства. И оценка деятельности должна проводиться по качеству лесов, а не по бесконечной надуманной отчётности, из-за которой и в лес-то им выйти некогда.
Хотелось бы вспомнить уроки прошлого. Предписанием от 5 апреля 1918 года «Всем Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов о недопустимости увольнения лесных специалистов», говорилось: «Вследствие получения сведений о массовых увольнениях лесных специалистов от должностей и вовсе от службы Совет Народных Комиссаров считает необходимым сообщить, что: … «лесных специалистов нельзя заменить другими без ущерба для леса и тем самым – для всего народа: лесное хозяйство требует специальных технических знаний».
Виктор Нефедьев, Заслуженный лесовод РФ
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
