В Москве шестнадцатого января всегда идет снег. Это день Крестьянинова – спецназовца от Бога. И нет у Господа другого знака, чтобы выразить свою скорбь. Снег тяжелый, неотступный – такой, как в день похорон Героя России Крестьянинова Андрея Владимировича, летает белыми птицами, бьется о могучие ели, постанывает на холодном ветру, тревожа память офицеров спецназа. Неужели прошло десять лет, как мать – сыра земля приняла тело их командира, душа которого села возле Господа, одесную его, среди других праведных воинов.
Кому-то тревожащая воображение закономерность метелей кажется грозным предостережением. Ведь снег и мороз – враги стоящих у могилы командира собровцев.
В Дагестане, когда они атаковали чеченских боевиков, засевших в селе Первомайское, мороз терзал тела офицеров с 10-е по 18-е января. Собровцы день и ночь находились под открытым, извергающим снежную магму, небом, а боевики в перерывах между схватками отсиживались в натопленных домах, ели горячую, приготовленную доброжелательными заложницами, пищу. Даже электрический свет был не отключен в селе. Кто-то неизвестный создал чеченцам и арабам-наемникам все условия, чтобы те выбили как можно больше спецов по борьбе с организованной преступностью.
Мужество офицеров и бойцов “Витязя”, совершивших фланговый охват, натиск Крестьянинова, собровцев ГУОП и Московской области разбили все надежды боевиков.
Десять лет для истории – миг. Для офицеров милицейского спецназа, потерявших в бою командира, это долгие годы, душевной боли, что ушел из жизни самый лучший из них.
Каждый год шестнадцатого января все дороги действующих офицеров ОМСН “Рысь” и отставников–собровцев туда – на восток Москвы, на воинское Николо-Архангельское кладбище.
За последние годы здесь прибавилось офицерских могил. Недалеко по-братски рядом лежат спецназовцы “Альфы” и “Вымпела”. Они полегли на Северном Кавказе, воюя за единство России. Их имена раньше знали только друзья по оружию, а вот позывные всегда знал и никогда не забудет враг.
Нет выше и трагичнее подвига, чем смерть на поле боя в конфликте, который войной не позволено называть. Сначала в Чечне было “наведение конституционного порядка”, потом “антитеррористическая операция”, а по сути – всегда война: жестокая, кровавая, мистическая – с колдовскими чеченскими плясками, с напусканием порчи на хлеб, воду и воздух, чтобы русские войны умирали от непонятных медицине болезней.
Плачет у могильного камня мать Крестьянинова. Сколько пролито слез, но не выплакать глаз по сыночку. Мать подполковника Крестьянинова рыдает по нему на земле, а высоко в облаках, невидимая в снежной метели, плачет по нему Богородица.
У Божьей Матери много проторенных дорог – где только нет воинских православных могил.
На Николо-Архангельском кладбище лежит российский спецназ – потомки древнерусских богатырей Александра Невского, Гаврилы Олексича, Василия Буслаева, Евпатия Коловрата, матроса Кошки, атамана Бакланова, казаков-пластунов, разведчиков-победителей 1945 года. Как же Богородице не бывать здесь.
Горячие молитвы возносят к небесам два православных священника. Офицеры-спецназовцы чутко вдумываются в слова, обращенные к Господу и Богородице. Кому-то уже близок их праведный, многотысячелетний смысл.
Не все еще просветленно осеняют себя крестом. А вот отделение Влада Ершова, с того дня, как он стал его командиром, шло на штурм и выполнение других задач, только после молитвы “Отче наш”. Теперь Влад полковник и заместитель командира отряда. Учится в Академии МВД. И когда спецавтобус уносит в своем чреве Влада и его подчиненных на задание, этот богатырской стати умный полковник, видя за окном православные храмы, обязательно осеняет себя крестом. Так было в обычае предков. Таков и Влад на дорогах войны и борьбы с преступностью.
Сбор всего отряда на Николо-Архангельском кладбище обязателен. Только дежурное отделение, в силу специфики службы, остается на боевом посту. Попробовал один офицер, только начавший службу в подразделении сказать:
– А зачем мне ехать на кладбище? Я лично не знал Крестьянинова.
И услышал от командира отряда Науменко:
– Подумай, о чем говоришь? Завтра на боевом выходе, не дай Бог, погибнешь, а про тебя скажут: “Он к нам недавно пришел. Мы не знаем его”. Над твоей могилой некому будет салютовать.
Жесток разговор, да спасителен смысл. Над каждым спецназовцем привычно витает ангел смерти, заглядывает ему в глаза, но редко видит в них страх. Пограничное состояние – между жизнью и смертью – привычно спецназовцу. Он служит во имя жизни, на благо избавления от смерти. Поэтому меньше всего офицер ОМСН “Рысь” должен думать о ней - костлявой.
Думать о смерти и погибших товарищах – не одно и тоже. У Бога все живы. Лучше всего это знают воевавшие люди. Но какая невыносимая сердечная боль – нести умирающего командира на двери, сорванной в дагестанском сожженном доме.
II
Шестнадцатое января 1996 года – был вторым днем боя за село Первомайское, занятое боевиками Радуева. В селе их, отлично вооруженных, было около трехсот. Пока силовые министры искали приемлемое решение, чеченцы основательно укрепились. Не только заложники рыли окопы в полный профиль, пробивали амбразуры в сложенных из булыжников невысоких, по грудь, заборах, но и боевики трудились, не покладая рук.
Спецназовцам внутренних войск и собровцам свободного отряда пришлось атаковать противника белым днем. Отлично замаскированные, чеченцы бились насмерть, выполняя приказ Джахара Дудаева.
В дневных боях первые помощники смерти – снайпера. В селе Первомайское, на границе Дагестана и Чечни, они с бесовской зоркостью находили цели.
Подполковник Андрей Крестьянинов был поражен снайпером, когда поднял на плечо огнемет “Шмель”.
Сберегая людей, он в течении всей операции шел первым. “Делай, как я,” – этот результативный закон всех времен и народов на бесправной, чеченской войне не оставлял командиру шансов на жизнь. Идя в боевых порядках, по сути пехотным взводным, Крестьянинов, начальник элитного министерского СОБРа, не мог себя вести иначе. Его отряд, подготовленный для скоростных схваток с бандитами, в этот раз шел на пулеметы, гранатометы и агээсы по мокрому вязкому грунту: практически утопал в дагестанской земле, но атаковал врага, имея задачу на освобождение заложников, захваченных боевиками в Кизляре.
Снег водит белые хороводы, а офицерам у могильного камня в большой круг не собраться. Внутрь оградки войдут только семь ветеранов. Жена Крестьянинова - Люба, его мать Мария Михайловна, да дети не отойдут от Андрея, пока у него не побывают все, кто приехал отдать дань памяти командиру и другу. Здесь генерал Круглов Валерий Александрович – начальник легендарной “Веги”. После вредительского расформирования “Вымпела”, Круглов возглавил вымпеловцев, которые, отринув ведомственную гордыню, перешли в МВД. И этот спецназ, как и “Вымпел”, покрыл себя неувядаемой славой. Их боевая работа в Чечне наводила страх на противника. Вместе с собровцами Крестьянинова, генерал Круглов и его “Вега” штурмовали Грозный. В августе 1996 года офицеры “Веги” в том же Грозном защищали общежитие ФСБ. Действовали талантливо, дерзко – результативно. Выполняя приказ, ушли из горящего общежития последними. На выходе смертью храбрых пал командир этой группы.
Шестнадцатого января 1996 года погиб Андрей Крестьянинов, но в этот день вспоминают всех, кто дорог сердцу отряда “Рысь”.
Сегодня рядом с Любой Крестьяниновой – Лидия Ласточкина. Ее муж Владимир Ласточкин, майор СОБРа ГУОП, погиб в декабре 1995 года в чеченском городе Гудермесе. Находясь в Грозном, узнав о гибели командира Свердловского СОБРа Валова, Владимир Ласточкин выдвинулся из Грозного в Гудермес, чтобы вывезти с поля боя тело боевого друга. До перехода в Главк по организованной, Володя служил в Свердловском СОБРе и его желание пробиться к месту гибели земляка и друга было исполнением святого закона спецназовского братства: российский спецназ не оставляет врагу тела товарищей по оружию.
В Гудермесе Володя погиб, прикрыв собой от осколков раненого офицера. И посмертно, как и Андрей Крестьянинов, удостоен звания Герой России. Схоронили Володю в родном Свердловске. Андрей родился в Тюмени, вырос и получил военное образование на Северном Кавказе. Володя – уралец. Права народная молва, утверждающая, что сибиряки и уральцы – одни из самых надежных людей Отечества. В них особая крепость духа. Откуда? Это русская тайна.
Низко в раздумьях склонил голову подполковник Иван Кондратов, тяжело контуженный в Первомайском. После боя не мог говорить, мучился головной болью. Не раз лежал в госпитале, восстановился и служит на страх врагам. Пре внешней суровости, скрытой резкости, Иван очень добр, чуток, памятлив на хорошее.
Внутренне собровцы – участники первой чеченской кампании – очень похожи. Ведь на службу их отбирал первый заместитель Министра МВД, генерал Егоров Михаил Константинович. Из огромного количества претендентов он, начальник ГУОП, выбрал офицеров во многом, наверное, похожих на себя: интеллигентов, способных на удар во спасение других. Времени воспитывать в них способность отдать жизнь за други своя, у генерала – создателя службы по борьбе с оргпреступностью, не было. Страна нуждалась в готовых кадрах. И его парни вошли в систему, как снайперские патроны в обойму СВД.
Егоров гордился собровцами – этим новым оружием МВД. И ставшие милиционерами бывшие спецназовцы ВВ, десантники, моряки, пограничники, разведчики 7-го управления генерала ни разу не подвели. Они гордились своим именем – “собровцы”. СОБР – это специальный отдел быстрого реагирования. Когда собровцы, проводя задержание, врывались на бандитские сходняки, бандюки, еще секунду назад, вальяжные, наглые, при прокрике: “Всем лежать! Руки на голову!”, – валились, как снопы. СОБР – был волей государства. СОБР – звучало парализующее. Это гордое слово поднимало душу офицеров ввысь.
На самом верху в 2002-м году структуру переименовали. На этот день и час в ней было восемнадцать Героев России, награжденных посмертно.
Подразделениям СОБР, несущим службу во всех республиках, областных центрах России, дали название ОМСН – отряды милиции особого назначения. Свое переименование собровцы считают диверсией. То, что радует преступный мир, террористов-боевиков, плохо для страны.
Трудно было выдержать этот правительственный нокдаун. Но при приеме на службу, кандидат в СОБР проходит “обработку”. Одно из испытаний – рукопашная схватка с тремя бойцами: по четыре минуты с каждым, т.е. бой со своими. Главное – выстоять, не сломаться, показать характер. В характере подлинного собровца – жизнелюбие, твердость, умение держать удар. Переименование силовых подразделений СОБР в ОМСН – это был предательский удар в спину защитникам России. По силе морального воздействия такой же, как вывод российских войск из Чечни в августе 1996 года.
Все, кто бился с организованной преступностью в Чечне, вспоминают это страшное время с горечью и стыдом. Хотят забыть, да разве забудешь тот пир подлецов, результатом которого стала смерть сотен зарезанных, повешенных боевиками русских, чеченцев, помогавших армии и милиции. На чьей совести невозвращенные, умученные в чеченском плену солдаты и офицеры? Они приходят во снах к тем, кто, подписав мирный договор с Масхадовым, оставил их в руках ичкерийских головорезов.
Приказ – это стрела, выпущенная из лука. В чьих руках лук, тот и ответственнен за результат. Собровцам, воевавшим на всех чеченских фронтах, не раз плевали в душу. Но политики и чиновники это еще не вся Россия.
При встрече собровцы крепко жмут руки и обнимаются. Этот знак братской любви друг к другу – молчаливое воспоминание о пережитом. Внешне никто не выражает радости. Сегодня отдают дань памяти. Тем больше достоинства в рукопожатиях.
С подчеркнутым уважением офицеры здороваются с полковником Леонидом Константиновичем Петровым. В Первомайском бою он был заместителем командира СОБРа ГУОП. Сильно контуженный, после гибели Крестьянинова он возглавил отряд. Улетал на операцию в Кизляр, бился в селе Первомайское, зная, что уже подписан приказ об его уходе в отставку. Вернувшись в Москву, достойно похоронив командира, Леонид Петров возглавил Межрегиональную Ассоциацию ветеранов и сотрудников специальных подразделений правоохранительных органов и спецслужб “Русь”, посвятив себя новому делу – активной помощи воевавшим в горячих точках.
Он и Вице-президент ассоциации Героев России полковник Никишин Александр Николаевич – люди талантливые, инициативные, дисциплинированные. Непростое дело – объединить под своим руководством старших офицеров разных силовых структур. На первом этапе объединились в главном: в любви к Отечеству, к тем, кто отдал жизнь за Родину.
В Первомайском Петров и Никишин, в ту пору командир “Витязя”, воевали рядом. В СОБРе ГУОП погиб подполковник Андрей Крестьянинов, в “Витязе” боец Дмитрий Евдокимов. Не просто память о погибших сроднила ветеранов-полковников. Боль, непоправимость свершившегося крепче цемента соединила две офицерских судьбы. Воинскую ответственность за жизнь людей они принесли в свое новое дело: помогали в экипировке действующим в Чечне спецподразделениям МВД и армии, оказывали помощь медикаментами, пролечивали в госпиталях раненных, искалеченных, оказывали материальную поддержку остро нуждающимся ветеранам. Несколько десятков матерей и жен, потерявших кормильцев, получают ежемесячную “пенсию” от Ассоциации “Русь”. Помогали с учебой и работой участникам боевых действий.
Один из уроков боя в селе Первомайское то, что руководством операции вопросы связи между подразделениями были не решены. Армейцы и спецназовцы МВД работали на разных по типу рациях, на различных каналах. Вертолетчики не слышали тех, кто с боем шел по земле. Когда собровцы Краснодара и Дагестана на сельском кладбище попали под удар российских вертушек, у них не было с ними прямой радиосвязи. Связист штаба объединенного отряда, офицер подмосковного СОБРа, получая информацию краснодарцев, что по ним бьют свои, отвечал, что у него с вертолетчиками тоже нет связи. “Я послал к ним человека”, - кричал он, лежа в снегу под огнем снайперов, и видел, как “крокодилы” вздыбливают землю на дагестанском кладбище. Чудом никто не погиб, но контузии получили многие.
Наличие добротной связи и боеприпасов – важные составляющие любой операции. Перед началом работы в Первомайском, раздражал бестолковый расход времени на постановку и доведение боевой задачи. Много времени руководство операции тратило зря.
Большой проблемой оказалась зарядка аккумуляторов для раций. Ответственный за связь капитан Сергей Егорычев еле-еле упросил армейцев, чтобы в ночь перед боем те разрешили “зарядиться” собровцам ГУОП и другим милицейским подразделениям.
То, что не доставлялось горячая пища, остро не переживалось. Главное, подвозили боеприпасы. В СОБРе ГУОП с этой задачей отлично справлялись Лев Шахов, Ильдар Щепетков. Они же на приданной БМП Буйнакской мотострелковой бригады вывозили с поля боя убитых и раненых, действуя по всей линии боевого соприкосновения с противником.
В ходе боя контузия лишила полковника Петрова зрения. С автоматом в руках, находясь в кромешной тьме, он многое понял и определил для себя на дальнейшую жизнь. Через полчаса зрение вернулось, Леонид Константинович верил, что товарищи по оружию не бросят его.
Десять лет возглавляя Ассоциацию Русь, полковник Петров помогает людям в беде. Думая о будущем, заботится об уровне подготовки молодых спецназовцев. Возглавляя небольшие по численности сводные группы из офицеров спецназа ВВ, ВДВ и СОБР-ОМСН, он прошел курсы по выживанию в одиннадцати странах Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, приобретая бесценный опыт, применимый в наших условиях.
После гибели командира в Дагестане, последующие десять лет были прожиты Петровым во имя спецназовского братства. Он создал Книгу Памяти, посвященную собровцам, погибшим при исполнении служебного долга.
Там, в Первомайском, все поняли – самое страшное на войне – холод. От него нет спасения в чистом поле. Ночуя в арыках, не всем собровцам удавалось погреться возле костра. Те немногие, кто рисковал развести костерок, могли получить гранату из чеченского подствольника. Холод колол тело сотнями кинжалов. Люди коченели. Падающий с неба снег белым саваном накрывал тела лежащих спецназовцев. Сон к собровцам и бойцам “Витязя” мог прийти на минуты. Автоматно-пулеметная трескотня не давала сомкнуть глаз. Атаковавших днем спецназовцев МВД до первых лучей рассвета прикрывали стоявшие в резерве офицеры “Веги”и “Альфы”, не подпускавшие боевиков на бросок гранаты.
Снег, обрушившийся на Николо-Архангельское кладбище, тревожил память, вытаскивал из ее глубин старательно забытое…
III
В День Крестьянинова вспоминают только своих. И не думают у врагах. Шестнадцатого января отряд милиции специального назначения “Рысь” не охотится. В этот метельный понедельник отряд живет сердцем. Он всегда на людях, а враг таится, запутывает следы, копит силы, но страшится боевых столкновений с российским спецназом.
Собровцы и их противник – боевики оргпреступности, террористы, полевые командиры, похитители людей проживают одни и те же годы, часы минуты. Только собровцы служат Богу, России, а преступники – это подручные сатаны. Разницу позиций весомо объяснил Усама Бен Ладен – лидер Аль Каиды, который сказал: “Вы любите жизнь, а мы любим смерть”.
В День Крестьянинова смерть держится подальше от собровцев. Шестнадцатого января воинское Николо-Архангельское кладбище – не ее маршрут. Это время светлых молитв, поминальных литий и знаменного распева.
Смерть со своими любимцами – чеченскими боевиками и террористами-убийцами в этот день танцует лезгинку в горах Ножат-Юртовского района, бродит заминированными лесными тропами, а потом прячется в Башне сатаны у озера Кизиной-Ам. Православные молитвы у могилы подполковника Крестьянинова пугают ее.
Отняв жизнь у командира СОБРа шестнадцатого января 1996 года, смерть возликовала. Да ненадолго. Потому что спецназ – бессмертный гарнизон. На место выбывшего из строя Героя России, пришли десятки молодых офицеров. Они служат в отряде “Рысь”, чтобы сражаться за жизнь людей, чтобы поставить на колени тех, кто любит смерть.
Виталий Носков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
В Москве шестнадцатого января всегда идет снег. Это день Крестьянинова – спецназовца от Бога. И нет у Господа другого знака, чтобы выразить свою скорбь. Снег тяжелый, неотступный – такой, как в день похорон Героя России Крестьянинова Андрея Владимировича, летает белыми птицами, бьется о могучие ели, постанывает на холодном ветру, тревожа память офицеров спецназа. Неужели прошло десять лет, как мать – сыра земля приняла тело их командира, душа которого села возле Господа, одесную его, среди других праведных воинов.